Текст книги "Палые листья лета (СИ)"
Автор книги: Рина Лесникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
– Эмили, почему ты молчишь? Что запланировал Пинешту, Эмили?
– Дорогая, ты же знаешь, я никогда не вмешиваюсь в мужские дела, знаю только, что свадьба будет необычной, – как можно беспечнее ответила иера дин Тиаграсса.
Санайя хотела продолжить допрос, но здесь уже Дениз сжала ее руку. Намекает, что нужно помолчать? Что-то знает? Наверняка. Как же раздражает неведение. Ну что, так уж сложно было объяснить в записке, чего стоит ожидать? Всему свое время, всему свое время. А если она раньше умрет от волнения и любопытства?
– О, смотрите, горы Тогрин. Говорят, сотворенныенные самим богом смерти Тогритом для своих темных созданий, – Дениз едва не прилипла к окну носом, привлекая внимание спутников к темнеющей вдали горной гряде. – Такие красивые издалека. Величественные. К тому же, весьма богатые недрами. Мы близ них летом проходили практику. Интересные твари, скажу я вам, там водятся. Да, совсем не курортное местечко. Тем не менее, и там живут. Правда, людей мало, большей частью гномы. Из тех, что умеют договариваться с сущностью гор. Таких умельцев твари обходят стороной.
Дальше последовала обстоятельная лекция по тварям, кишащим в небезопасных горах, о добываемых там камушках и редких минералах для артефактов. Интересно и познавательно, но совсем не свойственно для Дениз. Заговаривает зубы? Скорее всего. Только вот кому? Эмильене, Санайе или им обеим?
О тайнах и магии самого Розальи за оставшуюся дорогу не было сказано ни слова.
В поместье иера дин Пинешту наши путницы прибыли поздно вечером, уставшие и голодные. От самого Даонга, где они пообедали в придорожном кафе, им не встретилось ни одного приличного места, где можно было перекусить. Знали бы заранее, велели бы положить снеди с собой. Совершенно дикие места, как будто цивилизация находится не в полудне пути, а на другом конце света. Даже деревья здесь намного выше. И совсем нет возделанных полей. В последние часы дороги беседа смолкла сама собой. О магии – древней и могучей, незримо присутствующей вокруг и ощущающейся даже совсем немагической Санайей, как нечто вполне материальное, снисходительно позволяющее мелким мошкам пользоваться ее щедротами, – по молчаливому согласию больше не говорили. Безобидные пустяшные темы иссякли сами.
Без единого скрипа распахнулись могучие ворота. Они что, ведут в настоящий замок? Жаль, что для прибытия гостий управляющий не удосужился включить полное наружное освещение. Сколь бы девушки ни устали, но осмотреть дом, в котором им предстоит провести некоторое время, очень хотелось.
Фары магомобиля отчаянно высветили перед собой крупные камни брусчатки внутреннего двора. Загорелся свет над входом – основным или нет, уже неважно – главное, здесь есть такие блага цивилизации, как обычный электрический свет. Магам-то что, они сами себе светильники, а Санайе не хотелось бы жить со свечами. Хотя, в этом случае она потребовала бы одну комнату с Дениз на двоих. М-да, в любой ситуации можно найти положительные стороны, стоит только поискать. К сожалению, вариант с общими покоями отпал. Все больше светильников освещало дом, и правда, весьма напоминающий древний замок. Сноровистые слуги вежливо, но непреклонно развели гостий каждую в отведенные покои и так же вежливо посоветовали не бродить ночами по замку. Ужин принесли каждой в ее комнаты.
И к чему вся эта таинственность? Запугивают, чтобы невеста не сбежала раньше времени? Или в замке и правда, могут водиться привидения? Духи тех, кто жил здесь задолго до появления иера Пинешту. Они, как известно, не очень-то и приветливы к самозванцам. Духам плевать на чужие богатства и на то, что их, духов, купили вместе с этими древними стенами.
Санайя равнодушно отметила шикарную обстановку комнаты, в которую ее привели, покорно позволила появившейся пожилой горничной раздеть ее и довести до не менее богато обставленной ванной комнаты, быстро помылась, перекусила, даже не почувствовав вкуса принесенной служанкой еды, и забралась на кровать, бывшую едва ли не в три раза больше, чем ее собственная в родительском доме. Осмотр покоев и самого дома был отложен на завтра. А сейчас – спа-ать!
