Текст книги "Это не кино, или Вторник моей жизни"

Автор книги: Рина Нарская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Глава 5

Я вышел из домика, на ходу накинув куртку, и покрутился в поисках известного сооружения. Обнаружив его с торца, прямо у забора, приблизился и осторожно поинтересовался:

– Ром, ты здесь?

Никто не отозвался. Тогда я дёрнул ручку – деревянная кабинка оказалась не заперта. Жигалина, понятное дело, в ней не оказалось.

Я снова озадаченно огляделся – ну куда он мог подеваться в такое время? Вокруг стояла мертвецкая тишина. Даже ветер стих, и нигде не лаяли собаки.

На участке было темно. Единственным освещённым местом оставалось крыльцо, а именно тот самый пятачок с пеньком, благодаря которому возле туалета имелись хоть какие-то ориентиры.

Я обошёл домик по кругу, обнаружил даже колодец, в который зачем-то, сквозь мглу и туман, заглянул, однако моего нового знакомого нигде не было видно.

Вот чёрт. Что творится в голове у этого чудака? Если кто-то и мог предугадать его намерения, то точно не я.

Я застегнулся и попёрся искать калитку – решил выйти наружу и посмотреть, может, он там? Пока шёл, пару раз выкрикнул имя – тихо. Зато успела высунуться перепуганная Юля.

– Я так и знала, он пропал! – тут же захлюпала она. – Подожди, я с тобой пойду! – и, набросив на себя какой-то тулуп, пулей выскочила с крыльца.

– Да не надо, я быстро, – хотел возразить я, но девчонка уже оказалась рядом и раньше меня справилась с выдвижным замком.

Мы выглянули на дорогу. Вблизи никаких источников света не нашлось. Всюду чернел непроглядный лес, и девушка окончательно впала в истерику:

– Где он, Максим?! Куда он мог исчезнуть? Здесь же ничего не видно! Пожалуйста, найди его!

Она вцепилась мне в куртку, как ненормальная – еле отодрал от себя.

– Послушай, успокойся, что за паника? Он не маленький, чтобы так за него переживать. Если он пошёл куда-то, значит, скоро вернётся, нам просто нужно подождать немного. Идём в дом!

Я хотел увести её, но не тут-то было. Джульетта такой кипиш подняла, что пришлось сдаться, и, хотя я сам понимал, что это глупо, мы всё-таки выдвинулись на поиски потеряшки.

– Ну, и куда мы пойдём? – бурчал я, едва поспевая за почти бегущей в сторону второй линии участков Юлькой. – Будем за каждый забор заглядывать? А если он вернётся, а нас нет?..

Но та меня и слушать не желала.

– Ромааа! – голосила что есть мочи, складывая ладони рупором.

Я понял, что уговаривать тут бессмысленно. Кажется, влюблённая девчонка полностью потеряла рассудок, и удержать её можно было разве что силой, и то навряд ли… А бросить здесь в одиночестве я уже тоже не мог.

Мы обошли всё садовое товарищество, облазили все закоулки, проорали все связки, но никто, кроме потревоженных собак, на наш зов не откликнулся.

– Может, он встретил кого-то из знакомых? – предположил я.

Юля только шмыгала носом и отрицательно мотала головой.

– Он мог уйти, и не сказать тебе? Такое раньше бывало? – я говорил не столько для того, чтобы узнать ответ, сколько для того, чтобы хоть как-то поддержать, разрядить обстановку.

Юльку было реально жалко. Она не прекращала лить слёзы, размазывая тушь по щекам, иногда причитала что-то себе под нос, иногда кашляла, её всю трясло, и я подумал, что какими бы ни были причины Роминой отлучки – а в том, что он всё-таки вернётся, я почти не сомневался – но по отношению к девушке он поступил бесчеловечно.

Возвращались мы молча. То есть, я уже настолько утомился, что заткнулся и просто следовал за всё ещё рвущейся вперёд Юлькой. А на подходе к нашему участку наконец понял, что до последнего придавало ей ускорение.

Над нашим забором, который я не сразу опознал, вздымался столп белого дыма, и в толще влажной и вязкой, как дёготь, ночи то и дело вспыхивали ярко-красные точки искр. Прислушавшись, я различил стук топора и потрескивание дров, и изнутри меня словно ошпарило – там Жигалин!

