355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Рина Когтева » Стороны света » Текст книги (страница 6)
Стороны света
  • Текст добавлен: 28 августа 2017, 18:30

Текст книги "Стороны света"


Автор книги: Рина Когтева



сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Нет. Это не тебе.

– Тогда не знаю. Цацка какая-то.

– Это с Севера, только странно, что руны на нем не северные, а южные.

Жанна фыркнула.

– Формоз, – она капризно сморщилась, – ну даже я знаю, что на рунах пишут на Севере, а не на Юге. На Юге они вообще писать не умеют.

Вот именно, что даже ты это знаешь…

– Это сейчас на Юге не пишут рунами, – поправил ее Формоз, его голос превратился в густой уверенный бас, – а все древние тексты Юга написаны либо такими рунами, либо пиктограммами.

– Пикто… чем? Смешное слово… – Жанна захихикала.

– Пиктограммами, – задумчиво произнес Формоз, – маленькие рисунки, ими украшены стены в храмах Морского бога… И также написаны многие молитвы Багалу. А теперь у меня на столе медальон с Севера, на котором южные руны…

– Ну и че такого?

– Да нет, – Формоз потер переносицу. – Просто никак не могу понять, в чем здесь связь.

Жанна пожала плечами.

– Значит, эту штуку просто сделали на Юге, а не на Севере. Че тут думать-то? У нас на рынке продают натуральный восточный шелк, а на самом деле его делают в Мальозе, а шьют из него одежду на соседней улице, а ни в какой не в Целле. С этой штукой так же.

Формоз удивленно уставился на нее. А ведь… Формоз задумался.

– Я тебе еще нужна? – через некоторое время спросила Жанна.

– Нет, – Формоз покачал головой.

Ему нужно было написать несколько писем.

«Мой господин и великий лорд!

С прискорбием сообщаю Вам, что Канцлер Эльте жив и возвращается в Горд. Из предосторожности я пока не стал сообщать эту новость Хранителю Меча, и если Вас заинтересует мое нижайшее мнение, то я бы не хотел видеть Канцлера как сильного игрока на арене, где решается будущее Запада. Считаю, что только вы способны найти истинно мудрый выход из этой ситуации.

Ваш верный слуга,

Формоз »

«Напиши Эльте письмо от имени Лазаря – пошли его ко мне, якобы выразить почтение в связи с моей предстоящей свадьбой. Казимиру не говори о том, что Эльте жив. Пусть это будет нашим маленьким секретом».

«Эльте!

Ты, наверное, не слышал, пока прохлаждался на Севере, но у нас тут великолепные новости – Мадог женится на одной из старых дев, которых наплодил Эоганн. Немедленно отправишься в Целлу выразить мое восхищение самопожертвованием лорда Востока, и если представится такая возможность, то плюнь ему в лицо.

Лазарус »

Формоз скрепил письмо личной печатью Императора и остался доволен своей работой, как-никак подделывать почерк Лазаря уже давно научились все, кроме Казимира. Теперь Эльте можно списать со счетов, с ним разберется сам Мадог, и Формоз Эльте не завидовал. Жаль, что Канцлер такой верный сторонник Императора, вдвоем они с Формозом решили бы этот кроссворд с богами гораздо быстрее. Жаль. Очень жаль.

Канцлер вышел из кареты, присел на подножку и задумчиво уставился на горизонт, который занимали бесконечные поля с пшеницей.

– В чем дело? – спросил Капитан.

Канцлер молча протянул ему письмо. Капитан пробежал по нему глазами.

– Ну что ж, поедем с Целлу.

Канцлер фыркнул.

– Вы чем-то недовольны? – спросил Капитан.

Лицо Канцлера вдруг осунулось и стало серым, его взгляд безжизненно застыл в одной точке. Так прошло несколько минут, а потом Канцлер тихо произнес.

– Одно не могу понять – почему он написал, чтобы я плюнул Мадогу в лицо.

Капитан кивнул.

– Не похоже на Императора. Он, насколько я помню, считает, что у лорда Мадога не лицо, а «мерзкая рожа».

– «Мерзкая крысиная рожа», – поправил Эльте. – На Восток!

