Текст книги "Это не кино, или Вторник моей жизни"

Автор книги: Рина Нарская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Глава 3

Домик был маленький и, судя по всему, старый. Доски снаружи давно выцвели, отсырели и потемнели. Покрытая шифером крыша выглядела убого и ненадёжно. Можно было подумать, что это вообще не жилое строение, а какой-нибудь заброшенный сарай, однако внутри оказалось вполне себе уютно.

Сразу на входе взгляд упирался в крошечную кухню, отгороженную от единственной комнаты почерневшей фанерной стенкой. В центре этой комнаты на полу из покрытых масляной краской досок лежал небольшой прямоугольный ковёр с оленями – такие раньше часто стены украшали. Мебели было немного: старый шифоньер, буфет с посудой, односпальная железная кровать, тумба с ламповым телевизором и деревянная кресло-качалка, на которую сходу и плюхнулся мой провожатый.

Пахло жжёной пылью и плесенью.

– Здесь тепло, – обрадовался я, когда, разувшись, вошёл внутрь и наступил на мягкий плюш ковра.

– Конвекторы, – кивнул на занавешенное плотными шторами окно парень.

Он стянул с себя шапку – красную, кстати, – под которой обнаружились примятые русые кудри с осветлённой чёлкой, и небрежно швырнул головной убор в сидящую на кровати девушку. Та поймала его на лету и тут же метнула обратно. Их движения были до того отточены, словно этот фокус они проделывали далеко не в первый раз.

– Ну, – надев шапку снова, начал незнакомец и, вальяжно покачиваясь в кресле, повёл по мне изучающим взглядом, – рассказывай.

Стоя в куртке посреди комнаты, я ощущал некоторую скованность, но, рассудив, что на приглашении войти гостеприимство хозяев иссякло, сам разделся и присел рядом с девушкой на край кровати.

– Что рассказывать? Я вроде сказал уже всё – из дома вот сбежал…

– А куда идёшь? – спросила девушка, но парень её перебил:

– Дай угадаю, как зовут! – выпалил, подавшись вперёд так, что ноги его опустились на пол, и кресло застопорилось в одном положении.

Я замолчал в напряжённом оцепенении, уставившись в его большие озорные глаза, цвета которых нельзя было разобрать из-за недостаточного освещения.

Наверное, с минуту он смотрел так – пристально, не отрываясь. Слегка щурился, будто пытаясь вглядеться прямо в душу… Если честно, это было до того уморительно, что я едва держался, чтобы не рассмеяться, и даже хотел заговорить или отвернуться, но что-то, трудно сказать, что именно, так и не позволило мне этого сделать.

– Валера! – наконец выдал он – и я тут же взорвался заливистым хохотом.

– Что, не угадал? – спросила заразившаяся от меня девчонка.

Любопытно, но сам «горе-экстрасенс» ничуть не смутился. Он со снисходительной улыбкой пронаблюдал за моим весельем и, дождавшись, пока успокоюсь, поинтересовался вполне дружелюбно:

– А как?

– Максим, – выдавил я.

– Ну, это твои проблемы, – заложив руки за голову, он откинулся на спинку и снова стал раскачиваться в кресле.

Из меня всё ещё порционно выходили остатки клокочущего в груди смеха. Мы снова переглянулись с девчонкой, и я едва не ляпнул что-то вроде: «Он нормальный вообще?», но сдержался и в этот раз.

– А вас-то как? – обратился больше к ней, потому что взглянуть на парня был пока не в силах.

– А мы Ромео и Джульетта! – встрепенулась она. И, подскочив со спины, обвила друга за плечи и наклонила назад так, что их губы оказались на одном уровне.

Они стали целоваться. Как Мэри Джейн и Человек-паук под дождём. Только порядком страстней, показушней и совершенно меня не стесняясь. А я сидел и никак не мог придумать, куда деть глаза.

А когда они закончили и обратили, наконец, на меня своё внимание, я уже вообще опасался что-либо спрашивать. Странная парочка, если честно. Вроде и прикольные оба но, кажется, немного «того».

– Жигалин! – резко протянул мне руку так и оставшийся в кресле парень.

– Исаев! – отложив куртку, в тон представился я.

Мне пришлось привстать, чтобы ответить на приветственный жест, но тут ладошку протянула ещё и девчонка. Она так и стояла, обвив парню шею, сзади качалки, и лишь на мгновение оторвалась от тела друга, чтобы со мной познакомиться.

– Юля! А это Ромка.

Я осторожно пожал и её руку тоже. В отличие от крепкой Роминой, та была маленькая, щуплая и всё ещё холодная, как лёд.

