355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ритуля Довженко » Некрасавица и Нечудовище (СИ) » Текст книги (страница 2)
Некрасавица и Нечудовище (СИ)
  • Текст добавлен: 21 сентября 2017, 11:00

Текст книги "Некрасавица и Нечудовище (СИ)"


Автор книги: Ритуля Довженко



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Часть 3.

Шли дни. Чтобы успевать все, мне приходилось приходить к старику поздно ночью, когда тётушка Лорейн уже спала. Я спускалась на первый этаж и там, сподобившись, вылезала изо окна и шла в горы с фонарём, а потом также обратно. Из-за этого я сильно не высыпалась и постоянно зевала, где бы я не находилась. Тётушка Лорейн считала, что я читаю ночами любовные романы и часто журила меня за завтраком, видя, как я снова сцеживаю зевки в кулак. Однажды она рассердилась и попыталась подсыпать мне сонной травы – дело кончилось плохо. Как выяснилось, что у меня на неё аллергия, а потому мне было ужасно плохо и было сложно дышать. К утру мне стало легче, и когда тётушка Лорейн ушла на рынок, я отправилась в горы, хотя из-за болезни дорога казалась мне раза в два длиннее. Я и сама не понимала, отчего я так поступаю, ведь он точно не умрёт от того, что я его один день не покормлю. Он там сколько лет провисел на стене? Но всё равно продолжала упорно ходить туда ночами. Мэни качал головой, поддерживая меня на уроках, где у нас были совмещённые занятия, и помогал мне с домашней работой. Он был так мил и обходителен со мною, не давал мне засыпать на уроках, смешил и иногда очень осторожно как бы невзначай брал меня за руку. Мы встречались с ним глазами, и я всегда первая отводила взгляд, не зная, как ответить на его чувства.

Перед сном, я лежала на кровати и думала об этом старике. Освободить я его не могла. Я пробовала разбить оковы прутом, который валялся неподалёку, видимо, тот самый, что оставили Мартин и Мэни, но я лишь натёрла им руки. Говорить кому-либо о нем мне хотелось. Слишком много вопросов... да и к тому же раз это тюрьма – он преступник. Даже если прошло столько времени. Они не смогут просто так взять и отпустить его.

Последние несколько дней шёл дождь, сильно похолодало и, кажется, я простыла. В первый день мне было так плохо, что мне пришлось звать тётушку Лорейн, чтобы она помогла мне спуститься вниз, весь день она обхаживала меня и не было и речи о том, чтобы можно было ускользнуть из-под её опеки и выйти из дома. Правда из-за неё же мне стало гораздо легче уже на следующий день и тётушка Лорейн спокойно отправилась на рынок, видя, что я могу спокойно дышать и даже сплю без кошмаров. Однако стоило ей уйти, я все же решилась на вылазку в горы. Правда пройдя до середины пути, я изрядно пожалела об этом. Голова кружилась, в глазах темнело, но я, превозмогая себя, спустилась в прохладу подземелья и как ни странно там, где было влажно и холодно, мне сразу стало лучше, чем на улице под ярким солнышком Нуарии. Я практически кулём свалилась на скамейку и тяжело дышала.

– Прости, что не пришла вчера… я заболела... – И к чему эти извинения? Я поморщилась, мой голос был каркающим и совсем не похожим на мой обычный милый и мелодичный голосок. Его глаза следили за мной, хотя я была уверена, что он не видит меня. Когда я махала перед его лицом руками, он даже не замечал этого.

