Текст книги "16 наслаждений"

Автор книги: Роберт Хелленга

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)

Глава 19
Монашка надевает покрывало

Международный конгресс синьора Джорджо прошел гладко. Дебаты по поводу сравнительных достоинств различных новых типов синтетической сортировки были жаркими, но плодотворными, как и те, что касались сравнительных достоинств разных фунгицидов. Предложение русских убивать споры плесени ультразвуком, признали непрактичным, так как волны могут передаваться только под водой. Но новый импульс получило предложение доктора Касамассима, директора Национальной библиотеки, создать Международный центр по реставрации книг в Палаццо Даванцати, для чего потребуются новые фонды.

Защищенная несовершенным итальянским жилищным законодательством, я продолжала жить в квартире Сандро на площади Санта Кроче, и когда чек на сумму 378 784 000 лир прибыл от «Сотби», я даже купила немного новой мебели со своей доли – небольшой книжный шкаф и удобное кожаное кресло, которое поставила у окна, чтобы можно было сидеть и смотреть на площадь.

Я открыла трастовый фонд в Коммерческом банке, там, где мама проводила все свои банковские операции. Я помню долгие часы, проведенные в очереди, точнее, в очередях, поскольку в Италии отстоять в одной очереди всегда не достаточно. Поначалу у мамы были проблемы с большими цифрами, но все были готовы помочь, и она вскоре научилась управляться с ними. Но на этот раз для меня не существовало очередей. Я оформила свое дело наверху, в офисе с ковром.

Все оказалось легче, чем я думала. Работник банка, занимающийся трастовыми фондами, имел внушительный опыт работы по оформлению дарственных религиозным учреждениям. И когда я сказала, что не хочу, чтобы епископ смог наложить лапу на эти деньги, он сложил из пальцев фигу и состроил гримасу, показывая, что он прекрасно меня понял. Мы договорились, что десять процентов от суммы вернется назад к принципалу и девяносто процентов должно быть использовано на содержание и ремонт библиотеки монастыря. Доход составил чуть более двадцати миллионов лир в год, по грубому подсчету около двенадцати тысяч долларов. На эти деньги можно будет пригласить одного или даже двух библиотекарей из расчета зарплаты сотрудника небольшой библиотеки в Штатах, а в Италии – даже и крупной. По крайней мере, жила же я все это время вполне комфортно на триста долларов в месяц, а в библиотеке монастыря, где нет затрат на рабочую силу, никаких программ развития и новых приобретений, эти средства дадут (через какой-то период) возможность переплести заново книги, поврежденные во время наводнения, и в будущем… Ну, я не хотела предугадывать будущее, однако подумала, что эти деньги вполне можно будет использовать для приобретения материалов для поддержки различных образовательных проектов, которые были прерваны из-за наводнения или поддержки учебных изданий о жизни женщин-святых, что являлось основной целью библиотеки.

* * *

Я продолжала присматривать за работами в Сертозе, и доктор Касамассима призвал меня помочь с планами по созданию международного центра. Ему казалось, что я смогу добыть деньги у американцев. Я все чаще и чаще виделась со своими старыми друзьями из лицея Моргани – Клаудией, Сильвией, Фабио, Роселлой, Джулио, Алессандро, но даже при этом, успевала проводить довольно много времени в Санта-Катерина. Новую библиотеку уже достроили (очень красиво), и все книги обработали тимолом, но брошюровка и сборка книг еще продолжалась. И было много проблемных экземпляров, отложенных в сторону для специальной обработки, так что я могла быть полезной по вечерам.

Когда я вновь появилась, мадре бадесса предложила мне мою старую комнату, как будто я находилась в отъезде какое-то время и вернулась наконец домой (только никто меня не спрашивал, где я была). И хотя я отклонила ее любезное предложение, я действительно ощущала себя по-настоящему дома в Санта-Катерина. На самом деле меня удивляла сила моих чувств к этому месту (когда чувствуешь себя очень удобно) и к сестрам.

«Особые дружеские отношения» в основном не одобрялись в монастырях, потому что они мешали главным отношениям – между человеком и Богом, но это правило, похоже, не действовало в Санта-Катерина. По крайней мере я чувствовала, что у меня есть среди монахинь особенные друзья. В первую очередь сестра Джемма, конечно же, которой предстояло принять пожизненный обет в конце месяца, и мадре бадесса. Было трудно не довериться им, трудно не рассказать историю Аретино, историю моего великого путешествия, особенно когда пришла новость об анонимном трастовом фонде на библиотеку, вызвавшая огромную радость. Поскольку мадре бадесса думала, что Аретино был возвращен епископу, я не могла открыть ей ничего другого, не скомпрометировав ее. Она была бы вынуждена рассказать епископу или же врать самой себе. Я не чувствовала, что тайна так уж сильно давила на меня.

