Текст книги "Ришелье"

Автор книги: Роберт Кнехт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Историк утверждает, что в 1624 году интенданты «были почти везде… и заведовали почти всем». Это большое преувеличение. Между 1560 и 1630 годами было назначено всего 120 интендантов. С 1630 по 1648 год их число увеличилось со 120 до 150. Как пишет Бонней: «Война, сверх всех своих финансовых требований, должна была доказать, что учреждение должности интенданта имело решающее значение». К ноябрю 1641 года их можно было обнаружить на всех административных участках. Действовало относительно твердое правило трехгодичного правления, после чего интенданта снимали с должности, направляя в другую провинцию, или отзывали. В среднем в 1634–1648 годах интенданты оставались в должности менее трех лет.

Участившееся использование интендантов королевской властью неизбежно повлияло на губернаторов провинций, ведь в прошлом они имели полную власть в решении местных дел и подчинялись только местным парламентам. Во время Ришелье большое число губернаторов было смещено, разжаловано, выслано или заключено в тюрьму. Но это происходило из-за их участия в различных заговорах аристократии, а не по причине какого-либо обдуманного плана кардинала уничтожить должность губернатора как таковую. В действительности он стремился заполучить эти должности для себя, своих родственников и клиентов. В самом начале интенданты должны были всего лишь помогать губернаторам. Такое сотрудничество потенциально было более полезным для обеспечения утверждения королевских декретов верховными судами, в военных делах, для контроля над городами и взимания налогов. Ведь губернатор в местном масштабе управлял обширной сетью клиентуры, которая была вне контроля интендантов. Однако сотрудничество не всегда претворялось в жизнь. Губернаторы в провинции не могли взяться за оружие против дворянства, которое поддерживало крестьян в их сопротивлении сбору налогов правительством. Интендантам, таким образом, оставалось только действовать в одиночку. С 1629 года и далее, они контролировали деятельность низшего дворянства, как будто это было нечто само собой разумеющееся. В августе 1642 года они были уполномочены преследовать судебном порядком любого, даже сеньора, кто опаздывал с уплатой налогов.

Другой обязанностью интендантов было отстаивать городское самоуправление. Большинство городов контролировались олигархией, которая ревностно охраняла свои привилегии, включая освобождение от налогов. Интенданты также предпочитали скорее сопротивляться или выступать против королевских приказов, чем вызывать волнения городской черни. Но даже при таком положении вещей при Ришелье в городах происходило много мятежей, чаще всего вызванных сборами налогов. Принудительный заем для городов (декабрь 1636 года), налог на состояние (1639–1640 гг.) и 5 %-ный налог на торговлю (1640) подлили масла в огонь. После каждого случая беспорядков интендант расследовал его причины и в судебном порядке преследовал зачинщиков. Хотя волнения в городах при Ришелье чаще всего были незначительными, но все же они были достаточно серьезными, чтобы усилить контроль королевской власти над городскими делами. После 1642 года интенданты использовались для своего рода административной опеки над городами.

Именно при Ришелье интенданты появились в качестве первых представителей королевского абсолютизма. В течение долгого времени они помогали сделать монархию намного сильнее, чем она была в 1624 году. С абсолютистской точки зрения, интендант имел большие преимущества перед чиновниками: его полномочия можно было изменить в зависимости от обстоятельств; его должность можно было отменить, если он не выполнял своих обязанностей. В отличие от верховных судов, губернаторов провинций и сословий, интенданты не могли стать альтернативным источником власти для короля. В то же Время их социальное и профессиональное происхождение обеспечивало простой подход к работе и служило гарантией их лояльности государству. Их главной целью было устранение препятствий на пути Франции к военным достижениям. Они достигли этого с большим успехом. Без их усилий трудно представить себе, как смогла бы Франция выйти победительницей в Тридцати летней войне. Ришелье не дожил до этого. Самое большею испытание для интендантов – Фронда – еще не наступило, когда он умер.

Однако, сделав их вместо чиновников главными представителями королевской власти в провинциях, Ришелье внес значительный вклад в развитие абсолютизма во Франции.

Глава 10
Ришелье и экономика

Ришелье всегда был заинтересован в развитии морской торговли. Некоторые историки пытались объяснить этот интерес наследственностью. Действительно, его прадед был вице-адмиралом, дед – морским капитаном, а отец – капитаном капера. Однако своим интересом кардинал наверняка был обязан не столько предкам, сколько своему острому осознанию экономических реалий. Как умный наблюдатель, Ришелье прислушивался к оживленным спорам, которые происходили вокруг него, о положении экономики Франции. В частности, он сознавал решающую роль торговли с заокеанскими странами в жизни государства.

К XII веку главный центр международной торговли переместился со Средиземного моря в Атлантику. Франция, имевшая морские побережья и там и там, неизбежно было вовлечена в это. Но во время религиозных войн она уступила большую часть своей морской торговли, которая попала в руки Англии и Голландии. У них были более крупные корабли и успешно работавшие торговые компании, такие как голландская Ост-Индская компания. Купцы этих стран активно поощрялись своими правительствами посредством протекционистского законодательства. Английских и голландских купцов можно было увидеть повсюду в портах Франции на Атлантике. Торговля французской солью на Балтике стала монополией Голландии. То же самое происходило с большей частью виноторговли. Голландцы не довольствовались только перевозками вина из Бордо в Северную Европу; они сами разводили виноградники и производили вино. Даже на Средиземном море английские и голландские купцы были более заметны, серьезно угрожая захватить привилегированные места французских купцов в Оттоманской империи XVI столетия.

Франция должна была быть на первом плане среди торгующих стран. Как указывали писатели того времени, у нее была длинная береговая линия с большим количеством прекрасных портов, многочисленные леса, способные поставлять строевой лес для постройки кораблей, и много мореплавателей. Но ее торговый флот все еще был сравнительно небольшим и состоял из кораблей малой грузоподъемности. Многие корабли были построены в Объединенных Провинциях, а большинство французских моряков служили на иностранных кораблях, потому что дома для них не было работы. Что касается военного флота Франции, то он почти не существовал в начале правления Людовика XIII. В результате французские купцы были легкой добычей для корсаров и пиратов. Нидерланды, хотя официально и союзническая страна, без колебаний нападали на них. Но самым страшным бичом были пираты с побережья Северной Африки. Они захватывали не только корабли и грузы, но и моряков, которых продавали затем в рабство.

Существовали, по крайней мере, три причины слабости Франции на море. Первым было то, что внимание сменявших друг друга правительств было поглощено континентальными проблемами. Французская монархия не думала, что она сможет защищаться одновременно и на суше и на море; имея выбор, она выбрала сушу. Более важной причиной, возможно, было предубеждение французов против торговли. В то время как в Англии и Объединенных Провинциях торговля не рассматривалась как низкое занятие, во Франции ее презирали. Дворянин, занимавшийся торговлей, рисковал потерять свои привилегии по существующим правилам, в то время как купец обычно стремился стать дворянином, вкладывая деньги в землю или купив должность. Он также давал своему сыну скорее гуманитарное образование, чем коммерческое. В результате Франции недоставало такого рода торговых династий, которые процветали в других странах.

Ришелье знал об этих проблемах и о средствах, предлагавшихся тогдашними теоретиками экономики. Одним из самых известных среди них был Антуан де Монкретьен, который опубликовал книгу «Traite d’economic politique» в 1615 году. В ней иностранцы осуждались как пиявки, высасывавшие кровь государства. «Самая королевская задача, которую Ваше Величество может выполнить, – писал он, – это восстановить порядок там, где он был нарушен, отрегулировать механические искусства, которые находятся в ужасной неразберихе, восстановить торговлю и коммерцию, которым так долго препятствовали и мешали». Чтобы достичь этого, доказывал автор, необходимо защищать французскую торговлю и промышленность от конкуренции с Англией и Нидерландами. Они ввели строгие ограничения на французские товары, и Франция должна ответить такими же мерами. Монкретьен с одобрением отметил строгие правила заключения коммерческих сделок в Лондоне в сравнении с французскими, которые отличались вседозволенностью и полной свободой. Он советовал установить более жесткий контроль за иностранными судами во французских гаванях, строить больше портов и отдавать предпочтение в использовании французским судам перед иностранными. Он также убеждал правительство последовать примеру голландской Ост-Индской компании. Военный флот был также весьма важен для защиты интересов Франции на море.

