Текст книги "Стервятники Уэйптона"

Автор книги: Роберт Говард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Глава 8
КОМИТЕТ БДИТЕЛЬНОСТИ

Полковник Гопкинс рассеянно посмотрел на беспрестанно покачивающуюся жидкость в своем стакане и резко произнес:

– Миддлтон, я тоже перехожу к делу. Мы с друзьями организовали комитет бдительности, который надо было создать еще несколько месяцев тому назад. Подожди. Не принимай это как критику в свой адрес. Вы оба совершили чудо за последний месяц, с тех пор как ты привел сюда Коркорана. В городе прекратились грабежи, нет убийств – вернее, нет завзятых убийц, только иногда возникают перестрелки между честными гражданами.

Вдобавок мы избавились от таких негодяев, как Джейк Биссетт и Бак Горман. Оба они, без всякого сомнения, были из «стервятников». Я бы хотел, чтобы Коркоран не убивал Гормана. Тот был пьян и мог проболтаться о делах банды. По крайней мере, так показалось моему другу, который в тот вечер был в «Золотом орле». Ну, тут ничего не поделаешь.

Нет, мы вовсе не обвиняем тебя. Но очевидно, что ты не сможешь прекратить грабежи и убийства по всему Ущелью. И не предотвратишь постоянные грабежи караванов в горах.

Вот здесь мы и вступим в игру. Мы долго отбирали людей по всему лагерю, пока не набрали пятьдесят человек, которым можно доверять на сто процентов. Нам надо быть уверенными в своих людях, чтобы не пригреть змею, которая будет шпионить для «стервятников». Но теперь-то мы стоим на твердой почве. Мы не убеждены до конца, кто из жителей является «стервятником», но знаем тех, кто не может быть преступником.

Мы сможем работать вместе, Джон, хотя и не собираемся вмешиваться в вашу юрисдикцию или отбирать у вас рычаги законной власти. Нам нужны развязанные руки за пределами города. Внутри Уэйптона мы согласны действовать под вашим руководством или, по крайней мере, в соответствии с вашими советами. Конечно же, работать мы будем в абсолютной секретности, пока не соберем достаточных для удара доказательств.

– Вам нужно только запомнить, полковник, – отозвался Миддлтон, – что я постоянно говорю о невозможности покончить с «стервятниками» из-за недостатка имеющихся в моем распоряжении средств. Я никогда не выступал против комитетов бдительности. Все, что я требовал, чтобы при формировании комитета подбирались только честные люди, чтобы в него не могли проникнуть те, кто при случае смогут повернуть деятельность комитета в другую сторону.

– Это верно. Я и не ждал с вашей стороны какого-либо сопротивления и уверяю вас, что всегда буду рад работать рука об руку с тобой и твоими помощниками.

Он помедлил, словно перед неприятной процедурой, затем спросил:

– Джон, ты уверен во всех своих помощниках?

Голова Миддлтона вздернулась, и он метнул на полковника встревоженный взгляд. Так, словно последний высказал словами мысль, которая уже вертелась в его сознании.

– Почему ты спрашиваешь? – последовал контрвопрос.

– Ну, – Гопкинс был в нерешительности. – Не знаю, может быть, у меня предубеждение, но, видишь ли, черт возьми, чего темнить, я иногда удивляюсь поступкам Билла Макнаба!

Миддлтон, прежде чем ответить, снова наполнил стаканы.

– Полковник, я никогда не обвиняю человека без железных улик. Мне тоже иногда не нравятся действия Макнаба, но, может быть, причина здесь в его характере. Конечно, он грубиян, но имеет свои плюсы. Честно говоря, причина того, что я не защищаю его, – мое недоверие к нему. Возможно, звучит это не совсем понятно.

– Вовсе нет. Я разделяю твое мнение. Ты имеешь в виду, что он может вести двойную игру и ты держишь его возле себя, чтобы присматривать за ним. У тебя неплохие мозги, Джон. По правде говоря, может быть, это новость для тебя, с месяц назад кое-кто начал поговаривать, что с тобой дело не чисто. Но то, что ты привел Коркорана, доказывает твою честность. Ты бы ни за что не пригласил его сюда, если бы получал деньги от «стервятников»!

Миддлтон замер со стаканом у губ.

– Великий Боже! – воскликнул он. – Они подозревают меня в этом?

– Просто кому-то пришла в голову такая глупая мысль, – уверил его Гопкинс. – Конечно же, я никогда так не думал. А тем, кто подозревал тебя, теперь стыдно. Убийство Биссетта, Гормана и тех троих в «Вожде черноногих» показало, что Коркоран служит закону. Ну, и конечно же, он получает приказы от тебя. Все те люди, наверняка, были «стервятниками». Жалко, что Том Дил исчез прежде, чем мы смогли допросить его. – Гопкинс встал, собираясь уходить.

