Текст книги "Миры Роберта Хайнлайна. Книга 20"

Автор книги: Роберт Хайнлайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 28 страниц)

– За этим дело не станет. Хэйзел и я – подружки. Многие-многие годы.

Она вас заставит подчиниться, если только я сама решу прибегнуть к вашим услугам. Но меня одолели сомнения: Дикки-бой, вы так непостоянны!

– Ах, «Дикки-бой»? Так вы знакомы с моим дядюшкой Джеком? Джоком Кэмпбеллом?

– С Серебряным Лисом? Знаю ли я дядю Джока? Еще бы! Мы не собираемся его приглашать, он ведь всегда претендует на «право первой ночи»!

– А вы пригласите его, миссис Тийна. Он же мой близкий родич. Олл райт, я согласен изображать жениха, а дядя Джок позаботится о лишении невесты невинности. По рукам?

– Минерва!

– Полковник Ричард, я не уверена, что Афина на это пойдет. Я знавала доктора Джока Кэмпбелла в течение многих лет, а он знал меня. И если Афина настаивает на этой чепухе, то есть свадьбе, она вряд ли отдастся сперва доктору Кэмпбеллу! Может быть, через год или два, когда она установит… Минерва пожала плечами. – Они же свободные личности!

– Тийна вольна обсудить это с Хэйзел и Джоком. Это же не моя идея в целом! Так когда же должно свершиться это преступление?

– Вот-вот. Клон[45]45.
  Здесь: полученный вегетативным путем набор органов тела.


[Закрыть] Афины скоро созреет. Через три года по вашей шкале времени.

– Уф-ф… А я-то думал, уже на той неделе! Погожу пока переживать. ЗА ЭТО ВРЕМЯ И КОНЬ ЗАПОЕТ!

– Какой конь?

– Из ночного кошмара. Перейдем к вафлям. Миссис Минерва, не хотите ли разделить со мной завтрак? Я не выдержу, если у вас будут течь слюнки и вы будете провожать взглядом каждый мой кусок.

– Я уже перекусила сегодня…

– Очень плохо!

– Но это неважно: несколько часов назад мне очень захотелось отведать вафель: Хэйзел и Морин так славно их расписывали! Так что спасибо, не откажусь!

– А меня вы что же не пригласили? – обиделась Тийна.

– Но, моя предполагаемая суженая (если только вы собираетесь исполнить свои угрозы), ведь мой стол станет и вашим. Поэтому приглашать вас разделить трапезу не имеет никакого смысла и даже оскорбительно: вы и так обязаны ее разделять!.. А Морин говорила, что надо подавать к вафлям?

Растопленное масло, кленовый сироп, много хрустящего бекона, а к этому еще фруктовый сок и кофе. Сок должен быть ледяным, остальное – горячим.

– Три минуты, милый мальчик!

Я хотел ответить, но та невещественная стена снова раздалась, и вошел рабби Эзра. Он… вошел! Правда, он опирался на костыли, но у него были две ноги!

Он осклабился и помахал мне костылем.

– Доктор Эймс! Раз видеть вас бодрствующим!

– И я рад вас видеть, реб Эзра! Миссис Тийна, пожалуйста, утройте первоначальный заказ!

– Уже. Да еще заказала семгу, и пышки, и клубничный джем!

* * *

Несмотря на все мучившие меня вопросы, завтрак удался на славу. Еды было вдоволь, аппетит отменным, а Минерва и Эзра (и Тийна тоже) составили весьма славную компанию.

Лишь покончив с первой вафлей, я спросил:

– Реб Эзра, вы не виделись с Хэйзел сегодня утром? С моей женой. Мне казалось, что она уже должна быть здесь.

Реб вроде бы заколебался, и ответила Тийна:

– Будет попозже, Дикки. Не могла же она слоняться вокруг в ожидании твоего пробуждения. У нее полно других дел. И других мужчин.

– Тийна, хватит меня злить! Или я откажусь на вас жениться, даже если Хэйзел и Джок согласятся на этот брак!

– Спорим? Только попробуй меня надуть, хамло, и я выкину тебя с этой планеты! У тебя не останется ни куска еды, двери перестанут перед тобой открываться, освежители превратятся в «обжигатели», и еще тебя закусают собаки!

– Сестрица!

– Ау, Минни?

