Текст книги "Миры и Судьбы. Книга первая"

Автор книги: Рита Харьковская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Рита Харьковская
Миры и Судьбы. Книга первая

Пролог

 Душа сидела у ног Создателя и пыталась поймать его взгляд … 

Создатель отводДуил глаза и хмурился, от чего в небе начинали клубиться черные облака и проблескивали молнии … 

Это не была юная Душа, стремящаяся в мир, еще надеющаяся не только испытать боль, но и познать плотские радости … 

Душа уже прошла шесть реинкарнаций и помнила, что мир полон злобы, ненависти, предательства, непонимания, и компенсировать боль простыми радостями бытия сложно …

 Душа знала (впрочем, как и все Души), что в мир ее отправляют для искупления чего-то недопонятого, недоработанного, но втайне надеялась, что ее призвали к Создателю с иной целью, хотя помнила, чем заканчивались все предыдущие встречи у трона …

Создатель наконец-то опустил взор, и Душа погрузилась в бездну его глаз … 

И осознала неизбежность уготованной ей участи … 

Изумрудные глаза, опушенные длинными ресницами, затуманили слезы … 

Создатель со вздохом, полным боли и сопереживания, протянул руку и погладил белокурые кудри:

– Я буду ждать тебя … это в последний раз.

Легкое прикосновение пальцев ко лбу, и Душа закрутилась – завертелась в калейдоскопе событий, прошлых и грядущих, и утратила возможность думать и чувствовать …

***

Юная женщина, еще почти девочка, всего-то восемнадцати годов отроду, лежала в родильном зале районной больницы рабочего города и смотрела, как за окном просыпалось утро…

Это было третье утро ее мук и страданий.

 Жизнь, ею зачатая, никак не хотела приходить в этот мир, тело изболелось, мозг уже перестал адекватно воспринимать реальность, она хотела только одного, чтобы это существо, раздирающее ее нутро, наконец-то оказалось снаружи, и всё равно – живым или мертвым, пусть просто освободит ее.

В мозгу роженицы, наплывая одна на другую, клубились мысли…

Ребенок, на которого возлагались такие большие надежды, их не оправдал …

Красавец муж, картежник и бабник, душа компании, местечковый бард, утратил к ней интерес, как только добился своей, мужской, цели. Их свадьба была фарсом, единственной возможностью добраться до вожделенного тела гордой красавицы, воспитанной грузинской семьей, со всеми установками, запретами и указаниями, свойственными этому народу …

Ее муж отправился к очередной пассии, более сговорчивой, ровно через три месяца после бракосочетания, но в ней уже теплилась новая жизнь и она отчаянно надеялась, что эта новость вернет мужа в семью …

Надежды не оправдались …

Совсем скоро она узнала, что "разлучница" тоже носит под сердцем его ребенка …

Вся ее беременность пошла в полуистерике-полуненависти и к мужу, и к тому, кто растет в ее чреве …

Муж отмалчивался, отмахивался от нее, как от надоедливой мухи, и снова, каждый вечер, уходил к другой.

***

Две неразлучные подружки, Верунчик и Аннушка, санитарки родильного отделения, шли на работу, не выспавшись и не отдохнув, а потому пребывая в не самом лучшем настроении… Вчерашний вечер они провели с новыми кавалерами, от души натанцевавшись и изрядно выпив портвейну, нацеловавшись на парковой скамейке и добравшись до дому на рассвете …

– Надеюсь, эта лупоглазая корова уже разродилась, -изрекла Аннушка.

– Угу, вот уж послал кому-то Бог зиллячко, – захихикала в ответ Верунчик.

Яркое июльское утро радовалось жизни!

Многоголосый щебет птиц, аромат цветущей липы, синее небо и лучи солнца – все славило и благословляло Жизнь! … все, кроме распростертой на пропотевших и пропитанных болью простынях, юной женщины.

Никем и ничем неконтролируемые мысли клубились в затуманенном мозгу:

«Когда, когда это дитя покинет мое тело!? Когда?! Когда я стану снова свободной, юной и стройной?! Будь проклят тот день, когда я увидела твоего отца! Будь проклят тот миг, когда мы зачали тебя!!! Уйди! Дай мне покоя!!!»

Верунчик и Аннушка приняли смену и вошли в родилку.

Лица вытянулись у обеих, когда они увидели роженицу, встречи с которой так стремились избежать.

– Вот это номер! А ты еще тут?!– удивилась Аннушка.

– Давать научилась, а рожать не умеешь,– захихикала ей в ответ Верунчик.

– Не, надо что-то делать, а то эта корова ребятенка таки удушит, – подруги переглянулись и пошли к сестре-хозяйке просить помощи.

Через полчаса санитарки вернулись в родзал.

Лица у них раскраснелись и слегка лоснились.  Внимательный наблюдатель понял бы, что сестра-хозяйка не только подсказала им выход из ситуации, но и накапала по соточке спиртику, дабы задуманное свершилось, как положено, без раздумий о последствиях …

Новейшая льняная простыня была сложена вчетверо и "родовспомогальщицы" подошли столу … Юной женщине было безразлично, что и как они собираются делать, затуманенный многосуточной болью мозг отказывался думать о чем-то другом, кроме одного: «Пусть это закончится", а потому дюжие санитарки наложили простыню на живот и дружно присели, оторвав ноги от пола …

Душераздирающий вопль раздался на всю больницу, и ребенок, разорвав лоно матери,  пулей вылетел в мир…

– Эй, мамаша! У тебя девочка! – попытались как-то приободрить роженицу санитарки.

 «О Боги … еще и девка», – подумала юная мать: «Если бы сын» …

– Уберите ее от меня!– и она отвернула лицо от своей новорожденной дочери …

В  это время Верунчик и Аннушка рассматривали девочку …

– Давно я не видела такого красивого младенца,– сказала Аннушка.

– Посмотри, какие ресницы … и глаза … зеленые… только почему она молчит? – отвечала Верунчик.

В палате раздался плач…

Даже не плачь – вой испуганной насмерть Души, которая знала, что с ней было, и видела, что будет …

Санитарки испуганно переглядывались и решали, кому бежать за врачом.

… припозднившийся Ангел-Хранитель подлетел к тельцу малышки и легонько прикоснулся крылом к ее губкам … плачь тут же утих … потом так же легонько Ангел коснулся ушек девочки и она перестала слышать голос Создателя … напоследок Ангел пощекотал затылок ребенка, и она забыла все, что с ней было в прошлых жизнях и все, что ждет ее впереди …

 Ангел поцеловал ее в лоб и прошептал:  «Не бойся, малышка, я всегда буду рядом», – легкий ветерок приподнял занавеску на окне …

Ангел улетел…

…в мир пришла новая жизнь ....

Часть первая. Ольга

Глава первая

… у затянутого паутиной изморози окна, на шатком венском стуле с высокой спинкой, неизвестно как сюда попавшем, накинув на плечи клетчатую шаль, сидела старуха … Спина ее была все еще прямая, в параллель со спинкой стула, только плечи слегка ссутулились, как будто подались вперед. Черные кудри, все еще густые, лишь кое-где прорезала паутинка седины …

Комната была крохотная и холодная. Убогое жилье в барачном доме, отапливаемое печкой, жара которой не хватало даже на то, что бы растопить иней на окне …

На коленях старухи сидела трехлетняя девочка. Она дремала, прижавшись к теплой груди прабабки, заботливо укутанная в конец шали …

… на спинке стула примостился Ангел …

Старуха не сразу заметила его, или сделала вид, что не замечает, Но пауза уж слишком затянулась, дальше играть в молчанку было глупо и старуха, слегка повернув голову, так, чтобы не разбудить правнучку, сказала с нарочитой грубостью:

– Привет пернатый. Что то давненько тебя не было … ну давай, рассказывай, как там, в миру? что нового? чем порадуешь? …

Ангел смущенно начал оправдываться тем, что дел невпроворот, что людей под его опёкой много и с каждым годом становится все больше, что страна окончательно выкарабкалась из послевоенной разрухи и жить становится все лучше и лучше …

Старуха, обведя взглядом убогую комнатенку, проворчала чуть слышно:

– Угу … все лучше и лучше … а как же … по нашей семье это очень хорошо заметно.

Ангел возмущенно вздрогнул крыльями:

– Ну, Ольга, ты не обобщай, не моя вина, что вы оказались в этой …гм … в этом … да как же сказать-то поправильней? В общем, в этом доме!

– Не твоя? А чья же? – удивилась старуха:

– Ты Ангел нашего рода, почему же допустил такое?!

– Неужели ты не понимаешь, что я могу направить, указать, подсказать, но не могу заставить кого-то поступать, так или иначе.

Ангел горячился и вздрагивал крыльями:

– Человек всегда сам делает окончательный выбор, и заставить его не в силах никто.

– Так уж никто?

– Никто! Ты вон смогла заставить свою внучку поступить так, как ты считала правильным?

