Текст книги "Дочь Эрлик-хана"

Автор книги: Роберт Ирвин Говард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Роберт Говард
«Дочь Эрлик-хана»

Глава 1
НА КРАЮ ЗЕМЛИ

– Говорю тебе, Ормонд: пик, что к западу отсюда, – именно тот, который мы ищем. Смотри, я нарисую карту. Вот наш лагерь, а вот пик, который нам нужен.

Пемброк, долговязый жилистый англичанин, быстро водил по земле охотничьим ножом, время от времени давая пояснения. Судя по напряженным ноткам в голосе, он был крайне взволнован.

– Мы уже достаточно прошли к северу, и теперь отсюда нам надо повернуть на запад…

– Тише! – перебил Ормонд, прижимая палец к губам. – Быстро сотри карту! Гордон идет.

Пемброк быстро смахнул тонкие линии рукой, а для пущей уверенности как следует потоптался там, где еще можно было что-то разглядеть. Когда третий участник экспедиции вошел в палатку, оба болтали обо всякой ерунде и непринужденно смеялись.

Гордон был чуть ниже своих товарищей, но крепостью телосложения не уступал ни мускулистому и поджарому Пемброку, ни широкоплечему Ормонду, а в каждом его движении чувствовалась неповторимая кошачья грация. Он был силен, но эта сила не была грубой силой неповоротливых тяжеловесов. Его движения отличались отточенностью и легкостью, присущей крупным хищникам.

Гордон был одет почти так же, как его спутники-англичане. Однако одна-единственная деталь – бурнус, какой носят бедуины, – делала его частью того мира, в котором все они оказались. Казалось, что он, американец, – был плоть от плоти этой холмистой местности, как и дикие кочевники, пасущие своих овец на склонах Гиндукуша. Спокойная уверенность во взгляде, несуетность в движениях – он чувствовал себя здесь так естественно, словно родился в этих горах.

– Мы с Пемброком только что говорили об этой горе, – Ормонд махнул рукой в сторону заснеженного пика. Его вершина сверкала над длинной цепью холмов, поросших оливковой травой. – Интересно, есть у нее какое-нибудь название?

– Здесь у всего есть название, – отозвался Гордон. – Правда, не они нанесены на карты. Эта вершина называется гора Эрлик-хана. Немногим европейцам довелось ее увидеть.

– Никогда о ней не слышал, – бросил Пемброк. – Найти бы побыстрее бедного старину Рейнольдса… Если бы мы так не спешили, было бы любопытно подобраться к ней поближе, правда?

– За такое любопытство нам вспорют животы, – усмехнулся Гордон. – Гора Эрлик-хана находится в стране Черных киргизов.

– Киргизов? Тех, что поклоняются дьяволу? Кажется, их священный город называется Йолган, и в нем, по слухам, живет настоящий дьявол?

– Никакого дьявола там нет, – отозвался Гордон. – Кстати, мы сейчас у самой границы их страны. Эти земли никому не принадлежат, киргизы воюют за них с кочевниками-мусульманами, которые обитают восточнее. Нам повезло, что мы до сих пор не наткнулись ни на тех, ни на других. Местные киргизы довольно давно отделились от основной ветви – тех, что до сих пор обитают в районе Иссык-Куля. И больше всего на свете они ненавидят белых людей. Мы подошли слишком близко. Советую повернуть на север, попробуем пройти мимо них незамеченными. По моим расчетам, самое большее через неделю мы доберемся до узбекского племени, которое держит в плену вашего друга… если вы ничего не напутали.

– Надеюсь, что бедняга еще жив, – вздохнул Пемброк.

Гордон мотнул головой.

– Когда вы нанимали меня в Пешаваре, я сразу сказал вам, что поиски могут закончиться ничем. Если ваш друг действительно попал к этим узбекам, я сомневаюсь, что он еще жив. Я говорю вам это еще раз, чтобы потом вы не были слишком разочарованы.

– Мы понимаем, дружище, – отозвался Ормонд. – Но ты был единственным, кто пообещал, что мы сами доберемся туда живыми и невредимыми.