– Его охранял Макнаб, – произнес Миддлтон тоном, говорящим гораздо больше, чем сами слова.

Гопкинс быстро взглянул на него.

– Клянусь святыми, так оно и было! Но он был в самом деле ранен – я видел дыру от пули в его руке: Дил ранил его во время побега.

– Это верно. – Миддлтон поднялся и потянулся за шляпой. – Я пойду с тобой. Хочу найти Коркорана, чтобы передать ему все, что ты рассказал.

– Прошла неделя, как он убил Гормана, – проговорил Гопкинс. – Я ожидаю, что его друзья-«стервятники» в любое время попытаются достать Коркорана.

– Я тоже! – ответил Миддлтон с мрачной ухмылкой, которой его собеседник не заметил.

Глава 9
НАЛЕТ СТЕРВЯТНИКОВ

Вдоль Ущелья повсюду мерцали огни: окна хижин светились в ночи желтыми квадратами, а над ними черный бархат неба отражал мрачную сердцевину шахтерского поселения. Переменчивый бриз доносил обрывки музыки и шум веселья. Но дальше, вверх по Ущелью, где группа деревьев столпилась у темной хижины, тьма безлунной ночи казалась маской, сквозь которую не могли пробиться звезды со своим слабым светом.

Какие-то фигуры двигались в глубокой тени деревьев, слышался шепот голосов, их таинственный тон походил на шорох ветра в листве.

– Мы слишком далеко расположились. Надо залечь возле дома и расстрелять его, когда он будет входить в двери.

Второй голос присоединился к первому; складывалось впечатление, что голоса звучали на сборище привидений.

– Все уже решено. Говорю вам, это лучший способ. Достанем его, когда он не будет настороже. Ты уверен, что Миддлтон играет в карты в «Короле алмазов»?

Еще один голос ответил:

– Кажется, он собирался оставаться там до утра.

– Разозлится он порядочно, – прошептал первый из собеседников.

– Черт с ним. Он ничего не сможет сделать. Тихо! Кто-то идет по дороге!

Они попрятались в зарослях, слившись с черными тенями. Они находились так далеко от хижины, и было так темно, что приближающаяся фигура была в сумерках лишь смутным силуэтом.

– Это он! – лихорадочно прошептал голос, когда силуэт слился с темным фоном хижины.

В тишине заскрипела дверь. Желтый свет вспыхнул, вырываясь сквозь дверной проем и высветив высоко в стене небольшое окно. Человек внутри не пересекал освещенное пространство возле двери, а окно находилось слишком высоко, чтобы заглянуть сквозь него.

Через несколько минут свет погас.

– Пошли!

Три человека поднялись и крадучись направились к хижине. Шли они бесшумно, потому что сбросили башмаки. Верхнюю одежду они тоже сняли, избавились от лишних предметов одежды, что могли зацепиться за какой-нибудь выступающий крюк.

В руках у них было оружие со взведенными курками. Они не принимали бы больших мер предосторожности, если бы приближались к логову льва. В сердце каждого из них таился страх, потому что опасность, которой они подвергались, была значительнее риска схватиться со львом.

Один из них заговорил так тихо, что компаньоны с трудом разбирали слова, склонив головы к его прячущимся среди бороды и усов губам:

– Займем свои места, как и планировали. Джоел, ты подойдешь к двери и окликнешь его. Он знает, что Миддлтон доверяет тебе, и ему в голову не придет, что ты помогаешь друзьям Гормана. Твой голос ему знаком, он ничего не заподозрит. Когда он откроет дверь, шагни в тень и падай. Мы сделаем остальное с того места, где заляжем.

Голос его слегка дрожал и остальные невольно поежились. Лицо его выделялось в темноте светлым овалом.

– Я сделаю это, но, клянусь, он убьет кого-нибудь из нас. Меня-то уж наверняка. Где была моя голова, когда я соглашался помогать вам!

– Теперь поздно отступать! – прошипел другой. С замирающими сердцами они пробирались вперед, держа пистолеты наготове. Затем передний вдруг схватил товарищей за руки.

– Подождите! Взгляните туда! Он не закрыл дверь! – Открытая дверь чернела на темном фоне стены. – Он знает, что мы охотимся за ним! – Признаки истерики звучали в прерывистом шепоте. – Это ловушка!