***
– Пс-сс, Санни, ты что, спишь?
– А? Что? Денни, это ты. Что ты здесь делаешь? Мы убегаем, да? – сладкий сон, уже распахнувший свои ласковые объятия, стал нехотя развеиваться.
– Никуда мы не убегаем, – подруга по-свойски забралась под одеяло и несколько раз подпрыгнула на мягком матрасе. – А ничего так. Когда еще мне удастся полежать в кровати хозяйки настоящего замка.
– Какой еще хозяйки замка? – кажется, Санайя еще не вполне отошла от дремы.
– Ну, если учитывать, что моя спальня уступает размерами твоей кровати, занятный магический фон в твоих покоях и вон ту дверцу, – Дениз небрежно послала магический светлячок к дальней стене, в которой и правда, была не замеченная ранее дверь, – то можно предположить, что тебя поселили в покоях хозяйки.
– Постой, он что, в любой момент может зайти ко мне?! – если раньше сонливость отказывалась покидать, то сейчас исчезла без лишних уговоров.
– Думаю, да. Я и запоров с твоей стороны не вижу, – беспечно отозвалась Дениз, удобнее устраиваясь на многочисленных шелковых подушках. – Только его же здесь нет, так что, не сегодня.
– Уф, умеешь ты обрадовать.
– Да, я такая, – самодовольно ответила подруга.
– Денни, что мы будем делать?
– А что делать? Готовиться к свадьбе. Нельзя упускать из рук такое счастье. Спи и мне не мешай спать. Я, собственно, к тебе за тем и пришла. Боюсь я одна в комнате оставаться!
Это Дениз-то боится оставаться в комнате одна? После ее рассказов о приключениях в горах? После уверений, что она обязательно отправится в Неизведанные Земли? Ну-ну.
Магичка шумно заворочалась, обозначая, что устраивается на ночлег. Даже засопела. Сейчас еще и похрапывать начнет. Только Санайя улеглась и прикрыла глаза, как подруга опять выбралась из-под одеяла и, поводив руками, что-то забормотала.
– Ну вот, теперь можем спокойно поговорить. Эй, ты что, опять спишь?
– Да не сплю я, не сплю. Жду, когда разрешишь говорить.
– Говори, полог установлен, – милостиво разрешила Дениз.
– Нет, это уж ты говори! Каков наш план? Чего мы ждем? Ты меня охранять от Бартона Пинешту пришла, да? Мы сегодня убежим?
– Ой-ой-ой, сколько вопросов, – нет, эту несносную магичку точно нужно когда-нибудь прибить. – Еще чего, охранять. Он и сам до свадьбы к тебе не сунется.
– А почему? – не то, чтобы Санайя расстроилась, но лучше быть уверенной, что ее чести, приберегаемой для любимого, ничто не угрожает.
– А здесь начинается самая интересная часть действа под названием Свадьба иерины Санайи дин Тиаграсса, – загадочно проговорила подруга. Опять ее шутки? Нет, на этот раз Дениз говорила серьезно. – Понимаешь, меня насторожило, что свадьбу хотят провести именно в Розальи. Ну не тянет иер дин Пинешту на романтика, ты уж прости, что я так отзываюсь о столь достойном члене финансовой верхушки королевства, – в ответ на эти слова невеста несостоявшегося романтика лишь иронично фыркнула. – Ехать так далеко ради какой-то свадьбы, даже собственной? Нерационально. Значит, он хочет получить что-то другое.
– Что? – последовал закономерный вопрос.
Дениз взбила подушки, уселась поудобнее, аккуратно расправила складки на одеяле и лишь потом торжественно ответила:
– Не знаю!
– Милостивые Алай и Алая, я никого не хочу убивать, – Санайя прикрыла глаза. – Ни навязанного жениха, ни эту девицу, которая пытается называться моей подругой. Хотя сами видите, ее есть за что убить!