– А, поэтому вы – Ромео и Джульетта? – предположил я.

– Не только! – разговорилась она. – Скажем, Ром?

И, заглянув ему в лицо, откашлялась и тут же продолжила:

– Мы тоже сбежали.

– От родителей? – удивился я.

– От всех, – взял слово Рома. – Наши предки запретили нам встречаться. Они у нас Монтекки и Капулетти, друг друга на дух не переносят. А мы несчастные жертвы их вражды.

– Мы соседи по дачам, – снова вклинилась Юля. Видно было, что ей очень хочется рассказать эту историю. – Мой, то есть моих родителей, участок следующий, мы его совсем недавно купили. А вообще я из Москвы, а Ромка местный. Мы с ним этим летом познакомились. Но оказалось, что наши родители что-то не поделили между собой, и поэтому нам нельзя быть вместе. А мы любим друг друга, да ведь, Ром?

Они снова переглянулись, он согласно моргнул, и она затараторила дальше:

– Мы даже толком не знаем, что произошло. Ромка говорит, что по документам часть его участка принадлежит моим родителям, а его отчим не соглашается забор переносить… Это он из их ругани такой вывод сделал, а вообще мы не в курсе… Моя мама просто говорит, что Ромка несерьёзный, а папа вообще ничего не знает…

– Она тоже из дома сбежала, – пояснил парень. – Сегодня утром.

– Да потому что достали они! Их вообще не волнует моё мнение. Они на все каникулы запланировали свою дурацкую Турцию, а я хочу к тебе!

– Ты из городка? – уточнил я у Ромы. Думал, поднять эту тему, узнать про школу, общих знакомых, но он меня обломал:

– Нет, не из Н-ска. Здесь у нас только дача. Но тут нам находиться тоже долго нельзя, – он перевёл взгляд на Юлю. – Твои уже по-любому чухнулись, мои скоро обнаружат, что меня нет, тогда точно сюда нагрянут. Так что надо думать, куда сваливать. А ты почему удрал? – он снова обратился ко мне.

Но только я открыл рот, подорвался с места и спустя пару секунд вернулся в комнату с бутылкой шампанского и тремя обыкновенными керамическими кружками.

Затем сел по-турецки на пол, на ковёр, и принялся увлечённо откупоривать игристый напиток, и я решил, что мои откровения здесь никому не интересны.

Но, примостившись рядом с любимым, Джульетта продолжила за него:

– Так почему ты сбежал, Максим?

Я набрал в лёгкие воздуха и уже почти собрался исповедаться, как послышался громкий хлопок и оглушительный визг Юльки – и стало вдруг абсолютно тихо и темно.

– Фигня вышла, – наконец, просипел Рома.

Юля молчала. Даже не дышала, кажется, а потом неожиданно захихикала. Сначала едва слышно, сдерживаясь, но после всё громче и громче. В итоге, подхватив вирус безумства, мы все вместе стали яростно хохотать.

– Здесь была всего одна лампочка? – спросил я, отсмеявшись до колики в боку.

– Кажется, да, – отозвался Рома. – Там вообще вроде люстра висела, ты осторожно, тут могут быть осколки. Есть фонарик?

– Нет, у меня вообще телефон увели. А твой где?

– Выбросил.

– Мы их торжественно утопили, – хихикнула Юля. – Чтобы нас никто не нашёл.

– А если вам друг с другом надо будет связаться?

Пока мы с девушкой общались, Жигалин встал и, чиркнув обыкновенными спичками, потащился куда-то в темноту.

– А мы не собираемся разлучаться, – прилетел из глубин дома его осипший голос.

– А что вы вообще собираетесь делать? – потеряв огонёк из виду, спросил я.

Но мне так никто и не ответил. Спустя мгновения странной, внезапно повисшей молчаливой паузы, в комнате резко вспыхнул свет. Я зажмурился.

А открыв глаза, обнаружил стоящего на табуретке Рому, вкручивающего лампочку в матерчатый абажур с бахромой, на который я не успел обратить своё внимание. Бахрома на нём была такая же, как на ковре с оленями.

– Ты прям ворошиловский стрелок. Чётко в лампочку попал?

– Нет, – отрезал он, спрыгнув на пол. Кстати, никаких осколков там видно не было. – Это совпадение. Она просто перегорела. Просто прямо сейчас.

Мы снова проверили ковёр. Он оказался залит разбрызгавшимся шампанским, что так и стояло, ожидая своей очереди, но кроме того, в некоторых его местах, виднелись алые пятна.

