Текст книги "Академия древнего лабиринта (СИ)"

Автор книги: Рина Лесникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Тедор, ты лекарь?

– Можно сказать и так, – согласился собеседник.

– Тедор, а почему ты сказал, что Жук – боров? Я заметила он… – тут Ясиана замолкла, постеснявшись продолжить.

– Хочешь сказать – хряк? А тебе больше нравятся боровы? – вампир зловеще улыбнулся, многообещающе поводя отросшими когтями около живота собаки. Пес зарычал и отскочил в сторону.

– Ну вот, ожил твой Жук, – заключил Тедор, – теперь ему не страшна пара драных волков. Можем идти к костру – как бы гном не съел все мясо.

Когда они втроем подошли к костру, Розенг уже деловито свежевал выводок молодых уток, умело насаживая их на мокрые колья и размещая над костром. Ясиана пригрелась у костра и, еле дождавшись, пока мясо приготовится, поела и заснула, свернувшись клубочком. Уже сквозь сон она поблагодарила Тедора, который накрыл ее плащом. Сны она видела часто. Маму, бабулю, отца – он, как и в жизни, зачастую был немного навеселе. Даже загадочный повелитель Гайтарод, которого никто из деревенских не видел, тоже был гостем ее снов. Они разговаривали, работали, ели, иногда куда-то бежали. Хозяйка снов иногда даже могла управлять ими.

Сон-разговор снился первый раз. Разговаривал Тедор, Розенг и незнакомый мужчина, которого Ясиана, как не повелевала своему сну, рассмотреть не могла.

– Шел я себе и шел, – повествовал незнакомец, – ничего особого не примечал. Хотел уж, было, на привал останавливаться, как вдруг – запах. Сначала болотный. А откуда ему взяться – не растут дубы на болоте. А потом – м-мм, такой самочкой человеческой запахло. Ну, я что, не мужик, что ли. Ноги против воли меня на запах понесли. Подхожу к ручью, а она моется. Фигурка, и все такое, у девочки запаху не уступает. И ведь ничья она. Хоть и пахло от нее тобой, что странно. Признаю, засмотрелся и расслабился, – в голосе послышались нотки раскаяния, – не заметил сразу этих странных волков. А девочка ничего – покрикивает на них. И такой ментальный зов о помощи от нее идет. Пришлось в одежде оборачиваться. Без штанов остался.

– Это тебе наука, не подглядывай за чужими девицами, – рассудительно произнес Розенг.

– Ничья она. Понимаешь, гном, ничья. Это и странно. Как она с такой силой до сих пор не поделилась ни с кем? Или ты не менталист, вампир? Как же ты такой лакомый кусочек не присвоил? Странная, вообще, у вас компания. Неужто, в одни ворота вошли?

– Лабиринт нас свел, – коротко ответил Тедор. – А если еще раз услышу, что называешь Ясинку лакомым кусочком – перережу горло, как тем волкам. Начнешь перед ней регалиями своими мужскими трясти – будешь остаток жизни боровом. Девочка – член моего клана.

– Во-от даже как, – протянул незнакомый собеседник. – А если по любви? Могу я ухаживать за твоей сестрой по клану?

– Если по ее любви, то да, можешь. Только не в таком виде. Не все, знаешь ли, девушки падки на оборотней без штанов.

– Где же я возьму штаны в этом лабиринте? Достопочтенный тар Дирауншт, у вас, случайно, нет запасных штанов? Вы, гномы, народ запасливый, это всем известно.

Послышалось сопение, потом недовольный голос Розенга:

– Утонули мои запасные штаны в болоте. И рубаха запасная утонула, и сапоги единственные, и топор. Все, как есть, утонуло. Ничего не вытащил этот неумеха.

– Ну почему же ничего? Тебя-то я вытащил, Розенг. Ты не преуменьшай мои заслуги.

– Я не преуменьшаю. Но вещи жалко, – всем была известна гномья прижимистость.

