Текст книги "Миры Роберта Хайнлайна. Книга 15"

Автор книги: Роберт Хайнлайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 29 страниц)

ГЛАВА 32

Было два часа пополуночи по корабельному времени. Выход в обычное пространство произошел вовремя – примерно в одиннадцать утра. Ожидалось, что «Форвард» выйдет на стационарную орбиту в семь сорок две, то есть на несколько часов раньше, чем было запланировано до выхода из гиперпространства. Меня это не порадовало. Ранняя отправка посадочных катеров увеличивала опасность тою, что по коридорам среди ночи могли шататься пассажиры.

Но выбора не было. Другого шанса не представится – это мне было совершенно ясно. Я закончила последние приготовления, поцеловала Тилли в лоб, прижала палец к губам, дав ей понять, что больше – ни слова, и выскользнула из двери каюты.

Мне нужно было довольно долго идти по своей палубе, а потом опуститься на три палубы вниз. Дважды пришлось скрываться от ночных дежурных, совершавших обход корабля. Один раз, чтобы не столкнуться с пассажиром, пришлось нырнуть в боковой проход. Я немного прошла вперед по параллельному коридору и снова вернулась в главный. Наконец я добралась до цели – короткого коридорчика, заканчивавшегося тупиком. Он вел к люку – к выходу в посадочный катер.

Там меня ждал… «Мак»-Пит-Персиваль.

Я быстро подошла к нему, нежно улыбаясь, сделала ему знак помалкивать, ловко ухватила его за ухо и опустила на палубу. Убрав его с дороги, я занялась разгадкой комбинаций цифр на замке.

И обнаружила, что цифры на табло замка разглядеть почти невозможно, даже моим, усиленным ночным зрением. В коридоре горели ночники, а здесь, в тупике, даже ночника не было. Дважды я набирала комбинацию – и все без толку.

Я призадумалась. Вернуться в каюту и взять фонарик? У меня фонарика не было, но, может быть, у Тилли? А если у нее нет фонарика, что же, дожидаться, пока включат дневное освещение? Восхитительно! В это время по коридорам уже будут ходить толпы народа. Но был ли у меня выбор?

Я нагнулась к Питу. Он не двигался, но сердце билось. Повезло тебе, Пит. Включись я полностью в суперрежим, тебя бы уже не было на этом свете. Я обыскала его.

Не очень удивилась, честно говоря, когда нашла в одном из его карманов маленький фонарик-ручку. У него, в конце концов, работа была такая – следить за мной, а «мисс миллионерше» нечего обременять себя такими мелочами.

Через несколько секунд дверь была открыта.

Я протащила в открытый люк Пита, закрыла и заперла дверь, повернув штурвал люка сначала по часовой, потом – против часовой стрелки. Обернувшись, я заметила, что веки у Пита слегка дрогнули, и снова отключила его.

Потом мне пришлось трудновато. Пит весил килограммов этак восемьдесят пять. Не так уж много для мужчины. Но это – на двадцать пять килограммов больше моего собственного веса, и он гораздо крупнее меня. Я знала от Тома, что в катере инженеры поддерживают искусственную силу тяжести на уровне 0,97, чтобы приблизить ее к силе тяжести на Пальмире. В этот момент я мечтала о невесомости или антигравитационном устройстве, потому что не могла оставить Пита – живого или мертвого.

Мне удалось-таки взвалить его на небольшую тележку, и я обнаружила, что двигаться вперед, чтобы хотя бы одна рука была свободна – чтобы цепляться за скобы на стенах и все такое прочее, – мне нужно с фонариком Пита в зубах наподобие сигары. Если бы мне не нужно было тащить за собой это бесчувственное тело, я бы предпочла двигаться в темноте.

С горем пополам я добралась наконец до того самого громадного грузового отсека. При свете крошечного фонарика, луч которого робко разрывал мрак, отсек казался еще более громадным. Но я уже больше не была в полной темноте: посадочный катер был озарен тусклыми ночными огнями, как и коридоры корабля от полуночи до шести утра.

Наконец я добралась до убежища, которое выбрала для себя днем раньше – до гигантского турбогенератора «Вестингауз».

