Текст книги "Наследник дракона"

Автор книги: Роберт Черрит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 36 страниц)

XII

К западу от Рейкьявика

Военный округ Расалхаг

Синдикат Дракона

22 сентября 3019 года

Соренсон понятия не имел, как долго он пробыл без сознания. Судя по внутренним ощущениям, по тому, что разваливавшийся на глазах «Звездопроходец» еще несся к земле, – буквально несколько секунд. Размышлять на эту тему больше не было времени.

Невзирая на нестерпимую головную боль, на заливающиеся звонки и нескончаемое мигание контрольных лампочек, во всю мочь голосящих о множественных повреждениях робота, Иван поднял машину на ноги, заставил шагнуть вперед, схватиться руками за рваные края выступа. Он начал протискивать машину в пробоину.

Нестерпимый визг донесся снаружи – это металл терся о металл. Он бросил взгляд на один из дисплеев – под геркулесовым напором семидесятитонной машины броня на корпусе «Звездопроходца» рвалась, как бумага.

Душераздирающий визг, следом скрежет отразились на пульте бешеным перемигиванием сигнальных лампочек и надписью на экране:

«Недопустимая нагрузка на левую руку».

Соренсон бросил взгляд на обзорный экран. На фоне языков пламени, пролетающих обломков было видно, как одна из изогнутых несущих балок словно крюком зацепила левую верхнюю конечность робота. Руку уже настолько вывернуло назад, что начали рваться пучки миомерных мышц. Затем вновь послышался скрежет, и плечевое сочленение буквально вывернуло в посадочном гнезде. Рука безвольно повисла вдоль корпуса, тем самым нарушив остойчивость робота.

«Кузнечик» сразу начало разворачивать вправо, робот уже почти вывалился в пробитое отверстие, но висел-то он горизонтально, а это недопустимо ни при каких обстоятельствах. Включать в таком положении прыжковые двигатели было смерти подобно. Вот уж действительно – из огня да в полымя! Так вроде выражались его предки. Что же делать? Иван сердцем почувствовал, что дольше оставаться на борту гибнущего судна нельзя. Стоит «Звездопроходцу» один раз кувырнуться – и все! Им уже не выбраться.

Он ударил по клавише, включающей прыжковые двигатели, при этом уперся правой рукой в корпус корабля, чтобы реактивная струя развернула робота головой вверх. Так и получилось – добавочная сила наконец выпихнула машину из пролома. Несколько мгновений робот по инерции летел вместе с челноком – в бешено ревущем пламени, затем отвалил в сторону и – боже правый! – занял наконец вертикальное положение. Соренсон вдавил клавишу. Двигатели взревели, бортовой компьютер едва сумел удержать балансировку.

Только теперь Иван ощутил нестерпимую жару, которая залила рубку. Косой взгляд в сторону Координатора… Тот хватал ртом воздух, но лицо его оставалось невозмутимым. Бортовой компьютер раз за разом предупреждал о недопустимом повышении температуры в рубке. Пилот раздраженно отключил аудиосистему.

– Сам знаю! – заорал он, обращаясь к бестолковому аппарату.

Все это не помешало ему, изо всех сил вцепившись в подлокотники, сохранять ориентацию робота в пространстве.

– Погляди, дурак безмозглый! – добавил он. – Мы уже не падаем камнем, нас относит в сторону.

– Недопустимое повышение температуры, – откликнулся унылый голос компьютера.

– Тоно, тоно, я восстановил контроль! – вновь заорал генерал.

Никакого ответа.

У Ивана не было времени повернуться и удостовериться, жив ли Координатор. Стремительно приближалась земля. С такой скоростью, что сердце зашлось. Машинально он развернул машину, чтобы смягчить удар нижними конечностями и корпусом.

Когда альтиметр показал высоту тридцать метров, Иван включил прыжковые двигатели на полную мощность. Дышать в рубке было уже нечем, он глотал ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег.

