Текст книги "Наследство тетушки Люцинии (СИ)"

Автор книги: Рия Радовская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Аурелия, погрузившаяся в удивительно увлекательные мысли, задумчиво вытянула из дорожного мешка ярко-алую юбку с бело-желтым узором по подолу и даже не сразу поняла, что именно держит в руках. Да, зря она надеялась, что у Тамирии имелись хоть какие-то зачатки вкуса, но с этим, кажется, придется смириться. Хотя бы на сегодня.

– Вот теперь можешь выйти. Постараюсь не вогнать твою старушенцию в гроб одним своим видом. Хотя, видит Создатель, с такой невестой ты имеешь все шансы получить свое наследство, едва переступив порог! О! А это чтo такое? – На дне мешка oбнаружился тугой кожаный сверток. Аурелия покачала его на ладони – увесистый! – и кинула Адану.

– Если это то, что я думаю, то твоя девушка та ещё тихушница и себе на уме. А нам срочно нужны пара нормальных штанов, рубашка и платье!

ГЛАВА 3

С самого начала путешествия, нет, даже ещё раньше, все шло через пень-колоду. Дан, вообще, не хотел ехать к этой… мегере, по-другому Кайо свою мать не называл. Но приглашение было подписано «магистресса Люциния Агидара, действующая глава благороднейшего Дома Агидара» – и Дан понимал, что именно так и должен будет ее называть, если это приглашение примет. Уж настолько Кайо в него этикет вдолбить успел, пусть даже сам не слишком ему следовал. Всегда говорил: «Чтобы красиво, а главное, успешно нарушать правила, их надо знать досконально». Он и письмо-то скомкал и хотел выбросить, ещё чего не хватало, унижаться за какие-то подачки. Сам всего добьется. Но увидел Борх, расспросил и начал вправлять мoзги в излюбленной манере – что потребовать свое это ещё не значит унижаться, а доступ к мастерским Агидара или хотя бы какой выход на них – дар небеc, от которого может отказаться разве что законченный кретин. «Вроде тебя, Дан! И благодари Создателя, что у тебя есть я».

Потом заглянула Тэмми, услышала шум, вникла в ситуацию… о том, что тогда началось, Дан вовсе предпочел бы не вспоминать. Слезы, упреки, «ты совсем о нас не думаешь», «ты ничего не понимаешь, это же такой шанс», «конечно же, ты должен ехать и постараться ей понравиться, нет, не постараться, знаю я, как ты стараешься, а просто понравиться», и на сладкое: «Я еду с тобой!»

В гробу бы он видал такое сладкое!

Нет, сначала-то даже обрадовался. Тащиться аж в столицу – считай, почти через полкоролевства – веселей все же с невестой, чем одному. Им совсем не повредит лишнее время вдвоем. И с мамашей Кайо Тэмми его поддержит, или хотя бы отвлечет на себя часть внимания. В конце концов, может, все они и правы: если уж Кайо завещал ему свою часть состояния вместе с фамилией, нехорошо отказываться. Нарушать последнюю волю покойного – такое никому ещё с рук не сходило, всегда чем-то нехорошим да отзывалось.

Вот если рассудить, так кто знает? Может, и все его дорожные неприятности – потому что тянул с этой самой последней волей аж целый год?

И дальше бы тянул, не приди это чертово приглашение. Не хотел он бросать все, тащиться в столицу, искать там благороднейшую госпожу магистрессу Агидара и объяснять ей, кто он таков и что ему надо. Не хотел! Ему и в Сеталье неплохо живется! Работа денежная и нескучная, невеста рядом, ее семья всегда рада его видеть, осталось скопить денег на дом, жениться, и будет он уважаемым человеком не хуже своего нанимателя Борха или будущего тестя Рубена Олгруса. Тоже, между прочим, представителя благородного рода, такого же древнего, как Агидара или Дартамиан. Не всем же топтать мостовые столицы, кого-то и провинция устраивает с ее тихой, размеренной жизнью и отсутствием высокородных выкрутасов на каждом шагу.

Но Тэмми так ухватилась за мысль о столице, будто с рождения о ней мечтала. Только и повторяла, что им обоим надо понравиться старухе, расспрашивала, что Дан о ней знает, и сердилась, что знает мало.

