Текст книги "Перекрестки сумерек"

Автор книги: Роберт Джордан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 57 страниц) [доступный отрывок для чтения: 21 страниц]

Улыбку Мэта словно заморозило. О Свет, что она знает. Как она вообще может знать что-либо? Он лежал под палящим солнцем, держась за бок обеими руками, пытаясь удержать последние капли вытекающей из него жизни и размышляя, стоит ли продолжать цепляться за жизнь. С Алдешаром после этого дня было покончено. Чья-то тень на мгновение закр ыла солнце, а затем высокий человек в доспехах склонился над ним, держа свой шлем под мышкой: темные глубоко посаженные глаза горели над крючковатым носом. «Ты хорошо бился против меня сегодня, Кулэйн, как и в предыдущие дни, – произнес этот памятный голос. – Будешь ли ты жить со мною в мире?» С последним вздохом он рассмеялся в лицо Артуру Ястребиное Кругло.Он ненавидел воспоминания о том, как умирал.

Дюжина других сражений промелькнула в его сознании – память древних времен, которая теперь принадлежала ему. Артур Пейнд-раг был человеком, с которым было трудно ужиться даже до того, как начались войны.

С трудом переведя дыхание, он попытался найти нужные слова. Сейчас не тот момент, чтобы начинать изъясняться на Древнем Наречии.

– Нет, разумеется, – солгал он. С мужчиной, который не может убедительно солгать, женщины расправляются быстро. – О Свет, да ведь Артур Ястребиное Крыло умер тысячу лет назад! Что за вопросы ты задаешь?

Ее губы медленно раскрылись, и какое-то мгновение он был уверен, что она собирается ответить вопросом на вопрос.

– Действительно глупые вопросы, Игрушка, – сказала она наконец. – Даже не знаю, почему это соскочило у меня с языка.

Плечи Мэта слегка расслабились. Ну разумеется. Он же та'ве-рен.Люди рядом с ним говорят и делают вещи, о которых бы в другом случае и не подумали. Совершенную бессмыслицу. Однако подобное свойство может приносить большие неудобства, когда удар почти попадает в цель.

– Меня зовут Мэт. Мэт Коутон. – С тем же успехом он мог бы вообще не открывать рта.

– Не знаю, Игрушка, что я буду делать, когда вернусь в Эбу Дар. Я еще не решила. Возможно, сделаю тебя да'ковале.Ты недостаточно красив для виночерпия, но, возможно, мне доставит удовольствие, если именно ты будешь подносить мне чашу. Однако ты высказал несколько обещаний по отношению ко мне, и теперь мне хочется ответить тебе тем же. Обещаю, что до тех пор, пока ты будешь держать свое слово, я не убегу и не предам тебя тем или иным образом и не стану сеять раздоры между твоими людьми. Думаю, это все, что от меня может потребоваться. – На этот раз госпожа Анан изумленно воззрилась на нее, а Селусия неопределенно хмыкнула, но Туон, казалось, не замечала ни ту ни другую. Она смотрела только на него, ожидая, как он ответит.

Слова застряли у него в горле. Лицо Туон было спокойно, как маска темного стекла. Ее спокойствие было безумием, но по сравнению с этим полная тарабарщина казалась исполненной глубокого смысла! Она, должно быть, сумасшедшая, если думает, что он поверит такому обещанию. Но Мэт чувствовал, что она действительно говорила то, что думала. Или же она умела лгать лучше, чем это удавалось ему. И опять у него возникло тошнотворное чувство, что она знает больше, чем он. Это, разумеется, смешно, но это так. Мэт проглотил комок в горле. Очень плотный комок.

– Что ж, с тобой все ясно, – сказал он, пытаясь выиграть время, – но как насчет Селусии? – Время для чего? Он не мог думать из-за этих костей, перекатывающихся в его черепе.

– Селусия исполняет то, что я пожелаю, Игрушка, – нетерпеливо сказала Туон. Голубоглазая женщина выпрямилась и воззрилась на него с таким негодованием, словно он сомневался в этом. Хоть она и была всего лишь горничной, но могла выглядеть свирепой, если хотела.

Мэт не знал, что ему следует сказать или сделать. Не раздумывая, он плюнул на свою ладонь и протянул Туон руку, словно скрепляя покупку лошади.

– Ваши обычаи… приземленны, – проговорила Туон сухим тоном, однако тоже плюнула себе на ладонь и сжала его руку. – «Да будет этим запечатлено наше соглашение и скреплен наш договор». Что означает надпись на твоем копье, Игрушка?