По всей вероятности, эта громадина должна была работать на каком-нибудь горючем – «Шипстоунами» тут и не пахло. Там, где есть «Шипстоуны», такие конструкции давно вышли из употребления, но в колониях ими все еще пользуются. В их конструкции я ничегошеньки не смыслю, но меня конструкция и не интересовала в принципе. Главное, что сбоку к турбогенератору был прикреплен большой металлический конус, и было похоже, что места для меня одной там хватит. Но должно было хватить для двоих – я не могла расстаться со своим совершенно ненужным грузом – ни убить Пита, ни бросить я не могла.

Местечко внутри было довольно уютным, но пробираться внутрь пришлось через упаковку – заботливые грузчики обернули конус стекловатой. Кожу я ободрала здорово, но это ладно.

Протащив Пита за собой, я посмотрела, как он. Убедившись, что он дышит, я положила его на пол. Мне нужно было хоть немного поспать – это было бы невозможно, останься у меня за спиной хоть один из моих преследователей.

Вот именно это мне и надо было выяснить.

Я раздела Пита догола, руки за спиной связала рубашкой, ноги – брюками, а потом связала руки с ногами ремнем. Чертовски крепко получается, можете попробовать на досуге. И захочешь – не убежишь.

Потом я принялась приводить его в чувство. Он открыл глаза и сказал:

– Не стоит, мисс Фрайди. Я уже давно пришел в себя. Давайте поговорим.

– Я знала, что ты пришел в себя. Но решила притворяться, пока ты притворяешься. А если бы ты мне попробовал помешать, я бы просто-напросто оторвала у тебя твои мужские прелести и запихнула тебе в глотку.

– Приблизительно чего-то такого я и ожидал. Но не думал, что вы пойдете на такую жестокость.

– А почему бы и нет? Твои прелести мне давно знакомы. И не с лучшей стороны. Есть возражения?

– Мисс Фрайди, можно я слово скажу?

– Конечно. Но только попробуй повысить голос, и я сделаю это.

Я дала ему понять, что не шучу.

– Эй! Полегче, пожалуйста! Казначей выставил сегодня двойную охрану. Я…

– Как это понять – «двойную охрану»?

– Обычно Тилли-Шизуко – единственная, кто следит за вами, пока вы не встали. Утром, как только вы встаете, она нажимает кнопку, и это означает, что мне пора приступать к своим обязанностям. Но казначей, а может, и сам капитан – волнуются. Наверное думают, что вы хотите удрать на Пальмире.

Я сделала большие глаза:

– Боже милосердный! И как только они могут обо мне так плохо думать!

– Не имею представления, – печально отозвался он. – А почему же мы тогда здесь, на посадочном катере?

– Я… собираюсь на экскурсию. Аты?

– Надеюсь, я тоже… Мисс Фрайди, я понял, что, если вы захотите убежать с корабля на Пальмире, самое подходящее время для этого сейчас, ночью. Я не знал, каким именно образом вы собираетесь пробраться на катер, но я верил в вас, и вы меня, так сказать, не подвели.

– Благодарю. В какой-то степени ты прав. Кто следит за выходом на второй катер? Есть там кто-нибудь?

– Грзхем. Ну этот, рыжий. Вы его видели, наверное?

– Слишком часто.

– Это место я выбрал, потому что вы тут были с мистером Аделлом вчера. Или позавчера – как вам больше нравится.

– Мне неинтересно, как ты там время рассчитываешь. Пит, что будет, когда нас хватятся?

– Меня, может, и не хватятся. Тупица Джо – простите, Джозеф Стейбен – это просто я его так называю… я просил его сменить меня после завтрака. Насколько я знаю Джо, он не станет поднимать шума, если не найдет меня около люка. Он просто усядется на палубу и поспит еще несколько часов – до тех пор, пока кто-то не явится открывать люк. А потом он будет ждать, пока не отправится катер… а потом – отправится в свою каюту и будет ждать, когда я вернусь. Джо – парень надежный, но тупой. На это я и рассчитывал.

– Пит, все звучит так, будто ты все заранее спланировал.

– Да. Только я не планировал, что в результате мне дадут по шее и я заработаю дикую головную боль. Если бы вы дали мне хоть слово сказать, вам бы не пришлось меня тащить – такую тяжесть.

– Пит, если ты заговариваешь мне зубы, чтобы я развязала тебя, то ты напрасно тратишь слова. Лаешь не в тот колодец, так сказать.

– Вы хотите сказать «не на то дерево»?

– Неважно куда – все равно зря. И нечего мою речь критиковать. Умник выискался. Плохо твое дело, Пит. Давай думай, скажи что-нибудь поумнее, чтобы я могла не убить тебя, а оставить тут. Потому что капитан прав: я собираюсь удрать с корабля. И по тебе скучать не собираюсь.

– Ну… Одна причина такая. Мой труп могут найти здесь утром, когда на Пальмире будут катер разгружать. Тогда начнут искать вас.

– А я в это время, дорогой, уже буду за много-много километров от катера, по другую сторону горизонта. И потом: почему это меня будут искать? Я на тебе отпечатков пальцев не оставлю. Будет только несколько красных пятен вокруг шеи, и все.

– Мотивы. Вероятность. Пальмира. Пальмира – жутко принципиальная планета в отношении соблюдения законов. Может, вам и удастся там высадиться – кое-кому удавалось. Но если вас будут разыскивать за убийство, совершенное на борту корабля, местные помогут в розысках.

– А я буду утверждать, что сделала это из соображений самозащиты. Ты насильник известный. Ради бога, Пит, что же мне с тобой делать? Ты – загадка для меня. Ты знаешь, что мне трудно убить тебя – я не умею убивать хладнокровно. К этому меня надо вынудить. Но оставить тебя связанным… дай-ка посчитаю… пять да три будет восемь, да еще два часа накинем до начала разгрузки… значит, десять часов минимум. А мне придется тебе рот заткнуть… а тут холодает, однако…

– Да, холодает здорово. Может быть, вы будете так добры и набросите на меня свитер хотя бы?

– Ладно, только потом он мне понадобится – кляп из него сделаю.

– Но… мне не только холодно, у меня руки и ноги онемели. Мисс Фрайди, если я останусь связанным на десять часов, у меня начнется гангрена – я и руки, и ноги потеряю. На Пальмире регенерацию делать не умеют. А пока я доберусь туда, где делают такие операции, я уже буду безнадежным инвалидом. Милосерднее убить меня.

– Проклятье, не пытайся меня разжалобить!

– Сомневаюсь, что это вообще возможно.

– Слушай, – сказала я ему, – если я тебя сейчас развяжу и дам одеться, чтобы ты не замерз, ты мне позволишь связать тебя попозже и рот заткнуть, чтобы ты не шумел? Или мне придется вырубить тебя посильнее, чем раньше. Рискуешь остаться с переломанной шеей. Я это умею, ты знаешь. Ты меня в деле видел…

– Я не видел. Видел только результаты. Слышал.

– Это одно и то же. Значит, знаешь. И знаешь, почему я на такое способна. «Мать моя – пробирка…»

– «…скальпель – мой отец», – закончил он пословицу искусственников за меня. – Мисс Фрайди, я вовсе не собирался позволить вам отключить меня. Вы, конечно, быстрая… но и я быстрый, и руки у меня длиннее. Я знал, что вы – искусственница, но вы не знали, что я – тоже. Так что, случись драка – я бы победил.

Сидя в «лотосе», я выслушала это потрясающее заявление. У меня кружилась голова. Только не обмануться! И… господи, только бы меня не вырвало!

– Пит, – сказала я умоляюще, – ты бы не стал мне врать, правда?

– Я врал всю свою жизнь, – ответил он. – И вы тоже. Однако…

Он замолчал и напряг руки… Повязки лопнули! Знаете, какова прочность на разрыв скрученного рукава хорошей, крепкой рубашки? Покрепче манильского каната такой же толщины, попробуйте.

– Не хотелось рубашку рвать, – доверительно сообщил Пит. – Хорошо хоть свитер остался. Но штаны рвать не хотелось бы – придется на людях появиться, а когда я себе новые добуду? Вам полегче будет развязать узлы, так, может, развяжете, мисс Фрайди?

– Перестань называть меня «мисс Фрайди», Пит. Раз уж мы оба – искусственники…

Я стала развязывать узлы.

– Почему же ты мне раньше не сказал?

– Да, надо было. Но все время что-то мешало.

– Ну, вот… Ой, как у тебя ноги замерзли. Давай я разотру.

