Текст книги "Т. 13 Число зверя "

Автор книги: Роберт Энсон Хайнлайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 43 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

Я открыл рот… и закрыл его. Может быть, мой тесть просто бахвалится? Дити заметила мои сомнения:

– Зебадия, папа учил меня стрелять из пистолета в университетском тире. Я видела, как он упражняется в сшибании мишеней за тридцать метров. И видела, как он промахнулся. Один раз.

– Моя дочь предпочла не сообщать, – вздохнул Джейк, – что по выскакивающим мишеням я по большей части как раз промахиваюсь.

– Папа! «По большей части» означает «более чем в пятидесяти процентах случаев». А у тебя было не так!

– Почти так.

– Шесть промахов. При том, что мишеней было двадцать восемь и…

– Ладно, ладно, лапочка! Джейк, о цифрах с твоей дочерью спорить трудно. Я из моего специального полицейского не палю дальше, чем на двадцать метров. Правда, у меня особые патроны и самодельные разрывные пули, так что результат получается почти столь же смертельный, как у этой твоей гаубицы. Но если придется отбиваться или охотиться, мы будем стрелять из винтовок. Плюс Дитин дробовик. Дити, ты умеешь стрелять?

– Подбрось шляпу в воздух.

– Слишком много шуму. Шельма, у нас на четверых пять стволов, какой из них тебе подойдет?

– Капитан Зебби, я стреляла ровно один раз в жизни, пуля ушла в молоко, и мне отшибло плечо. Лучше пустите меня вперед подрывать собой мины.

– Зебадия, ей можно дать мой пистолет.

– Шельма, пойдешь в середине, понесешь аптечку первой помощи. Ты у нас офицер медицинской службы. Для самообороны возьмешь дамский пистолет Дити. Джейк, нам пора положить эти клинки на место, хватит играть в барсумианских воинов. Обувь походная. Я пойду в своем пилотском комбинезоне, это примерно то же самое, что ваши с Дити тренировочные костюмы – вы, кстати, их и наденьте. Надо бы взять с собой фляги с водой и сухой паек. Только вот фляг у нас нет. Да, Джейк, мы действуем совсем не по книге.

– О какой книге идет речь? – поинтересовалась Хильда.

– Имеются в виду фанташки о межзвездных экспедициях. Там всегда стоит на орбите гигантский корабль-матка, груженный всем на свете, от катетеров до кока-колы, а на планету высаживается разведывательный бот, поддерживающий связь с орбитой. У нас почему-то не так. (Тем больше у нас оснований провести тренировку в условиях, как можно более приближенных к боевым. Кто-то из нас двоих, либо Джейк, либо я, по долгу чести обязан остаться в живых, чтобы заботиться о женщинах и нерожденных детях; уничтожение гнусных Черных Шляп – задача по сравнению с этим сугубо второстепенная.)

– Зебби, что это ты на меня так уставился?

Я и понятия не имел, что смотрю на нее.

– Да вот соображаю, во что тебя одеть, милая. Видишь ли, в одних драгоценностях и духах ты выглядишь превосходно, но этот наряд мало подходит для разведывательной вылазки. Сними это все и убери. Ты тоже, Дити. Скажи, Дити, есть у тебя еще один тренировочный костюм – мы его для Хильды ушили бы?

– Кое-что найдется. Только ушивать придется долго – машинки нет, ничего нет.

– Долго мы не можем. Обойдись булавками. Но ботинки ей найди непременно – самые прочные. Как же ты, Шельма, не захватила с собой что-нибудь вроде сапог, прямо не знаю. Напомни мне, когда поедем за покупками на Землю-без-буквы– J.

– Слушаю и повинуюсь, о могущественный. Разрешается ли сделать парламентский запрос?

– Хильда, – обескураженно спросил я, – что я такого сделал, что ты разговариваешь со мной этим ледяным тоном?

– Дело скорей в том, чего ты не сделал. – Неожиданно она улыбнулась, подняла руку повыше и потрепала меня по щеке. – Ты все делаешь из лучших побуждений, Зебби. Но ты забыл одну вещь. Пока Ая Плутишка стоит на приколе, мы все равны. А ты раздаешь приказы направо и налево.

Я не успел ей ответить: вмешался Джейк.

– Хильда, радость моя, в разведывательной экспедиции действуют те же правила, что на борту в полете. Нам и здесь необходим капитан.

Шельма повернулась к мужу:

– Согласна, сэр. Но позволено ли мне будет обратить ваше внимание на то, что мы еще не вышли ни в какую экспедицию? Зебби советовался с тобой – с Дити и со мной он не советовался. Нас он только опрашивал, да и опрашивать мог бы почаще. А в остальном он только и делает, что распоряжается. Кто мы такие, по-твоему, Зебби? Дурочки-самочки, с которыми можно не считаться?

Если тебя поймали на месте преступления, отдайся на милость суда.

– Шельма, ты права, а я глубоко не прав. Но прежде чем ты вынесешь приговор, я прошу учесть смягчающие обстоятельства: молодость и неопытность плюс долгая верная служба.

– Так не может быть, – вмешалась моя любящая жена, моя неизменная опора в превратной судьбе. – Либо то, либо другое. Твои смягчающие обстоятельства взаимно несовместимы.

Шельма приподнялась на цыпочки и поцеловала меня в подбородок:

– В случае Зебби совместимы. Тебя все еще волнует вопрос о том, где достать фляги?

– Безусловно!

– Так отчего же ты не спросишь?

– Я спросил!

– Нет, капитан Зебби, не спросил и даже не дал нам времени высказаться.

– Извини, Хильда. Мне приходится думать о стольких вещах сразу.

– Знаю, милый, Шельма это тебе не в упрек говорит. Но надо же было как-то до тебя достучаться.

– Ну да. Бейсбольной битой. Это бейс-больно.

– Потерпишь. Так не подойдет ли на роль эрзацфляги грелка?

Шельма все-таки совершенно непредсказуема.

– Это что же, когда мы уносили ноги, спасая свою шкуру, ты беспокоилась о том, не замерзнет ли эта шкура в постели? И прихватила грелку?

– Две, – ответила Дити. – Одну взяла тетя Хильда, другую я.

– Дити, у тебя по ночам ноги не мерзнут, у меня тоже.

– Слушай, Дити, – сказала Шельма, – он действительно настолько наивен или притворяется?

– Боюсь, действительно, тетя Хильда. Но он трогательный.

– И храбрый, – присовокупила Хильда. – Только немножко отставший в развитии. У него и правда долгая служба не исключает неопытности. Такой уж он у нас.

– О чем это вы? – насторожился я. – Ну-ка, выкладывайте.

– Тетя Хильда имеет в виду, что, когда ты переоборудовал Аю, ты не удосужился установить биде.

– Ох, – сказал я. Никакого более остроумного ответа в голову мне не пришло. – Об этом я как-то не подумал.

– Естественно, Зебби. Хотя мужчины тоже иногда ими пользуются.

– Зебадия пользуется. И папа тоже. Биде, я имею в виду, не грелками.

– А я имею в виду именно грелки, милая. Не исключено, что в качестве офицера медслужбы я сочту нужным поставить капитану клизму.

– Ни в коем случае! – запротестовал я. – Грелки не для этого.

– Для этого тоже. Зебадия, мы взяли с собой соответствующие наконечники.

– Но не взяли четырех дюжих ординарцев, чтоб держать меня за руки и за ноги. Ладно, пора отправляться. А что бы ты, Шельма, мне сказала, если бы я догадался спросить у тебя совета?

– Я бы сказала вот что – только это не совет, а констатация факта: в такую жару и в тренировочном костюме на восемь размеров больше моего я не пойду ни на какую вылазку. Вы, пожалуйста, играйте себе в ковбоев и индейцев, а я посижу в своем уютном кресле и почитаю «Оксфордскую антологию английской поэзии». Спасибо, Джейкоб, что ты ее захватил.

– Хильда, дорогая, я буду волноваться.

– Обо мне волноваться нечего, Джейкоб. Я всегда могу приказать Ае запереть дверцы. А вам я только мешала бы. Вы трое обучены драться, а я нет. – Шельма повернулась ко мне, – Капитан, поскольку я не иду, то мне сказать больше нечего.

Что оставалось сказать мне?

– Спасибо, Хильда. Дити, тебя что-нибудь беспокоит?

– Да, сэр. С тяжелыми ботинками и глухим костюмом я как-нибудь справлюсь, несмотря на жару. Но мне хотелось бы, чтобы вы с папой все-таки взяли свои меч и саблю. Может быть, рядом с винтовками они и правда немногого стоят, но мне будет спокойнее.

– Если бы я шла с вами, – вставила Хильда, – я сказала бы то же самое. Возможно, это просто эмоциональные последствия того, что произошло.

– Боже мой, неужели только вчера? – но, может быть, тут говорит подсознательная логика. Не далее как вчера одними клинками вы одержали верх над человеком – ну, над существом, над гуманоидом, – имевшим огнестрельное оружие и всерьез собиравшимся его применить.

– Капитан, я не хотел оставлять свою саблю, – подал голос Джейк.

– Мы возьмем их, – сказал я. Если есть повод идти при мече – все равно какой повод, – надо идти при мече. – Ну как, все готовы? Мы потеряли целый час, солнце склоняется к закату. Дити, ты хочешь что-то сказать?

– Только одну вещь, Зебадия, – и думаю, что никто меня не поддержит. Я предлагаю никуда не ходить.

– Вот как? Принцесса, ты сказала или слишком много, или слишком мало.

– Если мы сейчас пойдем на вылазку, то ночь придется провести здесь – спать сидя или вообще не спать. Но мы ведь можем пуститься вдогонку за солнцем! Помните, на ночной стороне были огни, похожие на города. На дневной стороне было что-то синее – возможно, море. Мне показалось, что я вижу каналы. Но найдем мы что-нибудь или не найдем, в худшем случае мы просто догоним солнце и сможем выспаться на воздухе при дневном свете, как сегодня.

– Дити! У Аи хватит горючего только на один облет вокруг планеты. Ты что, хочешь истратить весь запас только ради удовольствия спать на свежем воздухе?

– Зебадия, я и не думала тратить горючее.

– Да? А мне так показалось.

– Ничего подобного! Соверши перемещение на три минимума или больше курсом на запад. Мы выйдем из атмосферы и, падая обратно, будем искать внизу объекты, заслуживающие внимания. Войдя в атмосферу, мы перейдем в планирующий полет, но где именно – зависит от того, на что нам захочется посмотреть. Когда возможности планирующего полета будут исчерпаны, ты либо примешь решение сесть, либо совершишь следующее перемещение. У нас огромная свобода действий, Зебадия. Можно прямо сейчас, за каких-нибудь несколько минут, выйти на линию восхода. А можно неделями оставаться на дневной стороне, не приземляясь, не тратя горючего, и осмотреть всю планету от полюса до полюса.

– Ая-то может не спать неделями, а я не могу. Меня хватит самое большее на несколько ближайших часов. В остальном, по-моему, хорошая мысль. Как вы считаете? Хильда? Джейк?

– Значит, право голоса сохраняется за женщинами постоянно? Тогда я за!

– Вы в большинстве, – сказал Джейк, – так что мужчине его право голоса ни к чему.

– Джейкоб! – с упреком сказала его жена.

– Шучу, моя радость. Решение принято единогласно.

– Кто-то отменил результаты нашего голосования, – сказал я. – Вон, поглядите.

Мы все поглядели.

– Что это? – спросила Дити. – Птеродактиль?

– Нет, орнитоптер. Большой.

19. «В ПЕРЕВОДЕ
ОНИ ВЫИГРЫВАЮТ…»
ХИЛЬДА:

Джейкоб крепко прижал меня к себе.

– Зеб, – тихо произнес он, – я не верю.

Он не отрывал глаз (и все мы тоже) от этого механического орнитоптера, летевшего к нам из-за холмов на западе.

