Текст книги "Жизнь на кончиках пальцев – 2"

Автор книги: Рита Харьковская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

– Я дам ответ через час, – врач протянул руку. – Позвольте взять документы.

– Да пожалуйста, – вернула папку Мстя.

Врач вернулся ровно через час. Снова протянул папку Мстиславе, сразу же спросившей:

– Вы приняли решение?

Да, – кивнул врач. – Мы согласны принять ваши условия.

– И вписали пункт о бесплатном месяце в пансионате?

– Да, в конце.

– И о сопровождении?

– Там же.

– Хорошо, – Мстислава вздохнула и заново приступила к изучению бумаг.

Первое, чему её научила Роза Львовна, так это никому не верить на слово. И внимательно вычитывать каждую бумажку, прежде чем поставишь свою подпись.

***

Мстислава и Роза Львовна прогуливались по аллее, вдоль которой росли апельсиновые деревья.

Звездинская была удивлена, увидев в первый раз на деревьях и цветки, и плоды:

– Но ведь это невозможно!

– Вы еще не знаете нашу страну, – улыбалась Роза Львовна, – здесь многое возможно!

Месяц в пансионате подходил к концу.

Как и сказала многоопытная медсестра, отёки и синяки с лица сошли. Посветлели и стали почти незаметными послеоперационные рубцы.

Мстислава сделала новую стрижку. Теперь её лоб скрывала челка, а виски и уши профессионально выполненное каре. После подтяжки немного изменился разрез глаз, они стали слегка раскосыми. Роза Львовна сказала, что через пару лет разрез глаз станет прежним, но Мстиславе нравился и такой, придававший лицу налет экзотичности. Чтобы изменение не бросилось в глаза коллегам, можно сказать, что наносит макияж новым способом. Пусть ломают головы, что же это за способ такой?

По утрам Звездинская подолгу стояла у зеркала обнаженной. Любовалась грудью третьего размера и упругой, задорно торчащей попкой. Каждый день отслеживала изменения в лице и понимала, что не окажись рядом с нею Роза Львовна, всего этого отдыха и восстановления в пансионате могло бы и не быть. Она думала, что неплохо было бы отблагодарить женщину за помощь. Но как?! Денег у Мстиславы почти не осталось. Те «крохи» что еще и были на карточке, она потратила на стрижку и покупку пары платьев. В старые новая попка не влезлала, да и в груди они были тесноваты.

Недолго промучившись с вопросом благодарности, Мстя разозлилась непонятно на кого: то ли на себя, то ли на ни чем не повинную Розу Львовну.

«Какого черта?!» – думала Звездинская. – «Я ни о чем не просила! Она сама вылезла со своими советами! Пусть будет благодарна за месяц отдыха в пансионате, доставшийся ей на шару!» – о том, что кроме отдыха Роза Львовна ежедневно ухаживала за её лицом и телом, она как-то подзабыла.

– Завтра утром мы расстанемся, – Роза Львовна медленно шла рядом с Мстиславой. – Я хочу, чтобы у вас все сложилось с отцом ребенка, – заглянула в лицо собеседнице: – Вы ведь уже решили его оставить?

– Скорее – да, чем нет, – пожала плечами Звездинская. – Нужно все хорошенько обдумать, прежде чем принимать решение. Я ведь уже не девочка, – усмехнулась довольно, – хотя и выгляжу не больше чем на двадцать!

– Вот именно! – медсестра не учуяла подтекста в словах пациентки. – Вам сорок пять! И возможно это ваш последний шанс стать матерью!

Мстислава поморщилась, как всегда при упоминании её биологического возраста:

– Вобщем, доберусь в Южную Пальмиру, а там уже буду смотреть по обстоятельствам, – Мстя развернулась и зашагала в сторону здания пансионата: – И давайте на этой ноте закончим обсуждение моего будущего.

– Хорошо, госпожа Звездинская.

Мстислава, разрешившая Розе Львовне называть себя по имени еще в первый день по прибытию в пансионат, поняла, что обидела женщину. Но ни раздумывать чем именно, ни, тем более, извиняться она не собиралась.

Завтра утром они попрощаются навсегда.

Роза Львовна вернется в Тель-Авив и приступит к работе в клинике. Ну а её, Мстиславу Звездинскую, автомобиль, заказанный руководством пансионата, отвезет в Хайфу, где она сядет на белоснежный теплоход и отправится домой. В Южную Пальмиру.

Глава восьмая

Мстислава прибыла в Южную Пальмиру вечером теплого августовского дня.

Набережная кишела отдыхающими и жителями города, встречающими прибытие теплохода, спешащими увидеть родных и знакомых, предпочетших по какой-то причине морское путешествие быстрому перелёту.

Невдалеке стояли автомобили, готовые принять прибывших и домчать домой в кратчайший срок.

Большинство пассажиров сгрудилось на палубе, не желая пропустить захватывающе зрелище швартовки судна.

Звездинская не торопилась покидать каюту.

Ни морской ветерок, ни, пусть и вечерние, но еще достаточно жаркие, лучи солнца её новому личику не были нужны совершенно.

Час назад она, после длительных раздумий, решила все-таки позвонить Гассерту и попросить встретить её. Не прислать машину с водителем, а прибыть на причал самому.

– У меня к тебе серьезный разговор, – сообщила любовнику.

– Сейчас дел невпроворот, – задумался Алексей Викторович, – пару дней твой разговор не обождет?

– Боюсь, что нет.

– Хорошо, – вздохнул, – что-то придумаю. Жди.

***

– Ты пополнела, – Гассерт сжал руку любовницы, чего не делал никогда. – Выглядишь так возбуждающе, что я почти перестал на тебя сердиться за это требование о личном встречании. Уже мечтаю, как рассмотрю твое тело в подробностях.

Говорить, что врачи настоятельно не рекомендовали ей заниматься сексом минимум три месяца, Мстислава не стала. Конечно, есть способы удовлетворить мужчину, не вызывая повышения давления и приливов крови к тканям собственного организма, но Лёшик отдавал предпочтение сексу традиционному, а все остальное считал лишь прелюдией к тому, чтобы распластать её на простынях.

Автомобиль быстро домчал Звездинскую к порогу её дома.

Водитель внес чемоданы в квартиру.

– Жди, – велел водителю Гассерт.

Мстислава услышала, как захлопнулась входная дверь.

– Идем, – Алексей Викторович протянул руку, собираясь увлечь Мстиславу в спальню и на деле доказать, что она действительно сумела вызвать возбуждение в нем и оживление в их давно ставших привычной рутиной отношениях.

– Не сейчас, – Мстислава обошла любовника и села в одно из мягких кресел, стоявших вокруг низкого журнального столика. – Я ведь сказала, что нам нужно поговорить. И что беседа не терпит отлагательств.

– Говори, – Гассерт сел в кресло напротив, – я тебя слушаю.

***

Каждый день перехода между Хайфой и Южной Пальмирой Мстислава думала об одном и том же. Ей было необходимо принять судьбоносное решение.

Конечно, она могла сделать аборт никому ничего не говоря. И тогда в её жизни ничего бы не изменилось! Но ребенок может стать самым неперебиваемым козырем в наборе карт, которыми она собиралась сыграть с судьбой. И выигрышем должен стать брак с Сергеем Истоминым!

Звездинская и сама не могла толком понять, почему так неистово хотела быть женой вот этого юноши? Почти мальчишки! Что даст ей этот брак? Кроме победы над несправедливостью жизни, проложившей между ними годы разницы в возрасте? Она привыкла получать все, чего хотела! А сейчас она хотела не просто втихую принимать юного любовника, а идти с ним рука об руку с гордо поднятой головой, вызывая злость, восхищение и недоумение у всех окружающих! Она хотела пышную свадьбу, белое платье и кольцо на палец! И будущий ребенок вынудит Сергея сделать так, как она желает.

Потому как Звездинская хорошо помнила негодование Истомина, узнавшего о том, что его мать бросила Диану.

Потому как поняла, почувствовала, что, не смотря на молодость, для Сергея очень много значит и материнство, и дети.

Но Мстислава не была бы собой, если бы в своих раздумьях не шагнула бы хоть немного дальше.

Предположим, она добьется своего.

Предположим, «окольцует» Сереженьку.

А дальше-то что?!

Ей придётся уйти в декретный отпуск. А это значит, что в миг прекратятся все левые поступления на банковский счет! На её место придет кто-то другой. Вон та же безмозглая курица Милка! И все спонсорские транши директор училища начнет делить уже не с нею, Мстиславой, а с этой недоподругой! И противостоять подобному раскладу у Звездинской не будет ни малейшей возможности.

Делать накопления Мстислава не умела и не привыкла. Да и зачем? Если не хватит своих денег, всегда можно сказать об этом Лёшику, который никогда не жмотился, а выделял требующуюся суму. Разве что, посмеивался, когда ей приходилось просить.

Но станет ли Гассерт помогать ей, когда она выйдет замуж и родит чужого, заметьте, ребенка?!

Оклады танцовщиков в театре мизерные. Надбавки идут только когда и если станешь одним из ведущих танцовщиков. А на это уйдут пусть и не годы, учитывая, что Истомин действительно талантлив, то достаточное количество времени.

А ребенок – вот он! Через семь месяцев начнет орать и сучить ногами!

Конечно, можно сказать Гассерту, что отец будущего младенца он. И, вполне возможно, что сбудется былая мечта Мстиславы и Лёшик уйдет из семьи и возьмет её в жены. А это значит только одно – прощай не только Сереженька, но и остальные любовники, в которых Мстислава себе не отказывала. Терпеть измены жены Гассерт не станет! Не тот характер, да и положение в обществе обязывает держать свою бабу в узде.

Вобщем, куда не кинь – везде клин. И как вывернуть ситуацию, как сделать, чтобы получить все и сразу, Мстислава не знала.

***

– Хочешь, я сварю кофе? – поинтересовалась Звездинская, так и не решившая, с чего начать разговор.

– Позже, – отмахнулся Алексей Викторович. – Ты ведь не кофеи распивать меня позвала? Выкладывай, в чем проблема и не тяни. У меня и без твоих фокусов есть чем заняться, – нахмурился.

– Я беременна! – выпалила Мстислава, решив, что лучше всего начать с самого главного.

– Поздравляю, – усмехнулся Гассерт. – Могу ли я узнать имя счастливчика, на которого ты собираешься возложить обязанности отца?

– Зачем ты так? – почувствовала, как к горлу подступил комок. Особо чувствительной, а тем паче – слезливой, Мстя никогда не была. Удивилась собственной реакции. Разозлилась: – Возможно, что это твой ребенок!

– Ну уж нет, – расхохотался Алексей Викторович, – роль папаши на меня можешь даже не примеривать!

– Это почему? – растерялась Мстислава. – Мы были близки в те дни, когда состоялось зачатие.

– Да потому что я бесплоден, – улыбка сползла с лица Гассерта.

– А как же?… – закончить фразу Звездинская не успела, потому как сразу получила ответ.

– Когда я женился, у Лиды, моей супруги, уже был ребенок. Я усыновил мальчика и о том, что он мне не родной, знают не многие. Не сказал бы и тебе, не знай я твою деятельную натуру. В этом случае лучше прояснить все и сразу, – Алексей вынул портсигар, открыл его и тотчас захлопнул. Курить в присутствии беременной женщины он не стал.

– Можешь курить, – вздохнула Мстислава, – и дай мне сигаретку.

– Не выдумывай, – одернул Гассерт, – тебе нельзя.

– Все мне можно, – криво усмехнулась уголком рта. – Все равно придётся делать аборт.

– Но ведь кто-то стал причиной вот этого? – Алексей Викторович не спешил угощать сигаретой любовницу. – Пусть он возьмет на себя ответственность за ребенка.

– Лёшик, ты не понимаешь! – Мстя театрально заламывала руки. – У меня давно никого нет, кроме тебя и… – замялась, постаралась придать взгляду смущение, закончила фразу: – И Сережи.

– Значит, послушала моего совета и таки приласкала мальчика, – ухмыльнулся Гассерт. – Или уже давно приласкиваешь?

– Да какая разница?! – Звездинская резко перехотела плакать. – Подумай сам, какой из него отец?! Какая от него будет помощь?! Да и, если честно, роль матери-одиночки меня совершено не прельщает! И если бы только это!

– Что еще?

– Деньги, – вздохнула. – У меня почти нет накоплений, а Сережа не сможет обеспечить нас с малышом материально.

– Все понял, – Гассерт снова улыбался. – Ты хочешь замуж за этого пацана и хочешь, чтобы я по-прежнему содержал тебя? – добавил, видя, что Мстислава собирается возразить: – И не ври мен! Я тебя слишком давно и слишком хорошо знаю!

– Да! – выкрикнула в лицо любовнику Звездинская. – А что здесь такого?!

– В принципе – ничего, – пожал плечами Алексей Викторович, – вполне нормальное желание.

– Значит, ты согласен? – Мстислава не понимала всей комичности ситуации. – Ты согласен оставаться моим любовником и взять на обеспечение нашу семью после того, как я выйду замуж за Сережу? Ты это сможешь?

– Важно не то, что я смогу, – ответил Гассерт, – а то, какую выгоду принесет мне твоя авантюра. Если принесет вообще, – выбрался из глубокого кресла: – Мне нужно подумать.

– Пока ты будешь думать, я упущу время на аборт! – Мстя хотела получить ответ, каким бы он ни был, немедленно.

– Я заеду через пару дней, – Алексей Викторович навис над оставшейся сидеть Звездинской, – а пока – отдыхай, наслаждайся новым лицом и телом, – направился к двери, бросив через плечо: – Не провожай.

– Вот ведь гад, – бормотала сквозь зубы Мстислава, глядя в окно на отъезжающий автомобиль.

***

Звездинская не знала чем себя занять в ожидании звонка от Гассерта. Она понимала, что сейчас зависит от его решения, как никогда в жизни. И от этого злилась еще больше.

В первый день по приезде она позвонила в училище, поинтересовалась, не нужна ли её помощь. Узнала, что отбор в первый класс уже завершен. Недовольно высказалась:

– Могу только представить кого вы там без меня понаотбирали! – и добавила: – Если в первый же год вылетит половина учеников – это будет целиком на вашей ответственности!

Директор еще пытался отвечать и убеждать в том, что и девочки, и мальчики перспективные, что Людмила Марковна подошла к доверенной ей миссии со всей ответственностью, когда Мстя, не желая ничего слушать, нажала клавишу отбоя.

Затем позвонила в театр. Узнала, что труппа возвращается с гастролей десятого сентября. Вздохнула, потому как до встречи с Сереженькой оставалось еще две недели. Подумала, что это, возможно, и к лучшему. К этому времени она уже будет знать, какое решение относительно её будущего примет Гассерт и заодно, вместе с любовником, разработает стратегию дальнейшего поведения с Истоминым. Здесь нужно все хорошенько продумать! Нельзя ошибиться ни в одной мелочи!

Мстислава надеялась, что Алексей позвонит уже в этот вечер, но ожидания не оправдались. Телефон молчал. Она совсем уж было решила набрать Милочку, сказать, что уже вернулась из отпуска, но передумала. Лучше заявиться к Людмиле самой! Произвести фурор! Посмотреть на вытаращенные от восторга глаза! Насладиться триумфом.

Посмотрела на часы, показывающие восемь вечера, и решила отложить визит на завтра. Лёшик, если и позвонит, то не раньше шести часов. Весь день он занят на работе, а потому вполне можно проведать «недоподругу» днем.

Ровно в девять Мстислава уже была в постели. Поворочавшись немного, приказала себе не забивать голову всякими предположениями и крепко уснула.

Часть вторая

Глава первая

Людмиле Марковне все же удалось уговорить директора детского дома отпустить обеих девочек за неделю до начала занятий в училище.

– Халфину можете забирать хоть сейчас, – недовольно морщился директор, – а вот Малышкиной предстоит работать до окончания пребывания детдома на даче.

– Девочкам предстоит нелёгкий год, – увещевала Милочка. – Им совсем не помешает хотя бы неделька ничегонеделанья.

– Вас послушать, так мы на них воду возим, – бурчал себе под нос директор. – Я несу ответственность за Малышкину! Я бумаги подписал! Поди знай, что может произойти за вот эту неделю!

– Послушайте, уважаемый, – вздохнула Людмила, – я веду класс, в котором занимаются девочки, уже семь лет! Неужели вы опасаетесь, что под моей опёкой с ними может случиться что-то плохое?! Поверьте, им предстоит тяжелый и нервный год! Пусть хоть немного расслабятся. Пусть не чувствуют себя ответственными ни за кого, кроме самих себя! – добавила, увидев, что директор колеблется: – А все необходимые бумаги я подпишу.

– Да какие там бумаги? – махнул рукой. – Только не раньше, чем двадцать третьего августа!

– Хорошо, – обрадовалась Милочка. – Я приеду за девочками! – и побежала к спуску на пляж, где, как она знала, в это время находятся её ученицы со своими подопечными.

***

Диана и Леночка уже начали выстраивать малышей в ряд, внимательно наблюдая за тем, чтобы они крепко держались за руки.

Увидев Людмилу Марковну, быстро сбегающую по лестнице, Леночка бросилась ей навстречу, крикнув на бегу воспитателю:

– Я сейчас вернусь!

– Давай быстро! – согласилась воспитательница. – Нечего им, – кивок в сторону детей, – на солнцепеке стоять тебя дожидаючись!

– Ну что? – не утрудилась здравствованием Леночка. – Отпустил директор Диану? – о себе она не спрашивала. А зачем? Она птица вольная! Захотела – пришла. Захочет – уйдет.

– Отпустил! – закивала Милочка. – Двадцать третьего приеду за вами прямо с утра! – замялась: – Или ты хочешь сейчас уйти?

– Не, – замотала головой Леночка. – Мы здесь побудем. Подождем. А потом – вместе.

– Вот и хорошо, – Людмила улыбалась. – Вот и правильно.

***

Девушки жили в крохотной квартирке Людмилы уже три дня.

От предложения сходить на пляж обе отказались. Они и накупались и назагорались на даче. Тем более что в Южной Пальмире есть сто тысяч мест, где они не были еще ни разу.

Людмила Марковна и её ученицы сидели за выносным столиком кафе-мороженого в Городском Саду. Духовой оркестр, разместившийся в уютной ротонде, играл бравурный марш Прощание Славянки. Словно провожал тех, кто, пробыв в Южной Пальмире какое-то время, завтра собирался покинуть гостеприимный город, вернуться домой. И вспоминать этот прекрасный город, его удивительных людей, восхитительную архитектуру… и этот марш… торжественный и грустный одновременно.

– А ведь мы совсем недалеко от училища, – пробормотала Диана, размазывая по стенкам креманки остатки мороженого. – И так странно, что ни разу здесь не были.

– Интересно, – Леночка удивлено вскинула брови, – когда это у нас было время по всяким Горсадам разгуливать? – поднесла ложечку с мороженым ко рту и уронила каплю на белоснежное платье. Взвизгнула:

– Вот так и знала, что уделаюсь! Ведь не хотела это платье надевать! Это всё вы! – начала размазывать по груди ярко-розовую каплю.

– Лен, ну чего ты? – улыбалась подруге Диана. – Белый цвет так идет к твоему загару! Да и мы уже уходить собрались. А дома я застираю.

– А я что, по-твоему, безрукая? – продолжала бухтеть Леночка. И тут же заулыбалась: – Ну что, пойдем? – обрадовалась: – Хорошо, что автобусная остановка недалеко.

Людмила Марковна, уже разобрав для своих гостий кресло-кровать и глядя, как они укладываются, плотно прижавшись друг к другу, с незнамо какой раз удивлялась разности характеров и темпераментов подруг: спокойная, как полуденное июльское море, Диана. И взрывная, эмоциональная, с настроением, меняющимся едва ли не каждую минуту, напоминающая февральский шторм, Леночка.

– Завтра пойдем в галерею? – переспросила Леночка. – Дианка хочет увидеть вон её, – ткнула пальцем на стену, где висела репродукция, – в оригинале.

– Конечно, – Милочка подошла к выключателю, – я ведь обещала.

Свет в комнате погас.

Оконное стекло царапала ветка старого платана, колеблемая ночным ветерком.

Откуда-то издалека слышался женский смех.

***

Людмила увидела Мстиславу издалека. Увидела и, конечно, узнала. Только не поняла, почему Звездинская приехала к ней домой, даже не предупредив о визите по телефону? Это было странно и непривычно.

– Девочки, у нас гости, – проговорила еле слышно, хотя до подъезда у которого стояла Мстя и неугомонная любопытная соседка Милочки оставалось минимум тридцать метров.

– Да уже увидели, – Леночка и не думала понижать голос. – Узнали. Интересно, с какой стати она припёрла?

– Сейчас узнаем, – Людмила Марковна ускорила шаг.

– Здравствуйте, Мстислава Борисовна! – Диана и Леночка поздоровались практически одновременно. Правда, голос первой был нейтральным, а у второй – сочился ехидством.

– Привет, Славочка, – подержала учениц Людмила. – Какими судьбами?

– Да вот, – Мстя разулыбалась, словно встретила родню, по которой истосковалась, – вернулась из отпуска, решила проведать тебя, а в квартире пусто.

– Надеюсь, ты не рассчитывала, что я стану сидеть в четырех стенах безвылазно в расчете, что ты почтишь посещением мою скромную обитель? – Людмиле не нравился этот визит. Не нравилось и присутствие соседки, с любопытством прислушивающейся к каждому слову. Но, казалось, Звездинскую ничто не смущало:

– Хорошо, что встретила твою соседушку, – пролепетала елейным голосом, – она мне помогла скоротать время в ожидании. Целый час разговорами развлекала.

Людмила едва не схватилась за голову, представив, что могла наговорить соседка, разобиженная её невниманием и нежеланием посвящать в чужие проблемы. Но виду не подала:

– Ну что же, хорошо, что дождалась. Идем в квартиру. Чайку попьем. Расскажешь, как отдохнула.

Людмила Марковна и Звездинская начали подниматься по лестнице.

Следом за ними шли Диана и Леночка.

– Вот это да, – бормотала Леночка театральным шепотом: – Сиськи! Жопа!

Диана дернула подругу за руку, но не в силах сдержаться, хихикнула.

***

– И что они здесь делают? – огорошила вопросом Мстислава, усевшись в единственное кресло. – Почему они здесь?

– А где, по-твоему, им быть, – пролепетала растерявшаяся от напора и беспардонности гостьи Милочка.

– Этой, – ткнула пальцем Мстя в Леночку, – с папашкой. А этой, – указующий перст перенаправился на Диану, – на детдомовской даче!

– Знаешь что, Славочка! – Людмила не стала терпеть грубость коллеги. – Позволь мне самой решать, где и с кем проведут девочки неделю до начала занятий! Если ты не забыла, я веду их класс уже семь лет! И хорошо понимаю что, когда и с кем нужно и можно делать!

– Дааа, – протянула Звездинская, – а я вначале не поверила твоей соседке. Но теперь вижу, что её рассказы были недалеки от истины.

– Мне не интересно о чем ты беседовала с моей соседкой, – устало вздохнула Людмила. – Если хочешь, расскажи, как провела отпуск. Если хочешь чаю – я заварю.

– Думаю, что и рассказ о моем отпуске тебе тоже не интересен! – Мстислава сделала вид, что обиделась. – А чаю я и дома попить могу! Так что, пожалуй, вызову такси да поеду себе домой.

– Как скажешь, – задерживать подругу Людмила не собиралась.

– Придется вам потерпеть мое присутствие, пока не придёт машинка, – Мстя тыкала пальцем в телефон, набирая службу вызова такси. – Мне нельзя на солнце долго находиться.

Она успела забыть, что слушала соседку Людмилы, стоя на солнцепеке почти час.

Людмила Марковна села на диван. По обе стороны от неё угнездились Диана и Леночка. Все трое внимательно рассматривали обиженно сопевшую Звездинскую.

Наконец, раздался звонок и оператор оповестил Мстю о том, что машина ожидает у подъезда.

– Вижу, что в моей дружбе ты тоже больше не нуждаешься, – процедила Звездинская сквозь зубы, покидая квартиру, – так что встретимся уже в училище! – и громко хлопнула дверью.

– Чего она взбесилась? – полюбопытствовала Леночка.

– Она всегда такая, – вздохнула Людмила. – Давайте лучше пойдем в кухню, перекусим и попьем чаю.

Они едва успели покинуть комнату, как раздался звонок в дверь.

– Вернулась, что ли? – удивилась Людмила. – Может, что-то забыла, – обернулась глядя на кресло в котором сидела Мстя десять минут назад. – Вроде бы нет, – пожала плечами и пошла к входной двери.

Девушки остались в прихожей. Если вдруг заявился кто-то нежелательный, они всегда придут на помощь Милочке и вытолкают незваного гостя взашей!

Дверь распахнулась.

На пороге стоял Тимур Халфин лицо которого наполовину скрывалось за огромным букетом георгинов.

– Тимур! – Милочка повисла на шее Халфина, сминая роскошный букет. – Почему же ты не позвонил хотя бы из аэропорта?!

– Хотел сделать сюрприз, – бормотал Халфин, прижимая к себе женщину.

– Папка! – Леночка схватила отца за руку. – Ты приехал?!

– Ну да, доча, – Тимур обнял Леночку, – не тряси, а то руку оторвешь.

– Здравствуйте, Тимур Айдарович, – смущенно пролепетала Диана.

– Здравствуй, Дианочка, – Халфин, поверх голов любимых женщин, смотрел на стоявшую в глубине коридора девушку.