– Рома, ты порезался? – ахнула Юля.

– Похоже, это я, – я вспомнил про оцарапанную о ветки ладонь и стал её осматривать.

На мне была тонкая чёрная футболка с длинными рукавами, и только сейчас я разглядел, что край одного из них пропитан кровью. Я сильно стесал кожу над правым запястьем и слегка рассёк ребро ладони.

– Дай обработаю, – Жигалин подсел ко мне, уже держа в руках откуда-то взявшийся пузырёк с перекисью и кусок ваты, и стал аккуратно промокать слегка запекшуюся кровь.

Однако убило меня даже не это, а то, как заботливо он подул на рану, будто я маленький ребёнок какой-то. Я перевёл недоумённый взгляд на вновь притихшую Юлю.

Она смотрела на своего Ромео так, как смотрят поклонницы на кумиров, глаза её горели благоговейным трепетом.

– Спасибо, – смущённо поблагодарил я.

А как только Рома понёс на место перекись, спросил:

– Он всегда такой… – и тут запнулся, подобрать подходящее слово, но девушка меня опередила:

– Это просто привычка, – пояснила охотно. – У него сестра младшая, он с ней с малолетства возится.

– С Новым годом! – внезапно заголосил Жигалин, прыгнув на прежнее место рядом с нами и приподняв шампанское над головой.

– С каким ещё новым годом? – поморщился я. – Вроде как октябрь на дворе.

– А какая разница? – он начал разливать полувыдохшийся шипучий напиток по кружкам. – Ты что, не любишь Новый год?

– Люблю, но при чём здесь это?

– При том, что раз все любят Новый год, то сейчас мы будем справлять Новый год, и никто нам запретить этого не сможет. Ребёнок, ты за? – он вскинул искрящийся взгляд на Юлю, и та, естественно, поддержала.

– Я люблю Новый год, – на щеках её обозначились милые ямочки.

Но меня потихоньку начинало бомбить.

– Бред какой-то, – буркнул я, однако тоже чокнулся огромной керамической кружкой со сколотым краем. – А где тогда снег, дед Мороз, бенгальские огни, где это всё?

– Ха! Я сейчас! – Жигалина снова сорвало с места.

 На сей раз он вернулся с пачкой бенгальских огней.

– Держи, это тебе… – начал вручать их в наши руки.

Я принял, но без особого энтузиазма, а Юлька аж захлопала в ладоши.

– Всё равно. Даже снеговика не слепишь, – стоял я на своём.

– Мы грязевика слепим, – не отчаивался он.

 И снова стал наливать нам шампанское.

– Слушайте! А есть же бокалы! – воскликнула девушка, подскочив на ноги, и обернулась на буфет. – Вот там, достать?

– Ну да, – сколотив печальную физиономию, тихо проговорил Жигалин, глядя в пол. – Давайте пить шампанское из бокалов, отмечать мой день рождения и ложиться спать после «Спокойной ночи, малыши».

– У тебя день рождения? – осторожно поинтересовался я.

Чем дальше общались, тем более странным мне казался этот парень. С одной стороны, он был чертовски обаятельным – его широкая улыбка и лучистые глаза как-то сразу же вызывали расположение. С другой – резкие колебания настроения и интонаций, порывистость и некая нелогичность поведения настораживали, а местами проскальзывающее высокомерие слегка раздражало. Словом, я не понимал, как к нему относиться.

– Сколько тебе исполнилось? – спросил на его кивок.

– Восемнадцать, – ответил он, подзывая жестом Юлю – и она почти мгновенно снова повисла у него на плече. – Так что, с Новым годом, братцы-кролики?

Глава 4

Бутылку мы осушили практически моментально. Кинув взгляд на старые настенные часы, я с удивлением обнаружил, что уже довольно поздно и пора бы, на самом-то деле, спать.

– А до станции здесь далеко, не знаете? – зевая, спросил неустанно целующуюся парочку.

Шампанское на голодный желудок сделало своё дело – меня слегка развезло, и стало не до такта. Хотя, возможно, будь я трезв как стёклышко, с этими двумя всё равно бы не церемонился.

Они миловались чуть ли не через каждые две минуты, причём, делали это до того открыто, словно сами жаждали внимания публики. Я уже успел заметить, что у Ромы проколот язык, а у Юли белые стринги, хотя никакого желания узнать такие подробности у меня не имелось.

Но влюблённые не оставили мне выбора. В какой-то момент я всё-таки подумал было спрятаться на кухню, но Жига предупредил мои поползновения каким-то дурацким вопросом.

В итоге я решил не париться. Хотят – пусть хоть ахаются здесь, их дело. А мне всё равно до утра идти некуда…

– Километра три, – отозвался Жигалин сквозь поцелуи. – Утром вместе пойдём.

Наконец, очередной романтический марафон был прерван, и Юля развернулась в объятиях Ромы, сев спиной к нему между его колен. Её щёки здорово горели. Она и до того периодически хваталась за них и повторяла, что это у неё такая реакция на алкоголь, но, если честно, выглядели такие оправдания как отмазка.

– Мы что, поедем обратно в Москву? – спросила она у Ромы жалобно.

– Предлагаешь сидеть здесь и ждать, когда за нами придут?

– Что за странные украшения у вас? – перебил я, наконец задав вопрос, который мучал меня весь вечер.

У обоих на запястьях рук – у него на левой, у неё на правой – красовались необычные серебристые браслеты с каким-то выступом-петелькой непонятного происхождения и предназначения.

– А, это я Ромке подарила! – обрадовалась девушка. – Смотри!

Она живо сняла с шеи цепочку, которая тоже оказалась не простой – на обоих концах её имелись замочки – и парой ловких движений соединила оба браслета.

– Прям наручники какие-то, – озадаченно протянул я, размышляя, понравился ли бы мне подобный подарок.

– Ты не понимаешь, это символ нашей любви! – рассмеялась Юля. – А у тебя есть девушка?

– Есть, – кивнул я, но тут собеседница вскрикнула оттого, что, похоже, уже забывший о том, что прикован, Рома резко подорвался куда-то и сильно дёрнул её за руку.

– Чёрт! Прости, – он припал на колени, ласково чмокнул тыльную сторону её ладони и отстегнул цепочку свободной рукой. – Больно?

– Просто жалко будет, если порвётся, – ответила Джульетта, едва не плача.

Я так и не понял, это ей так больно было, действительно, или она настолько дорожила своим «символом любви».

Жигалин притянул её за затылок и снова поцеловал, и я, чтобы не видеть этого в который раз, просто отвалился на спину. Растянулся на полу, вглядываясь в кружащуюся люстру и пытаясь остановить её движение силой мысли.

Через мгновение я понял две вещи – вращается не только абажур, но и потолок, и вообще, похоже, дело во мне, а не в них… Кажется, я устал, и меня неумолимо рубит.

Краем мозга вспомнив, что, когда смотрел время, было уже за полночь, а теперь, наверное, ближе к часу, я окончательно расслабился и, вероятно, отключился бы уже в следующую секунду, но тут бодро звякнули струны.

Не успел я приподнять голову, чтобы высмотреть, откуда звук, как он, этот самый звук, обрушился точно цунами, дёрнув разом все мои нервы и заставив буквально подскочить на месте.

Жигалин по-прежнему сидел на полу, только теперь по-турецки, и в руках его извивалась уже не Юлька, а видавшая виды гитара.

Почти весь её корпус был оклеен потёртыми наклейками, а верхняя дека безжалостно испещрена чьими-то росписями и загадочными рисунками. Я перевёл взгляд на безумца в красной шапочке. Он начал петь.

Два часа на поболтать,

Поболтать и всё успеть…

Пел, вернее орал, он самозабвенно, полностью отдаваясь музыке и никого при этом не стесняясь. Надо признать, и слух, и голос у него присутствовали, однако исполнял он в такой манере… Не знаю, как назвать… Совершенно дурной. Вот как раз солист группы «Звери» примерно так поёт, но у Жиги получалось ещё противнее, и делал он это явно с удовольствием. Ему нравилось измываться над струнами и над собственными простуженными голосовыми связками, нравилось искажать интонации и тянуть самые зубодробительные звуки, нравилось кривляться, в конце концов…

Не уверен, того ли эффекта он ожидал, но в итоге своего добился, потому что я снова закатился в дикой истерике, и сон как рукой сняло.

Рома, извини, но мне надо бежать.

Дела, пойми, дела, дела…

Глядя на улыбающуюся Юлю, он корчил такие комичные рожи… Я даже не знал, что люди так умеют. Выгибал в разные стороны брови, жалобно сводил их, втягивал щёки, крутил головой. В общем, смотреть на это без поросячьего визга было нереально.

– Москва – Ростов – Москва! 1 – закончил он и тут же, без пауз, начал наигрывать боем гораздо более спокойную мелодию.

На этот раз он запел своим голосом, как выяснилось, вполне себе человеческим и даже глубоким, и я сам не заметил, как заслушался.

«На что похожи облака?»

Спросил меня мой сын слепой…

И песня, как назло, оказалась такой прям… душевной, пробирающей до мурашек, а я спьяну так расчувствовался, что уже к середине второго куплета едва ли не пустил слезу.

Ну, что же, папка, ты умолк,

И у тебя дрожит рука?..2

Мелодия вводила в транс, Жигалин рвал сердце в клочья, Юлька шмыгала носом.

И когда гитара, наконец, смолкла, мы ещё долгое время сидели так, в каком-то немом оцепенении или даже затмении, втыкали каждый перед собой.

– Пойду отолью, – нарушил тишину Жигалин и, отложив инструмент, с трудом поднялся из неудобного положения. – Уф, ноги затекли…

Когда он вышел, я обратился к Юле:

– А серьёзно, что вы собираетесь делать дальше? Вас уже, наверное, родители ищут…

– Ну и пусть ищут, – буркнула она, утирая лицо. – Сами виноваты. Разве можно запретить любить? Мы уже не маленькие, чтобы за нас всё решать.

– А давно вы встречаетесь?

– Разве я не говорила? Летом познакомились. Нас родители на дачу притащили. Ну, у них за трёхметровым забором не видно же ничего, я даже не подозревала, что рядом такой красавчик ходит…

– А Рома красавчик? – перебил я.

Однако тут же пожалел, потому что посмотрела она на меня так, будто я пациент палаты номер шесть:

– А по-твоему, нет? – спросила тоном из той же серии.

– Ну, я не знаю, я не разбираюсь, – пожал плечами я. – Вроде бы обычный.

– Ничего ты не понимаешь! – фыркнула она, начав плести из своих длинных светлых волос небрежную косичку. – Он обаятельный, харизматичный… Знаешь такое слово? – и взглянула на меня. Я кивнул. Хотел сказать, что это-то я заметил, но, мечтательно заулыбавшись, она продолжила: – У него энергетика. А это намного важнее, чем статичная кукольная красота… Статичная – знаешь, что означает?

– Да знаю, я не олигофрен, – усмехнулся я, хотя её мнение, по идее, должно было меня расстроить.

– Ну ты извини, просто я сама многих вещей не знала. Мы же с Ромкой много переписывались в соцсети. Я когда что-то новое от него получала, быстренько гуглила… Только ты ему не говори, – осеклась она, обернувшись на двери, и откашлялась. – Ну, короче, вот. Он меня на велике катал… А потом мне родители выговор сделали. Это тоже ему не говори, но мои считают, что Рома бездельник и клоун, и что отчим у него ненормальный, и ещё много чего нехорошего, не буду всё говорить. Они у меня ноутбук конфисковали, представляешь? Вот прям сегодня утром. Сами на днюху подарили, сами же и отняли. А всё потому, что засекли, что мы опять с ним общаемся… – закончив с причёской, она задумчиво закусила губу и скосила глаза в сторону.

Всё то время, пока она рассказывала, я сидел напротив и пытался оценить её внешность её же методами. Нет, я не засматривался, как на девушку – красивей моей Алёнки всё равно никого нет – просто старался разобраться, есть ли в самой Юльке эта пресловутая «харизма».

Юлька определённо была симпатичной девчонкой. Слегка конопатая, с курносым носиком, чуткими зелёными глазами и невероятно открытой белозубой улыбкой. Вероятно, эта улыбка и была её главным оружием. Она часто появлялась как-то резко и как будто бы ослепляла внутренним светом, от которого сразу становилось теплей… К тому же ямочки на щеках только добавляли их обладательнице очарования.

В этом они с Жигалиным были очень похожи – на его искреннюю и лучистую, как у ребёнка, улыбку тоже невозможно было не ответить.

– Максим! – шепнула Юля, тревожно нахмурившись. – Тебе не кажется, что Ромка слишком долго?

– Слушай, ну, может, приспичило ему.

– Посмотри, – настороженно бросила она, прислушиваясь.

– Что посмотреть? – не понял я.

– Ну пожалуйста, сходи посмотри, где он, – она умоляюще сложила руки.

– Да прекрати ты, скоро придёт.

– Нет-нет, что-то слишком долго, – вдруг запаниковала Джульетта. – Я тебя прошу, Максим, пожалуйста, просто выйди и постучись к нему, или я сама пойду, – она ринулась в бой, но я успел поймать её за руку.

– Ладно, сиди, я сейчас.

Как говорится, вечер переставал быть томным. В нашем же случае, ночер…

–

1 «Рома, извини», гр. «Звери»

2 «На что похожи облака», «Шанхай», «Белый Орёл»и др. (дворовая)