– Санни, ну подумай сама, что тебе даст моя смерть? Если иер дин Пинешту решит, что ты для него дороже торжества закона и справедливости, он, не задумываясь, поможет спрятать мой хладный труп, и ваша свадьба состоится, как ни в чем не бывало. Если же решит, что выдать тебя правосудию будет выгоднее, то тебя посадят. Где твоя выгода? Опять же, ты не забыла, что я почти боевой маг? Меня так просто не убить.
– Умеешь ты все разложить по полочкам, – Санайя схватила подругу и, весело хохоча, они покатились по кровати.
– Ну так что, будешь слушать дальше? – магичка вновь стала серьезной.
– Конечно буду!
– Думаю, он хочет провести священный обряд. Иначе зачем еще проводить свадьбу именно здесь. Сама подумай: места с древней ведовской магией, самый длинный день – вернее, самая короткая ночь – в году. Я, в отличие от некоторых, по магазинам не бегала, а занималась делом и почитала кое-что про такие вот места силы. К сожалению, в Сторхеде в открытом доступе все больше мифы и легенды, но и в них, если постараться, можно найти здравые мысли и правдивую информацию.
– Денни, ну не тяни же! – Санайя подхватила рассказчицу за руку и крепче к ней прижалась.
– Так вот, о чем это я, о здравых мыслях? – как ни в чем ни бывало, продолжила Дениз, на что ее нетерпеливая подруга лишь тяжело вздохнула. – Ну да, о них. Вычитала я в тех старинных сказаниях, помимо всяких страстей о местной нечисти, несколько вполне правдоподобных историй. И все они о ведуньях, раньше называемых ведьмами. Эти истории вполне вписываются в современные реалии этого места. Розальи, вернее Священный Лес – место силы ведьм. Я уже говорила тебе, что сюда привозят наших самых лучших учениц. К сожалению, ведуньи – очень закрытый клан, они не распространяются, что же с ними здесь происходит. Один вывод можно сделать однозначно: здесь они обретают особую силу.
– Подожди, – Санайя даже приоткрыла пухлый ротик, – ты хочешь сказать, что иер дин Пинешту – ведунья или, как будет правильно, ведун?
– Ведьмак, – даже не улыбнувшись, поправила подруга. – Но нет, думаю, это не наш случай. Не тот возраст у твоего жениха, чтобы открывать спящие ведовские силы, вернее, не то физиологическое состояние.
– Это как?
– Священные места придают силы только чистым телом, иначе девственникам. А ты же не питаешь иллюзий, что твой жених до сих пор невинен?
Санайя молча замотала головой. Начнешь говорить, а Дениз опять отвлечется, или сама заговорит на щекотливую тему. Подруге так нравится ее смущать.
– Так вот, – продолжила магичка, – подведем итог. Что мы имеем? А имеем мы священное место, особенный день и девственницу, то есть тебя!
– Денни, – иерина дин Тиаграсса в ужасе прикрыла раскрывшийся рот ладошкой, – ты хочешь сказать, он хочет принести меня в жертву?! Но папа никогда бы…
– Тьфу на тебя! – в сердцах ругнулась магичка. – Стал бы он с такой помпезностью обставлять убийство. Если и будет жертва, то твоей девственности! Скорее всего, где-то в Священном Лесу, а не на этой роскошной кровати!
– А зачем?
– Что ты знаешь о своей маме, Санни? О настоящей маме, не Эмили?
– Почти ничего. Папа привез меня из одного из своих плаваний, когда мне было три года. Что я могла запомнить? А сам он никогда о маме ничего не говорил. Всегда злился, когда я начинала о ней расспрашивать. Я до сих пор не знаю, жива она, или же просто от меня отказалась. Обычная островитянка, вот и все, что мне известно.
– Помнишь, я говорила, что в твоей голове как будто блок стоит? Давний. Вполне возможно, что он естественный, не наведенный. А если и наведенный, то не нашими, магическими методами, а… более тонко, что ли. Ведуньи, в отличие от магов, пользуются совсем другими силами, силами самой природы. Такую волшбу отследить сложнее. Она как бы это сказать, естественная! – оживилась Дениз, подобрав подходящее слово. – Ну так вот, если этот блок снять…
– Что? Что тогда будет?