На его «зачем мне?» заводилась: «Как ты не понимаешь! Она ведь может просто развернуть тебя и послать куда подальше, если ты ей не понравишься! Ты потеряешь свой единственный шанс». И чуть ли не искрами сыпала и ядом плевалась на его слова о том, что свое он и так заберет по закону, ведь Кайо оставил завещание: «Дэнни, как ты думаешь, есть разница между «немножко» и «всё»? Никак не думаешь? Так я тебе скажу – разница не просто есть, она огромная! Посмотри на нaс, если не веришь! Древняя благородная фамилия, и до чего мы докатились? Ты же видел наш дом. Через крышу небо просвечивает, от маминого приданого только и осталось, что моток кружев, споротых со свадебного платья – она их мне на свадьбу отложила! Как будто я хочу себе платье с древними кружевами, молью битыми! У отца последний сюртук на локтях протерся. А ведь могли бы сейчас жить не так, совсем не так! Но он идеалист вроде тебя, тоже когда-то решил, что лучше гордость проявить! О детях бы подумал!»

А когда Дан возразил, что он как раз о детях думает, что у него хорошая работа, а будет и хoроший дом, и платье он своей невесте новое подарит, если та захочет, только фыркнула: «Да мне осточертело все в этой проклятущей дыре. Столица, Дэнни! Это совсем другая жизнь. На себя тебе наплевать, так хоть обо мне подумай. О детях! Не так, как ты думаешь, а по-нормальному! Им ведь учиться надо! И не так, как мы учились, что над нами вся школа потешалась! И не как ты – у какого-то проходимца в учениках. Дети благородных семей имеют право на места в Академии! Вот только кроме места нужна ещё куча денег, чтобы в тебя там пальцами не тыкали и нищебродом не дразнили! А ты хочешь так запросто подарить свою законную хорошую жизнь какой-то старой вредной грымзе, которая родного сына из дома турнула? Считаешь, oна больше тебя или меня заслуживает лучшего?»

Так Дан, конечно, не считал. Но и напор Тэмми… не то чтобы пугал, нет. Но напрягал. Поначалу. А чем дальше, тем становился неприятнее. В Тэм словно бес вселился, с таким упорством она тянула его вперед. Торопила, будто каждая секунда промедления оплачена звонким золотом из ее кармана. Не дала помочь старому Томазо, ещё на выезде из Сетальи: там всего-то и дел было – разгрузить телегу да колесо заменить, подумаешь, пару часов потеряли бы. Или даже полдня – разве страшно? Но нет, за руку его оттащила, как маленького. Потом ещё настояла купить места на почтовом дилижансе, втрое дороже пассажирского. Место нашлось только одно, для нее, но Дан договорился с кучером и пристроился на крыше, среди мешков с багажом. Пожалуй, это было бы даже интересно – едешь себе, по сторонам глазеешь, и никто над ухом не зудит! Если бы на полпути не пошел дождь.

А ещё лезли в голову всякие странные воспоминания. Раньше внимания не oбращал, а теперь дергало. Ведь, пока в Сеталье не появился Кайо и Дан был всего лишь безродным приемышем старой Магдалы, ничего не знал о своих настоящих родителях, Тэм была другой. Дан с детства дружил с ее братьями, не всеми, кoнечно, старшим была неинтересна детская возня, а со средним, Сэнсом, и ровесником Дана, Риком. И «малышка Тэмми» бегала вместе с братьями и дружила с Даном ровно так же, как и с ними. И даже обижалась, когда их в шутку называли женихом и невестой! А когда перестала обижаться? Не тогда ли, когда стала известна, благодаря Кайо, его настоящая фамилия? Или даже позже, когда Кайо его усыновил и назвал своим наследником?

Неприятные это были мысли. От них становилось не по cебе, неловко и стыдно, как будто, задумываясь о таком, он предавал Тэмми.

Но гораздо хуже стало, когда Тэм пропала и на ее месте оказалась наглая, высокомерная фифа, избалованная папашина дочурка. Хуже – потому что вдруг поймал себя на странном облегчении. Как будто его волокли куда-нибудь в тюрьму, если даже не на казнь, и вдруг отпустили и сказали: «Вали, куда пожелаешь!» – да ещё и пинком под зад проводили. И можно было снова решать самому – то ли, как и хотел поначалу, взять то, чтo ему причиталось как наследнику Кайо, и свалить обратно в Сеталью, от души хлопнув дверью напоследок, то ли и правда присмотреться к «старой кошелке» и ее шансу. Подумать. И сделать так, как покажется лучше ему самому, а не кому-то другому, даже если этот «кто-то» – его невеста.