Удар пришелся вскользь, и все равно привязные ремни, казалось, решили разрезать его тело на части. Затем молчание. Недолгое, болезненное… У Ивана было ощущение, что его медленно, с чувством поджаривают… Следом пришло резкое ослабление жары, через широкий пролом в бронированном стекле в лицо повеяло прохладным ветерком.

– Жив! – заорал Иван.

Крикнул так, что голос сорвал. Лицо его исказилось от боли, когда он попытался сорвать с головы нейрошлем. Тот, казалось, вплавился в плечи. Только теперь Соренсон понял, как сильно обгорел. Времени, однако, терять было нельзя. Иван закинул шлем за спину – тот с грохотом упал на пол, – затем отстегнул привязные ремни. Тут же захрипел от боли…

Сжав зубы, с ногами взобрался на кресло. Бронированное стекло оказалось выбитым, так что путь на свободу был открыт. Соренсон попытался подтянуться, уперся локтями в края пролома и до половины вылез из разбитой машины. В следующий момент его вновь обняла беспросветная тьма…

Очнулся он от слепящего света. Оранжевое солнце устало клонилось к едва просвечивающей сквозь какие-то кусты линии горизонта. Сбоку чернело что-то огромное, непонятное, с обгорелыми боками. Это же его «Кузнечик»! Наконец до Ивана дошел запах болотной тины и сгоревшей травы. Он глянул в сторону обломков. Надо же, угодили в болото. Передняя надстройка, которую с большой натяжкой можно назвать головой, практически оторвалась от сгоревшего туловища. Крышка входного люка оторвана и, покачиваясь, висит на кабелях. Правая верхняя конечность, согнутая в локте, лежит в болоте, из рваной дыры выглядывает начинка лазера. Рядом валяются контейнеры для реактивных снарядов.

Чей-то голос за спиной неожиданно продекламировал хокку.

Длинны скачки кузнечика.

Осенью стремится в родное болото -

Там, как самурай, прощается с жизнью…

Откуда эти стихи? Кто их произнес?.. Он с трудом повернул голову и увидел на пригорке Такаши Куриту. Тот невозмутимо сидел на пятках и поглядывал на генерала. Голые ноги сплошь покрыты кровоподтеками. Одежда наполовину истлела. На голове какая-то грязная повязка наподобие хачимаки.

Заметив, что Иван открыл глаза, Такаши кивнул в сторону обгорелых обломков:

– Твой робот теперь груда металлолома. Печальное зрелище… Спасавший других погиб сам. Теперь, выполнив свое предназначение, покоится с миром. Не в пример обреченному «Звездопроходцу»… Думаю, через какое-то время ты сможешь двигаться.

Иван Соренсон попытался было рассмеяться – странные люди эти драконы – и не смог. Губы не слушались. Тогда он попробовал пошутить:

– Если ощушаю боль, значит, дух мой жив. Вскоре оживет и тело.

Координатор задумался, потом покивал:

– А что, совсем неплохое хокку. Риторики, правда, многовато, но для избегшего мук огненного ада сойдет. Ты заслужил мое уважение, тебя ждет награда. Скоро ты получишь в свое распоряжение новую боевую машину.

– Большой штурмовой робот – это замечательно, тоно. Однако в награде нет необходимости, я только исполнил свой долг.

Курита вновь одобрительно покивал:

– Ответ, достойный самурая. Тем не менее ты будешь награжден. Это для баланса. Все в мире должно быть уравновешено. Тебе награда, а преступникам – страшные муки и смерть.

Соренсон прикинул, что может ждать заговорщиков. Повезет тем, кто покончит с собой или окажется заточенным в Черную башню. Остальным не позавидуешь. Удача изменила им, когда они решили поднять руку на Координатора.

Такаши молча наблюдал за долгим закатом. Край оранжевого солнца выплыл из-за края тучи, затем диск выкатился полностью. Боковой свет залил окрестности и скоро угас. В сумерках недвижимый, грязный Такаши чем-то напомнил Соренсону грозного бога смерти Яму-Хоо. В пантеоне буддистов он являлся судией и властителем ада.