– Не будь дураком! Откуда он может знать? Он спит. Я слышал его храп. Мы его не разбудим. Войдем в дом, и тут он свое получит! Из окна достаточно света, чтобы увидеть его постель. Мы нашпигуем его свинцом прежде, чем он успеет шевельнутся. Проснется он уже в аду. Давай, пошли и, ради Бога, потише!

В последнем совете не было нужды. Каждый ступал босыми ногами так, словно при каждом шаге рисковал наступить на логово гремучих змей.

Проскальзывая через порог, они создавали шума меньше, чем ветер в темных ветвях. Они прокрались через дверь, обшаривая взглядами комнату, в которой слышалось ритмичное похрапывание спящего. Света, проникающего сквозь маленькое окошко, было достаточно, чтобы им был виден слабый контур кровати с бесформенной массой на ней.

У кого-то со всхлипом вырвался вздох из перехваченного спазмой горла. И сразу же хижина затряслась от грохота одновременно разряжаемого оружия. Свинец превратил постель в мешанину перьев и тряпок, со стуком впиваясь в плоть и кости, расщепляя дерево. Раздался дикий крик и сразу же сменился тяжелым хрипом. Бешено взмахнув руками, тяжелое тело грохнулось на пол. Из скрытого в темноте пола рядом с кроватью послышались ужасающие звуки захлебывающегося кровью дыхания и биение конвульсивно дергающегося тела. Люди, столпившиеся у двери, слепо обрушили град свинца в направлении этих звуков. В беспорядочной стрельбе чувствовались страх и паника. Они продолжали нажимать на спусковые крючки пистолетов, пока не истощился боезапас и не затих шум на полу.

– Пошли скорее отсюда! – выдохнул один.

– Нет! Там свеча на столе. Я наткнулся на нее в темноте. Надо убедиться, что он мертв, прежде чем уходить. Чтобы спокойно спать, мне надо увидеть его труп. Времени, чтобы уйти, у нас еще достаточно. Люди в Ущелье, должно быть, слышали выстрелы, но добираться сюда они будут долго. Нет никакой опасности. Я зажигаю свечу!

Послышалось чирканье спички, и желтое дрожащее пламя осветило три напряженно глядящих бородатых лица. Струйки голубого дыма приглушали свет подожженного фитиля, но они разглядели бесформенный контур скорчившегося у койки тела, из-под которого вытекали все расширяющиеся ручейки темно-малинового цвета.

– Ох-х-х-х!

Они обернулись на звук бегущих шагов.

– О, Боже! – воскликнул один из убийц, падая на колени с поднятыми для защиты от ужасного зрелища руками. Другие застыли, потрясенные увиденным. Они стояли, раскрыв рты, беспомощно сжимая в руках разряженное оружие.

В дверях, сжимая в обеих руках по пистолету, с угрожающей гримасой на лице, стоял человек, чье, как они думали, безжизненное тело лежало у изрешеченной пулями койки!

– Бросьте-ка пушки! – прошипел Коркоран. Пистолеты попадали на пол, в то время как их владельцы взметнули вверх руки. Человек на полу выпрямился с пустыми руками: его рвало от страха.

– Джоел Миллер! – спокойно произнес Коркоран. Удивление его прошло, когда он понял, что случилось. – Не знал, что ты связался с бандой Гормана. Думаю, Миддлтон тоже удивится.

– Ты дьявол! – выговорил Миллер. – Тебя невозможно убить! Мы же стреляли в тебя – слышали, как ты свалился с койки и умер на полу в темном углу. Мы и после этого продолжали стрелять. Но ты жив!

– Вы не в меня стреляли, – проговорил Коркоран. – Вы застрелили другого человека, которого приняли за меня. Я шел по дороге, когда услышал выстрелы. Вы убили Джо Виллоугби! Он был пьян и, думаю, двинул сюда, чтобы отоспаться на моей постели, как бывало раньше.

Убийцы побелели еще больше под своими косматыми бородами – от ненависти, унижения и страха.

– Виллоугби! – пробормотал Миллер. – Нам этого не простят. Отпусти нас, Коркоран! Гопкинс со своей толпой повесят нас! Это конец «стервятникам»! И тебе конец, Коркоран! Если нас станут вешать, молчать мы не будем! Все узнают, что ты один из нас!

– В таком случае, – отозвался Коркоран, прищурив глаза, – я лучше убью всех троих. Идеальное решение всех проблем. Вы убили Виллоугби и пытались разделаться со мной; я убиваю вас при самозащите.

– Не делай этого, Коркоран! – взвыл Миллер, обезумев от ужаса.