Не желая повторять обидное «Не знаю», подруга глубоко вздохнула, а потом сообщила:
– Думаю, Бартон Пинешту хочет разрушить этот блок и получить в свое пользование то, что из тебя получится, подруга.
– Бр-рр, надеюсь, не монстр из страшных сказок.
– Доставучим монстром ты являешься уже сейчас, – Дениз ловко увернулась от удара подушкой и продолжила: – А вот твои неясные предчувствия могут иметь под собой вполне обоснованную почву. Ты можешь оказаться предсказательницей, Санни. Их почти не осталось. Прикинь, какое удачное капиталовложение для банкира. И потом, брак, проведенный по всем древним правилам, связывает людей на самом глубинном, магическом уровне и нерасторжим. Если у Пинешту все получится, ты будешь предана ему навсегда. Правда, как и он тебе. Даже если бы кто-то из вас задумал этот самый брак нарушить или разрушить.
– И что же нам делать? – вопрос прозвучал жалобно и растерянно.
– Нам, – хмыкнула магичка. – Делать все предстоит тебе. Добрая милая Дениз лишь организует твое счастье, подружка, а ковать его ты будешь сама. Мы перехитрим Пинешту на его же поле! Правда, это случится только в том случае, если боги сочтут, что этот твой эд'Рочестер подходит тебе больше, чем Пинешту. Слушай, что я узнала из тех же легенд, – поерзав, она устроилась в подушках поудобнее. – Есть где-то здесь священное место. Алтарь – не алтарь, поляна – не поляна, пещера – не пещера, в разных источниках описывается по-разному. Может, оттого, что каждому это место видится по-своему. Так вот, вычитала я в легендах, что раньше, в дремучую старину, здесь заключались священные браки. Светлые силы использовали ночь летнего перелома, темные, как можно догадаться – зимнего. Прибывали к этому времени желающие получить вторую половинку и силу. Юноши и девушки, даже не всегда знакомые между собой, заходили в Священный Лес, где и должны были встретить свою судьбу. И, собственно, под присмотром божества – не Алаи и Алая – другого, более древнего, заключали союз и там же консумировали брак. Но есть одна тонкость: божество само определяет пару, – Дениз на время смолкла, поднялась, налила воды из стоящего на столике графина и выпила большими глотками. – Уф, даже в горле пересохло, пока рассказывала.
– И что? Неужели Бартон Пинешту настолько уверен в своей неотразимости, что зайдет в Священный Лес с кучей другого народа? Да ни одно божество в здравом уме не приведет меня к нему! Да я лучше спрячусь в первом попавшемся дупле!
– Санни, может, иер Бартон и не первый красавец, но и не последний глупец. Он уверен, что в Священном Лесу в ту ночь будете только вы двое. И выбора никакого не будет. А мы его игру слегка поправим. Твой милый Рич тоже войдет в этот лес! Но тут уж, как понимаешь, в буквальном смысле: на все воля божества. Если оно сочтет, что эд'Рочестер тебя более достоин, то повстречается в том лесу тебе именно он. А если Пинешту… ну что ж, значит, он и есть твоя судьба, – Дениз, предугадав действия подруги, вновь ловко уклонилась от пухового снаряда. – Да предупрежден твой Рич, предупрежден! Если действительно желает быть вместе с тобой, то найдет возможность оказаться в нужное время в нужном месте. И тогда все будет зависеть от высших сил.
– И такой брак нерасторжим? – Санайя восторженно обняла подушку, которой несколькими мгновениями ранее собиралась избить вредную магичку.
– Думаю, после этого ты станешь неинтересна иеру Пинешту. Только, Санни, не может такого оказаться, что эд'Рочестеру нужно то же самое? Я имею в виду, твои способности?
– Да ты что! Это же Рич!
– А. Ну да, ну да, как я сама не подумала, – Дениз широко зевнула и, поправив подушки, улеглась. – Давай спать, я устала.
Спать, значит, спать. Кто бы возражал. Все же, день был не из самых легких.
ГЛАВА 3
Самый длинный летний день начался с рассветом. Если предыдущую неделю Санайе не доставалось ни кусочка мясного, то на сегодня ее завтрак вообще, ограничился только фруктами и водой.
