Текст книги "Экспедиция к Южному полюсу. 1910–1912 гг. Прощальные письма."

Автор книги: Роберт Фолкон Скотт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Роберт Фолкон Скотт Экспедиция к Южному полюсу. 1910–1912 гг. Прощальные письма

Ушедший в бессмертие

Человек, написавший книгу, которую вы держите в руках, едва ли думал о том, что она будет опубликована, и, конечно, не мог даже предполагать, что по прошествии почти ста лет ее будут читать с неослабевающим интересом. Это не книга в обычном понимании, а деловые дневниковые записи руководителя Британской антарктической экспедиции, которые в силу сложившихся обстоятельств остались не обработанными автором и печатаются в своем первозданном виде. Личные качества автора и трагизм обрисованной им ситуации таковы, что дневник капитана Скотта стал потрясающим свидетельством величия человеческого духа в борьбе с непреодолимыми силами природы.

Прочитав эту книгу, вы познакомитесь только с подробной историей второй, и последней, экспедиции Р. Ф. Скотта в Антарктиду в 1910–1912 гг. О самом авторе, о его первой антарктической экспедиции на страницах дневника по понятным причинам почти никаких сведений не приведено, и этот пробел в некоторой мере призвано восполнить настоящее предисловие. Что же за человек был капитан Скотт?

Роберт Фолкон Скотт родился 6 июня 1868 г. на юге Англии в местечке Девонпорт (юго‑западное предместье Плимута) в потомственной морской семье. Его дед – корабельный казначей Роберт Скотт – вышел в отставку в 1826 г., купил имение Аутлендс и пивоваренный завод. Трое его сыновей служили в Индийской армии, еще один стал корабельным врачом в Королевском военно‑морском флоте, и только пятый сын Джон, отец будущего антарктического исследователя, по слабости здоровья не пошел на военную службу и остался в семье помогать отцу. Ему исполнилось 37 лет, когда родился Фолкон (или Кон, как его называли в семейном кругу), ставший третьим ребенком и первым сыном.

В раннем детстве этот белокурый и голубоглазый мальчик не отличался крепким здоровьем, был ленив и неаккуратен, в играх с приятелями не упускал случая устроить веселую проделку. До восьми лет Кон обучался дома под руководством гувернантки, затем поступил в местную школу, где не проявлял рвения к накоплению знаний, что сильно озабочивало отца. Когда мальчику исполнилось тринадцать лет, его определили в Подготовительное военно‑морское училище им. Форстера, и с этого времени вся дальнейшая жизнь Кона оказалась связанной со службой в Королевском военно‑морском флоте Великобритании.

Училище размещалось на борту старого парусного корабля «Британия», стоявшего в гавани Дартмута. Здесь прошли два года жизни юного моряка, до отказа заполненные занятиями в учебных классах, изнурительными тренировками в постановке и уборке парусов, шлюпочными учениями, палубными работами и еще многими премудростями морского дела. Кон не любил проигрывать, и ему пришлось напрячь все силы, перебарывать в себе мечтательную леность, чтобы не отставать от сверстников. В августе 1883 г. он успешно сдал экзамены, перешел в категорию унтер‑офицеров и был назначен на броненосный корвет «Боадицея». Кон учился нести вахту, командовать шлюпкой, руководить матросами на учениях, но большая часть времени, как и прежде, уходила на изучение морских наук.