– Заткнись, собака, – рявкнул другой, злобно глядя на их пленителя. – Коркоран не стреляет в безоружных.

– Да, не стреляю, – ответил Коркоран. – Не стрелял бы, если бы вы не нарушили некоторых условий. Я сыт по горло нравами, которые, как я вижу, обычны в ваших краях. Но я вырос среди своих обычаев и не могу переступить через них. Валить, как быков на бойне, я вас не стану, хотя со мной вы пытались это проделать. Но, будь я проклят, если позволю вам улизнуть, чтобы вы потом вернулись, когда наберетесь храбрости, и попробовали снова. Мне грозит повешение от комитетчиков или пуля в спину от таких подлых крыс, как вы. Какие, к черту, стервятники! Вы и на ворон не тянете.

Я отведу вас на тот конец Ущелья и швырну в тюрьму. Пусть Миддлтон решает, что делать с вами. Он, наверное, придумает какой-нибудь фокус, чтобы потопить всех, кроме себя. Но предупреждаю вас – раскроете пасть про «стервятников», и я забуду свое воспитание – пошлю вас в ад в одежде, но без оружия.

Веселье в «Короле алмазов» было прервано внезапным вторжением человека, который вбежал и выпалил:

– «Стервятники» убили Джо Виллоугби! Стив Коркоран поймал троих и только что запер их в тюрьме! На этот раз твари попались нам живьем – есть над кем поработать!

В ответ раздался рев, и зал опустел. Мужчины с гневными возгласами вырвались на улицу. Джон Миддлтон отложил карты, надел недрогнувшей рукой свою белую шляпу и вышел вслед за ними.

Толпа уже грохотала и билась о стены тюрьмы. Шахтерами овладела жажда крови, и удерживало их от взлома дверей только присутствие Коркорана, который глядел на них, стоя на тюремном крыльце. Макнаб, Ричардсон и Старк тоже были здесь. Бледность Макнаба не скрывали пышные бакенбарды, Старк казался больным, и только Ричардсон, как всегда, был холоден, как лед.

– Вздернуть их, – ревела толпа. – Отдай их нам, Стив! Ты выполнил свою задачу! Пора и нам сказать свое слово! Отдай их нам!

Миддлтон забрался на крыльцо. Его приветствовали громкими криками, но не стали выполнять приказ разойтись. Кто-то уже готовил петлю на веревке. Длительное возмущение, подавляемое страхом за свою жизнь, вырвалось лавой на поверхность вулкана, подогреваемого ненавистью к притеснителям. Толпа не хотела навредить Коркорану или Миддлтону – не хотела и не собиралась. Но люди твердо решили вытащить заключенных из тюрьмы и вздернуть их на веревке.

Полковник Гопкинс пробил себе дорогу через толпу, поднялся на ступеньку и замахал руками, пока не установилась относительная тишина.

– Послушайте, люди! – закричал он. – Это начало новой эры в Уэйптоне! Нас слишком долго терроризировали. Мы только что начинаем устанавливать закон и порядок! Так не допускайте их нарушения в самом начале! Эти люди будут повешены – клянусь вам! Но давайте сделаем это на законном основании. Во-вторых, если мы их повесим сейчас, то никогда не узнаем про других членов шайки и кто у них главарь.

Завтра, обещаю вам, суд присяжных займется этим делом. Их допросят и заставят назвать имена других. Наши окрестности должны быть очищены от всякой мрази. Давайте наводить порядок в соответствии с законом!

– Полковник прав! – громыхнул какой-то бородатый гигант. – Без толку избавляться от мелких крыс, когда крупные на воле!

Возгласы одобрения стали раздаваться, когда настроение толпы начало меняться. Перелом наступил после того, как большинство мужчин решило вернуться в бары и там продолжить обсуждение горячих событий.

Гопкинс сердечно пожал руку Коркорана.

– Поздравляю, сэр! Я видел тело бедного Джо. Ужасное зрелище. Подонки изрешетили его. Миддлтон, я обещал тебе, что Комитет бдительности не будут перехватывать у тебя власть в Уэйптоне. Я сдержал слово. Мы оставляем этих убийц в твоей тюрьме под охраной твоих помощников. Завтра, я надеюсь, суд доберется до дна этой грязной истории.

Проговорив это, он ушел в сопровождении дюжины решительных мужчин, которые, как догадался Миддлтон, составляли ядро полковничьей организации.

Когда они отошли достаточно далеко, чтобы не услышать слов Миддлтона, он подошел к двери и быстро сказал заключенным сквозь решетку:

– Держите рты на замке. Вы, бестолочи, вовлекли нас всех в неприятности, но я попытаюсь все-таки вызволить вас.