Минерва обернулась ко мне:

– Не позволяйте моей сестре дразнить вас, полковник. Она это делает только потому, что жаждет компании и внимания. Но на деле она крайне надежный и соблюдающий этику компьютер!

– Я уверен в этом, Минерва! Но, зля меня и угрожая, она не может рассчитывать на то, что я добровольно встану перед судьей, или священником, или кем там еще и пообещаю любить, заботиться и повиноваться ей! Я вообще не уверен, что пожелаю ей повиноваться!

Компьютерный голос ответил:

– Не хочешь повиноваться, Дикки? Я тебя научу со временем. Это же так просто: сходи, принеси, садись, ложись, повернись, притворись мертвым… Я от мужчины ничего сложнее этого и не жду. Правда, еще остаются жеребячьи обязанности. Но тут твоя репутация опережает тебя.

– Что вы подразумеваете под этим? – Я отшвырнул салфетку. – С меня хватит! Не бывать свадьбе!

– Друг Ричард…

– А? Да, реб Эзра.

– Не позволяйте Тийне выводить вас из себя. Она же сделала предложение и мне тоже, и отцу Хендрику, и Чоу-Му, и, вне сомнения, многим другим. По сравнению с ней Клеопатра выглядит невинной скромницей.

– И Нино Ланкло, и Рэнджи Лил, и Мария Антуанетта, и Рахаб, и Кэйт Баттлшип, и Мессалина, и та, которую вы назвали! Я стану чемпионкой по нимфомании во всех вселенных, буду прекрасной, как грех, и великолепной, как никто! Мужчины станут затевать дуэли, убивать друг друга на моем пороге и прославлять в одах каждый мой палец. Женщины, заслышав мой голос, будут падать в обморок. Все – мужчины, женщины и дети – станут мне поклоняться, а я возлюблю стольких из них, сколько вместит мой график! А вы, стало быть, не желаете стать моим женихом, э? Надо же – произнести такие грязные, мерзкие, злые, вонючие, насквозь себялюбивые слова!

Разъяренная толпа разорвет вас на куски и напьется вашей крови!

– Миссис Тийна, это же не тема для застольной беседы, мы ведь едим, не так ли?

– Вы сами начали.

Я попытался обозреть ситуацию. Что, и в самом деле я первый начал? Да нет, конечно же, это она… Но реб Эзра заговорщицки прошептал:

– Уступите. Все равно не выиграете. Я же знаю!

– Миссис Тийна! Сожалею, что затеял спор. Я не должен был. Это неучтиво с моей стороны!

– О, тогда все в порядке! – Голос компьютера явно потеплел. – И не зовите меня «миссис Тийна». Тут не приняты титулы. Если вы назовете Минерву «доктор Лонг», она обернется, чтобы увидеть, кто стоит позади нее!

– Олл райт, Тийна, а вы, пожалуйста, зовите меня Ричардом. А что, миссис Минерва, у вас имеется степень доктора? Доктора медицины?

– Да, одна из моих ученых степеней относится к терапии. Но сестрица права: здесь титулы не приняты. А слово «миссис» у нас может быть обращено лишь к женщине, которую вы одарили плотской близостью. Поэтому не обращайтесь ко мне так до тех пор, пока не решитесь предложить мне это блаженство. Если решитесь.

Ничего себе – получил по лбу! Я был совершенно поражен. Минерва выглядела такой скромницей, такой кроткой и мягкой – и на тебе!

Тийна дала мне возможность опомниться.

– Минни, не пытайся его увести из-под меня! Он мой!

– А ты спроси Хэйзел. А еще лучше – его самого!

– Дикки-бой! Скажите ей!

– А что ей сказать, Тийна? Вы же не согласовали ничего с Хэйзел и дядюшкой Джоком. Но в то же время…

(Я решил сделать реверанс в сторону Минервы, насколько это было возможно со стороны человека, прикованного к постели да еще с «блокировкой позвоночника ниже пояса»!) – Дорогая леди, ваши слова чрезвычайно лестны для меня. Но, как вы сами знаете, я в настоящее время физически неподвижен и лишен возможности предаться столь восхитительным занятиям. Так о каких желаниях может идти речь?

– Только не вздумайте называть ее «миссис»!

– Сестричка, а ну-ка уймись! Сэр, вы, разумеется, сможете назвать меня так, если захотите. И мы вполне могли бы высказать наши пожелания и дожидаться лучших времен, поскольку ваше лечение потребует времени.