– Ешь, девонька, – соизволила заговорить принесшая скудный завтрак пожилая гоблинша, и без рассказанных Дениз страшилок весьма напоминавшая ведьму из самых жутких сказок. – До завтрашнего утра больше не получишь ни кусочка.
Это что же, они и на пиру не планировали ее кормить? Нужно будет попросить верную подругу позаботиться о столь низменных вещах, как материальная пища, и как-нибудь изловчиться и передать еды. А то мало ли когда удастся в следующий раз поесть. Вряд ли им с Ричендом обрадуются в замке, когда они вдвоем выйдут из Священного Леса. Придется сразу же уезжать, а до ближайшего города ох как не близко.
К удивлению и бессильному возмущению Санайи, к ней не допустили не только Дениз, но даже Эмильену. Мало того, роскошное платье, на которое было потрачено немало папиных денег и их с мачехой нервов, осталось висеть в гардеробной. Вместо сонма щебечущих подружек, горничных и куаферов, к обряду бракосочетания невесту готовила все та же гоблинша, даже не назвавшая своего имени, отчего мысленно получила прозвище «Ведьма». Хотя, вполне возможно, что и не зря.
Ведьма-гоблинша бесцеремонно раздела свою жертву догола, загнала ее в горячую-прегорячую ванну, благоухающую, как луг к вечеру погожего сенокосного дня, продержала ее там Тогрит* знает сколько времени, периодически окуная с головой и нараспев приговаривая какие-то заговоры. Потом натерла едкой вонючей грязью и заставила так стоять, пока грязь не высохнет.
– Послушайте, милейшая, – робко попыталась сопротивляться Санайя, пока ее обмазывали, – боюсь, унюхав такое, от меня разбегутся не только жених и приглашенные гости, но и все окрестное зверье.
Даже не соизволила ответить. Вот же ведьма! Скорее бы закончился день.
К счастью, вонь утихла вместе с высыханием грязи. В очередную ванну бедняжка забралась с нескрываемым удовольствием. Через небольшой промежуток времени, равный молитве или заговору, что там бормотала ведьма, Санайя чуть ли не силой была вытащена из воды и тщательно осмотрена, даже на голове, меж мокрых волос. Как ни странно, почти вся ссохшаяся грязь успела отмокнуть, оставив лишь небольшое пятнышко под ухом, которое Ведьма тщательно исследовала и чуть ли не на язык попробовала.
– Что замыслила, негодница?! – прикрикнула она.
Ну ничего себе, горничные в замке ее жениха. Если бы Санни осталась здесь хозяйкой, сразу же выгнала бы наглючку, будь та хоть трижды ведьма. Но и сейчас нельзя спускать подобное, иначе так и до обряда не дожить. Скорее бы закончился день.
– Убить вас хочу! – буркнула невеста.
– А, ну хоти, хоти, – странно, кажется, эти слова успокоили Ведьму, и она принялась за дальнейшую экзекуцию.
Санайю поставили в опустевшую ванну и стали поливать с головы до ног поочередно из стоящих здесь же кувшинов. Постепенно телом овладевали лень и нега. Глаза закрылись сами собой. А что оставалось делать? Жидкость из некоторых кувшинов была очень даже едкой. Сопротивляться? А зачем. Все идет, как должно. Этой ночью свершится самое важное. Внизу живота появилась приятная истома. Скорее бы закончился день.
Плохо запомнилось, как ее наконец-то, вывели из ванны, как жесткие заскорузлые руки растирали тело, а мягкая щетка до тех пор бегала по волосам, пока они не выпрямились и каждая волосинка не засияла. Совсем не вызвало отторжения и то, что вместо свадебного платья на нее надели длинное, до пят простое льняное одеяние, вышитое по подолу, рукавам и горловине нитками, по цвету почти совпадающими с самим платьем. И отсутствие белья совсем не смутило, оно бы только раздражало ставшую до невозможности чувствительной кожу, как грубый лен раздражает напряженные соски. Скорее бы закончился день.
