Текст книги "Дрожь"

Автор книги: Роберт Ферриньо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Глава 28

Джимми, покачиваясь, вышел из автомобиля и направился к зданию оперы, все еще сомневаясь, не совершает ли он ошибку. ATM сказал, что узнал Джонатана. Был бы Джимми поумнее да поосторожнее, он бы подождал, пока парень отыщет снимок, а потом бросил бы его в лицо брату. Если бы Джимми был поумнее да поосторожнее, он передал бы этот снимок Хоулт и попросил ее показать его Джонатану. Но он бежал по лестнице, перепрыгивая через две-три ступеньки сразу. Умные и осторожные ребята не умеют веселиться! А Джимми умеет.

– Вы в списке приглашенных, сэр? – спокойно и надменно спросил его тонкий прилизанный швейцар, с недоверием глядя на джинсы и рубашку Джимми. – Ваше приглашение, пожалуйста, – на сей раз обошелся он без слова «сэр».

– Я Джимми Гейдж. Должен быть в списке гостей.

Швейцар провел пальцем по фамилиям так, словно делает Джимми одолжение, а затем в недоумении поднял глаза.

– Похоже, вы в секторе А-семь. Корпорация Джонатана Гейджа выкупила весь столик. – Он приоткрыл перед Джимми двери и словно выпустил наружу звуки симфонической музыки, громкой и величественной. – Пятьдесят тысяч баксов за столик! – слегка обиженно заметил швейцар напоследок.

В холле Джимми встретила молодая женщина в костюме лани – вся в бежевом и коричневом.

– Могу я вам помочь, сэр? – нежно спросила она.

– Столик А-семь.

– О! Вам повезло! – воскликнула Бэмби и, взяв его за руку, повела в зал, украшенный фресками.

Зал был просторный, с мягким освещением. Играл оркестр, на сцене пела молодая женщина, но ее голос едва слышался из-за шумных разговоров за столиками. Бледно-розовые стены являли картины из музыкальных произведений Пуччини, Верди, Визе, Вагнера, Моцарта и других композиторов. Впрочем, Джимми любил слушать оперу с закрытыми глазами.

Мужчины и женщины в тщательно продуманных костюмах сидели за длинными прямоугольными столами. Большинство присутствующих щеголяли в средневековых нарядах, а официанты были одеты в костюмы различных зверьков. Они изящно разносили дорогие напитки по столикам под аккомпанемент не менее изысканной музыки. У певицы было приятное сопрано, но никто не слушал – любители искусства были слишком заняты болтовней, а их мобильные телефоны ни на минуту не умолкали. Темы обсуждались не самые возвышенные. Слегка поменять антураж – и вот вам арена с рестлингом и публика, за которой Джимми наблюдал в прошлое воскресенье.

– Я сам доберусь, – сказал он своей проводнице, поскольку уже увидел Джонатана за столиком. Его брат сидел лицом к сцене, внимательно слушая певицу. Еда стояла нетронутой. Поющая женщина отвечала на взгляд Джонатана не менее проникновенным взором. Она словно обращалась именно к нему, и ее голос дрожал в воздухе, чистый и высокий. Оливия сидела рядом с мужем, одетая цыганкой, вся в золотых кольцах и браслетах, с большими серьгами в ушах. Она усердно делала вид, что слушает своего соседа. В самом конце стола Джимми увидел Мишелл в черном корсете и красной юбке в стиле фламенко. Она мило болтала с симпатичным французским кавалеристом, все время касавшимся ее запястья. Мишелл заметила Джимми и махнула ему рукой.

– Джеймс! – Джонатан встал. Он был в белой узкой офицерской форме с золотыми пуговицами и гордыми эполетами. Рядом с тарелкой лежала белоснежная фуражка. – Какой приятный сюрприз!

– Ты же меня вроде пригласил.

– Да, но на самом деле я не думал, что ты придешь. – Джонатан придвинул стул. – Дорогая? – позвал он жену, повышая голос, чтобы перекричать музыку. – Посмотри, кто пришел!

Оливия одарила Джимми дежурной улыбкой и вновь отвернулась к своему собеседнику. Джимми сел рядом с братом и сразу же почувствовал себя странно. Он знал, что люди вокруг оживленно беседуют, играет оркестр и снуют официанты с подносами. Однако ничего этого как бы не существовало. Только он и Джонатан, словно два близнеца в непроницаемом коконе. И объединяли их гены и тайны.

– Я должен был предупредить тебя насчет маскарадного костюма, – повинился Джонатан. – Надеюсь, ты не очень неловко себя чувствуешь.

Он положил руку на спинку стула Оливии.

– Я видел женщину, попавшую в аварию на «хонде». Она ударилась о лобовое стекло, оно растрескалось, напоминая паутину. Я стоял и смотрел, как пострадавшую доставали из салона. В темноте она казалась спящей, но в свете фар машин «скорой помощи» было видно, как блестят у нее на лбу осколки стекла... Она напоминала девушку с мозаики. – Джимми покачал головой. – Как такое ужасное может быть прекрасным? Разве это возможно? Почему нельзя отделить одно от другого?

Джонатан внимательно посмотрел на него, затем медленно убрал руку со спинки стула и подвинулся ближе к брату, чтобы не говорить слишком громко.

– Что ты хочешь сказать, Джеймс? Я вижу, ты пришел не случайно. В чем дело?

– А куда ты торопишься? Обычно у тебя такие прекрасные манеры...

– Надеюсь, ты не собираешься испортить еще и этот вечер, – улыбнулся Джонатан.

– О! У меня куда более грандиозные планы, – дернул его Джимми за золотую пуговицу. – Это ты у нас кто? Похож на водителя фургончика с мороженым.

Джонатан не принял остроту.

– Я лейтенант Пинкертон из «Мадам Баттерфляй». Это очень известная опера.

– Ах да, Пинкертон был настоящим ублюдком и сволочью. Разве нет? Он обрюхатил Баттерфляй и сбежал, а через пару лет вернулся с американской женой. Белоснежная форма – интересный выбор для сегодняшнего вечера.

– Дело не в моральных качествах, – мягко пояснил Джонатан. – Просто Пинкертон и Баттерфляй играли по разным правилам.

– А у нас с тобой что за игра?

– Ну как же, ничего не изменилось. Играем в «дрожь», – улыбнулся Джонатан. – Так что помни – мой ход!

Джимми почувствовал, как кровь приливает к щекам.

– А ты не ощущаешь себя неловко?

– Никогда себе этого не позволяю. Ты же знаешь, это одно из моих лучших качеств.

– Нет, ты ненавидишь проигрывать. – Джимми заметил, что этими словами задел брата. – Я помню выражение твоих глаз, когда я в чем-то тебя побеждал, будь то кроссворд, шарада, эстафета, да все, что угодно. Ты не жаловался, ничего не говорил, но я видел взгляд. Став постарше, ты научился его прятать, но я подозреваю, чувства остались неизменными. И скоро ты снова проиграешь.

– Жаль тебя разочаровывать, но этого просто не может быть. – Джонатан кивнул певичке, приступившей к новой арии. – Ты не хочешь попробовать лобстера, немного выпить и насладиться вечером? Не знаю, знаком ли ты с этой музыкой – «Si, mi chiamano Mimi» из «Богемии». Мими встречает Рудольфе, молодого обедневшего поэта, который живет с ней по соседству в Париже...

– В конце она умирает.

– Да, но как! – Джонатан замер, прикрыв глаза. – Тебе не кажется, что большинство из нас могут о таком только мечтать?

– Ты совершил большую ошибку, Джонатан.

Тот плавно повел рукой, изображая, что дирижирует оркестром.

– Не думаю.

Джимми подвинулся еще ближе.

– Люди, которых я видел сегодня, стонали и плакали. Конечно, те, что остались живы. Их увозили врачи с места аварии. А всего за пять секунд до несчастного случая все они думали о предстоящем ужине, вечернем шоу по телевизору или о том, какие оценки получили их дети в школе. Все были заняты собственными делами, а через мгновение жизнь изменилась.

Джонатан открыл глаза.

– Как мелодраматично! Ты становишься сентиментальным, брат. Тебе пора писать оперы, а не слушать их.

– Убийства Яйца ничем не отличались – один миг, и человек мертв. Тебе это нравится? Ощущение тончайшей грани между жизнью и смертью? Власть? Способность нарушить эту грань?

Джонатан поднял белую фуражку со стола и покрутил ее на пальце.

– О Боже правый! Какие серьезные разговоры! Чувствую, что потею от страха.

– Все сделано наугад, сумбурно, не придерешься. Поэтому полиция и не восприняла всерьез твое письмо, не поверила в серийность убийств – слишком уж они странные и одновременно прозаичные. Но мы чувствовали – что-то здесь не так.

Джонатан улыбнулся еще шире, вращая фуражку все быстрее и быстрее.

– Все в порядке? – спросила Оливия.

– Джеймс просто фантазирует, дорогая. – Он пристально смотрел на брата.

– Дай мне руку, – улыбнулся Джимми в ответ.

– Прости, что сделать?

Джимми протянул свою.

– В чем дело? – спросил он дружелюбно. – Боишься?

Джонатан поколебался, но все же вложил ладонь в руку брата.

– Ты до сих пор тренируешь кисти и пальцы, не так ли? Я почувствовал это в тот вечер по твоему рукопожатию. – Его кожа была холодной и мягкой.

– В кисти человека двадцать семь костей, – сказал Джимми, вглядываясь в глаза брата, и медленно сжал его ладонь. – Я порой читал учебники по анатомии, когда оставался один в домике у бассейна. Кое-что запомнил.

– Сила – это прекрасно, – процедил Джонатан, не отнимая руки. – Но это не главное... Правда симпатичная? – кивнул он в сторону Мишелл. – Одна из моих лучших работ.

– Она была красивой еще до того, как ты ее прооперировал.

Джонатан засмеялся.

– Спроси ее, думала ли она так же, – покачал он головой. – Мы все жаждем совершенства, Джеймс. Вот возьмем, например, тебя. Ты же постоянно правишь свои журналистские тексты. А мне приходится работать на более простом уровне – я переписываю саму матушку-природу, а она зачастую бывает такой мерзкой стервой.

Джимми продолжал сжимать руку брата.

– Двадцать семь костей. Все они аккуратно соединены друг с другом...

Зазвучала ария из «Турандот», та, где принцесса задает своим поклонникам три загадки. Ответивший верно получит ее руку и станет императором Китая. А проигравших казнят. Высокий чистый голос певицы предлагал эти загадки так, что ни один мужчина не смог бы устоять.

Джимми сильно сжал ладонь брата и заметил капельки пота, проступившие у него на лбу. Джонатан, тяжело дыша, расслабил руку, подчиняясь железной хватке Джимми.

– У тебя красивые руки, – сказал Джимми, двигая косточками. – Мягкие и изящные...

Джонатан сжал губы, поскольку брат усилил хватку, но даже не попробовал освободиться.

– Такими нежными и чувствительными руки делают многочисленные нервные окончания, не так ли? – продолжал Джимми. – Наверное, у тебя их целая куча?

Джонатан продолжал смотреть ему прямо в глаза, не сопротивляясь.