Ришелье официально заявил о своих морских интересах в регламенте 1625 года. Королю, – заявил он, – всегда было важно иметь сорок галер для защиты французских купцов, торгующих с Левантом, от нападений корсаров с северного побережья Африки. Поэтому он приказал казначею выдать 150 000 экю на строительство тридцати галер. Оставленные на побережье гавани также нуждались в укреплении и гарнизонах, с тем чтобы избежать использования их пиратами в качестве удобных опорных пунктов. Штаты Прованса заплатили за строительство фортов, а он – за ввод войск. Расходы на содержание галер были покрыты пошлинами на табак и сахар. Ришелье учел также политические преимущества достижения контроля над морским путем в Италию. Это не только вынудило бы испанские военные транспортные корабли, направляющиеся в Италию, столкнуться с дополнительной опасностью плавания в открытом море; это также могло бы подтолкнуть угнетенный народ в Неаполе и на Сицилии свергнуть своих вице-королей, а итальянских князей – послать военную помощь Людовику XIII.

В октябре 1626 года Сен-Жерменским указом Ришелье был утвержден Главным управляющим и начальником коммерции и мореплавания. Этот новый пост давал ему возможность контролировать морское судоходство и королевский военно-морской флот. Однако прежде чем взять на себя обязанности в области морской политики, ему нужно было избавиться от существовавшей устарелой военно-морской администрации. Она состояла, по существу, из Адмирала Франции и трех адмиралов – Гиени, Бретани и Прованса соответственно. Адмирал в то время был не моряком, а управляющим с полномочиями контроля над портами и судоходством и правом устанавливать ряд тарифов на суда и товары. В 1612 году Генрих II герцог де Монморанси сделал первый шаг в направлении объединения администрации, соединив адмиралтейство Франции с адмиралтейством Бретани. Через год он добавил и адмиралтейство Гиени. В августе 1626 года Ришелье убедил Монморанси уступить все три адмиралтейства за 120 000 ливров. Три должности были затем упразднены, а их полномочия переданы Главному управляющему. Однако Сен-Жерменский указ еще нуждался в утверждении парламентами. Некоторые согласились на это, но парламент Ренна выступил против, заявив, что адмиралтейство Бретани традиционно управлялось губернатором провинции. «Я не планирую вводить что-то новое в Бретани или где-то еще, – объяснил Ришелье, – а только стараюсь спокойно найти способы, с помощью которых те, кто хочет торговать, могли бы делать это безопасно». Затруднение было преодолено, когда герцог Вандомский отказался от должности губернатора и Ришелье принял приглашение от штатов Бретани сменить его. Только адмирал Прованса не вошел в новую администрацию. В июне 1629 года Людовик XIII расширил полномочия Главного управляющего, дав ему возможность контролировать Средиземноморье. Герцог Гиз, бывший губернатором Прованса, выразил резкое недовольство по поводу потери своего адмиралтейства, но вскоре после этого впал в немилость и отправился в изгнание, оставив Ришелье всю свою власть.

В ноябре 1626 года мальтийский рыцарь, по имени Исаак де Разильи, отправил памятную записку Ришелье, составив обширную программу развития морского судоходства и заокеанской экспансии. Он отказался, как от старого кафтана, от представления, что Франция была независимой в экономическом отношении и не нуждалась во ввозе чего-либо из-за границы. Напротив, утверждал Разильи, ей необходимо эксплуатировать свои природные преимущества и развивать торговлю с заокеанскими странами. «Кто бы ни был хозяином моря, – писал он, – он имеет большую власть и на суше. Нужно было посмотреть на короля Испании, чтобы понять верность его утверждения: с тех пор как у него появился военный флот, он покорил так много стран, что солнце никогда не заходило в его владениях. Даже такие небольшие страны, как Объединенные Провинции, достигли слияния вследствие своего морского могущества». Король Франции в противоположность этому не мог даже подавить сопротивление герцога де Роана без иностранной помощи. Французам, продолжал Разильи, нужно изменить свое отношение к торговле. Обнищавшее дворянство должно стремиться восстановить свое состояние, выйдя в море. Нужно учреждать такие же компании, как в Англии или Голландии. Если бы были предприняты правильные шаги, король Франции мог бы за десять лет стать «хозяином моря».