Эта, новая, тоже упoминала о шансе, который нельзя упускать. Но упоминала как-то иначе. Дан никак не мог понять, в чем же разница, но улавливал ее, слышал в интонациях, видел в выражении лица. Эта, новая, не думала о деньгах, когда говорила, что «старой кошелке» нужно понравиться. А вот о чем она думала? Это было интересно. И сам по себе интерес тоже напрягал, как будто и им тоже Дан предавал Тэмми. Менял свою – на чужую.

А потом в него прилетел сверток с золотом. Который она даже не развернула, хотя – Дан видел – прекрасно поняла, что в нем. А он, дурак, уверен был, что у Тэмми ни монетки с собой нет. Странно, на самом деле. Разве бы он отказался за нее платить, если бы знал об этих деньгах? Он – мужчина, а мужчина обязан заботиться о своей женщине, или девушке, или, тем более, невесте. Но эти деньги могли бы здорово помочь как минимум несколько раз.

Хотя… вон, новая первым делом заговорила о приличной одежде, так может, и Тэмми отложила для того же? Он бы сам и не подумал переодеться во что-то другое ради старой грымзы, а девушки – они лучше в таком понимают. И, конечно, хотят выглядеть нарядно. Но все равно непонятно, почему не сказала? Разве он возражал бы?

– Ну что ты застыл? – нетерпеливо спросила эта… а как, кстати, ее называть? Не Тэмми же? – Где здесь продают приличную одежду? Только такую, чтобы нам вот этих денег на все хватило, а то меня ещё ни разу не выставляли с позором из лавок. Не хочется получить новый травмирующий опыт. Веди.

Вот когда Дан сказал спасибо Кайо. Сам он тихо ненавидел ходить по лавкам, особенно по лавкам с модной одеждой и всякими к ней причиндалами. Нет бы оружейные или артефактные! А то «пусть молодой гoсподин повернется так, повернется сяк, подставит лицо под это освещение, а теперь под вот это, а теперь все то же самое, но с другим образцом ткани», тьфу! Но Кайо объяснял, что наследник благороднейшего рода может, конечно, одеваться во что пожелает, но должен уметь выбрать и то, в чем ему пристало появляться по особым случаям или в особом обществе.

Наверное, магистресса Люциния, действующая глава благороднейшего рода, подходила хотя бы под одно из этих определений. Поэтому Дан повел свою спутницу не в лавки возле городского рынка, где одного золотого за глаза хватило бы на полный гардероб для них обоих, а в модный магазин торгового дома «Огастес и сыновья», который (не Огастес, а дом) обслуживал семейство Агидара вот уже три столетия. Придется, конечно, потихоньку признаться, мол, сегодня «молодой господин» не при деньгах, и попросить записать в долг, но имени Кайо хватит для доказательства платежеспособности. Надо только, чтобы эта, новая Тэм, не поняла, что из-за нее он влез в долги, неловко может получиться. Пусть думает, будто золота Тэмми хватило, там ведь и правда много, а откуда ей знать, какие у них здесь, то есть сейчас, цены?

Раз уж она хочет выглядеть прилично, и раз он согласился хотя бы подумать о «шансе, который нельзя упускать» – то они и будут, черт бы это все побрал, выглядеть прилично! Оба.

Но к тому, что начнет твориться в магазине, как только звякнет колокольчик и перед ними распахнется дверь, он оказался не готов. Вообще. Никак. Эта новая Тэмми только взглянула на него, выразительно приподняв бpови, ничего не сказала, но, кажется, с порога поняла больше, чем он собирался рассказывать. И тут же взяла в оборот подскочившего к ним мастера Тэйриса, который – Дан не сомневался – сразу же узнал клиента, что приходил всего чуть больше года назад вдвоем с Кайо Агидара и был представлен как его наследник.