У меня с собой были фрукты, молоко и травяной настой, который я ежедневно скармливала ему, чтобы его силы восстановились быстрее. Настой был разработан лично мной, и опробован на нескольких людях и прекрасно справлялся с любой усталостью и болезнью. Сейчас я и сама глотнула его, чувствуя, как тепло растекается по внутренностям. Также я достала хлеб и мясо. Нарезая все удобными кубиками, я заметила, как дрожат мои руки, и вздохнула. Все-таки это была плохая идея. А он совсем не выглядит умирающим, чтобы я с температурой бежала сюда. Впрочем, я отдавала себе отчёт, что скорее всего делала это, чтобы потешить собственное самолюбие. Посмотрите на меня, я спасаю человека и жертвую ему себя. Вряд ли кто-то оценит эту жертву, в том числе и тот, кого я спасаю, потому что вряд ли он осознает даже её. Я снова вздохнула.

Осторожно я складывала ему в рот кусочки еды, приговаривая разные вещи или песенки словно с маленьким. И все больше поражалась тому насколько хорошо сохранились его зубы, такие молодые, я бы сказала, и очень красивые. Особенно пугающими выглядели клыки. И я старалась осторожнее быть с ними, но с моим состоянием сегодня и с туманом в голове не мудрено, что я пропустила тот момент, когда сама же скомандовала «кусай» и совершенно запамятовала, что не убрала ещё свои пальцы, держащие хлеб с мясом. Боль обожгла палец, я резко дёрнула руку обратно и с ужасом осмотрела след от клыка и ровную бороздку от него же. Кровь никак не останавливалась, надо было чем-то её остановить… Пока я доставала салфетку и обматывала им мой палец, что было непросто из-за катившихся градом слез, старик вдруг задёргался в странных конвульсиях. Я замерла, в неярком свете фонаря пытаясь понять, что с ним. Он словно пытался что-то сказать и. одновременно выгибался дугой, натягивая кандалы. Мне стало страшно. Страшно и от того, что происходило и от того, что все равно помочь не могу, и от собственной боли в пальце, так странно пульсирующей. Вдруг старик втянул воздух в себя, и я услышала, что он что-то пробормотал, но вот что я не расслышала.

– Что?.. – Мой голос звучал тихим блеяньем…

– Кровь… – более ясно повторил он. И мне стало по-настоящему страшно. Он не человек – пронеслась мысль в голове, у него есть клыки и вообще… В этот же миг с громким скрежетом вдруг оторвался от стены один из кандалов, затем с таким же напряжением – второй. Сердце учащённо бухало в груди, а туман в голове мешал нормально думать. Потом сквозь него вдруг яснее проступила паника, и я, придерживая юбки, помчалась на выход. Коридор мне был знаком, однако меня всё равно преследовало чувство дежавю, как в тот раз, когда я также мчалась ко коридорам, только тогда я просто испугалась живого мертвеца, а сейчас этот мертвец шипел за моей спиной и гремел оторванными кандалами. Страх вовсе не предавал мне сил, в глазах темнело, а ноги заплетались и путались в юбках. Я бежала до тех пор, пока не поняла, что поворота нет и я, скорее всего, его пропустила. И, значит, впереди лишь тупик и за мной ЭТО...

От осознания всей отчаянности моего положения я споткнулась и с грохотом упала на пол. Болью сначала обожглись колени, затем локти и ладони, сильнее разболелся укушенный палец, казалось бы, утихший уже. Я прислушалась. Было тихо, я почти уверилась, что он не найдёт меня, а потом замораживая кровь в моих жилах, раздалось где-то прямо надо мной:

– Кроооовь…

Надо упасть в обморок, чтобы ничего не чувствовать, мелькнуло в голове, и я зажмурилась и погрузилась в спасительную тьму.

Пришла в себя я, как мне казалось всего через пару минут, села на кровати и попыталась потрясти головой, чтобы прояснить путанные мысли, но тут же застонала и отказалась от этой идеи. Голова гудела словно гигантский колокол, да ещё так сильно, что на глаза навернулись слезы. Я посмотрела на дверь в свою комнату, потом обвела её озадаченным взглядом. Комнату? Мою комнату? Я, изумлённо распахнув глаза, всматривалась в детали и не понимала, как тут оказалась? Я не помню дороги обратно. Совсем не помню. Может я дошла и потеряла память? Или я никуда не ходила? Может это мой кошмар был?

