Текст книги "Мой звёздный тиран (СИ)"

Автор книги: Рин Рууд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Глава 23. Где мой муж?

Сижу в прекрасном цветущем саду и жру.

Я только и делаю, что ем, сплю, потом опять, ем и опять сплю.

Очнулась я после подземелья в огромном особняке с кучей молчаливых слуг и без мужа.

Муж мой дело сделал и свалил куда-то.

Вокруг цветущие кусты, на мне – красивое платье из тонкого белого шелка, в волосах – заколочки с цветными камушками.

На столе куча всякой еды. Фрукты, овощи, птица, мясо, закуски и графин с чистой холодной водой. Пташки поют, насекомые стрекочут, ветерок свежий целует лицо.

Голодная я, как десять рабов из каменоломни.

За жадным поглощением сочного птичьего бедрышка, я не вижу ничего вокруг. Огромного рыжего мужика с бородой и черными рогами я замечаю за столом напротив меня лишь тогда, когда откладываю кость и тянусь за желтой сливой, потому что захотелось заесть пряное мясо фруктовой кислинкой.

Медленно моргаю.

Зеленая накидка с красной цветочной вышивкой, массивное золотое ожерелье на шее, невозмутимая бородатая рожа и зеленые глаза.

Прям как у Айрона. И рога такие же. Только кончики подкрашены золотом.

– Вы кто? – спрашиваю я.

Я потеряла всякую почтительность, вежливость и настороженность. Мне после “свадьбы” вообще на все начхать.

Меня Айрон во все щели одновременно отымел, забрался во все внутренности, а потом взял, как настоящий козел, сбежал.

– Варон Стелларион, – отвечает низким голосом бородатый дядька, – отец Айрона Стеллариона.

– Ясно, – подхватываю сливу и смачно кусаю ее.

Вот кто породил этого рогатого мерзавца. Такой же бородатый мерзавец. И он ждет, что я тут растекусь лужей и зашепчу, как я рада встрече и знакомству?

Откидывается назад и оценивающе прищуривается.

– Что, мысли мои читаете?

– Твои мысли мне недоступны, – хмыкает. – Они принадлежат твоему мужу.

– Какая прелесть, – вытираю рот салфеткой, – может, вы откроете секрет, куда мой муж пропал?

– Прояви терпение, Каталина.

– А можно как-то пояснить?

– Он не может быть сейчас рядом с тобой, – Варон пожимает плечами. – Это опасно.

Вытаскиваю из сливы косточку и отправляю кислую мякоть в рот. Жую, не спуская взгляда с рыжего бородача.

– Он убьет тебя, – Варон вздыхает. – У тенерожденных все сложно с продолжением рода и с беременными женами, которых особенно хочется сожрать.

– Ничего нового, – я позволяю себе закатить глаза, чтобы выказать свое неуважение к страданиям рогатых чудовищ. – Убить и сожрать, – хмыкаю, – значит, сейчас мой благоверный скачет по новым бабищам и их поджирает?

Варон смеется, и я не понимаю, что такого смешного я сказала. Я не шутила.

– Нет, не скачет, – поглаживает бороду, внимательно глядя на меня зелеными глазами. – Да и другие сейчас его не насытят, поэтому ему и нельзя быть рядом с тобой первые три месяца.

– Может и все девять месяцев не появляться, – поскрипываю зубами, а затем вытягиваю из пучка зелени тонкую аппетитную веточку с кудрявыми листочками. – Мне, в принципе, без него тут неплохо.

Похрустываю веточкой, с вызовом глядя на Варона. Его жена тоже погибла при родах? И он это допустил?

Тоже взял кого-то в рабство, принудил в жутком подземелье к браку, а после бросил в одиночестве и на верную смерть?

– Великий Шепчущий, – раздается за спиной женский недовольный голос, – прошу прощения! Очень извиняюсь! Очень-очень, но я чуть не описалась! Поэтому чуток задержалась в уборной.