В дополнение к записке Разильи Ришелье изучал сообщения капуцинских проповедников в Леванте и других местах, которые передавал ему его друг, отец Жозеф. Хотя в них речь шла чаще всего о религиозных вопросах, они также содержали полезную информацию о торговле, так как миссионеры часто общались с французскими купцами и их конкурентами. Кардинал также читал доклады французских дипломатов. Они сообщали ему о некоторых ограничениях, введенных в Испании и Англии для французских коммерсантов. В то время как в Англии наложили запрет на ввоз французского сукна, Франция была наводнена дешевым английским сукном. В 1626 году французский посол в Англии заявил, что англичане объявили войну Испании, но ведут ее только против Франции. Они объявили все французские суда, торгующие с Испанией, законным трофеем. Что касается голландцев, то те официально были союзниками Франции, однако не высказывали сожаления по поводу грабежа ее кораблей.

18 ноября 1626 года Ришелье направил памятную записку хранителю печати Марийяку, для использования ее при подготовке его речи на Собрании нотаблей, которое должно было открыться 2 декабря в Париже. Оно начиналось со следующего заявления:

«До сегодняшнего дня было позором, что король, являющийся старшим сыном церкви, стоит ниже самого маленького князя в христианском мире по своей власти на море. Его Величество, видя, как пострадали от этого его королевство и подданные, принял решение исправить дело, оказавшись таким же сильным на море, каковым он является на суше. Однако для этого решения нельзя не принимать во внимание нашу торговлю. Ведь подданных короля ежегодно обманывали не только в отношении товаров, но и в отношении их свободы. Наши соседи считают, что имеют право продавать нам свои товары и покупать наши на своих условиях. Но эти невзгоды теперь прекратится. Его Величество решил содержать тридцать хороших военных кораблей, которые будут охранять побережье, держать подданных в покорности и научат его соседей уважению, которое они должны питать к такому великому государству».

Когда нотабли собрались в декабре, король объяснил, что их созвали для устранения беспорядка в государстве. Позднее сам Ришелье заявил: «Это собрание должно быть коротким, но плоды обсуждения сохранятся надолго». Военно-морской флот и торговля были только частью широкой программы внутренней реформы, представленной нотаблям. Марийяк, как оказалось, не использовал в своей речи все пункты записки Ришелье, которые могут объяснить, что побудило кардинала самому обратиться к нотаблям. Он не дал подробного отчета о реформах, которые задумал, ограничившись вопросами внешней политики. Однако 11 января 1627 года он представил меморандум в тринадцать статей с планами правительства реформы торговли, законодательства, армии и финансовой системы. Туда также были включены предложения для реформы образования.

В нем говорилось, что слишком много людей получили гуманитарное образование, но технических профессий не хватало. Поэтому было необходимо уменьшить количество учебных заведений, существовавших в маленьких городках королевства, что заставляло коммерсантов, и даже земледельцев, забирать детей из своей профессии для того, чтобы обучить их другим занятиям, в которых они очень часто ничего не зарабатывали и разоряли других.

Кардинал верил также, что знать будет содействовать процветанию государства, и настаивал на ослаблении правил derogeance.

Доводы Ришелье и данные, которые он представил нотаблям, произвели на них должное впечатление. Они одобрили необходимость возвратить королевству «богатства моря» и поддержали идею создания торговых компаний, строительства большего числа кораблей и введения обязательных правил против ввоза иностранных промышленных товаров. Кардинал мог быть удовлетворен. Его прошлые усилия встретили одобрение, и фактически он получил свободу действий на будущее. Знаменитый свод законов Code Michau, который Марийяк составил после собрания, содержал несколько коммерческих статей. Так, он позволял дворянам заниматься торговлей, не лишая их дворянского статуса, но запрещал французским морякам служить на иностранных судах и налагал запрет на ввоз иностранных промышленных товаров. Законопроект Code Michau был утвержден парламентом 1629 году, однако он натолкнулся на такое сильное противодействие со стороны чиновников, что превратился в не применяющийся, но и не отмененный закон, за чем последовала отставка Марийяка. Ришелье никогда не пытался провести этот закон в жизнь.