Я встала с кровати и тут же облокотилась на стену, меня замутило. Тошнота подкатила к горлу, и я, превозмогая боль в голове и слабость в теле, поплелась в ванную. Меня стошнило, и я с отвращением подумала, что я, наверное, просто очаровательно сейчас выгляжу. Настоящая леди. Меня стошнило повторно. Я присела на пол, и мир перестал так сумасшедше вращаться. Во рту был дурной привкус, а ещё я различила сквозь общую какофонию недомоганий настоятельную боль в левой руке. Так и не припомнив обо что я могла удариться по пути, я потянулась к пуговке на манжете, она была расстёгнута, закатала рукав. Там красовались два синюшных пятна, почти слившихся воедино. Посередине каждого была крошечная точка с запечённой кровью. Все это дело напоминало укус и выглядело очень жутко. Внизу послышались шаги, это была тётушка Лорейн. Я быстро застегнула манжету и встретила её таким же тревожным взглядом, как и она меня.

– Дитя моё, ты в порядке? Твоё платье! Ты куда-то ходила?

Я оглядела себя. Платье было в пыли, ладони грязные. Значит все-таки мне не приснилось всё это безумие в подземелье. Тогда как?..

– Я не помню… – Тихо и почти честно ответила я. Некоторое время тётушка Лорейн смотрела на меня, затем попыталась поднять меня с пола.

– Ты вся горишь, – качая головой проговорила тётушка, проводя меня в постель. – Ложись, я сейчас принесу лекарства…

Пока она ходила за травами и порошками, я быстро перевязала руку обрезком ткани и переоделась в ночное платье с длинным рукавом. Палец решила тоже забинтовать, про него я тоже сказала, что не помню, где порезалась, а вот с укусом это точно бы не прошло. К тому времени, когда тётушка поднялась ко мне, жар так овладел мною, что я с трудом осознавала, где я и кто я. Болезнь с новой силой овладела мною.

Часть 4.

Я лежала на кровати, рассматривая потолок и приходя в себя, по словам тётушки я проспала целые сутки, ко мне заходил Мэни и Лорейн, а утром вот Марианна. Они принесли мне цветов и вкусностей. Настоящие друзья. Мысль о них заставила меня слабо улыбнуться. Я чувствовала себя очень подавленной и уставшей несмотря на многочасовой сон. Рука также ныла, но разворачивать повязку не хотелось, да и сил не было. В голове вяло, будто в густой похлёбке мешались мысли. О старике, который оказался каким-то странным кусачим существом, о тюрьме, о подземелье, о той женщине с ребёнком и их кукле, что лежала в темнице.

Кукла? Да, кажется, я помню что-то такое. Я села на кровати, придерживая голову и прислушиваясь к общему состоянию организма. Затем я медленно слезла с кровати и присела перед ней. Там под кроватью стояла корзина с теми самыми игрушками. Кукла лежала сверху. Я взяла её в руки и села на кровать, рассматривая.

Она была довольно большой с локоть в высоту и очень старой. Потёртое и выцветшее платье, волосы некогда светлые свалялись и потемнели, и лицо осталось чистым и нетронутым: все также розовели щёчки и широко смотрели на меня нарисованные голубые глаза, слишком большие для такого маленького личика. Я рассматривала куклу, поглаживая её по волосы, раздумывая, что вот перешью ей платье, сделаю волосы другие и будет просто красавица. Только ребятишкам не отдам её, поставлю на каминную полку тётушки Лорейн, я думаю ей должно понравиться такое. Я так увлеклась собственными мыслями, что не заметила, как в коридоре прозвучали шаги и дверь отворилась. Я растерянно посмотрела на тётушку Лорейн. Она же смотрела только на куклу. Сначала она просто изумлённо взирала на неё, а потом её глаза наполнились такой болью и слезами, что я вскочила и испуганно поддержала её под руку.

