Текст книги "Клинок судьбы"

Автор книги: Роберт Ирвин Говард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

Десница судьбы

– А на рассвете – болтаться ему в петле!.. Хо-хо!..

Говоривший гулко хлопнул себя по ляжке и захохотал скрипучим высоким голосом. Хвастливо посмотрел он на слушателей и отхлебнул из кружки, стоявшей у локтя. Скачущие в камине языки пламени озаряли пивнушку. Никто не ответил.

– Роджер Симеон, некромант! – продолжал насмехаться обладатель скрипучего голоса. – Мастер дьявольских искусств, творец черной магии! Вот что я вам скажу: вся его богомерзкая сила не помогла ему, когда королевские солдаты окружили его пещеру и взяли колдуна в плен. А уж как он бежал, когда поселяне начали швырять булыжники ему в окна! Думал спрятаться, во Францию улизнуть! Как бы не так! Хо-хо! Сколько веревочка ни вейся, а петелькой свяжется, да вокруг шеи. Славное дельце, вот что я вам скажу!

И он бросил на стол небольшой мешочек. Раздался мелодичный звон.

– Плата за жизнь чернокнижника! – похвалился хвастун. – Что скажешь, мой кислолицый друг?

Эти последние слова относились к молчаливому, очень скромно одетому мужчине, сидевшему у огня. Он был высок ростом, широкоплеч и, по-видимому, исключительно силен, несмотря на худобу. Он обратил к говорившему бледное неулыбающееся лицо и уставился на него глубокими светлыми глазами, источавшими ледяной холод.

– А я тебе вот что скажу… – произнес он негромко, но в голосе чувствовалась немалая мощь. – Если кто и совершил сегодня богомерзкое дело, так это ты. Тот некромант, надо думать, вправду заслуживал смерти. Но он доверял тебе! Считал тебя своим единственным другом! А ты продал его за несколько поганых монет! Помяни мое слово: встретишься ты с ним однажды в аду…

Человек, только что похвалявшийся выдачей колдуна, – невысокий коренастый малый с недоброй физиономией, – открыл было рот для гневной отповеди, но вдруг передумал. Ледяной взгляд еще какое-то время продолжал сверлить его. Потом высокий малый гибким кошачьим движением поднялся на ноги и вышел из комнаты. Шаг у него был пружинистый и широкий.

– Эт-то что еще за… хрен выискался? – возмущенно и обиженно осведомился хвастун. – Да кто он вообще такой, чтобы защищать чернокнижников от честных людей? Клянусь Богом живым, пусть благодарит свою удачу за то, что схлестнулся с Джоном Редли и сохранил сердце в груди!..

Кабатчик нагнулся вперед, подцепил уголек, чтобы разжечь длинную трубку, и сухо ответил:

– Следовало бы тебе самому поблагодарить свою удачу, Джон. За то, что она придержала твой язык и ты не сцепился с ним уже как следует. Это же Соломон Кейн, пуританин, и самый свирепый волк по сравнению с ним – сущий ягненок!

Редли пробурчал что-то вполголоса, выругался и мрачно запихал мешочек с деньгами обратно в кошель.

– Останешься на ночь? – спросили его.

– Ну… – хмуро проворчал Редли. – Хотел бы я еще побыть в Торкертауне и посмотреть, как завтра вздернут паршивца Симеона, но на рассвете меня ждут в Лондоне…

Кабатчик налил всем вина.

– Выпьем за спасение души Симеона, да сжалится над ним всеблагий Господь. И да не получится у него отомстить тебе, Редли, как он поклялся.

Джон Редли подскочил на месте и вновь выругался, но потом расхохотался с безудержной удалью. Никто не поддержал его. Смех прозвучал фальшиво и оборвался на визгливой ноте.

Соломон Кейн проснулся внезапно и сразу сел на постели. Спал он очень чутко, как и подобает человеку, чья жизнь постоянно зависит от проворства его вооруженной руки. Если он проснулся посреди ночи, значит, где-то внутри дома раздался некий подозрительный звук. Кейн прислушался. Насколько он мог разглядеть в щелочку ставней, снаружи ночь понемногу уступала белесому рассвету, озарявшему мир.