Весной 1887 г., когда Р. Скотт служил на «Ровере», одном из четырех кораблей учебной эскадры, произошла его встреча и знакомство с человеком, который определил дальнейшую судьбу будущего покорителя Южного полюса. Этим человеком был Клементе Маркхем – секретарь Королевского географического общества, в прошлом морской офицер, участвовавший в поисках пропавшей в Северо‑Американской Арктике экспедиции Джона Франклина. Теперь Маркхем вынашивал идею Британской экспедиции в Антарктиду. Приглашенный в качестве гостя совершить плавание на флагманском корабле учебной эскадры, он однажды обратил внимание на юного мичмана, который, командуя шлюпкой, очень уверенно выиграл шлюпочные гонки и был по этому случаю приглашен к обеду на флагманское судно к командиру эскадры. В завязавшейся за командирским столом непринужденной дискуссии юный моряк неожиданно для собеседников проявил глубокие знания по вопросам военно‑морского искусства, чем приятно поразил офицеров и присутствовавшего на обеде секретаря географического общества. «Ему было тогда восемнадцать лет, – вспоминал потом Клементс Маркхем, – и на меня произвели большое впечатление его ум, познания и обаяние».

Процедура сдачи экзаменов на звание лейтенанта была в те годы весьма длительной, требовала большого напряжения и растянулась на целый год. Но и эта трудная пора становления морского офицера осталась позади. В августе 1889 г. Р. Скотт был произведен в лейтенанты и начал нелегкую жизнь младшего командира, заполненную учениями, вахтами, выходами в море, стрельбами и редкими днями отдыха. Кроме того, ему приходилось и дальше упорно учиться, чтобы приобрести военно‑морскую специализацию, в качестве которой Кон выбрал минно‑торпедное дело. Много учиться требовалось еще и потому, что на флоте происходила глубокая реорганизация, старые парусные корабли быстро сменялись новыми паровыми и броненосными.

В эти годы на семью Скоттов обрушилось несчастье. Глава семьи неудачно вложил деньги, оставшиеся от продажи пивоваренного завода, который не приносил прибыли, и в 1894 г. разорился. Для Роберта Скотта это означало, что впредь он может рассчитывать только на свое лейтенантское жалованье. Для младшего офицера это было тяжелым испытанием, но Кон твердо принял спартанский образ жизни, отказался от многих удовольствий, в то же время стараясь выглядеть респектабельным молодым джентльменом.

Сэр Клементс Маркхем, ставший в эти годы президентом Королевского географического общества, упорно продолжал убеждать правительство в необходимости снаряжения национальной Британской антарктической экспедиции. Дело упиралось, как всегда, в деньги. По самым скромным подсчетам, требовалось собрать порядка 100 тыс. фунтов стерлингов. Такая сумма и сегодня считается весьма внушительной, а в конце XIX в. она выглядела баснословной. Для сравнения заметим, что среднее годовое жалованье лейтенанта Королевского флота составляло 400 фунтов стерлингов.

Минный офицер с броненосца «Импресс оф Индиа» Р. Ф. Скотт и президент Королевского географического общества сэр Клементс Маркхем возобновили знакомство в испанской бухте Виго, во время захода туда в 1896 г. кораблей эскадры Ла‑Манша. Оказалось, что они хорошо помнят друг друга, хотя с их первой встречи прошло девять лет. В состоявшемся разговоре Р. Скотт блеснул эрудицией в вопросах минно‑торпедного дела, а Клементс Маркхем развивал идею Британской антарктической экспедиции. Каждый был увлечен своим делом. Первого собеседника Антарктида еще не интересовала. Однако, по словам одного из его биографов, «вскоре он стал буквально охотиться за любой информацией, относящейся к таинственному, скованному льдом материку, лежащему далеко на юге».

Между тем несчастья преследовали семью Скоттов. В 1897 г. скончался отец Роберта, а через год заболел тифом и вскоре умер младший брат Арчи. Роберт Скотт остался единственной опорой для матери и сестер. И без того сильно стесненный в средствах, теперь он был вынужден отказывать себе во всем. К этому времени размеренная, рутинная служба на корабле начинала тяготить молодого офицера, который втайне мечтал о том, куда бы с большей пользой приложить свою немалую энергию. А судьба ему готовила новый жизненный поворот.

Летним июньским днем 1899 г. Р. Скотт, приехавший на некоторое время в Лондон, неожиданно встретил на улице К. Маркхема, который сообщил ему, что снаряжение экспедиции в Антарктиду должно вот‑вот начаться. Спустя два дня, заручившись поддержкой К. Маркхема, Р. Скотт подал рапорт о своем желании возглавить Британскую антарктическую экспедицию. Организация экспедиции продвигалась медленно. Особенно строго обсуждался вопрос о ее начальнике. Только через год, после долгих прений, кандидатура Р. Скотта, который к этому времени стал капитаном 2 ранга, была окончательно утверждена. В августе 1900 г. он был освобожден от обязанностей старшего помощника командира линейного корабля «Маджестик» и приступил к работе в новой должности.

К тому времени опыта деятельности подобного рода практически не существовало. Первый человек ступил на землю Антарктиды всего лишь пять лет назад. Это был молодой австралийский натуралист норвежского происхождения Карстен Борхгревинк. Он же организовал и успешно провел первую зимовку в Антарктиде на мысе Адэр в 1899–1900 гг. Годом раньше, в 1898–1899 гг. в антарктических водах совершила вынужденную зимовку на затертом во льдах корабле бельгийская экспедиция Адриена де Жерлаша. Добытые этими экспедициями сведения о природе Антарктиды – все, чем располагало человечество к началу XX в. Скотт внимательно проработал все материалы, которые были опубликованы об Антарктиде, но их оказалось до обидного мало. Перед начальником новой экспедиции стояла трудная задача. Почти все приходилось решать и делать впервые: в каком месте устроить базовый лагерь, где зимовать – на берегу или на корабле, что избрать в качестве средств передвижения по снегам и льдам, чем кормить собак, каковы должны быть рацион зимовщиков, одежда, обувь, лыжи, сани, палатки, примусы, какое и сколько брать горючего – сотни вопросов, на которые никто не мог дать исчерпывающего ответа.

Осенью 1900 г. Р. Скотт и К. Маркхем отправились в Норвегию к Фритьофу Нансену, самому авторитетному в те годы полярному исследователю, который в 1895 г. установил рекорд продвижения по дрейфующим льдам к Северному полюсу, достигнув северной широты 86°14. Нансен очень доброжелательно принял англичан и дал им много дельных советов относительно снаряжения, одежды, питания, но он не знал особенностей антарктических условий и поэтому ничего не мог добавить к отчету Борхгревинка. Судя по всему, Р. Скотт произвел на знаменитого норвежца сильное впечатление, нашедшее отражение в воспоминаниях: «Он стоит передо мной, крепкий и мускулистый. Я вижу его интеллигентное, красивое лицо, этот серьезный, пристальный взгляд, эти плотно сжатые губы, придававшие ему решительное выражение, что не мешало Скотту часто улыбаться. В наружности его отражался мягкий и благородный характер и в то же время серьезность и склонность к юмору…»

В марте 1901 г. было спущено на воду судно, специально построенное для антарктической экспедиции, получившее имя «Дискавери» («Открытие»). Это название ранее уже носили два британских корабля. Первым был 55‑тонный парусник, на котором в 1610–1616 гг. поочередно вели поиски Северо‑Западного прохода из Атлантического океана в Тихий знаменитые в прошлом капитаны Г.Гудзон, Т.Баттон, Р. Байлот и У. Баффин. Вторым был 300‑тонный шлюп, принимавший участие под командованием Ч. Кларка, в третьем кругосветном плавании Дж. Кука в 1776–1779 гг. Новый «Дискавери», водоизмещением 1620 т, нес парусное вооружение барка и был оснащен вспомогательной паровой машиной. Он был построен по распространенному в те годы типу деревянных китобойных барков с очень прочным корпусом, рассчитанным на плавание среди дрейфующих льдов. Экипаж «Дискавери» и его командный состав за небольшим исключением были укомплектованы военными моряками. Третьим помощником капитана стал молодой ирландец Эрнст Г. Шеклтон – впоследствии широко известный исследователь Антарктиды. Должность второго врача экспедиции занял Эдуард А. Уилсон, взявший на себя также обязанности биолога и художника, вскоре ставший близким другом Р. Скотта и разделивший впоследствии его участь. Физические исследования были поручены Луису Берначчи, недавнему участнику экспедиции Борхгревинка и единственному, кто имел опыт работы в Антарктиде. Этот человек также оставил словесный портрет Скотта, добавляющий характерные штрихи к облику начальника экспедиции: «…красивый, хорошо сложенный мужчина среднего роста с небесно‑голубыми глазами… У него был приятный голос и приятная улыбка, держался он бодро и обладал очаровательными манерами. При встрече с ним сразу приходило в голову – как хорошо плавать под командой человека способного, доброго и отзывчивого».

Август – последний месяц лета в Северном полушарии и самое подходящее время для отправления тихоходных парусных судов к берегам Антарктиды, где короткое лето начинается пятью месяцами позже. В первых числах августа 1901 г. «Дискавери» покинул берега туманного Альбиона и в конце ноября прибыл в Новую Зеландию. Здесь был произведен осмотр и мелкий ремонт корпуса судна, погружены последние тонны припасов и топлива. 24 декабря 1901 г. экспедиция простилась с цивилизованным миром и взяла курс к морю Росса. 9 января 1902 г. «Дискавери» подошел к мысу Адэр. Последовавшие за тем четыре недели экспедиция провела в плавании на восток вдоль ледяного барьера Росса. У восточного края ледника была обнаружена гористая суша, которую назвали Землей Короля Эдуарда VII. Дальнейший путь к востоку преградили сплоченные льды, и пришлось повернуть на обратный курс. В одной из ледяных бухт в барьере Росса Скотт поднимался на привязном аэростате, чтобы рассмотреть поверхность этого загадочного природного феномена. С высоты 200 м он увидел безжизненную белую равнину, уходящую на юг до самого горизонта, поверхность ее была покрыта пологими застывшими волнистыми складками, тянувшимися параллельно морскому краю барьера. 8 февраля 1902 г. «Дискавери» вошел в залив Мак‑Мёрдо, где Скотт решил устроить базовый лагерь. Судно поставили на зимовку возле юго‑западного берега полуострова Росса, на берегу выстроили хижину, где сложили аварийный запас на случай, если льды раздавят корабль, и приступили к рекогносцировочным маршрутам по окрестностям.

Неопытность исследователей проявилась с первых же шагов. По словам самого Скотта, «в то время мы были ужасающе невежественны: не знали, сколько брать с собой продовольствия и какое именно, как готовить на наших печах, как разбивать палатки и даже как одеваться. Снаряжение наше совершенно не было испытано, и в условиях всеобщего невежества особенно чувствовалось отсутствие системы во всем». 20 апреля началась полярная ночь. Жизнь на зимующем корабле постепенно наладилась.

Матросы расчищали проходы в снежных заносах, заготавливали снег для получения воды, топили печи, кормили собак, готовили снаряжение и одежду для санных походов. Офицеры и научные работники вели наблюдения за звездным небом, полярными сияниями, регистрировали вариации магнитного поля Земли, температуру воздуха, скорость и направление ветра, следили за изменениями ледяного покрова. Не забывали и о развлечениях. Регулярно издавался печатный орган экспедиции «South Polar Times», ставились любительские спектакли.

С наступлением светлого времени возобновились разведочные походы по окрестностям. В первоначальные планы не включался поход к Южному географическому полюсу, но достижение этой точки представлялось настолько заманчивым, что, готовя программу летних походов, Скотт решил предпринять и поход на юг. Для этого в 85 милях к югу от базового лагеря был создан промежуточный склад продуктов и керосина.

Первые весенние походы снова выявили много недостатков в снаряжении, но самым неприятным было появление признаков цинги, к которым привело несбалансированное питание консервированным мясом, почти полное отсутствие витаминов и тяжелые физические нагрузки. Пришлось срочно возобновить охоту на тюленей и прекратить употребление мясных консервов. Заболевания быстро пошли на убыль.

2 ноября 1902 г. Р. Скотт, Э. Уилсон и Э. Шеклтон с одними санями, в которые были впряжены шестнадцать собак, выступили в поход на юг. Продвижению мешали снежные бураны, не позволявшие иногда по целым суткам выбраться из палатки, глубокий рыхлый снег, в котором вязли тяжелые сани и теряли силы люди и собаки. Начали сказываться ошибки и недочеты в снаряжении. Керосиновая печь потребляла гораздо больше горючего, чем планировалось, и скоро пришлось ввести строжайшую экономию, отказаться от горячей пищи в полдень. Уилсона мучили приступы снежной слепоты, у Шеклтона появились признаки цинги. Одна за другой окончательно теряли силы, падали на снег и больше не поднимались собаки. Их приходилось убивать и скармливать остальным. Упряжка таяла на глазах, а скорость передвижения неуклонно падала. Но командир маленького отряда, затерянного в снегах Антарктиды, не терял присутствия духа. Непобедимый зов крайнего юга уже поселился в нем и властно заставлял идти только вперед.

«Мы уже зашли на юг дальше, чем кто‑либо до нас. Каждый шаг вперед – новая победа над неведомым, – записывал Скотт в свой дневник. – На всех наших картах Антарктики за восьмидесятой параллелью нарисован простой белый круг… даже линии меридианов кончаются, упершись в этот круг. Мы всегда стремились проникнуть в глубь этого пространства, и теперь, когда мы добились своего, оно перестает быть белым пятном; это вознаграждает нас за многие лишения». Двигаясь на юг, они были первыми людьми, которые достигли никем еще не виданных мест и по праву первооткрывателей присваивали им имена.

В канун Нового, 1903 года они достигли 82°16 ю. ш. и 1 января повернули обратно. Продуктов и керосина оставалось в обрез, дневной рацион был урезан до минимума, и порядком изнуренные путешественники уже испытывали муки голода. Вдобавок вскоре упала замертво последняя собака, и теперь уже никто не мог помочь им тащить тяжелые сани. Все дальнейшее путешествие свелось к отчаянной борьбе за жизнь. Вскоре окончательно вышел из строя Шеклтон. У него распухли десны, шла горлом кровь, мучили приступы кашля. Скотт с Уилсоном тянули сани вдвоем. Порой их товарищ был даже не в состоянии идти, и его приходилось везти на санях. Став невольной обузой для своих спутников, Шеклтон вдобавок к физическим страданиям испытывал невыносимые моральные муки. Все трое представляли страшное зрелище для непосвященного. Их лица обросли бородами, кожа на них почернела, растрескалась и покрылась язвами от обморожений, глаза ввалились, одежда висела клочьями. Этот поход закончился 3 февраля после 93 суток, проведенных в снегах на лютом морозе.

На базе их ждало известие о приходе вспомогательного судна «Монинг». Он доставил почту, свежие продукты, горючее, дополнительное снаряжение. «Дискавери» продолжал оставаться скованным ледяными тисками, между кораблями лежало около десяти миль монолитного припайного льда. Экспедиционные грузы, доставленные на «Монинге», были переправлены в базовый лагерь с помощью санных партий. Девятерых матросов, не пожелавших остаться на вторую зимовку. Скотт отпустил на родину, а также отправил на «Монинге» Шеклтона, мотивируя это решение плохим состоянием его здоровья. «Это было сильным ударом для бедного Шеклтона, – писал потом Скотт, – но я не мог поступить иначе. Я сказал ему, что при нынешнем состоянии его здоровья он не вынесет новых лишений». 2 марта 1903 г. вспомогательное судно взяло курс на север.