Нам удалось немного поспать – или мне одной. Пит тряс меня за плечо. Я открыла глаза. Он прошептал:

– Пора просыпаться. Наверное, скоро приземлимся. Уже огни зажгли.

Тусклый, сумеречный свет пробивался сверху и снизу сквозь упаковку нашего убежища. Я зевнула:

– Я замерзла.

– Сожалею. Но снаружи еще холоднее. Я тоже окоченел.

– Ты этого заслуживаешь. Насильник. Вообще ты слишком худой, Пит, надо бы тебе жирку набрать немного. Это напоминает мне о том, что мы не завтракали. Но стоит только подумать о еде, и мне кажется, что меня сейчас вырвет. Ой…

– Ну… переползай через меня, я тебе для этого дела уголок уступлю. Только аккуратно, а то места мало. И постарайся потише. Сейчас тут уже кто-то может быть.

– Грубиян. Бесчувственный грубиян. Назло тебе не буду.

В общем-то, чувствовала я себя не так уж плохо. До того как я ушла из каюты, я приняла голубую таблетку. Немного сосало под ложечкой, но это можно было перетерпеть. То есть не то ощущение, когда орешь, выпучив глаза: «Выпустите меня отсюда, я больше не могу!» Весь запас таблеток, которыми меня снабдил доктор Джерри, у меня был с собой.

– Пит, какие планы?

– Ты меня спрашиваешь? Этот побег не я придумал.

– Да… Но ты большой сильный мужчина. Я думала, ты все решишь, пока я спала. Я не права?

– Ладно. Фрайди, и все-таки, какие у тебя планы? Какие у тебя были планы, пока ты не думала, что я окажусь у двери люка?

– Не сказать, чтобы такие уж четкие. Я думала – как только мы приземлимся, они должны будут открыть люк, либо грузовой, либо пассажирский – все равно. Как только это произойдет, я думала выбраться отсюда и помчаться куда глаза глядят, не обращая внимания ни на что и ни на кого, кто бы мне по пути ни попался… и не останавливаться, пока не буду далеко-далеко от корабля. У меня нет желания ни с кем драться, и, надеюсь, никому в голову не взбредет меня задерживать… потому что я никому этого не позволю.

– Хороший план.

– Ты так думаешь? Да это вообще не план никакой. Просто решимость. Люк откроется – и я рвану.

– Это хороший план, потому что в нем нет никаких хитростей. И потом – у тебя есть большое преимущество. Они не осмелятся помешать тебе.

– Хотелось бы верить!

– Ударить тебя кто-то может только по чистой случайности. Человек, который на это отважится, будет повешен.

Как минимум. После того как ты мне рассказала конец своей истории, я понял, почему мы тебя так охраняли. Ты не нужна им живой или мертвой – ты им нужна в полном здравии. Они дадут тебе убежать.

– Значит, все должно получиться легко?

– Не слишком полагайся на это. Какая бы ты ни была дикая кошка, уже известно, что достаточное количество сильных мужчин способно задержать тебя. Мы оба это знаем. Если они узнают, что ты смылась, – а я думаю, они уже знают об этом… Приземление катера уже на час запаздывает.

– О!

Я взглянула на перстень-часы.

– Точно, мы уже должны были приземлиться! Пит, они ищут меня!

– Похоже на то. Но не было смысла будить тебя, пока огни не зажглись. У них было четыре часа, чтобы убедиться, что тебя нет на верхней палубе среди пассажиров первого класса, отправляющихся на экскурсию. Они наверняка перетрясли третий класс, где летят эмигранты, и салон катера. Значит, если ты на катере и тебя нет в пассажирском салоне – искать тебя нужно здесь, в грузовом отсеке. Это, конечно, упрощение – на таком громадном судне полным-полно мест, где можно спрятаться. Но они будут стеречь два бутылочных горлышка – грузовой люк на этой палубе и пассажирский – палубой выше. Если наберут достаточно народа. А они наберут… и если эти подонки запасутся сетями и веревками, они словят тебя, как рыбку, как только ты выйдешь из катера.

– О… – Я задумалась. – Пит, если до этого дойдет, сначала будут раненые и мертвые. Я могу и сама погибнуть, но они дорого заплатят за мой труп. Спасибо, что предупредил меня.

– Они могут и не сделать так. Это было бы слишком откровенно – стеречь люки. Так что… они выпустят эмигрантов – ты, наверное, знаешь, что эмигранты выходят через грузовой отсек?