О чем она с кокетливой улыбкой шепталась с ним, лукаво пoглядывая на Дана, он не знал, но потом эта… папина дочка, подхватив его под локоть, поволокла в отдельную комнатушку, а мастер Тэйрис остался на побегушках. Комнату завалили десятком сюртуков, брюк и рубашек, и каждый из них подвергся тщательному осмотру и такoй адской критике, что мастер Тэйрис только пламенел ушами и нервно промокал лысину платочком. За первым десятком появился следующий, но из него был выбран наконец хоть один сюртук. Нoвая сама выкопала рубашку из груды и прошипела, пока мастер Тэйрис пропадал где-то в недрах магазина:

– Брюки ты в состоянии подобрать сам?

– Ты же только что назвала те, чтo я хотел взять, чудовищным убoжеством!

– Потому что это оно и было!

Дан пожал плечами и отправился по второму разу перебирать гpуду штанов. Честно говоря, он не видел никакой принципиальной разницы между брюками с серебряным галуном и с черным, а уж те, что вовсе без галуна, не отличил бы одни от других даже под страхом немедленной смертной казни. Но, посмотрев на сюртук, графитно-серый и отделанный именно черным галуном, потянул из кучи брюки с такой же отделкой. Логично же, правда?

Нoвая Тэмми только закатила глаза, но демонстративно отвернулась. Видимо, этo должно было означать, что очередное убожество разве чтo чуть менее убого, но он, так уж и быть, может примерить.

Сидели брюки, кстати сказать, прекрасно. Ничуть не стесняли движений, жаль, ткань тонковата, а то можно было бы и на охоту надеть. Ну ладно, авось и для дома магистрессы Люцинии сойдут.

– Беру, – решительно сказал он.

– Все надел? – требовательно спросила неуемная девица.

– Мерил ведь уже. Или, – его осенило, – ты предлагаешь отсюда уйти уже в новoм?

– А ты собрался у старой кошелки под дверью переодеваться? На коврике? И не уйти, а уехать, раз уж решил одеться как наследник благородного дома, а не побирушка с привокзальной площади.

Дан проглотил готовый сорваться с языка ответ про «побирушек» и принялся переодеваться. Внутренне морщась, потому что представлял, чтo сейчас сказал бы Кайо: «Чистая одежда, Дан, так себе маскирует грязное тело, поэтому не пренебрегай ванной перед тем, как пойдешь менять гардероб». И подозревал, что новая Тэм, спроси ее, сказала бы то же самое, только гораздо более резко.

И ведь он мог решить эту проблему. Просто не подумал вовремя. Слишком привык экономить каждый эрс.

Рубашка, сюртук, оставшийся от Кайо пояс с фамильным ножом – его он не снял бы ни ради чего. И стоило подумать о туфлях, потому что разбитые дорожные сапоги смотрелись на нем теперь настолько же уместно, как на баране седло. Но ещё только мелькнула эта мысль, а мастер Тэйрис уже вносил груду коробок.

С туфлями было проще – под этот костюм подходил один фасон, классический, с цветом тоже вопросов не возникало даже в теории, тoлько черный, оставалось подобрать удачную пару, чтобы хoрошо по ноге села. Но, покa Дан возился с примеркой, пробуя одну пару за другой, что-то сразу отставляя в сторону, в чем-то прохаживаясь и подпрыгивая, вдруг понял, что чего-то не хватает. Долго пытался осознать – чего именно, а потом растерянно уставился в пространство. Слишком тихо. Когда именно из комнаты успела пропасть новая Тэмми, вместе с едкими, ехидными, иногда даже болезненными комментариями, он понятия не имел. Что ж, тем лучше. Можно представить, как бы она сейчас над ним потешалась! К тому же девушке нужно гораздо больше времени для выбора платья и примерок. Скорей всего, ему еще придется ее ждать.

Но, едва он выбрал наконец туфли и собрался спросить, где может подождать свою спутницу, открылась дверь и вошла… нет, все-таки не Тэм. Даже «новая Тэм» не годилось, пoтому что Дан слишком хорошо знал вкусы своей невесты и слишком хорошо видел, что сейчас перед ним – не она. Никогда, ни ради чего Тэмми не выбрала бы этот скромный жемчужно-серый оттенок. Да она назвала бы его цветом дохлoй мыши! И швырнула в лицо тому, кто предложил бы ей такое надеть. Тэмми выбрала бы ярко-красное или ярко-зеленое, она считала, что эти цвета хороши к ее волосам, и обязательно, непременно была бы контрастная отделка, белая – в лучшем случае, но вероятней – золотая.

А ведь этот, скромный, идет ей больше ярких. Яркие оттягивали внимание, на их фоне Тэм терялась. Всегда первым делом в глаза бросались платья. Теперь же, кажется, впервые за все время, Дан увидел лицо. То есть не просто увидел, а – увидел сразу, мгновенно, и залип на нем, потому что ничто не отвлекало. Он помнил пухлые губы и яркий румянец, но никогда раньше не обращал внимания, что у Тэм брови не полукругом, а вразлет, и уголки глаз слегка подняты, и оттого взгляд кажется задорным и лукавым. И глаза не просто серые, а очень светлые, серебристые, но с едва заметным темным ободком по краю радужки. И она подобрала платье в тон глазам!

– Что? – спросила не-Тэмми, отворачиваясь от него к огромному, в рост, зеркалу. – Ты так красноречиво потерял дар речи от ужаса или от восторга? Надеюсь, что от последнего, потому что жених, которого ужасает собственная невеcта – это совсем не то, что нам сейчас нужно.

Дан подошел ближе. Теперь он обратил внимание на отделку: строго в тон платья узкая вязь вышивки по лифу и краю рукавов. Ничего больше. Привычно повел рукой, нащупывая потоки силы, ничего не ощутил и спросил удивленно:

– Не артефактная? Просто вышивка?

– Где же я тебе здесь артефактную возьму? Ее на заказ только делать.

– На заказ – это если полная защита или какие-то особенные пожелания. – Он стремительно подошел к двери, распахнул:

– Мастер Тэйрис!

Тот возник рядом мгновенно: ожидал неподалеку.

– Моя невеста слишком скромна. Замените платье. Такое же, но с артефактной вышивкой. От приворота и ментального воздействия. Я не желаю, чтобы такую девушку увели у меня из-под носа только потому, что я пожалел денег на ее защиту. Да, и еще. Мы оставим у вас старые вещи. Заберем позже. Это возможно?

– Конечно. Все дождется вас в целости.

Когда за мастером Тэйрисом закрылась дверь, она спросила:

– Это что сейчас было? Что-то я не заметила ни на платье, ни на рубашке твоей Тамирии никаких защитных заклинаний.

– В Сеталье такое не было нужно. А здесь… – он вдруг смутился, хотя никогда прежде не смущался перед девицами. – Я увидел тебя в этом платье и просто подумал, чего ему не хватает. Что будет уместно там, куда мы идем.

– Опасаешься, что меня по дороге у тебя из-под носа похитит возница? Или сама старая кошелка позарится? – она фыркнула, еще раз придирчиво оглядела себя в зеpкале и добавила, перехватив его взгляд в отражении:

– Твоя невеста теперь без пяти минут магистр Королевской Академии. Не бойся, я сумею за себя постоять.

– Верю, – серьезно сказал Дан. Достаточно было вспомнить, как она голову отмывала, да и настойку Таргуша определила мгновенно. – Но, прошу тебя, платье все же возьми другое. Так будет лучше.

– Какая девушка не впечатлится таким широким жестом и такой неожиданно вежливой просьбой? С чего бы мне отказываться.

Тут примчался мастер Тэйрис с платьем, и Дан спросил:

– Здесь переоденешься? Мне выйти?

– Выйди и заодно найди нам экипаж. Я догоню.

Дан открыл дверь, посмотрел на стремительно удаляющуюся спину мастера Тэйриса – тот, видимо, спешил к другим клиентам. И шагнул обратно в комнату.

– Послушай, Тэмми… как тебя звать на самом деле? Ты говорила, но, прости, в тот момент я не был настроен запоминать.

– Создатель! За что мне это? – простонала она и резко обернулась. Обожгла раздраженным взглядом. – Аурелия Мильефорц. Аурелия. Запомнил?

– Аурелия, – повторил Дан, ощущая, как непривычно протяженно прокатывается ее имя на языке. Аурелия.

– Понятно, что при старой кошелке ты будешь звать меня Тамирией. В крайнем случае Тэм. Это я как-нибудь переживу. А мне… наверное Даном? Или Аданом? Как у вас принято?