Конечно, если вычеркнуть из моей недавней жизни Аретино, оставалось мало, чем можно было бы поделиться с сестрами, не так ли? Ну, был Тони, конечно же. Он вернулся через неделю и собирался отвезти меня в поместье Демидофф до торгов, а после мы собирались на неделю в отпуск в Сардинию. Но и о Тони я не хотела рассказывать монахиням, да и не должна была. Монастырь – место, где не следует говорить о своей жизни. Это часть его raison d'etre.

Сестра Джемма и я вскоре стали так же близки, как были прежде, тогда в декабре, в преддверии Рождества. И поскольку мы готовили ее к пожизненному обету, что-то заставило меня поиграть в возможность по крайней мере подумать о том, что случилось бы, если бы я попросила считать меня послушницей. Санта-Катерина – хорошее место для женщины. Женщина могла чувствовать себя здесь как дома. Здесь предлагали жизнеспособную альтернативу возможности реализоваться в замужестве и семье. Это было место, где ни одной женщине не давали почувствовать, что она не состоялась; это была обитель, сестринская община, которая ежедневно напоминала мне о том, как близка я была со своими сестрами, Мэг и Молли, и с сестрами-попутчицами, такими, как Рут и Иоланда. И это было место, где я могла заниматься любимым делом. Библиотека – особенно библиотека, где полно ранних книг, – нуждалась в присмотре, и не требовалось больших капиталовложений, чтобы оборудовать собственную переплетную мастерскую. Со мной во главе, конечно же. Но когда я открыла свое сердце мадре бадессе, та меня не поддержала, и я знаю, что она была права. Никогда не ощущать солнца над головой? Никогда не ощущать ветра в волосах? Это для меня не жизнь. Я слишком сильно была влюблена. Не в Сандро Постильоне или в Тони (хотя я с нетерпением ждала его приезда), а в сам мир, в реку вещей: с камнями Бадиа; с булыжниками у меня под ногами; с голыми стенами часовни Лодовичи, где когда-то святой Франциск читал наставления птицам и танцевал перед папой римским; с изгибом на мосту Санта-Тринита, с «Давидом» Донателло, чья задняя часть была такая же, как у моей сестры Молли; с красной шапочкой Федериго да Монтефельтро на портрете кисти Пьеро делла Франчески, и с длинной шеей Мадонны Пармиджанино, и с тертым пармезаном, которым приправляют макароны; я даже была влюблена в старика на площади Сайта Кроче, чьи таинственные жесты продолжали ставить меня в тупик. Сестра Джемма попросила меня быть свидетелем на обряде ее пострига, и, конечно же, я согласилась. Церемонию, которая обычно проходила в день Святой Екатерины в конце апреля, перенесли из-за наводнения, так что чувство ожидания, наполнявшее монастырь, было особенно сильным.

Как и сестра Джемма, несколько послушниц были родом из Абруцци, и их родители и родственники приехали в светлых местных костюмах, хотя (к сожалению) и без традиционных волынок, на которых они играют на улицах по всей Италии во время рождественского сезона. Однако большинство людей в церкви были из Северной Италии и могли, если смотреть на них отдельно, вполне сойти за американцев.

После, казалось, долгого ожидания ризничий, одетый в новый стихарь с накидкой из тонкого кружева, зажег свечи. Вскоре вошла толпа монахинь, выстроенная в шеренгу по двое человека, их было почти двести, поскольку они прибыли не только из Флоренции, а из обитателей в Сиене и Лукке. За ними шли пятнадцать послушниц, все в белом, многие из них были одеты в те самые платья, в которых их матери выходили замуж поскольку эти молодые женщины не просто отказывались от всего земного, они предлагали себя в жены небесному жениху, Христу. Монахини разместились на складных стульях по обе стороны главного нефа; послушницы прошли к алтарю, где их встретили отец Франческо и мой старый друг его преосвященство епископ Флоренции, при полных регалиях: митра, риза, епитрахиль, мантия, наперсный крест. Я не могу передать великолепие его одеяния.