– Те, кто посмел поднять руку на высшую власть, заплатят смертью, – наконец выговорил Такаши. – Все члены их семей, невзирая на возраст, будут отданы в руки палачей. Помилований не будет, все в мире должно быть уравновешено. Не должно быть ни ребенка, который попытается отомстить за отца, ни родителя, который пожелает отомстить за сына. Семьи членов команды «Звездопроходца» получат пенсии и ценные дары от правительства Синдиката. Все, без исключения…

XIII

Королевский дворец

Рейкьявик

Военный округ Расалхаг

Синдикат Дракона

23 сентября 3019 года

Теодор окинул взглядом мрачный, серого камня, фасад дворца – место пребывания планетарного правительства, а также руководства всей провинции Расалхаг. Еще вчера утром он не сомневался, что вскоре в составе праздничной процессии пройдет сквозь решетчатые ворота. Он будет наряжен в праздничное черное кимоно, длинные волосы завязаны пучком на макушке. Вчера он надеялся, что скоро состоится его свадьба.

Все рухнуло в одночасье.

Раздражение вызывали невысокие и преувеличенно широкие ступеньки парадной лестницы. В традиционном кимоно, когда походка сама собой приобретает грациозность и торжественность семенящего шага, ее приступки, казалось, сами возносят человека к высокому портику. Возвышают его дух… Теперь же, в штанах из трихлорполистирола, принцу приходилось шагать через несколько ступенек сразу и постоянно подбирать длину шага, чтобы не угодить на край.

Все было не так! С того самого момента, как он приземлился в Рейкьявике и вывел своего «Ориона» на бетонные плиты космодрома, все пошло наперекосяк. Теперь уже не о свадьбе следует думать, а о том, как остановить повальные репрессии, которые начали напоминать геноцид. Чем дальше, тем более Теодор убеждался, что всякая, самая здравая идея, если ее довести до предела, до пунктуального исполнения самого мелкого параграфа – пусть даже умозрительно они все кажутся страшно важными и необходимыми, – удивительно быстро превращается в род повального безумия, чем-то похожий на эпидемию. Особенно в руках бездумных исполнителей, которых печалят только строки статистической отчетности…

Теодор нашел отца в кабинете губернатора, где тот расположился за массивным дубовым столом. Как только принц вошел в зал, присутствующие при особе Координатора генералы, советники и помощники встали. Такаши помахал им рукой, намекая, чтобы их оставили одних. С тихим перешептыванием, мельком переглядываясь между собой, они потянулись к выходу.

Главной темой негласного обсуждения было заметно усилившееся после покушения влияние принца. Его решительность в обращении с мятежниками, безусловная лояльность нынешнему правителю произвели достойное впечатление на Такаши. Он вынес сыну благодарность – конфиденциально, конечно, один на один, но почему-то все во дворце узнали об этом, и те, кто вчера ограничивался коротким приветствием, теперь пытались завести с Теодором разговор, другие же, кто вообще не замечал его, начали уважительно здороваться.

Никто особенного лизоблюдства или срамного подхалимажа не выказывал – при дворе Куриты это было неприемлемо. Все должно свершаться постепенно, даже обожествление нынешнего правителя, – однако вес Теодора в государственных делах заметно увеличился. Кстати, опытные царедворцы после такого взлета ждали неизбежного падения. Что это будет – краткая немилость или ссылка в дальний гарнизон, предугадать было трудно, но чему быть, того не миновать. Уж больно дерзко стал вести себя юноша, смеет давать советы людям, которые верой и правдой более полувека служили Синдикату.

Последним кабинет покинул Сабхаш Индрахар. На ходу коснулся плеча молодого принца. Того буквально током ударило, однако Теодор сумел совладать со своими чувствами. Государственные дела не любят суеты, примеси личных чувств, а сейчас он явился к отцу именно для решения важного вопроса – о том, как в дальнейшем строить политику в отношении «северных» территорий.