Оставшиеся в базовом лагере деятельно взялись за подготовку к приближавшейся зиме. Партии добровольных охотников при всякой возможности увеличивали запасы свежего тюленьего мяса – единственного в сложившихся условиях продукта, помогавшего избавиться от цинги. 24 апреля началась полярная ночь. В середине мая была отмечена самая низкая температура воздуха ‑55 °C. Зимовка протекала вполне благополучно, и Скотт мог с удовлетворением записать в дневник: «Нельзя сказать, чтобы мы терпели большие лишения».

С наступлением теплого времени все были готовы к новым походам внутрь ледяного континента. Сам Скотт решил возглавить отряд для исследования ледяного плато Земли Виктории, расположенного на западе за горным хребтом, высоко над уровнем моря. В этом путешествии было пройдено около 400 км в западном направлении, собраны геологические коллекции, позволившие сделать заключение о геологическом прошлом горной страны, что представляло огромный научный интерес. Путешествие было трудным. Пронизывающие ветры, низкие температуры, частые поломки саней, пришедшие в ветхость палатки и выработавшие свой ресурс походные печи – все эти и многие другие препятствия требовали огромного напряжения физических и духовных сил. «Должен признаться, что немного горжусь этим путешествием. Мы встретились с огромными трудностями, и год назад мы, безусловно, не сумели бы преодолеть их, но теперь, став ветеранами, мы добились успеха. И если принять во внимание все обстоятельства дела, чрезвычайную суровость климата и другие трудности, то нельзя не сделать вывод: мы практически достигли максимума возможного» – такова оценка похода самим начальником экспедиции.

Научные результаты, достигнутые Британской антарктической экспедицией под руководством капитана Роберта Скотта, для своего времени были без преувеличения огромны. Открыта часть антарктической суши – Земля Короля Эдуарда VII (ныне полуостров Эдуарда VII), установлена природа ледяного барьера Росса, оказавшегося морским краем гигантского (самого крупного на Земле) шельфового ледника, проведено первое рекогносцировочное обследование прибрежной горной цепи, составляющей часть Трансантарктических гор, установлено существование высокогорного ледяного плато в глубинных частях материка и проложены два протяженных маршрута по его поверхности на юг и на запад, собраны обширные геологические коллекции, позволившие осветить геологическое прошлое материка, получены богатые материалы по гидрометеорологии, биологии и характеристикам магнитного поля в месте базирования экспедиции.

Возвращение экспедиции в страны цивилизованного мира вызвало широкий общественный резонанс во всей Европе, а также в Австралии, Америке и Японии. Самый теплый прием антарктическим первопроходцам оказали власти и общественность Новой Зеландии. Помимо дружеских приветствий и поздравлений, их всюду радушно приглашали в гости, с них не брали платы за посещение клубов, проживание в гостиницах, проезд в общественном транспорте. В ответ на телеграмму Скотта о благополучном возвращении пришло поздравление от короля Эдуарда.

10 сентября 1904 г., в день прибытия «Дискавери» в Портсмут, Скотт получил чин капитана 1 ранга. Городские власти Портсмута устроили великолепный банкет, на котором прозвучало много искренних и теплых спичей. Выступивший с кратким ответным словом Скотт особенно подчеркнул заслуги всех своих подчиненных, а затем скромно добавил: «Мы сделали много открытий, но по сравнению с тем, что осталось сделать, это не более как царапина на льду».

Приветственные розы, которыми во множестве награждались участники экспедиции, иногда больно кололись своими шипами. Торжественный завтрак по случаю прибытия «Дискавери» в Лондон был устроен в складском помещении, мрачные стены которого наспех задрапировали флагами. Корреспондент «Дэйли экспресс» возмущенно заметил, что «городские власти Лондона не оказали гостеприимства людям, достойно поддержавшим репутацию английских моряков как смелых исследователей. Вместо банкета в ратуше – завтрак на складе». Никто из лордов Адмиралтейства не присутствовал на завтраке, хотя начальник экспедиции и абсолютное большинство ее участников были военными моряками. Лорд‑мэр прислал вместо себя шерифа.

Возвратившись на родину, Скотт вскоре узнал, что почти одновременно с британской в антарктических просторах работали и другие экспедиции. Эрих Дригальский возглавлял германскую экспедицию на судне «Гаусс», которая открыла Землю Вильгельма II вблизи 90° в. д. Шотландец Уильям Брюс на китобойном судне «Скоша» открыл Землю Котса на берегу моря Уэдделла. Менее удачной оказалась шведская экспедиция Отто Норденшельда, чье судно «Антарктик» было раздавлено льдами и затонуло вблизи восточных берегов Земли Грейама, но все люди были спасены вспомогательным судном.

Для Скотта потянулись трудные дни, занятые работой над подробным отчетом об экспедиции, разъездами для чтения лекций и встреч, на которые он получал бесчисленные приглашения. Он посетил Эдинбург, Глазго, Данди, Гуль, Истборн, и всюду его восторженно приветствовали почитатели. Встречавшие его в разных городах устроители этих выступлений с удивлением замечали, что он выходит из вагона третьего класса. К этому его обязывала не только скромность, но и жесткий семейный бюджет. В это время, заканчивая дела по экспедиции, Скотт получал только половинное жалованье. Бедность преследовала его почти всю жизнь, но он всегда стойко нес свою аскетическую ношу.

Скотт стал кавалером ордена Виктории, получил золотую медаль Королевского географического общества. Золотыми медалями его также наградили географические общества: Шотландское, Филадельфийское, Королевское Датское, Шведское, Соединенных Штатов Америки. Несколько зарубежных географических обществ, и в их числе Императорское русское, избрали Скотта своим почетным членом. В начале 1905 г. Скотт был избран почетным доктором наук знаменитого Кембриджского университета. За короткое время он стал широко известным человеком, национальным героем Великобритании и нес это бремя славы достойно и скромно, оставаясь доступным, обаятельным в общении английским джентльменом. Все научные работники экспедиции получили Антарктическую медаль, отлитую по приказу короля.

Не обошлось и без неприятностей. Экспедиционное судно «Дискавери», прекрасно зарекомендовавшее себя в антарктических льдах, хотели сохранить для будущих исследований, передав его в ведение Адмиралтейства. Однако деятели морского ведомства потребовали продажи судна для возмещения долгов экспедиции, что и было сделано. Удрученный Клементс Маркхем, которому шел семьдесят пятый год, подал в отставку с поста президента Королевского географического общества. Осенью 1905 г. вышла в свет книга Скотта «Путешествие на „Дискавери“». Она была посвящена «отцу экспедиции и ее самому верному другу» – Клементсу Маркхему. Закончивший дела с отчетом и книгой капитан 1 ранга Р. Ф. Скотт возвратился на военную службу и был назначен командиром линейного корабля «Викториэс».

В редкие часы досуга Скотт иногда бывал у своих многочисленных друзей и знакомых. Один из таких визитов принес ему знакомство с красивой и независимой молодой женщиной. Кэтлин Брюс была одиннадцатым ребенком священника из Йорка, рано осиротела, воспитывалась сначала у дальних родственников, потом в монастырской школе, позже посещала художественное училище в Лондоне, проявив склонность к занятиям скульптурой. Недавно она вернулась из Парижа, где ее способности отметил Роден. Позже биограф Скотта заметит, что «Кэтлин обладала ясным логическим умом, открытым и искренним характером, была совершенно свободна от претенциозности и чрезмерных потребностей». Молниеносный роман бравого морского офицера и женщины‑скульптора завершился венчанием в сентябре 1908 г. Скотт в это время был командиром первоклассного линейного корабля «Балуок», но вскоре ему предложили постоянную должность в структуре Адмиралтейства, что давало возможность жить в Лондоне и разрабатывать планы новой экспедиции в Антарктиду.