– Я тоже, – откликнулся Зебби. – Немыслимое расположение крыльев. Невозможная конструкция. Вон еще один. Третий! Внимание! Подобрать одежду! В корабль! Приготовиться к старту! Живо! Джейк, отстегни саблю и одевайся, быстрее!

Выкрикивая все это, капитан Зебби расстегивал свою собственную портупею и хватал свое шмотье. Я оказалась внутри первой, потому что не тратила времени на одевание, – схватила Дитины ботиночки одной рукой, платье и трусики другой. Уже в кабине я нырнула в трусики, влезла в платье через голову, натянула Дитины кеды.

Сообразив, что сейчас последует команда застегнуть привязные ремни, я привела свой ремень в положение готовности. Снять с себя погремушки, провозглашавшие меня барсумианской принцессой, я не успела, и теперь похоже было, что вся эта мишура отпечатается на мне на веки вечные. Дити тихонько чертыхалась, столкнувшись с той же проблемой. Ей пришлось труднее, чем мне: в тренировочный костюм в одно мгновение не влезешь, хотя она и расстегнула на нем все молнии. Я поправила на ней все украшения и велела ей ни в коем случае их не снимать и застегнуть молнию до подбородка.

– Дити, если они продырявят тебе шкуру, ты это переживешь. А вот если что-нибудь оторвется, да пустится в свободное плавание, да угодит нашему капитану в глаз, то виновницу вздернут на дыбу.

Ее ответ я, в общем и целом, вытерпела, но все-таки некоторые совершенно напрасно думают, что если они большие, то им все можно.

Между тем наши мужчины оказались в затруднительном положении. Место для багажа под пультом управления для нормального взрослого мужчины просто недоступно. Чтобы добраться до него, нужно принять такое положение, которое Джейкоб принять не может, а уж о Зебби и говорить нечего.

Сквернословие Зебби было громогласнее, чем у Дити, но не такое красочное. Мой же возлюбленный молчал, и это означало, что дела его действительно плохи.

– Джентльмены… – сказала я.

– Заткнись, Шельма, – огрызнулся Зебби. – У нас тут ничего не выходит. Дити! Как ты засовывала эти чертовы железки сюда в багажник?

– Это не я засовывала, а тетя Хильда.

– Шельма, можно я извинюсь потом? Эти марсиане окружают нас сейчас! Так оно и было: этих жутких крыломашущих штук налетело не меньше десятка. Одна, судя по всему, собиралась приземлиться.

– Капитан, я это сделаю. Но вообще-то есть простой способ.

– Какой?

– Отцепите ножны от портупей. Клинки в ножнах прекрасно помещаются в багажнике, если один положить острием вправо, другой влево. Только они будут дребезжать, если не проложить их мягкими вещами.

– Пускай дребезжат сколько угодно!

В считаные секунды наши рыцари загрузили свое оружие в багажник. Капитан Зебби занялся своим привязным ремнем и скомандовал:

– Застегнуть ремни, приготовиться к взлету! Шельма, говорил ли я тебе сегодня, что я не только люблю тебя, но и восхищаюсь тобой?

– По-моему, нет, капитан.

– Так вот, восхищаюсь. Безмерно. Офицер по науке, доложить о выполнении приказа!

– Ремни пристегнуты. Спасибо, Зебби.

– Ремни пристегнуты, – доложила Дити. – Дверца задраена.

– Ремни пристегнуты, правая дверца проверена, второй пилот готов, сэр!

– Левая дверца проверена, пилот пристегнулся: мы готовы, и вовремя! Одна машина приземлилась, кто-то выходит. Смотрите-ка! Это люди!

– Или переряженные гуманоиды, – сказал мой возлюбленный.

– Ну… посмотрим. Мы можем взлететь в любое мгновение. Дити, как звучит та новая команда? А, я, п, р, ы, г, да? Больше ничего?

– Так точно.

– Хорошо. Я воспользуюсь ею только в крайнем случае. Возможно, это тот самый «первый контакт», которого так ждет весь мир.

– Капитан Зебби, с какой стати гуманоидам рядиться в людей, если их много больше, чем нас? По-моему, это просто люди.

– Надеюсь, что ты права. Второй пилот, не открыть ли мне дворцу? Жду совета.

– Капитан, открыть двери можно в любой момент. Но если их открыть, то на закрывание уйдет несколько секунд, а с открытой дверцей корабль взлететь не может.

– И то верно. Ая Плутишка!

– Привет, босс. Где ты подцепил этих красоток?

– Ая, проверить, доложить.

– Все схемы проверены, все системы в порядке, горючее ноль целых семьдесят восемь, я в отличном настроении.

– Лазерную пушку к бою.

– Готово!

– Капитан, – обеспокоенно спросил мой муж, – ты что, собираешься их спалить?

– Надеюсь, не придется. Я предпочел бы удрать, а не драться. А более всего я предпочел бы остаться и получить от них помощь. Но они приземлились там, где я могу достать их лазером.

– Капитан, не делай этого!

– Не собираюсь, второй пилот. Ладно, кончили об этом.

Приземлившийся махолет находился от нас метрах в двухстах, в нескольких градусах слева по курсу. Из него вышли два человека – то есть по крайней мере с виду это были люди – и направились к нам. Оба были в одинаковой одежде – в форме? И форма эта показалась мне странно знакомой – но ведь все униформы кажутся странно знакомыми, не так ли?

Теперь они находились уже менее чем в сотне метрах от нас. Капитан Зебби прикоснулся к чему-то на пульте, и неожиданно мы услышали их голоса, оглушительно громкие. Он подкрутил громкость, стало слышно гораздо яснее.

– Это по-русски, – сказал Зебби. – Правда, Джейк?

– Кажется, да, капитан, – ответил Джейкоб. – Во всяком случае, язык славянский. Ты его понимаешь?

– Я? Джейк, я говорил, что ругаюсь по-русски, но не говорил, что говорю. Я знаю, как сказать «спасибо», «пожалуйста», «да», «пьет» – ну еще слов шесть. А ты?

– Я могу со словарем разобрать статью по математике. Но говорить, понимать – какое там.

Я попыталась вспомнить, говорила ли я Зебби, что знаю русский. Своему мужу и Дити не говорила. Впрочем, если бы Зебби об этом знал, он бы призвал меня на помощь. Обычно я об этом не распространяюсь, потому что это не отвечает моей «личине». Я занялась русским из любопытства: мне хотелось прочесть этих великих русских романистов – Достоевского, Толстого и так далее – в оригинале, чтобы выяснить, почему они так знамениты. Я-то ни один из этих классических романов не смогла дочитать до конца (зато они меня отучили от снотворного).

Вот я и взялась за русский язык. Вскоре я ночью надевала наушники и слушала русскую речь во сне, а днем занималась с преподавателем. Хорошему произношению я так и не научилась: от этих сочетаний из шести согласных подряд язык завязывается в узел. Но нельзя же читать на языке, если не «слышишь» слова. Так что пришлось осваивать устную речь наряду с письменной.

Да, насчет этих «классических романов»: затратив кучу усилий, я наконец осуществила свое намерение – прочла в оригинале «Войну и мир», «Идиота», «Братьев Карамазовых», «Анну Каренину» и прочее. Поверите ли? В переводе они выигрывают: оригиналы еще сильнее наводят скуку и сон, чем переводы. Не знаю уж, для чего нужна русская художественная проза, только не для развлечения.

Я решила подождать. Мне совсем не хотелось становиться переводчиком, и кроме того, у Зебби или у Джейкоба вполне мог найтись с нашими гостями какой-нибудь общий язык. В подкрепление своего решения я сказала себе, что было бы весьма неплохо, если бы неизвестные решили, что никто из нас русским не владеет.

В этот момент я неожиданно осознала, что думаю по-русски. Это самый подходящий язык для параноидальных мыслей.