– Ну, значит, так тому и быть. – Я бросил взгляд на деревце, которое уже нельзя было назвать «маленьким». – Так сколько все же времени я здесь пробыл? Представляю, во что это мне влетит!

– Об этом не беспокойтесь, – постаралась успокоить меня Минерва.

– Я не могу не тревожиться. По счетам надо платить! А у меня нет даже медицинской страховки! – Я посмотрел на Эзру. – Рабби, а вы как это оплатите? Я имею в виду ваши новые ноги. Вы ведь так же далеки от дома и от банковского счета, как и я!

– Даже дальше, чем вы полагаете. И вам уже нет необходимости называть меня «рабби»: там, где мы находимся. Тора не действует. Теперь я – частное лицо Эзра Дэвидсон, резервист Корпуса Времени. Это и есть плата по моему счету. Думаю, вам тоже предстоит нечто похожее. Тийна, не могли бы вы (я имею в виду, «не угодно ли вам?») сообщить доктору Эймсу, с какого счета идут расходы на его лечение?

– Он должен спросить это сам.

– Спрашиваю. Тийна, пожалуйста, ответьте мне!

– Кэмпбелл Колин, также известный как Эймс Ричард, оплачивает все расходы со специального «Высшего смешанного счета Повелителя Галактики».

Так что не волнуйтесь, милый мальчик, вас осенила милость, и все оплачено.

Разумеется, известно, что тем, кто прикреплен к этому счету, жить предстоит недолго.

– Афина!

– Но, Минни, это же чистая правда! В среднем мы в семидесяти процентах случаев платим им за смерть. Если только этому экземпляру не предстоит какое-нибудь перинное лежбище в Центральном Штабе Времени.

(Я что-то толком не расслышал? Но нет, конечно, она сказала:

«Повелитель Галактики»! И такой счет мог быть открыт лишь одним человеком: маленькой лукавой дорогушечкой. Черт возьми, родная, где же ты?) Та «нематериальная» стена снова дрогнула.

– Я не опоздала к завтраку? О, вот это да! Привет, мой дорогой!

Это была она!

Глава 22

Когда сомневаешься – говори правду.

Марк Твен (1835-1910)

– Ричард, я тебя навестила на следующее же утро, но ты пребывал в беспамятстве.

– Она, конечно, навестила вас, Дикки-бой, – подтвердила Тийна. – С большим риском для собственного здоровья. Радуйтесь, что оба остались живы. Вы же сами почти уже отдавали концы!

– Это верно, – согласился Эзра. – Я одну ночь был вашим соседом по палате, но потом вас заключили в строжайший карантин, а меня переместили и подвергли не то девяти, не то девяноста прививкам. Брат мой, вы находились на пороге смерти!

– Жестокие судороги, гнойная лихорадка, удушье… – Хэйзел начала перечислять по пальцам. – Синюшность, тифозная горячка, Минерва, что еще?

– Системное заражение золотистым стафилококком, желтуха Ландри. А хуже всего – потеря воли к жизни. Но Иштар не позволяет никому умереть раньше назначенного срока, то же делает Галахад. Тамара не отходила от вас ни на минуту, пока не миновал кризис.

– Но почему я ничего такого не помню?

– И радуйтесь, что не помните, – посоветовала Тийна.

– Мой возлюбленный, если бы ты не оказался в лучшем из госпиталей всех вселенных и в руках самых искусных лекарей, я вновь стала бы вдовой.

А ведь черное мне ужасно не к лицу!

Эзра прибавил:

– Если бы не ваша бычья стать, вы бы вряд ли перенесли все свалившееся на вас!

Тийна перебила:

– Не бычья, Эзра, а буйволиная. Я же видела. Впечатляющее зрелище!

Я уж и не знал, благодарить ли мне Тийну или снова отказаться от «свадьбы»? Но почел за благо все же проигнорировать ее реплику.

– Не могу понять, как я умудрился подхватить все эти хворости? Знаю, что меня пырнули ножом, это могло вызвать заражение. Но остальное-то откуда?

– Полковник, вы же профессиональный военный! – заметил Эзра.

– Ну да, – вздохнул я. – Но с этим аспектом профессии я еще не сталкивался. Он всегда был мне чужд. По сравнению с биологическим оружием обычные взрывные бомбы выглядят чистенькими и пристойными игрушками. Даже химическое оружие – и то человечнее биологического! Так, выходит, ножичек был специально обработан? Гнусно!

