Текст книги "Т. 13 Число зверя "

Автор книги: Роберт Энсон Хайнлайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 43 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

– Причешу! А ты меня! Как неудобно без трельяжа, правда, Дити? То есть прости, Дея Торис.

– Будем трельяжем друг другу, – сказала я. – Мне даже нравится такая жизнь на природе. Моя прапрапрабабушка родила в земляной хижине двоих детей. Только вот… – Я наклонила голову, понюхала собственную подмышку.

– Надо бы нам найти ручей. Эй! Стой тихо. Или ты хочешь, чтобы я эту заколку приколола прямо сквозь тебя?

– Как пожелаешь, милочка. Воду мы найдем: смотри, какая тут трава.

– Трава еще не означает, что тут есть проточная вода. Может, это как раз и есть «мертвое море» Барсума.

– Какое же оно мертвое? – возразила тетя Хильда. – Такое симпатичное местечко.

– Симпатичное, но очень похоже на дно высохшего моря. Кстати, в связи с этим мне пришла в голову одна мысль. Подними волосы, я займусь твоими бусами.

– Какая мысль? – заинтересовалась тетя Хильда.

– Зебадия велел мне подумать над третьей программой бегства. Первые две… я буду говорить описательно, Ая слышит: одна программа приказывает ей доставить нас на определенную высоту над Гнездышком, другая – вернуться туда, где она была до того, как в последний раз получила эту первую команду.

– А я думала, вторая команда должна вернуть нас в то место над Большим Каньоном, разве нет?

– Сейчас да. Но если она получит первую команду сейчас, то это изменит смысл второй команды. Мы очутимся уже не над Большим Каньоном, а снова здесь. В мгновение ока.

– Ну что ж, тебе видней.

– Она так запрограммирована. Нажали на аварийную кнопку – и мы над нашей дачкой. Если там опасно, то даем приказ номер два и она доставляет нас обратно в тот пункт, где был получен приказ номер один. Но там-то тоже опасно, иначе мы не удрали бы оттуда! Значит, нужна третья программа бегства, чтобы оказаться в безопасном месте. Это место, кажется, безопасное.

– Вроде бы тут спокойно.

– Вроде бы да. Ну-ка, дай взглянуть. Милая моя, на тебе навешано больше, чем на елке, а ощущение такое, что ты го-лая-преголая.

– Мы этого и добивались, не так ли? Сядь в кресло второго пилота, я займусь твоей прической.

– Туфли тебе дать? – спросила я.

– На Барсуме?! Дея Торис, спасибо тебе за твои школьные тапочки. Но они мне жмут! Ты что, правда собираешься ходить в туфлях?!

– Тетя Козочка, я занималась каратэ, у меня железные ноги. Я ими доски разбиваю, и ни царапины не остается. Я могу ходить по острому гравию. Слушай, какую бы фразу дать ей в качестве команды? Я собираюсь заложить в Аю по одному аварийному сигналу на каждое пригодное для укрытия место, где нам случится побывать. Так что придумай мне фразочку.

– «Ро-жа, ро-жа, на кого похо-жа».

– Ну Козища! Фраза должна выражать смысл команды. Тогда она легко запомнится.

– Может, просто «Назад»?

– А что, годится. «Назад» будет означать, что мы хотим вот сюда, где мы сейчас. Я это запрограммирую. И налеплю текст прямо на пульт – этот и все остальные. Кто забыл, подсмотрит.

– Но тогда и любой посторонний подсмотрит, если заберется внутрь.

– Пускай подсматривает на здоровье. Ая подчиняется только нашим голосам. Привет, Ая!

– Привет, Дити.

– Определи местонахождение в настоящий момент. Доложи.

– Нет программы.

– Мы что, заблудились?

– Да нет, тетя Хильда. Просто я невнимательная. Ая, проверка программы. Дай дефиницию термина «Домой».

– Отменить все переходы смещения вращения инерциалы. Вернуться на заранее заданную нулевую широту-долготу, зависнуть на высоте два километра от поверхности.

– Произведи поиск в обратном реальном времени последней команды с кодом выполнения «АЯ ПЛУТИШКА, ДОМОЙ!».

– Найдено.

– Составь полный перечень всех переходов смещений вращений инерциалов с момента найденной команды до настоящего момента.

– Составлено.