Джульетта влетела в калитку раньше меня. А когда вошёл я, взору моему предстала такая картина: мангал, костёр, невредимый Жигалин и с разбегу сиганувшая на него Юлька, которую он жадно и бесстыже пожирает губами.

Если честно – в первый момент мне захотелось отнять у него топор, к слову, мешающий ему как следует придерживать подругу за бёдра, и настучать его обухом прямо по дурацкой красной шапке на его бедовой башке.

У меня отказывали ноги, я сегодня намотал уже километров сорок, и половину точно – по его милости – а он, как ни в чём не бывало, разводит тут костерочек и, похоже, абсолютно не парится по поводу нашего отсутствия!

Они не сразу разлепились, пришлось ждать. Сначала, когда я приблизился, Рома спустил девушку с себя, но они так и не прекратили целоваться. И только из-за того, что в мангале что-то громко треснуло, она, наконец, оторвалась от его губ и позволила парню заняться делом.

– Где ты был? – тут же выплюнул я, стараясь держаться и не показать, насколько эта его выходка меня задела.

– А вы меня искать ходили? – с притворным удивлением выдал он, округляя глаза. – Я вот, решил мангальчик замутить, а то утром уходить, а мы даже дымом не пропахли.

– Ромка, мы тебя потеряли! – снова запричитала Юля, обняв его крепче. – Я так испугалась! Мы тебя искали!

– Тут же прямо за забором дрова, – припечатал я, пытливо вглядываясь в его беспечную физиономию.

Я понять не мог, он прикидывается, или как?.. За идиотов нас держит? Ладно Юлька, в её розовых очках, похоже, такие толстые лупы, что она и не видит ничего, ну а я?.. Я же не болван совсем, понимаю, что он чешет! Где он вообще шатался всё это время?

– А, да? Я забыл, – продолжал невозмутимо гнать Жигалин. – Ну и ладно, на следующий раз останутся. Эй, ну что ты, ребёнок? – ласково обратился он к Юльке, которая всё ещё на нём висела.

Я стоял поодаль и кипел. Кипел и наблюдал за этой странной парочкой. Со стороны они действительно смотрелись неплохо. Жигалин был высокий, намного выше Юльки, и на полголовы выше меня, худощавый, не особо спортивный. У него были крупные черты лица, подвижная мимика, выразительные глаза, и вечно какое-то пофигистичное, по-другому не скажешь, их выражение. Как будто бы он когда-то давно словил тот самый дзен и ко всему в этой жизни относится свысока, в хорошем смысле слова, типа суета сует, ребята, не парьтесь.

 А Юлька. Юлька была красивой – теперь я мог это точно сказать – красивой, утончённой, чуткой. В силу возраста, наверное, слишком доверчивой и наивной, но лично мне это в девушках нравится. Я подумал, что на месте Жигалина был бы счастлив, что мне досталась такая, но осёкся, вспомнив про Алёнку.

Если честно, я по ней заскучал. Вспомнил, как летними вечерами мы гуляли в парке, держались за руку, болтали о всякой чепухе… Как она смеялась… Как поправляла воротник моей футболки-поло, а я смотрел на её губы и думал, как же мне её поцеловать… Между нами не было таких страстей, как между Жигой и Юлей… Я снова кинул на них взгляд – они смешно танцевали, виляя задницами, Рома заставлял свою Джульетту кружиться и что-то начитывал ей прямо в улыбку… Да, мы не танцевали, и почти не целовались, но зато понимали и чувствовали друг друга, и этого мне ужасно не хватало теперь.