Он кивнул директору КВБ, тот улыбнулся в ответ, как бы подсказывая – не надо горячиться. Однако принц не позволил сбить себя с толку подобными мудрыми советами. Он с места в карьер перешел к делу

– Как долго это будет продолжаться? Почему ты не желаешь хотя бы протоколировать выполнения своего решения?

– О чем ты? – Координатор прикрыл глаза и тяжко вздохнул.

Теодор шагнул к столу, уперся ладонями в его поверхность, склонился к отцу.

– О наказании невинных людей! Как ты мог пойти на это? Разве это политика? Это просто месть.

– Как я мог? – переспросил отец, потом мягко помассировал одну из нашлепок, густо покрывавших его обожженное лицо.

– Это даже не варварство. Это – преступление! – продолжал наступать сын.

Такаши опустил руку и недобро глянул на сына.

– Помню, ты гордился своим знанием классики. Тебе, конечно, знакомо «Хэйке-моногатари» ?

– Конечно, – резко ответил Теодор.

Отец решил сменить тему? Уйти от разговора?.. Вряд ли. Просто у него такой подход. Он всегда начинает издалека, затем педантично подводит к мысли, утверждающей или обосновывающей его позицию.

– Какой уважающий себя воин или добросовестный ученик, – спросил он отца, – не читал эту книгу? В сказании описывается война между родами Тайра и Минамото, в результате чего в старой Японии был установлен первый режим сёгуната.

– Со ка, – кивнул Такаши. – Тебе, несомненно, известно, чем кончилось противостояние родов Тайра и Минамото?

Теодор едва сдержался. Слава богам, в голове мелькнуло лицо старого Тацухары-сенсея. Принц прислушался к внутреннему голосу. Никогда не выдавай своих чувств. Даже когда сердце протестует, когда не можешь сдержать гнев, отвечать старайся теми словами, которые от тебя хотят услышать. Тогда твои враги сами откроют заветное, что лежит у них на сердце.

Ладно, старик! Отец получит ответ, который так жаждет услышать. Тогда, может быть, я пойму, чем он руководствуется в этом случае, и сумею переломить его упрямство.

– Тайра, – объяснил он, – в ходе нескольких сражений за власть в Древней Японии уничтожили почти всех Минамото. Только двум парням – братьям Йоритомо и Йошицуне – удалось избежать гибели. Когда они выросли, им удалось возродить свой клан, и в решительном морском сражении братья сумели сокрушить Тайра. Они под корень извели всех своих врагов. Йоритомо стал первым сёгуном, то есть правителем страны.

Такаши был явно удовлетворен.

– Вот видишь, стоит заглянуть в историю, сразу становится ясно, что эти репрессии – мера вынужденная. Я не могу позволить, чтобы через какое-то время выросли новые мстители и семена бунта проросли вновь.

– В таком случае как насчет Маркуса?

– В отношении него нет твердых свидетельств измены, только заявления лиц, которые вполне способны ради спасения собственной шкуры оговорить кого угодно. Это послание, которое ты получил… В момент отправления Маркуса не было в своем штабе, поэтому сообщение вполне могли отправить без его участия. Кто-то мог воспользоваться его кодом.

– Хорошо, а его отказ встретить тебя? Зная Маркуса, я не могу поверить, чтобы он запросто позволил своему заместителю побыть столько времени с руководителем государства.

– Да, это серьезный довод. Я же не говорю, что верю, будто Маркус не замешан в этом деле, но добраться до него можно только тогда, когда на руках будет что-то более серьезное, чем косвенные улики, как бы весомы они ни были.

– Но подобная половинчатая позиция ведет к тому, что мы невольно поощряем Маркуса на еще более коварные действия. Ведь в случае нашей гибели в результате диверсии на «Звездопроходце» он становился Координатором.

– Ты забыл о моем племяннике и твоем двоюродном брате Изороку. Его бы отозвали из монастыря, чтобы посадить на трон главы государства.

– Вряд ли, – усмехнулся Теодор, – он успел бы доехать до Люсьена. Если Маркус был готов уничтожить нас обоих, то уж с Изороку он не стал бы церемониться. Он просто придавит его, как мышку. У этого монаха нет никаких шансов против такого хищника.

– Подобные соображения к делу не относятся. Если ты такой умный, скажи, что делать с Маркусом. Он отступил в горы к северу от столицы и там заперся со своими войсками в укрепрайоне. У него очень сильные позиции здесь, в военном округе. Я не могу сбрасывать со счетов поддержку, которую ему могут оказать в Расалхаге…

– Особенно после репрессий… – не выдержал Теодор.

Отец хмуро посмотрел на сына. Тот, нарушив заповедь – младший не имеет права перебивать старшего, – прикусил язык.

– Не язви, – строго сказал отец. – Я вполне серьезно спрашиваю, что мне делать с Маркусом в условиях, когда воевать с ним на глазах у всех «северных» территорий нельзя – в этом случае взбунтуется вся провинция. Исход военной операции представляется проблематичным. Как его штурмовать в горах?! Придется собирать все Объединенное Воинство, мы не можем пойти на это по экономическим соображениям. По политическим тоже. Начать военные действия – значит признать, что Синдикат раздирают внутренние смуты. В то же время сохранение статус-кво смерти подобно. А ты мне – Маркус, Маркус… Ступай и возьми его, если ты такой смелый.

– Почему я… – Теодор замялся, потом опомнился. – Я обязательно вступлю в бой, но для этой цели у нас есть куда более достойная кандидатура. Соренсон. Надо назначить его военным губернатором Расалхага…

Такаши вздохнул:

– Я гляжу, ты ничего не понял. Ладно, это моя вина, давно следовало позаниматься с тобой политическими вопросами, показать тайные пружины, наши возможности и ограничения, через которые мы не имеем права переступить. – После некоторой паузы Координатор добавил: – Соренсон всем хорош, но он не Курита. Маркус сразу начнет протестовать, потребует объяснений. Твой кузен сразу перехватит инициативу и постарается довести дело до открытого бунта. Мы будем вынуждены пойти на компромисс. Знаешь, что такое компромисс в нынешних условиях?

Теодор не ответил.

– Это предоставление полной автономии Расалхагу.

– А что плохого в этой автономии? – спросил принц.

– Как? – Такаши даже приподнялся в кресле. – Ничего, кроме того, что стоит нам уйти отсюда, как сразу здесь появятся люди из Федерации Солнц. Кроме того, Расалхаг в руках Маркуса.

Наступила тишина.

– Есть одна мысль… – нарушил молчание Такаши. – Маркус не сможет отказаться от повышения.

Координатор указал на бумагу, на которой уже стояла печать.

– Я решил назначить Маркуса начальником Генерального штаба Объединенного Воинства. Это серьезное повышение, он займет место в моем военном совете. Но для того, чтобы занять эту должность, ему придется вылезти из своей норы в горах к северу от Рейкьявика и переехать в Люсьен.

– Это разумно. Если он откажется, мы получим неоспоримое свидетельство его измены. Когда он прибудет в столицу, у него уже не будет под рукой полков боевых роботов. В столице с ним можно будет и по-другому поговорить.

– Там будет видно.

Принц не мог не задуматься над странным парадоксом, к которому приводит всякая решимость идти до конца, особенно когда правитель пускает в ход репрессивные меры. Если Маркус в самом деле был вовлечен в заговор против Координатора, значит, он подпадает под указ о примерном наказании всех его участников. В таком случае должны быть преданы казни Флоримель и дядя Андел, его родители, так как они представляют предыдущее поколение. Такаши также обязан наказать и последующее поколение, то есть кузину Теодора Констанцию.

Сама мысль об этом вызывала у него ужас. Да и у Такаши тоже… Дело даже не в чисто родственных отношениях, не в том, что Констанция, например, была лучшим другом Теодора, его доверенным лицом, что само по себе немало в этом взбесившемся мире. Теодор скрепя сердце готов был отмести в сторону сердечные привязанности, но, даже с точки зрения практической необходимости, было бы безумием разделаться с младшей линией Курита. В этом случае Такаши и Теодор остаются один на один с могущественными и сильными противниками.

Подобное решение полностью обескровит царственный дом, лишит Куриту необходимых кадров, без которых управлять обширным пространством, на котором раскинулся Синдикат, немыслимо. Отдавать управление провинциями и военными округами в чужие руки – значит своими руками сеять семена будущих раздоров, расколов, отделений.

Конечно, Дом состоит не только из старшей и младшей линий. Есть еще и боковые ветви. Есть Малкольм Курита – его Такаши поставил на должность казненного Сьёволда. К сожалению, Малкольм в преклонных годах и сильно хворает. Его сына Маиса не назовешь воином.

В более отдаленных ветвях рода тоже нет достойных претендентов, способных сравниться с Такаши и Теодором. Ладно бы сравниться, но и с мозгами у младших не все ладно. Вряд ли государственная служба на высших должностях им по плечу. С одной стороны, это исключает возможность возникновения гражданской войны, с другой – Синдикат могут по кускам растащить более хитрые и прожорливые хищники из других царствующих домов.

Такаши бдительно охранял семейное достояние. Он никогда бы не пошел на такие меры, которые в перспективе вели бы к потере влияния и силы, которыми на протяжении веков славились императоры Синдиката. В общем, эта мысль была главенствующей в размышлениях Такаши по поводу решения тех или иных политических, экономических и социальных вопросов. Секрет в том – соответствует ли этот постулат современному состоянию дел на просторах Внутренней Сферы. По мнению Теодора, в общем и целом – да! В сложившейся обстановке, среди непрекращающихся войн за передел наследства Звездной Лиги, Такаши вынужден постоянно сохранять бдительность, идти на любые компромиссы для того, чтобы сохранить хотя бы видимость единства царской семьи.

Линия поведения в отношении Маркуса диктовалась обстоятельствами. Конечно, человек, назначенный на должность начальника Генерального штаба, или, по-другому, руководителя группы стратегического планирования, вряд ли будет иметь возможность непосредственно замыслить и исполнить покушение на Координатора. У него нет ни войск, ни какой-либо другой мощной структуры, которую можно было бы пустить в дело. Он может организовать заговор, вступить в число его участников, но это уже забота КВБ. По крайней мере, он не сможет поднять бунт или, того хуже, военный мятеж в Синдикате. Таким образом, царствующая семья оказывалась в безопасности.

Чего не скажешь о других семьях и родах, с тоской подумал Теодор. Чудесное спасение отца в первые минуты вызвало у него такую радость, что передать невозможно. Словно гора с плеч свалилась… Менее всего он хотел стать Координатором.

В этом не было никакого лицемерия. Уже его спасение и разговор со Сьёволдом в аппарате АВВП натолкнули его на горькие размышления. Кем же считал его бывший губернатор, если позволил себе начать беседу на эту тему и признаться в подготовке убийства его отца? Неужели обиды, испытываемые сыном от Такаши, в глазах других выглядели так серьезно, что на их основе можно было строить серьезную политику?

Менее всего эти рассуждения затрагивали моральную сторону вопроса. Теодор просто холодно взвесил свои шансы остаться у власти. Они были невелики… Никакого авторитета, чем дышит молодой наследник, тоже неясно, и, по совести говоря, принц не знал, в какую сторону вести Синдикат. Сохранять семью, но в этом случае он непременно столкнется с Маркусом. Спешить некуда – это было Теодору абсолютно ясно.

Ладно, в случае с Маркусом отец убедил его, что прямая атака на кузена бесполезна и опасна. Но как быть с Анастасией Сьёволд? Ясно, что никакой свадьбе не бывать, но заслужила ли несчастная девушка смерть? Ни с человеческой, ни с точки зрения государственных интересов эта казнь не была необходима. Он не сомневался, и результаты следствия подтверждали, что она ничего не знала о планах заговорщиков. Анастасия, как и Маркус, вполне могла рассчитывать на снисхождение. С самого появления Соренсона и Такаши во дворце Теодор принял активное участие в расследовании по делу о заговоре. Он лично допросил очнувшегося Сьёволда. Он же проголосовал за смертную казнь всем участникам подполья, кто принимал хотя бы самое малое участие или хотя бы знал о предполагаемом покушении на «Звездопроходец». В том-то и дело, что Анастасия ничего не знала о преступной деятельности отца.

Если бы Такаши в присутствии Соренсона не дал клятву!.. Сострадание к невиновным – тоже часть кодекса чести. В любом случае он должен попытаться спасти девушку.

– Ты предпринял титанические усилия, чтобы выгородить Маркуса, – начал он. – Как насчет Анастасии? Она же невиновна. Политическое ее влияние равно нулю, а вот казнь может вызвать нежелательные последствия. Почему бы не проявить милосердие? Ведь ты же сам избрал ее мне в жены!

Такаши с откровенным сожалением посмотрел на сына.

– Я полагал, что ты извлек правильный урок из этой истории, но, видимо, ошибся. Как раз в этом случае я обязан быть безжалостным. Она уже вознесена на такую высоту, что ее дети, от кого бы они ни были, представляют для всех нас реальную угрозу. Как должны были бы поступить Курита на месте рода Тайра? Прежде всего, уничтожить все ростки вражеского рода. Они этого не сделали. Зерна взошли и уничтожили слабых сердцем и духом. Если ты женишься на Анастасии, то ее дети получат уникальную возможность уничтожить наш род изнутри. Если выдать ее замуж за другого властителя, а иначе нельзя – она же была невестой наследного принца, – ее дети по своему статусу обречены стать вождями оппозиции. Могу ли я при таких обстоятельствах сохранить ей жизнь?

– Но это же цинизм! Обнаженный холодный расчет! Ее детей можно воспитать в соответствующем духе…

– Твоя наивность поразительна! – Такаши даже головой потряс, словно не поверил своим ушам. – Я полагаю, что во время церемонии дземпуку тебе необходимо было взять себе другое имя. Не Теодор, а, например, Киёмори! Это он позволил себе проявить недопустимую халатность! Это с его подачи возродился род Минамото. Ты выказываешь ту же самую слабость.

Уязвленный предположением Такаши, что он безрассудно относится к чести и наследию рода, Теодор решил дать отцу отпор.

– Мои дети никогда не предадут свой род! Твое отношение к собственному сыну всегда поражало меня. Ты приписываешь мне самые низменные чувства. Если бы ты в день церемонии дземпуку только намекнул на имя, которое мне следует носить, я бы не возражал и склонился бы перед твоим желанием. Но теперь, когда ты даже не хочешь выслушать меня, мне трудно согласиться…

– Что я слышу от единственного сына? Это же вызов! Твоя мать…

– Моя мать не имеет никакого отношения к этому делу, – громко возразил Теодор – Незачем вмешивать ее сюда.

– Как ты смеешь! Твоя мать имеет непосредственное отношение ко всему, что происходит с тобой. Если ты хотя бы еще раз повысишь голос…

– Ты отдашь приказ расстрелять меня?

Глаза Такаши сузились, он некоторое время молчал, потом тихо приказал:

– Вон отсюда!

Теодор выдавил улыбку, почтительно склонился в поклоне.

– Прошу простить мою горячность. Я вел себя неучтиво. Я прошу об отставке. – Он поклонился еще раз. – Да здравствует Координатор!

Затем повернулся и направился к выходу. Он был на полпути к гарнизону, когда услышал автоматные очереди. Должно быть, это расстреляли Анастасию, с горечью, туповато подумал он.

Сгорбился. Далее побрел, едва переставляя ноги…