Старуха молчала, только горестно вздыхала, поглаживая рукой белокурую головку правнучки …

– Ну, это совсем другое дело, – снова вздохнула она:

– У внучки моей бешеный нрав, ею не покомандуешь … и в кого только пошла такая?

Ангел незаметно улыбнулся и промолчал, укутавшись крыльями …

В доме заметно похолодало, нужно было добавить дров в прожорливую печь …

– Подержи ребенка, а то печь совсем потухнет, замерзнем к черту …

Ангел поморщился при упоминании лукавого, но взял, по-прежнему спящую, малышку и укрыл ее крыльями, начав что-то напевать на незнакомом языке …

– Ну, давай, давай ее мне … ишь, размурлыкался, – улыбнулась старуха …

Печь затрещала, разгораясь, по дому снова пошло ласковое тепло …

– Рассказывай, с чем прилетел, тебя ведь просто так не дозовешься,– спросила старуха.

– Да вот, захотел проведать, узнать, как вы поживаете, как девочка? Надеюсь, имя вы ей уже дали? до скольки она у вас в "малышках" ходила? месяцев до четырех?

– До пяти, – потупилась старуха, и тут же возмущенно вскинула голову:

– Ну а что ты хотел? Внучке моей, ее матери не до того было! роды тяжелейшие, еле-еле оклемалась, а едва малышке исполнилось три месяца, как прирезали ее папочку …

– Как прирезали? – удивился Ангел

– Ну а то ты не знаешь …

– Не знаю … я же ваш ангел, а не его.

– Ну не знаешь, так слушай: через три месяца после рождения нашей девочки, родила и зазноба ее папашки … тоже девочку … изрядно пьяный, он возвращался из роддома домой, начал скандалить с какой-то подвыпившей компанией и получил ножом в бок … три дня промучился и отошел …

– Не знал – не знал … А как же вы восприняли все эти события?

– Да мне было как то все равно, – безразлично пожала плечами старуха:

– А вот внучка … не скажу, чтобы радовалась … нет … но вздохнула с облегчением … Знала, что жить вместе не будут, а вот клеймо разведенки ее пугало … а так – вдова … мало ли нас, вдов, на свете горе мыкают …

– Ну да Бог и с ним … рассказывай про девочку. Какое имя дали?

– Регина.

– Ого … красивое имя … а как мать его восприняла? – Ангел снова спрятал улыбку в крыльях.

– Бушевала и топала ногами, – криво усмехнулась старуха:

– Орала, что имя девчонке " дунька с мыльного завода ", что плебейка она, как и ее папочка.

– Ну а ты?

– А что я … успокоила подзатыльником и объяснила, что дочь не выбирала ни себе отца, ни ей мужа … ты же меня знаешь, – старуха лукаво улыбнулась, совсем как в юности

– Да уж знаю … А родители ее отца?– Ангел кивнул головой на девочку:

– Что, совсем не помогают?

Старуха снова тяжело вздохнула:

– Да они и рады бы помочь. Сразу после рождения предлагали забрать девочку, что бы воспитывать в своём доме, и после приезжали, хотели деньгами помочь.

– Ну и что?

– А ничего … девочку, как видишь, не отдала, свекров на порог не пустила, денег у них не взяла. Сказала, что сама справится и подачки ей не нужны. Вкалывает на двух работах, чтобы как-то свести концы с концами …

– И что, больше не приезжали дед с бабкой?

– Нет … тут, понимаешь, как вышло-то. После того как погиб их сын, зазнобушка его с радостью сбагрила им свою дочь и завербовалась куда то на Север … так что есть теперь им и кого тетешкать и кого воспитывать. А мы вот так … сами выгребаем,– женщина опустила голову и надолго замолчала …

Старуха, очнувшись от невеселых дум, взглянула на Ангела:

– Ну ладно, поговорили, а теперь к делу:зачем явился?

– Узнаю свою Оленьку, – заулыбался Ангел, – все такая же, деловитая и прямая …

Он помолчал немного и враз посерьезнев, сказал:

– Ольга, тебя скоро призовут, и ты должна объяснить малышке кто она и откуда. Как я понял, мать ее этого делать не станет.

Старуха горестно всплеснула руками:

– Да как же так, на кого я их оставлю? когда?

– Время у тебя еще есть, может год, может и больше, но ты не тяни … рассказывай.

– Да что рассказывать-то? Она же кроха совсем, ничего не поймет!

– Не поймет, – согласился Ангел, – Но запомнит … память то у нее хорошая?

– Хорошая, – заулыбалась старуха, – Царя Салтана тарабанит без остановки.

– Ого! – удивился Ангел, – Ну тогда ты не откладывай в долгий ящик, рассказывай … а я полетел, дел еще много … скоро увидимся, я еще загляну … до того как …

Ангел растворился жемчужной дымкой.

Старуха вздохнула и начала свой рассказ …

Глава вторая

… Ольга была последним ребенком  и единственной дочерью в семье богатого скотопромышленника и землевладельца. Ее отцу, за заслуги перед Отечеством, было пожаловано дворянство, но дворянство это не было наследственным, а потому высокопородная знать, у которой часто за душой были одни долги, посматривала на него свысока, и вынуждено принимала в своем доме.

Отец Ольги только посмеивался в пышные усы и знал, что ни ему, ни его пятерым, уже достаточно взрослым, сыновьям это дворянство и титулок абсолютно не нужны. Огромные земельные угодья, стада племенного скота и табуны лошадей давали ему право быть вхожим туда, куда он хотел, а его титулованных соседей вынуждали его принимать с радушной улыбкой, цену которой он прекрасно знал …

Дворянство было нужно ради Оленьки, в которой он души не чаял. Дворянство давало ей возможность выйти замуж по любви, за того, кого выберет ее сердце …

Старшие сыновья уже определились в жизни, обзавелись собственным делом и, некоторые, семьями.

Его первенец не захотел работать на земле и управлять поместьем. Создав практически с нуля свой торговый флот, он гонял баржи с пшеницей в самые дальние уголки России и в Европу. Его дело процветало, унаследованная от отца хватка и чутье на успешность, вскоре сделали его состояние огромным. Он женился по любви (ну и немного по расчету) на дочери текстильного магната, приумножив и без того немаленькое состояние, и в любви и взаимопонимании уже растил двоих сыновей-погодок.

Второй сын стал правой рукой отца, учился управлять имением, ездил по всему миру и закупал и продавал племенной скот и породистых скакунов. Дела шли все лучше год от года. Второй сын уже посватался к дочери соседа-землевладельца, и на осень планировалась свадьба.

Третий сын нашел себя в служении Богу. Хорошее образование, вначале светское, а затем и церковное, и немалое пожертвование в церковную кассу и непосредственно епископу, помогли ему стать настоятелем вполне приличного прихода в одном из волостных городов неподалеку от родительского гнезда.

Четвертый сын, успевший полюбить далёкое и неведомое море, посвятил себя воинскому делу и был определен в Морской Кадетский Корпус.

Младший сын, Стефан (он станет непосредственным участником описываемых событий, а потому не упомянуть его имени мы не можем) был книгочей и страстный любитель наук, весь смысл жизни которого сводился к познанию нового и неизведанного. Когда Ольге исполнилось восемь лет, отец отправил его в Сорбонну, куда юноша стремился всей душой …

… Поздние и тяжелые роды подорвали здоровье Оленькиной матери, и когда малышке исполнился год, она тихо угасла, оплакиваемая мужем и сыновьями …

Оленька росла в любви и неге. Избалованная заботами вначале нянек и приживалок, потом гувернанток, которые не смели сказать слова поперек своенравной девчонке, не слишком нагружаемая выписанными для нее учителями, Ольга жила в обожании отца и братьев.

Ей очень нравилось командовать, отдавать приказы всем, начиная от кухарки и заканчивая конюхами. Отец только посмеивался и дочери ничего не запрещал и не перечил, наоборот, с гордостью говорил:

– Пусть привыкает … моя кровь!

Когда Ольге исполнилось двенадцать лет, окончив очередной курс обучения в Сорбонне, приехал ее брат … приехал не один, а с товарищем …

Вольный воздух малоросских просторов, жаркое лето, бесконечно читаемые любовные романы, очень даже поспособствовали тому, что Ольга без памяти влюбилась в белокурого сероглазого красавца.

Непонимание, как себя вести, неумение ни скрыть свои чувства, ни сказать о них, привели к тому, что Ольга, видя явное невнимание гостя, начала мстить юноше незнамо за что, делать то мелкие пакости, то крупные гадости. Отец только вздыхал, растерянно разводил руками, и взывал к нянькам и приживалкам:

– Да сделайте вы что-нибудь! Да поговорите же вы с нею!

Поговорить с несносной девчонкой не отважился никто …

Все облегченно вздохнули, когда в конце августа друзья снова вернулись в университет. Ольга поплакала немного, немного позлилась, но образ юноши из головы не выбросила.

***

Был дождливый октябрьский день. Ольга сидела у окна и грустила. Она не понимала, почему на нее, такую красивую (конечно красивую! зеркало не станет врать!), такую богатую (к этому возрасту, она понимала, что богата и знала цену деньгам и тому, что они могут в жизни дать) совершенно не обратил внимания красавец-блондин … ну как же так?!

Из-за спины ее обдало тёплым ветерком, и раздался тихий голос:

– Подожди …

Ольга резко обернулась, едва не задев и не опрокинув того, кто сидел на спинке стула …

– Ты кто? – испуганно спросила девочка.

– Кто-кто … я твой Ангел, не видишь что ли …

– Я умерла? – еще больше испугалась Ольга.

– Еще чего! Жива, конечно.

– А как же я тебя вижу, если жива?

– Видишь, потому что это твой Дар …Ты одна из немногих, кто может видеть своего Ангела в земной  жизни …

– Так значит ты мой Ангел!? – радостно засмеялась девочка:

– Ты теперь всегда будешь со мной?

Ангел вздохнул:

– Нет, не всегда, а только когда буду очень нужен, когда без моей помощи и совета тебе совсем не обойтись …

– Ну и какой совет ты мне хочешь дать? -спросила Ольга

– А я уже его дал: Подожди … этот юноша, по которому ты так горько плачешь и которому отравила летний отдых, –  Ангел лукаво улыбнулся, – Он твоя судьба, просто подожди немного …

– Какая судьба? он и внимания  на меня не обратил,– нахмурилась Ольга.

– Обратил, еще как обратил,– снова улыбнулся Ангел, – Он уже любит тебя, только еще этого не понял …

– Сколько ждать? – деловито осведомилась Ольга.

Ангел откинул голову и засмеялся.

– Вот это хватка! Вот это деловой подход! Достойная дочь своего отца!

Ангел все смеялся, а Ольга смотрела на него с немым вопросом.

Наконец Ангел отсмеялся и ответил:

– Три года …

– Ого … целых три года?– опечалилась девочка

– Всего лишь три года … они пролетят незаметно …

Ангел расправил крылья и собрался в дорогу.

– Ты куда? я тебя еще увижу?

– Увидишь … Я прилечу на твоё венчание …

Легкий ветерок качнул занавеску на окне, и Ангел растворился в струях дождя …

Глава третья

… старуха очнулась от грёз и взглянула на правнучку …

Девочка смотрела на нее, широко открыв глаза.

– Что хочешь, малышка, кушать? водички? …

– Сказку! – потребовала девочка.

– Какую сказку? про Салтана?

– Нет, ту, что рассказывала …

– Какая же это сказка? –  удивилась старуха, – Это моя жизнь … ну слушай, если интересно …

Старуха погладила мягкие белокурые волосики девочки и прошептала:

– Совсем, как у моего Людвига …

***

Товарищи не приехали ни на следующий год, ни на следующий …

Напрасно Ольга ждала наступления лета и приезда друзей, у юношей были другие планы и другие увлечения. Они путешествовали по Европе … познавали жизнь …

… Ольге исполнилось пятнадцать лет …

За прошедшие годы она выросла и стала еще красивее …

В усадьбу часто приезжали соседи с сыновьями, которые не прочь были посвататься к небедной девушке, но Ольга помнила слова Ангела и ждала своего суженного.

На Пасху в родительский дом приехал Стефан, приехал не один, а с товарищем, о котором так грезила Оленька лунными ночами …

– Ольга! Беги скорее сюда, я твоего Людвига привез! – хохотал Стефан.

Людвиг смущенно улыбался …

Его отношение к девушке в корне изменилось, он уже не избегал ее общества, а мечтал побыть с нею вдвоем, не отводил взгляда от ее лица, и не мог с нею наговориться …

Все закончилось тем, что молодые люди объяснились и Людвиг отправился к отцу Оленьки, просить ее руки.

Получив согласие и благословение от отца девушки, Людвиг поехал в Краков, где в то время жила его мать, рано овдовевшая пани Ядвига, души не чаявшая в единственном сыне.

Огромное поместье в Волынской губернии, принадлежавшее семье, потихоньку приходило в упадок от недостатка  денег на его содержание и полного отсутствия, как деловой хватки, так и желания жить и работать на земле, а потому Ядвига большую часть года жила в краковском доме.

Людвиг понимал, каким сложным будет разговор с матерью.

Родовитая и высокомерная, она вряд ли придет в восторг от предполагаемого мезальянса. Но даже не это омрачало думы молодого человека, он представлял, в какое бешенство придет его мать, ярая католичка, воспитавшая в католичестве сына, узнав, что Людвиг намерен отречься от своей веры и креститься в православии …

Но Оленька хотела венчаться, Оленька хотела, что бы обряд совершил ее брат, и Оленька была православной и ни о каком католичестве слышать не хотела.

Потерять Оленьку Людвиг боялся сильнее, чем гнева матери, а потому был настроен решительно, хотя прекрасно понимал всю трудность предстоящего разговора.

Я не стану омрачать наш рассказ описанием подробностей дикого скандала, который устроила Ядвига, узнав о намерениях сына.

Не помогла ни угроза отречься от него, лишить наследства, наложить на себя руки вопреки догматам веры. Людвиг был непреклонен! Он намеревался жениться на Оленьке с согласия матери или вопреки ему.

Ядвига, побушевав еще немного, начала наводить справки о предполагаемой невестке, ее семье и их состоянии. Выяснив все, что удалось, она согласилась встретиться с отцом Ольги и только потом пообещала дать окончательный ответ.

Визит в усадьбу отца Ольги состоялся в конце лета и, увидев огромное поместье, разузнав о семье поподробнее уже из первых уст, Ядвига начала понемногу оттаивать. А узнав, какое огромное приданное дает отец за единственной дочерью,  оттаяла и вовсе и дала согласие на брак.

(… да что там лукавить перед собой же … большими деньгами, которые принесет в семью Ольга, распоряжаться будет ее сын, а уж он-то не откажет мамочке в ее просьбах … вера и родовитость – это хорошо, но их в карету не запряжешь и на плечи не накинешь …)

Свадьбу назначили на конец следующего лета. Как раз Ольге исполнится шестнадцать, а Людвиг решит вопросы с вероисповеданием и университетом.

Юноши, окрыленные надеждами и мечтами (каждый своими) уехали во Францию.

Весь следующий год промчался для Ольги как один день.

 Девушка готовилась к свадьбе.

 Была выписана портниха, которая колдовала над роскошным платьем, сельские девушки плели километры тончайших кружев на подзоры для ее постельного белья из тонкого батиста. Ворох рубашек, сорочек, панталон тоже должен быть украшен кружевами и вышивкой, а потому скучать и бездельничать не приходилось никому.

Свадьбу запланировали сыграть в сентябре, в аккурат после Успенского поста …

… Прошел год…

В имение начали съезжаться гости. Огромный дом был заполнен людьми:  братьями, их женами и детьми, родственниками жен, друзьями и деловыми партнерами отца, которые тоже приехали с семьями. В огромном доме не осталось ни одной пустующей комнаты, все флигели и даже дома богатых крестьян были битком набиты людьми. В начале сентября, за три дня до свадьбы, приехал Людвиг с матерью …

Они не привезли с собой ни родню, ни друзей. Гордячке Ядвиге было стыдно признаться, что ее сын женится на девушке не такой родовитой, как он сам.

Ольге было все равно …

У  нее кружилась голова от постоянного мелькания лиц – знакомых и не очень. Она, так ждавшая своей свадьбы, устала и вымоталась настолько, что накануне уже просто хотела, что бы все свершилось и закончилось, и они с мужем могли уехать в их поместье и отдохнуть, наслаждаясь обществом друг-друга …

В памяти Ольги мало что осталось от того свадебного дня:только слёзы в глазах отца, только гордые взгляды братьев – ведь сестричка выросла такой красавицей, только восхищенный шепот гостей и запах ладана в церкви … все остальное смешалось в пестрый нескончаемый калейдоскоп.

Позже Людвиг рассказывал, что во время венчания вокруг невесты растекалось жемчужное сияние, ее словно окружал сверкающий кокон.

Это заметили все гости, и недоуменно и восторженно перешептывались. Но лишь  одна Ольга знала, что это Ангел сдержал своё обещание и прилетел на ее венчание. Ангел обнимал ее крыльями и шептал какие-то слова на непонятном языке, и в душе девушки разливалось тепло и умиротворенность …

Ольга сжимала руку своего молодого мужа и думала: «Когда же мы уже уедем?» Сказать о своем желании она не отважилась никому, не желая обидеть любящую ее родню и дать повод для сплетен завистникам.

… Все в мире имеет начало и конец …

Закончились праздничные торжества, и Ольга с Людвигом отбыли в своё имение.