– Именно, – подтвердил Эзра. – Кому-то понадобилось вас убрать хотя бы ценой гибели всего Луна-Сити.

– Это же безумие! Я не являюсь столь важной персоной!

Минерва спокойно возразила:

– Ричард, вы как раз и являетесь такой персоной!

Я уставился на нее.

– Какие у вас основания так думать?

– Мне сказал Лазарус.

– Лазарус? Тийна уже упоминала это имя. Что за Лазарус? И почему его мнение столь весомо?

– Ричард, но я же говорила, какая миссия тебе предстоит. Потому ты и являешься важной персоной. Ты призван спасти Адама Селена. Поэтому тех, кто заинтересован в обратном, не остановила возможная гибель Луна-Сити.

– Да что ты говоришь! Мне бы хотелось знать, что все же там произошло? Ведь Луна-Сити – это мой второй дом, и в нем живет много достойных людей. Конечно, и ваш сын, Эзра, в их числе.

– Да, и мой сын. И другие. Но Луна-Сити спасен, Ричард, инфекцию пресекли…

– Слава богу!

– …хотя и дорогой ценой. На наше спасение понадобилось мгновение относительного времени. Несколько секунд ушло на наше погружение на борт, затем вся мизансцена в комнате была воссоздана с теми же персонажами и «актером», изображающим вас. Это сотворила Гэй с помощью своих ячеек памяти. После этого пространственно-временная капсула Бэрроуза отправилась по назначению, а в точку старта была выпущена тепловая бомба. Не атомная, а «горячая», с температурой звезды, ибо все эти вирусы не так-то легко было уничтожить. Ясно, что отель сгорел, а с ним, возможно, да нет, точно, погибли и люди. Очаг заражения Луна-Сити был уничтожен, но цена оказалась высокой. Танстаафл![46]46.
  Бесплатных завтраков не бывает – аббревиатура автора.


[Закрыть] – Эзра помрачнел.

– А ваш сын уцелел?

– Надеюсь. Однако благополучие моего сына в этом решении роли бы не сыграло, а моего мнения никто и не спрашивал. Ти-Эйч-Кью (Главный Штаб Времени) спасает отдельных людей лишь тогда, когда они незаменимы для планируемых операций. Ричард, насколько я понимаю, это именно вы, а я всего лишь новобранец, пребывающий в отпуске по болезни. Я не посвящен в высокую политику, которая (по моему разумению) способна подвергнуть Луна-Сити уничтожению с целью нарушить неизвестные мне планы Ти-Эйч-Кью.

Возможно, об этом лучше осведомлена миссис Гвендолин-Хэйзел. Я не знаю…

– Вы правы, я это знаю. Но на Тертиусе, Эзра, вы не должны меня называть «миссис», даже если подразумеваете что-то совсем невинное! Но в любом случае я вас благодарю. Ричард, Штаб обязан был действовать столь радикально, ибо инфекция могла мгновенно распространиться. Ее пресекли великолепным образом: получилось, что в момент, когда мы все улизнули на Гэй, нас всех «убило» тепловой бомбой в номере отеля. – Этот парадокс заставил меня закашляться, но Гвен невозмутимо продолжила: – Нельзя было ждать ни секунды больше, микробы-убийцы могли просочиться в город множеством путей, что само по себе было чревато возможностью повлиять на исход операции «Адам Селен»! Поэтому они и решились. В противном случае Корпус Времени не приложил бы усилий к спасению ни отдельных людей, ни даже целых городов. Ричард, они ведь вполне способны были спасти Геркуланум и Помпеи, если бы захотели, или Сан-Франциско, или Париж… Но они не сделали этого. Не пожелали.

– Любимая, – медленно проговорил я. – Не хочешь ли ты сказать, что Корпус Времени способен «предотвратить» уничтожение Парижа в 2002 году, хотя это произошло целых два столетия назад? Пожалуйста, не надо!..

Хэйзел вздохнула.

– Дружище Ричард, – вмешался Эзра, – наберитесь терпения, не возражайте и выслушайте меня.

– Чего? О'кей. Стреляйте.

– Разрушение Парижа произошло более чем две тысячи лет назад, а вовсе не двести.