Бывший спутник Скотта в походе на юг Эрнст Шеклтон в 1907 г. организовал собственную экспедицию в Антарктиду, главной целью которой объявил достижение Южного географического и Южного магнитного полюсов. В качестве средств транспорта он взял с собой десять низкорослых неприхотливых маньчжурских лошадок, девять собак и автомобиль. Базовый лагерь был устроен на мысе Ройдса (в 35 км севернее бывшей базы Скотта). Южная партия этой экспедиции в составе Э. Шеклтона, Д. Адамса, Э. Маршалла и Ф. Уайлда 9 января 1909 г. достигла 88° 23 ю. ш., откуда повернула обратно, не дойдя до полюса 180 км. Северная партия экспедиции в составе Т. Дэвида, Э. Маккея и Д. Моусона 16 января 1909 г. достигла Южного магнитного полюса, который в те годы находился в координатах 72° 25 ю. ш. и 155° 16 в. д. Это был грандиозный успех Шеклтона, но Южный полюс устоял.

Теперь, чтобы добыть деньги на экспедицию, Р. Скотт должен был первым пунктом ее задач поставить достижение полюса, остальное его возможных кредиторов и меценатов не интересовало. Лейтенант Э. Эванс, которого Скотт вскоре назначил своим помощником, впоследствии заметил: «Мы никогда не собрали бы средства, необходимые для экспедиции, если бы подчеркивали только научную сторону дела. Многие из тех, кто сделал в наш фонд самые крупные взносы, совершенно не интересовались наукой, их увлекала сама идея похода к полюсу». 13 сентября 1909 г. Р. Скотт сделал официальное заявление: «Главной целью экспедиции является достижение Южного полюса, с тем чтобы честь этого свершения досталась Британской империи».

Примерно за неделю до заявления Скотта пришло сенсационное сообщение из Арктики. Два американских полярных путешественника почти одновременно заявили, что достигли Северного полюса: Р.Пири утверждал, что сделал это в апреле 1909 г., а из телеграммы Ф. Кука следовало, что он побывал на полюсе годом раньше – в апреле 1908 г. Никто не знал, что сообщение американцев круто изменило судьбу еще одной экспедиции, которую снаряжал норвежский путешественник Руаль Амундсен, три года назад покоривший Северо‑Западный проход. Амундсен давно мечтал о путешествии на Северный полюс и тщательно готовил свою экспедицию, но теперь его планы рушились. После триумфа американцев никто не даст ему даже ничтожной суммы, а денег катастрофически не хватало. Вот почему он диаметрально изменил свои планы и решил попытать счастья на южной вершине планеты. Вот почему неожиданно в самой южной точке Земли пересеклись пути и судьбы двух великих полярных путешественников.

Страсти вокруг Антарктиды между тем накалялись. Пришли сообщения из Америки, Германии и Японии о намерениях вступить в борьбу за первенство на Южном полюсе. Сюжет принимал почти детективные формы.

В такой неожиданно обострившейся обстановке, на все лады подогреваемой прессой, Роберт Скотт возглавил свою вторую экспедицию в Антарктиду. Его экспедиционным судном стал китобойный барк «Терра Нова», принимавший участие в первой экспедиции в качестве второго вспомогательного судна. Во вторник 29 ноября 1910 г. этот корабль покинул гостеприимные берега Новой Зеландии и взял курс к морю Росса. Все дальнейшие события драматической экспедиции на протяжении шестнадцати месяцев день за днем подробно описаны самим капитаном Скоттом. Его подчиненные и друзья скупо описали трагический финал. Что можно к этому добавить?

Полюсная партия капитана Скотта достигла Южного полюса 17 января 1912 г., через месяц после того, как там побывала норвежская пятерка во главе с Р. Амундсеном. На обратном пути англичане все погибли от голода и сильных морозов.