Интересно, что же из нее сотворила эта ведьма? Санайя оглянулась. Странно, она не узнала комнату, в которую вышла из ее уже почти собственной ванной. И ни одного зеркала вокруг. И за окном не ясный солнечный день, а приглушенные деревьями вечерние сумерки. Деревья? Напротив ее окон, находящихся на третьем этаже, не должно быть деревьев. А так ли это важно? Оказывается, нисколько. Кажется, день и вправду заканчивается. Скоро, совсем скоро сбудется то, что должно. Что? Скоро узнается.
Как же легко стало телу. Если бы рукава были немного шире, можно было бы взмахнуть руками и взлететь. Взлететь, чтобы поспешить навстречу судьбе. И есть совсем не хочется. Если только водички.
– Мне бы попить, – несмело попросила Санайя у своей… У кого? Мучительницы? Наставницы?
– Пей!
Ей протянули самый обычный глиняный кувшин. Не вода. А что? Неважно. Очень уж хочется пить. В меру кисленькое, в меру сладкое, в меру игристое. Сидр? Неважно. Главное, хорошо утоляет жажду.
– Хватит тебе! – окликнула Ведьма. – А то совсем заездишь жениха. Не стоит он того, – последние слова были произнесены совсем тихо. Наверное, показались или были додуманы.
Жених. Санайя с сожалением рассталась с кувшином, на дне которого плескались остатки волшебного напитка, и плотоядно улыбнулась. У нее будет самый лучший жених. Пора поспешить к нему. Здесь делать больше нечего.
– Я пойду. Не скучайте без меня, – чисто из вредности добавила она и толкнула грубую дверь из толстых дубовых досок.
Что ответила ведьма, она уже не услышала.
***
Лес, простирающийся прямо от крыльца домика, из которого вышла Санайя, нисколько не удивил. Все идет, как и должно. И то, что трава вокруг дома совсем не притоптана, тоже не вызвало удивления. Нет тропинок? Они сегодня не нужны.
Как приятно ласкает босые ступни нежная трава, такая растет только на тщательно ухоженных газонах. Что-то не верится, чтобы и здесь за ними кто-то столь же ревностно следил. Но разве это важно сейчас? Нисколько. И все же, как нежна трава. Если снять грубую рубаху, можно поваляться на ней, впитывая всей кожей первую вечернюю росу. Санайя уже потянулась к одеянию, чтобы сбросить его, но затем замерла. Нет, не сейчас, она здесь не для того, чтобы валяться на волшебной траве. Она должна кого-то найти. Кого? Рич. Конечно же, Рич. Как можно про него забыть. Он где-то здесь.
Странно, Лес совсем не казался благообразно-показательным парком, но ни одного сучка не попалось на пути, ни одна кочка или колючая ежевичная плеть не помешала. Под могучими деревьями, которых в городе не встретишь, росла все та же ласковая, сейчас слегка влажная трава. Где-то далеко, на самом краю сознания, отметилось, что в таком дремучем лесу должны водиться дикие звери, а может, и не только звери, но страха совсем не было. В душе росла уверенность, что никто ее сегодня не тронет. Кроме того, кому сама позволит. Санайя почувствовала, как щеки опалил горячий румянец. Его щемящее тепло разбежалось по телу и уютным комом поселилось внизу живота. Даже дыхание на миг перехватило.
Уже сегодня. Скорее бы найти того, кто ей предназначен самой судьбой, иначе этот странный жар не унять. Еще и в кустах, что темнели справа, завела песнь какая-то ночная птичка. Жаворонок? Кажется, Санайя читала, что жаворонок – птица утренней зари. Значит, это соловей, не иначе, пусть и соловьев она раньше тоже никогда не слышала.
– Нарекаешься соловьем! – сообщила она птичке и, засмеявшись и широко раскинув руки, закружилась.
Если бы свадьба велась по общепринятым правилам, кружила бы Санайя сейчас в танце с женихом. Но сегодня эти правила неуместны, можно танцевать самой с собой. Полянка как раз для этого подходящая.
Как помутилось в голове. Кажется, перестаралась. Так можно и упасть. А почему бы и не упасть? Ведь сама хотела поваляться на этой траве.
Трава и правда, оказалась волшебной. Жаль, намокшая и ставшая еще более грубой рубаха мешала остроте ощущений. Значит, рубашку можно снять и отбросить. Тем более, никто не видит, да и темнота вокруг кромешная, даже робкий нарождающийся полумесяц и любопытные звезды предупредительно скрылись за облаками-ширмами.