– Зачти перечень.

– Начальная точка «Домой». Выполнение программы «АЯ ПЛУТИШКА, ОБРАТНО!». Инерциалы сложного маневрирования. Смещение по оси mayна десять квантов в положительном направлении. Инерциалы сложного маневрирования. Смещение по оси Iна два-два-четыре-ноль-девять-ноль-восемь-два-семь запятая ноль километров. Отрицательный вектор по оси Iдвадцать четыре километра в секунду. Отрицательный вектор по оси Iчетыре километра в секунду. Инерциалы сложного маневрирования. Посадка здесь-тогда в ноль-восемь-ноль-два-сорок-девять. Инерциалы посадки в течение восьми часов трех минут девятнадцати секунд до запроса. Инерциалы посадки продолжаются в реальном времени.

– Новая программа. Местонахождение инерциалы здесь-сейчас до получения новой команды обозначается термином «Назад». Доложи новую программу.

– Новая программа кодовое слово «НАЗАД», – ответила Ая, – дефиниция: местонахождение инерциалы здесь-сейчас до получения новой команды.

– Ая, говорю тебе три раза.

– Дити, слышу тебя три раза.

– Новая программа Команда выполнения «АЯ ПЛУТИШКА, НАЗАД». По получении команды переместиться в пункт, обозначенный термином «Назад». Говорю тебе три раза.

– Слышу тебя три раза.

– Ая Плутишка, ты умница.

– Дити, уйди-ка ты от этой гориллы и живи со мной, а?

– Спокойной ночи, Ая. Конец связи. Тетя Хильда, я тебе этого ответа не заказывала, – сказала я самым негодующим тоном, на какой была способна.

– Конечно, не заказывала, Дити. Ты так не сказала бы, я знаю.

– Так откуда он взялся?

– Сознаюсь в содеянном, Дитинька. Помнишь, пару дней назад мы с тобой работали и ты ненадолго отлучилась. Ну, вот я это и записала. Хочешь, сотрем?

Негодование мне плохо удается. Я хихикнула:

– He-а. Хорошо бы Зебадия оказался рядом, когда эта фразочка выскочит в следующий раз. И вообще пора нашим мужчинам просыпаться.

– Им нужен отдых, милая.

– Знаю. Но мне хочется проверить эту новую программу.

– Какая она у тебя была сложная!

– С голоса часто получается сложно. Я больше люблю работать на бумаге. Компьютер не делает скидок. Одна маленькая ошибка может привести к чему угодно, вплоть до катастрофы. А в этой программе есть такие вещи, с которыми я пока что ни разу не сталкивалась. Я ведь по-настоящему не понимаю, что делает папа. Неевклидова n-мерная геометрия выше моего понимания.

– Моего тем более.

– Вот мне и не терпится.

– Давай поговорим о чем-нибудь другом.

– Я тебе не показывала наши микрорации?

– Мне Джейкоб дал.

– У нас их по одной на каждого. Они крошечные, но очень большого радиуса действия. Энергии потребляют меньше, чем карманный калькулятор, а вес – не больше двухсот граммов. Я имею в виду массу, конечно: весят-то они здесь гораздо меньше. И вот сегодня мне пришло в голову, как их можно еще использовать. Ая может работать на их частоте.

– Замечательно. И что же?

– Этой машиной можно управлять дистанционно.

– Но Дити, зачем это нужно?

Я призналась, что не знаю.

– Но ведь Аю можно предварительно запрограммировать на все, что угодно. Например, мы могли бы выйти наружу и приказать Ае по рации выполнить последовательно две программы: «ДОМОЙ» и «НАЗАД». Представляешь, какая у Зебадии будет физиономия, когда он проснется от света прямо в глаза – потому что его машина вдруг пропала, – и что он скажет через два часа, когда она вдруг опять появится откуда ни возьмись.

– Дити, поди встань в угол, как ты только могла придумать такую неостроумную шутку! – Неожиданно тетя Хильда задумалась. – А почему через два часа? Я думала, Ая может переместиться куда угодно совсем без затраты времени.