А после на меня налетает рыжая пухленькая женщина. Отнимает покусанную веточку, откидывает ее и с восторженной улыбкой обхватывает мое лицо теплыми ладонями:

– Да шепчи или не шепчи, но какая пупсичка тут сидит! – сдавливает мое лицо и улыбается шире. – Ну, сладенькая такая! Так бы и съела!

Лицо – круглое, нос – курносый, а из волос торчат крохотные янтарные рожки. Глаза серые с голубыми прожилками.

– Что это? – всматривается в мои волосы и сердито выхватывает из них заколки. – Фу! Ну некрасиво же! Фигня разноцветная!

Отбрасывает их в сторону и, подхватив подол голубой туники, семенит к кустам с пышными белыми цветами:

– Погодь, милая. Насували тебе всякую блескучую ерунду, – встряхивает копной рыжих волос. – А это не для тебя. Совсем не для тебя.

Задумчиво замирает у куста и срывает один из белых цветков:

– Вот этот.

Перевожу недоуменный взгляд на Варона, который обнажает крупные белые зубы в самодовольном оскале:

– Моя жена. Азалия Стелларион.

– В девичестве Азалия Халини, – женщина срывает еще пару цветков, один из которых недовольно откидывает. – Уже подвял, а такие нам не нужны.

Глава 24. Ты выживешь

– Ну, так куда лучше, – говорит Азалия и пихает Варона в плечо. – Скажи же красотулька.

– Никто не сравнится с твоей красотой, – Варон улыбается жене, а та краснеет, хохочет и пару раз бьет кулачком в его мускулистое плечо.

– Вот же льстивый черт, – подается к нему, расплывается в улыбке и нежно дергает за бороду, – ну ладно, принимаю. Согласна быть самой-самой.

Я недоуменно поправляю цветы в волосах и сиплю:

– Он же сказал, что мы умираем…

– Кто сказал и кто умирает? – Азалия разворачивается ко мне и подпирает лицо ладошками.

– После рождения Высшего мать умирает, нет?

– Есть Высшие, а есть Тенерожденные, – Азалия морщит курносый нос.

– Ладно, – выдыхаю я. – Матери Тенерожденных умирают.

– Ну… – Азалия щурится, – умирают, да…

– Но…

– А ты не перебивай, – охает Азалия. – Какая торопыжка. На, пожуй, – протягивает мне канпе с кусочком белого мягкого сыра и ломтиком ветчины.

– Я умру или нет?!

– Какой характер, а? – Азалия сует канапе в рот и смотрит на Варона. Бубнит. – Дерзкая девочка. Зубки показывает, – вытягивает шпажку из зубов и откладывает в сторону. Вновь смотрит на меня. – Не все умирают. Вредины чаще выживают, а ты вредина.

– Вредины? – вскидывают бровь.

– Я тоже вредина, – Азалия подмигивает. – Врединой полезно быть. Вредины…

За спиной Варона поднимается черная тень, тянется вздрагивающим дымом к Азалии, которая недовольно щелкает пальцами.

Тень обиженной волной прячется за спиной Варона.

– Вредины, Кати, – Азалия пропускает волосы сквозь пальцы, – фигню эту черную не боятся.

– Это не фигня, – ворчит Варон.

– Фигня, – Азалия закатывает глаза, – некрасивая, надоедливая фигня, которая еще обижается много. И жрет много!

– Да я и так на диете, – рычит Варон, резко развернувшись к Азалии, а его глаза чернеют. Голос становится злым и низким. – А не много ли ты на себе берешь, куколка?

– Засранец, – Азалия дергает его бороду и вглядывается в глаза. – Я тебе не куколка, а жена.

– Сожру…

– Ну, попробуй, черт рогатый, – шипит Азалия, крепко удерживая бороду Варона. – Сожри. Сожри свою булочку. Только угрожать и можешь. Сколько лет с тобой, а все никак не сожрешь!