Военно-морской флот

Слабость Франции на море в начале XVII века хорошо иллюстрируется случаем, произошедшим с Сюлли, когда тот приехал в Англию в качестве посла в 1603 году. Он путешествовал из Кале на английском судне, а его товарищ, Доминик де Вик, – на судне под французским флагом. Английский капитан, возмутившись таким оскорблением верховной власти на море, приписываемой Якову I, потребовал спустить французский флаг. Получив отказ, он открыл огонь из трех пушек по французскому кораблю и наверняка потопил бы его, если бы Сюлли не уговорил де Вика выполнить требование англичанина. Унижение, которое не было отомщено, упомянул Ришелье в его «Политическом завещании». Выстрелы, – писал он, – «пронзили сердце настоящего француза». Он решил сделать все, что было в его власти, чтобы предотвратить любое повторение такого национального унижения.

Одним из первых шагов кардинала по улучшению положения Франции в качестве морской державы было распоряжение об изучении состояния ее военно-морского флота, одно – по флоту на Атлантике, другие – по флоту на Средиземном море или в Леванте. Составление доклада поручено в 1629 году Луи ле Ру, сеньору д’Инфревилю, и позднее, в 1633 году, Анри де Сегерану, сеньору де Буку. Командировка д’Инфревиля продолжалась почти два года и имела результатом подробный отчет, который рисовал мрачную картину состояния французского флота на Атлантике. Вдоль всего побережья от Кале до Байонны он насчитал только 60 капитанов, 46 лоцманов, 820 кораблестроителей, 200 канониров, 500 капитанов торговых судов и 5300 моряков. Количество мореходов в провинциях на Атлантическом побережье составляло 6–7 тыс. человек. Причиной низких цифровых данных пополнения числа моряков было отсутствие заинтересованности в море, так сильно выраженное королевской властью. Это заставляло людей искать заработка на суше или служить на иностранных судах. Нехватка людских ресурсов была напрямую связана с недостатком кораблей. Только Нормандия и Бретань частным образом владели кораблями, которые можно было использовать во время войны. Что касается портов на Атлантическом побережье, то они были старыми и запущенными. Например, в Булони порт с каждым днем все больше разрушался; в Кане французские пираты, нанятые Испанией, охотились на французские корабли; в Нанте речное русло быстро уменьшалось в размерах из-за запустения. Единственная достаточно оптимистичная часть доклада д’Инфревиля касалась королевского военно-морского флота, который увеличился в результате поддержки кардиналом Ришелье кораблестроения. Но склады и арсеналы флота оставляли желать лучшего. В Бресте от склада, построенного Франциском I, остались только стены. В Шатолене пять из двадцати четырех пушек, проверенных комиссаром, оказались никуда не годными. В Нанте хозяин кузницы объяснил, что по контракту он должен был изготовить 500 оружейных стволов и большое количество пушечных ядер, но не знал ни длину стволов, ни размер ядер. Он ничего до сих пор не изготовил, так как не получил платы.

Командировка Сегерана длилась всего два месяца, за которые он посетил менее крупную область – побережье Прованса. Но он был, пожалуй, более основательным, чем д’Инфревиль. Куда бы он ни поехал, он везде устраивал встречи с городскими чиновниками и уважаемыми горожанами, чтобы ему кратко рассказали о прошлом и настоящем положении дел в морской торговле. Он также лично инспектировал порты, суда и арсеналы. Ему помогал Жак де Маре, математик, который составлял планы, впоследствии включенные в большую карту (теперь утерянную) побережья Прованса. Именно на основе этой карты Ришелье решил укрепить берег в различных местах. Это необходимо было сделать срочно, так как вдоль его линии люди жили в страхе перед пиратами с северного побережья Африки и у них не было должной защиты. Например, в Касси форт защищал только его сторож с двумя фальконетами, один из которых не действовал. В Тулоне укрепления были совершенно немыслимыми. Гарнизон состоял из «добряка начальника», которому ничего не платили в течение двадцати лет, его жены и слуги. И все же гавани Прованса, хотя и без защиты, продолжали существовать, а число их мореплавателей оставалось большим. Не считая Марсель и Тулон, Сегеран насчитал 7000 моряков. Флот Прованса, не считая галер, имел сорок одно судно дальнего плавания и 427 каботажных. Но только пять из них могли быть превращены в военные корабли.

Реформа военно-морского флота Ришелье состояла из четырех этапов: военно-морская администрация, политика набора новобранцев, снабжение портов, лесные склады и арсеналы для кораблестроения и строительство военных кораблей. 6 января 1624 года Людовик XIII учредил Морской совет (Conseil de Marine) для рассмотрения предложений адмирала Монморанси и его подчиненных, а также для передачи важных дел на рассмотрение Королевского совета. При Ришелье основной функцией этого совета была подготовка административных распоряжений, требовавших подписи кардинала. Главным документом такого рода был устав морского флота (Reglament sur le fait de la marine) 1631 года. Он предписывал королевским судам быть сконцентрированными в портах Бруажа, Бреста и Гавра. К каждому порту приписывался генеральный комиссар (commrsaire-general), отвечавший за содержание кораблей и их команд, а также начальник эскадры (chef d’escadre), отвечавший за оборону. Каждый чиновник имел штат служащих, а все управление находилось в руках дяди кардинала, Амадора ла Порта, Генерального интенданта мореплавания и торговли. Восьми генерал-лейтенантам было поручено патрулирование берега.

Набор пополнения оказался сложным. В то время как в армию могли взять добровольцев, в военно-морской флот требовались люди с опытом службы на море. Чтобы удовлетворить эту потребность, адмирал Монморанси предложил в 1624 году завести реестр капитанов кораблей и лоцманов. Идея была поддержана Ришелье и развита в своде законов Code Michau, но так никогда и не использовалась должным образом.

Ришелье также позаботился о создании сильных опорных пунктов вдоль Атлантического и Средиземноморского побережья, каждый из которых имел крепость, лесной склад для строительства кораблей, арсенал и гавань, полностью обеспеченную такими предметами первой необходимости, как канаты, парусина и смола, и командой опытных работников, которые могли проводить ремонт. В конце концов он выбрал три порта на Атлантике – Гавр, Брест и Бруаж, – и один на Средиземном море – Тулон. Ришелье имел личные основания быть заинтересованным в Гавре, так как прадед помог основать его, а отец командовал там судном. В 1635 году кардинал оплатил строительство важных объектов, которые включали маленькую бухту, шлюз и различные укрепления. Он даже был основателем Бреста, который во время его правления приобрел несколько внушительных укреплений, большое количество складов, канатную фабрику и лесные склады для строительства кораблей. Кардинал так гордился этим портом, что называл его «мой Брест», но Бруаж, которому он уделял больше внимания и на который тратил больше денег, принес одно разочарование: он постоянно засорялся илом, и преемники Ришелье отказались от него. На Средиземном море развитие Тулона как военно-морской базы началось только в 1640 году, так что плоды этого стали видны только после смерти кардинала.

Достаточно нескольких статистических данных, чтобы показать, насколько Ришелье преуспел, пытаясь обеспечить Людовику XIII «господство на море». В 1625 году на Атлантике не было постоянного флота, а на Средиземном море была всего дюжина галер. Десять лет спустя на Атлантике было уже три эскадры крупных кораблей и одна на Средиземном море, в дополнение к галерам. С начала своего пребывания у власти Ришелье признал необходимость увеличения военно-морских сил на обоих морях. В конце 1626 года он распорядился о строительстве восемнадцати кораблей, а в феврале 1627 увеличил их количество до двадцати четырех. Так как адмиралтейство не имело собственных лесных складов, использовались частные, большей частью находившиеся в Нормандии и Бретани.