На этот раз он впрямь хмыкнул, и не потому, что вспомнил надпись на Древнем Наречии, вырезанную на его ашандаре.Тут хмыкнул бы и проклятый Светом булыжник. Игральные кости в его голове перестали кататься в тот самый миг, когда он прикоснулся к ее руке. О Свет, что же произошло?

В дверь постучали костяшками пальцев, и Мэт был на таком взводе, что развернулся без единой мысли в голове, в каждой руке мгновенно оказалось по ножу; он готов был устремиться к двери, кто бы ни вошел.

– Держитесь позади меня, – отрывисто приказал он.

Дверь отворилась, и внутрь просунулась голова Тома. Капюшон его плаща был поднят, и Мэт понял, что снаружи идет дождь. Занятый Туон и гремевшими костями, он не услышал, когда дождь начал колотить по крыше фургона.

– Надеюсь, я не помешал вашему разговору? – сказал Том, разглаживая длинные белые усы.

Лицо Мэта вспыхнуло. Сеталль замерла с иголкой в руке, от которой к вышиванию протянулась синяя нитка; ее брови, казалось, собрались влезть на макушку. Напряженно выпрямившись на краю кровати, Селусия с заметным интересом наблюдала, как ножи скользят обратно в рукава Мэта. Он никогда бы не подумал, что она из тех, кто любит опасных мужчин. Женщин подобного сорта следует избегать: они склонны делать так, что мужчине поневоле приходится становиться опасным. Он не смотрел на Туон, стоявшую у него за спиной. Наверняка воззрилась на него так, словно он вдруг запрыгал, как Люка. То, что Мэт не хотел жениться, еще не значило, что он хотел, чтобы будущая жена считала его придурком.

– Что ты разузнал, Том? – не особо церемонясь, спросил Мэт. Что-топроизошло, иначе кости не остановились бы. К нему пришла мысль, от которой на голове зашевелились волосы. Вот уже во второй раз кости остановились в присутствии Туон. Это если не считать того случая, как они вышли через ворота из Эбу Дар. Три раза, и все связаны с ней. Проклятье!

Слегка прихрамывая, седовласый менестрель вошел внутрь, откинул с головы капюшон и плотно прикрыл за собой дверь. Его хромота была последствием старой раны, путешествие в город здесь ни при чем. Высокий, худощавый, с загорелой кожей, зоркими голубыми глазами и белоснежными усами, свисающими ниже подбородка, он невольно повсюду привлекал к себе внимание, но Том умел и скрыться из виду на ровном месте. Его темная куртка и шерстяной коричневый плащ выдавали человека, у которого не так много денег, чтобы ими разбрасываться.

– Улицы полны слухов о ней, – произнес Том, кивая в сторону Туон, – но никто ничего не говорит о ее исчезновении. Я заказал выпивку для нескольких шончанских офицеров, так те, по-видимому, уверены, что Туон благополучно пребывает в Таразинском дворце или же уехала куда-нибудь с инспекцией. Не похоже, что офицеры о чем-то умалчивают, Мэт. Они действительно не знают.

– Неужели ты думал, что об этом объявят публично, Игрушка? – недоверчиво спросила Туон. – Будь так, Сюрот скорее всего готовилась бы к самоубийству, чтобы смыть позор ценой своей жизни! Не ожидаешь же ты, что она вдобавок станет еще распространяться о похищении? Ведь каждому станет ясно, насколько это дурное предзнаменование для Возвращения!

Разумеется, Эгинин права. Он просто до сих пор не мог поверить. Однако все это совершенно не важно по сравнению с тем, что остановились кости. Что же произошло?Он пожал руку Туон, только и всего. Пожал руку и заключил сделку. Он собирался сдержать свое обещание, но о чем хотели сказать ему кости? Что она станет блюсти свое? Или что не станет? Кто знает, вдруг у шончанской знати в обычае выходить замуж за – кем она там собиралась его сделать? – виночерпиев. Возможно, они только и делают, что выходят замуж за виночерпиев.