– Смотря какие у тебя Исходные постулаты, принцесса Тувия. Мы добирались сюда примерно два часа, потому что копались. Ае придется повторить наш маршрут в обратном направлении, потому что она не знает никакого другого маршрута. Хотя постой! – запнулась я вдруг. – Пожалуй, это будет уже четыре часа? Нет, векторы ведь взаимно противоположны, они обратятся в нуль… Но тогда что же, получается, все произойдет мгновенно, мы даже не заметим, что машина исчезала? Или заметим? Тетя Хильда, я не знаю! Ой, ну где же мужчины, что они все дрыхнут! – Вдруг мир покачнулся, и я обомлела от испуга.

– Я уже не дрыхну, – объявил папа: его голова и руки появились в дверном проеме. – О чем это вы тут дискутируете? – На тетю Хильду он посмотрел со сладострастием: – Приходи ко мне, детка, получишь конфетку!

– Пошел прочь, старый волк!

– Хильда, любовь моя, я, пожалуй, продам тебя в Рио и на эти деньги буду жить до конца дней: ты дорогая штучка.

– Я очень дорогая штучка, милый волк. Мне нужно всего-навсего все, что у мужчины есть, до последнего цента, и чтобы меня холили и лелеяли. А в наследство – па-арядочное состояние.

– Постараюсь умереть с па-арядочным банковским счетом, радость моя.

– Какое там: мы с тобой оба уже умерли, наши счета полетели в тартарары, мне не во что завернуться – а я счастлива, как не знаю кто. Лезь сюда, только осторожно, не забудь про радар, и поцелуй меня, волк. Можно даже без конфетки.

– Папа, – спросила я, – Зебадия спит?

– Только что проснулся.

Я сказала несколько слов Ае, потом опять обратилась к папе:

– Крикни Зебадии, что радар отключен, ладно? Можно встать в полный рост, уши не сварятся.

– Ладно, – папа наклони лея и объявил: – Зеб, на горизонте чисто, ее муж ушел.

– Иду! – откликнулся Зебадия. – Скажи Дити, пусть нажарит мяса. – Мой милый появился перепоясанный мечом, со сковородкой из-под оладий в одной руке и простынями в другой. – Ну, что? Готово мясо? – спросил он, потом поцеловал меня.

– Не совсем, сэр, – ответила я. – Сперва пойди подстрели тоута. Или обойдешься бутербродами с арахисовым маслом?

– Не говори неприличностей. Тоута, говоришь?

– Ну да. Тут же Барсум.

– Барсум, да не тоут.

– Если это каламбур, то его и съешь на ужин. С маслом.

– С маслом ни за что. Лучше зашью себе роут.

– Не надо, – сказал папа. – С зашитым роутом трудно есть. И даже разговаривать.

– Если вы трое перестанете говорить гадости, – благонравно сказала тетя Хильда, – то, может быть, я найду что вам пожарить или потушить.

– Я тебе помогу, – отозвалась я, – только можно сначала мы проверим в действии мою программу? Я горю от нетерпения.

– Конечно, Дити. Я и говорю: потушить.

– А ты еще требовала, чтобы мы не каламбурили, – укоризненно сказал папа.

– Какую программу? – встрепенулся Зебадия.

Я рассказала о программе «Назад».

– По-моему, я сделала все точно. Но давайте проверим, это очень просто. Отведи машину на сто метров. Если моя программа работает, то все в порядке. Если нет, то никто ничего не теряет, разве что тебе с папой придется поднатаскать меня по теории вашего искривителя, прежде чем я опять сяду программировать.

– Я не хотел бы отводить машину, Дити, я дрожу над каждым эргом, пока не буду знать, где и когда Аю можно будет заправить. Впрочем… Джейк, какое у тебя минимальное смещение?

– Десять километров. Пространственные кванты для смещения не подходят: слишком мелкие. Но шкала быстро укрупняется – она логарифмическая. Это мелкий масштаб. Средний масштаб – световые годы.

– А крупный тогда что же?

– Гравитационное излучение по отношению ко времени. Этим мы пользоваться не будем.

– Почему, Джейкоб? – спросила тетя Хильда.

– Я боюсь, дорогая, – смущенно сказал папа. – Существуют три основные теории распространения гравитационных волн. На тот момент, когда я конструировал эту аппаратуру, считалось, что одна из этих теорий доказана. А потом другие физики сообщили, что им не удалось воспроизвести результаты. Пришлось мне заблокировать крупный масштаб. – Папа удрученно улыбнулся. – Знаю, что ружье заряжено, а что будет, когда оно выстрелит, – не знаю. Ну, вот я и поставил его на предохранитель.

– Разумно, – согласился мой муж. – Играть в русскую рулетку как-то не хочется. Джейк, ты хотя бы представляешь себе, какие именно возможности ты отсек?

– Прекрасно представляю, Зеб. Число вселенных, доступных нам на этой оси, сокращается с шести в степени шесть в шестой степени до всего-навсего шести в шестой степени. Сорок шесть тысяч шестьсот пятьдесят шесть.

– Ха-ха! Всего-то.

– По-моему, я не сказал ничего смешного, Зеб.

– Джейк, я смеюсь не над тобой, а над собой. Я-то думал, мне предстоит исследовать новые вселенные целую вечность, а оказывается, их всего каких-то там сорок шесть тысяч. Допустим, мне осталось на эту работу еще полвека. Если я не буду ни есть, ни спать, ни играть с котятами, а только обследовать вселенные, то сколько времени я смогу провести в каждой из них?

– Примерно девять часов двадцать минут на каждую, – сказала я. – Если точно, то девять часов двадцать три минуты тридцать восемь целых семьсот двадцать две тысячных секунды плюс.

– Давай уж точно, Дити, – очень серьезно сказал Зебадия. – Если мы будем задерживаться в каждой вселенной на одну минуту, то оставим без обследования почти сто вселенных.

Я начала втягиваться в игру.

– Значит, надо действовать быстрее. Если мы очень постараемся, то сможем обследовать три вселенные в день в течение пятидесяти лет – один из нас на вахте, другой в резерве, остальные двое на отдыхе, и еще останется время на текущий ремонт оборудования плюс несколько часов в увольнении, раз в год. Если будем спешить.

– Нельзя терять ни секунды! – воскликнул Зебадия. – Все по местам! Приготовиться к взлету! Живо!

Я никак не ожидала такого поворота дела, но поспешила занять свое место. Тетя Хильда после секундного замешательства поступила так же, но, затягивая на себе ремни, горестно возопила:

– Капитан! Неужели мы улетаем с Барсума? Неужели?

– Прошу сохранять спокойствие. Ая Плутишка, закрыть дверцы! Пристегнуть ремни и доложить. Второму пилоту проверить герметичность дверцы по правому борту.

– Ремни пристегнуты, – доложила я без выражения.

– Мои тоже. Ох, Боже мой!

– Второй пилот, в мелком масштабе – по оси hвверх – минимальное смещение.

– Установлено, капитан.

– Выполняйте.

Снаружи нас окружало темное небо, земля виднелась далеко внизу.

– Ровно десять километров, – одобрительно сказал мой муж. – Астронавигатору приступить к проверке новой программы. Офицер по науке, наблюдайте.

– Есть, сэр. АЯ ПЛУТИШКА – НАЗАД!

Мы снова находились на земле, там же, где и прежде.

– Офицер по науке, докладывайте, – приказал Зебадия.

– Что докладывать? – потребовала разъяснений тетя Хильда.

– Мы испытали новую программу. Прошла ли она испытание?

– Так… Мы вернулись на прежнее место. В невесомости мы находились секунд десять. По-моему, испытание прошло удачно. Но только…

– Что «только»?

– Капитан Зебби, ты самый гнусный на Земле специалист по розыгрышам! И не только на Земле, на Барсуме тоже. Значит, это все-таки ты вывалил фруктовое желе ко мне в бассейн!

– Я тогда был в Африке.

– Значит, ты это подстроил!

– Хильда, помилуй! Я не говорил, что мы улетаем с Бар-сума. Я сказал, что нельзя терять ни секунды. Нам еще столько всего нужно обследовать. Вот мы и не теряем.

– Ну хорошо, а мои шмотки? Все висело на правом крыле. И где, спрашивается, они теперь? Болтаются в стратосфере? А где приземляться? Все, они пропали.

– Я думал, ты предпочитаешь одеваться по-барсумиански?

– Да, но только по собственной воле, а не по чужой! Кроме того, они Дитины, она просто дала их мне поносить.

Я потрепала ее по руке.

– На этот счет не волнуйся, тетя Хильда. Я тебе дам еще. Вернее, подарю. – Несколько мгновений я раздумывала, потом твердо сказала: – Зебадия, ты должен извиниться перед тетей Хильдой.