Санайя бездумно перекатывалась по траве, впитывая телом ее благотворные соки и духмяный запах. Хочется смеяться? Можно смеяться. Смех совсем не похож на деликатный смех воспитанной девицы? А кому здесь слушать? Ни смотреть, ни слушать некому. Гортанные, почти утробные звуки огласили окрестность.
***
То, что она уже здесь не одна, Санайя скорее, почувствовала, чем увидела.
Пришел. Ее судьба. Ее любовь.
– Иди сюда, что же ты стоишь?
Приблизился. Встал рядом. Во тьме не рассмотреть, кто же он? А нужно ли рассматривать? Санайя точно знала – этот мужчина ее и только ее. Как и она – только его.
– Ты когда-нибудь валялся на траве? Здесь замечательная трава. Не бойся! – рука коснулась босой ступни и брюк над ней. – Зачем тебе брюки? Они не нужны. И рубаха, если она на тебе есть, тоже не нужна.
Какой послушный. Звякнула пряжка ремня, и лишняя одежда глухо опустилась в стороне.
– Ложись, – Санайя похлопала ладонью по траве рядом с собой. – Поваляйся, тебе понравится.
– О да, думаю, мне понравится! – прохрипели в ответ.
Только вместо того, чтобы поваляться по траве, мужчина прижался к ней. Какой он горячий. Горячая мужская кожа и прохладная трава. Что из этого приятнее? Пожалуй, рука, которая смело легла на ее грудь, вызвав короткий вздох не то удивления, не то восхищения. Да, нет ничего лучше уверенной руки на груди, до этого никогда не испытывавшей ничего подобного. Что? Губы, коснувшиеся напряженной вершинки, могут вообще отключить разум? Пожалуй, здесь и сейчас разум совсем не нужен, и Санайе еще не раз за эту короткую ночь приходилось удивляться, сколь же волшебным и ярким может быть наслаждение.
Зябкий туман, предвестник близкого рассвета, охладил разгоряченные тела. В его неверном мареве уже можно было рассмотреть того, с кем связала эта ночь, полная волшебства. Не Пинешту, это Санайя поняла еще при встрече. Но и не Рич. Она провела ночь с совершенно незнакомым мужчиной? Как такое могло случиться?
– Вы кто?! – горло сдавил удушающий спазм.
– Считаете, пришла пора познакомиться? – последовал глумливый ответ.
Познакомиться? Да он… да она…
– Как вы могли? – жалкие остатки гордости едва удерживали готовые пролиться слезы.
– Не отказать вам в вашей настойчивой просьбе? Никак не мог.
Он еще и издевается! Разрушил всю ее жизнь и так спокоен. Поднялся. Отыскал брюки и рубаху. Оделся.
– Вас проводить, дорогуша?
Дорогуша? Да за кого он ее принимает? За кого, за кого. За ту, что первая позвала и смело ответила на ласки. За обычную доступную девку.
– Пошел вон! – взвизгнула Санайя.
– Как будет угодно даме. Было приятно провести с вами время, – незнакомец куртуазно поклонился и скрылся за деревьями.
Можно зареветь в голос. Можно побить головой и кулаками о землю. Можно остаться на месте и подождать, пока ее найдет дикое зверье. Не может такого быть, чтобы в столь дремучем лесу не было крупных зверей, а не только мелких ежей и белок, одна из которых смело приблизилась к Санайе, держа в зубах орешек. И где только раздобыла его в начале лета. Перехватила орешек лапками и протянула гостье. Надо же, мир, хоть и разбился вдребезги, но оказался не без добрых существ.
– Ты меня угощаешь? Спасибо.
Орешек был освобожден от скорлупы и честно поделен пополам. Только сейчас Санайя поняла, как же она голодна. А еще замерзла. Откинутая с вечера рубаха вся промокла от росы и нисколько не согрела. Ну и ладно, хотя бы прикрыла наготу и следы грехопадения на внутренней стороне бедер, лучше всяких слов доказывающие, что она стала другой.