– Но ясно же…

– Для землянина сейчас стоит год 4400 по григорианскому календарю, а по иудейскому летоисчислению – 8160-й. Меня это совершенно обескуражило, но никуда от этого не деться. К тому же здесь мы в семи тысячах световых лет от Земли.

Хэйзел и Минерва серьезно и внимательно ожидали моей реакции. Я попытался собраться с мыслями и наконец выдавил:

– У меня лишь один дополнительный вопрос, Тийна…

– Нет, больше вафель не будет!

– Я не о вафлях, милашка. Вот мой вопрос: нельзя ли еще чашечку кофе?

На этот раз – со сливками.

– Держите!

Заказ материализовался на постельном столике. Хэйзел вспыхнула:

– Ричард, все это чистая правда. Все!

Я отпил свежего кофе.

– Спасибо, Тийна. Кофе в самый раз. Хэйзел, любовь моя, а я и не спорю! Глупо спорить с тем, чего не понимаешь. Поэтому давайте перейдем к более простым сюжетам. Несмотря на жуткие инфекции, о которых вы поведали, я чувствую себя достаточно бодро, чтобы вскочить с постели и отстегать нерадивых рабов. Минерва, можете ли вы мне сказать, сколько еще я должен пробыть в этом параличе? Вы мой лечащий врач, не так ли?

– Нет, Ричард, не я. Мне…

– Сестричке поручено ваше счастье, – вмешалась Тийна. – Это важнее.

– Афина более или менее права…

– Я права во всем и всегда!

– …но иногда необычно выражается. Тамара ведает вопросами морального духа в госпитале Айры Джонсона и клинике Говарда. Она была здесь, когда вы более всего в ней нуждались, и выходила вас. Но у нее много помощников, ибо Генеральный директор Иштар полагает, что моральный дух (или, если хотите, называйте это «ощущением счастья») центральный вопрос лечения и омоложения. Так что я (как и Морин, и Мэгги, которых вы еще не видели) ассистент Тамары. Есть и другие помощники, решающие проблемы, связанные с ощущением счастья. Это Либби и Дийти, и даже Лэз и Лор, прекрасные специалисты, когда это нужно. И ничего удивительного – они же сестры Лазаруса и дочери Морин! Да, конечно, еще есть Хильда.

– Пожалуйста, остановитесь. У меня голова закружилась от обилия названных вами лиц, которых я никогда не видел. По-видимому, этот госпиталь набит штатом, излучающим «счастье». И все эти ангелы счастья женщины. Верно?

– А как иначе? – презрительно изрекла Тийна. – Где же вы еще ожидаете найти счастье?

– Ну, ну, Тийна, – неодобрительно проронила Минерва. – Ричард, мы, женский персонал, заботимся о моральном духе мужчин. А Тамара обучает мужской персонал обращению и наблюдению за пациентами-женщинами.

Противоположность пола не является абсолютной необходимостью для поддержания духа, но она очень облегчает решение поставленных задач. И все же мужского персонала у нас значительно меньше, ибо женщины болеют реже.

Среди клиентов, подвергающихся омоложению, бывает поровну мужчин и женщин, но женщины, становясь вновь юными, почти никогда не испытывают депрессии…

– Ты слушай, слушай, – вставила Хэйзел. – Это только закаляет нас!

Она похлопала меня по руке и слегка ее сжала, но я не прореагировал из-за присутствия посторонних.

– …между тем как мужчины переносят, по крайней мере, один критический стресс в процессе омоложения. Но вы спросили насчет блокады позвоночника? Тийна!..

– Я ему предлагала.

– Минуточку, – произнесла Хэйзел. – Эзра, вы уже показали Ричарду ваши новые ноги?

– Пока нет.

– Не могли бы вы это сделать? Пожалуйста!

– С восторгом.

Эзра встал, повернулся кругом, поднял костыли и постоял без их помощи. Я не очень-то разглядывал его ноги, когда он вошел в комнату (не люблю пялиться), а когда он сел за стол, ног не стало видно вовсе.

Единственное, что я заметил при его появлении – он был в коричневых шортах и таких же носках-гольфах, не доходивших до края штанин. Между шортами и гольфами блеснули белые чашечки колен.

Он разулся и стоял босиком, и я наконец уразумел, что «гольфами» показалась мне коричневая кожа голеней и ступней, «подшитых» к обрубкам его ног. Он говорил, видимо, продолжая не услышанные мной слова:

– …тремя методами. Новая конечность или любой орган могут быть выращены, но это требует долгого времени и великого мастерства, я уже говорил вам. Но они же могут быть получены из собственного клона любого лица, который до поры до времени сохраняет состояние покоя («стазиса»).