– Ах ты. Боже мой… Шельма! Шельма, милая…

– Что, Зебби?

– Прости меня, я не хотел создавать у тебя впечатление, что мы улетаем с Барсума. Я куплю тебе новые вещи, на твой размер. Мы быстренько смотаемся назад на Землю…

– Нет уж, Боже упаси! Там пришельцы. Я их боюсь.

– Я тоже. Я не договорил: на Землю-без-буквы– J. Она так похожа на нашу, что, может быть, там в ходу американские деньги. А если нет, то у меня есть золото. Или на что-нибудь выменяем. Ради тебя, Шельма, я пойду на воровство. Мы отправимся в Феникс-без-буквы– J– завтра же – сегодня мы будем осматривать эту планету – твою планету – и мы будем на твоей планете столько, сколько ты захочешь. Достаточно ли этого? Или мне еще сознаться в том, что я вывалил желе к тебе в бассейн – хотя я не вываливал?

– Ты правда не вываливал?

– Честное слово.

– Ну ладно. Вообще-то это было забавно. Интересно, кто же тогда, если не ты? Может, пришельцы?

– У них розыгрыши погрубее. Шельма, милая, я не единственный фокусник в твоем цирке. Далеко не единственный.

– Кто его знает. Ну ладно, Зебби: поцелуй Шельму, и помиримся.

На земле, под правым крылом, мы обнаружили нашу одежду, а под левым – вещи наших мужей. Зебадия озадаченно посмотрел на них.

– Джейк! Хильда, кажется, была права. Я как-то совсем забыл, что это барахло висело у нас на крыльях.

– Так как ты объяснишь, что с ним произошло, сын?

– Не знаю, что и думать.

– Я тоже не понимаю, милый, – вставила тетя Хильда.

– А ты, дочь? – спросил папа.

– По-моему, я понимаю… но лучше помолчу.

– Зеб, машина ведь не двигалась. Вместо этого…

– Как не двигалась? – перебила тетя Хильда. – Джейкоб, разве мы не взлетали вверх? Мы же были там – пять минут назад.

– Да, радость моя. Но мы попали туда не двигаясь. Движение есть нечто вполне определенное: последовательная смена местоположений, длящаяся некоторое время. Но тут ничего не длилось. Мы не занимали последовательные положения между здесь-тогда и там-тогда.

– Не понимаю, – покачала головой тетя Хильда. – Мы же – вж-ж-жик! – взлетели в небо, потом – вж-ж-жик! – сели туда, откуда взлетели.

– Дорогая моя, не было никакого «вж-ж-жик»! Дити, объясни.

– Не знаю, сумею ли… Не уверена, что для этого существуют обозначения. Тетя Хильда… Зебадия… Речь идет о прерывности. Понимаете, машина…

– А! Понял, – сказал Зебадия.

– А я нет, – упорствовала тетя Хильда.

– Вот смотри, Шельма, – сказал мой муж. – Машина тут. Дзынь! – она исчезает. Наша одежда падает на землю. Через десять секунд – хлоп! – мы снова там же, откуда исчезли. Но наши шмотки уже на земле. Теперь понятно?

– Кажется – кажется, да. Понятно.

– Рад, что тебе понятно. Потому что мне совершенно непонятно. Для меня это волшебство.

– Волшебство, – заявила я, – это символ для любого непонятного процесса.

– Вот и я говорю, Дити: волшебство. Джейк, а если бы машина находилась в закрытом помещении? Что-нибудь изменилось бы?

– Как сказать… Это беспокоило меня в первый раз, когда мы с Дити совершили смещение на Землю-без-буквы– J. Я тогда специально вывел нашу машину из гаража. Но, как мне кажется теперь, важно не то, что здесь, а то, что в пункте назначения. Там должно быть пусто – по-моему. Но проверять это экспериментально я бы не стал: страшновато.

– А интересно было бы. Запустить беспилотную машину. Вывести на цель, которую не жалко. Небольшой астероид. Что получится – беби-солнце?

– Не знаю, Зеб. К тому же лишнего оборудования для таких целей у меня нет. Этот аппарат я строил три года.

– Ну, подождем еще несколько лет. Да, Джейк… воздух тоже имеет массу.