Служки подвинули трон епископа на центральную сцену, и месса началась. Это была длинная месса, с большим количеством пения и специальных молитв. Я постаралась поставить себя на место сестры Джеммы. Я могла представить, что чувствует невеста… но не это. Все, что я представила, была паника, и мне казалось, что некоторые послушницы испытывали то же самое. Кое-кто из них тихонько плакал, некоторые рыдали громко, одна, похоже, кусала себе руку, другую приходилось поддерживать соседкам. Но их духовные родители, их мать и отец во Христе – мадре бадесса и епископ, – казалось, не замечали ничего необычного. Они предвидели все.

Послушницы ложатся ничком перед епископом, и их накрывают черным покрывалом с белым вышитым крестом. Одна из матерей, одна из женщин в крестьянских костюмах, упала в обморок; другая истошно закричала; третья бросилась вперед спасать свою дочь, но ее остановили служки.

А потом начал бить монастырский колокол, и покрывало сняли. Послушницы родились заново, и их лица, распухшие от слез, сияли как солнце, когда они повторяли слова обета и епископ давал им новые имена. Одна за другой они склонялись перед своей духовной матерью, мадре бадессой, которая отрезала каждый локон волос устрашающе смотревшимися ножницами. Затем они склонялись перед епископом, который давал им новые одежды и поручал заботам новой владычицы. Та отвела их в отдельную комнату, где им обрили наголо головы, одели в новые рясы и венки из оранжевых цветов. Епископ благословил их, когда они возвратились, и церемония закончилась.

На торжественном ужине после этого сестра Джемма, теперь сестра Амадеус, подала мне мелкую тарелку из китайского фарфора, наполненную конфетти – конфетами, не бумажками – и карточку, на которой было написано:

Невеста Христа

Мама, укажи мне дорогу, защити меня так, чтобы в этот единственный день я предстала пред твоим Иисусом не с пустыми руками.

Сестра Амадеус

В день ее пожизненного обета

Ftrenze, 20 giugno 1967

Я старалась избегать епископа, но он выследил меня в крытой галерее. Он выпил сладкого винсанто, как будто это была вода, и, казалось, был довольно весел.

– Синьорина, – прогудел он, – Вы опять наша гостья!

– Это мой дом вдали от родного дома.

– Удобное общежитие, не так ли?

– Я не здесь живу, Eminenza. Я имела в виду не Санта-Катерина, а всю Флоренцию.

– Виопо. И вы долго собираетесь оставаться здесь?

– Трудно сказать. Я работаю на Soprintenderiza del opificio, – сказала, я, – и на доктора Касамассима.

– Город Флоренция у вас в долгу, синьорина. И коль скоро вы здесь, позвольте мне поблагодарить вас за возвращение этой… э… пропавшей книги.

– Не стоит благодарности. Я надеюсь, она вам понравилась.

– Не совсем. Качество рисунков очень плохое. Но скажите мне, вы видели статью в «Лa Nazione» о книге Аретино, которую продали в Лондоне? Почти четыреста миллионов лир. Удивительно.

– Извините, я пропустила эту статью.

– Я вырезал ее и послал мадре бадессе. Я уверен, она будет рада показать ее вам. Я велел ей внимательно следить, если подвернется что-нибудь такое.

– Я с удовольствием прочту ее.

– Я подумал о вас, когда впервые увидел ее, но этот экземпляр всплыл в Швейцарии. Возможно, он попал туда из Национальной библиотеки в Дрездене. Все это удивительно! Может существовать еще второй экземпляр, хотя, конечно же, он не принесет так много, как этот.

– Нет, ведь книга не будет уникальна.

– Может быть, вам налить стаканчик винсанто?

– Нет, спасибо, Eminenza, я должна идти.

– Хорошо, синьорина. Да ускорит ваш путь Господь. Мы у вас в долгу.

Празднование было шумным, как проходят все монастырские праздники, и я ускользнула незаметно, но я не пошла домой. Я села на седьмой автобус до Фьезоле, так же как делала уже много раз, и отправилась в Сеттиньяно. У меня не было карты, но мне она больше была не нужна. Я слишком хорошо знала дорогу. Дорога была легкой, так что я больше не тратила на нее много времени, я просто шла быстрым шагом и к пяти часам добралась до небольшого кладбища. Десять минут спустя я заходила в Каса дель Пополо, радуясь, что могу спрятаться от дождя. Я купила шоколадный батончик «Марс» и положила его в сумку, а еще бокал крепленого красного вина, с которым вышла на балкон и стояла, прислонившись к стене, защищенная от дождя большим карнизом. На самом деле сильного дождя не было, но из-за марева я не могла разобрать очертаний знакомых ориентиров в долине подо мной.