Перевожу взгляд с Азалии на Варона и обратно. Воздух вибрирует напряжением, рога Варона дымят, ноздри раздуваются, как у разъяренного быка.

– И ты ж мной точно подавишься, – в глазах Азалии нет страха. Она знает и уверена в том, что никто ее сегодня не сожрет. – И еще сам помрешь, дурак рыжий, от пережорства. Я тебе не на один укус, как твои прошлые шлюхи.

Варон утробно рычит, гневно прищурившись, а после закрывает глаза и медленно выдыхает через нос. Рога больше не дымят, и он вновь невозмутимым великаном откидывается на спинку стула.

– Я тебе несколько бородинок выдрала, – Азали подхватывает с ладони несколько жестких толстых волос. Смеется. – Или ты линяешь, милый?

– Я уже давно должен быть с тобой лысым и сбросить рога, – цыкает Варон.

– И ты все равно лысым и безрогим от меня не отделаешься, – Азалия отбрасывает бородинки. – Я на тебя свои лучшие годы потратила. Он, кстати, таким романтиком был, когда мы встретились, – сияет белоснежной улыбкой. – Явился без приглашения в дом моего отца на светский прием и сказал, что забирает меня с собой, а кто сейчас вякнет, того убьет.

Мои брови ползут на лоб.

– Конечно, я была против, – Азалия капризно ведет плечом.

– Дайте угадаю, – скрещиваю руки на груди, – вас никто не спрашивал, да? Только вопрос, где тут романтика? Это похищение.

– Да много ты понимаешь, – самодовльно усмехается Варон.

– Вы жену похитили, – цежу я сквозь зубы, – а ваш сын меня купил, как игрушку. Это он у вас романтике научился?

– А теперь сидишь тут с брачным браслетом, – Варой насмешливо вскидывает бровь, – и возмущаешься. И нет, я против того, чтобы он был женат на бывшей рабыне…

– Варон, – шипит Азалия.

– Я взял в жены Высшую с чистой кровью, – Варон не спускает с меня холодного взгляда, – а ты…

– А я? – повышаю голос. – Да я замуж за вашего сына и не хотела!

– Молчать! – бас Варона прокатывается по саду волной вибрации, а он сам поднимается на ноги. Кожа покрывается черными пятнами. – Не смей мне дерзить!

– А вы не смейте меня оскорблять! – я тоже встаю на ноги и в ярости всматриваюсь в зеленые глаза. – И теперь у меня вообще нет вопросов к Айрону! Он весь в папашу!

Варон скрипит зубами, а затем падает на стул и вытягивает ноги, снисходительно взирая на меня:

– Ты выживешь. Определенно.

Глава 25. Сны тебя заждались

– Мужа хочешь увидеть? – Азалия улыбается. – Скучаешь?

Я хочу сбежать.

Родители у Айрона странные. Мамка не от мира сего, а папаня не внушает доверия после его слов, что я какая-то подзаборная шавка, которая не подходит его сынуле-красотуле.

И, блин, если я останусь живой, то я не для галочки буду женой рогатого мерзавца? А разводы тут предусмотрены?

Издаю нервный смешок. Буду Леди Каталина Стелларион? Красиво, конечно, звучит, но за всей этой красивостью свети семейная жизнь с вечно голодным чудищем.

– Мы же не по любви вступили в брак, – прячу под стол руки. – Меня вынудили, и я не считаю его своим мужем.

– Это уже не миленько, – Варон недовольно прищелкивает языком. – у кокетства есть свои границы.

Я должна с ним согласиться.

Все эти разговоры о том, какая я бедная и разнесчастная утомили даже меня. Стоит вспомнить о достоинстве, в конце концов.