– Есть еще кое-что, Мэт, – сказал Том с ноткой удивления в голосе, задумчиво глядя на Туон. Мэту пришло в голову, что ее, по-видимому, совсем не заботит то, что Сюрот может убить себя. Возможно, она действительно была такой крепкой, как думал Домон. Что жепроклятые кости хотели сказать ему? Вот что на самом деле было важно. Но тут Том сказал такое, что Мэт разом обо всем забыл. – Тайлин мертва. Это держат в тайне, опасаясь волнений, но один из Дворцовой Стражи, молодой лейтенант, который не умеет пить бренди, сказал мне, что планируется совместить ее похороны с коронацией Беслана.

– Что? – недоверчиво переспросил Мэт. Тайлин была старше его, но не настолько же старше! Коронация Беслана. О Свет! Как Беслан, интересно, справится со всем этим, если он ненавидит Шон-чан? Это он предложил в ту ночь поджечь склады на Прибрежной дороге. Он попытался бы и восстание поднять, если бы Мэт не убедил его, что тогда начнется настоящая резня – и перебиты будут отнюдь не Шончан.

Том помедлил, поглаживая большим пальцем усы. Наконец, вздохнув, он закончил:

– Ее нашли в ее спальне на следующее утро после того, как мы ушли, Мэт. Она была по-прежнему связана по рукам и ногам. А ее голова… Ее голова была оторвана от туловища.

Мэт понял, что у него подогнулись ноги, только когда обнаружил, что сидит на полу и в ушах у него стоит гул. Он слышал ее голос. Тебе отрубят голову, если ты не будешь осторожен, поросеночек, а мне бы это не понравилось.Сеталль наклонилась на узкой кровати, сочувственно коснувшись рукой его щеки.

– Ищущие Ветер? – спросил Мэт. Ему не требовалось говорить больше.

– Если верить тому, что сказал лейтенант, Шончан решили, что это сделали Айз Седай. Из-за того, что Тайлин дала присягу Шон-чан. Они объявят об этом на погребальном пиршестве.

– Тайлин умерла в ту ночь, когда сбежали Ищущие Ветер, а Шончан считают, что ее убили Айз Седай? – Он не мог поверить в то, что Тайлин мертва. Я съем тебя на ужин, утеночек. – Что за ерунда, Том?

Том нахмурился и призадумался.

– Возможно, это отчасти политический ход, но мне кажется, что они действительно в это верят, Мэт. Лейтенант сказал, что Ищущие Ветер, по мнению Шончан, слишком торопились, чтобы останавливаться или сворачивать в сторону, а кратчайший путь из клетушек даманик выходу из дворца проходит в стороне от апартаментов Тайлин.

Мэт хмыкнул. Он был уверен, что это не так. А если и так, все равно уже ничего не поделаешь.

– У марат'даманибыла причина убить Тайлин, – внезапно произнесла Селусия. – Они, должно быть, боялись, что она подаст пример другим. Но вот какая причина была у тех дамани,о которых ты говоришь? Никакой. Рука правосудия требует предоставить мотивы и доказательства, даже когда речь идет о дамании да'кова-ле. – Она говорила так, словно читала по книге. И смотрела на Туон краешком глаза.

Мэт глянул через плечо: возможно, девушка и использовала язык жестов, чтобы подсказывать Селусии, что говорить, но сейчас ее руки лежали на коленях. Она смотрела на него без всякого выражения.

– Тайлин была так дорога тебе? – осторожно спроси– ла она.

– Да. Нет. Чтоб мне сгореть, она нравиласьмне! – отвернувшись, Мэт провел пальцами по волосам, сдвинув шапку на затылок. Он в жизни не был так счастлив, как когда ему удалось сбежать от этой женщины, но теперь… – Я оставил ее связанной и с кляпом во рту, так что она не могла даже позвать на помощь, считай, специально подготовил ее для голама, – горько сказал Мэт. – Он приходил за мной. И не качай головой, Том. Ты знаешь это не хуже меня.

– А кто такой этот… голам?– спросила Туон.

– Порождение Тени, миледи, – ответил Том. Он озабоченно нахмурился. Его не так-то просто было заставить беспокоиться, но только круглый дурак останется спокойным, имея дело с голамом. –Он выглядит как человек, но может проскользнуть в мышиную нору или в щель под дверью и настолько силен, что… – Он дернул себя за ус. – Ладно, хватит об этом. Мэт, вокруг нее могла находиться сотня телохранителей, и они не остановили бы эту тварь. – Но ей не понадобилась бы сотня телохранителей, если бы она не связалась с Мэтом Коутоном.

– Голам, – с отвращением пробормотала Туон. Внезапно она сильно стукнула Мэта по макушке костяшками пальцев. Схватившись рукой за голову, он через плечо недоуменно уставился на нее. – Я очень рада, что ты выказал верность по отношению к Тайлин, Игрушка, – сказала она сурово, – но я не потерплю в тебе суеверия. Это не делает Тайлин чести. – Чтоб ему сгореть, смерть Тайлин, похоже, волновала ее не больше, чем то, покончит Сюрот с собой или нет. Что же это за женщина, на которой он собирается жениться?

На этот раз, когда в дверь постучали, Мэт даже не потрудился встать. Внутри у него все онемело, а снаружи словно содрали кожу. Блерик без разрешения протиснулся в фургон, с его темно-коричневого плаща стекали струйки дождя. Плащ был старым, местами протершимся до дыр, но Блерика, казалось, не беспокоило, что плащ промокает. Страж не обращал внимания ни на кого, кроме Мэта, – или почти ни на кого. По правде говоря, он на мгновение засмотрелся на грудь Селусии!

– Джолин хочет тебя видеть, Коутон, – произнес он, все еще глядя на девушку. О Свет! Только этого и не хватало Мэту сегодня для полного счастья.

– Кто такая Джолин? – требовательно спросила Туон. Мэт не ответил ей.

– Скажи Джолин, что я встречусь с ней, как только мы тронемся с места, Блерик. – Меньше всего он хотел сейчас выслушивать новые сетования Айз Седай.

– Она хочет видеть тебя немедленно, Коутон.

Мэт со вздохом встал и поднял шапку с пола. Судя по виду Бле-рика, в противном случае его потащат силой. В том состоянии, в каком пребывал сейчас Мэт, он, пожалуй, мог пырнуть Блерика ножом, если бы тот попробовал сделать это. И в результате ему сломали бы шею: Стражу вряд ли понравилась бы попытка воткнуть нож ему под ребро. Мэт был совершенно уверен, что уже умер единственный отпущенный ему раз, причем не в старых воспоминаниях. Так что не стоит рисковать без крайней необходимости.

– Кто такая Джолин, Игрушка? – Если бы он не знал совершенно точно, что это не так, то решил бы, что в голосе Туон звучит ревность.

– Треклятая Айз Седай, – прорычал Мэт, натягивая шапку. Он был вознагражден первой маленькой радостью за этот день: челюсть Туон отвисла от изумления. Она так и не нашлась, что сказать, и он вышел, захлопнув за собой дверь. Пустячок, а приятно. Маленькая бабочка на навозной куче. Тайлин мертва, и в этом могут оказаться виновны Ищущие Ветер, что бы там ни говорил Том. Да вдобавок еще и проклятые кости. Совершенно крохотная бабочка на огромнейшей куче навоза.

Небо было затянуто тяжелыми тучами, и дождь лил не переставая. Промокалец – так называли такой дождь дома, в Двуречье. Вода заструилась по волосам, невзирая на шапку, и стала даже просачиваться сквозь куртку, не успел Мэт выйти наружу. Блерик же едва замечал ливень, даже не потрудился запахнуть плащ. Мэту ничего не оставалось, как сгорбившись хлюпать по лужам, затопляющим грязную улицу. Так и так, пока он доберется до фургона за плащом, он уже промокнет насквозь. К тому же такая погода вполне отвечала его настроению.

К его удивлению, за то короткое время, что он провел в фургоне, была проделана невероятная работа, несмотря на дождь. Парусиновая стена была убрана, насколько он мог видеть в обе стороны, и половина грузовых фургонов, что окружали жилище Туон, тоже уже исчезла. Не было также большей части животных, до этого привязанных к столбикам коновязи. Просторная железная клетка с черногривым львом катилась позади остальных по направлению к дороге; упряжку тяжеловозов так же мало заботил лев, спящий в клетке позади них, как и дождь, поливающий их сверху. Артисты тоже понемногу двигались к дороге, хотя каким образом им удалось сохранять порядок передвижения, оставалось загадкой. Большинство палаток исчезли; в одном месте не хватало трех ярко раскрашенных фургонов, в другом фургоны стояли через один, хотя те, что еще оставались на месте и ждали своей очереди, по-прежнему казались чем-то незыблемым. Единственной деталью, говорившей, что труппа не просто разбрелась кто куда, был сам Люка: он шествовал вдоль улицы в ярко-красном плотно запахнутом плаще, останавливаясь то здесь, то там, чтобы хлопнуть по плечу какого-нибудь из мужчин или шепнуть на ушко женщине пару слов, отчего та принималась хохотать. Если бы артисты сами решили уйти, Люка не разгуливал бы по улицам, а гонялся бы за ними, пытаясь убедить их вернуться. Он сохранял труппу в основном благодаря дару убеждения и никогда не отпускал артиста просто так, не охрипнув прежде в попытках убедить его отказаться от этого намерения. Мэт вообще-то должен был обрадоваться, что Люка еще здесь, хотя ему никогда не приходило в голову, что тот откажется от денег. Но в этот момент он, казалось, просто был не способен на какие-то чувства, кроме оцепенения или ярости.

Фургон, к которому привел его Блерик, был почти столь же большим, как у Люка, но он скорее был побелен, нежели покрашен. Белая краска давно не подновлялась, поблекла и пошла полосами, а дождь придал ей дополнительный серый оттенок; в некоторых местах сквозь краску проглядывало дерево. Фургон принадлежал группе шутов – четырем мрачным мужчинам, которые на арене раскрашивали себе лица, окунали друг друга в воду и лупили надутым свиным пузырем, а в свободное время транжирили деньги, поглощая такое количество вина, какое могли себе позволить. Учитывая, сколько заплатил им Мэт за аренду фургона, они могли несколько месяцев пить не просыхая.

В фургон уже были запряжены четыре косматых неопределенного вида лошадки, и Фен Мизар, второй Страж Джолин, сидел на козлах, закутавшись в старый серый плащ и с поводьями в руках. Его раскосые глаза взирали на Мэта с выражением, с каким смотрит волк на нахальную дворняжку. План Мэта не нравился Стражам с самого начала, они были уверены, что смогут без приключений увезти Сестер в безопасное место, как только окажутся за пределами городских стен. Возможно, так оно и было, но Шончан неустанно охотились за женщинами, умеющими направлять (балаган Люка обшаривали четырежды после падения Эбу Дар), и хватило бы малейшего подозрения, чтобы все они угодили в котел. Если верить рассказам Домона и Эгинин, Взыскующие способны заставить придорожный валун рассказать обо всем, что он видел, пока лежал на своем месте. К счастью, не все Сестры чувствовали себя так уверенно, как Стражи Джолин. Айз Седай всегда очень смущались, когда не могли прийти к согласию между собой.

Когда Мэт подошел к лесенке с задней стороны фургона, Бле-рик остановил его, упершись рукой ему в грудь. Лицо Стража было словно вырезано из дерева, по крайней мере оно не больше, чем какая-нибудь деревяшка, выказывало, что его беспокоят потоки дождя, струившиеся по щекам.

– Фен и я очень благодарны тебе за то, что ты помог нам выбраться из города, Коутон, но так дальше продолжаться не может. Сестры живут в ужасной тесноте, вынуждены делить помещение со всеми этими женщинами, с которыми они к тому же не ладят. Скоро начнутся большие проблемы, если мы не найдем другой фургон.

– Меня за этим сюда позвали? – раздраженно спросил Мэт, туже стягивая воротник. Это не очень-то помогало. Спина уже промокла насквозь, и спереди было не намного лучше. Если Джолин вытащила его сюда только для того, чтобы опять начать ныть из-за неудобного жилья…

– Она скажет тебе, зачем тебя сюда позвали, Коутон. Просто помни, что я тебя предупредил.

Ворча под нос, Мэт вскарабкался по заляпанным грязью ступенькам и вошел в фургон, чуть ли не хлопнув за собой дверью.