Сегодня у сестры Джеммы, то есть у сестры Амадеус, будет брачная ночь. Что она об этом думает сейчас? Что она испытывает? Будут ли Божественные объятия столь же уютными, как человеческие? Важная глава в ее жизни закончилась, начиналась новая. И в моей жизни тоже начиналась новая глава. Предыдущая была полна событий; я не могу представить, что следующая будет столь же волнующей. Я постаралась заглянуть в будущее, постаралась вообразить себя, смотрящую назад на этот самый момент – когда я стою на этом балконе с бокалом в руке, почти полным. Откуда я буду смотреть назад? Из Чикаго? Из Техаса? Из Флоренции? Буду ли я смотреть назад, сидя за обеденным столом в своей гостиной в окружении мужа, детей, собак? Или я буду сидеть одна в съемной комнате? Я напрягла глаза, но не смогла заглянуть дальше, чем в долину под моими ногами.

* * *

Я провела остаток дня за чашкой чая, отвечая на письма, сидя боком в своем удобном кресле, опираясь спиной об один подлокотник и с ногами поверх другого. Чернила ложились в гладкую ровную линию из-под пера авторучки «Монблан». Мое флорентийское перо, которое было правильного размера, принимало чернила без растяжки строки.

Иногда я собиралась с мыслями, смотрела из окна на площадь, вернувшуюся к обычной жизни. Машинное масло было отчищено с фасадов домов, все магазины снова открылись; опять появились туристы и покупали сумки, ремни, кошельки, кожаные жакеты и даже кожаные штаны. Старик, с которым часто останавливался поговорить Сандро, сидел на том же месте – у подножия статуи Данте – и время от времени, когда кто-нибудь новый приближался к нему, я видела, как он делает все те же таинственные жесты: его рука клевала, словно птица, горло, а затем уходила под ребра, как будто кто-то зачерпывал мороженое, которое было очень твердым. В конце концов мое любопытство взяло вверх. Я должна была знать, в чем смысл этого жеста. У меня было ощущение, что он означает что-то очень важное, имеющее отношение ко мне. Я надела туфли, закрыла за собой дверь и целенаправленно пересекла площадь. Когда я показала ему жест и спросила, что это значит, он был крайне удивлен.

– Вы перенесли такую же операцию, синьорина? – воскликнул он грубым шепотом. – Но вы слишком молоды, чтобы у вас был рак горла.

Хватит жестов. Сколько раз меня еще надо одурачить, прежде, чем я научусь? А может быть, я никогда не научусь. Может быть, я не хочу.

Я посмотрела вокруг: на магазины кожи, рестораны, бары, на мраморный фасад Сайта Кроче, на monte di pieta, где я выкупала подарки Сандро из ломбарда, на статую Данте, возвышающуюся надо мной, на молодого парня, стоящего с вытянутыми руками, которые сплошь обсели голуби, и ждущего, когда его сфотографирует отец. Площади наделены смыслом, как океаны, и перекрестки дорог, и реки. Что мне все-таки нравится в площадях – это то, что они уходят от метафоры «жизнь-путешествие». Площадь – это микрокосмос, а не способ добраться от одного места до другого. В площади нет цели, нет пункта назначения. Это место, чтобы быть, а не просто какое-то любое место. Из всех мест, в которых я могла бы быть в 7:34 вечера 20 июня 1967 года, я бы хотела быть именно здесь.

Немного истории

Флоренция – расположена у подножия Северных Апеннин на границе двух областей Италии – Тосканы и Эмилии, пересекаемый рекой Арно.

«Цветущая» – так переводится название «Флорентия», которое римляне дали основанной ими у берегов Арно военной колонии.

Баптистерий, то есть крестильня, посвященный Иоанну Крестителю (San Giovanni Battista), покровителю города, является самым древним сооружением Флоренции (XI–XII вв.). Сейчас почти все исследователи сходятся во мнении, что флорентийский Баптистерий является романским строением V века. Наружная мраморная облицовка, однако, относится к романскому стилю XI–XII веков, а в начале XIII века античная полукруглая апсида была заменена современной прямоугольной. Внутри Баптистерия мозаики флорентийской школы XIII–XIV вв.

Кафедральный Собор. Начат постройкой в 1296 г. Собор решили посвятить Богородице, а назвали – «Собор Св. Марии цветов» (Santa Maria del Fiore), подразумевая связь с именем Флоренции – «цветущая». Строительство Собора поручили Арнольфо ди Камбио, который годом раньше уже начал работу над церковью Санта Кроче. Собор строился с 1296 по 1310 гг., и только в 1436 году, после 470 лет строительства, папа Евгений IV освятил его. Собор построен в виде латинского креста с тремя нефами, разделенными огромными пилястрами, и хорами, от которых ответвляются два боковых трансепта и полукруглая абсида. Увенчан куполом работы Брунеллески (1377–1446).

Колокольня Джотто. Замысел и проект колокольни принадлежит Джотто. Он в 1334 году начал работу и продолжал ее до своей смерти в 1337 году. Сооружение колокольни продолжили сначала Андреа Пизано, а затем – Нери ди Фиораванти по рисунку Франческо Таленти. Они изменили проект и вместо задуманного островерхого шпиля колокольню венчает горизонтальная терраса с карнизом. Облицованная разноцветным мрамором, колокольня высотой 89 метров была достроена в 1539 году.

Квартал Медичи. В нескольких минутах ходьбы от священного центра города располагается квартал Сан Лоренцо. Или, иначе говоря, квартал Медичи. По распоряжению Козимо Старшего здесь построили дворец, заново возвели церковь Сан Лоренцо и реконструировали монастырь Сан Марко, а во времена Великих герцогов Тосканских была построена новая ризница семейства Медичи.

В 1520 году Джулио Медичи – позднее папа Климент VIIВ поручил Микельанджело строительство новой усыпальницы семейства Медичи. Эта усыпальница, называемая Sagrestia Nuova, то есть Новая ризница, известна как Капелла Медичи. Эта капелла – один из величайших шедевров Микельанджело, являет замечательную гармонию скульптуры и архитектуры: на крышках двух саркофагов размещены четыре аллегорических скульптуры «Деньги «Ночь» на саркофаге Джулиано, герцога Неймурского (младший сын Лоренцо Великолепного), «Утро» и «Вечер» – на саркофаге Лоренцо, герцога Урбинского (внук Лоренцо Великолепного, отец Екатерины, королевы Франции)…

Монастырь Сан Марко. Находящийся в самом конце квартала Медичи, этот монастырь был собственностью монахов-сильвестринцев до XII века, а в 1427 году папа Евгений IV передал его Доминиканскому братству. В 1437 году Козимо Старший поручил Микелоццо реконструировать монастырь, который вскорости стал одним из самых важных центров флорентийской культуры.

Из знаменитых людей, живших в этом монастыре, стоит упомянуть Святого Антония, архиепископа Флоренции, Джироламо Савонаролу и Фра Беато Анжелико. В 1866 году монастырь был закрыт и с тех пор здесь находится музей Фра Беато Анжелико. Это – монографический музей, в котором собрано почти сто фресок и картин, принадлежащих кисти мастера.

Терранова – город на о. Сардиния. Сейчас – Ольбия.

Чимабуэ – Чинни ди Пеппо (ок.1240 – после 1302), прозванный Чимабуэ (Быкоголовый), предшественник и учитель Джотто; пользовался широчайшей известностью, положил начало развитию нового искусства.

«Распятие» из Ареццо – одно из самых ранних произведений Чимабуэ, создано около 1280 года. Художник похоронен в флорентийской церкви Сайта Мария дель Фьоре.

Фьезоле – древний город этрусков на холме с великолепным видом на Флоренцию.

Родина Фра Беато Анжелико (Джованни да Фьезоле мирское имя – Гвидолино ди Пьетро), художника, монаха-доминиканца (1378–1455). Начинал он свое монашеское служение в монастыре Сан-Доменико во Фьезоле, но большая часть его жизни прошла в Сан-Марко, во Флоренции. Здесь он осуществился как художник, здесь он был некоторое время настоятелем.

Санта Кроче. Церковь Сайта Кроче (Святого Креста) с фресками Джотто и гробницами многих великих итальянцев (Микеланджело, Гиберти, Макиавелли, Галилея, Россини) – главная францисканская церковь Флоренции, памятник готической архитектуры; знаменита также и богатством хранящихся в ней произведений искусства.