– Это тоже меня тревожило. Но ведь всякая масса, кроме вырожденной, представляет собой в основном пустое пространство. Воздух – я имею в виду воздух на Земле на уровне моря – имеет плотность примерно в тысячу раз меньшую, чем человеческое тело. Тело – это в основном вода, а вода охотно принимает в себя воздух. Не стану утверждать, что никакого эффекта нет вообще: дважды мне казалось, что при смещении или вращении у меня повышается температура, но это могло быть и просто от волнения. У кого были неприятные ощущения?

– У меня нет, Джейк.

– Я себя чувствовала хорошо, папа.

– У меня был приступ морской болезни. Но Дити меня вылечила, – сказала тетя Хильда.

– И у меня тоже был, дорогая моя. Но в данном случае мы переместились в вакуум и обсуждаемый феномен в принципе не мог иметь места.

– Папа, – сказала я, – с нами не случилось ничего плохого, а почему – нам знать не обязательно. Фундаментальное положение эпистемиологии, на котором зиждутся и три основных утверждения семантики, и теория информации, гласит, что наблюдаемый факт не требует доказательства. Он просто есть, и все тут. Пускай над этим ломают голову философы, им все равно больше нечего делать.

– Правильно! – воодушевилась Хильда. – Вы тут все такие умные – совсем затюкали бедную Шельмочку. Может, сходим погулять?

– Непременно, милая, – согласился мой муж. – Вот только сперва прикончим то мясо, что ты нам поджарила. Или потушила?

18. «…ВЕСЬ МИР – ЖИВОЙ…»
ЗЕБАДИЯ:

Перекусив, мы собрались в поход. Небольшая задержка произошла из-за Дити: она непременно хотела еще раз проверить свои программы, на сей раз дистанционно. Я прикрикнул на нее:

– Нет!

– Почему, мой капитан? Я ввела новую программу: строго вверх на десять километров. Команда: «АЯ, ПРЫГ». А потом отзовем ее обратно командой: «НАЗАД». Если первая будет работать через рацию, то и вторая тоже будет. Эти команды могут спасти нам жизнь!

– Гм… – Я занялся свертыванием брезента и укладкой спального мешка. Женский ум для меня чересчур стремителен. Часто я в конечном итоге прихожу к тому же выводу, но женщина приходит к нему раньше меня и всегда какой-то другой дорогой. Кроме того, Дити вообще гений.

– Что ты сказал, мой капитан?

– Я размышлял. Дитй, я согласен, но только пусть я буду на борту, ладно? Я не буду брать на себя управление, просто посижу для контроля.

– Тогда это не будет проверка.

– Будет, будет. Даю честное скаутское, я позволю ей падать шестьдесят секунд. Или до высоты три километра, смотря что будет раньше.

– У наших раций дальность больше десяти километров даже между собой. А Ая принимает гораздо лучше.

– Дити, ты доверяешь технике, я нет. Если Ая не примет твою вторую команду – солнечные пятна, помехи, не знаю что, – я не дам ей рухнуть.

– Но если испортится что-нибудь другое, и ты все-таки рухнешь, то получится, что я тебя убила! – Она заплакала.

Мы приняли компромиссное решение: ее вариант, но только первый, тот, что она предложила с самого начала. Я не пожалел горючего и отвел Аю Плутишку на сотню метров, вылез, и мы притихли в ожидании. Дити сказала в свою рацию:

– АЯ ПЛУТИШКА… НАЗАД!

Снаружи это более впечатляет, чем когда сидишь внутри. Ая Плутишка находилась справа от нас, и вот она уже слева от нас. Бесшумно. Вообще без намека на звук. Волшебство.

– Ну, Дити? Ты удовлетворена?

– Да, Зебадия. Спасибо, милый. Нужно было испытать – ты же понимаешь, правда ведь?

Я согласился, хотя у меня было сильное подозрение, что испытывали не столько программу, сколько меня.

– Дити, а можешь ты сделать наоборот? Отправиться куда-нибудь в другое место и приказать Ае, чтобы она туда к тебе явилась?

– Куда-то, где она никогда не была?

– Да.

Дити отключила свою рацию и удостоверилась, что моя тоже отключена.

– Не хочу, чтобы она это слышала. Знаешь, Зебадия, я к компьютеру всегда отношусь как к одушевленному существу. Понимаю, что так нельзя, и все равно. Для меня Ая живая. – Дити вздохнула. – Я знаю, что это машина. И ушей у нее нет, и видеть она не видит, и нет у нее никакого представления о пространстве-времени. А есть только хитрая электрическая схема и хитрые токи в этой схеме – в пределах заданной грамматики и словаря. И это строгие пределы. Если я перестаю точно придерживаться этой грамматики и словаря, она выдает: «Нет программы». Я могу сообщить ей по радио все то же самое, что сообщаю голосом в кабине, и ты тоже можешь. Но нельзя сказать ей: разыщи-ка ты меня, голубушка, на лугу за каньоном километрах в двенадцати-тринадцати примерно к юго-западу отсюда. На это у нее нет программы – тут пять никак не определенных терминов.

– Зачем же ты даешь ей чушь на входе? И еще ждешь, что я стану удивляться: отчего, мол, чушь на выходе. По-моему, ты это нарочно.

– Честное слово, нет!

Я чмокнул ее в кончик носа:

– Дити, лапочка, напрасно ты не доверяешь собственным инстинктам. Вот смотри, как можно приказать Ае это сделать, не вводя в ее словарь ни одного нового термина. Скажи ей, что будет введена программа из трех частей. Часть первая: подняться строго вертикально на один минимум – десять километров. Часть вторая: переместиться на двенадцать целых пять десятых километра курсом двести двадцать пять. Часть третья: снизиться до высоты один километр и зависнуть. На этой стадии, если ты действительно будешь находиться там, где сказала, ты ее увидишь и дашь ей инструкции для посадки без применения Джейкова искривителя.

– Ну хорошо… Но ведь двенадцать с половиной километров нельзя выразить в десятикилометровых единицах. Значит, лететь на горючем?

– Вот еще! Милая моя, у тебя в школе были нелады с геометрией. Реши-ка задачку Евклидовыми инструментами: циркулем и линейкой. Найди построением, как попасть в требуемую точку десятикилометровыми единицами – без дробей.

Моя жена некоторое время размышляла. Но очень недолго:

– Переместиться на один минимум по курсу сто семьдесят три и две трети, затем на один минимум по курсу двести семьдесят шесть и одна треть. При зеркальном отображении используются те же самые курсы в обратном порядке. Плюс бесконечное множество тривиальных решений с применением более чем двух минимумов.

– Молодец, садись в первый ряд. Если ты не обнаружишь ее визуально, прикажи ей двигаться по обратной поисковой кривой – это заложено у нее в постоянной памяти, с австралийским произношением. Милая моя, неужели ты действительно решала построением?

– В первом приближении да, но ты же не дал мне циркуль и линейку! Описать окружность радиусом двенадцать с половиной. Провести линейкой через центр два диаметра: горизонтальный и вертикальный. Провести биссектрису левого нижнего угла – получим курс двести двадцать пять, то есть юго-запад. Взять на циркуле десять и провести дуги из центра и из юго-западной точки окружности: их пересечения дадут курсы и вершины для обоих главных корней с точностью, задаваемой твоими циркулем и линейкой. Но зрительно вообразить все это – ну, я, конечно, представила себе углы двести семьдесят пять и сто семьдесят пять… Кое-как.

В общем, чтобы получить точное решение, я воспользовалась теоремой Пифагора: разбила равнобедренный треугольник на два прямоугольных. Гипотенуза – десять, один катет шесть с четвертью, тогда другой катет будет семь запятая во-семь-ноль-шесть-два-четыре-семь плюс – это дает один курс, а другой выводится с помощью пресловутой пятой аксиомы. Но я и тригонометрически проверила: арксинус семь запятая восемь-ноль-два-четыре-семь…

– Ладно, ладно! Верю на слово. Как еще можно запрограммировать Аю на отыскание тебя, пользуясь ее имеющимся словарем?

– Так… а горючее расходовать можно?

– Если нужно, то можно.

– Я заставила бы ее подняться вверх на минимальную высоту, а затем идти на меня по моему радиосигналу. Она же умеет по максимальной силе сигнала определять направление на его источник.

– Разумеется. Теперь сделай то же самое без расхода горючего. Только за счет Джейкова искривителя.