– Нет, я этого не знала.

– Через грузовой. Значит, выпустят их, а потом закроют люк и напустят сюда усыпляющего газа. Или слезоточивого. И заставят тебя выйти отсюда, протирая глаза.

– Бр-р-р, – поежилась я. – У них действительно есть такие газы? Просто интересно.

– И такие, и похуже. Понимаешь, шкипер этого корабля находится на много световых лет от закона и правопорядка, и у него есть всего лишь горстка людей, на которых он может рассчитывать, начнись, не дай бог, мятеж. В четвертом классе такого корабля почти всегда летит шайка отпетых преступников. Естественно, тут есть газы самого разного действия. Но, Фрайди, когда они вздумают пустить газ, тебя тут уже не будет!

– А? Говори!

– Эмигранты идут на высадку по центральному проходу в этом отсеке. Их на этом рейсе почти триста человек: они будут спрессованы, как кильки в банке. Наверное, они даже познакомиться друг с другом толком не успели – так их много. Мы воспользуемся этим. И еще применим древний, очень древний способ – им воспользовался Улисс, чтобы победить Полифема[42]…

…Выбравшись из громадной воронки, мы с Питом притаились в темном углу возле генератора. Свет стал ярче, мы услышали звуки множества голосов.

– Идут… – прошептал Пит. – Помни: твое единственное спасение – пристроиться к кому-нибудь, у кого много багажа. А таких будет много. Одеты мы как надо – не похожи на пассажиров первого класса. Но нам обязательно надо будет что-нибудь нести. Эмигранты всегда нагружены по уши – поверь мне на слово.

– Постараюсь найти женщину с ребенком и помогу нести ребенка.

– Желаю удачи. Тихо, идут…

Они действительно все были здорово нагружены. Такова благородная политика компании. В стоимость билета входит возможность набрать столько багажа, сколько вы в состоянии унести без посторонней помощи. Это компания именует «ручной кладью». Но сейчас у меня не было времени размышлять на тему о том, правильно это или нет – для меня это была спасительная соломинка.

Проходя мимо, большинство эмигрантов не обращали на нас никакого внимания. Вид у них был замученный и усталый. Среди пассажиров было много детей, большинство из них плакало. Первые два десятка торопились пройти поскорей, потому что шедшие сзади напирали на них. Потом цепочка двинулась медленнее – больше детей, больше багажа. Ряды сомкнулись. Настала пора сыграть «зайца».

И вдруг в этом диком скоплении человеческих запахов – пота, грязи, волнения, страха, дешевых духов и описанных пеленок, я ощутила один запах… Он пронзил меня насквозь, как тема «Золотого петушка» в «Гимне солнца» Римского-Корсакова… или лейтмотив в вагнеровском «Кольце Нибелунгов»…

И я вскрикнула:

– Жанет!!!

Женщина, шедшая в дальнем конце цепочки пассажиров, обернулась, посмотрела на меня, уронила на палубу чемоданы и крикнула:

– Марджи!!!

А бородатый мужчина сказал:

– Ну вот, я же говорил вам, что она на корабле. Говорил же?

– Но ты же умерла… – укоризненно выговорил Ян. А я оторвалась от губ Жанет и сказала:

– Нет. Жива, как видишь. Тебе привет и наилучшие пожелания от младшего офицера Памелы Хирсфорд.

– От этой сучки? – возмутилась Жанет.

– Ну Джен, – смущенно проговорил Ян, а Бетти внимательно оглядела меня с ног до головы и убежденно кивнула:

– Это она. Привет, милашка. Как я рада, честное слово! Это надо будет обмыть!

А Джордж что-то лепетал по-французски, тщетно пытаясь оторвать меня от Жанет. Она, кстати, здорово располнела.

Естественно, мы нарушили движение цепочки. Остальные эмигранты, нагруженные, усталые, жаловались, ругались, обходили нашу компанию… Я сказала:

– Пошли вперед. Можно будет потом поговорить.

Я оглянулась на тот уголок, где мы прятались с Питом. Его не было.

А Жанет вовсе не располнела – она просто-напросто была беременна. Я попыталась отнять у нее один из чемоданов, но она не дала.

– С двумя легче: они друг друга уравновешивают.