Странно, неужели, в этот Лес уже пришла осень? С могучих деревьев, еще вчера покрытых яркой зеленью, медленно опадала желтая листва. Как созвучно настроение Леса с тем, что сейчас творилось в душе.
***
Пока Санайя шла по Лесу, она отчетливо представляла стоящих на ступенях отца и Оргара Пинешту. Оба хмурые, а хозяин замка еще и злой. И что им сказать? Сожалею, что не встретились в Лесу? Так это будет неправдой, она нисколько не жалела, что провела эту ночь не с навязанным женихом.
Ноги сами, без всякой тропинки привели к высокой замковой стене. Как же не хочется идти под перекрестными взглядами слуг и домочадцев. К счастью, задолго до главных ворот в стене нашлась небольшая калитка. Не заперто? Странно, но очень кстати. Может, удастся пробраться незамеченной, найти Дениз, и тогда все сразу решится. Все встанет на свои места. Подруга посмеется в своей грубоватой манере и скажет, что это был всего лишь сон: и сама волшебная ночь, и циничные слова незнакомца.
Волшебная ночь? С чего Санни решила, что эта ночь была волшебной? Это была самая ужасная ночь в ее жизни.
Пробраться незамеченной не удалось. Случилось все так, как и представлялось незадолго до этого. Высокое каменное крыльцо, а на нем двое мужчин. Злой Оргар дин Пинешту и папа. Почему папа прячет глаза, как будто ему стыдно, и он в чем-то виноват?
– Где ты была, дочь?
– В Лесу.
Это ведь правда, она была в Лесу, и мужчины это прекрасно знают. К сожалению, последующий вопрос был сколь закономерен, столь же и неприятен:
– С кем?! – раньше папа никогда на нее не кричал. Что с ним случилось?
Солгать? Сколько можно быть безвольной. В конце концов, Санайя уже совершеннолетняя, папа не имеет права распоряжаться ее судьбой и, тем более, телом.
– Это неважно, – она смело подняла взгляд. – Позвольте мне пройти. Я устала.
Лицо хозяина замка побагровело. Да, он не вызывал в Санайе излишних симпатий, но и смерти от апоплексического удара она ему тоже не желала. Пожалуй, будет правильным как можно скорее скрыться с их глаз, чтобы не раздражать.
Попытка обойти суровых встречающих стороной не увенчалась успехом. Иер дин Пинешту на удивление ловко для своей комплекции подскочил к девушке и ухватил ее за правую руку и резко задрал рукав. Все трое удивленно воззрились на запястье, где нагло расположился свеженький узор в виде браслета из веточек.
– Кто он?!
Наверное, парализованные этим взглядом и голосом клерки, работающие в банке у иера Пинешту, тут же выдавали все свои совершенные и только планируемые прегрешения. Но Санайе-то он не начальник и даже не муж. Мало того, похоже, уже им и не станет. А потому можно представить, что это совсем не она, а всегда уверенная в себе Дениз, и спокойно ответить:
– Это неважно. Позвольте пройти?
– Чтобы ноги этой девицы в моем доме не было! – это гостеприимный хозяин сказал уже Леандру дин Тиаграсса.
Да не очень-то и нужно, пусть только позволят переодеться, Санайя даже есть здесь не будет. Ничего, говорят, человек без пищи может продержаться больше месяца. Заодно и похудеет. Сколько всего хорошего можно найти в случившемся. От неприятного жениха отделалась, лишний вес скинет.
– Папа, мы уезжаем? – счастливую улыбку даже не пришлось изображать, она сама растянула губы.
Отец переводил затравленный взгляд с дочери на своего могущественного компаньона. Потерзавшись так пару минут, иер Тиаграсса решил ответить:
– Я велю водителю увезти вас с подругой, а сам останусь.
Если бы не его жалкая просительная улыбка, Санайя еще бы могла надеяться, что для нее все может остаться по-прежнему: любящий отец, неплохая мачеха, их дом в Сторхеде и та же размеренная и такая удобная жизнь.
Но папа выбрал своего делового партнера и их общие дела. Дочери в его жизни больше не было. Или ей показалось? Верно лишь одно: не стоит выяснять отношения при посторонних, а иер дин Пинешту навсегда остался посторонним, по крайней мере, для нее уж точно.