Я пошёл в дом. Решил лечь спать, наконец. Но, отчего-то вспомнив родителей, точнее маму, задумался – а может обратно? Как было бы хорошо сейчас плюхнуться в собственную тёплую, пахнущую кондиционером для белья, постель, закутаться хорошенько, посмотреть цветные сны и… Всего через недельку проснуться по будильнику. Отправиться в школу, потом вернуться, когда мамка на работе или в больнице, получить от отца за побег… И вообще, за всё, и даже больше… Не, не хочу, и в школу тоже как-то не тянет. Скоро каникулы кончатся, а Алёнка всё равно не приехала, и я буду торчать дома с батей, потому что ничего не изменится, и он продолжит бухать…

Я не знал, куда мне приземлиться – в комнате была только одна кровать. Разулся, стянул куртку, уже думал свернуться калачиком на ковре, но тут взгляд мой упал на кресло-качалку. В надежде, что Жигалин не будет сильно бухтеть, я забрался туда с ногами, хотя было не слишком удобно, долго искал положение, в котором можно расслабиться, вертелся и так и не успел отрубиться прежде, чем влюблённые тоже вернулись.

– Тсс! Максим спит, – громко прошептала Юля.

И я действительно притворился спящим, всё равно сил на дальнейшие посиделки у меня не осталось.

Заскрипели половицы, послышались какие-то шорохи, а потом лязг пружин и снова шёпот.

– Мы что, будем спать с тобой на одной кровати?

– Я могу на полу поспать, если чч-ё.

– Дурак, иди ко мне…

Щёлкнул свет, и я натянул до самой макушки свою холодную, пахнущую сыростью куртку.

Глава 6

– Вставай, Макс, вставай!

Я очнулся от громких криков у себя над ухом. Это, конечно, оказался Жигалин. Он скакал надо мной, склонившись к моему лицу, теребя меня за руки, орал и смеялся.

– Жига, ты придурок, чего вопишь? – недовольно заскрипел я, приоткрыв один глаз, и попытался распрямиться.

Это было нелегко, так как спал я в каком-то нечеловеческом положении.

В отличие от меня, Рома казался выспавшимся и бодрым. Он поржал, потом попёрся поправлять кровать, а до меня, наконец, дошло, что жутко холодно.

– Почему такой дубак? – выжал я сквозь стучащие зубы.

– В душе не чаю. Похоже, электричество кончилось.

– А Юля где? – я, наконец, заставил себя подняться и, тут же вдевшись в куртку, воткнул ладони в подмышки.

– Причепуриваться пошла.

Жигалин почему-то не мёрз. На нём даже его красной шапочки не было. Только расстёгнутая клетчатая рубашка и рваные джинсы. Разглядев, что стоит он на холодном полу босиком, я как-то инстинктивно поджал пальцы ног и поёжился.

– Есть хочешь? – обернулся он, аккуратно заворачивая большое ватное одеяло.

– Спрашиваешь, – буркнул я. – Я уже третий день…

– Я тут кое-что нашёл, – перебил он, одарив меня коронной улыбкой.

И потащился убирать одеяло в шкаф. Потом выудил из-под кровати свои носки, натянул их, не прекращая строить всякие рожи и кривляться, и попёрся на кухню, а я стоял, как дурак, молча и с некоторым недоумением.

Вернулась Юля. Я слышал из-за стенки их беседу.

– Ух ты, что это, ты приготовил?

– Собирайся, собирайся, ребёнок, сейчас набьём кишку и сваливаем!

– Какой я тебе ребёнок!

– Самый лучший!

Раздался чмок.

И потом Жига снова влетел в комнату, держа в руках кастрюлю, из которой валил пар, и глядя на меня с каким-то радостным безумством, поставил её на пол. От умопомрачительного запаха сытной пищи у меня заныл желудок. Следом вошла Юля.

– Макароны? – простонал я. – Дай же их сюда!..

Это был, наверное, самый вкусный завтрак из всех, что мне довелось пробовать в жизни. Мы втроём наворачивали горячие разваренные макароны алюминиевыми ложками прямо из кастрюли, сидя на полу вокруг неё же, смеясь над дурачествами Жиги, давясь и кидаясь выпавшими изо рта друг в друга, и в эти мгновения я был абсолютно счастлив и, наверное, впервые не думал о том, что ждёт меня впереди.

**

– Пора, – выдохнул Рома, оглядев комнату, будто бы прощается с ней навсегда, забросил на спину гитару, и мы все вместе вышли из домика.

На улице оказалось свежо и хмуро. Воздух метался, как неприкаянный, в небе медленно плыла мрачная дымка, сквозь которую вяло пробивался рассеянный утренний свет.

Однако было не холодно. Вероятно, плотный завтрак так разогрел мою кровь, что я поначалу даже куртку не стал застёгивать.

Жигалин запер двери, закинул руку на Юльку, и мы выдвинулись.

Пока шли, я раза три зачем-то спросил время, но Жига лишь пожал плечами, а Юлька сказала, что счастливые часов не наблюдают.

– У кого-нибудь есть деньги? – снова пристал я к воркующей парочке, как только в очередной раз надоело идти молчать.

– Тебе зачем? – бросил Рома.

– Ну, допустим на электроне мы бесплатно доедем, но, когда будем в Москве, там же турникеты, потом метро. Я взаймы, ты не думай, обязательно отдам, как только см…

– У меня нет, – оборвал Жигалин.

Лицо у него при этом было такое умиротворённое, словно его совершенно не волнуют подобные «глупости».

– Но… – сбился я. – А вы-то как-то поедете? Куда, кстати? Как мне вас найти, ты в соцсети есть?

– Не-а, – так же невозмутимо мотнул он головой.

И тут я вспомнил, что рассказывала Юля про то, как они общались, и слегка расстроился даже – получается, Жигалин меня просто брил, а я, как ни странно, даже как-то прикипеть уже успел к этой странной парочке.

Некоторое время шли в тишине, если не считать скрипящего под ногами гравия и шума периодически проезжающих мимо автомобилей.

Вокруг был лес, но Ромка уверил нас, что знает дорогу. Пахло соснами, утренней свежестью и прелой листвой. Потом послышался гул рельс и, кажется, даже повеяло креозотом и промёрзшим металлом.

– Я вижу платформу! – воскликнула Юлька.

– Я тебе больше скажу… – тоже расцвёл Жигалин. – Я слышу поезд! Погнали!

Он схватил девчонку за руку, и они рванули вперёд. Несмотря на то, что ещё минуту назад я размышлял, а не отстать ли мне ненароком – всё равно не заметят – я поддался стадному инстинкту и сломя голову деранул за ними.

Мы едва успели заскочить в последние двери, когда те захлопнулись, и состав, дрогнув, тронулся в путь.

– Слушайте, а она точно до Москвы идёт? – пытаясь отдышаться, спросил я ещё в тамбуре.

Жига почему-то стянул с себя шапку, заткнул ею лицо и закатился от хохота, упёршись копчиком в стену и согнувшись едва ли не в три погибели.

– Что с ним? – спросил я Юлю.

Она подёрнула плечами, с улыбкой наблюдая за припадком друга.

– Думаешь, я знаю? Я сама его иногда не понимаю.

– В Москву она идёт, в Москву, – сквозь смех подтвердил он, и через мгновение увлёк нас за собой в ярко освещённый, однако полный хмурых лиц вагон.

Пассажиров оказалось довольно много, что логично: если я не ошибался, сегодня была только среда, и, вероятно, большинство из них ехали на нелюбимые работы. Неприветливые и сонные, они смотрели кто в окно, кто в телефоны, а многие вовсе не проснулись, безвольно болтаясь из стороны в сторону.

Я присматривал для нас места и никак не ожидал, что за спинами вдруг заиграет гитара. Даже вздрогнул от неожиданно пронзившего меня звука. Обернулся – Жигалин стоял в проходе, с инструментом в руках, и, как блаженный, улыбался, глядя куда-то внутрь себя.

Кажется, он вообще один улыбался в этом набитом вселенской усталостью и ненавистью к жизни вагоне. А после недолгого вступления начал петь.

Песня оказалась довольно бодрой и зажигательной и, хотя ни слов, ни мотива я не знал, но уже к первому припеву поймал себя на том, что бессознательно отбиваю ритм по колену ладонью – причём, как приземлился я не помнил – и даже пытаюсь что-то подпевать.

Юля сидела рядом и тоже пританцовывала. А к третьему куплету я заметил, что мы это делаем не одни. Чуть ли не все пассажиры, за исключением пары-тройки самых невыспавшихся, с интересом, кто-то даже с улыбками, смотрели и слушали нашу утреннюю импровизацию.

Закончив одну мелодию, Жига снова без пауз переключился на другую – ту я тоже не знал – и двинулся вперёд по вагону. К моему нереальному удивлению, люди начали совать ему деньги! Кто в чехол от гитары, болтающийся на плече, кто в карманы парки, кто в джинсы. Я даже подумал, что делает он это далеко не в первый раз – так раскованно при этом он выглядел, и настолько тепло приняла его публика.

Однако, как только мы оказались в следующем тамбуре, Рома в который раз меня удивил.

– Офигеть! – воскликнул я, выскочив следом. – Жига, ты красава! И часто ты так по электричкам ходишь?

– Впервые, – он отовсюду выуживал помятые бумажки и мелочь.

Юля принялась помогать.

– Да ладно! Первый раз, серьёзно? Ну, тогда ты мега-крут. Ещё пара вагонов – и нам не только на метро хватит! – выпалил я – и тут же осёкся.

Он бросил на меня такой серьёзный взгляд, что я мгновенно вспомнил – никаких «нас» нет: есть я, а есть они с Юлькой – и меня обдало волной не то досады, не то стыда.

Но Жигалин ответил, продолжая выворачивать карманы:

– А ещё… на жирный… сочный… сытный биг-тейсти! – внезапно заорал он, на глазах переменившись в лице.

От холодности и надменности не осталось и духа. Он словно зажёгся изнутри и зажёг всё вокруг своей безумной энергетикой.

– Да-да-да! – голосил, вцепившись мне в плечо и подпрыгивая на месте. – Обожаю всю эту дрянь! Мак – да?! Ты любишь Мак?!

– Я обожаю Мак! – орал я, заразившись чумовым настроением.

– Ааа!!! Мы будем обжираться гамбургерами и запивать огромной ледяной колой!!!

– А я картошку-фри хочу, – послышалось сквозь наши дикие вопли, резко выбив из обоих накатившую дурь – и мы обернулись на Юлю.

Она почему-то стояла в сторонке, видимо, испугавшись, что мы её затопчем, и как-то жалобно смотрела на весь этот дурдом.

Под ногами грохотнуло, всех нас повело, но Ромео успел подскочить к своей Джульетте. Он буквально впечатал её в себя, и они снова стали целоваться, а я откинулся на стенку и, улыбаясь изнутри, безразлично уставился в глубь вагона.

Глава 7

– Что за песни ты пел? Я таких раньше не слышал, – спросил я, когда мы сошли на платформу.

Начинал накрапывать мелкий дождь, небо набухло, и я очень жалел, что на моей куртке по-прежнему нет капюшона.

– Свои, – коротко ответил Жигалин.

– Да не гони!.. Что, правда?.. – покосился я на него на ходу.

Он был сосредоточен, но успел одарить меня взглядом, в его случае говорящим лучше всяких слов.

– Прикольно, а я думал, Нойз… А я, вообще, рок люблю… Из нашего – «ЛУну», там… «Анимацию»… Слышал песню «Штуки»?..

Он не ответил.

Мы двигались в общем потоке, как я считал, к метро. Рома что-то высматривал сквозь толпу, а мы с Юлей бездумно поспевали следом.

– Значит, ты пишешь музыку? – не унимался я.

– И тексты.

– И ты до сих пор не знаменит?

– Обязательно буду.

Я подумал, что уж чего-чего, а самоуверенности ему не занимать, и покосился на Юлю – слишком уж тихой она казалась сегодня.

– Юль, с тобой всё хорошо?

На сером, измождённом лице показалась вымученная улыбка.

– У неё температура, – просветил меня Жигалин, и тогда я наконец просёк, почему он такой.

У него девушка заболела, а я лезу тут со своими глупостями.

– Нам надо в аптеку зайти, – продолжал он рассеянно. – Она ещё вчера больная приехала… На даче никаких лекарств я не нашёл. К вечеру вроде полегчало, а сейчас снова…

– Да ничего страшного, Ром, – заговорила она слабым голосом и снова начала кашлять.

Я понял, что уже много раз слышал, как она это делает, но как-то не зацикливался, не придавал значения.

– Тогда, может, к врачу? – предложил я.

 Как раз в этот момент мы остановились, Жигалин повернулся к нам, и под его непривычно внимательным и тревожным взглядом я почувствовал себя так, словно ляпнул чушь, и продолжил уже куда менее решительно:

– Ну, можно же к платному пойти. Вдруг у неё пневмония?

После того, как сам переболел, я очень настороженно к этому относился. В больнице тогда узнал, что от пневмонии даже умирают.

Пристально посмотрев сначала на меня, потом на Юльку, Рома вытянул из кармана и пересчитал деньги. Я не приглядывался, но, кажется, там было чуть больше косаря.

– Стойте здесь, я сейчас, – и он мгновенно скрылся в подземном переходе, возле которого мы зависли.

Я, наконец, окинул взором окрестности. Нашёл красный значок метрополитена, до него оставалось метров триста, с противоположной стороны многополосного шоссе узрел зелёный крест аптеки – похоже, Жига метнулся туда. И Юля спросила:

– А ты куда едешь, Максим?

 Я вспомнил, что так и не выведал толком, где учится Алёнка. Всё, что я знал – это то, что поступила она на журфак. Но разве в Москве всего один ВУЗ, где обучаются журналисты? Кажется, в её профиле в соцсети эта инфа имелась, но мой пропавший смартфон сейчас ничем не мог мне помочь.

– Я одну девушку ищу, – вздохнул я, скользя взглядом по лицам куда-то спешащих хмурых прохожих.

– Свою девушку? А как её зовут?

– Алёнка. Она в Москве на журналистку учится, только я не знаю где. Мне бы в соцсеть зайти как-то…

– А почему ты ей не звонишь? А, да, у тебя же телефона нет. А номер её тоже не помнишь?

– Это было бы слишком просто, – грустно усмехнулся я. – Нет, к сожалению, не помню.

– Ну, а вы друг друга любите?

Меня немного смутил такой личный вопрос, но, чуть замешкавшись, я всё-таки ответил:

– Ну, так… Думаю, да.

– Значит, нет, – тут же вздохнула Юля.

– Это почему это нет? – нахмурился я.

– Потому, что когда любят, не думают. Чувства – они из сердца, а не из головы.

Если честно, Юлькина прямота и запальчивость меня немного веселила. И видно было, что она говорит не своими словами, а какими-то статусами из соцсетей.

– Ну, я же за неё не могу сказать, – попытался оправдаться я, но она махнула рукой, типа, всё с тобой ясно, и, заткнув кулачком рот, опять закашлялась.

Я дождался, пока ей полегчает, и мы продолжили:

– Тебе бы правда лучше на рентген, с лёгкими шутки плохи.

– Ты тоже что ли паникёр? – усмехнулась она. – Знаешь, меня ночью что-то кашель пробрал, так Ромка хотел уже тебя будить, чтобы бежать скорую вызвать. Он вообще любого чиха боится, хотя к своему здоровью абсолютно наплевательски относится. Сам вот на днях в пожарном пруду искупался…

– Это ещё зачем? – удивился я.

– Не знаю, он вообще любит делать всякие странные вещи. Говорит, что если за сутки не произошло ничего особенного, значит сутки ты был мёртв.

– Категорично, – хмыкнул я. – Ну, а вы чем планируете заниматься? Куда дальше?

Она пожала плечами:

– Куда угодно, только не домой. Пусть Ромка думает, – её синюшные губы снова растянулись в улыбке.

– Ты ему доверяешь? – поинтересовался я с некоторой долей зависти.

– Что за вопрос? – вскинула глаза она.

– Даже после того, что он учинил ночью?

Всё-таки эта тема не давала мне покоя. Почему она так легко его простила? Неужели даже не спрашивала ни о чём?

Я выдержал долгий внимательный взгляд. Мне даже показалось, что до моего вопроса сама Юля обо всём таком не задумывалась.

– У тебя сигареты есть? – внезапно выдала она.

– Не курю, – удивлённо протянул я. – А ты что, куришь?

– Балуюсь. Только ты Ромке не говори, – она как-то нервно огляделась по сторонам, видимо, я всё-таки подпортил ей настроение. Но, задумчиво помолчав, ответила:

– Он же объяснил, что за дровами ходил. Ты был прав – просто нужно было подождать немного, – сказала она с упрямством, как ребёнок, стоящий на своём и не желающий принимать возражения.

И я понял, что мне вообще не стоит лезть в эти отношения. «Ах, обмануть меня не трудно. Я сам обманываться рад»*

Мы дождались Жигу-Айболита. Он прискакал с целым пакетом лекарств и водой, а потом потащил нас в метро со словами, что теперь всё будет Акуна матата. Ни в какую больницу мы, конечно, не поехали. Вышли на какой-то станции – я даже не запомнил названия – и долго-долго тащились пешком, потому что деньги, как оказалось, у нас внезапно закончились.

На все мои вопросы Рома отвечал односложно, на отвали, в общем, и в конце концов я перестал их задавать.

Дождь продолжал вяло накрапывать, но всё же успел нас промочить изрядно. Свою красную шапку Жигалин нацепил Юле – потому как у неё тоже не нашлось ни шапки, ни капюшона – и его грязно-рыжая чёлка практически распрямилась и приклеилась ко лбу. Я же всегда стригся коротко, и капризы погоды на моём облике отражались не сильно. Но всё равно, было неприятно. Гадко и промозгло. Хотелось есть.

– Жаль, гамбургеров с колой так и не попробовали, – бубнил я просто потому, что не люблю долгие паузы.

Мы остановились у панельной высотки, когда Юля уже просто не могла идти. Температура у неё всё ещё держалась, хотя Жигалин ещё до метро накормил её жаропонижающим.

Она села на скамейку, попросив чуть-чуть подождать, и по тому, как Рома припал к ней, примостившись рядом на корточках, то его побледневшему обеспокоенному лицу, было видно, что он действительно переживает.

Если честно, после вчерашнего у меня сложилось впечатление, что ему с ней просто удобно. Она вешалась на него, смотрела, как на бога, буквально пылинки с него сдувала и в рот заглядывала, а он вроде как только позволял себя любить. Но сейчас я понял, что их чувства взаимны, ну, или по крайней мере, Жигалину на неё не всё равно.

– Долго ещё? – спросил я, имея в виду дорогу.

Рома как раз касался Юлькиного лба губами и, похоже, не правильно меня понял.

– Испарина, – просветлел он. – Температура спадать начала, она вся мокрая, и это не дождь.

А потом подхватил её на руки и, несмотря на сопротивление, понёс дальше. И тащил так ещё минут двадцать. Юля перестала брыкаться, просто обняла его за шею и уткнулась в неё же носом, и со стороны всё это выглядело довольно трогательно.

Наконец, мы добрались до места. Я сам не знаю почему, но за весь путь у меня и мысли не возникло о том, что меня, собственно, не приглашали. Наш негласный уговор, а с ним и временный союз, заканчивался там, где мы вместе ступили на земли первопрестольной, и теперь бы мне, по идее, ехать в другую сторону… Но меня никто не прогонял, а сам я, похоже, обнаглев окончательно, забыл, что мы с ребятами всего лишь попутчики, а вспомнив, осознал, что теперь не могу просто так вот взять – и уйти. Пока не могу. Пока не поправится Юля, пока я не решу, что делать дальше.

Поднимаясь в лифте, я сочинил себе стопятьсот оправданий, но всё-таки решил обязательно спросить у Ромы, не мешаю ли я им… При удобном случае… Возможно…

– Матерь божья, Жигалин!

Дверь нам открыла разбитная, шумная женщина в шёлковом, не слишком-то скромного вида, халатике, с причёской а-ля Мерлин Монро, накрашенными губами и, что самое удивительное, на каблучищах.

Она так обрадовалась Ромке, что кинулась его чуть ли не в засос целовать, не обратив никакого внимания на мнущуюся рядом Юльку.

Я успел заметить, как расцепились их пальцы, и, осторожно высвободив руку, девушка сделала шаг назад.

– Привет, Лен, – сдержанно ответил Жига, тая в жарких объятиях своей странной знакомой. – Впустишь?

– Конечно же, ангел мой! Ты же знаешь, для тебя мои двери всегда открыты! – отступила она, приглашая нас в квартиру.

– Я с друзьями, – покосился он на нас.

И я мимолётным жестом показал ему, чтобы стёр помаду.

*строки из стихотворения А.С. Пушкина