Неожиданно подозрительный звук послышался снова. Он был тихим-тихим и раздавался снаружи. Ни дать ни взять кошка, цепляясь коготками, карабкалась вверх по стене. Кейн внимательно слушал. Когда неподалеку кто-то как будто начал возиться со ставнями, пуританин поднялся. Держа в руке рапиру, он бесшумно пересек комнату и резким движением распахнул ставни настежь.

Глазам его предстал мир, еще окутанный предутренней дремой. Поздняя луна висела над западным горизонтом. И нигде ни души! За окном не таилось никакого грабителя. Соломон высунулся наружу и взглянул на окошко соседней комнаты. Ставни были растворены.

Кейн закрыл окно и прошел к двери. Потом выбрался в коридор. Действовал он, как обычно, по первому побуждению. Времена были лихие, к тому же таверна стояла в нескольких милях от ближайшего городка – Торкертауна. Самое обычное дело было нарваться на бандита. Судя по всему, кто-то не в меру прыткий проник в комнату рядом с его собственной, и спящему постояльцу, вполне возможно, грозила нешуточная опасность. Кейн не стал терять время, взвешивая все «за» и «против». Он просто подошел к двери соседней комнаты и открыл ее.

Окно было распахнуто настежь. Туманный свет вливался внутрь бледным призрачным мерцанием. На кровати похрапывал человек: Кейн узнал в нем Джона Редли, того самого, кто выдал некроманта солдатам.

Потом взгляд его метнулся к окну. На подоконнике сидело существо, смахивавшее на здоровенного паука. Пока Кейн смотрел, оно соскочило на пол и устремилось к кровати. Существо было темной окраски и волосатое, и Кейн заметил, что оно испачкало подоконник. Оно переступало по полу пятью толстыми лапками с очень странно выглядевшими суставами и в целом производило такое невероятное и жуткое впечатление, что Кейн на мгновение прирос к месту. Тем временем существо добралось до постели и довольно неуклюже стало карабкаться наверх.

Оно влезло по столбику и замерло над спящим человеком, и тут только Кейн бросился вперед, громко крича, чтобы предупредить Редли. Тот сейчас же проснулся и посмотрел вверх. Глаза его выкатились от ужаса, изо рта вырвался отчаянный вопль. В тот же миг паукообразная тварь шлепнулась вниз, прямехонько ему на шею. Кейн уже подлетел к постели, но толстые лапки успели сомкнуться, и он услышал, как хрустнули у Редли шейные позвонки. Мужчина обмяк и остался лежать неподвижно, с головой, неестественно повернутой на сломанной шее. Паук расплел лапки, свалился на простыню и тоже безжизненно замер.

Кейн склонился над жуткими останками… Он не мог поверить тому, что видели его собственные глаза. Ибо существо, сумевшее разомкнуть ставни, проползти по полу и убить Джона Редли прямо в постели, было не чем иным, как… человеческой рукой!

Теперь она валялась безжизненная, обмякшая. Очень осторожно Кейн насадил ее на кончик рапиры и поднял, чтобы рассмотреть поближе. Рука, несомненно, принадлежала порядочному здоровяку: широкая, мясистая, с толстыми пальцами и почти сплошь заросшая волосами, точно обезьянья лапа. Она была отрублена у запястья и вся перемазана запекшейся кровью. На указательном пальце виднелось узкое серебряное колечко. Форма украшения показалась Кейну достаточно необычной: колечко было сделано в виде свернувшейся змеи.

Кейн все еще рассматривал свою устрашающую находку, когда вбежал кабатчик, облаченный в ночную рубаху. В одной руке он держал свечу, в другой – короткоствольную фузею с раструбом.

– Это еще что такое?.. – ахнул он, увидев труп на кровати. Потом он заметил то, что Кейн держал на кончике рапиры, и вся краска сползла с его лица.

Он приблизился, словно бы влекомый необоримой тягой, и глаза у него вышли из орбит. Наконец он подался назад – и буквально рухнул на стул. Он был до того бледен, что Кейн решил уже – сейчас потеряет сознание.

– Во имя Бога живого, сударь!.. – прошептал кабатчик, еле дыша. – Нельзя допустить, чтобы эта штука опять как-нибудь ожила!.. Там внизу, в пивной, сэр, в камине горит огонь…

Было еще утро, когда Кейн явился в Торкертаун. Уже на окраине городка ему попался словоохотливый юнец, окликнувший его:

– Добрый день, сэр! Без сомнения, вы, как и все добрые люди, рады будете услышать, что Роджер Симеон, черный колдун, был повешен нынче на рассвете. Только-только солнце взошло, а его – хлоп! – и повесили.

Кейн хмуро спросил:

– Надеюсь, он принял смерть мужественно?

– О да, сэр! Нисколечко не дрогнул! Только все равно странное вышло дело. Видите ли, сэр, он пропутешествовал к виселице всего с одной рукой вместо двух!

– Каким образом? – спросил пуританин.

– Да вот прошлой ночью, когда он сидел в кутузке – ну до чего, говорят, был похож на большущего черного паука!.. – так вот, когда он там сидел, он подозвал стражников и попросил исполнить свое последнее желание. И знаете какое? Представляете – попросил отсечь себе правую руку! Солдат, ясное дело, поначалу не захотел ее отсекать, но потом забоялся, как бы Роджер его не проклял, ну и оттяпал ему правую руку возле запястья. И что вы думаете? Симеон, не колеблясь, хватает ее левой рукой да ка-ак запулит отрубленную кисть через зарешеченное окошко наружу, притом бормоча всякую безбожную волшебную ахинею! У стражников, сударь мой, от страха кишки узлом завязались, только Роджер им сказал: не бойтесь, ребята, вас не трону, у меня, мол, дельце осталось только с Джоном Редли, который предал меня.

Сказав так, добрый сэр, он перетянул обрубок руки, чтобы не текла кровь, и остаток ночи просидел точно в трансе. Только бормотал что-то время от времени, ну, знаете, как бывает, когда человек забудется и сам с собой разговаривает. Сидит, понимаете ли, и все бубнит: «Вправо, вправо!» А потом шепчет: «Левее, левее!» И еще: «Вперед, скорее вперед!..»

Да, сударь, жуть слушать его было, говорят. И смотреть, как он там сидит, скорчившись и прижимая окровавленный обрубок руки! А когда стало светать, за ним пришли и повели его вешать. И когда ему уже надевали петлю на шею, он вдруг весь страшно напрягся, а мускулы на правой руке, ну на той, где не хватало кисти, прямо вздулись, как будто он кому-то шею ломал!

Стражники, конечно, бросились к нему, но тут он и сам успокоился. И начал хохотать, да так громко и страшно! Только петля оборвала его смех, и он замолчал и повис, черный и неподвижный, и рассветное солнце смотрело на него своим красным глазом! Вот так, добрый сэр!

Соломон Кейн молча слушал его, вспоминая нечеловеческий ужас, исказивший черты Джона Редли в миг пробуждения, оказавшийся для него последним мгновением жизни. Рок настиг его. Туманная картина поднялась перед умственным оком пуританина: отрубленная волосатая кисть, цепляясь пальцами, ползет, точно слепой черный паук, по ночному темному лесу, потом вверх по стене. Возится с оконными ставнями, влезает на подоконник… Дальше кончалось нарисованное воображением и начинались доподлинные воспоминания, и вспоминать то мрачное и кровавое, что случилось потом, у Кейна не было ни малейшей охоты. Какое пламя ненависти, должно быть, пылало в сердце обреченного колдуна! И какой недоброй силой он обладал, если уж сумел отправить в дорогу собственную отсеченную руку и заставил ее исполнить задуманное! Какая воля, помноженная на магию пылающего рассудка, вела ее к цели!..

И все-таки, желая окончательно удостовериться, Соломон поинтересовался:

– А что, его отсеченную руку так и не отыскали?

– Нет, добрый сэр. Люди нашли место, куда она свалилась, когда вылетела из тюремного окошка. Только там ее уже не было, а в сторону леса тянулся кровавый след. Волк, конечно. Унюхал, цап! – и унес.

– Да, – сказал Соломон Кейн. – Конечно. И руки у этого Роджера Симеона, верно, были большущие и волосатые? И небось, колечко на указательном пальце носил?..