Сооружение базилики Сайта Кроче, по проекту Арнольфо ди Камбио, началось в 1294 г. и фактически продолжалось до второй половины XIV века. С правой стороны базилики – Монастырь, на территории которого в глубине расположена Капелла Дей Пацци и Музей произведений искусства Сайта Кроче.

Фортецца да Бассо – самая большая крепость во Флоренции, имеет идеальную пятиугольную форму, в средневековые времена была тюрьмой. Построена архитектором Антонио да Сангалло Младшим (1485–1546).

Донателло, (Donatello) (наст, имя Донато ди Никколо ди Бетто Барди, Donate di Niccolo di Bette Bardi) (ок. 1386–1466), итальянский скульптор. Представитель флорентийской школы Раннего Возрождения, создатель классических форм и видов ренессансной скульптуры.

Монте-Чечери, Невысокая гора неподалеку от Фьезоле, переводится как «гора Лебедя». Склон ее, почти лишенный растительности и отвесный, Леонардо да Винчи считал удобным местом для предполагаемых опытных полетов, когда работал над проектом летательного аппарата.

Сеттиньяно – небольшое местечко около Флоренции, многие жители которого были каменотесами. Из такой семьи происходил Дезидерио да Сеттиньяно (1428–1464), один из самых утонченных скульпторов раннего итальянского Возрождения. Обучаясь в мастерской Бернарде Росселлино, воспринял творческую манеру Донателло.

Пьяцца дель Дуомо (Соборная площадь) – центральная часть города, откуда берут начало все основные улицы.

Дворец Медичи – Риккарди – грандиозное сооружение эпохи Возрождения XV в. Церковь Сан-Лоренцо на одноименной площади – одно из важных религиозных сооружений раннего Возрождения.

Площадь Синьории (Piazza della Signoria) XIII–XIV вв., один из знаменитых монументальных ансамблей Италии – сформирована Палаццо Веккьо XII в. и тремя элегантными аркадами Лоджии делла Синьориа. Лоджия делла Синьориа (или Лоджиа деи Ланци) являлась во времена Республики местом проведения главных правительственных церемоний.

Старый Дворец (Палаццо Веккьо) – важнейшее общественное здание Флоренции и уникальный образец светской архитектуры средневековья. Он представляет собой мощную крепость, высота его сторожевой башни Арнольфо достигает 94 м. Строительство палаццо Веккьо продолжалось с 1284 по 1341 гг., автором проекта считается знаменитый архитектор Арнольдо да Камбио (1240–1310). В Палаццо Веккьо в 1867–1871 гг. была расположена палата Депутатов; сейчас здесь находится муниципалитет.

Санто Спирито (Святого Духа) – церковь XV в. на одноименной площади, одно из прекраснейших творений Брунеллески.

Санта Мария дель Кармине – романская церковь XIII в. на одноименной площади.

Санта-Мария Новелла – церковь постройки XIII в., находится на одноименной площади. Смешение готики и Возрождения создают впечатление великолепия и живости; церковь выстроена Систо да Фиренце и Ристоро да Камни на месте доминиканской молельни X века Санта Мария делле Вине. Строительство началось в 1246 году. В 1279 году были закончены нефы, а во второй половине XIV века Якопо Таленти завершил постройку Колокольни и Сакристии. Фасад церкви – результат переделки, предпринятой Леоном Баттиста Альберти в 1456–1470 гг. Интерьер подвергался обновлению в XVI веке.

Палаццо Питти – Дворец Питти – был построен по проекту Филиппо Брунеллески (1377–1446) по заказу Луки Питти. В XVI–XVII вв. дворец неоднократно перестраивали. В середине XVI в. он был куплен супругой Козимо I Медичи (1519–1574). С 1558 по 1577 архитектор Бартоломео Амманати (1511–1592) перестроил дворец, превратив его в светскую резиденцию. Одновременно по проекту Бернардо Буонталенти (1536–1608) был разбит один из первых в Европе архитектурных парков – Сады Боболи. В XVII в. дворец Питти стал жилой резиденцией герцогов Медичи, что привело к очередным перестройкам. Туда перевезли часть коллекции живописи из Палаццо Веккио. В 17 в. по приказу Фердинанда II Медичи (1610–1670) были предприняты последние перестройки дворца Питти: залы второго этажа превратили в барочную анфиладу, украшенную росписями (плафоны Пьетро да Кортона, 1640–1647). В середине XVII в. в парадных залах анфилады разместилась герцогская коллекция. Это событие считается основанием галереи Питти. В отличие от музея Уффици, который в 1737 стал собственностью государства, галерея Питти оставалась личной коллекцией флорентийских монархов и была недоступна публике. Однако картины часто перемещали из Уффици в Питти, и наоборот. В 1828 герцог Леопольд II (1797–1869) открыл галерею для посетителей, но лишь в 1911 коллекция перешла в государственную собственность.

Барджелло – Дворец Барджелло имеет вид мощной суровой крепости с башней делла Волоняна, с зубчатым завершением и бойницами. Дворец был построен в 1255 году специально для правителя города. Со временем здесь разместились подеста (глава исполнительной и судебной власти), затем – Совет правосудия. В 1574 году дворец стал резиденцией капитана полицейской стражи (барджелло).

Борго Пинта – улица во Флоренции, на которой расположены Дворец Панчиатики-Хименес и церковь Санта-Мария-Магдалена-деи-Пацпи. В монастыре кармелиток на площади Сан-Пьер Маджоре, в конце Борго Пинти, была основана первая знаменитая монастырская библиотека в 1142 году.

Прато – город у подножия Аппенин.

Палаццо Даванцатти – строение XIV века близ площади Лимба во Флоренции, где устроен музей Старинного дома.

Монте-Кассино – В 529 г. св. Бенедикт с монахами перебрался на юго-восток, в городок Кассино в провинции Фрозиноне. На месте бывшего языческого храма, посвященного Аполлону, они основали монастырь Монте-Кассино, ставший впоследствии одним из главных религиозных и культурных центров средневековья. Монастырь неоднократно бывал разрушен, но всякий раз восстанавливался братией при поддержке понтификов. Расцвет Монте-Кассино наступил в XI в. при аббате Дезидерио. Бенедиктинцы сыграли важную роль в сохранении памятников античной культуры, а созданные ими фрески, мозаики и др. произведения искусства принесли монахам Монте-Кассино мировую известность. Настоящее сокровище монастыря – богатейшая библиотека, насчитывавшая более 100000 томов и манускриптов (в т. ч. уникальных) VI–XX вв.

Понте Веккьо (Старый мост), одна из наиболее известных достопримечательностей древнего города. Мост оправдывает свое название, поскольку он не только был построен раньше других, но и потому, что он был единственным мостом, который не был реконструирован после Второй мировой войны.

Существует и еще одна уникальная особенность Понте Веккьо. Он находится на том самом месте, где были построены три предшествующих моста: мост древнеримской эпохи; мост, обрушившийся в 1117 году, и мост, снесенный во время наводнения 1333 года.

Понте Веккьо дошел по наших времен практически в том же виде, в каком он был построен в 1345 году архитектором Нери ди Фьораванте. Три арки моста вмещают и многочисленные помещения, в которых ранее находились мясные лавки, а начиная с XVI века – магазины ювелирных изделий, и открытую площадку в центре моста, с которой открывается великолепный вид по обе стороны. В верхней части моста на всем его протяжении расположен Коридор Вазари, созданный великим архитектором для Козимо I, который мог по этому коридору проходить из Палаццо Веккьо во Дворец Питти на другой стороне реки Арно.

Вилла Татти. Вилла постройки конца XIX в., расположена на вершине холма Масса Мариттима, откуда открывается вид на Татти, небольшой средневековый городок.

Галерея Уффици – одна из самых знаменитых и богатых сокровищниц мирового изобразительного искусства, содержит уникальную экспозицию различных итальянских школ живописи, прежде всего флорентийской и венецианской; кроме того, в галерее представлены бесценные экспонаты античной скульптуры и мозаики.

Автором проекта является Джорджо Вазари, начавший строительство здания в 1560 году.

Однако из сугубо административного здания, каковым оно было задумано Вазари и что дало галерее ее нынешнее название (ufficiale – официальный), стараниями Медичи Уффици превратилось в богатейшую коллекцию произведений искусства. В 1737 г. музей стал достоянием народа, после того как Анна Мария Людовика – последняя представительница семьи Медичи – передала его в дар городу.

Монтепульчано – город на дороге, ведущей из Флоренции в Сиену.

Бадиа Фиорентина. Напротив дворца Барджелло стоит одна из самых древних во Флоренции обителей – основана в совершенно легендарные времена – при маркграфах. Деньги на строительство дала маркграфиня Вилла.