Когда Зебби включил внешние микрофоны, старший из тех двоих говорил младшему:

– …Не приведи Господь, если Федор Иванович прослышит про эти твои рассуждения, Евгений. Чтобы всякие там (тут я одно слово не поняла: мерзавцы? глупцы?) засранцы-британцы могли нас в чем-то превзойти – он такого и слушать не станет. Так что ради Бога, не называй ты этот странный… э-э… летательный аппарат «чудом техники». Скажи уж: «техническое чудачество».

– Слушаюсь. Позвольте открыть кобуру и снять оружие с предохранителя, ваше сиятельство. Надежней будет.

Старший из мужчин расхохотался:

– Ты, голубчик, с британской сволочью небось дела не имел, а я их подлую натуру хорошо знаю. Главное, чтобы они в тебе слабину не почувствовали. Не они чтоб тебя поносить начали, а ты их. Ибо право имеем: последний крепостной в Малороссии есть сын народа-богоносца, а их так называемый король-император…

Но тут их диалог прервал Зебби:

– Arretez-la!

Младший заметно растерялся, старший же, ни на миг не сбившись с шага, ответил – тоже по-французски:

– Ты смеешь приказывать мне остановиться, британская свинья? Мне, царскому офицеру на русской земле! Я плюю на твою мать. Равно как и на твоего отца, если только твоя мать помнит, кто он был. Почему ты говоришь по-французски, гнусный британский шпион? Тебе никого не удастся ввести в заблуждение. Говори по-русски, – впрочем, если ты необразован, можешь говорить по-английски.

Зебби выключил микрофон.

– Как быть, Джейк? Перейти на английский, раз он так зациклен на англичанах? Или продолжать, как начали? Французское произношение у меня лучше, чем у него.

– У тебя-то получится, капитан, а у меня нет.

Зебби кивнул и, снова включив микрофон, заговорил по-английски.

– Мы не британцы и не шпионы. Мы американские туристы, и мы…

– Американские? Что за чепуха? (Он тоже перешел на английский язык.) Раз житель британской колонии – значит, британец. Раз британец, значит, шпион.

Мой муж протянул руку и выключил микрофон:

– Капитан, советую взлетать. Доводы на него не подействуют.

– Взлетим только в крайнем случае, второй пилот. У нас нет никаких запасов, даже воды. Попробую все-таки вступить в переговоры. – Он щелкнул тумблером: – Я не являюсь жителем британской колонии. Я Зеб Картер из Калифорнии, гражданин Соединенных Штатов Америки, о чем свидетельствует мой паспорт. Если мы по неведению вступили на закрытую для доступа территорию, то сожалеем и просим извинения.

– Шпион, это наглый бесстыдный блеф. Государства под названием «Соединенные Штаты Америки» не существует. Я беру вас под арест. Именем Его Императорского Величества Царя Всех Россий, властью, данной мне вице-королем Новой России великим князем Федором Ивановичем Романовым, я арестую вас всех по обвинению в шпионаже. Открывайте!

К этому времени они уже дошли до Аи Плутишки и стояли у левой дверцы.

Зебби ответил:

– Вы не назвали себя и не представили никаких доказательств того, что вы действительно российский офицер. А также никаких подтверждений вашей власти над этой территорией, по всем признакам явно незанятой.

– Какая наглость! Я граф Лютославский из Нового Киева, полковник императорской гвардии вице-короля. Что до моей власти, то взгляните на небо над вами! – Человек, назвавшийся полковником, вытащил пистолет, повернул его стволом назад и постучал рукояткой по дверце: – Я сказал, открывайте!

Зебби человек выдержанный и благоразумный. Но оба эти качества отступают на задний план, если кто-то оскорбляет Аю Плутишку.

Он негромко спросил:

– Полковник, ваша машина вон там, впереди, на земле – в ней есть кто-нибудь?

– Что-что? Разумеется, нет. Как нетрудно заметить, это двухместный экипаж. Мой личный воздушный разведчик. Ну нечего, нечего. Кончайте разговоры и открывайте.

Зебби снова отключил микрофон.