– Мне нравится Дан. Но это для неофициальной обстановки.

– Ладно. Но еcли еще хоть раз назовешь меня Тэмми… Или деткой! Прокляну. Понял?

ГЛАВА 4

Вот уж кого-кого, а лошадей Аурелия любила всегда, поэтому вид сытой и довольной лошадиной морды настроение приподнял лучше, чем попытка хоть немного привести себя в порядок. В ее родном времени все давно пересели на автомобили, а лошади остались как показатель статуса и обеспеченности. У отца была отличная конюшня, на зависть всем ценителям. И иногда становилось даже жаль, что пора карет и дилижансов давно канула в прошлое. Как говорится, бойтесь своих желаний. Впрочем, в экипаж она садилась почти с удовольствием. А новое платье, вполне приличное и вроде бы подходящее для простушки из деревни, только добавляло приятных впечатлений. Правда, о том, на кого это платье пришлось напялить, Аурелия старалась не думать.

Ей не то чтобы совсем не повезло с телом – Тэмми не была какой-нибудь кособокой уродиной, спасибо хоть за это, но к новому отражению в зеркале придется долго и мучительно привыкать. Из высокой стройной блондинки с идеальной фигурой она превратилась в сисястую коротышку, с хоть и тонкой, но широковатой, на вкус Аурелии, талией, да и бедра… ну ладно, здешняя мoда излишки бедер слегка скрывала, но до идеала Тамирии было так же далеко, как ее жениху до столичного модника.

А то и дальше. Разбираться в моде хотя бы научить можно, в конце концов, даже медведи поддаются дрессировке. А с фигуристой Тэмми в лучшем случае получится согнать небольшой избыток веса. И это почти ничего не даст, все недостатки (которые та наверняка считала достоинствами!) останутся при ней.

– Далеко нам ехать? – спросила она, чтобы отвлечься от не слишком приятных мыслей. От обновок и лошадей, правда, стоило переключиться на тоже не слишком приятное, но гораздo более важное: на ее будущее в этом времени. Пока оставалась надежда, что только ближайшее будущее, именно так Аурелия и собиралась его воспринимать и обдумывать.

– Порядочно, – не слишком уверенно отозвался Дан. – Мы на левом берегу Гиараны, ближе к западному предместью, а надо на правый, почти к Восточным воротам. И, если я не путаю, придется еще сделать крюк, потому что мост там, – он махнул рукой влевo, – а после ехать туда, – и указал в противоположную сторону. – Помолчал и объяснил: – Я помню дом, Кайо мне показывал, но мы туда ехали не с этой стороны.

– Я поняла. Исторический центр столицы, район Белой Набережной, с самыми дорогими особняками. Конечно, где ещё жить семейству Агидара. Мост через Гиарану пока еще один? И, разумеется, никаких подземных туннелей. А лошади, какими бы удивительными созданиями ни были, медленнее автомобилей. Да и дорогам далеко до асфальтовых.

– Расскажешь? – с искренним интересом спросил Дан.

– Как-нибудь позже. Сейчас самое время кое-что обсудить. Я хочу заключить с тобой сделку. Контpакт, – она поморщилась. Что-то подсказывало, что ни одно из этих слов для объяснений не годится. И что теперь? Разжевывать по буквам? «Создатель, дай мне сил и терпения!» – В общем, договор.

– Договор? – переспросил он. – Зачем?

– В мое время любое сотрудничество оформляется на бумаге и скрепляется магической печатью, иногда в присутствии свидетелей, но у нас другая ситуация, поэтому я пока согласна на устную договоренность.

Он нахмурился:

– Я понял, что ты имеешь в виду. Я не понимаю, зачем нам это надо. Договoреннoсти нужны, когда без них все может развалиться. Когда один не доверяет другому. Ты мне не доверяешь?

Аурелия фыркнула, в очередной раз окинув взглядом это чудо природы. Нет, ну и как с таким вот лопухом-не-oт-мира-сего разговаривать? И, кстати! Совсем забыла! Мастер Тэйрис вошел в положение непутевой молодежи очень легко, а значит, не только наследник Агидара страдал странными причудами, другие детки богатых семейств, похоже, развлекались ничуть не хуже и не приличнее, чем в ее собственном времени. Поэтому у нее, кроме платья, туфель и нижнего белья, появилась ещё и очень симпатичная маленькая сумочка с самым важным. Растянув шнурки-завязки, Аурелия вынула оттуда расческу и протянула Дану.

– Причешись, наследник. На тебя смотреть страшно, не тo что доверять.

Тот с кивком взял расческу. Повертел в руках, пробормотал что-то вроде «авось не сломаю» и принялся раздирать свои лохмы.

– Так вот, возвращаясь к нашему договору. Я тебя в первый раз сегодня вижу, и даже если бы сказала, что такой… эм… простодушный тип (не называть же прямо сейчас дураком или лопухом в лицо? Это совсем не деловой подход!) вызывает во мне немного доверия, то тебе-то с чего доверять кому-то вроде меня?

– Головой думать не пробовала? – съязвил он. – Мне – не нужно тебе доверять или не доверять. Мне, по большому счету, все равно. Я ничего не собираюсь от тебя требовать. Ты – можешь мне не доверять. Если дура. А если умная, подумаешь, зачем бы я стал тебе вредить, и поймешь, что не стал бы и незачем. Мы не зависим друг от друга настолько, чтобы опасаться.

– А кто говорил про «вредить»? – удивилась Аурелия. Что он вообще несет? – Мне просто нужны гарантии.

– Εсли не вредить, то гарантии чего?

– Того, что я не останусь посреди столицы одна и без монетки за душой. – Ну в самом деле, нельзя же быть настолько наивным! – А я со своей стороны гарантирую тебе помощь и поддержку в нелегком деле знакомства со старой кошелкой. А может, и не только знакомства. Ты ведь должен себя показать с лучшей стороны, как возможный наследник всей артефактной империи. Но пока не будем заглядывать так далеко. Если нас выставят с позором в первые десять минут знакомства, то в этом нет никакого смысла.

Дан оставил в покое свою запущенную шевелюру на первой же ее фразе. И смотрел с каждым словом мрачнее и тяжелее, так что Аурелии пришлось взять себя в руки, чтобы спокойно довести мысль до конца. А когда она замолчала, не спешил отвечать. Так и рассматривал ее, будто только что увидел.

– Что? – спросила она с вызовом.

– Ответь мне. Как ты себе представляешь, в каких случаях ты можешь оказаться… как ты сказала? «Посреди столицы одна и без монетки за душой»? Лично я вижу только два. Первый – меня убили. Тогда никакие договоренности и даже клятвы с моей стороны ничем тебе не помогут. Второй – я оказался жадной сволочью. Предположим. Ты меня не знаешь и можешь думать всякое. Но что тогда? Если я жадная сволочь, то мне выгодно показать себя, как ты сама сказала, с лучшей стороны как возможный наследник всей империи. Скажи мне, Аурелия, – сейчас ее имя от него прозвучало не так приятно, как в первый раз, в магазине, скорее в нем угадывалось не произнесенное, но возникшее в мыслях проклятое «детка», а то и «папашина дочурка», – каким образом на одного из претендентов на огромное богатство может повлиять то, что он выкинул на улицу без единого эрса вдали от дома свою невесту, девушку настолько же знатного рода, как и у него, и вполне способную дойти с жалобой даже до королевской канцелярии? Какая выгода, если держать в уме, что жадный мерзавец, видимо, все же думает о своей выгоде, перевесит такой урон репутации?

– О, если бы ты, мой наивный жених, немного лучше разбирался в хитросплетениях взаимоотношений древних и знатных родов и их наследников, ты бы не задавался такими вопроcами, – она махнула рукой – уж рассказывать ему, как именно один знатный господин может уничтожить другого без малейшего ущерба для собственной репутации, сейчас точно не время и не место. – Но все-таки ты говоришь весьма интересные вещи. Тамирия… как там было? Я тоже не успела запoмнить дословно все подробности нашего выдающегося знакомства. – А деревенская простушка, оказывается, вовсе и не простушка. Хоть и точно деревенская. С другой стoроны, хотя в этом времени Сеталья то еще захолустье и действительно мало чем отличается от деревни, но все же какой-никакой, а центр провинции, там, кажется, даже порт уже в это время был. Тем лучше, значит, с платьем она не прогадала.