Канцлер громко хлопнул дверью кареты.


ГЛАВА 2. ЭТЕЛЬ

Сначала появился запах пряностей, едкий, насыщенный, терпкий, за ним пришел морской бриз, легкий, соленый, свежий и пьянящий, два запаха смешались друг с другом и взмыли высоко в небо. А потом появилась Целла, столица Востока. Она сверкала своими каналами, зданиями из белого мрамора и резными ажурными шпилями. Она пахла тмином, шафраном и гвоздикой.

– Посмотрите, как красиво, – Капитан постучал в окно кареты Канцлера.

Тот чуть отодвинул штору и посмотрел на открывающийся с холма великолепный вид на город.

– Что здесь красивого? – буркнул Канцлер. – Опять море, опять птицы и опять сквозняк.

Капитан рассмеялся.

– Вы ворчите как старик.

Канцлер фыркнул. Конечно, он ворчит как старик, Капитану-то хорошо, он едет в одной рубашке, а Канцлер вынужден вариться заживо в своем камзоле, плаще и шарфе. Только ему показалось, что он не умер от теплового удара в Горде этим летом, как жизнь заставила его приехать на Восток – туда, где лето еще было в самом разгаре. Но даже при всем этом Канцлер не мог не отметить величественной красоты города на воде. Несколько мгновений он тайком от Капитана разглядывал открывающийся вид, а потом стыдливо задернул штору.

Целла. Столица Востока. Канцлер никогда не был здесь раньше, но он столько лет вел переписку с Востоком, что ему казалось, что он знает в ней каждый уголок.

Они начали медленный спуск вниз, через два часа твердая земля закончилась, и они сели в ожидающую их лодку: в Целле не было карет и лошадей. Лодка оторвалась от причала, и гребцы медленно заработали веслами, Эльте вышел на небольшую палубу, чтобы посмотреть на этот удивительный город изнутри.

Мимо медленно проплывали величественные белые здания с овальными окнами, окруженными кружевным орнаментом из морских якорей и причудливых цветов, вдоль канала шли пешеходные дорожки, отделенные от воды колоннами в виде спиралей. Все казалось каким-то воздушным, нереальным, почти мифическим. Лодка плыла медленно, и Канцлер с интересом разглядывал людей Востока. Их одежда почти ничем не отличалась от той, которую носили в Горде, но при всем при этом в них было какое-то природное изящество: танцующая походка прирожденных моряков, легкость жестов, открытые приветливые лица. Или мне просто так кажется, потому что я ненавижу Горд, подумал Канцлер и посмотрел на Капитана.

– Здесь другие люди, – заметил Канцлер.

Капитан пожал плечами.

– Люди такие же, просто на них более красивая обертка.

Канцлер снова посмотрел на улицы и вдруг увидел то, что раньше заслоняли от него белые резные балюстрады и яркие блики: вот у воды сидит пьяный калека, вот идет омерзительно накрашенная женщина в полуразорванной одежде, вот толстяк увешанный золотом, вот беспризорный ребенок… Канцлер поднял голову и посмотрел на взмывающие вверх шпили башен. По ночам в этих башнях разжигали костры, и они служили маяками для тех, кто искал Целлу в ночном морском тумане.

– Идите спросите, кто нас встретит в Палладиуме, – приказал Канцлер.

Капитан кивнул и отошел на несколько минут.

– Нас встретит Банар, Атторней лорда Мадога.

Канцлер невольно улыбнулся. Эльте – рядом с Лазарем, Банар – рядом с Мадогом. Два правителя и два их верных слуги, вечные соперники, но всегда рядом и знают друг о друге больше, чем знали бы самые близкие люди, если бы они у кого-то из них были.

Через полчаса за поворотом появилась широкая водная гладь, а за ней огромная лестница, по ее сторонам возвышались железные якоря, на которых восседали мраморные грифы с причудливо изогнутыми шеями. Гриф – второй символ Востока после якоря, достаточно странный символ, потому что мало кто на Востоке когда-нибудь видел живого грифа. Впрочем, мало кто на Западе видел живого льва, разве что золотого во дворце Горда. Лестница поднималась вверх к порталу, обрамленному огромными синими колоннами. Вход в Палладиум, дворец лордов Востока. Весь выполненный из серо-голубого мрамора, отделанный блестящим металлом там, где мраморные плиты соединялись друг с другом, он сиял как настоящая жемчужина в окружении перламутрово-белой раковины Целлы. Лодка неожиданно резко причалила, и Эльте с трудом удержался на ногах. Сначала вышли солдаты, потом Капитан и только после этого Канцлер. Как только его нога ступила на мраморную лестницу, он смутно ощутил чувство чего-то необратимого, как будто бы сделал шаг в бездну. На мгновенье закружилась голова, но Канцлер взял себя в руки и начал подниматься по лестнице, щурясь от солнца, становившегося невыносимо ярким, снова и снова отражаясь от белого мрамора.

Подъем занял больше времени, чем он рассчитывал, и когда Канцлер добрался до самого верха, он уже заметно запыхался. Он оперся о мраморные перила и стоял, тяжело дыша, а потом услышал тихий смех. Эльте поднял глаза. На лестнице стоял невысокий человек средних лет, волосы на его голове уже начали редеть, слишком большие уши делали его вид почти комическим, пытливые темные глаза улыбались.

– Канцлер… – человек поклонился.

– Атторней… – Канцлер поклонился в ответ.

Несколько мгновений они смотрели друг на друга. Старые знакомые по переписке, которым довелось увидеться всего лишь несколько раз, но которые знали друг друга слишком давно и слишком хорошо, чтобы разгадать все тайные значения вежливых улыбок и ритуальных речей. С ритуальных речей и начали.

– От имени лорда Мадога, правителя Востока, я приветствую вас на земле Целлы, Канцлер Эльте, герцог Валлардии, наместник Северных побережий, хранитель Имперской печати.

– От имени Лазаруса III, Императора Запада, я прибыл, чтобы засвидетельствовать свое почтение и безмерное уважение лорду Мадогу, правителю Востока.

Пауза. И Эльте, и Банар, молчали, понимая, что на самом деле представляет собой «приветствие» лорда Мадога, и каким было «почтение» Императора Лазаря.

– Вы устали с дороги, Канцлер? – спросил Банар.

– Нет, благодарю вас, Атторней.

– Тогда позволите показать вам Палладиум, а после пригласить вас отобедать?

– С удовольствием.

Канцлер сделал знак Капитану, он обернулся и сказал что-то солдатам, те начали выгружать багаж из лодки. Канцлер и Атторней медленно вошли в Палладиум, Капитан отставал от них на несколько шагов. Они прошли в огромный зал, на стенах которого висели гарпуны, сети, сплетенные из серебра, и вездесущие якоря.

– Это зал приветствий, – любезно начал экскурсию Банар, – эти якоря сняты со знаменитых кораблей Востока, таких как «Буревестник» и …

– А где Мадог? – перебил его Эльте.

– Уехал куда-то, – Банар пожал плечами. – Он в последнее время нечасто бывает в Палладиуме.

– И где же он проводит время? – Канцлер удивленно поднял брови. – У меня складывалось впечатление, что он почти не покидает дворец.

– Понятия не имею, – лицо Атторнея исказило раздражение. – Могу сказать только то, что если он не начнет больше времени уделять делам, то потом утонет в бумагах.

Канцлер рассмеялся.

– Какие-то проблемы, Атторней? – он с улыбкой посмотрел на Банара.

Тот криво улыбнулся.

– Мы с вами не только помощники в государственных делах, но и няньки коронованных особ. Разница в том, что я просто штатный крючкотвор, а вы у Лазаря ухитряетесь хоть что-то решать. Как он, кстати?

– О! Просто замечательно. Сам придумывает шутки и сам над ними смеется.

Банар глубокомысленно покивал. Они прошли в следующий зал, стены которого украшали картины батальных морских сцен. Те самые живописцы Мадога – симметричный ответ пяти килограммам золота, которые Лазарь возжелал носить на своей голове.

– Что-то странное слышно с Севера, – как бы невзначай заметил Атторней.

Пропустили расшаркивание, подумал Канцлер, сразу приступили к делу.

– А что вы слышали? – невозмутимо спросил он.

– Лорд Мадог показывал мне документ, согласно которому каждый, кто поклоняется вольтам, должен быть предан огню. На документе стояла печать Меча. Вы что-нибудь знаете об этом, Канцлер?

Эльте остановился и стал разглядывать фреску.

– Видите ли, – через некоторое время ответил он, – я был болен последний месяц, болезнь заставила меня уехать в Валлардию, потому что климат там более мягкий. Я кое-что слышал об этом, но подробностей вам сообщить не могу.

Они пошли дальше. В следующем зале снова были фрески, но они изображали не корабли, а величественные морские пейзажи, если смотреть от входа по часовой стрелке – от спокойного моря до жестокого шторма. Канцлер остановил взгляд на шторме, фреска была выполнена в темных тонах, свинцовое небо, серое море с бурунами – на удивление похоже на Север и очень отличается от остальных картин.

– Эта картина изображает не Восток, а Север, – почти с полной уверенностью сказал Канцлер.

– Да. В юности лорд Мадог попал в кораблекрушение на Севере, его спасли и выходили местные рыбаки. В память об этом он велел изобразить на одной из стен в этом зале шторм в Северном море.

Канцлер подошел ближе к картине. Ну надо же, Мадог даже решил увековечить эту значительную веху своей биографии. Жаль только, изображение не достоверное – он не сообщил живописцу кое-какие детали.

– Я что-то слышал об этом, – вежливо заметил Канцлер.

– Говорят, что у Казимира больше нет печати Меча, и что Император отослал его на Юг.

– Меня долго не было, – ответил Эльте. – Но да, я знаю, что отношения между Императором и Казимиром испортились. Но, поверьте мне, Атторней, это уже далеко не первый случай. Даже если Лазарь отобрал у него печать, то это ненадолго. Казимир слишком молод, у него не всегда хватает мудрости, чтобы оценить поступки Императора.

Банар кивнул. Кажется, понял, что если будет спрашивать дальше, то Канцлер придумает ему еще какую-нибудь сказку. За залом оказалась еще одна лестница. Они начали подниматься вверх, разговаривая на этот раз не о Севере и Казимире, а про работу скульпторов, которые выполнили прекрасные фигуры обнаженных сирен из розового мрамора.

Оказалось, что Канцлеру отвели десять комнат на четвертом этаже дворца. Канцлер заметил было, что это слишком много, но Банар решительно отверг все его возражения, и в этом слышалось некое извинение: «Лазарь не приехал, но прислал вас, Мадог не посчитал нужным уделить вам внимание, но прислал меня, мы квиты – но это не значит, что мы должны испытывать неудобства». Канцлер еще несколько минут отнекивался, но потом опять же из вежливости согласился.

Обед был через час, и Банар обещал присутствие Эльнеры, той самой принцессы Юга, которая в скором времени должна была стать леди Востока. По этому случаю Канцлер решил, что стоит переодеться в парадный костюм. Он выбрал черный атласный камзол, который Лазарь называл «павлиньим», повязал на шею белый шарф и оставшееся время провел, наслаждая великолепным видом на гавань.

Ровно через час в дверь вежливо постучали. Канцлер открыл, и к своему удивлению увидел там не только лакея, который должен был проводить его в обеденный зал, но и Капитана.

– Зачем вы здесь? – спросил Канцлер. – Почему бы просто не поставить караульных?

– Я буду стоять здесь сам, – ответил Капитан.

Канцлер отметил в нем какую-то напряженность, но решил не предавать этому значения. Его больше заботил предстоящий обед, чем странности Капитана.

Лакей повел его в глубину Палладиума, и через некоторое время Канцлер с удивлением обнаружил, что они поднимаются вверх. Крутая лестница вывела их на крышу дворца, представлявшую собой открытый портик, затянутый сверху полотном, защищающим от жара солнца. Здесь было ветрено и свежо, и Канцлер с облегчением понял, что хотя бы на этот раз ему не придется обливаться потом в своем камзоле. Посреди портика стоял накрытый стол, за которым уже сидели Банар и какая-то девушка, видимо это и была Эльнера. Она обернулась, посмотрела на Канцлера, и тот не смог не отметить необычность ее черт. У нее были длинные светлые волосы, лицо с широкими скулами и узким подбородком и огромные синие глаза. Красивая девочка, подумал Канцлер, и коротко поклонился.

Эльнера, принцесса Юга, обернулась и посмотрела на вошедшего человека. Честно говоря, теперь она поняла, почему Канцлера за глаза называли «комнатной собачкой Императора». Должно быть, этот маленький хрупкий человек очень комично смотрелся рядом с могучим рыжеволосым Лазарусом. Канцлер Эльте был невысок, пожалуй, даже ниже самой Эльнеры, у него были русые волосы до плеч, которые закрывали его лицо со слишком женственными и мягкими для мужчины чертами. На шее был неизменный шарф, странный мешковатый камзол явно был ему велик, рукава были слишком длинными и скрывали пальцы. Говорили разное – и про этот шарф, и про этот камзол, крой которого никогда не менялся, и про то, что Канцлер даже днем держит шторы на окнах задернутыми и работает при свечах. В основном сходились в одном: у Эльте есть какое-то страшное увечье, которое он скрывает, предполагали, что оно либо врожденное, либо приобретено в ранней молодости в том месте – здесь так же не было однозначной точки зрения – из которого Канцлер родом. На ту же причину списывали и то, что у Канцлера не было семьи, никто никогда не видел его с женщиной, никто никогда не слышал, чтобы у него была любовница. Слухи еще больше разжигало то, что Канцлер не подпускал к себе портных, и новые костюмы ему шили, просто снимая мерку со старых. Эльнера смотрела на Канцлера с любопытством, как смотрят на диковинного зверька, которого выставили напоказ – маленький странный урод на службе у Императора Запада. Говорят, что чертовски умен, но стоит послушать и оценить самой. Эльнера поймала взгляд Канцлера, серо-стальные глаза просверлили ее насквозь, и хотя Эльнера готова была поклясться, что видит этого человека в первый раз в жизни, этот взгляд был слишком понятным – в глазах Канцлера была жгучая ядовитая ненависть.

Лакеи приносили одно блюдо за другим, Канцлер почти не ел, время от времени делал глоток белого вина из бокала, но беседу поддерживал охотно. Разговор шел непринужденный, Банар оставил свои попытки узнать судьбу печати Меча, Эльнера весело щебетала, радостно делилась с Канцлером своими впечатлениями от Целлы и очень удивилась, что Эльте никогда лично не встречался с лордом Мадогом.

– Лазарь просто боится, что Эльте перейдет на нашу сторону, – отшутился Банар, и все рассмеялись.

Канцлер невольно вспомнил, что визит Банара в Горд закончился тем, что Лазарь чуть ли не ногами пинал его по лестнице и орал благим матом. Правда, нужно было признать, что Император в тот день несколько переборщил с вином, но Канцлер подозревал, что будь он трезв, это сделало бы его удары более точными, а Банар отделался бы не только синяками, но и парой сломанных ребер.

– Как поживает ваш отец? – Канцлер посмотрел на Эльнеру, но та почему-то отвела взгляд.

– Спасибо, Канцлер, он в полном порядке, если можно об этом говорить в его возрасте.

Канцлер кивнул – говорили, что Эоганн грозит рассыпаться на части при ходьбе, но все же, судя по его письмам, старик еще сохранял крупицы здравого смысла.

– А как поживает Императрица? – спросила Эльнера.

Повисла пауза. Эльте и Банар переглянулись. Тема была скользкой. Банар чуть заметно покачал головой. «Не стоит». Канцлер не видел причин не пойти на уступку Атторнею.

– Императрица Марта в полном здравии, – коротко ответил Канцлер.

Если «полным здравием» можно назвать то, что твой муж называет тебя «эта уродливая дрянь» и держит чуть ли не взаперти в каком-то богом забытом городке вместе с двумя юными наследниками трона, которые, надо признать, резвятся на зеленых лугах и пока еще не подозревают, что что-то в их жизни идет не так.

Канцлер решил сменить тему.

– Эльнера, вы ведь придерживаетесь религии ноб?

Банар бросил на Канцлера пристальный взгляд. Считает, что эта тема будет как-то связана с тем, что произошло на Севере. Связана. Но совсем не так, как думает Атторней.

– Конечно, – принцесса изящно повела обнаженным плечом, потом небрежно приспустила платье и показала предплечье, на котором был знак ноб – четыре перекрещенные линии. – Как и весь мой народ.

– В последнее время меня стала интересовать история религии. Знаете ли, моя работа не слишком творческая, так что иногда хочется заняться чем-нибудь интересным. Я много читал в дороге и натолкнулся на странные совпадения между религиями Севера и культом ноб. Скажите, что говорят ваши легенды о том, как ноб появились на Юге?

Эльнера нахмурилась, на ее лице отразилось явное замешательство. Канцлер задал странный и сложный вопрос. Эльте посмотрел на Атторнея, тот удивленно поднял брови и его слишком большие уши совершенно уморительно зашевелились. Канцлеру, которому в голову уже ударило вино, стоило большого труда не рассмеяться.

– Ноб появились из ветра, воды, земли и огня. Они были всегда, – ответила Эльнера, – просто когда-то люди их не видели и не разговаривали с ними.

– А когда люди начали разговаривать с ноб?

Эльнера улыбнулась.

– Ну это-то всем известно. Давным-давно на Юге был король, который решил, что может осушать реки и срывать горы. Тогда из далекой южной пустыни пришли духи ноб, принявшие облик великанов с темными глазами, эти великаны убили короля и остались с народом Юга, чтобы обучать его своей мудрости и умению обращаться со стихиями.

Великаны с темными глазами… Вино тут же выветрилось из головы Канцлера.

– Какая милая легенда… – почти прошептал он.

– Да. Мне ее рассказывали в детстве. Там было еще что-то про то, что великаны жили среди людей, но потом по какой-то причине духи ноб вышли из них и стали вселяться в жрецов. Я уже не помню почему – то ли великаны не могли жить вечно, то ли ноб было не очень удобно сохранять такой облик.

«Чума идет с Юга вместе с южными рабами».

Канцлер поднял глаза на Капитана, тот поймал его взгляд, наклонился и доверительно, но так громко, чтобы все услышали, прошептал:

– Господин, вам не следует утомляться после вашей недавней болезни.

Атторней все понял.

– Канцлер, желаете отведать десерт?

Эльте развел руками и указал на Капитана.

– Увы, но я вынужден отказаться, мой Капитан следит за тем, чтобы я не ел слишком много и слишком много не разговаривал. Мы с вами нянчим правителей, Банар, но кто-то же должен нянчить и нас.

Снова смех, у Эльнеры, которая не поняла шутки, откровенно вежливый.

– Приятного вечера, Канцлер, – Атторней встал, чтобы проводить Эльте до двери. – Если вам что-то понадобится, то вы всегда можете ко мне обратиться.

– Благодарю вас, – Канцлер вежливо кивнул. – Принцесса, для меня было огромной честью быть представленным вам.

Эльнера улыбнулась, подняла глаза и снова поймала этот взгляд. Глаза змеи, которая готова задушить жертву.

Эльте шел по коридору даже быстрее Капитана. Он запомнил дорогу и теперь уверенно направлялся к своим комнатам.

– Что-то не так? – спросил Капитан.

– Просто меня раздражает эта безмозглая кукла.

Во взгляде Капитана мелькнуло удивление, но он ничего не ответил.

– И за каким, скажи мне, пожалуйста, чертом я должен здесь торчать и разыгрывать из себя вежливого гостя перед этим ушастым идиотом и какой-то тупоумной девицей? Ты слышал, что она спрашивала про Императрицу? А теперь представь, что было бы, если бы здесь был Лазарь, и она задала такой вопрос ему? У нас бы точно наконец-то началась война. Черт знает что…

Эльте фыркнул и замолчал. Больше он не произнес ни слова. Капитан остался стоять под его дверью.

На Целлу уже опустилась ночь, и каналы засияли огнями масляных фонарей, белые мраморные здания светились изнутри, и еще больше стали напоминать раковины морских моллюсков, между которых как рыбы-удильщики сновали лодки. Но Канцлеру Эльте это было неинтересно – он бродил как дикий зверь в клетке по всем своим десяти комнатам. В углу одной из них лежал белый шарф, в другой прямо на пол был брошен камзол. Канцлер остался в рубашке и теперь ходил по кругу, то и дело заламывая руки и иногда произнося вслух странные фразы. «Чума идет с Юга вместе с южными рабами», «Плюнь ему в лицо» и «Лучше бы ты не был тогда живым». Эти странные фразы выражали три совершенно разные проблемы, которые сейчас пытался сложить в своей голове Канцлер. Но мысли разлетались в разные стороны как испуганные птицы, превращались в какие-то обрывки и никак не хотели складываться во что-нибудь более-менее логичное. Канцлер не выдержал, распахнул окно и оперся о подоконник. Свежий ветер принес долгожданное облегчение, но скорее физическое, чем моральное.

Раздался настойчивый стук в дверь. Наверное, Капитан… ну и пошел он к черту – сейчас не до него. Но стук продолжался. Канцлер нашел камзол, кое-как всунул руки в рукава и раздраженно подошел к двери.

– Что еще?

– Канцлер, у меня есть для вас кое-что интересное.

Канцлер фыркнул, хотел уже было открыть дверь, но тут его рука скользнула по обнаженной шее. Он огляделся вокруг в поисках шарфа, потом решил, что сейчас можно обойтись и без этого, и осторожно приоткрыл дверь.

– Ну и?

– Я бы предложил вам через пятнадцать минут оказаться в длинной колоннаде, вы попадете туда, если спуститесь по лестнице на второй этаж, пройдете через два зала, а потом повернете направо. Там плохое освещение, так что у вас будет возможность встать в углу, и никто вас не заметит. Я бы даже предложил вам оказаться там не через пятнадцать минут, а через десять.

– Зачем? – подозрительно спросил Канцлер.

Он так и не выглянул из-за двери.

– Вы узнаете кое-что интересное.

– Что, например?

– Там назначена некая встреча, и думаю, что ее содержание окажется для вас любопытным.

Ладно, предположим, что мы поверили.

– А если меня обнаружат? – спросил Канцлер.

– Скажете, что заблудились, а потом вам неловко было прерывать чужую беседу.

Канцлер на несколько мгновений задумался. Да черт с ним, все лучше, чем сходить с ума взаперти.

– Хорошо, – сквозь зубы процедил Канцлер.

Через две минуты он вышел в коридор, уже с черным шарфом на шее. Он подозрительно посмотрел на Капитана.

– Надеюсь, там действительно будет что-то, что заслуживает моего внимания, – прошипел он.

В колоннаде было так темно, что Канцлер в своем темном костюме почти слился со стеной. Он стоял в нише и ждал, смотря то на один вход в колоннаду, то на другой. Интересно, что же здесь такое должно произойти, что Капитан решил вытащить его посреди ночи? Или это шутка такая? Может быть, набрался от Лазаря идиотских манер и теперь стоит где-нибудь за углом и давится от смеха? Впрочем, Канцлер тут же одернул себя: уж что-что, а это было совершенно не похоже на Капитана.

– Хоть один нормальный человек в моем окружении, – проворчал Канцлер.

И вот свет в одном из входов в колоннаду мигнул. Канцлер замер, в полумраке появилась фигура: высокий человек неторопливо шел через колоннаду. Канцлер переступил с ноги на ногу, и сапог предательски скрипнул. Человек остановился. Канцлер затаил дыхание. Свет из окна обрисовывал четкий профиль – прямой нос, вздернутый подбородок, чуть сутулая спина, расправленные плечи. Канцлер вжался в нишу, легкие разрывались от недостатка кислорода, но он боялся вздохнуть. Человек повернулся в его сторону. Было слишком темно, лицо было невозможно разглядеть, но Канцлер готов был поклясться, что знает, кто перед ним.

Мадог.

Сердце колотилось как бешеное.

Лорд Востока смотрел в темноту прямо на Канцлера, но не видел его. Так продолжалось с минуту. Канцлер наконец-то позволил себе вздохнуть. Лорд Мадог. И что из-за этого Капитан пригнал его в колоннаду? Не похоже. Мелькнула еще одна тень, по шороху платья Канцлер понял – женщина. Она притаилась за одной из колонн, дышала громко и порывисто. Мадог тихо рассмеялся.

– Прячешься?

– А разве не нужно?

Голос показался смутно знакомым. Эльнера? Тоже мне сенсация – свидание будущих супругов. И вдруг Эльте все понял, он вцепился в колонну и прислонился лбом к холодному мрамору. А вы, бессердечный человек, Капитан Вильрен…. Жестоко, как же жестоко…

Снова шорох платья, свет ночной Целлы очертил силуэт Эльнеры. Мадог протянул ей руку, она подала свою. Он приложил ее руку к своей груди.

– Чувствуешь, как бьется мое сердце?

Она кивнула.

– Я хочу почувствовать, как бьется твое.

Канцлер медленно поднял руку и ослабил шарф на шее, который мешал дышать.

Лорд Мадог резко повернул голову, услышав тихий вздох в колоннаде.

За окном посреди душной восточной ночи вдруг протяжно закричал северный аур.

***

Там, где северные реки впадают в северные моря, властвует лишь тишина и шум моря, одиноко кричат птицы, нашептывает свою песню ветер в кронах корабельных сосен. Жизнь размеренна и нетороплива, жизнью правит холодное северное море.

Однажды море принесло человека. Он лежал на берегу, истерзанный волнами и ветром, и смотрел стеклянными глазами в холодное небо. Его нашла дочь рыбака, отогнала птиц, долго смотрела, думая, что он мертв, но человек повернул голову, и его взгляд встретился с ее испуганными глазами. Она позвала отца, вместе они отнесли человека в хижину. Три дня человек лежал в горячке, на четвертый день улыбнулся тому, что жив. Он был молод, его лицо выдавало в нем аристократа, его одежда была из дорогого сукна. И на пятый день он стал улыбаться дочери рыбака, а она стала улыбаться ему в ответ. Он не говорил, откуда он, как его имя и что с ним произошло, но все время рассказывал о чудесах, которыми полны Восток и Запад, о великолепных дворцах, о городах стоящих на воде, о великих храмах великих богов. Дочь рыбака слушала, а за окнами выл северный ветер, и с шумом разбивались о камни холодные волны. Рыбак ушел в море, и в тот же вечер, когда солнце утонуло в свинцовой воде, человек взял его дочь за руку и прижал ее ладонь к своей груди.

– Чувствуешь, как бьется мое сердце?

Она кивнула.

– Я хочу почувствовать, как бьется твое.

Когда рыбак вернулся, его хижина была пуста. Он знал, что так будет, но дары моря нужно принимать такими, какие они есть. На столе лежал кошелек с монетами, рыбак перебирал их и видел свою дочь, одинокую, несчастную, бредущую по грязным улицам незнакомого города. Он видел слезы на ее щеках, а потом уже не видел слез, потому что их больше не осталось. Он видел, как она выпрашивает гроши у случайных прохожих, держась рукой за растущий живот, видел, как она мерзнет ночами от холодного промозглого дождя, видел, как она дает новую жизнь, а сама навеки исчезает в лабиринте узких незнакомых улиц.

Он ничего не мог поделать, потому что так решило море.

Прошло семь лет, и однажды в дверь хижины рыбака постучали. На пороге стоял хорошо одетый человек и протягивал рыбаку кошелек с деньгами. Рыбак спросил его, кто он и откуда, но человек исчез в темноте. Так повторялось каждый год, но однажды рыбак почувствовал, что стал слишком стар, и его время подходит к концу. В условный день он не смог открыть дверь, и человек сам вошел внутрь, чтобы отдать ему кошелек. Рыбак просил назвать ему имя, человек назвал, рыбак попросил описать того, кто присылает ему деньги. Человек рассказал, потому что видел, как тихо угасает жизнь в глазах старика. Когда он замолчал, рыбак заплакал.

На следующий день он не проснулся. А через месяц, ночью, на деревенском кладбище видели дорогой экипаж и закутанную в черное фигуру у могилы старого рыбака. Наутро на дереве у кладбища нашли повешенного, того самого человека, который много лет привозил старику деньги. Его язык был вырван. Тело отдали морю.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю