Текст книги "Сторож "

Автор книги: Роберт Крайс (Крейс)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

Пайк откинул крышку телефона, набрал номер Ванича и услышал его голос:

– Да?

– Деньги он переведет. Сейчас улаживает последние детали.

– Вот и молодец. Он сделал правильный выбор.

– Мне поручено убедиться, что вы не отрезали ей руку и вообще никак ее не покалечили. Дайте мне ее на секунду.

Возражать Ванич не стал.

Откуда-то справа появился мужчина, присел рядом с девушкой и поднес к ее голове трубку. Это был Ванич, и теперь Пайк знал точно: Ларкин связана.

В ухе у Пайка зазвучал ее голос:

– Джо? Он просит подтвердить, что не причинил мне вреда.

– Я ему этого не позволю.

Ванич, прижимая телефон к уху, подошел к стеклянной двери, взглянул на горы Вердуго. Пайк мог убить его сейчас, однако в доме находились вместе с девушкой еще трое мужчин.

– Убедились? – спросил Ванич. – С ней все в порядке. Я соблюдаю наше соглашение.

– Его служащие говорят, что им потребуется еще несколько минут, чтобы собрать все нужные для перевода деньги. Их приходится добывать черт знает откуда. Но когда все будет готово, он хочет сам услышать голос дочери. Просто для верности. После этого они нажмут на кнопку.

– Понятно. Не вижу проблем.

Очень разумный террорист. Вежливый и участливый.

Пайк завершил вызов и сразу набрал номер Коула. Ванич отступил от двери, ушел влево. Коул ответил на звонок.

– Она здесь, – сказал Пайк. – Перед домом двое мужиков возятся с машиной. Девушка внутри – не то в гостиной, не то в каком-то кабинете. Кроме нее, в доме самое малое трое, но где, сказать не могу.

– Ванича ты в доме видел?

– Видел.

– Бад собирается звонить в полицию.

– Как хочет. Вы где?

– По другую сторону улицы.

– Ты сможешь подобраться сюда, последить за фасадом дома? Бад пусть остается в…

В комнате появился здоровяк, которого Пайк прежде не видел. Он поднял девушку на ноги и повел ее в глубь дома.

– Они переводят ее куда-то. Попробую выяснить, в чем дело.

Пайк закрыл телефон, перебрался по склону к дальнему краю двора, поднялся немного выше, к проходу между домами. Потом подобрался к окну, прислушался и вытащил пистолет.

Приподнявшись к углу окна, он заглянул внутрь. Ларкин, здоровяк и Ванич находились в пустой спальне. Девушка снова сидела на полу, здоровяк возвышался над ней. Ванич вглядывался в экран открытого ноутбука. Он ждал звонка Пайка, уже подготовив Ларкин к разговору с отцом, и ждал, когда его компьютер подтвердит, что деньги переведены. Получив подтверждение, Ванич убьет ее, а после этого всем им останется лишь добраться до аэропорта и быстро покинуть страну.

Пайк двинулся в сторону автомобильного навеса. Приближаясь к нему, он услышал два мужских голоса. Капот они закрыли, но все еще стояли у машины, разговаривая.

Он сместился немного назад, снова позвонил Коулу и шепотом спросил:

– Ты где?

– Перед домом, в зарослях падуба у подъездной дорожки.

Заросли эти находились прямо напротив Пайка.

– Двоих у «белэра» видишь? – спросил он.

– До них от меня метров шесть.

– Ванич и еще один с Ларкин, плюс эти двое – четыре. Двух недостающих с твоей стороны не видать?

– Погоди…

Внезапно стоявшие у «белэра» мужчины выпрямились и уставились на подъездную дорожку. На что они смотрят, Пайку видно не было. Он приподнялся на цыпочки, вглядываясь, и в тот же миг услышал голос Коула:

– О черт!

По дорожке поднимался Коннер Баркли.

Двое стоявших у машины растерялись. Скорее всего, они приняли Баркли за соседа, однако Пайк понимал: долго их растерянность не продлится.

И Пайк побежал к навесу. Он сокращал расстояние между собой и навесом стремительно и бесшумно и все же понимал: положение складывается – хуже некуда. Баркли уставился на него, и мужчины обернулись – посмотреть, что он там увидел. Пайк ударил того, что стоял ближе к нему, пистолетом, но второй отскочил в сторону и закричал…

Что-то бухнуло за спиной у Пайка, и еще один мужчина заорал, увидев выскочившего из зарослей Коула. Двое мужчин, которых он прежде не видел, стояли в двери, тот, что находился впереди, выстрелил снова, но тут выпущенная Коулом пуля пробила ему грудь. Второй захлопнул дверь, выбросив ею умирающего друга на крыльцо. Пайк знал: сейчас он побежит в заднюю часть дома.

В самом низу подъездной дорожки появился Бад Флинн. Коул резко повернулся ко второму мужчине, прицелился, держа пистолет двумя руками, однако второй уже стоял на коленях, подняв вверх руки.

– Беги! – крикнул Коул.

Пайк понесся за дом. Ванич мог либо застрелить Ларкин, которая теперь обратилась в заложницу, либо попытаться сбежать вместе с ней. Числа нападавших Ванич не знал, как не знал и того, окружен ли дом и участвует ли в происходящем полиция, однако дом стал для него ловушкой, из которой лучше выбраться. Ни одного хорошего варианта у него не осталось, но бегство было лучшим, а стало быть, он побежит и девушку потащит с собой – через заднюю дверь, потом между домами, молясь, чтобы ему подвернулась машина, которую удастся угнать.

Подлетая к углу дома, Пайк услышал несколько выстрелов. Один означал бы казнь девушки, несколько оставляли Пайку надежду. Выстрелы донеслись от передней двери. Люди, находившиеся в доме, палили в нее, и это означало, что они решили бежать.

Пайк был уверен: Хали Ванич не убьет Ларкин, пока не выберется из дома. Ванич не знал, что ждет его снаружи, и девушка была нужна ему как прикрытие. Расчистив себе путь, он может застрелить ее перед тем, как покинуть двор. Застрелить, чтобы наказать ее отца.

Пайк нырнул за ствол росшего позади дома апельсинового дерева как раз в тот миг, когда открылось окно. Первым из него вылез здоровяк. Следом сквозь окно протолкнули Ларкин, и она упала на землю, болезненно охнув. Потом на нее повалился Ванич, а последним из окна выскочил коротышка с обвязанной банданой головой.

Затем из-за дальнего угла дома появился Коул, и коротышка, увидев его, выстрелил. Коул выстрелил в ответ – коротышка, завизжав пронзительно и тонко, упал и все же выстрелил снова. Коул отпрянул за угол, но тут стеклянная дверь стремительно отъехала в сторону, и из нее выскочил с пистолетом наготове Бад Флинн.

– Полиция! – рявкнул он.

Коротышка повернулся к Баду, однако выстрелить не успел – Пайк всадил ему в голову пулю.

Теперь Ванич и здоровяк увидели Пайка. Ванич рванул на себя девушку, прикрылся ею, как щитом, и все трое начали, пятясь, отступать вверх по склону. Здоровяк выстрелил во Флинна, потом в Коула, однако стрелял он на авось, не целясь.

Бад, укрывшись за большим глиняным горшком, заорал:

– Бросить оружие, быстро!

Из двери дома вылетел Коннер Баркли. Укрытия он не искал – возможно, просто не знал, что это следует делать. Он пронесся мимо Бада и остановился – открытая для всех мишень.

– Отпусти ее! – крикнул он. – Отпусти мою дочь!

Здоровяк, собираясь выстрелить, выскочил из-за девушки с Ваничем, но на курок нажать не успел – Пайк выстрелил первым, и здоровяк рухнул на землю, точно мешок.

Бад все еще вопил:

– Брось к черту оружие! Оружие на землю!

И Баркли вопил тоже:

– Отпусти ее! ОТПУСТИ!

Пайк выступил из-за дерева. Ванич, заметив это движение, глянул на него поверх головы девушки. Дуло пистолета Ванича было прижато к ее шее. Пайк, выйдя на открытое место, прицелился в глаз Ваничу. Он уловил ритм пожиравшего Ванича страха. Глаз двигался, и пистолет вместе с ним: глаз и пистолет обратились в единое целое.

– Ты покойник, – сказал Пайк.

От подножия холма донесся первый, тихий пока звук полицейской сирены. Пайк не смотрел на Ларкин, не хотел, чтобы она поняла, как ему страшно. Он видел лишь глаз Ванича, и глаз этот тоже видел его.

Ванич выпустил пистолет из руки. Тот полетел на землю, и падение его было единственным движением, совершившимся в этот миг во дворе.

– Я бросил оружие. Сдаюсь.

Бад начал выкрикивать инструкции, которые Пайк слышал уже сотни раз:

– Поднять руки над головой! Переплести на затылке пальцы!

Ванич поднял руки. Переплел на затылке пальцы. Девушка продолжала стоять неподвижно, Пайк тоже.

– Подойдите к отцу, Ларкин, – сказал он.

Девушка шагнула к нему.

– К отцу!

Бад вылез из-за горшка. Коул держал на прицеле тех, кого он и Пайк подстрелили. Пайк бочком перемещался по двору, пока не оказался между Ваничем и девушкой. Пистолет его так и оставался нацеленным в глаз Ваничу.

За спиной у него Бад произнес:

– Джо, сынок, полиция скоро будет здесь.

И Пайк нажал на курок. Выстрел прозвучал громко и гулко. Ванич упал. Пайк обошел лежавших на земле, собирая их оружие. Все трое оказались мертвы.

Пайк направился к девушке. Коннер взглянул на него, и Пайк увидел, что тот плачет. Слезы миллиардера ничем не отличались от слез обычных людей.

Пайк, положив ладонь на спину девушке, прошептал:

– Я не позволил им причинить тебе боль. И никому не позволю.

И тогда она повернулась к Пайку, обняла, уткнулась лицом ему в грудь, и он опустил подбородок ей на макушку.

– Я все еще не люблю наглецов и бандитов, – сказал Пайк. – Так с этим и живу.

Они так и стояли, обнявшись, пока не появилась полиция.

Пайк бежал по самой середине Океанской авеню, наслаждаясь тишиной и ритмом, в котором двигалось его тело. Времени было три пятьдесят девять утра. Койоты его не сопровождали, сейчас он был единственным в пустом городе зверем.

Она свернула на Океанскую с Сан-Висенте и с ревом полетела сквозь тьму ему навстречу.

Ларкин пронеслась мимо Пайка, развернулась и затормозила рядом с ним. Теперь она водила другой «астон», жемчужно-белый. Верх машины был откинут. Волосы Ларкин снова покрасила в рыжий цвет. На губах у нее играла улыбка. Пайк был рад тому, что к ней вернулась былая уверенность в себе.

– Только сумасшедшие бегают в такую рань.

– Только сумасшедшие, гоняют в такую рань на машине.

– Я расспросила твоего дружка, Коула. Ты же больше не отвечаешь на мои звонки.

Пайк действительно перестал отвечать на них. В первые недели после тех событий они разговаривали часто и много, и теперь Пайк просто не знал, что еще он может ей сказать.

С секунду она собиралась с духом, а затем сказала ему то, что хотела сказать, то, ради чего приехала.

– Я больше не буду тебя донимать. Но это вовсе не означает, что ты не можешь мне позвонить – если вдруг передумаешь.

– Хорошо.

Глаза у нее потемнели от гнева, совсем как раньше:

– Дружок, у тебя все получается как-то уж слишком легко. Мог бы по крайней мере попритворяться немного.

– Только не с тобой.

Машина медленно ехала вровень с ним.

Немного помолчав, Ларкин спросила:

– Ты веришь в ангелов?

– Нет.

– Я верю. Потому и вожу вот так машину по ночам. Ищу ангелов. Они ведь появляются только ночью.

На это Пайку нечего было ответить, и потому он промолчал.

Ларкин взглянула на него:

– Наверное, ты думаешь, что слишком стар для меня. И готова поспорить, ты ненавидишь богатых людей.

– Ты уж выбери что-то одно.

Ларкин снова улыбнулась, и Пайка это порадовало. Он любил ее открытую улыбку. Но тут улыбка увяла, а глаза Ларкин наполнились слезами, и вот это ему уже не понравилось.

– Скорее всего, ты думаешь, что я с этим справлюсь, – ну так нет. Я люблю тебя. Черт знает как сильно. Для тебя я готова на все.

– Я знаю.

– Готова даже звонить перестать.

И «астон-мартин» с ревом понесся прочь – двигатель машины даже вскрикнул, словно от боли. Пайк смотрел на хвостовые огни. Машина свернула на Сан-Висенте, к востоку, и полетела к городу.

– Я люблю тебя, – сказал Пайк.

Он бежал в темноте, один, и жалел, что койотов нет рядом.

Джон Стоун смотрел на лазурный залив, и ему казалось, что он видит море, заполненное парусниками 1700-х, вождение которых требовало умелых рук и обильного пота.

Такое настроение навеял ему этот дом – дворец с видом на Сиамский залив, на прекрасный хаос джунглей, уступающий место безупречному белому пляжу и синейшему простору океана и неба.

Джон Стоун еще думал о кораблях, когда тишину нарушил долетевший с дальней стороны дома одиночный хлопок.

Стоун посмотрел на часы, потом оглянулся на дом.

Обычно в нем работали четверо слуг. Повар, лакей, горничная и живший при доме садовник. Три недели Джон изучал их передвижения, а затем устроил так, что сегодня никого из них в доме не оказалось.

Когда один из ребят Джона взял след Гордона Клайна, тот именовался уже Джорджем Перкинсом. Местным властям он сказал, что ушел на покой, продав права на управление тридцатью двумя ресторанами «Макдоналдс».

Стоун пошел к кабинету Клайна не самым коротким путем – через дом. Полутораметровые пальмы в каждой комнате, бар с помятой медной стойкой метров в шесть длиной, оборудованный терморегуляторами винный кабинет размером со спальню Стоуна, огромный, наполненный соленой водой аквариум с амазонскими неоновыми тетрами. Человек, располагающий ста двадцатью миллионами, может купить почти все – и однако же, не все.

Тело лежало ничком на прекрасном кожаном диване, свесив с него руку и ногу. Из единственного пулевого отверстия под ухом на пол еще стекала кровь.

– Все улажено? – спросил Стоун.

– Почти.

Пайк стоял за письменным столом покойного, укладывая ноутбук в картонную коробку. Где-то среди всего этого должна была находиться финансовая информация, указывающая, куда Клайн запрятал деньги Ванича.

Стоун снова взглянул на труп.

– Кусок дерьма. Лучше бы ты его мне оставил.

И он, испытывая разочарование, опустил пистолет. Джон с этого сукина сына шкуру бы заживо содрал. Джон Стоун был в разное время и солдатом, и наемником, и брокером, заключавшим частные военные контракты, даже наемным убийцей, однако всегда оставался патриотом.

Пайк вышел, держа в руках коробку, из-за письменного стола.

– Все забрал? – спросил Джон.

Пайк хмыкнул. Видимо, у него это сходило за «да».

– Питман сумеет вытянуть из жестких дисков что-нибудь полезное.

Джон заработал на контракте Пайка целое состояние, а Пайк не взял себе ни гроша. И не возьмет. Ну, правда, он заставил Джона помочь ему найти Клайна. Что было совсем нелегко.

– Держи, – сказал Пайк.

Он впихнул в руки Стоуну картонную коробку и вернулся к столу. Там он достал из кармана фотографию девушки, Ларкин Коннер Баркли, и прислонил ее к сигарной коробке негодяя, лицом к его трупу. Странный он все-таки тип, Пайк.

– Ладно, – сказал Пайк. – Закончили.

Они доехали до аэропорта, вернули машину в бюро проката и направились к аэровокзалу.

– Я бы курнул, – сказал Стоун. – Постоишь со мной?

– Встретимся у выхода на поле.

Стоун закурил, глядя, как Пайк входит в здание вокзала. У него был с собой один из тех сотовых, по которым можно звонить из-за границы домой. Он набрал номер в США, подождал ответа и, услышав его, сказал:

– Все закончено. Мы возвращаемся домой.

– Слава богу. С ним все в порядке?

– Он сделал то, что должен был сделать, ты же знал: так оно и будет. Этот парень – бульдог.

– Он хороший человек.

– Да, мистер Флинн, хороший. Потому-то он и Пайк.

– Ладно, ребята, спокойного вам возвращения.

Стоун завершил вызов, докурил, наслаждаясь чистым небом и пропитанным сладострастием воздухом, сигарету. Наконец объявили посадку, и он вошел в здание вокзала, чтобы встретиться с Джо Пайком у выхода на летное поле.

Роберт Крейс

Роберт Крейс рос в рабочей семье, причем трое его дядюшек и двое двоюродных братьев были полицейскими. Когда Крейс оканчивал школу, его прочили в инженеры. Однако купленный им у букиниста роман «Сестричка» Раймонда Чандлера изменил всю его жизнь. Крейс начал читать запоем, бросил университет, поступил на писательские курсы, а в начале семидесятых уехал в Голливуд.

Несколько лет он участвовал в съемках любительских фильмов и печатал рассказы, а затем произошел настоящий прорыв. Его включили в группу сценаристов, работавших над созданием самых популярных телевизионных полицейских шоу США, в том числе «Куинси» и «Закон Лос-Анджелеса». «Работая на телевидении, я понял очень многое: как создавать характеры и диалоги и как развивать сюжет. Однако я имел дело с персонажами, которых придумал кто-то другой, и работа над ними всегда требовала совместных усилий». Он говорит, что в кино и на телевидении «писатель не несет ответственность за то, что вы видите на экране, ведь к этому прикладывает руки куча людей». В итоге Крейс бросил высокооплачиваемую работу сценариста, чтобы заняться тем, что он считал своей настоящей задачей. «Для меня писательство всегда было равнозначным свободе, а роман – сновидению. Книги – это мой Диснейленд, мой парк аттракционов. Я мог создавать в них то, что хочу». Его первые две пробы сил так и остались неопубликованными. Случившаяся в 1985 году смерть отца дала Крейсу идею его дебютного романа «Дождевик обезьянки», ставшего началом пути, который привел его к славе.

В романе «Сторож» дуэт созданных Крейсом детективов, Элвиса Коула и Джо Пайка, появляется уже в одиннадцатый раз.