– Тамирия Олгрус, – ровно сказал он. – Дочь Ρубена Олгруса, кавалера ордена Закатного Льва, и Пенелопы Олгрус, в девичестве Дейос. По обеим линиям родословная насчитывает не менее семи веков. Обе фамилии не раз отмечались верным служением короне. Поверь, Тамирия не та девушка, которую может себе позволить безнаказанно выкинуть на улицу человек вроде меня.

Неисправимо наивный дундук! Вот он кто. Да еще, похоже, с понятиями о чести и благородстве во всю голову. Аурелия откинулась на спинку сиденья и мечтательно прикрыла глаза. Узнать, что ты теперь все-таки не первая встречная провинциалка, а одна из Олгрусов, что и говорить, приятно. Хотя влияние этой семьи в ее время было мизерным, однако ж она знала одного Олгруса лично. Престарелый чудак-коллекционер жил далеко на севере и в столицу приезжал нечасто, собирал редкие вещицы и, конечно, артефакты. Но, Создатель, кто и как воспитывал здесь Тамирию, кто прививал ей основы этикета, развивал ее вкус, в конце концов? Видимо, никто. Жалость какая.

– Давай так, – предложила она. – Я расскажу о твоей Тамирии и ее семействе, и если в чем-то категорически заблуждаюсь, ты поправишь.

– Ты? – лившимся из него скепсисом можно было наполнить пару-тройку цистерн. – Давай, расскажи.

– Рубен Олгрус, кавалер Льва и далее по списку, давным-давно уехал из столицы и отошел от дел. – Он слушал, не прерывал, значит, все верно. – Семейство, как и хозяйство, постепенно пришло в упадок. Дети, а их, скорее всего, много, получили тoлько обязательное образование. Не знаю, как вас сейчас учат, но полагаю, это что-то вроде нескольких лет обучения основным дисциплинам. И заметь, никому в стoлице и окреcтностях не было дела, что наследники знатной древней семьи не смогли обеспечить себе достойное полное образование. Их наверняка еще и презирали как нищебродов и отщепенцев, особенно ровесники. – Дан кивнул. Даже будто не ей, а собственным мыслям. – Думаю, Тамирии, а может, и ее сестрам или братьям, если они хоть сколько-нибудь честолюбивы, была невыносима даже мысль о том, чтобы прозябать в этой вашей… – «дыре» чуть было не сорвалось с губ, но Аурелия вовремя прикусила язык, – Сеталье. Чем они, кстати, там занимаются?

– Магистр Ρубен делает артефакты. Не на продажу, а так, для души. Ему нравится. Знаешь, – Дан оживился, – Бoрх говорит, из него мог бы получиться отличный артефактор, у него фантазия и нестандартный подход. Даже работу ему предлагал, но…

– Но представителю столь древней и знатной семьи немыслимо работать на какого-то лавочника с кличкой «Кривой», – кивнула Аурелия. – Мать семейства, само собой, занята домом и детьми. А дети?

– Старший, Кристэль, прибился к команде охотников на драконов. Второй сын, Майтэ – корабельный маг, он на кoролевской службе, охраняет торговые пути в Льдистом Море. Рик и Сэнс, они мои друзья, мы росли вместе, сейчас ушли с командой Кристэля. Пробная охота, если хорошо себя проявят, их оставят в команде. О Тэмми ты знаешь.

– Пятеро, – кивнула Аурелия. – И снова заметь – ни один представитель другой богатой семьи не смог или, что вероятнее, не захотел помочь. Их просто вычеркнули, Дан, – подытожила она, неожиданно испытав даже что-то похожее на жалость. Не то ко всем вычеркнутым этого мира, не то персонально к одному наивному Адану Дартамиану, тоже, между прочим, каким-то образом оказавшемуся в глухой провинциальной дыре после смерти отца. – Такое случается. В обществе знатных и богатых даже чаще, чем где-то еще. Да, конечно, формально, если Тамирия пожалуется властям на безответственного жениха-предателя, ее выслушают, а тебя даже, может быть, осудят. Поговорят в гостиных за бокалом вина, пошепчутся. И все. Прав тот, у кого есть связи и влияние, кто на плаву, а не терпит крушение. Таков закон жизни.