Я приподнимаю подбородок. Азалия вскидывает бровь и пихает в бок Варона, шепнув:

– Смотри-ка…

– У меня нет желания видеться с супругом, – сдержанно улыбаюсь я. – Меня вполне устроит, если мы вообще больше никак не пересечемся.

– Ну это вряд ли, – Азалия смеется, – он обязательно прискачет, когда без последствий можно будет потискать свою булочку.

– В любом случае, – встаю, с громким скрипом отодвигая стул, – я оставлю вас. Я хочу спать. Да, проснулась час назад, но опять готова.

– Ой, я как вспомню, так вздрогну, – Азалия с пониманием кивает. – Ты хоть встаешь с кровати, а я не вставала.

– Зато мужья прохлаждаются, – фыркаю я.

– Бессовестные, – Варон насмешливо почесывает бороду.

Медленно разворачиваюсь и плетусь по дорожке к крыльцу. Я, правда, устала от завтрака, и в принципе готова лечь сейчас под кустиком, чтобы поспать. Едва могу моргать.

– Подожди, – меня окликает Азалия и торопливо семенит, подхватив подол туники.

Может, идея не вставать с кровати не такая уж и плохая?

Пусть меня еще и кормят с ложечки, а можно вообще подключить к внутривенному питанию, чтобы совсем не просыпаться.

– Держи, – Азалия вкладывает в мои ладони черный круглый и плоский камень. Гладкий, без единой царапинки или трещины, – амулет. Ерунда, но пусть будет. Под подушки кинь. Вдруг, что приятное приснится.

Камень теплый, будто нагретый на весеннем ласковом солнце.

– Хорошо, – сил спорить с новоиспеченной свекровью нет никаких. – Под подушку кину.

– И еще…

Она улыбается, закусив нижнюю губу, и кладет руку на мой плоский живот. Я устало вздыхаю, а затем на секунду сад исчезает, и я чувствую в животе крохотный кусочек тени.

Она вздрагивает, будто от прикосновения под мой удар сердца.

Если до этого я чувствовала лишь сонливость, голод и тупое недомогание, то теперь ощущаю в себе искорку темной силы, с которой я связана и телом, и душой.

Я реально беременна от Айрона. Я это теперь знаю не только на словах.

– Об имени уже думала? – ласковый голос Азалии вырывает меня в реальность, и на меня налетает сладкий прохладный ветерок. – Имена матери дарят.

– Я не понимаю, – медленно моргаю, – почему же он тогда такой… Мама жива, отец, конечно, – кошу взгляд на Варона, который за столом с аппетитом уплетает запеченные ребрышки, – со своими причудами, но… Что не так? – смотрю на Азалию. – В нем много жестокости. Откуда? Кто его обидел?

– Все тенерожденные придурочные, – Азалия пожимает плечами. – У мамочки под боком был пупсиком, а вылетел из гнезда… там уже один на один с Тенью остался. Он еще не так уж плох, милая. Крышей не совсем поехал, хотя силы в нем поболее, чем в отце. И только особенная женщина может утихомирить его, и таких Шепчущий из Бездны приводит к своим детям, чтобы они не сгинули.

Обхватывает мое лицо пухлыми ладонями, привстает на носочки и целует меня в лоб.

– И я вижу, – шепчет она и улыбается, – сыночек-то мой тебе тоже приглянулся. Ну, красавчик же он у меня вышел.

– Я пойду, – пячусь, сжимая в руке камень, который мягко и едва заметно вибрирует под моими вспотевшими пальцами. И я жутко смущена. – Мне пора.

– Мы еще тут побудем, – Азалия потягивается. – Перекусим и постращаем слуг, чтобы не расслаблялись, пока хозяина нет дома. Иди, – хитро подмигивает, – сны тебя заждались,

Глава 26. Не скучаю

Стены из толстой стали, на которой видны глубокие царапины. Поднимаю взгляд. На потолке тоже есть следы от когтей.

Я сплю и, похоже, мне снится кошмар.

Кого-то заперли в стальной коробке на одной из орбитальных станций. Откуда я могу это знать?

Без понятия, но я в этом уверена, как и в том, что стены, потолок и пол тут как минимум в метр толщиной.

Слышу за спиной хриплый выдох, и у меня по коже бегут холодные мурашки. Медленно оглядываюсь.

В углу сидит полулежа изможденный Айрон. Волосы его запутались в тусклые колтуны, рога потеряли блеск, лицо заострилось, а под закрытыми глазами пролегли темные синяки. Дышит хрипло и тяжело. Вены и сосуды просвечиваются сквозь кожу черной паутиной.

– Айрон?

Спрашиваю я, но голоса своего не слышу.

Мой муженек допрыгался и кому-то удалось его пленить?

Это что же получается? Его посадили в тюрьму, а мне сидеть одной в его большом красивом особняке и ждать, когда он выберется из передряги?

Разлепляет веки, смотрит на меня исподлобья горящими изумрудными глазами, и я чувствую его дикий голод, который пульсирует во всем теле острой пронизывающей болью.

“Каталина…”

Низкий голос Айрона вибрирует у меня в голове.

“Женушка моя ненаглядная… Пришла проведать меня?”

По стенам от Айрона расползаются черные нити, и я медленно выдыхаю:

– Выглядишь не ахти.

От его усмешки у меня желудок схватывает спазмом.

Он не в плену и не в тюрьме.

Он сам себя запер в стальной коробке, прекрасно осознавая, что останется один на один с голодной тенью, которая желает поглотить меня.

Он должен ее подчинить, чтобы выжил его ребенок. Тень и его может сожрать, уничтожить, погрузить в безумие, а после растает, ведь без носителя она ничего не значит.

– А я думала, что ты по бабам побежал, – слежу взглядом за черной паутиной, которая доползает до потолка. – Снимать напряжение… Как настоящий козел…

“маленькая глупая рабыня…”

Ухмыляется и кидается ко мне сгустком черного дыма, который тьмой захватывает камеру.

Это сон.

И мне ничего не угрожает.

Тьма лишь вибрирует вокруг меня не в силах даже коснуться меня. Голодная, жадная и разъяренная.

– Так ты тут тоже, можно сказать, свою беременность проживаешь? – не могу сдержать в себе ехидство. – Свои гормональные скачки?

“Вот сучка…”

– Жена, – фыркаю я. – Забыл? Уже не сучка, а Леди Каталина.

Тьма вихрем закручивает вокруг меня, рычит, клокочет в безуспешных попытках прорваться ко мне, чтобы разодрать в клочки.

Затихает.

Черным-черно, и Айрона я почти не чувствую. Он растворяется в жажде и боли, и причина этого – я.

– Так не пойдет, – шепчу я.

Я должна его вернуть, а то буду матерью-одиночкой с сумасшедшими бабушкой и дедушкой.

Поднимаю руки во тьму и вспоминаю тепло и форму рогов Айрон. Изгибы, ребристость. Сжимаю пальцы.

Чувствую под ними Айрона.

– Вот ты где…

Представляю его волосы, и лицо, по которому пробегаю ладонями и спускаюсь к шее. В темноте вспыхивают два зеленых огонька его глаз.

– Будешь торчать тут три месяца? – шепотом спрашиваю я. – Удобно устроился, да? Взял и сбежал от жены…

Вспоминаю его губы.

На выдохе поднимаюсь на носочки, обвиваю мощную шею, путаясь в густых волосах, и целую чернильную тьму, которая стискивает меня в удушающих объятиях и шумно выдыхает.

Мои фантазии и воспоминания об Айроне почти реальны, и они вытягивают его из голода физическим возбуждением.

– А ты соскучилась? – выдыхает в губы.

Не дожидается ответа, и с рыком въедается в рот, зарываясь руками в мои волосы.