– Ая Плутишка, по команде «Выполняй» направишь луч в точку прицела, интенсивность четыре, длительность одна десятая секунды.

– Поняла, босс.

– Полковник, каким образом вы предполагаете разместить четверых арестованных в двухместном экипаже?

– Очень просто. Мы с тобой поедем в вашей машине. Твои спутники в качестве заложников, обеспечивающих твое разумное поведение, поедут там, где им велят. В каких именно машинах – вы, естественно, знать не будете, а то мало ли что придет тебе в голову. Мою машину поведет-мой пилот.

– Выполняй.

Стоявший на земле орнитоптер вспыхнул ярким пламенем – но полковник этого не видел. Зато видели мы – а он смотрел на Зебби. Зебби сказал:

– Будьте добры, полковник, отойдите от дверцы, а то я не смогу ее открыть.

– А… прекрасно.

– Господин полковник! Смотрите! – Отходя в сторону, молодой офицер увидел огонь – и надо было слышать, какая боль прозвучала в его голосе.

И надо было видеть, какое изумление проступило мгновением позже на лице полковника, тут же уступив место негодованию. Он не выстрелил в Зебби только потому, что всееще держал свой пистолет за ствол. Заметив это, он немедленно попытался перехватить его, и еще немного…

Я не успела увидеть, как пистолет принимает в его руке нормальное боевое положение – капитан Зебби скомандовал: «АЯ, ПРЫГ!» – и все исчезло: полковник, и его пистолет, и горящий махолет.

– Джейк, – говорил у меня над ухом Зебби, – я не вытерпел. Не надо было так: я лишил нас последнего шанса договориться с этими русскими. Но зато эта сволочь, этот ублюдок красномордый надолго теперь запомнит, как портить полировку на чужих машинах.

– Капитан, ты вовсе не лишил нас шанса: ни единого шанса не было с самого начала. Мы столкнулись с образчиком классической русской ксенофобии. Ее придумали не комми, ей по меньшей мере тысяча лет. Загляни в учебник истории. А что ты спалил эту этажерку, так ведь так ему и надо. Я б его вообще пешком домой отправил. К сожалению, его довезут.

– Джейк, если бы я мог себе позволить – если бы не жалко было горючего и времени, я бы вернулся и не позволил бы его подобрать. Распугал бы, не дал бы им сесть. Ну да ладно. А впрочем… Может, снизиться и поглядеть, что они там делают? Прежде чем продолжить осуществление наших нарушенных планов?

– Э-э… капитан, нельзя ли пилюльку бонина?

– И мне! – завопила я.

– Дити, позаботься. Я пошел на снижение, посмотрим, как там дела.

– Капитан, не проще ли будет дать команду «НАЗАД»?

– Дити, мы же не знаем, вдруг на том самом месте сейчас кто-нибудь есть. Ага! Сели на воздух. – Капитан Зебби наклонил нос корабля, и Барсум – то есть Марс – ну Марс-10 или как там он называется – оказался прямо по курсу. – Сейчас увидим эти махолеты. Через несколько минут. Джейк, погляди-ка в бинокль.

Самому Зебби, пока он вел машину, бинокль был ни к чему. Мы смотрели в него по очереди, и мне удалось разглядеть орнитоптер, потом еще два. Но тут пришлось передать бинокль Дити.

– Зебадия, на том месте, где мы стояли, никого нет.

– Ты уверена?

– Да, сэр. Машина полковника все еще горит: около нее люди есть, а больше нигде нет. Поэтому я так уверенно и сказала: там, где мы находились, нет никого. Можно командовать «НАЗАД».

Зебби предложил сначала посоветоваться:

– Ну как, будем возвращаться или не будем? Вообще-то это неоправданный риск. Если кто скажет «нет», я не стану.

Я молчала и надеялась, что остальные тоже промолчат. Мне не страшно: я собиралась прожить ровно столько, сколько позволит Судьба, но уж этот-то срок я намерена использовать до последней минуты и всласть. Зебби выждал, потом сказал:

– Ладно, поехали. АЯ! НАЗАД!