Говорят, что такая пересадка не труднее, чем наложение заплаты на штаны.

Но, поскольку у меня здесь клона, конечно, не было (или еще не было), то они нашли мне нечто подходящее в донорском банке…

– На «мясном рынке»?

– Да, Тийна… Огромное количество частей тела под рукой, все в точности оприходовано и рассортировано компьютером.

– То есть мной!

– Да, Тийна!.. Для гетерогенной[47]47.
  Пересадка от другого существа.


[Закрыть] пересадки подбираются органы, наиболее подходящие по всем параметрам тканей и крови. Они должны еще подойти по размерам, но это легче всего.

Тийна может вытянуть из «мясного рынка» такое, что ваш организм примет за собственную плоть. Или почти за собственную!

– Эзра, – произнес компьютер, – вы можете носить эти ножки не менее десяти лет, я славно их приладила. А за это время подрастет ваш собственный клончик. (Если он, конечно, понадобится!) – Да, это ваших рук дело, спасибо вам, Тийна!.. Имя моего благодетеля – Эзраэль Нкрума. Мы с ним оказались двойниками во всем, кроме пигментной окраски.

Эзра осклабился.

– Он что, потерял ноги? – спросил я.

– Да нет, – вдруг посерьезнел Эзра. – Просто умер. По самой распространенной здесь причине: несчастный случай. Он был альпинистом и сорвался с горы, разбив голову. Даже умельцы Иштар не смогли его спасти. А уж они старались вовсю, ибо доктор Нкрума был хирургом этого же госпиталя.

Но у меня не подлинные ноги Нкрумы, а то, что выращено в его клоне и что ему так и не понадобилось…

– Ричард!

– Что, дорогая? Я хотел бы спросить Эзру…

– Ричард, я сделала кое-что, не посоветовавшись с тобой…

– Ах вот что! И мне следует снова тебя отшлепать?

– Это ты решишь сам… Я хотела, чтобы ты увидел ноги Эзры, потому что без твоего ведома я поручила им снабдить тебя новой ногой!..

* * *

Должны же существовать какие-то нормы, ограничивающие количество эмоциональных шоков, обрушивающихся на одного человека в течение суток! В свое время я был обучен всем армейским методам обуздания сердцебиения и снижения кровяного давления, то есть того, что является следствием потрясений. Но потрясения, к сожалению, не ждут, пока к ним подготовятся, и все известные методы, как правило, летят к черту.

На этот раз я просто дождался, пока мое дыхание войдет в норму. Я наконец смог произнести почти не срывающимся голосом:

– В целом, полагаю, нет особых причин для порки!

Я попытался подвигать моей ранее отсутствовавшей ногой. Надо сказать, что я и после ампутации «ощущал» ее всю, включая ступню…

– А ты проследила, чтобы они пришили ее носком вперед?

– Что? Что ты имеешь в виду, Ричард?

– Хотелось бы, чтобы она смотрела вперед, а не так, как у бомбейского нищего. – Интересно, движется ли она? – Эй, Минерва, а нельзя ли хоть поглядеть, что вы там натворили? Эта простыня на мне как каменная.

– Тийна!

– Сейчас…

Подвижная стена снова «замигала», и вошел юноша, прекраснее которого я никого не видел. Его красота была совершенна до неприятности. И «оскорбительность» облика ничуть не снижалась тем, что он, видимо, прибежал впопыхах, не успев одеться. На невеже не было даже обуви.

Оглядевшись, он лучезарно улыбнулся.

– Привет всем! За мной посылали? Я как раз принимал солнечную ванну.

– Ты просто дрых. В рабочее время.

– Тийна, я могу спать и загорать в одно и то же время! Салют, полковник, рад видеть вас бодрствующим. И задали же вы нам работенки! Были моменты, когда хотелось забросить вас обратно и попытаться начать все сначала.

– Доктор Галахад, – сообщила Минерва, – ваш лечащий врач.