Макнабу он сказал:

– Наблюдай за тюрьмой. Никому не позволяй приближаться к ней. Нам с Коркораном надо обсудить это дело.

И, снизив голос, чтобы не услышали заключенные, добавил:

– Если кто-нибудь придет и у тебя не хватит сил отогнать его, а эти дурни начнут высовываться, набей их рты свинцом.

Коркоран отошел вслед за Миддлтоном в тень от стены ущелья. В недосягаемости от посторонних ушей Миддлтон повернулся и спросил:

– Что случилось?

– Друзья Гормана пытались отомстить мне. Джо Виллоугби убили по ошибке. Я арестовал их. Вот и все.

– Нет, не все, – возразил Миддлтон. – Не дай Бог, они раскроют рты на суде. Миллер желторотый. Он может расколоться. Я боялся, что друзья Гормана попытаются убить тебя, и гадал, что из этого может выйти. Вышло как нельзя хуже. Тебе надо было или убить их, или отпустить. Я, конечно, понимаю твое положение. Ты столкнулся с решительно настроенными убийцами и, если отпустить их, они устроили бы засаду на тебя позднее.

– Я не мог отпустить их, если бы и захотел. Люди слышали выстрелы; они прибежали и обнаружили труп, убийц и меня с оружием, наставленным на этих дьяволов.

– Знаю. Но нельзя держать в тюрьме членов собственной банды и нельзя передать их Комитету бдительности. Попробую как-нибудь задержать этот суд. Если бы все было готово, мы бы рванули отсюда сегодняшней ночью, и дьявол со всеми ими. Но я не готов. С другой стороны, хорошо, что так случилось. У нас увеличились шансы на благополучный побег. Мы опережаем Комитет бдительности и банду. Мы знаем, что Комитет вот-вот нанесет удар, а банда не знает. Никому, кроме тебя, я не пересказывал свой вечерний разговор с Гопкинсом.

Слушай, Коркоран, мы можем двинуть отсюда завтра ночью! Я хотел закончить только одно дело – самое крупное. Взять кассы Гопкинса и Байсли. Кажется, мне удастся это провернуть, несмотря на все их предосторожности. Но об этом потом. Я заставлю Гопкинса перенести суд на день позже. Думаю, я знаю как. Завтра комитетчики и «стервятники» вцепятся друг другу в глотки! Мы нагрузим мулов и отправимся, пока они дерутся. Если в самом начале оторваться от них, пусть потом пускаются в погоню, если захотят.

Сейчас мне надо найти Гопкинса. Возвращайся к тюрьме. Если Макнаб разговаривает с Миллером и другими, послушай, о чем они говорят.

Миддлтон нашел Гопкинса в салуне «Золотой орел».

– Я пришел просить тебя об одолжение, полковник, – сразу начал он. – Я хотел бы, если возможно, отложить на день дознание в суде. Я разговаривал с Джоэлем Миллером. Он раскалывается. Я отделю его от Барлоу и Летчера, чтобы поосновательнее поговорить с ним. Думаю, он расскажет мне все, что я хочу знать. Мне бы хотелось получить его показания, подписанные и заверенные, прежде чем передавать дело в суд. Перед судьей, когда множество людей будет смотреть на него, в том числе и друзья в толпе, он может упереться и откажется выдавать кого бы то ни было. Я не верю, что другие заговорят. А со мной наедине Миллер выложит всю подноготную этого дела. Чтобы его обработать, понадобится время. Полагаю, к завтрашнему вечеру я получу от него полное признание.

– Нам тогда будет гораздо легче, – отметил полковник.

– И еще одно: этих людей должен судить представительный суд. Их ждет смертный приговор, конечно же, а единственный приличный законник в окрестностях – это судья Биксби из Янктона. Нам нужно как можно больше придерживаться буквы закона. Тем более, мы не можем отказать заключенным в праве на адвоката. Я послал человека за Биксби. Будет поздний вечер, прежде чем он вернется с судьей, даже если сразу найдет его.

Учитывая все эти обстоятельства, я и прошу отложить разбирательство в суде.

– А что скажут в поселке?

– Большинство жителей люди разумные. Несколько горячих голов, что захотят взять дело в свои руки, много вреда не принесут.

– Хорошо, – согласился Гопкинс. – В конце концов, это твои подопечные, раз твой помощник захватил их. И предстанут перед судом они также за попытку убийства представителя закона. Отложим суд на послезавтра. Поработай с Джоэлем Миллером. Если у нас будет подписанное признание с именем главаря банды, в суде оно сыграет решающую роль.