Чтобы ускорить дело, Ришелье нанял трех капитанов: Разильи и Дюме в Нормандии и А. де Болье в Бретани. Кардинал ждал от них быстрой работы. «Хотя я знаю, что нет никакой нужды давить на вас, – писал он, – я все-таки прошу вас поспешить с проверкой кораблей». Ришелье думал, что Франция сможет сама себя обеспечить необходимыми для кораблестроения материалами, но вскоре обнаружилась необходимость ввозить строевой лес из Германии, железо с побережья Бискайского залива и из Швеции, а пеньку из Риги. Это требовало денег и времени. Франция также страдала от недостатка квалифицированной рабочей силы. В результате вновь построенные корабли часто оказывались ненадежными. Как сообщал де ла Порт в 1634 году, «многие корабли, построенные Вашим Величеством в этом королевстве, не были хорошо укреплены или построены. Некоторые развалились на части под тяжестью собственного веса, не выходя в море, в то время как другие вышли в море с недостаточным количеством моряков и товаров… Все это из-за нехватки знаний, и учений со стороны строителей».

В 1627 году Ришелье разработал план набора пятидесяти искусных плотников для строительства кораблей и проверки их мореходных качеств, но из этого ничего не вышло. Поэтому ему пришлось нанять иностранных рабочих и построить корабли за границей.

Несмотря на эти недостатки, Ришелье все-таки смог дать Франции значительный военный флот.

Он включал 41 судно в 1633 году и 46, – в 1635. Флот, с которым Сурди вышел в Средиземное море в 1636 году, был самым большим, который когда-либо собирался там, но ему недоставало однородности. Английские и голландские военно-морские эскадры состояли, главным образом, из кораблей водоизмещением 500 тонн и одного более крупного флагманского корабля. Атлантический флот Ришелье состоял в основном из небольших кораблей водоизмещением около 300 тонн. Он скорее предназначался для молниеносных ударов, чем для ведения сражений. Заметным исключением был «Соurоnnе», военный корабль водоизмещением в 2000 тонн, вооруженный 72 пушками и имевший команду в 600 человек. Он был построен во Франции, и им восхищались Даже иностранцы. На Леванте продолжали господствовать галеры. В 1635 году Ришелье отдал приказ построить одиннадцать галер, чтобы довести их общее число до двадцати четырех. Он также создал эскадру крупных кораблей, которая со временем насчитывала восемнадцать единиц. Морские нововведения также интересовали кардинала: он разработал использование брандеров, распорядился о создании чего-то вроде барж, намереваясь «произвести значительный эффект в море», а также дал двенадцатилетнюю привилегию изобретателю подводной лодки.

В своей, «Hydrographie» 1643 года отец Фурньо заявлял в предисловии, обращенном к королю: «Море никогда не было так обязано кому-либо из королей, как оно обязано вам; никогда оно не было Таким богатым и славным, как во время вашего правления. Никогда Франция так мало не заслуживала упрека в том, что она пренебрегала морскими делами (la navigation) в ущерб своему положению».

Хотя Фурнье не упоминал Ришелье в своем панегирике, кардинал все же заслужил больших похвал за быстрое усиление могущества Франции на море.

Торговля

Имея в своем распоряжении более хороший флот, Ришелье мог ожидать улучшения положения Франции в качестве мировой торговой державы. Он был заинтересован в развитии торговли на Средиземном море и на Атлантике. Мы знаем, что он изменил свое мнение касательно направления торговли Франции. Колеблясь вначале из-за существовавшего мнения, что торговля с Левантом лишала королевство денег просто потому, что закупались ненужные предметы роскоши, он пришел к пониманию того, что оно было ошибочным. Как объяснил анонимный житель Марселя в докладе, затребованном кардиналом в 1628 году, Франция не могла обойтись без товаров из Леванта. Если французы не покупали их, то это делали иностранцы и тогда уже приходилось покупать товары у них, что приносило иностранцам доход, который могли бы иметь французы. Торговля с Левантом также давала работу многим французам и обеспечивала рынок сбыта для их промышленных товаров. Она способствовала кораблестроению и приносила прибыль королевской казне от таможенных пошлин. Такие аргументы склонили Ришелье на свою сторону. Поэтому он написал в своем «Политическом завещании»: Я признаю, что долго ошибался насчет торговли Прованса с Левантом. Я считал, как и многие другие, что это было вредно государству, разделял общую точку зрения, что эта торговля лишала королевство денег, только для того чтобы ввозить в страну несущественные предметы роскоши. Но, получив точные данные об этой «плохой» торговле, я передумал по тем причинам, которые являются настолько обоснованными, что всякий, кто постарается узнать их, поймет, что я прав.