– Мы еще не дошли, – строго поправил Гордон, перекладывая винтовку из левой в правую руку. – Я видел птиц недалеко от лагеря. Пойду, попробую подстрелить парочку. Может быть, вернусь только по темноте.

– Ты собираешься пойти пешком?! – ахнул Пемброк.

– Да. И, если повезет, принесу к ужину дичь.

Кивнув, Гордон снова вышел из палатки и зашагал вниз по склону. Его спутники молча смотрели ему вслед. Казалось, он растворился в воздухе еще до того, как вошел в густую рощицу у подножия холма.

Англичане переглянулись, потом молча посмотрели на слуг, занятых кто чем: четверых могучих пуштунов и стройного пенджабца, который был личным слугой Гордона.

Лагерь – стайка трепещущих на ветру палаток, возле которых топтались стреноженные лошади, – казался единственным на тысячи миль вокруг островком цивилизации в этой пустынной местности, окутанной ничем не нарушаемой, пугающей тишиной. На юге над горизонтом возвышалась плотная гряда холмов. Такая же гряда поднималась на севере, но холмы уже не лепились друг к другу, разделенные широкими лощинами. Эти естественные барьеры отгораживали от мира огромную долину, почти плоскую, лишь кое-где можно было увидеть небольшие возвышенности и лиственные рощицы. Сейчас, когда только начиналось короткое лето, склоны холмов обильно поросли сочной густой травой. Но взгляд напрасно искал стада и пастухов-кочевников в тюрбанах. Гигантский пик, белеющий на горизонте, казался обелиском на краю земли.

– Идем в мою палатку!

Пемброк обернулся. Ормонд жестом подзывал своего друга. Никто из англичан не заметил мрачного подозрительного взгляда, которым проводил их пенджабец Ахмет: оба были слишком поглощены собственными мыслями.

Задернув полог палатки, они сели друг против друга перед низеньким складным столиком. Пемброк вытащил карандаш и бумагу и принялся рисовать карту – точную копию той, которую ему пришлось столь поспешно стереть.

– Мифический старина Рейнольдс нам больше не нужен, – сказал он. – И Гордон тоже. Это был серьезный риск – воспользоваться его услугами. Но что поделать? Гордон – единственный человек, который мог беспрепятственно пройти через Афганистан и провести нас. Ты видел, с какой легкостью этот американец находит общий язык с мусульманами? Просто поразительно. Но я сомневаюсь, что киргизы примут его столь же радушно. Посему… мы можем от него избавиться. Мы нашли эту гору, и она в точности такая, как описал тот таджик, и называл он ее так же, как и Гордон. Если ориентироваться на нее, мы непременно найдем Йолган. Смотри: идем строго на запад, затем – от горы Эрлик-хана – возьмем немного на север. Мы прекрасно обойдемся без Гордона! И вернуться мы тоже сможем – через Кашмир, а там нам бояться нечего. Весь вопрос только в том, как от него избавиться.

Ормонд пожал плечами.

– Ну это просто, – он был куда более решительным, чем его приятель. – Спровоцируем ссору и объявим, что больше не желаем путешествовать в его обществе. Пусть пошлет нас к черту, берет своего идиота-пенджабца и отправляется обратно – в Кабул или еще в какую-нибудь дыру. Он-то здесь не пропадет – ты же видишь, он в этих местах знает каждый куст.

– Вот и славно! – воскликнул Пемброк. – Главное – не довести дело до драки. Он ловок, как дьявол, а если возьмется за оружие… Недаром афганцы называют его Аль-Борак, что значит «Стремительный»! Но самое сложное уже позади. Когда я придумывал предлог, чтобы нам сделать остановку здесь среди бела дня, то уже решил, как будем действовать дальше. Как видишь, я сразу узнал эту гору. Так что дальше идем одни, а Гордон пусть думает, что мы направились к узбекам. Он ни в коем случае не должен знать, что нам нужно в Йолган…

– Это еще что такое? – перебил его Ормонд, выхватывая пистолет.

В одно мгновение он преобразился. Глаза сузились и зловеще сверкнули, ноздри затрепетали. Пемброк непроизвольно шарахнулся в сторону.

– Скажи какую-нибудь ерунду, – одними губами прошептал Ормонд. – Снаружи кто-то есть.

Пемброк громко произнес какую-то ничего не значащую фразу, в то время как его друг, бесшумно отодвинув раскладной стул, на котором сидел, выскочил из палатки.

За пологом послышалась возня, потом торжествующий возглас Ормонда. Через мгновение он снова вошел, таща за собой Ахмета; щуплый паренек тщетно пытался вырваться из железных лап англичанина.

– Эта крыса нас подслушивала! – прорычал Ормонд.

– Теперь он донесет на нас Гордону, и нам придется драться!

Одной мысли об этом было достаточно, чтобы Пемброка охватила паника.

– И что теперь делать? Что ты предлагаешь, Ормонд?

Его компаньон коротко рассмеялся.

– Я забрался в такую даль не для того, чтобы получить пулю в лоб и все потерять. Знаешь, мне уже доводилось убивать людей. И повод был куда менее серьезный.

Пемброк невольно ахнул, когда Ормонд вскинул винтовку. Холодно блеснул ствол, Ахмет сдавленно вскрикнул, но грохот выстрела оборвал его крик.

– А теперь Гордон, – спокойно сказал Ормонд.

Пемброк неуверенно покосился на него, пытаясь унять дрожь в руках. Снаружи послышались встревоженные голоса. Он не знал пушту, но понял, что слуги столпились вокруг палатки. Ормонд неожиданно ухмыльнулся.

– Знаешь, – он вскинул на плечо винтовку, рискуя обжечься о горячий ствол, – Гордон уже сам все сделал.

Ногой, обутой в тяжелый сапог, англичанин брезгливо пошевелил распростертое на полу тело, словно дохлую змею, которую только что застрелил.

– Он ушел без коня, с горстью патронов. Американец сам сыграл нам на руку.

– Что ты имеешь в виду? – тупо спросил Пемброк. Он все еще не мог прийти в себя.

– То, что мы прямо сейчас снимаем лагерь и делаем ноги. И пусть догоняет нас пешком, если захочет. Даже у Гордона есть предел выносливости, потому что он человек, а не бог. Не думаю, что он долго протянет в этих горах, – без лошадей, без еды, без снаряжения. Так что мы, скорее всего, будем последними из белых людей, кто видел Аль-Борака. Я имею в виду, живым.

Глава 2
ОХОТА НА ОХОТНИКА

Покинув лагерь, Гордон зашагал вниз по склону. Американец ни разу не оглянулся: ему и в голову не могло прийти, что против него что-то замышляется, и что англичане, к которым нанялся проводником, обманывали его, причем с самого начала. Эти двое горели желанием разыскать своего друга, который отправился куда-то в неизученные горные районы и пропал без вести. Понимая их чувства, Гордон вызвался им помочь.

Он бродил около часа, и сейчас американцу наконец-то улыбнулась удача. Притаившись на краю поросшей травой гряды, американец следил за изящной антилопой, неторопливо бредущей вдоль опушки небольшой рощицы. Гордон оказался с подветренной стороны – еще один залог удачной охоты. Он уже начал подбираться к добыче, когда легкий шорох в кустах позади него заставил американца насторожиться.

Он едва успел заметить чей-то силуэт в густом кустарнике, когда пуля просвистела у самого его уха. В ту же секунду Гордон выстрелил сам, метя в крошечное облачко дыма, которое еще не успело рассеяться.

Взлетели потревоженные птицы, ветки всколыхнулись, и снова наступила тишина. Подождав немного, Гордон подкрался к кустам и склонился над бездыханным телом, издали похожим на ворох пестрого тряпья.

Этот человек был худощав, почти тощ, как будто состоял лишь из костей, жил и тонких мышц, и очень молод. Меховой колпак упал и лежал рядом, халат был подбит мехом, каблуки сапог окованы серебром. За поясом торчало несколько ножей, а неуклюже вывернутая рука прижимала магазинную винтовку едва ли не последнего образца. Пуля попала юноше прямо в сердце.

– Туркмен, – прошептал Гордон.

Интересно, давно ли он выслеживал свою двуногую дичь? Судя, по всему, туркмен был один. Один? Не исключено, что неподалеку бродит целая шайка. И почти наверняка где-то рядом привязана лошадь. Кочевник не пройдет и двух ярдов пешком, если может проехать – даже когда выслеживает добычу. Задрав голову, Гордон разглядывал склоны холма, у подножия которого остановился. Скорее всего, туркмен заметил его с вершины, привязал коня за холмом и спустился вниз, чтобы застать врасплох увлеченного охотой врага.

Вряд ли сообщники этого юнца засели на холме – иначе они немедленно откликнулись бы на звук выстрелов. Тем не менее, поднимаясь по склону, Гордон старался не шуметь. Как он и предполагал, конь был привязан неподалеку – крупный туркменский жеребец под красным кожаным седлом с широкими серебряными стременами и тяжелой, отделанной золотом, уздечкой. У седла была приторочена кривая восточная сабля в богато украшенных ножнах.

Конь остался без хозяина, и этим было не грех воспользоваться.

Вскочив в седло, Гордон огляделся по сторонам. На юге из зарослей тянулась полупрозрачная ленточка дыма, едва заметная в густеющих сумерках. Молва приписывала Аль-Бораку способность видеть в темноте. Это было небольшим преувеличением, но зрение у него действительно было острым, как у ястреба. Гордон озабоченно покачал головой. Дым напомнил ему о лагере.

– Похоже, у нас гости, – пробормотал он. – Или скоро будут.

Скорее всего, туркмены уже давно шли по его следам, неотвратимые, как судьба.

Натянув поводья, Гордон пришпорил коня и помчался в лагерь. В поисках дичи он прошел несколько миль к востоку – расстояние, которое ничего не стоило преодолеть верхом. Ночь еще не наступила, когда американец остановился у опушки рощицы и хмуро оглядывал пологий склон холма, на котором стоял их лагерь.

Теперь там было пусто. Ни палаток, ни людей, ни коней.

Некоторое время Гордон внимательно разглядывал соседние холмы и заросли. Ничего подозрительного. Держа наготове винтовку, он начал медленно подниматься по склону. На месте палатки Пемброка темнело пятно крови, но это было единственным, что указывало на нападение. Даже следы копыт…

Следы копыт?

Кочевники не нападали на лагерь.

Теперь Гордон не сомневался: лагерь снимали поспешно, но организованно. Все указывало на то, что его компаньоны попросту сложили палатки, навьючили их на лошадей и уехали. Но почему? Может быть, дело все-таки в кочевниках? Увидев вдали дикую толпу всадников, испуганные англичане предпочли побыстрее скрыться. Но Ахмет, который был Гордону скорее другом, чем слугой, ни за что не бросил бы его…

Гордон ехал по следу, оставленному копытами, и его удивление возрастало с каждым пройденным ярдом. Англичане двигались на запад! Но они уверяли, что хотят оказаться к северу от этих гор. Черт возьми, они очень хорошо знали, куда хотели попасть! Но ошибки не было. По каким-то причинам, вскоре после того как Гордон отправился на охоту, они быстро сняли лагерь и направились на запад, к таинственной горе Эрлик-хана.

Может быть, их вынудила к тому какая-то необходимость, и они оставили знак, который он сразу не заметил? Повернув коня, Гордон вернулся к месту стоянки и объехал ее. Потом снова и снова, расширяя круги, пристально разглядывая каждый пучок травы, каждый куст. Наконец он заметил примятую траву – такой след остается, когда по ней волочат человеческое тело.

След был едва заметен: люди и кони основательно затоптали его. Однако долгие годы странствий и жизнь вдали от цивилизации научила Гордона не упускать мелочи. Он вспомнил пятно крови на том месте, где стояла палатка Пемброка. Похоже, тело оттащили вниз по южному склону, в рощицу. Через несколько мгновений Гордон уже был там.

Ахмет лежал в зарослях, и в первый момент могло показаться, что он мертв. Гордон почти не ошибся: жизнь еще теплилась в теле юноши. Но рана, несомненно, была смертельной. Приподняв ему голову, Гордон прижал к его губам фляжку с вином. Ахмет застонал, взгляд его стекленеющих глаз прояснился.

– Кто это сделал, Ахмет? – в отчаянии спросил Гордон.

– Сахиб Ормонд, – с трудом произнес Ахмет. – Я подслушивал их разговор, стоя у палатки… я понял, что они замышляют против тебя дурное. Я никогда не доверял им. Сахиб Ормонд поймал меня и ранил. Они уехали и оставили тебя умирать в холмах.

– Но почему? – еще больше, чем раньше, удивился Гордон.

– Они направляются в Йолган, – задыхаясь, прошептал Ахмет. – Нет никакого сахиба Рейнольдса, которого мы искали. Они все придумали, чтобы вы привели их сюда.

– В Йолган? Зачем?

Но зрачки Ахмета расширились, словно от ужаса при виде приближающегося демона смерти. Тело юноши дернулось и обмякло, из уголка рта побежала струйка крови.

Гордон опустил его на траву и встал. Несомненно, это была не самая ужасная смерть, какую ему доводилось видеть, а одиночество быстро вытравляет привычку выражать свои эмоции. Вместо того, чтобы предаваться переживаниям, Гордон отыскал несколько валунов и завалил тело Ахмета, чтобы оно не досталось волкам и шакалам. Паренек проехал с ним не одну тысячу миль и заслуживал человеческого погребения.

Закончив, Гордон вскочил в седло и, не оглядываясь, поскакал на запад. Он остался один в этой дикой стране, без снаряжения. Но удача подарила ему коня, а годы странствий дали ему бесценный опыт. Он знал Восток лучше, чем кто бы то ни было из уроженцев Старого и Нового Света. Стоит ему только пожелать – и он пройдет по этой земле до границы с цивилизованным миром – и останется жив… и, может быть, даже невредим.

Нет. Жизнь на Востоке изменила его, и понятия о долге и чести вошли в его плоть и кровь, такие же простые и ясные, как у местных воинов. Ахмет был его другом и умер, служа ему. Кровь за кровь.

Иначе быть не могло. Так голод заставляет волка охотиться, не задаваясь вопросом «почему». Теперь Гордона даже не интересовало, зачем англичане отправились в Йолган. Его задача – сделать так, чтобы эта дорога стала для них дорогой в ад.

На землю опустилась ночь, в небе засияли первые звезды, но Гордон продолжал путь. Призрачного света звезд было достаточно, чтобы не потерять след – примятую копытами траву, которая еще не успела распрямиться. Туркменские скакуны славятся своей силой и неутомимостью, и Гордон не сомневался, что скоро догонит тяжело навьюченных низкорослых лошадок. В конце концов, англичане проехали здесь не так давно.

Вопрос только в том, как быстро они ехали. Англичане ни разу не сделали привала, хотя должны были знать, что Гордон идет за ними пешком. Как они, наверно, потешаются, представляя, как он пробирается через заросли!

Но почему ни Ормонд, ни Пенброк не сообщили ему об истинной цели своего путешествия?

По лицу Гордона пробежала тень. Он помотал головой, отгоняя какую-то тревожную мысль, пришпорил коня и сжал рукоять кривой туркменской сабли, по-прежнему притороченной к седлу. Впереди, на фоне темно-синего неба, безмолвно белела вершина горы Эрлик-хана. Где-то рядом, у ее подножия, находился Йолган. Гордону уже доводилось бывать там и слышать глубокие звуки длинных бронзовых труб, которыми встречали рассвет бритоголовые жрецы Эрлика.

Перевалило уже за полночь, когда Гордон спустился на поросший ивняком берег небольшой речушки. Вдалеке мерцала россыпь багровых огоньков.

Это были костры походного лагеря. Но одного взгляда было достаточно, чтобы понять: вряд ли здесь стоит искать людей, за которыми он гнался, – огней было слишком много. Скорее всего, на берегу остановилось одно из племен кочевников-киргизов, которые рыскали между горой Эрлик-хана и мусульманскими территориями с их весьма неопределенными границами. Но киргизы встали лагерем как раз на пути к Йолгану. Даже если англичане поверили его предупреждениям – удалось ли им избежать встречи с киргизами? Такая встреча не сулила чужеземцам ничего доброго. Чтобы попасть в город Эрлик-хана, Гордону пришлось выдать себя за представителя одного из местных племен.

Американец перебрался через речушку и, прячась в тени ив, начал осторожно приближаться к лагерю. Вскоре он уже разглядел часовых, неподвижно застывших в седлах. В следующую минуту Гордон зашипел и беззвучно выругался. Внутри кольца круглых войлочных кибиток белели три европейские палатки. Если Черные киргизы убили европейцев, которые дерзнули вторгнуться в их владения, это означает конец его кровной мести. Если же нет…

И тут совсем рядом раздался заливистый лай.

Огромные лохматые волкодавы почуяли запах чужака и рвались с привязи. В лагере поднялась суматоха. Часовые, до сих пор похожие на конные статуи, поскакали к берегу, в темноте засвистели стрелы.

Первое, что сделает в такой ситуации обычный человек, – пустится бежать со всех ног. Но Гордон знал, что это верный способ получить стрелу в спину. Поэтому он выскочил из зарослей и бросился в самую гущу толпы. Во мраке всадники не сразу разглядели тень, метнувшуюся к ним. В следующее мгновение Гордон уже выхватил саблю и начал рубить направо и налево. Враги были вокруг, но они явно уступали ему в мастерстве владения клинком. Сталь зазвенела о сталь, потом краем глаза заметил, как прямо на него падает киргиз с расколотым пополам черепом… Воспользовавшись замешательством, американец пришпорил коня и исчез в темноте.

Вылазка позволила кое-что выяснить. Гордон оказался достаточно близко к лагерю, чтобы услышать знакомый голос. Ормонд был жив, а чуть позже, обернувшись на скаку, в неясных отблесках пламени американец разглядел долговязую фигуру Пемброка, застывшего с поднятым клинком в руках. Еще одно полезное наблюдение: англичане находились в лагере не как пленники. Это было необъяснимо.

Кочевники недолго преследовали Гордона. Спрятавшись в тени густой рощицы, американец слышал, как кочевники, гортанно перекликаясь, повернули к своим шатрам. Можно было не сомневаться, что караул усилят, а в лагере вряд ли кто-то сможет спокойно уснуть. Если бы Гордону очень захотелось убить предателей-англичан этой ночью, ему бы это удалось. Однако ярость уступила место любопытству. Зачем им все-таки понадобилось в Йолган?

По-прежнему крепко сжимая рукоять сабли, Гордон снова повернул на восток и поскакал по той же дороге, по которой приехал сюда. Он мчался во весь опор, хотя чувствовал, что его конь вот-вот выбьется из сил. Прежде чем взойдет солнце, он должен был найти еще кое-что.

И это ему удалось.

Еще один лагерь был разбит примерно в милях десяти от могилы Ахмета. Догорающий костер бросал тусклые отблески на единственную палатку и фигуры людей, которые, завернувшись в плащи, лежали на земле.

Гордон не стал подходить слишком близко. В сереющей предрассветной дымке он смог различить несколько силуэтов, которые медленно покачивались, словно в полусне. Это были кони, привязанные в загоне, а чуть позже американец разглядел людей, которые их охраняли. Этого было достаточно. Удалившись на безопасное расстояние, американец укрылся в густой рощице. Здесь он спешился, расседлал своего скакуна и пустил его пастись.

Пока животное жадно щипало траву, Гордон уселся на землю, скрестив ноги и прислонившись спиной к широкому стволу дерева. Винтовка лежала у американца на коленях, глаза были закрыты. Он ждал. Но стороннему наблюдателю он мог показаться воином Востока, погруженного в транс, или медитирующим учеником легендарных индийских мудрецов, ищущим путь к истине.