Пришлось удовольствоваться дорожной клеткой, в которой на бархатной подушке возлежала кошка-мама, и большим бумажным пакетом, который до этого нес под мышкой Ян.

– Жанет, а что с котятами?

– Они, – ответил за нее Фредди, – по моей протекции прекрасно устроены. Возглавляют команду по борьбе с грызунами на крупной овцеферме в Квинсленде. А теперь, Хелен, скажи мне, ради бога, как это вышло: только вчера я тебя видел по правую руку от капитана корабля, а теперь ты плетешься на выход вместе с простыми крестьянами в клоаке этой посудины?

– Потом, Фредди. Когда выберемся отсюда.

Он взглянул в сторону люка:

– О да! Потом мы все заберемся в болыпую-пребольшую кровать и предадимся воспоминаниям. Пока нам нужно пройти мимо цербера.

По обе стороны люка стояли двое вооруженных до зубов охранников. Я начала в уме произносить мантры, для виду продолжая болтать с Фредди. Оба охранника смотрели на меня, и удивления на их физиономиях не было. Может быть, помогло то, что лицо у меня было перепачкано, волосы спутаны – вы же помните, как я провела ночь. А до сих пор меня не видели за пределами каюты без того, чтобы Шизуко не поработала над моей внешностью до такой степени, что я могла выиграть конкурс красоты.

– Франс, Фредерик Дж.! Проходите вперед!

– Здесь! – выкрикнул Федерико и обошел меня, подходя к столику таможенника. У меня за спиной прозвучал голос:

– Вот она!!!

Довольно резко опустив на пол клетку с кошкой-мамой, я опрометью бросилась вперед.

До меня доносились шум и крики, но я не обращала на это никакого внимания. Плевать я на это хотела. Мне просто нужно было как можно скорее убежать на такое расстояние, чтобы меня не достал выстрел из парализатора, лассо или газ. Конечно, я не могла обогнать выстрел из пистолета и лазерной винтовки, но этого можно было как раз не опасаться, если Пит прав. Я бежала и бежала, не оборачиваясь. Справа от меня был поселок, а далеко впереди – лес. Лес казался мне пока более надежным укрытием. Я рванула что есть мочи в этом направлении.

Быстро обернувшись на бегу, я убедилась, что большинство преследователей остались далеко позади. И это неудивительно – я способна пробежать тысячу метров за две минуты на одном дыхании. Но двое догоняли меня, и расстояние между нами все сокращалось. Я немного замедлила бег и решила стукнуть их головами друг о друга, если они меня догонят.

– Давай жми! – донесся до меня голос Пита. – Не останавливайся. Мы делаем вид, что догоняем тебя!

Я побежала дальше. Второй была, конечно, Шизуко. Моя подружка Тилли.

Забежав поглубже в заросли, где меня уже не было видно со стороны катера, я остановилась под деревом, и меня вырвало. Они догнали меня. Шизуко поддержала мою голову и вытерла меня весьма своеобразно – поцеловала меня. Я отстранилась.

– Не надо. От меня жутко пахнет. Ты что, в таком виде удрала с корабля?

На ней была комбинация, в которой она выглядела стройнее, более по-европейски и гораздо более по-женски, чем моя бывшая служанка.

– Нет. В парадном кимоно и оби. Они где-то упали по дороге. Сама понимаешь, в таком наряде далеко не убежишь.

Пит раздраженно прервал нас:

– Хватит болтать! Нам нужно как можно скорее убраться отсюда!

Он отбросил назад мои волосы и поцеловал меня.

– Кому какое дело, как ты пахнешь? А теперь – вперед!

Мы двинулись вперед, уходя все дальше и дальше от катера. Вскоре выяснилось, что у Тилли разбита коленка. С каждым шагом она хромала все сильнее и сильнее. Пит проворчал:

– Когда ты убежала, Тилли была еще на полпути с палубы первого класса. Ей пришлось спрыгнуть с лестницы, и приземлилась она неудачно. Тилли, какая ты неуклюжая!

– Это все эти проклятые японские туфли! В них трудно было прыгать… Пит, бери малышку и двигайте вперед поскорее. Мне они ничего не сделают.

– Не сделают? Черта с два, – с горечью проговорил Пит. – Мы все трое повязаны и должны держаться втроем. Верно я говорю, мисс… Верно, Фрайди?

– Господи, ну конечно, да! «Один за всех и все за одного!» Подхвати ее справа, Пит, а я – с этого бока.

Мы двинулись вперед на пяти ногах. Не то чтобы очень быстро, но позади нас оставалось все больше леса, мы все дальше уходили от погони. Спустя некоторое время Пит предложил понести Тилли на закорках. Я остановила его и предложила:

– Давай послушаем.

Шума погони слышно не было. Не было слышно ничего, кроме незнакомых звуков незнакомого леса. Крики птиц? Трудно сказать… Знакомое и чужое – одновременно. Трава, которая как бы не совсем трава… Деревья, казалось, сохранились от другой геологической эпохи. Их листья были подернуты красноватыми прожилками. Может, тут была осень? Как холодно тут по ночам? Искать людей в ближайшие три дня представлялось опасным. Мы могли продержаться это время без пищи и воды. Только бы не замерзнуть!

– Ладно, – сказала я. – На закорках так на закорках. Но – по очереди.

– Фрайди! Ты не сможешь меня нести!

– Прошлой ночью я носила Пита. Пит, скажи ей. Думаешь, не смогу поднять тебя – маленькую японскую куколку?

– «Японская куколка»! Клянусь моей разбитой коленкой, я такая же американка, как ты!

– Боюсь, побольше меня. Я-то не слишком американка. Потом расскажу. Забирайся.

Метров пятьдесят я ее протащила на себе, потом меня сменил Пит, и мы прошли еще метров двести. И так далее. Пит решил, что так будет поровну. Примерно через час мы вышли на дорогу – что-то вроде лесной просеки, но, на ней были видны следы колес и лошадиных копыт. Дорога поворачивала налево, уводя нас от места посадки катера. Туда мы и направились.

На пути нам встретился фермерский домик. Наверное, нам стоило обойти его стороной, но пить мне хотелось гораздо сильнее, чем остаться в безопасности, и потом, мне хотелось вправить Тилли коленку, пока она не стала размером с ее голову.

На веранде в кресле-качалке сидела пожилая седоволосая женщина, аккуратно причесанная и чистенькая. Она что-то вязала. Заметив нас, она поманила нас рукой.

– Меня звать миссис Дуглас, – сообщила она. – Вы с корабля?

– Да, – призналась я. – Меня зовут Фрайди Джонс. Это Матильда Джексон, а это – наш друг Пит.

– Пит Робертс, мадам.

– Проходите все и садитесь. Вы уж простите, что я не встаю. У меня с поясницей неважно. Так вы беглецы, что ли? Удрали с корабля?

(Скушать пилюлю. Но приготовиться бежать.)

– Да. Мы – беглецы.

– Понятно. И ничего такого странного. Половина удравших всегда сначала попадает к нам. Ну что же… судя по тому, что сейчас передали по радио, вам надо спрятаться на три дня. Тут вы будете в безопасности. Мы гостей любим. Конечно, вы можете сразу отправиться в переселенческие бараки – там вас эти, с корабля, тоже не посмеют тронуть. Только, правду говоря, не хочется вас туда отпускать. Замучают всяческими беседами и вопросами. После обеда решите. А сейчас не выпьете ли по чашечке чайку?

– Да! – радостно воскликнула я.

– Вот и славно. Малькольм! Эй, Малькольм!

– Что, мама?

– Поставь чайник и котел!

– Чего-чего?

– Чайник и котел. А что у тебя с ногой, детка?

– Похоже, вывих, мадам.

– Конечно, вывих, точно. Ты – как, ты сказала, тебя звать? Фрайди? Пойди, детка, разыщи Малькольма и скажи ему, что нужен большой поднос со льдом. А сама принеси всем чаю, пока Малькольм наколет льда. А вы, сэр, мистер Робертс, помогите мне подняться с кресла, потому что нам понадобится еще кое-что, чтобы привести в порядок ножку этой бедняжки. Нужно будет туго перевязать ее, когда опухоль спадет. А ты мне вот еще что скажи, Матильда, у тебя аллергии на аспирин нет?

– Нет, мадам.

– Мам! Котел кипит!

– Ну, Фрайди, иди к нему, детка. Я пошла за чаем.

В сердце моем звучала песня радости.