Фургон был обставлен почти так же, как жилище Туон, разница состояла лишь в том, что здесь имелось четыре кровати, расположенных в два этажа друг над другом. Он не представлял себе, как шестеро женщин умудряются спать здесь вместе, но подозревал, что вряд ли они живут мирно. Воздух в фургоне только что не потрескивал, как жир на сковородке. На каждой из двух нижних кроватей сидели по три женщины, каждая из них либо враждебно разглядывала, либо намеренно не замечала сидящих напротив. Джолин, которая никогда не была дамани,вела себя так, словно три сул'дамвообще не существовали. Она читала маленькую книжечку в деревянном переплете и выглядела Айз Седай до кончиков ногтей – воплощенное высокомерие, несмотря на то что была одета в поношенное синее платье, ранее принадлежавшее некой женщине, дрессировавшей львов. Другие две Сестры, однако, знали, что значит быть даманипо собственному опыту. Эдесина настороженно поглядывала на трех сул'дам,держа одну руку на поясе рядом с ножом, в то время как глаза Теслин постоянно двигались, глядя на что угодно, кроме сул'дам,а руки теребили темную шерстяную юбку. Мэт не знал, каким образом Эгинин заставила трех сул'дамспособствовать побегу дамани,но даже несмотря на то, что их наверняка разыскивали вместе с Эги-нин, они не изменили своего отношения к женщинам, способным направлять. Бетамин, высокая и такая же смуглая, как Туон, одетая в эбударское платье с очень глубоким вырезом и подшитым с одной стороны выше колена подолом, открывающим бледно-розовые нижние юбки, сидела с видом матери, только и ждущей от детей непослушания, а желтоволосая Сита, в сером шерстяном платье с высоким глухим воротом выглядела так, словно видела перед собой опасных собак, которых рано или поздно придется посадить на цепь. Ринна – та, которая говорила об отрубании рук и ног, – также делала вид, что читает, но ее обманчиво ласковые карие глаза то и дело отрывались от тонкой книжки, чтобы взглянуть на Айз Седай, и в эти моменты ее губы кривились в неприятной усмешке. Мэту захотелось выругаться еще до того, как кто-либо из них открыл рот. Мудрый человек держится подальше от женщин, когда между ними возникают разногласия, и особенно когда среди них находится Айз Седай; но так ведь он не в первый раз приходил в этот фургон.

– Лучше, чтобы твое дело оказалось действительно важным, Джолин, – расстегнув куртку, Мэт попытался вытряхнуть из нее хоть немного воды. Он подумал, что было бы неплохо выжать ее. – Я только что узнал, что голамубил Тайлин той ночью, когда мы сбежали, и я не в том настроении, чтобы выслушивать жалобы.

Джолин, прежде чем заговорить, заложила страницу вышитой закладкой, закрыла книгу и сложила поверх нее руки. Айз Седай никогда не спешат, они только ожидают этого от остальных. Если бы не Мэт, Джолин скорее всего до сих пор носила бы ай'дам,но он никогда не замечал за Айз Седай особой склонности быть благодарными. Она не обратила внимания на его слова насчет Тай-лин.

– Блерик сказал мне, что балаган уже начал сниматься с места, – холодно сказала она, – но ты должен остановить это. Люка послушает только тебя. – Она слегка поджала губы при этих словах. Айз Седай также не привыкли, чтобы их не слушали, а Зеленые никогда не умели скрывать свое недовольство. – Мы должны расстаться с мыслью о Лугарде как о временном убежище. Мы должны перебраться на пароме на ту сторону гавани и отправиться в Иллиан.

Это предложение было ничуть не лучше всех, что он от нее слышал, хотя Джолин, разумеется, считала это приказом; в этом отношении она была еще хуже, чем Эгинин. Учитывая, что половина людей уже вышли на дорогу или на подходе к ней, уйдет целый день только на то, чтобы развернуть их всех в сторону пристаней, к тому же для этого им придется входить в город. Направившись в Лугард, они оставят Шончан за собой очень быстро, в то время как вдоль границы Иллиана, а может быть, и за ней, полно шончанских солдат. Эгинин отказывалась сообщить, что ей об этом известно, но у Тома были свои способы узнавать о подобных вещах. Тем не менее Мэт не стал скрипеть зубами. Это ему не требовалось.

– Нет, – натянуто произнесла Теслин со своим сильным илли-анским акцентом. Она наклонилась вперед из-за плеча Эдесины; вид у нее был такой, словно она жевала камни на завтрак, обед и ужин (суровое лицо и плотно сжатые челюсти), но в глазах читалась нервозность, появившаяся там после нескольких недель, проведенных в ошейнике дамани. – Нет, Джолин. Я уже говорила тебе, мы можем так рисковать. Мы не смеем!

– О Свет! – взорвалась Джолин, швырнув книгу на пол. – Держи себя в руках, Теслин! Если ты некоторое время провела в плену, это еще не значит, что можно распускать нюни!

– Распускать нюни? Хорошо тебе говорить! Давай-ка наденем на тебя ошейник и посмотрим, что ты тогда скажешь! – Рука Тес-лин метнулась к горлу, словно она все еще чувствовала на себе ай'-дам. –Помоги мне убедить ее, Эдесина. Из-за нее на нас снова наденут ошейники.

Эдесина поерзала на кровати, отодвигаясь подальше к стене, – худощавая привлекательная женщина с черными волосами, спадающими до пояса, она всегда старалась держаться в стороне, когда

Красная и Зеленая Сестры начинали пререкаться, а это они делали постоянно, – но Джолин лишь едва взглянула на нее.

– Ты просишь о помощи бунтовщицу,Теслин? Мы должны были оставить ее Шончан! Послушай меня. Ты должна чувствовать то же, что и я. Неужели ты согласишься пойти навстречу большей опасности, чтобы избежать меньшей?

– Меньшей! – взвилась Теслин. – Ты ровным счетом ничего не знаешь о…

Ринна вытянула свою книжку перед собой и выпустила ее из руки, так что та со стуком ударилась об пол.

– Да простит нас милорд, но у нас еще есть наши ай'дам,и мы можем очень быстро напомнить этим девочкам, как следует вести себя. – Ее акцент делал голос музыкальным, но улыбка на губах не касалась карих глаз. – Не стоит позволять им распускаться до такой степени.

Сита хмуро кивнула, соглашаясь, и встала, словно собираясь достать поводки.

– Думаю, с ай'даммы покончили, – произнесла Бетамин, игнорируя возмущенные взгляды двух остальных сул'дам, –но существуют и другие способы утихомирить этих девчонок. Могу ли я предложить милорду вернуться сюда через час? Они расскажут вам все, что вы хотите знать, без этих глупых перебранок – вот только вряд ли они сделают это сидя. – Судя по ее тону, Бетамин собиралась в точности выполнить то, что сказала. Джолин воззрилась на трех сул'дамв гневном недоумении, но Эдесина выпрямилась на кровати, схватившись за нож с решительным лицом, а Теслин в свою очередь отползла по кровати назад, прижавшись к стене и плотно обхватив себя обеими руками.

– В этом нет необходимости, – сказал Мэт, помедлив. Лишь одно мгновение. Конечно, он не прочь бы увидеть Джолин «утихомиренной», но Эдесина могла вытащить нож, а это в свою очередь переполошило бы весь курятник, независимо от того, как обернется дело. – Что это за «большая опасность», о которой ты говорила, Джолин? Джо-лин! Какая опасность сейчас угрожает нам больше, чем Шончан?

Зеленая, решив, что ее взгляд не производит достаточного впечатления на Бетамин, обратила его на Мэта. Не будь она Айз Седай, можно было бы сказать, что она выглядит обиженной. Джолин терпеть не могла объясняться.

– Если тебе так необходимо знать, кто-то направляет Силу. – Теслин и Эдесина кивнули: Красная Сестра – с неохотой, Желтая – весьма решительно.

– В лагере? – встревоженно спросил Мэт. Его правая рука поднялась сама собой, схватившись за серебряную лисью головку под рубашкой, но медальон не был холодным.

– Нет, – ответила Джолин так же неохотно. – К северу, далеко отсюда.

– Гораздо дальше, чем любая из нас должна была бы почувствовать, – вставила Эдесина с оттенком страха в голосе. – Количество саидар,которое там используется, должно быть огромным, невообразимым. – Она замолчала, встретив неприязненный взгляд Джо-лин, которая, повернувшись к Мэту, продолжала изучать его, словно решая, как много можно ему сказать.

– На таком расстоянии, – продолжала она, – мы вряд ли ощутили бы, как направляют Силу Сестры в Башне. Это были скорее всего Отрекшиеся, и что бы они там ни делали, нам стоит держаться от них как можно дальше.

Мэт немного поразмышлял; наконец он произнес:

– Если это далеко, то будем придерживаться первоначального плана.

Джолин пыталась было продолжать спор, но он не стал слушать. Стоило ему подумать о Ранде или Перрине, как в голове сразу поднимался цветной вихрь. Он предполагал, что это одно из свойств его как та'верена.На этот раз у него не возникло мысли ни об одном из его друзей, но цвета неожиданно вспыхнули в его мозгу – целый веер, состоящий из тысяч многоцветных радуг. На этот раз из них почти составился образ – он смутно увидел нечто похожее на мужчину и женщину, сидящих на земле лицом друг к другу. Видение мгновенно исчезло, но Мэт уже знал, так же твердо как и свое имя: это не Отрекшиеся; это Ранд. И он не мог не подумать: интересно, а что делал Ранд, когда остановились кости?