ГЛАВА 5

Утром даже Ясиана не удивилась, когда вместо вековых дубов над ними склоняли свои листья разлапистые пальмы. Вернее, пальмам-то она, как раз удивилась, так как раньше никогда не видела таких диковинных деревьев. А вот то, что лабиринт опять сменил место их пребывания, удивления не вызвало. Прежним остался только ручеек, споро бегущий вниз по острым камням.

Ярко светило утреннее солнце, обещая жаркий день. Сам воздух этого места был пропитан влагой. Внизу шумел кто-то большой и сильный. Его величавый шум перекрывал крики ярких птиц и мелких пронырливых животных с длинными хвостами, напоминающими своими ужимками непослушных детей.

– Где мы? – Ясиана восторженно оглядывала новые окрестности.

– Внизу слышен шум прибоя, – пояснил Тедор. Он следил, как рачительный гном делит остатки ужина поровну между всеми, включая рыжего пса, – значит, мы на берегу моря. Или океана.

– Море, – их спутница даже задохнулась от счастья. – Неужели настоящее море? Много-много воды?

– Очень много воды, – подтвердил вампир. – Но не обольщайся, мы здесь оказались не для того, чтобы любоваться тропическими красотами. Не забывай – мы в лабиринте.

– Тедор, но как же в лабиринте может поместиться это море? Я же сама видела – замок Академии большой, но море ни один замок, даже такой, не вместит?

– А мы и не в Академии, мы пока в лабиринте, – пояснил вампир.

– В стенах замка?

– Ясиана, просто прими, как должное: есть Академия, есть шесть миров, в которых есть шесть ворот в эту Академию. И есть лабиринт. Очень древний лабиринт. Он старше не только Академии, но, может быть, и самих миров. Представители всех рас были в лабиринте, и каждому он виделся по-разному.

– Но мы видим одно и то же?

– И это странно. Редко в нем встречаются представители разных миров. Его проходят поодиночке. Бывали случаи, когда пытались зайти по нескольку претендентов сразу, но лабиринт разлучал их.

– Как нас с Растеном?

– Да. Это, как раз, неудивительно. Удивительно то, что с каждой местностью наша компания увеличивается.

– Мы еще встречали самоуверенного молодого человека – он приказал мне следовать за ним – и очень красивую девушку, ее имя Наитинэль. Но они были слишком горды, чтобы присоединиться к нашей компании, – вспомнила Ясиана. – Может, наш путь закончится, когда мы встретим их и позовем с собой?

– Странное имя для девушки, даже для эльфийки. Если других предложений и вопросов не будет, будем искать их, – предложил Тедор.

– Тедор, у меня есть вопрос, – неуверенно начала Ясиана. – По моим подсчетам прошло уже три дня. Что будет, если мы пробудем здесь дольше, чем неделю? Нас не примут в Академию?

Розенг не удержался и фыркнул:

– Я по тем, что б им, болотам бродил почти десять дней. В лабиринте идет свое время. Бывали случаи, когда желающие учиться в Академии входили в ворота лабиринта, проживали там месяц, а то и больше, и выходили из тех же ворот к огорченным родственникам, которые ждали всего час-два.

– А человек может выйти в другом мире, не в том, в котором зашел? Скажем у драконов?

– Бережешь себя для дракона? – полуутвердительно поинтересовался вампир. И сам же ответил: – Правильно делаешь, с сильным драконом ты лучше всего сможешь развить свою силу.

– Я пока не думала об этом, – Ясиана смутилась, – и вообще, нам пора.

Гном подскочил со своего места и стал собирать остатки их утреннего пиршества, а пес с готовностью пробежал пару кругов вокруг лагеря.

– Ты даже не осознаешь своей силы, – произнес Тедор, глядя на них.

Как бы ни хотелось Розенгу, привыкшему к жизни в горах, забраться повыше, идти решили вниз, к воде, а там уж попытаться понять, чего же от них добивается лабиринт. Спускались недолго. Сквозь густую листву иногда просачивался серебристый проблеск воды, но огромные листья, густо переплетенные крепкими лианами, как будто специально прятали от глаз путешественников шумящее внизу исполинское существо.

– Вот, посмотри отсюда, – заметив, с каким интересом Ясиана вглядывается сквозь листву, Тедор подсадил ее на высокий уступ, одиноко возвышающийся над растительностью.

Несколько минут девушка просто молчала. Никто не мешал ей любоваться бескрайней серебристой мощью, медленно накатывающей величавые волны из-за горизонта. Мужчины и пес завороженно любовались ею самой. Каждый из них прожил уже не один десяток лет и умел ценить то неподдельное чувство почти детского восторга, которое распространяла вокруг себя Властительница Духа.

– А бывает, что люди не возвращаются из лабиринта? – задала неожиданный вопрос Ясиана.

– Люди? Люди – не знаю, – ответил Тедор. – А вот вампиры появляются все. Либо на одной, либо на другой стороне ворот.

– Прости, никак не могу привыкнуть, что вы не люди.

– Я уже понял, что ты воспринимаешь нас, как должное, и тебя ничем не удивишь, – согласился Тедор. – Даже если этот хитрый песик-хряк-жук превратится в такого же, как мы.

– Жук превратится в человека? Ой, опять. Ну, вы поняли, о чем я, – смутилась Ясиана, спрыгивая с уступа в подставленные мужские руки.

– В оборотня, ты хотела сказать, – Тедор осторожно поставил ношу на землю и глянул на понурого пса.

– Жук – оборотень? Но как же так?

– Говорит, проходил мимо, когда ты мылась, обернулся, а теперь не может обернуться обратно.

– Бедненький Жук, – Ясиана взялась за холку трусящего рядом с ней рыжего. – Это из-за того, что его ранили, да?

– Это из-за тебя, Ясиана, – ухмыльнулся вампир.

– Из-за меня? Но почему?

– Ты – девочка, а он, как ты заметила – мальчик. И его одежда осталась лежать клочьями на берегу того ручья, где он… встретил тех нехороших волков.

Пес, поименованный Жуком, виновато опустил голову.

– Нужно дать ему одежду, – вынесла вердикт Ясиана.

– Я свои штаны не отдам, Розенг тоже. Остается что-нибудь из твоих вещей. У тебя, случайно, нет лишних штанишек, рубашки или платьица?

Жук недовольно зарычал.

– Впрочем, не нужно, – продолжил Тедор, – он отказывается. Видимо, понимает, что не тот размерчик.

* * *

Небольшая лощина, по которой тек ручей, все более расширялась книзу и ближе к берегу превратилась в широкий каменистый пляж. Волны, такие притягательные издали, здесь, вблизи алчно накидывались на берег и по-хозяйски гремели камнями, перекатывая их по своему усмотрению. Опасные, но такие притягательные.

– Нравится? – спросил Тедор. Он тоже с восхищением смотрел на игру разбушевавшейся стихии.

– Да. Это прекрасно.

– Вода – моя стихия, – поведал вампир. – Люблю ее любую. И ласковую, и такую грозную, как сейчас.

– Что здесь может быть хорошего, – нарушил идиллию гном. – Мокро, шумно, скользко. Да чтоб… – он поскользнулся и упал.

– А ты не обижай мать-воду рядом со стихией, а то не только без обуви и топора останешься, – резонно заметил Тедор.

– Обижай-не обижай, недолюбливает меня она, – пожаловался Розенг.

– Значит, просто не лезь к ней.

– Разве ж я лезу? Я сразу предлагал идти выше в горы.

– Вот и шел бы в горы, и вышел бы у себя в Дорестенге, – начал раздражаться вампир.

– Потому и не пошел, – покладисто согласился Розенг. – Я от нашей Ясинки никуда. Хоть я не владею вашими ментальными штучками, но я ж понимаю, что не зря судьба нас с ней свела.

– Ну да, ну да, – поддакнул Тедор, – только для этого лабиринт и существовал тьму веков, чтобы свести тебя и тарситу Ясиану.

– А может и так, откуда тебе знать его замыслы? – не сдавался гном.

– Куда идем? – прервал ненужный спор Тедор, обратившись к псу, который уже сбегал в обе стороны по берегу.

Жук махнул головой направо, и все последовали за ним.

* * *

Они шли вдоль берега уже несколько часов. Иногда по ровному пляжу, усеянному мелкой галькой, иногда приходилось подниматься выше, так как скалы вплотную подступали к воде, и неистовые волны бились о камни так, что даже влюбленный в воду вампир не решился бы преодолеть препятствие вплавь. Результатом этого путешествия стал вывод – они находятся на острове. Как бы не вглядывались самые зоркие из них в морскую даль, земли на горизонте никто не заметил. Правда, поднявшись на очередной скалистый уступ, Тедор сообщил, что за туманной дымкой, клубящейся вдали, может скрываться земля. Если остров не будет столь любезен и не раскроет перед ними вожделенные ворота Академии, то придется вплавь добираться до того загадочного места. Согласились все, даже Розенг.

Привал решили устроить подальше от негостеприимного берега. Тедор и Жук отправились на охоту, а девушка и гном занялись обустройством бивуака.

– Розенг, – обратилась Ясиана, когда они, натаскав засохших веток и сучьев, разожгли костер, – а может так получиться, что Тедор и Жук не вернутся к нам?

– Чего ж они не вернутся? Вампир оставил здесь свой плащ, – привел весомый довод гном.

– А вдруг, лабиринт решит разлучить нас? Как вышло с Растеном?

– Если решит разлучить, то разлучит, хоть узлами вместе завяжитесь, тут уж ничего не поделать. А если свел он нас всех зачем-то, то и разбежаться не удастся.

– Это хорошо. Вы так мне все по душе пришлись, Розенг. Расставаться не хочется нисколечко. Да и не так страшно вместе идти.

– Страшно-не страшно, а лабиринт сам выбирает пути и не спрашивает никого. Может пугливой деве чудищ по дороге наготовить, а может дракону весь путь розами усыпать. Кто ж его поймет – лабиринт, он лабиринт и есть.

Вскоре вернулись охотники. Вампир нес несколько тушек упитанных птичек.

– Вот, растолстели, даже летать разучились. Остается только сказать спасибо лабиринту, что не морит нас голодом.

– А он может? – тот же час спросила Ясиана. Она взялась ощипывать и разделывать их будущий обед.

– Если сочтет, что именно это испытание мы должны пройти. Я сейчас о другом. Наш мохнатый рыжий друг нашел следы недавнего кострища. Жаль, что дождь смыл запах. А это значит, что на острове может быть кто-то еще. Будем искать?

– Сначала поедим, – обстоятельный гном был верен своим принципам. Он уже любовно размещал над костром первый вертел с нанизанными на него птичками.

Решили искать того, кто мог быть на острове, до вечера, а потом укладываться спать. Утро само поставит свои задачи: либо их опять перенесет в другую реальность, либо придется самим выбираться с острова. Последнее предложение вызвало тяжелый вздох у Розенга, очень уж ему не хотелось терять твердь из-под ног. Но доброжелательная улыбка вампира и его готовность оставить попутчика на самой высокой точке острова и отплыть без него, быстро привели гнома в себя – тот с тяжелым вздохом согласился участвовать в создании плота.

* * *

Для поисков загадочного обитателя острова решили разделиться. Ясиана и Тедор обследовали нижние части острова, а Розенг и Жук – его верхнюю часть. Признаться честно, больше всего надежд возлагали на обостренный нюх вампира и оборотня. Но даже их обостренное обоняние не привело их к искомому.

– Гор сказал, что ничего не учуял, – сообщил вечером Розенг. Пес требовательно ткнул его носом. – Ну, не то, чтобы совсем уж ничего, – тут же продолжил гном, – он еще сказал, что в нескольких местах был сильный запах падали, – пес согласно закивал.

– Кто такой Гор? – тут же спросила Ясиана.

– Это мы по незнанию нарекли нашего рыжего друга Жук, – пояснил Тедор, – а он, как оказывается, Гортез.

– Значит, он может разговаривать? Гортез, почему же ты не хочешь говорить со мной? – даже обиделась Ясиана.

– Он хочет, еще как хочет, – с долей издевки произнес вампир. – Но не может собачка говорить, вот досада.

Ясиана отчаянно покраснела. Она поняла, что Гортез находится в облике пса только из-за нее – ему нечем прикрыть наготу.

– Я поняла. Гортез, прости, что из-за меня ты потерял одежду.

– Впредь будет осмотрительнее, – заключил Тедор. – Вернемся к нашим поискам: я тоже замечал запах падали в нескольких местах. Даже искал, но не нашел, того, что могло бы испускать его. А это значит…

– Кого-то убили, и труп уничтожили? – Ясиана даже приоткрыла рот.

– Нет, – вампир отрицательно покачал головой, – на острове может быть некромант.

– Он может нас убить?

Розенг даже подскочил на месте от такого предположения. Птичья ножка, которую он глодал во время разговора, упала в остатки догорающего костра, и гном, ругнувшись про себя, подобрал сук и стал им доставать ускользнувший ужин.

– Это был бы самый неудачный вариант развития событий, – Тедор даже не съязвил по поводу неловкости спутника. – Я думаю, что на острове находится такой же претендент на поступление в Академию, как и все мы. А, значит, ему нет резона причинять нам вред.

– Если только это не испытание лабиринта? – выдвинула догадку Ясиана.

– Это тоже не следует исключать, – согласился вампир.

На ночь решили выставить дозорных. Первую стражу отдали гному, а ночную и самую тяжелую – предутреннюю – разыграли между собой вампир и оборотень. Причем пес обиженно сопел, справедливо подозревая Тедора, вытянувшего короткую соломинку, в мухлеже. Ночь прошла спокойно. Проснулись они в том же месте, что и заснули, и никто их не потревожил.

* * *

– Ну что, пробуем выбираться вплавь? – бодро предложил Тедор утром.

– В какую плавь? – не на шутку испугался Розенг. – Я и плавать-то не умею. Не-е, я не согласен вплавь.

– Плот будем делать, я не думаю, что наша птичка сможет столько проплыть, – после того, как разошелся утренний туман, вдали стал хорошо виден скалистый берег. – Вот только как мы будем там выбираться по скалам наверх? И прибой у того берега должен быть нешуточный.

– А, может, лучше поищем еще? – заискивающе предложил гном. – Зачем-то же нас перебросило именно сюда.

– Днем делаем плот, а после работы можешь отправиться искать того, кто оставляет этот запах, – предложил Тедор.

Принять решение о строительстве плота оказалось гораздо легче, чем осуществить его. Стволы пальм, что росли на острове, совершенно не годились для этого. Они были настолько пористыми и влажными, что немедленно тонули, стоило только опустить их в воду. Пришлось остановить свой выбор на полых засохших стволах гигантской травы, что росла на одном из склонов. Гортеза отрядили на заготовку, Розенг таскал готовое сырье к берегу, Ясиана вызвалась рвать и скручивать в жгуты длинные крепкие стебли, которыми предстояло скреплять плот, ну а Тедору, как самому умелому, доверили собирать плавсредство.

К вечеру на прибрежной гальке стоял неказистый плот, собранный в несколько накатов.

– Красавец, – любовался Тедор. – В детстве мы на озере и не на таких плавали.

– Дурни вы были, в детстве-то, – не преминул посетовать гном. – А тут тебе не озеро. Море это. А, может, и океан целый.

– В любом случае, у тебя впереди целая ночь, чтобы найти другой выход, – примирительно сказал вампир.

* * *

После ужина Ясиана отозвала гнома к скале, круто уходящей вверх от самой воды.

– Розенг, если и есть смысл искать того, кто скрывается от нас, то, я думаю, что где-то там, – и она показала на скальный массив. – Понимаешь, я прислушивалась, и оттуда не то, чтобы мысли, но что-то идет такое. Ну, когда закрывают мысли, а шум мысленный, он же все равно прорывается. Я непонятно объясняю, да?

– Почему же непонятно. В скале есть пещера. В пещере кто-то прячется, и хочет скрыть свои мысли. Но от тебя ничего не скроешь. Ты же Властительница Духа.

– Вот, ты все верно объяснил, – обрадовалась Ясиана.

– Не захочешь на таком смертоубийстве по волнам плавать и соловьем запоешь, – со вздохом ответил гном. – Ну, я пошел, – и он направился к скале.

– Розенг, скоро стемнеет, как же ты…

– Кому ты это говоришь, девочка? – усмехнулся гном. – Горы и пещеры – моя родная стихия. Я ж каждый камушек чую. И они меня признают. Ну, все, беги к костру, а то уж хлопотун твой поглядывает нехорошо на меня, – сказав так, Розенг еще раз кивнул и, фальшиво насвистывая, пошел к скале.

– Ушел? – спросил Тедор, когда Ясиана вернулась к костру.

– Ушел.

– Ну вот, Гор, теперь нам дежурство на двоих делить придется.

– Я тоже могу дежурить ночью, – выпалила девушка.

Никогда еще Ясиана не видела столь выразительного собачьего взгляда. Столько в нем было удивления и одновременно укора. Они такую пламенную речь заменили, что вопрос о дежурстве больше не поднимался.

– Не вернулся? – Ясиана проснулась еще до первых лучей солнца.

Гортез, обежав большой круг, отрицательно помотал головой.

– Я знаю, Розенг на острове, и я его слышу, только очень плохо. Мы будем ждать его, да?

– Ты же не уйдешь без него, – подал голос вроде бы спящий вампир.

– Тедор, зачем ты стараешься казаться хуже, чем ты есть на самом деле? – Ясиана повернулась к мужчине. – Я же знаю, ты не такой. Ты добрый, человечный. И в болоте Розенга ты бы не оставил, и сейчас не позволишь бросить.

– Человечный. Опять это слово. Не человек я, птичка, не че-ло-век, – по слогам произнес Тедор.

– Ну да, я помню, но одно то, что твое питание несколько отличается от моего, не делает тебя злодеем, – не сдавалась Ясиана.

– Я все больше убеждаюсь, что мое испытание – это ты, птичка, – вздохнул вампир.

Пес неопределенно пожал плечами. Кажется, он совсем не выражал недовольства, что встретил такую спутницу.

* * *

Решили, что будут дожидаться Розенга. Гортез убежал вглубь острова, Тедор продолжил улучшать и наращивать плот, а Ясиана была предоставлена сама себе и села в тень недалеко от вампира, который хлопотал над своим детищем. Было непривычно сидеть без дела, хотелось хоть чем-нибудь занять руки. Она нашла в своем заплечном мешке иголку и нитки и принялась штопать плащ Тедора, который тот отложил в сторону.

– Птичка, ты хочешь вышить на нем знак рода? – Тедор, как всегда, подошел незаметно.

– Знак чьего рода? – Ясиана подняла глаза от рукоделия.

– Знак рода твоего отца.

– Ну что ты, я просто штопаю твой плащ. Видишь, он порвался вот здесь и здесь. И, вообще, нет у моего отца никакого рода, он простой крестьянин.

– Жаль. Я имею в виду, жаль не то, что твой отец не состоит в роду, а жаль, что ты просто штопаешь плащ. Я принял бы знак.

– Принял знак? Что это значит, Тедор?

– В нашем мире девушка, прикрепляя знак своего рода на одежду понравившегося мужчины, дает понять, что ей приятны его ухаживания.

– А если у нее нет рода?

– В нашем мире это изгои. Но ты, птичка, всегда должна помнить, что тебя приняли в род Люгори. Ты – член моего рода.

– Но это значит, что мы с тобой родственники?

– О, птичка, наш род настолько большой, и родство его членов может быть настолько дальним, что браки внутри рода не возбраняются. Ты же, как понимаешь, вообще, только названная сестра. У нас нет общей крови.

– Как же нет? Ты же, – Ясиана смутилась, но потом вскинула глаза, – пил мою кровь, значит, она есть в тебе.

– Есть, – согласился мужчина. – А еще, для того, чтобы заключить союз, ты тоже должна принять мою кровь. Тогда ты сможешь зачать и выносить моих детей. Наши дети родятся такими же, как я.

– Вампирами?

– Да. У вампира и другой расы могут родиться только вампиры. Ребенок может унаследовать тело и способности другого родителя – оборотня, гнома, даже дракона – но потребность в крови у него не пропадет.

– А… люди? Ты не сказал про людей?

– Ребенок вампира и человека будет чистокровным вампиром. Только такие безоговорочно принимаются в нашем мире. Ну как, показать тебе знак нашего рода?

– Зачем?

– Ты можешь вышить его на моем плаще, и тогда уже остальные поостерегутся ухаживать за тобой, – пояснил Тедор. – Вампиры, знаешь ли, не самые удобные соперники.

– Спасибо, Тедор, мне, правда, приятна твоя забота. Но пока я не планирую выходить замуж.

– Мы могли бы пока просто быть ближе.

– Тедор. Мы и так с тобой одного рода. И находимся все время рядом. Куда уж ближе?

– Ты понимаешь, о какой близости я говорю, птичка. Я хочу владеть твоим телом, ласкать его, хочу, чтобы ты ласкала меня.

– Стой, подожди, пожалуйста, не нужно дальше. Пойми, я не готова к этому шагу. Не скрою, ты мне нравишься, как человек, – вампир скривился, – ну, не знаю, как это сказать.

– Не говори ничего, птичка. Остановимся на том, что твое "нет" не окончательное.

* * *

Гортез появился ближе к вечеру. Пес махнул головой в сторону деревьев, из-за которых прибежал, Тедор ушел в указанную сторону и принес оттуда увесистую связку уже очищенной рыбы. Ясиана уже хотела спросить, как же собаке удалось справиться со всем этим, но до нее дошло, что ловил и чистил рыбу не Гортез-пес, а Гортез-человек или оборотень, никак не поймешь, как же их называть.

– Я уже начинаю находить плюсы в том, что мы повстречали тебя, Жук, – поделился своими мыслями вампир. – Думал, так и будешь попусту вилять хвостом рядом с птичкой, а ты вот озаботился тем, чтобы покормить ее.

Гортез беззлобно рыкнул в ответ на эту тираду и довольно сощурился, наблюдая, как Ясиана обмазывает его улов прибрежной глиной и укладывает в ямку под будущим костром.

– А не так уж и плоха жизнь в лабиринте, – заявил Тедор после того, как они плотно поужинали вкуснейшей рыбой. – Птичка, подумай, ну что еще нужно: ты, я и наш домашний любимец. И море. Тебе же нравится море? Знаю, нравится, – самодовольно заключил он, не преминув широко улыбнуться рыкнувшему оборотню. – Жаль, что лабиринт может выкинуть нас отсюда в любой момент.

Внезапно он замолчал, а Гортез насторожил уши. Все повернулись к скале, к которой вчерашним вечером ушел Розенг.

– Идут, – через некоторое время сообщил вампир.

Ясиана тоже прислушивалась, но ничего не могла услышать, пока не догадалась слушать не шаги, перебиваемые шумным тропическим концертом, а мысли. Тогда-то она и услышала, что к месту их стоянки приближаются двое – Розенг, ушедший на поиски обитающей на острове личности, и еще один, мысли которого были скрыты. Но скрыты не тем живым щитом, к которому девушка уже привыкла, а чем-то другим. Может быть, амулетом?