– Точно, сэр! Как есть носил, на правой руке. Серебряное такое колечко в виде свернувшейся змейки…

Багровые тени

Глава 1
ПРИХОД СОЛОМОНА

Лунный свет мерцал и переливался, и между окутанными тьмою деревьями плавал обманчивый серебристый туман. В воздухе попахивало дымом. Слабый ветерок еле слышно шептал, гуляя по долине. Он словно бы нес с собой некую тень, только эта тень происходила вовсе не от причудливой игры лунного света.

Человек шел широким, размашистым шагом. Он особо не спешил, но и угнаться за ним было бы нелегко. Много миль отшагал он, отправившись в путь еще на рассвете… Неожиданно человек остановился. Слабое шевеление между деревьями бросилось ему в глаза. Он беззвучно отступил в темноту, между тем как рука его опустилась на рукоять длинной, гибкой рапиры.

Настороженно двинулся он в ту сторону, где заметил движение. Он напрягал зрение, всматриваясь в темноту под деревьями. Край здесь был диковатый и небезопасный; то, что таилось впереди, вполне могло нести для неосторожного путешественника смерть. Однако потом человек убрал ладонь с эфеса и наклонился, всматриваясь. Перед ним действительно была смерть. Но не в том облике, который мог бы его напугать.

– Пламя Гадеса!.. – пробормотал он. – Девушка!.. Кто это тебя так, дитя мое? Не бойся, я не причиню тебе зла.

Девушка смотрела на него снизу вверх. Бледное личико в темноте напоминало вянущую белую розу.

– Кто… ты… такой? – с трудом выдохнула она.

– Безземельный скиталец, – прозвучало в ответ. – Друг всем попавшим в беду.

Странно было слышать, как мягко и ласково разговаривает грозный с виду мужчина. Девушка попыталась приподняться на локте. Мужчина немедленно опустился рядом с ней на колени, бережно приподнял беспомощное тело, устроил голову девушки у себя на плече. Он коснулся рукой ее груди, и на ладони остался кровавый след.

– Скажи, кто?..

Он говорил с ней тихо и нежно, точно с испуганным ребенком.

– Ле Лу… Волк! – быстро слабеющим голосом прошептала она. – Он… и его люди… ворвались в нашу деревню… там, в долине, в миле отсюда… Они грабили… убивали и жгли…

– Так вот откуда дым, которым здесь пахнет, – пробормотал странник. – Продолжай, дитя.

– Я пыталась бежать… Он… Волк… он погнался за мной… и поймал… и…

Она умолкла, содрогаясь всем телом, не в силах продолжать.

– Я понимаю, девочка. А потом?

– Потом он… он… пырнул меня… кинжалом… о, во имя всех святых! Пожалейте…

Тоненькое тело мучительно содрогнулось еще раз – и обмякло. Мужчина осторожно опустил девушку наземь и легонько прикоснулся к ее лбу.

– Умерла! – пробормотал он.

И медленно поднялся, машинально вытирая руки о плащ. Угрюмая морщина зловеще прорезала его лоб. Однако он не стал произносить никаких поспешных обетов, не начал сыпать проклятиями, призывая ангелов и чертей.

– Кто-то поплатится за это жизнью! – вот и все, что он сказал, и голос его был холоден и совершенно спокоен.

Глава 2
ЛОГОВО ВОЛКА

– Ты глупец!..

В голосе, скорее похожем на рычание, звучала такая ледяная ярость, что у того, кто навлек ее на себя, кровь застыла в жилах. Названный глупцом ничего не ответил, только опустил глаза и мрачно уставился в пол.

– И ты, и все остальные, кто у меня под началом!..

Говоривший наклонился вперед и для вящей убедительности пристукнул кулаком по грубо сколоченному столу, стоявшему между ними. Это был рослый, поджарый мужчина, наделенный силой и гибкостью леопарда. Лицо у него было худое, хищное, жестокое. А в глазах плясала насмешка, свирепая и безоглядная.

Человек, к которому он обращался, хмуро ответил:

– Говорю же тебе, этот Соломон Кейн – сущий дьявол, выпущенный из ада.

– Чушь!.. Недоумок! Он просто человек, и не более! И запросто умрет от пистолетной пули или хорошего тычка шпагой!

– Вот так же думали Жан, Хуан и Ла Коста, – мрачно заявил второй. – Ну и где они все теперь? Об этом можно спросить у горных волков, которые уже объели мясо с их мертвых костей. А где, по-твоему, прячется этот Кейн? Мы обшарили все горы и долины на много лиг кругом, и ни следа! Говорю тебе, Ле Лу, он выскакивает прямо из преисподней! Ох, не надо было нам вешать того монаха месяц назад… Чуяла моя душенька, не будет добра!

Волк раздраженно барабанил пальцами по столу. Его черты носили печать всевозможных безумств и пороков, но все-таки это было лицо умного человека, умеющего думать. И суеверий своих подчиненных он вовсе не разделял.

– Еще раз повторяю: чушь! – сказал он. – Мерзавцу просто повезло напасть на пещеру или какое-нибудь неизвестное нам ущелье. Где он и отсиживается в течение дня…

– Ну да, а по ночам вылезает наружу и убивает нас одного за другим, – угрюмо подхватил его собеседник. – Он охотится на нас, точно волк на оленей… Господи боже ты мой, Ле Лу! Ты вот называешь себя Волком, но, помяни мое слово, нарвался ты в конце концов на волка еще покруче себя! Мы и прознали-то про этого парня, только когда нашли Жана, – вот уж был крутейший бандюга из всех, по ком плачет петля! И что же? Находим мы его, приколотого к дереву его же кинжалом, всаженным в грудь, а на щеках у мертвого вырезаны три буквы – С. Л. К.!

Потом настал черед Хуана Испанца. Когда мы его подобрали, он еще некоторое время жил и успел рассказать нам, что грохнул его англичанин, зовут Соломон Кейн, и, дескать, поклялся этот англичанин страшной клятвой истребить всю нашу шайку! А дальше? Ла Коста, наш первый фехтовальщик, отправляется разыскивать Кейна, будь он неладен. И, во имя демонов вечного пекла, похоже, он таки его отыскал! Или мы не нашли на скале его тела, этак аккуратненько проткнутого шпагой? Что же теперь? Ждать, пока чертов англичанин всех нас порешит, как баранов?..

– Верно, лучшие наши ребята нашли смерть от его руки, – задумался предводитель бандитов. – Ладно, остальные скоро вернутся… те, что отправились на маленькую прогулку – навестить отшельника. Придут, тогда и посмотрим. Не век же ему прятаться, этому Кейну. Когда-нибудь мы… э, а это еще что за херня?..

Оба разбойника вертанулись на месте: стол между ними пересекла чья-то тень. Через порог пещеры, служившей логовом шайке, шатаясь и едва держась на ногах, ввалился человек. Он смотрел прямо перед собой вытаращенными глазами, качаясь на подламывающихся ногах. Рубаха его была разукрашена багровыми пятнами. Он проковылял еще несколько шагов вперед и повалился прямо на стол, а потом сполз с него на пол.

– Дьяволы ада!.. – выругался Волк, подхватывая бессильно обмякшее тело и водворяя его на стул. – Где остальные, твою мать?

– Убиты… все… убиты…

– Каким образом? Да говори же, чтоб сатана тебя уволок!

Волк яростно тряс раненого. Второй бандит стоял столбом, выпучив от ужаса глаза.

– Мы… добрались к избушке отшельника… как раз когда восходила луна… – пробормотал вновь пришедший. – Я остался снаружи… на стреме… остальные вошли… мы собирались пытать отшельника, чтобы он выдал нам… где он хранит… свое золото…

– Да-да, все так! Дальше-то что? – Волк сходил с ума от нетерпения.

– И тогда все вспыхнуло огнем… избушка с грохотом взлетела в воздух… и пошел огненный дождь… сквозь этот дождь я увидел… отшельника и при нем второго… высокого такого парня в черном… Они выходили из-под деревьев…

– Соломон Кейн!.. – проскрежетал второй бандит. – Так я и знал, что это он! Я…

– Заткнись, недоумок! – рявкнул главарь. – А ты – продолжай!

– Я побежал… Кейн… он погнался за мной… ранил вот… но я убежал… и подоспел сюда… первым…

И раненый уронил голову, тяжело наваливаясь на стол.

– Дьяволы и святые!.. – взревел Волк. – Как хоть он выглядит, этот Кейн?

– Как… как сам сатана…

Голос беглеца угас, и с ним жизнь. Мертвое тело вновь сползло на пол и осталось лежать кровавой бесформенной кучей.

– К-к-как сат-т-тана!.. – прыгающая челюсть мешала второму разбойнику говорить внятно. – Я ж-же т-тебе гов-ворил! Это сам р-рогатый… во плоти… Я г-говорил…

Он умолк: снаружи в пещеру просунулась чья-то испуганная физиономия.

– Кейн?..

– Да! – Волк был слишком растерян, чтобы с ходу соврать. – Смотри там как следует, Ла Мон! Сейчас мы с Крысой к тебе подойдем…

Физиономия исчезла, и Ле Лу повернулся к подельщику.

– Похоже, банде конец, – сказал он. – Ты, я да этот ворюга Ла Мон – вот и все, что осталось. Что предлагаешь?

Побелевшие губы Крысы с трудом выдавили:

– Бежать!..

– Дело говоришь. Давай-ка заберем камешки и золото из этих сундучков да и сделаем ноги через потайной ход.

– А Ла Мон?..

– Пускай себе караулит хоть до второго пришествия. Тебе что, больно надо делить добро натрое, когда можно пополам?

Злобную рожу Крысы перекосило бледное подобие улыбки. Потом неожиданная мысль поразила его.

– Он… – и Крыса кивнул на мертвое тело на полу, – помнится, сказал что-то вроде: «…и я подоспел сюда ПЕРВЫМ». Он что, имел в виду, что Кейн гнался за ним, направляясь… сюда?

Волк только кивнул, утвердительно и нетерпеливо. Крыса поспешно бросился к сундукам.

Огарок, тлевший на колченогом столе, освещал безумную сцену. Неверный мечущийся свет бросал алые блики, отражаясь в луже крови, все шире расползавшейся из-под мертвого тела; он играл на самоцветах и золоте, которые торопливые руки выгребали из окованных медью сундуков, выстроившихся вдоль стен; наблюдательный взгляд мог бы заметить, что глаза Волка блестели совершенно так же, как и его спрятанный в ножны кинжал.

И вот наконец сундуки опустели, а их содержимое мерцающей грудой было свалено на окровавленный пол. Тут Волк замер, прислушиваясь. Снаружи было тихо. Ночь стояла безлунная, и живое воображение Ле Лу мигом нарисовало убийцу в черном – Соломона Кейна, крадущегося сквозь мрак по его душу. Неслышный силуэт, тень среди теней… Волк криво усмехнулся. Ну уж нет, сказал он себе. На сей раз англичанин останется в дураках.

– Еще сундучок забыл, – буркнул он, указывая рукой.

Крыса удивленно издал невнятное восклицание и склонился над сундуком, на который указывал ему главарь. Волк прыгнул к нему одним движением, как кот. И по рукоять всадил кинжал Крысе в спину, между лопатками. Разбойник осел на пол, не издав ни звука.

– Спрашивается, зачем вообще что-то делить? – пробормотал Ле Лу, вытирая кровавый клинок о камзол мертвеца. – А теперь позаботимся о Ла Моне…

И он шагнул было к двери, но тут же остановился как вкопанный. А потом отшатнулся назад.

Сперва ему показалось, что это была тень человека, стоявшего на пороге. Потом он увидел, что это была не тень, а сам человек. Человек в черном. Который стоял до того неподвижно, что свет мерцающего огарка делал его пугающе похожим на тень.

Он был высокого роста, не меньше самого Ле Лу, и одеяние его было сплошь черно, от шляпы до башмаков. Такая простая, ничем не украшенная, облегающая одежда, удивительно подходившая к бледному сумрачному лицу. Широкие плечи и длинные руки безошибочно выдавали в нем фехтовальщика. Как, впрочем, и длинная рапира, которую он держал наготове. Лицо у человека было замкнутое и мрачное. Угрюмая бледность, особенно в неверном свете, делала его похожим на выходца с того света. А грозно сдвинутые брови и вовсе наводили на мысли о дьявольщине.