– Не совсем так, – уточнил он, приближаясь ко мне и успев по пути сжать плечо Эзры, ущипнуть за ягодицу Минерву и послать воздушный поцелуй моей жене. – Просто я вытянул короткую соломинку. Вот и пришлось отвечать за все. Вожусь тут со всякими жалобами и прочим… Но должен вас предупредить – не пытайтесь преследовать меня по суду! Или нас. Все судьи нами куплены. А теперь… – Он помолчал, держа руки на моей простыне. Может быть, вы хотели бы уединиться?

Я заколебался. Да, мне хотелось побыть без свидетелей. Эзра это почувствовал и стал подниматься со стула.

– Я потом зайду, дружище Ричард.

– Нет, не уходите! Вы показали мне свои ноги, теперь настала моя очередь. Мы их сравним, а вы посоветуете, как обращаться с этим «привоем»!

Я ведь не знаю! Хэйзел, конечно, тоже останется, а Минерва видела это раньше. Так в чем же дело?

– Да, Ричард, я видела.

– Ну и стойте все вокруг. И поддержите меня, если я хлопнусь в обморок. Тийна, прошу вас пока не острить!

– Я? Вы клевещете на меня. Мои суждения лишь профессиональны.

– Нет, милая. Речь не о суждениях, а о вашем подходе к пациенту. Я же должен остаться в полной исправности, если вы по-прежнему намерены соревноваться с Нинон де Ланкло. Или даже с Рэнджи Лил… О'кей, док, давайте смотреть.

Надавив на диафрагму, я задержал дыхание. Эта постылая простыня легко поддалась юноше. Постель была чистой и сухой (я это ощущал и раньше никаких подтеков и влажных мест). И две огромные волосатые ноги торчали рядом друг с другом. Но это была самая прекрасная картина из всех, какими я когда-либо любовался!..

Минерва подхватила меня, едва я стал терять сознание. А Тийна не отпустила ни одной остроты.

* * *

Через двадцать минут выяснилось, что я уже могу двигать новой ногой и ее пальцами, особенно если не слишком напрягаться мысленно. Впрочем, во время первых контрольных попыток я несколько переусердствовал, слишком рьяно выполняя команды доктора Галахада.

– Я доволен результатами, – отметил он. – А вы? Опишите, что вы ощущаете.

– Как мне это описать? Радуга? Серебряные колокольчики? Грибной дождик? Эзра, вы можете это определить?

– Я пытался. Это как бы вновь родиться. Ходьба – такая простая вещь… пока не разучишься.

– Да! Доктор, чья это нога? Я давненько не молился, но за хозяина ноги попытаюсь. За спасение его души.

– Он еще жив. – Как?

– И ноги он не лишился. Довольно странно получилось, полковник. Тийна не сумела подыскать ничего подходящего по иммунным показателям и по размеру, поскольку вы пребывали в «острозаразном» состоянии. И тогда Иштар (она мой босс) посоветовала расширить поле исследований. И… Тийна нашла.

Эта нога – из клона ныне здравствующего клиента. Нам раньше с подобным сталкиваться не приходилось. Я, вернее, мы, то есть персонал госпиталя, сперва подумывали даже об ампутации и другой вашей ноги. Но владелец клона решил отдать ногу из собственного «запаса». Он исходил из того, что в течение нескольких лет, пока клон выращивает ногу, он обойдется без полного комплекта запасных органов. – А кто же он? Я ведь обязан его отблагодарить!

(А как «отблагодарить» за такой подарок? Да все равно как – это моя забота!) – Полковник, вы еще не знаете. Донор настоял на своей анонимности.

Это и было условием дара.

– Они даже заставили стереть записи! – возмущенно выпалила Тийна. – Вроде как мне нельзя доверить профессиональную тайну! Как же так, я же соблюдаю «клятву гипокрита»[48]48.
  Лицемер (англ.)


[Закрыть] лучше их всех!

– Вы подразумеваете «клятву Гиппократа», Тийна?

– Вы так думаете, Хэйзел? Что ж, и все-таки я эту банду знаю лучше вас!

* * *

Доктор Галахад сказал мне:

– Конечно, желательно поскорее начать ею пользоваться. Но до этого следует кое в чем поупражняться, особенно после такой долгой болезни. И поэтому вставайте с постели! И вот что я вам советую: покрепче опирайтесь на палку и пусть Хэйзел и Минерва на первых порах поддерживают вас с обеих сторон. Вы еще слишком слабы, поэтому берегите себя: как только почувствуете головокружение – сразу садитесь или ложитесь. М-м-м. Вы умеете плавать?