Дити задумалась и стала похожа на двенадцатилетнюю девочку. Потом выпалила:

– «Ход пьяницы»! – И тут же добавила: – Но я бы расширила полосу «хода» настолько, чтобы мое местонахождение заведомо было внутри ее. Ая должна замерять направление на источник на каждом углу зигзага. Тогда местонахождение источника можно будет определить абсолютно точно.

– Как будет быстрее? Идти прямо на тебя на двигателе – или рыскать «ходом пьяницы» на искривителе?

– Конечно, прямо на меня, – ответила было Дити, но запнулась. – Искривитель ведь не имеет механически движущихся частей, да?

– Джейк устанавливает верньеры вручную, но когда Ая действует сама, никакого механического движения не происходит. Интегральные схемы.

– Зебадия, я правильно понимаю? С использованием энергии Ая на этом расстоянии – пусть будет двенадцать километров – доберется до меня минуты за три-четыре. Но – Зебадия, этого не может быть! – без всякого расхода энергии и полагаясь на случайные числа – на чистый случай! – в режиме «хода пьяницы», она, получается, найдет меня меньше чем за секунду. Где я ошиблась?

– Не там, где ты думаешь, девочка моя. Не меньше, а гораздо меньше чем за секунду. В первые пятьдесят миллисекунд она нападет на твой след, а в следующие пятьдесят или даже менее того будет целиком к твоим услугам. В общей сложности – за одну десятую секунды или чуть меньше. Но, милая, мы пока так и не добрались до самого лучшего способа. Я сказал, что тебе следовало бы доверять собственным инстинктам. Ая не вещь, она личность. Ты не представляешь, как я обрадовался, когда выяснилось, что вы с ней подружились. Если бы она к тебе взревновала – о-о! Да избавят нас боги от мстительной машины! К счастью, этого не произошло, она от тебя в восторге.

– Зебадия, ты в это веришь?

– Дея Торис, я это знаю.

– Я тоже это знаю, – с видимым облегчением сказала Дити, – что бы я раньше ни говорила.

– Дити, для меня весь мир – живой. Некоторые его части спят, другие дремлют, третьи проснулись, но зевают… а некоторые постреливают глазками, помахивают хвостиком и всегда готовы к действию. Ая как раз такая.

– Да, это правда. Я зря обозвала ее машиной. Но что же это за самый лучший способ?

– Разве не ясно? Не объясняй ей как – просто скажи что. Скажи ей: «Ая, сюда, найди меня!» Все четыре слова имеются в ее словаре; предложение построено в полном соответствии с ее грамматикой. Она тебя найдет.

– Но как? «Ходом пьяницы»?

– Может быть, она решит, что одна десятая секунды – слишком долго: ты ведь ей нравишься, девочка! Она скоренько переберет свои записи и отыщет оптимальное решение. А как она это сделала, она, возможно, даже не сумеет рассказать: она стирает все, что ей не приказано запомнить. Думаю, что стирает. Твердой уверенности у меня никогда не было.

Пока мы с Дити вели этот разговор, Джейк и Хильда успели довольно далеко отойти. Когда они остановились и повернулись в нашу сторону, мы заспешили к ним. Шельма крикнула:

– Зебби, так мы идем или не идем?

– Идем, идем, – заверил я ее. – Джейк, у нас примерно три часа. Мы должны вернуться и приготовиться к ночлегу до захода солнца. Правильно я говорю?

– Конечно. После захода солнца температура резко упадет.

– Вот именно. Значит, сегодня настоящей экспедиции не получится. Будем считать, что это у нас тренировка. В полном боевом вооружении, с дисциплиной радиосвязи, у всех ушки на макушке – так, как если бы за каждым кустом прятались Черные Шляпы.

– Здесь нет кустов, – возразила Хильда.

Я сделал вид, что не расслышал.

– Но что означает «в полном боевом вооружении», Джейк? У каждого из нас есть винтовка. У тебя еще этот допотопный армейский пистолет-автомат, он с близкого расстояния уложит кого хочешь – но метко ли ты стреляешь?

– Прилично.

– Насколько прилично это твое «прилично»?

Большинство людей стреляют из пистолета примерно с такой же меткостью, с какой посылают в цель бейсбольный мяч.

– Капитан, я не стал бы целиться дальше чем на пятьдесят метров. Но если на этом расстоянии я прицелюсь, то попаду.