– Тётушка!

– Тома... – Это был полустон-полувсхлип, я усадила тётушку на кровать и подняла куклу, упавшую, когда я вскочила.

– О чем вы, тётушка Лорейн.

– Так звали эту куклу... – Она взяла куклу в свои руки и погладила, как и я несколько минут назад, ту по волосам. – Прошло столько лет... Откуда ты её взяла?

– Мы ходили туда с ребятами, и они туда заходили и нашли в одной камер. – Начала оправдываться, уже предчувствуя выговор и укоризненные взгляды, но тётушка Лорейн сегодня почти не слушала меня.

Дальше я не стала распространяться, где конкретно, как и кто нашёл эту игрушку и решила, что лучше стоит перевести тему, пока моя история, шитая белыми нитками, не станет очевидной ложью в глазах тётушки Лорейн.

– Вы сказали её звали Тома, вы видели её раньше? Эту игрушку?

На эти слова тётушка усмехнулась и, развернув куклу, начала снимать с её фарфорового тельца одежду. Я оживлённо следила за её движениями, а потом она показала мне спинку куклы. Сначала я ничего не понимала, но потом вгляделась в буквы на фарфоре. От «Лорейн для любимой Мары». Я изумлённо вскинула взгляд на тётушку.

– Да. Именно так. Мара – имя моей сёстры. Моей маленькой глупой младшей сёстры. Наш отец делал таких кукол очень давно, и он сделал эту куклу по моему заказу для неё. И долгое, очень долгое время эта кукла просидела на каминной полке бездумно глядя на нас. Но потом родилась она, Милана, и дала этой кукле новую жизнь. Милана была моей единственной и любимой племянницей и последней обладательницей данной куклы. Я не видела ни её, ни этой куклы с тех пор как...

По щекам тётушки Лорейн потекли слёзы. Я, спохватившись, налила чай который стоял в заварник на столе, рядом с моей кроватью. Она с благодарностью кивнула мне, и, утирая слёзы, продолжила, хотя её голос и дрожал все сильнее.

– Это произошло много лет назад… Мы с моей сестрой жили в этом городе на самой окраине и никого не трогали. Наши родители остались жить совсем в другом месте, и мы начинали свою взрослую жизнь сами. Я училась, а Мара как раз собиралась начать обучаться. И вот к нам в город приехал один мужчина и долгое время о нем ходили только слухи, и никто не видел его. Он был красив, говорили, а ещё очень богат. – Тётушка отпила из кружки чая, задумалась на секунду о чём-то и продолжила. –  Он появился на одной из наших светских раутов и очаровал всех. Кроме меня. – Горькая усмешка. – Он был красив, даже слишком, слащав и избалован вниманием. Девушки обожают таких. Мара же тогда поссорилась с юношей, который собирался сделать ей предложение, и она была в ужасно расстроенных чувствах. И вот тогда-то он и зацепил её сердца. А она его нет... Он не любил её!

Воскликнула в сердцах тётушка. Я вздрогнула от этого вскрика, покрывшись мурашками по всему телу. Это была столько горькая история…

– Не любил, я знала тогда, но сестра меня не слушала, как безумная бросилась в него, согласилась на брак с ним. Вскоре у них родилась девочка. Милана. Ну точная копия матери. Однако он охладел к ней почти сразу после рождения, редко появлялся дома и потом, в городе вечно где-то бродил, пил и гулял. А она говорила, что это все из-за неё и ходила за ним по пятам и все прощала ему. Милана была такой маленькой и чудной девочкой, ласковой и нежной, ей было всего четыре, когда все случилось... – Снова пауза, делавшая весь рассказ каким-то очень печальным и весомым, столько лет прошло, а боль все та же для тётушки Лорейн. – Он уехал по делам, а в городе появились толки на счёт него и его порядочности, его обвинили в что-то там уже не помню, но решили, что стоит его припугнуть и арестовали всего не пару дней мою сестру. С ребёнком! Додумались же! Думали, он примчится, мерзавец, вылезает из своей норы и сможет пролить свет на все это. Но он не появился… А Милане хватило всего пары дней, чтобы заболеть и скончаться.