– В моих руках сила жизни и смерти, Джеймс, так что подумай хорошенько о том, что ты делаешь. Моя работа очень важна, ты это знаешь. Поговорим лучше о твоем сенсационном открытии, будто я сбежал с собственной вечеринки. Мне пришлось отправиться в больницу, потому что... – Он поднял голову, видя удивление брата. Голос певицы звучал все громче и выше, словно окружая их непреодолимой стеной. – Ты вспоминал сегодня об аварии? С чем-то похожим я столкнулся в воскресенье ночью – фургон с детьми на шоссе в Санта-Ане. Ребятишки возвращались с церковного концерта, никто не пристегнулся ремнями безопасности.

– Ты лжешь.

Джонатан пожал плечами.

– Ты уехал, чтобы забрать фотографии.

– Ах да, твои ценнейшие снимки, – покачал он головой. – Прости, но я всю ночь провел в операционной. Думал, ты в курсе.

– Я... я не верю тебе. – Джимми отпустил его руку.

Плечи Джонатана заметно расслабились, но рука неподвижно лежала на столе.

– Думаю, ты слишком серьезно воспринял эти снимки.

Впервые за все это время Джимми усомнился в существовании фотографий жертв Яйца. Может, Хоулт права, и ему просто привиделось?

– Мне не нужны снимки, ты и так предоставил мне все нужные улики, – все же сказан он спокойно. Однако, чувствуя, как сильно замерз, не мог скрыть дрожь. – Ты был на утесе в день убийства, смотрел на свою работу и улыбался, мать твою!

– О чем ты?

– Это не просто игра. Джонатан. Ты зашел слишком далеко.

– Я волнуюсь за тебя. Джеймс. – Джонатан снова нацепил фуражку на палец и начал крутить. – Старшие братья обычно опытней, но у нас с тобой всего год разницы.

Я даже не помню того времени, когда тебя не было на свете. Ты всегда существовал, делил со мной комнату, сидел за столом напротив. Мы были словно близнецы. – Фуражка завертелась быстрее. – Детектив Хоулт попросила меня встретиться с ней пару дней назад и задала мне массу вопросов о тебе. На твоем месте я бы позаботился об алиби. – Резким движением он натянул фуражку Джимми на голову.

Джимми сдернул головной убор и швырнул его брату в лицо.

– А я думал, тебе понравится быть дерзким юным офицером! – усмехнулся Джонатан, наклоняясь к Джимми. – Раньше мне нравилось держать тебя за руку. Обычно я не допускаю такой интимности, но с тобой все было по-другому. Мы не таили друг от друга секретов. – Его глаза увлажнились. – За последние несколько месяцев я пару раз замечал, что во время секса со мной Оливия еще думала о тебе. И знаешь, меня это совершенно не задело!

– Неужели?

– Она очень спортивная, – продолжал Джонатан. – Немного мускулиста на мой вкус, но в целом здоровое животное, дикое и своенравное. Пока я ее еще не до конца обуздал, но все впереди. Дай мне время!

Джимми постарался сосредоточить внимание на голосе певицы.

Джонатан тронул золотую пуговицу.

– Прошлая ночь была особенной. Мы занимались с Оливией любовью, и я уверен, она мечтала о тебе. Закрыв глаза, представляла тебя. Вчера в нашей постели находились трое. Только ты был всего лишь призраком, а я входил в нее и заставлял стонать.

Джимми резко отодвинулся. Он чувствовал, что Оливия смотрит на них, пытаясь понять, о чем речь.

– Когда-нибудь она перестанет думать о тебе, – сказал Джонатан, – и мы останемся вдвоем на нашем брачном ложе, и тогда она больше не будет нужна мне. Я избавлюсь от нее, Джимми. Я действительно сделаю это.

Джимми схватил его за воротник и опрокинул вместе со стулом, навалившись сверху. Оливия что-то крикнула.

Джонатан улыбался. Их лица были так близки, что казалось, братья вот-вот поцелуются.

– Ты снова проиграл, – засмеялся Джонатан, высвобождаясь. – По крайней мере ты последователен!

Глава 29

– Как твоя голова, приятель? – в третий раз поинтересовался Блейн. В это утро понедельника на нем были зеленые шорты из спандекса и обтягивающая майка. Он оглянулся и понизил голос. – Я на самом деле сожалею о том, что отмутузил тебя на прошлой неделе, но я не могу перечить Пилар. Она босс. А вообще ты ей нравишься.

– Мне все так говорят.

– Ну вот! – улыбнулся Блейн. – Значит, правда!

Пилар ходила туда-сюда в соседней комнате, разговаривая на испанском по мобильному телефону. Ее голос звучал очень молодо, по-девичьи, а взгляд был жестче, чем у любого мужчины. На ней были джинсы и ковбойская рубашка. Разговаривая, она постукивала высокими каблуками, а ее голос соблазнительно срывался. Она взглянула на Джимми и подмигнула.

Вернувшись в субботу с «оперного» вечера, Джимми позвонил фотографу по имени ATM. Тот не ответил, поэтому Джимми оставил ему сообщение с просьбой перезвонить сразу же, как только найдутся снимки. Следующие несколько часов он безуспешно пытался заснуть и, не выдержав, снова потянулся к телефону.

Судя по ночным сводкам «Таймс», в воскресенье ночью произошла авария, в которую попало четыре автомобиля. Жертв увезли в больницу Ньюпорта. Тамошняя медсестра подтвердила, что в ту ночь Джонатан находился за операционным столом, но не знала, когда именно он приехал и когда уехал. Затем она пробормотала что-то о конфиденциальности подобной информации и повесила трубку. Джимми слушал короткие гудки и прикидывал, мог ли Джонатан успеть к домику-раздевалке до того, как туда явились они с Хоулт. Он лежал в кровати, уставившись в потолок, и улыбался, вспоминая выражение лица Акулы, когда он подшучивал над ним. Со сном стоит повременить. Джимми знал, что надо обязательно проверить «благотворительные» поездки брата в Южную Америку.

– Если у тебя болит спина, я могу дать тебе одну китайскую мазь, называется «Тигровый бальзам». Она поможет, – предложил Блейн. – Она похожа на «Бен-Гей», только сильней. Еще у меня есть «Перкодан».

Джимми покачал головой, наблюдая за Пилар. Он не был особенно силен в испанском, но все же понимал, о чем шла речь. Пилар спрашивала своего собеседника, полицейского из Керваки, что в Венесуэле, не было ли у них нераскрытых убийств в период с четвертого по восемнадцатое июня прошлого года. Она переходила от одного копа к другому, к третьему, четвертому на протяжении последних двадцати минут, изображая студентку американского колледжа, изучающую работу полицейских Латинской Америки. То, как она говорила «por favor», могло растопить камень.

В период с четвертого по восемнадцатое июня Джонатан как раз работал в Керваке. Джимми узнал об этом от его агента сегодня утром. Тот прислал отчет о поездках своего клиента на адрес редакции «Слэп». Пилар ничего не сказала, когда Джимми явился к ней с кипой бумаг в руках. Не стала спрашивать, кто именно посетил все эти маленькие городишки Латинской Америки и почему Джимми так важно узнать об убийствах, совершенных там. Она также ни разу не вспомнила о Ролло или деньгах. Просто попросила Блейна сварить им кофе, села на диван и начала изучать бумаги.

– Она просто чудо, правда? – сказал Блейн, пока Пилар бродила по комнате. – Она не только умна. Многие девушки умны. А она отжимает штангу в два раза тяжелей собственного веса!

– Да, она нечто!

Джимми перечел все, что только можно, о серийных убийцах, после того как получил письмо от Яйца. В целом они делились на две категории: случайные убийцы и серийные маньяки. Первые, как, например, Чарльз Уитмен, просто неудачники, спонтанно выбравшие себе жертв, а потом практически сразу убитые или пойманные. Серийные же маньяки, вроде Теда Банди, куда более опасны. Они методичны и осторожны, своего рода социальные хамелеоны: в жизни настолько неприметны, что их трудно заподозрить. А еще тяжелее поймать, поэтому полиция ищет их годами. Типичным маньяком был, например, один местный сексуально озабоченный психопат, тщательно выбиравший жертвы, разделяя их по полу, профессии, типу внешности или даже пробору на голове. В отличие от первой категории убийц маньяки действуют с относительно большими промежутками. Иногда они длятся неделями, а то и годами. Однако тяга к насилию все же берет свое, и убийцы вновь совершают преступление.

Блейн взял пистолет и попытался удержать его на одном пальце.

– У меня до сих пор нет пленки с матча. Маклен так и не дал мне ее, – пожаловался он. – А ты не мог бы с ним поговорить об этом?

– Думаешь, это хорошая идея? – усмехнулся Джимми, посмотрев на Пилар.

– Я знаю, что делаю, – самоуверенно заявил Блейн, поигрывая пушкой.

Проблема с убийствами Яйца заключалась в том, что в них просматривались особенности поведения обоих типов убийц. Именно поэтому полиция и не восприняла всерьез письмо, решив, что оно фальшивое, С одной стороны, жертвы Яйца выбирались спонтанно, отсутствовали сексуальный подтекст и интервалы между убийствами. Но с другой – все совершалось осторожно, без улик. Единственным напоминанием о себе было письмо, присланное Джимми.

Джимми прекрасно осознавал, что если бы Джонатан на самом деле был Яйцом, он не стал бы убивать в Ориндже. Применил бы свои таланты где-нибудь в другом месте, отточил мастерство в Южной Америке или Африке и лишь затем отметился в Калифорнии. Так почему Джонатан стал убивать рядом с домом? Наверное, из-за Джимми. Он словно говорил ему: «Посмотри на меня, полюбуйся мной». Джимми и любовался, хотя и не был уверен в своей версии. Вот если бы ATM принес ему фото! Или Пилар вернулась со списком нераскрытых убийств, совершенных во время командировок Джонатана. Он должен знать правду.

Блейн балансировал, пытаясь удержать пистолет.

Джимми едва успел прижаться к полу, услышав выстрел. Он поднял голову и увидел дырку в стене.

– Ой, прости, – пробормотал Блейн Пилар, строго взглянувшей на него из соседней комнаты.

Джимми поднялся, забрал у Блейна оружие и положил его на столик. По телевизору шла какая-то дребедень, и, перещелкав с десяток каналов, он оставил мультфильм «Баггз Банни». Блейн сел рядом на диван и с увлечением начал смотреть мультик, заливаясь искренним смехом.

Пилар захлопнула крышку мобильника.

– Полиция не хранит подобных записей, но сержант Энрикес сказал, что, если я позвоню ему завтра, он попробует что-нибудь выяснить, – улыбнулась она. – Он хочет, чтобы я рассказала ему, что на мне будет надето.

– Кервака – известный рыбацкий поселок, – заметил Джимми. – Интересно, сколько там может быть нераскрытых убийств?

Пилар покачала головой.

– В полицейском участке Керваки нет кондиционера, компьютера, медицинской экспертизы, микроскопа, баллистической лаборатории и даже порошка для снятия отпечатков. Я предупредила Энрикеса, что не интересуюсь убийствами на почве ревности, мести и с целью грабежа. Объяснила, что нужен преступник, убивающий более... тонко.

Джимми громко глотнул. Он ни Слова не говорил ей о манере Яйца.

– Я попросила сержанта поискать подобные убийства в архиве. Как только разберусь со своими делами, позвоню ему.

– Спасибо, Пилар.

– Что будешь делать, Джимми? – спросил Блейн, не отрываясь от экрана.

– У меня просмотр сегодня днем, – ответил Джимми и передразнил одного из героев мультика: – Би-бип!

– Би-бип, чувак!