Глаза – большие, глубоко посаженные, немигающие – смотрели на бандита в упор, и Ле Лу, глядя в них, так и не понял, какого же они цвета. Пожалуй, единственным, что нарушало вполне мефистофельское обличье незнакомца, был высокий, широкий лоб. Но и его наполовину скрывала мягкая шляпа без пера.

Вот такой человек. Лоб мечтателя, погруженного внутрь себя идеалиста – и притом глаза и тонкий прямой нос фанатика. Какого-нибудь стороннего наблюдателя наверняка потрясли бы глаза обоих этих мужчин, стоявших друг против друга. В обоих таилась невероятная сила. Но на том и кончалось все сходство.

Глаза у бандита были как камни, свет в них почти не проникал. В них переливался мерцающий блеск, но какой-то мелкий, поверхностный. Так блестит дорогой самоцвет. В глазах были насмешка, бесстрашие и жестокость.

Глаза человека в черном глубоко сидели в глазницах и холодно взирали из-под нависших бровей. Тому, кто заглядывал в них, казалось, будто смотришь с края обрыва в ледяную бездну.

И вот их взгляды схлестнулись, и Волк, привыкший внушать страх, ощутил странный холодок, пробежавший по позвоночнику. Это чувство было ему внове. И он, живший ради острых ощущений, неожиданно захохотал.

– Соломон Кейн, я полагаю? – поинтересовался он, постаравшись, чтобы вопрос прозвучал вежливо-нелюбопытно.

– Да, я Соломон Кейн. – Мощный голос породил эхо в пещере. – Готовы ли вы ко встрече с Создателем?

– А как же, месье, – с поклоном ответствовал Ле Лу. – И более готов, чем теперь, уже не буду. А вы, месье?

– Без сомнения, я неправильно поставил вопрос, – мрачно сказал Кейн. – Изменим его. Готовы ли вы ко встрече со своим хозяином сатаной?

– Что до этого, месье… – Ле Лу с подчеркнуто скучающим видом рассматривал свои ногти, – то позвольте заверить вас, что именно в данный момент я готов представить его рогатому величеству наиболее блистательный отчет о своих земных делах. Другое дело, не вижу особенной нужды с этим спешить. Еще успеется.

Волку не надо было гадать о судьбе Ла Мона: присутствие Кейна в пещере говорило само за себя. Так что на его окровавленную рапиру можно было и не смотреть.

– Что я действительно хотел бы знать, месье, – сказал бандит, – так это, во-первых, какого дьявола вам понадобилось сживать со свету мою банду? И во-вторых, каким образом вы ухайдакали этот последний выводок моих недоумков?

– На второй ваш вопрос, сэр, ответить легко, – сказал Кейн. – Видите ли, я сам распустил слух, что у отшельника якобы водится золотишко. Я знал, что оно притянет ваших подонков, как падаль – стервятников.

Я следил за хижиной отшельника несколько дней и ночей, и вот ваши негодяи наконец появились. Заметив их, я предупредил святого человека, и мы вместе укрылись в чаще за домиком. Когда же они забрались внутрь, я высек огонь и поджег фитиль, который заблаговременно протянул. Быстро пробежала между деревьями огненная змея и подожгла порох, заложенный под полом хижины. Тогда-то и прозвучал взрыв. Он вдребезги разнес домик и отправил тринадцать грешников среди дыма и пламени прямиком в ад. Одному, правда, посчастливилось удрать, но и его я настиг бы в лесу, не запнись я о корень. Я упал, и он сумел от меня улизнуть.

– Месье! – сказал Ле Лу, отвешивая Кейну еще один низкий поклон. – Позвольте выразить вам мое восхищение: вы очень умный и храбрый противник. Но откройте же мне наконец, почему вы охотились за мной, точно волк за оленем?

– Несколько месяцев назад вы с дружками разграбили деревушку в долине, – ответил Кейн, и выражение его лица сделалось еще более зловещим. – Вы лучше меня знаете, что там происходило, Ле Лу. Среди прочих там была одна девушка, сущее дитя. Она бежала, пытаясь спастись от вашей низменной похоти. Вы поймали ее! Зверски изнасиловали, пырнули кинжалом и бросили умирать. Я нашел ее там. И над ее бездыханным телом решил, что выслежу вас и убью.

– Ммм… – Ле Лу наморщил лоб, пытаясь припомнить. – Ну… кажется, какая-то девка в самом деле была. Mon Dieu! Да никак тут у нас замешаны нежные чувства!.. Мог ли я предполагать, месье, что вы влюбчивы! Ах, друг мой, стоит ли ревновать? На белом свете предостаточно баб…

– Остерегись, Ле Лу! – вырвалось у Кейна, и страшная угроза была в его голосе. – Мне еще не приходилось пытать человека до смерти, но, во имя Господне, ты меня искушаешь!

Его тон и в особенности божба, весьма неожиданная для такого человека, как Кейн, заставили Ле Лу несколько протрезветь. Глаза разбойника сузились, рука потянулась к рапире. Однако потом он вновь подчеркнуто расслабился.

– Кем она вам доводилась, месье? – поинтересовался он лениво. – Супругой?

Кейн ответил:

– Я ее никогда прежде не видел.

– Nom d'un nom! – выругался бандит. – Да что вы за человек такой, месье, что возлагаете на себя долг кровной мести из-за деревенской девки, которую и знать-то не знали?

– А вот это уж, сэр, мое личное дело. Хватит с вас и того, что я его на себя возложил.

Вообще говоря, Кейн сам не смог бы толком этого объяснить. Да он и не пытался рыться в себе. Фанатикам вроде него хватает простых побуждений, чтобы перейти к немедленным действиям.

– Истинную правду вы говорите, месье… – Ле Лу отчаянно пытался выиграть время; дюйм за дюймом он отодвигался назад, да так ловко, что даже у Кейна, следившего за ним, точно хищный ястреб за мышью, никаких подозрений не зародилось. – Месье, – продолжал Волк. – Вы, наверное, сами себе кажетесь доблестным рыцарем. Странствуете себе, как какой-нибудь Галахад, и только и делаете, что заступаетесь за слабых. Но мы-то с вами знаем, что суть не в том. Здесь, на полу перед вами, лежит императорский выкуп. Может, разделим его по-хорошему? А потом, коли вам так уж не нравится мое общество – nom d'un nom! – быстренько разойдемся в разные стороны!

Кейн двинулся вперед, холодные глаза начали разгораться зловещим огнем. Он в самом деле казался громадной хищной птицей, готовой броситься на добычу.

– Вы полагаете, сэр, что я такой же мерзкий негодяй, как и вы сами?

Ле Лу внезапно откинул голову, глаза его сияли почти что дружеской насмешкой и какой-то полубезумной бравадой. Он расхохотался во все горло, так что эхо пошло гулять по пещере.

– О нет, вы, глупец! Я и в мыслях не держал равнять вас с собой! Mon Dieu, месье Кейн, да вы по гроб жизни не останетесь без работы, вздумай вы мстить за всех девок, каким я задирал юбки!..

– Смертные тени!.. Да что ж это я трачу время на переговоры с таким негодяем!.. – зарычал Кейн неожиданно кровожадно. Худое тело прянуло вперед с силой и скоростью внезапно отпущенного лука.

Но в тот же самый миг Ле Лу, не переставая безумно смеяться, отлетел назад гибким прыжком, не уступавшим в стремительности движению Кейна. Он безукоризненно рассчитал время. Выброшенные руки опрокинули стол и швырнули его в сторону. Огарок свечи перевернулся и погас.

Пещера погрузилась во тьму.

Рапира Кейна запела в темноте, как стрела. Она свирепо полосовала воздух, но, увы, впустую.

– Прощайте, месье Галахад!.. – насмешливо донеслось откуда-то спереди.

Кейн ринулся на голос со всей яростью человека, не находящего должного выхода своему гневу… и уткнулся в сплошную стену, отнюдь не поддававшуюся ударам. Ему показалось, будто откуда-то долетел отзвук издевательского хохота…

Он повернулся назад, вглядываясь в устье пещеры, смутно вырисовывавшееся во мраке. Быть может, его враг захочет проскользнуть мимо него и незамеченным выскочить вон?.. Но нет, человеческий силуэт так и не появился во входном проеме. Когда же Кейн наконец нащупал свечу и вновь зажег ее, в пещере никого не было. Только он сам – и мертвец на полу.