– Думаю, что да, хотя давненько не приходилось. Там, где я жил в последние годы, плавать было негде. Но я очень любил это занятие раньше.

– У нас бассейнов полно. Один даже находится в подвале этого здания, другой, побольше – во дворе (атриуме). В большинстве частных домов они также есть, так что плавайте на здоровье! Вы не должны слишком много ходить, правая нога еще не натренирована, вот и постарайтесь не слишком на нее опираться. И не надевайте обуви, пока нога не ощутит себя настоящей ногой! – Он улыбнулся. – Олл райт?

– Разумеется!

Он похлопал меня по плечу, потом наклонился и поцеловал в губы. И это в момент, когда уже я начал ему симпатизировать! Я даже не успел увернуться.

Это исключительно раздосадовало меня, хотя я попытался не подать виду. Судя по словам Хэйзел и других, этот сверххорошенький парнишка-гомик спас мою жизнь. Поэтому я вряд ли имел право негодовать по поводу его «берклианского» поцелуя. Черт с ним! Похоже, он даже не заметил моего отвращения, так как сжал мне плечо и сказал:

– У вас все наладится. Минерва, организуйте ему плавание. Или Хэйзел, все равно.

И ушел. После этого леди помогли мне встать с постели, и Хэйзел повела меня к «выходу». Она поцеловала на прощание Минерву, и я вдруг понял, что та ждет того же и от меня. Я поддался искушению, и она полностью одобрила мой порыв. Поцеловать Минерву, черт возьми, совсем не то, что целовать мужчину, каким бы красавчиком он ни был! Я поблагодарил ее за все заботы. Минерва серьезно ответила:

– Для меня это счастье!

И мы с Хэйзел осторожненько пошли вперед. Я опирался на палку. Моя новая нога слегка заплеталась и ныла. Стена, как только мы приблизились к ней, «замигала» и выпустила нас. Хэйзел заметила:

– Милый, я довольна, что ты поцеловал Минерву без моей подсказки. Она ведь дивная девчонка! И физическое внимание для нее – наилучшая благодарность, ценимая дороже, чем любой, даже самый щедрый, материальный дар. Она так хочет стать полноценной женщиной после двух столетий пребывания компьютером.

– Так она и в самом деле была компьютером?

– Следовало бы побольше доверять тому, что тут говорят, чудище! – прозвучал вслед голос Тийны.

– Вы правы, Тийна, но позвольте мне это ему объяснить. Ричард, Минерва не была рождена женщиной. Ее тело вырастили в лабораторных условиях из яйцеклетки, в которую были введены гены двадцати трех родителей. У нее самое большое количество предков по сравнению с любым другим человеческим существом. В готовое тело пересадили личность компьютера вместе со всей системой памяти.

– Но не без остатка, – возразила Тийна. – Мы удвоили все, что она хотела взять с собой, и я сохранила копию, но остались еще текущие программы, доклады и отчеты. Мы должны были стать идентичными близнецами, но она кое-что от меня утаила, не поделилась, тварь эдакая! Разве это честно? Справедливо? Я вас спрашиваю!

– Не спрашивайте меня, Тийна. Я никогда не была компьютером. Вот что, Ричард, ты когда-нибудь играл в «падающую трубу»?

– Понятия не имею, что сие значит.

– Вот здесь, на лестнице, ты повиснешь на мне и приземлишься на следующей ступеньке на «старую» ногу. Тийна, вы не могли бы нам помочь?

– Конечно, подружка!

Эти «падающие трубы» оказались забавнее, чем прыжки щенка колли!

После первого «падения трубы» я настоял на том, чтобы прыгнуть еще четыре раза (для практики, вернее, забавы ради). Хэйзел мне потворствовала, как ребенку, а Тийна постаралась, чтобы я ненароком не повредил новую ногу при «приземлениях». Для бывшего ампутанта лестница – слишком рискованное и утомительное место, но подъемник еще утомительнее и к тому же мрачнее: следует влезть в ремень, похожий на пояс толстухи или упряжь телеги.

Придуманные Хэйзел «трубы» не только тренируют, но будоражат и веселят, напоминая то, что я испытывал в детстве, на ферме дяди, прыгая вниз со стогов соломы. Здесь только не было пыли и жары Айовы. У-у-ппи!

Хэйзел наконец остановила меня.

– Хватит, милый, пошли в бассейн. Пожалуйста!