В комнате повисла тишина, по моим щекам бежали слёзы, но история не кончилась на этом.

– Они не выпустили её, сказали, что это пройдёт само, а потом было уже было поздно…

От того, как тётушка произнесла это, по телу поползли мурашки. Холодно. Безразлично.

– А после смерти дочери Мара словно сошла с ума… Отказалась выходить оттуда, все просила прощения у кого-то, перестала есть и пить…

В комнате стало тихо. Я поёжилась. Какая ужасная история... Я шмыгнула носом.

– А он?

– А он больше никогда не появлялся в этом городе и его так и нашли.

– О боже… – Вырвалось у меня против воли.

– Да, это ужасная история. Ты её видела?

– Кого?

– Милану? И Мару?

– Я? Нннет, что вы... Я туда не заходила, там так страшно.

– Вот как...

Тётушка тяжело встала и вышла, унеся куклу и все её одёжки с собой. Я осталась сидеть на кровати и прокручивать историю в своей голове, пытаясь осознать все это. Мне не верилось что то место хранило такую ужасную тайну этой семьи. Интересно, когда какая тайна хранится за этим человеком? Я вздрогнула, раны заныли. И эта женщина в той дальней камере, с дочерью. Это наверняка она – Мара с маленькой четырёхлетней Миланой. Кто прав в этой истории, кто виноват? А ведь сколько их погибших, пропавших в этой тюрьме за все годы, что она существовала? Сколько историй, таких же печальных и ужасных сокрыто от глаз. Над каждой, мне кажется можно плакать и плакать, и слёз не хватить искупить боль людей, потерявших кого-то.

Часть 5. 

Пару недель спустя, когда я совсем окрепла и мне захотелось выбраться прогуляться, тётушка милостиво разрешила мне это, при условии, что моим спутником в данной прогулке станет Мэни. Что ж… Мне пришлось согласиться на это, вот и всё.

Мы шли сквозь ряды лавок, слушая, что вот у этой женщины самые вкусные яблоки, у этого торговца самая свежая рыба и так далее. Я наслаждалась прогулкой, чувствуя себя просто прекрасно и дыша полной грудью, в теле после болезни осталась слабость и всё. И это так радовало меня.

– У тебя отличное настроение сегодня, – тихо отметил Мэни, я улыбнулась ему, кивая. Это была чистая правда.

Стояла прекрасная осенняя погода, светило солнце, ещё по-летнему тёплое, дул прохладный ветерок, а улицы были уже украшены начавшими желтеть деревьями. Мы гуляли по рынку, по парку, сходили к реке и насладились видом на весь город с ближайшей видовой площадки. Уже заканчивая прогулку и подходя к дому, я заметила, что Мэни стал мрачнее тучи, он был рассеян немного и не смотрел на меня, что-то сбивчиво отвечая на мои реплики. Мы остановились, и я тревожно заглянула ему в лицо.

– В чем дело, Мэни? На тебе нет лица… что случилось?

– Вовсе нет... просто… – Он опустил свои голубые глаза долу и смотрел на свои руки пару минут, затем резко выпрямился, напугав меня, и решительно произнёс. – Я должен тебя спросить, Эйни.

– Да…

– Ты станешь моей женой?

Так вот что его тревожило… я вздохнула, отводя глаза. Этого я и боялась. Предложение… ну что ему ответить сейчас? Я снова вздохнула.

– Мэни, – его лицо стало совсем несчастным, – мне нужно время чтобы подумать, хорошо?

– Конечно…

– Это очень важно для меня, и я должна все взвесить прежде чем ответить.

Мои оправдания звучали жалко… весьма, но кажется, его и правда приободрило это. Я сняла перчатку и сжала его локоть, вынуждая продолжить путь. Буквально через пару шагов нас остановил мужской голос:

 – Подождите!

Мы с Мэни остановились, оборачиваясь, несколько пар, прогуливающихся также в этот момент с нами рядом, также обернулись. К нам подошёл высокий и красивый молодой мужчина, его темно-зелёные. очень глубокие глаза словно улыбались вместе с тонкими губами, когда он поклонился нам и протянул перчатку. Моя перчатку.

– Кажется, вы обронили это, прекрасная незнакомка.

– О, спасибо… – только и смогла произнести я, забирая перчатку и восхищённо оглядывая его. Очень изящные черты лица, это первое, что я отметила, глубокие глаза, в которые так и хочется заглянуть и какая-то насмешливая улыбка, словно их обладатель знал что-то такое, что всем остальным было неизвестно. И тёмные волнистые волосы не такие короткие, как у Мэни и остальных мужчин в городе, даже длиннее, чем положено по моде. И как ни странно одет с иголочки, но при этом костюм не мешковат, словно его сшили на заказ, и этот платок, красиво завязан, умело.

Мужчина блеснул глазами и произнёс тягучим бархатным баритоном:

– Могу я поцеловать вашу руку?

 Я смутилась, чувствуя, как начинают гореть щеки, сначала было хотела протянуть правую, но вспомнила, что на ней все ещё повязка от укуса, который за столько дней лишь уменьшился, но все ещё болел. Поэтому протянула левую руку, другой сильно сжимая от волнения перчатки. Его губы были горячими. Такими, что хотелось зажмуриться. Однако я выстояла, мило улыбнувшись мужчине и мягко забрала руку, когда поцелуй затянулся.

Удивительно что он незнаком мне… ведь город у нас небольшой, о таком красивом и наверняка богатом, да и в придачу молодом, мужчине уже ходили бы толки.

– Благодарим вас, но нам пора. Идём, Эйни.

Мэни потянул меня дальше по дорожке, я покосилась на него. На его лице отражалось недовольство. Незнакомец ещё раз улыбнулся мне напоследок и с поклоном зашагал проч. Его улыбка словно что-то всколыхнула во мне, словно я где-то видела её уже прежде, однако я тут же отмела эту мысль, я бы запомнила такого красавца, определённо. Меня интересовало: кто он? И какая муха укусила Мэни? Впрочем, он ответил нам мой непроизнесённый вопрос сам:

– Не люблю таких как он… Франтов.

Я ответила ему что-то невнятное, но настроение было испорчено, остаток пути до дома мы провели в молчании, которые мне не хотелось нарушать, и на все попытки Мэни заговорить или пошутить, я отмалчивалась, ссылаясь на усталость и головную боль. Едва за ним захлопнулась дверь, я облегчённо выдохнула и, стянув шляпку, отправилась наверх. Тётушка махнула мне из кухни, когда я проходила мимо, я также махнула ей. Там, в своей комнате, я села на кровать и собиралась как раз обдумать предложение Мэни, как вдруг услышала внизу какой-то шум… Меня это очень напугало, ведь с тётушкой могло статься плохо. Подхватив юбки, я буквально сбежала как детстве по ступенькам, перепрыгивая через две, а то и через три ступеньки.

– Тётушка!..

Внизу я замерла как вкопанная, продолжая сжимать юбки в руках и оторопело взирая на сцену в прихожей.

Дверь была распахнута, и в ней стоял наш недавний незнакомец с зелёными глазами, его лицо было сердито, а на щеке красовался красный отпечаток, словно от пощёчины. Напротив, привалившись к стене с побелевшим лицом и схватившись за сердце, стояла тётушка Лорейн. Сцена была мне непонятна, но оттого не менее ужасна.

– Тётушка? – Наконец, разжимая руки и высвобождая юбки уточнила я, чтобы уже точно понять стоит ли мне тоже хвататься за сердце и пугаться или все же обойтись простым обмороком.

– Милана? – Уточнил у меня с подозрительным лицом мужчина. – Ты сильно изменилась…

– Милана? –  Удивлённо вторила ему я? Что он тут забыл вообще? И спрашивает про Милану?.. Племянницу тётушки? Ту самую? Что происходит?..

– Убирайся из этого дома.

– Лорейн, а ты постарела, смотрю, а ума так и не набралась, – ответил довольно невежливо незваный гость, заставив меня ахнуть от таких слов. Как он может?

– Уходи. – Твёрдо произнесла тётушка Лорейн, отходя от стены и надвигаясь на мужчину с грозой на лице. – Уходи из моего дома и никогда не появляйся на этом пороге.

– Начнём с того, что здравствуй. Я тоже рад тебя видеть, Лорейн. И да, это мой дом. Я его купил и подарил вам с сестрой.

Я замерла как вкопанная. Вам с сестрой? Подарил? Его дом? Что? Что происходит? Вопросы множились в голове с невероятной скоростью.

– Кстати, где она? Где моя жена и дочь?

Вот тут, на этой фразе, я почувствовала, как мурашки пробуждаются и бегут от самых пяток к макушке. Даже тогда, в подземелье, наверное, я не испытывала такого суеверного ужаса. Вот и правда не стоит бояться мёртвых, лежат себе в гробу и никого не трогают. А тут… живой мертвец стоит. История тётушки Лорейн произвела на меня впечатление, но, наверное, до конца я всё-таки в неё не верила, воспринимала, как сказку на ночь, ужасную и страшную, но все же сказку. К тому же сколько лет это было назад? Если тётушка говорила про те времена, когда она была молода и жила тут с сестрой, значит, это было очень давно. Очень-очень давно. Тётушка Лорейн состарилась и в её волосах вьётся седина, а он и тогда по её рассказам уже был мужчиной. А сейчас стоит молод и прекрасен… как будто шагнул из прошлого. Постойте, он не знает, что жена и дочь мертвы?..

– Где Мара и Милана?

Его глаза словно полыхнули зелёным огнём и вперились в тётушку Лорейн, я вздрогнула вместе с ней, но лишь на секунду, потом она, топнув ногой, взорвалась праведным гневом. Все сомнения, что этот самый мужчина – муж Мары покинули меня, но я все не могла понять: как? Как он оказался тут? Так молод и ничего не знает?

 – Как ты смеешь упоминать их имена всуе? Ты, что послужил их смертью, да так что до сих пор их тела не упокоены как положено!

Я обратила внимание на лицо мужчины. Оно вдруг словно стало старше на несколько лет, взгляд стал рассеянным и печальным. Я уверена, такое не изобразишь на публику, даже при желании. Он оперся на косяк и лишь тихо переспросил:

– Но как же?..

Но уже в следующую минуту он был полон ярости:

– Ты лжёшь, женщина!

Однако он всё же прервался, увидев слезы на щеках тётушки.

– Уходи, Арман. Вон!

Она буквально вытолкала его за дверь, растерянного и бледного, с потерянным зелёным взглядом, захлопнула дверь, закрыла все замки, включая цепочку и защёлку, и только тогда посмотрела на меня. Я всё также стояла, сердце гулко стучало в груди. Несколько минут мы просто стояли и смотрели друг на друга, затем тётушка тихо проговорила:

– Иди в свою комнату, Эйни. Иди…

Я отмерла после этих слов и на ватных ногах поднялась наверх, прислушиваясь сначала к её шагам по лестнице, к тому как хлопнула дверь и затем к едва слышимым рыданиям, разносящимся по дому. Спуститься и утешить её я не рискнула, наверное, ей стоит побыть сейчас одной. Там, в комнате, я все также растерянно посмотрела на себя в зеркало.

Что это было?..


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю