Текст книги "Кельтика"

Автор книги: Роберт Холдсток

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 22 страниц)

Когда один из братьев, протирая глаза, вышел из пещеры в Аркамоне рядом со своим братом-призраком…

А когда второй брат проснулся в какой-нибудь влажной лощине на Альбе…

Интересно, к которому из них она пришла первому? Так я размышлял, разыскивая ее в Додоне, бегая по долине, принюхиваясь, теребя свои магические кости, чтобы она не ослепила меня снова. Кого первого она приласкала, невидимо, тайно, как видение из их жизни, как сон? У кого первого начала она высасывать жизнь, радости, невинность? Эта мать, старше пещер, в которых они жили, мать, жадно пьющая их новые впечатления.

Обнимала ли она их во сне? Танцевала ли она, прижимая к груди их призраки и напевая песнь триумфа? «Мои мальчики, мои мальчики. Папа очень далеко-далеко, щуками съеденный, льдом замороженный, стал он озерной водой».

Неужели она никогда не слышала зов Ясона из озера?

Разве не знала, что Ясон не умер? Арго, отважный Арго, верный Арго, так и не позволил душе уйти из смертного тела. Слышала ли она его крики? Возможно, она никогда не прислушивалась.

Лентяйка!

Она была совсем как я. Конечно была. Мы вместе росли, вместе учились, мы оба были ленивы каждый по-своему. Я любил ее тогда, но приложил немало сил, чтобы запереть ту любовь, никогда не вспоминать ее.

Но все равно она покоилась в моей полной призраков голове, как и многие другие дорогие мне воспоминания. Они ждали своего часа, когда разойдутся тучи и снова выглянет солнце.

Я противопоставлял этому чувству мысль, что в ее жизни – не важно, что там было между нами когда-то, – Ясон был важнее, она любила его больше, а сыновей любила больше, чем его. Она сошла с предначертанного пути ради любви, а не вернулась из-за ненависти.

И поступила правильно. Что бы она ни делала, у нее были мгновения счастья. И кем бы она ни стала, это были всего лишь последствия тех блаженных мгновений.

Мгновения блаженства. За тысячу лет жизни.

– Ну, теперь ты понимаешь? – прервал меня ее голос – она застала меня врасплох. – Ты наконец понял? Тебе самому приходилось испытывать нечто подобное? Наверняка приходилось!

Она стояла совсем близко позади меня. Когда я повернулся, то обнял ее, этот мой поступок был продиктован смутными воспоминаниями. Но ее тело было бесчувственным, как камень. Между нами больше не было любви. А если и была, Медея постаралась, чтобы это стало незаметно. Я посмотрел ей в лицо, такое прекрасное, несмотря на жадное Время, ее волосы по-прежнему были цвета начищенной меди, а глаза все такие же милые, умные, ее дыхание благоухало фруктами, на миг наши пальцы переплелись. Красота, которая не увядает… затерянная во Времени… недостижимая.

– Неужели ты ни разу не сходил с Тропы?

– Почему же, сходил. Заводил новых друзей, смотрел на мир со стороны. Но так, как это сделала ты, я не делал никогда.

– Ты помнишь, как все было у нас с тобой? Очень давно, в чаще леса и на полянках?

Она была сильной. Она наверняка знала, что я кое-что помню. Мы оба начали просыпаться от очень продолжительного сна, обнаруживая, что мы не одиноки, что в мире были еще такие же, как мы, и что когда-то мы все были вместе. Но я сказал решительное «нет».

Кажется, ее это огорчило, но она продолжила разговор:

– Я позволила себе вспомнить… совсем чуть-чуть. Если постараться, можно вспомнить. До чего длинную жизнь мы с тобой прожили! Зато вместе были совсем недолго. Теперь я вспомнила, это был ты. Сначала я не хотела верить, а теперь верю. Хотя все равно не могу представить себе, что ты никогда не сходил с Тропы. – Она с любопытством посмотрела на меня. – Как же ты, должно быть, одинок. Ты совсем мало жил. Многие люди назвали бы это пустой тратой времени. Мне жаль тебя.

Как и Ниив, Медея пыталась проникнуть сквозь мою защиту, хотя действовала более умело, чем сирота из Похйолы. Она знала то же, что знал я, нам нельзя открываться, когда мы так близко друг к другу.

Чтобы не позволить ее сильной, изощренной магии воздействовать на меня, я стал думать о Ясоне.

– Ты отравила воспоминания своего сына о Ясоне.

– Конечно! Причем у обоих! – Она рассмеялась, глядя на меня, словно удивляясь, что я сам не понял.

– Тезокор ненавидит Ясона только потому, что его ненавидишь ты. Ты для этого использовала магию? Свои волшебные кости? Для того чтобы отнять жизни у своих драгоценных детей?

Я заметил, что лицо ее на миг омрачилось, – я успел уловить боль и страдание. Но она почти сразу взяла себя в руки, ее глаза, полные муки, снова неистово смотрели на меня.

– Драгоценные? Да. Они для меня драгоценные. А почему драгоценные? Ты задавал себе когда-нибудь этот вопрос? Как думаешь, сколько у меня драгоценных детей? Думаешь, это единственные двое?

Мир словно остановился – я вдруг подумал о Ниив и ее полуребенке, а может быть, и наполовину выдуманном ребенке. Я вспомнил Миргу, ее прапрабабку, и того несчастного полуребенка, которого мы зачали. Он вырос под постоянным присмотром духа-хранителя, которого я дал ему. А еще о том, как я узнал, что не могу больше рисковать, производя на свет ребенка, который будет жить в обычном мире.

Медея тоже все это знала, она сразу увидела, что я понял ее. Уж не слезы ли блестят в ее глазах? Она прошептала:

– Я потеряла счет детям, которых рождало мое чрево. Можешь это себе представить? Каждому из них я давала имя, прежде чем избавиться от него. Они преследуют меня, Мерлин!

Впервые мое имя прозвучало ласково в ее устах.

– Но я не могла дать им жизнь, это было бы несправедливо по отношению к ним. Ты понимаешь, что я хочу сказать. Должен понимать. А может, и не понимаешь. Значит, ты слишком погружен в свой эгоистичный мир. Из всех моих детей только эти двое принадлежали Ясону, и только Ясону. Я посмотрела, когда они были еще внутри меня. Я их родила, и мне очень повезло с ними. Они дети Ясона. От меня почти ничего, лишь легкая тень. А от легкой тени вреда не будет. К тому же я их любила. Я слишком многим пожертвовала, чтобы мы все могли нормально жить до тех пор, пока он и мои дети не состарятся! Я знала, что увижу их смерть, я всегда это знала. Но ведь это должно было случиться очень нескоро. Я любила его так же сильно, как когда-то тебя… очень-очень давно. Мы многое забыли, Мерлин. Неудивительно, ведь так? Но удивительно найти такую любовь…

Я с ней согласился. Или согласился только про себя? Не помню. Я силился вспомнить Медею до того, как она исчезла из моего мира, затерялась во Времени.

– А он предал меня! – выкрикнула она, скорее с болью, чем со злостью. – Он оставил меня ради этой женщины, Главки. Он бросил меня. Он бы забрал детей. Скажи мне, Мерлин, что я должна была делать?

Она пощипывала платье у себя на груди, я помнил этот жест еще по тем временам, когда она металась по гулким коридорам дворца, на грани самоубийства, когда обнаружила, что Ясон ее покинул. И все эти годы то, как Ясон бросил ее, не давало ей покоя.

У меня не было ответа на ее вопрос. Не думаю, что он был ей нужен. Я только сказал:

– Но ты лишила жизни своих детей. Какая жизнь была у них? Ты спрятала их не только от отца, но и от самой себя. Даже теперь они тебя не видят. Собака получает больше ласки от хозяина, чем Тезокор от тебя.

– Жестокие слова, – произнесла она, обиженно глядя на меня.

– Зато верные.

Она не согласилась:

– Вовсе не верные. Я долго жила без них. Мне нужно было время, чтобы снова к ним привыкнуть. Но я утешала их во сне. Когда они были меньше, я дала каждому из них по призраку брата. Для компании. В определенное время я собиралась войти в их пробуждающиеся жизни и снова быть с ними. Время уже подходило, когда ты вдруг притащил обратно их отца.

– И тогда ты отравила их воспоминания. Ради собственных целей.

Она нахмурилась и скрестила руки на груди, а потом посмотрела вниз, словно увидела что-то новое.

– Что сделано, то сделано, – прошептала она.

– А еще ты отравила мои воспоминания. Я ведь легко мог сказать Ясону, что ты здесь. Но что-то запрещало мне. Это было не мое сознание.

– Но и не мое, – возразила она, многозначительно глядя на меня с полуулыбкой. – Ты не сказал Ясону потому, что ты был больше предан мне, чем ему. И сейчас предан, Мерлин. Ты просто обманываешь себя.

Я буквально потерял дар речи. Медея печально смотрела на меня, потом подошла и обняла. Ее губы коснулись моих прежде, чем она отстранилась.

Ее глаза мерцали.

– Тебе еще идти и идти, чтобы догнать меня, Мерлин. Ты попытаешься? Когда уйдет Ясон, все для нас станет ясным. Внизу, в долине, прямо сейчас Ясон и его сын идут навстречу друг другу. Когда все закончится, найди меня, пожалуйста.

Ее боль, ее страсть, ощущение ускользающей любви привели меня в смятение, я отпрянул от нее, мне показалось, что и она тоже отскочила в жаркую дымку над серыми камнями.

На самом деле я упал, потерял равновесие и покатился по крутому склону, то скользил, то катился между кустов, пока не оказался у самого подножия холма. Там я обнаружил воронов, поедающих мертвецов, двоих обнаженных греков, чьи лица были закрыты шлемами, а на животах алела кровь.

По камням бежала речка. Я подполз к ней, чтобы промыть свои синяки и ушибы в воде. Из-за двух покойников выше по течению я не стал пить из нее, но прохладная вода помогла мне прийти в себя. Я перевернулся на спину и стал смотреть в сияющие небеса. А вскоре надо мной склонились две темные фигуры, они стояли по разные стороны журчащей речки.

Их интерес ко мне сразу же погас. Возможно, они решили, что я умер. Я специально не двигался. К тому же у них были свои заботы. Я мельком взглянул на одного из них.

Как только он вышел из горы, он сразу узнал святилище. Он узнал его по форме холмов, по их высоте, белым стенам у реки, окружающим Коварный Дуб, куда попадали неверные сердца. Он посмотрел вверх и увидел нагромождение крупных серых камней и огромное дерево, что росло там. Где-то на его грубой коре остался знак, знак молодого Ясона. Сейчас этот знак едва заметен, потому что ствол за несколько столетий стал значительно толще.

Ясон долго бежал по извилистым коридорам. Он очень устал. Из-под кожаного шлема лился пот. У него не было ни малейшего сомнения, что перед ним лежит Додона, – он чувствовал запах меда в воздухе, слышал шелест листвы дуба.

Медея исчезла. Он не слышал и не видел ее. Она сбежала в свою Страну Призраков, хотя Ясон подозревал, что она наблюдает за ним.

Стоя в тени скалы, он заметил какое-то легкое движение вдали. Поблизости паслись три небольшие белые лошади со свисающими поводьями, лошади беспокоились. Но никого больше не было видно, что очень удивило Ясона.

Он подошел к одной из низкорослых лошадей, поймал поводья и повел ее к реке, к молчаливым строениям святилища. И снова что-то промелькнуло впереди. Теперь он увидел, что это человек, ведущий за собой коня. Незнакомец вошел в реку и принялся ходить от берега к берегу, словно что-то искал в воде. Рассмотреть его лицо было трудно, но он был одет, как Ясон, в короткие брюки и кирасу – доспехи армии захватчиков. Его волосы были подстрижены и уложены гребнем.

На миг Ясон потерял его из виду. Потом откуда-то сзади послышались вскрик и шум падающих камней. Ясон оставил лошадь и подошел к реке в том месте, где она образовывала излучину под раскидистыми ветвями дуба Додоны. Тут Ясон понял, что человек тоже повернул назад, но по другому берегу, стараясь держаться в тени, тоже соблюдая осторожность.

Ясон услышал, как он шепотом спрашивает: «Кинос? Кинос?» – и тут он осознал, что его поиски подошли к концу.

Они оказались прямо у того места, где лежал я, весь промокший, беспомощный. Ясон вздрогнул, взглянув вниз на меня, но тут же поднял взгляд на молодого человека. На лице того отразилось разочарование, сменившееся подозрительностью. Они разглядывали друг друга молча.

– Я подумал, что вы – мой брат, – заговорил Тезокор, словно требовались какие-то объяснения. – Мне сказали, что мой брат здесь. Вы из армии Бренна?

Ясон молчал, потом вздохнул с облегчением и радостью. Он отрицательно качнул головой, загадочно улыбаясь в свою всклокоченную бороду, снял с головы шлем и бросил в сторону.

– Я думал, что не смогу узнать тебя, – негромко сказал он, – с первого взгляда. Я видел твой призрак в Дельфах, но лицо ведь ничего не значит. Но сейчас я узнаю каждую черточку, каждую искорку в твоих глазах. Я узнал бы тебя сразу. Этот человек, Мерлин, этот жалкий негодяй, когда-то описывал мне тебя.

– Кто вы? – перебил его Тезокор сердитым шепотом, он держал руку на костяных ножнах своего меча. Он не мог отвести глаз от человека, стоящего на другом берегу.

Руки Ясона были свободны. Его собственный меч висел за спиной.

– Он описал тебя в самом выгодном свете. Он сказал, что мой сын молодой, энергичный, красивый! Он добавил, что в тебе есть какая-то бесшабашность. Он сказал, что ты совсем не похож на меня. Подозреваю, что этот подлец врал. Я никогда не любил зеркала. Как думаешь, Маленький Быкоборец? Я не могу звать тебя Оргеторикс. Думаешь, ты станешь таким же, как я, когда состаришься?

– Быкоборец?

Ясон напряженно улыбнулся. Вокруг царила полная тишина. Весь мир был где-то далеко.

– Ты сделал это только один раз. Тебе в то время было четыре года. Но ты уже тогда был молодцом. Это было на арене для боя быков в Иолке, помнишь? Бык был небольшой, но и ты был маленьким мальчиком, однако схватил быка за украшенные ленточками рога и запрыгнул через голову ему на спину, ты исполнил воинственный танец у него на спине, прежде чем убежать. Я страшно гордился тобой!

– Нет! – крикнул Тезокор. Он снял куртку и швырнул ее на землю, затем принялся отвязывать меч, он держал руку так, чтобы в любой момент можно было выхватить клинок из ножен. – Я не знаю тебя. Я тебя не узнаю. Этот ублюдок продал тебе мою историю. Он мошенник. Нужно было сразу догадаться, как только я с ним познакомился. Мой отец давно умер, умер и трусливо скалится из своей могилы.

Встреча получилась не такой, как мечтал Ясон. Он предвидел, что будет нелегко убедить сына, что между ними будет борьба, но не ожидал встретить такую враждебность. Я его не предупредил. В голосе Ясона послышалась тревога. Он начал оправдываться.

– Я вовсе не мертвый, – осторожно возразил Ясон. – А очень даже живой. Я искал тебя во Времени. Я обошел полмира. Тезокор…

– Нет!

Слова Ясона приводили молодого человека в ярость. В темных злых глазах бурлило смятение. «Во Времени? Во Времени?» Я читал его мысли, казалось, что часть его сознания знает правду. Но слишком сильны были ненависть и стремление укрыться от нее.

– Тезокор… – почти умолял Ясон, в нем тоже поднимался гнев против упорства сына. – У нас появился шанс. Я тот человек, который поймал тебя, когда ты прыгал с быка. Я знаю, что с тобой сделала твоя мать. Я знаю, что я сделал с твоей матерью. Я был не прав. Я совершил глупость. Ты можешь себе представить, как я скорбел о тебе и Киносе? Я проплыл и проскакал полмира, чтобы положить твое тело на погребальный костер! Год за годом. Я искал вас от Итаки до Эпидамнуса. Я побывал на всех островах. Я пересек Илиум и Эфес. Я искал вас мертвых так же настойчиво, как если бы вы были живы! Но я думал, что вы мертвы, Тезокор. Я видел, как ваша мать убила вас. Разве ты не помнишь тот обман?

– Это сейчас ты обманываешь. – Молодой человек сплюнул. – Мать спрятала меня от отца, потому что иначе он бы меня убил!

– Неправда! Неправда! – вскричал Ясон.

Это был вопль боли. Где-нибудь над нашими головами Медея слушала и смеялась. Хотя, возможно, это блеяла овца или ветер гулял в чаще.

– Зачем ты спрашивал про меня у предсказательницы в Аркамоне? – спросил Ясон уже не так раздраженно. Это была еще одна отчаянная попытка прорвать оборону сына.

Этот вопрос поразил Тезокора.

– Ты так много обо мне знаешь!

– Конечно знаю…

– Конечно! Этот человек все тебе рассказал.

Ответ был полон муки и ярости.

– Я – Ясон! Я твой отец. Я всю свою жизнь ждал встречи с тобой. А сейчас, когда я нашел тебя, разве ты не узнаешь меня? Мы могли бы провести остаток моей короткой жалкой жизни вместе. Мы могли бы вместе разыскать Киноса. Я примерно знаю, где он находится. Клянусь моим щитом, это правда.

– И где же он, по-твоему? – равнодушно спросил Тезокор.

– Между омываемыми океаном стенами, – ответил его отец. – Так ведь сказала предсказательница?

Тезокор усмехнулся:

– Предсказатели? На днях по дороге в Дельфы одна предсказательница шепнула мне, что он здесь. Но я не нашел никого, кроме нескольких мертвецов. Даже стража покинула эти места, хотя они сражались достойно. Похоже, ничему нельзя верить.

Ясон поднял руку в примирительном жесте:

– Твоя мать разбила мою жизнь двумя взмахами меча. Она похитила мою жизнь. Не стану отрицать, я перестал любить ее, но вы с Киносом были нужны мне. Я не мог придумать, как, оставляя вас с ней, не потерять связь с вами. Тезокор, клянусь своим мечом, в тот день я пришел во дворец с небольшим отрядом, чтобы обсудить с Медеей, как мы оба можем воспитывать сыновей. Но она подумала другое и бросилась бежать от меня.

– Вы преследовали нас с обнаженными мечами! – прервал его возмущенный Тезокор. – Вы хотели убивать. Пришли убивать.

– Она наслала на нас свою стражу. Она кидалась в нас огнем! Она глушила наши голоса. Откуда мне было знать, что она собралась бежать? Все было готово к тому, чтобы разыграть спектакль: удар ножом, кровь, колесница, корабль. Она поджидала, когда я появлюсь. Она не могла не знать, что я пришел с миром.

– Нет! Врешь. Опять врешь. Я спросил про тебя в Аркамоне, потому что никак не мог вспомнить твое имя. Теперь я его знаю и ненавижу тебя еще больше. Да, теперь по твоим глазам я вижу, что ты на самом деле Гнилая Кость! Ты – Ясон! Я-то думал, что ты давно умер. Но ты преследовал меня днем и ночью. Сейчас у меня есть прекрасная возможность отомстить за мать.

– Нет!

Отчаянный крик Ясона остался без ответа. Я услышал скрежет металла – меч резко выдернули из ножен.

– Нет. Только не это, – снова взмолился Ясон. – Я был в подземном мире, не живой и не мертвый. Дух мой все еще жил в теле. Но Мерлин увидел тебя в Аркамоне. Он вернул меня в этот мир, чтобы я мог отыскать тебя. Я любил тебя. Я был в отчаянии, думая, что вы убиты. Двадцать лет я прозябал на Арго, потом еще семьсот в аду. Теперь это не имеет значения. Теперь ничто не имеет значения, кроме того, что я в этом мире. Время безвозвратно потеряно. Мы не можем его вернуть. Но есть настоящее. И мы должны воспользоваться им. Чтобы найти Киноса. Чтобы охотиться, собирать урожай, бороться с неизведанным. Строить!

Он замолчал, тяжело дыша, голова его слегка тряслась, словно он терял силы.

Но сын его не мог больше контролировать свои чувства и поступки. Он выслушал слова отца, но никак на них не ответил. А потом прошептал: «Это моя единственная жизнь. Это единственный для меня мир. А найти Киноса – единственное, что стоит сделать. Мертвые родители здесь ни при чем».

На его лице были написаны только гнев и мрачное желание отомстить. На руке, державшей меч, напряглись мышцы. На шее пульсировал вздувшийся сосуд. Тезокор часто дышал.

Ясон заметил угрожающие признаки и снова заговорил:

– Тезокор… только не это!

– Да, – спокойно и решительно заявил Тезокор.

Он перешагнул через мое распростертое тело. Это не Медея парализовала меня, не она лишила меня голоса, я выбрал это сам. Я сделал себя уязвимым для Ясона. Так поступая, я лишал себя возможности помогать ему. Тезокор нанес отцу жестокий, расчетливый удар, сверкнув своим мечом. Ясон, подставив свой меч, отразил удар, но под его напором вынужден был сделать шаг назад. Несколько минут слышались только удары металла о металл. Тезокор пытался достать до эфеса и выбить меч из рук отца.

Но молодой человек споткнулся, и Ясон нанес ему удар, правда лишь вполсилы, Тезокор легко отбил его. Наклонившись, как это делают греки, они сошлись и некоторое время бились молча. Потом снова разошлись. Ясон тяжело дышал. Тезокор же спокойно смотрел на него, приподняв свой меч.

Ясон беспомощно опустил оружие. Он не мог произнести ни слова, но его глаза – прищуренные, ищущие, печальные – как бы говорили сами: «Пора это заканчивать».

И в тот момент, когда Ясон не защищался, Царь Убийц сделал два шага и полоснул мечом по животу своего отца.

Я смотрел, как Ясон, мой старый друг, опускается на колени и валится на бок, пытаясь зажать рану. Молодой грек стоял над ним, окровавленный клинок подрагивал в его руке. Я ждал, что он прикончит противника, но он просто стоял и смотрел.

Насколько же быстро все закончилось по сравнению с тем боем, в котором Урта прикончил Куномагла.

Взгляд Ясона встретился с моим.

– Ты предал меня, Мерлин. Ты заставил меня думать, что она мертва. Но ты знал, что она здесь, в этом мире. Ты мог сказать мне об этом. Мог предотвратить несчастье.

Я вернул силу своим конечностям и сел, опершись на левую руку.

– Я любил ее задолго до того, как ее полюбил ты. Самое печальное в этой истории, что я ничего не помню. Только чувствую. Нас разлучили. Нас заставили забыть друг друга.

– Ты заранее спланировал свое предательство, – прохрипел Ясон. – Твоя ложь помогла тебе решить все проблемы. Ты пустой человек!

Теперь и Тезокор смотрел на меня, лицо его было сурово. Он подошел и кончиком меча поднял мой подбородок. По его телу струился пот.

– Кто находится в этом мире? – спокойно спросил он. Но тон его был необычным, словно он и сам догадался.

– Твоя мать, – ответил я. Он смотрел мне прямо в глаза, слушая ответ. Я продолжил: – Сейчас она на вершине холма, около дуба. Она наблюдает за тобой. Ясон прав, он рассказал тебе правду. Она отравила твои воспоминания об отце. Твоя ненависть к отцу – это на самом деле ее ненависть. Еще не поздно все исправить.

Правда, лицо Ясона было белее снега, и мои слова прозвучали слишком уж оптимистично.

Тезокор по-прежнему стоял надо мной в угрожающей позе, нацелив кончик меча мне в лицо, но смотрел он на гребень холма, долго смотрел. Надеялся ли он увидеть ее? Или решал, стоит ли мне верить?

Его взгляд вопрошал, там ли она.

– Уверен, там.

Он нахмурился:

– Этого не может быть. Предсказательница в Аркамоне сказала, что моя мать умерла.

– Предсказательница в Аркамоне и была твоя мать. Там она пряталась после своего побега. Там же должны были появиться и вы двое, ты и Кинос.

Кончик меча впился мне в щеку. Я чувствовал запах пота и резкий запах страха, исходящий от Тезокора, хотя по его виду вы бы не догадались об этом – он был само спокойствие.

– Откуда ты знаешь? Как ты можешь утверждать? – помолчав, спросил он.

– Я немного потер свои кости, – ответил я.

Он тряхнул головой, не поняв моих слов. Мне даже показалось, что он собирается воткнуть клинок мне в глотку. Но он вдруг опустил меч.

Мне тогда подумалось, что Медея, которая наверняка наблюдала за нами, забрала яд из его воспоминаний. Она вернула Тезокору свободу. Возможно, этот поступок означал раскаяние. Но таким образом она отправила его в бездну.

– Я пришел сюда, чтобы найти брата, я верил, что он жив, – устало сказал он. – А вместо него нашел отца и мать, которые, как я считал, умерли. Я убил отца. А мать наблюдает за мной с дерева, как хищная птица. Незнакомец заявляет, что все, во что я верил, неправда. Даже мои собственные поступки. – Он пристально посмотрел на меня. – О таких вещах мы, греки, пишем в наших трагедиях. Но время развлечений закончилось. Это уже слишком.

Он отошел от отца, посмотрел вниз, потом отбросил меч и уставился на свои руки, словно те были в крови.

– Это слишком. Слишком.

– Тезокор, – слабым голосом позвал его Ясон.

Тезокор в это время подобрал с земли плащ и направился туда, где была привязана его лошадь. Ответом Ясону стал лишь порыв холодного ветра.

– А все могло бы быть иначе, – пробормотал Ясон.

Из раны сочилась кровь, но он приподнялся с трудом, потом силы вернулись к нему.

Он зло посмотрел на меня. Лицо его исказили боль и отвращение.

– Я никогда тебя не прощу, Мерлин. Или убей меня сейчас с помощью своей магии, или не попадайся больше мне на пути. Мой сын чуть не убил меня, а может, и убил, я еще не знаю. Но ранил, конечно, серьезно.

Я пытался найти слова, чтобы убедить его еще подумать. Но он застонал, тяжело вздохнул.

– Можешь пялиться на меня сколько влезет, – заявил он ехидным тоном. – Запомни мои слова, однажды и тебе выпустят кишки!

Он с трудом поднялся, его шатало, он еле держался на ногах.

– Нет у меня Улланны, которая отвезла бы меня на колеснице и любила. Нет у меня рабов, которые позаботились бы обо мне. Собаки? Они ждут-не дождутся, когда смогут обглодать мои кости…

Он поплелся прочь, нашел обломок копья и воспользовался им как посохом, он удалялся, проклиная меня, в последний раз выплескивая свою ненависть. Потом сказал:

– Когда я отыщу Маленького Сновидца, я снова найду тебя, Мерлин. Страшись рассвета, когда ты проснешься и увидишь над собой меня! Страшись этого рассвета! Старик!

Вдруг он застонал и начал клониться к земле. Ясон подобрал брошенный его сыном широкий меч. Посмотрел на него, на свою кровь на лезвии и вдруг с ревом швырнул его в меня. Я едва успел отскочить, костяной эфес задел мое плечо.

Ясон, пошатываясь, уходил. Он шел к роще, где у ручья была привязана его белая лошадь. Но ушел он недалеко, ноги подкосились, Ясон опустился на колени, склонил голову, из последних сил пытаясь не рухнуть на землю.

Я бежал. Бежал как нашкодивший ребенок вверх по склону, бежал к додонскому дубу. Он возвышался надо мной, еще не покалеченный, но уже сотрясающийся от топота кельтской армии.

Медеи нигде не было, зато меня поджидала молодая Миеликки, в глазах ее стояли слезы. Она протянула ко мне руку. А я расплакался, я плакал о потерянных воспоминаниях детства, о молодой женщине, которая стала Медеей, но уже после того, как мы любили друг друга. Мне так хотелось вспомнить нашу любовь. А еще я оплакивал Ясона, моего потерянного друга, человека, который умирал у реки, сгорбленный, зажимающий руками свою рану в ожидании, что появится тень и поведет его в безмолвное царство Персефоны.

Госпожа Леса обняла меня. Я прижался к ней, беспомощный, отчаявшийся. Если бы из тени вышла сейчас Ниив и захотела утащить что-то из моей магии, ей легко бы удалось это сделать.

– Все получилось не так, – прошептал я, бессовестно жалея самого себя. – Я не знаю, куда мне теперь идти. Я потерял Тропу.

– Пронзительный Взгляд смягчилась по отношению к тебе. Это удивительно.

– Да, конечно. Но сколько я потерял! Я потерял слишком многое.

– Тебе не дано это знать. Пока не дано. Пока все не закончится.

Сначала ее слова смутили меня. Но тут я вспомнил Урту, который медленно возвращался домой, к себе на родину, в страну, разоренную и захваченную армией рассерженных мертвецов. Вспомнил Ки-носа, спрятанного где-то в тех краях, возможно, он тоже искал своего брата Тезокора, как Царь Убийц искал его. А Медея будет защищать своего отпрыска, если Ясон вдруг оправится от раны и отправится в царство, расположенное между двумя стенами, омываемыми морем.

Госпожа Леса, бесспорно, была права. Пока еще ничего не закончилось.

Она успокоила меня. По ветвям дуба пробежал ветерок, запах меда из ульев поплыл по воздуху. А где-то неподалеку земля сотрясалась под поступью армии, которая направлялась сюда.

– Теперь самое время тебе отправиться домой. – Госпожа говорила со мной шепотом.

– Да, – согласился я, цепляясь за надежду, за сон, всеми силами своего сердца. – Отвези меня домой. – Я думал про Страну Призраков. Мои воспоминания были светлыми. – Отвези меня на Альбу.

Она удивилась:

– К Урте? В опустошенные земли?

– Опустошенные земли – это здесь, – горько возразил я. – Альба ничем не хуже любого другого дома.

– Тогда Арго отвезет тебя туда, – шепнула Миеликки. – Мы оба поедем с тобой. Север может подождать. Я не против. Арго отвезет тебя домой.

Она взяла меня за руку и отвела к реке. Ясона нигде не было. Мы присели на камни и стали ждать темноты. А с наступлением ночи река начала шириться. Горы стали такими высокими, что теперь была видна лишь полоска неба над головой.

Мы встали и вошли в воду. Из темноты к нам выплыла маленькая, очень красивая лодка, Дух Арго, сияющий в лунном свете. Миеликки подтолкнула меня и сама шагнула вперед. Я забрался на борт, устроился среди шкур и одеял и развязал шнурки на ботинках.

Теперь я свободен. Могу отдохнуть и помечтать.