Сжимает пальцы, тянет волосы, запрокидыва голову, и проводит горячим влажным языком по шее, чтобы к ней жадно присосаться. Широко раскрывает рот, кусает, скользнув зубами по коже, а после вновь целует.

– Нет, – сдавленно шепчу я и резко отстраняюсь. – Совсем не скучаю.

А затем расплываюсь в ехидной улыбке, отталкиваю Айрона и крепко зажмуриваюсь:

– Я ухожу, Айрон. Ты мне надоел.

Распахиваю глаза и вижу над собой высокий потолок с изящной лепниной. Делаю медленный вдох, и кажется слышу разъяренный рык, что долетает до меня с далекой закрытой станции на орбите.

– Что ты там ворчишь? – потягиваюсь я и лезу за черным камнем под подушку. Задумчиво разглядываю его несколько минут под солнечными лучами и шепчу. – Если есть, что сказать, то будь добр сказать мне это в лицо.

Глава 27. Чуть-чуть скучаю

– Навестить мне тебя сегодня или нет? – смотрю на черный камень в ладони.

Развалилась в душистой ванне с пеной и разговариваю с Айроном, который, я уверена, если не слышит меня, но чувствует мое игривое настроение.

Иногда я заглядываю к нему во снах, дразню и убегаю в реальность, довольная тем, что в очередной раз довела его до разъяренного рева.

– А я тут жизнью наслаждаюсь, – подношу камень к губам и шепчу, – без тебя.

Наверное, я делаю я это зря, потому что мне потом прилетит за глупые шалости.

– Хотя… сегодня я, пожалуй, посплю без кошмаров, – выдыхаю, – а то ты меня утомляешь.

А после провожу кончиком языка по гладкой вибрирующей поверхности камня, прикрыв глаза.

Ночные кошмары меня не только радуют бессилием Айрона, но и заводят. Я просыпаюсь на мокрых простынях, со сбитым дыханием и учащенным сердцебиением.

И сейчас в теплой воде вспоминаю его руки, жадный рот, наглый язык и его твердый член под пальцами.

Я жажду его грубых ласк, рыка и глубоких толчков, что выбивают громкие стоны и крики.

Жарко.

Внизу живота тянет.

Прижимаю теплый камень к левой груди, веду им по кругу и со стоном спускаюсь под воду к животу.

– И нет, я не скучаю… – выдыхаю я.

Раздвигаю ноги и веду камень к лобку.

Живот напрягается, новый стон и я прижимаю на медленном выдохе камень к опухшему и ноющему лону.

Айрон брал меня каждый раз на всю длину, и под его неистовыми толчками я могла только верещать без возможности вырваться.

Близость с ним – ультимативная, грубая и бескомпромиссная. Подчинял и уничтожал всю меня болезненным удовольствием, в котором исчезал весь мир.

Вдавливаю камень в клитор, и его пронизывает легкая пульсация. Дергаю руку вниз, и с громким стоном запрокидываю голову и выгибаюсь в спине. Мышцы вдоль позвонка пронзает судорога, живот схватывают болезненные спазмы.

Плеск воды, вдавливаю камень в себя сильнее, и вновь проходит волна острого жара и сладкой конвульсии.

Открываю рот, но рядом нет Айрона, чтобы заткнуть его жестоким поцелуем на грани укуса. Не сдавит он мою грудь в удушающих объятиях и не заполнит горячей густой спермой, пульсируя и обжигая сбитым дыханием.

Рука слабеет, камень опускается на дно и я в изнеможении почти ухожу под воду:

– Надеюсь, тебе тоже понравилось…

Последние слова выплываю уже бульканьем и пузырями, и я немного прихожу в себя.

Нет, мне не стыдно.

Ну, может, чуточку, но я тут капельку все же скучаю.

Я уже не так много сплю, будто выхожу из затяжной болезни, которая решила меня отпустить.

– Сидишь там, да? – сажусь, шарюсь рукой по дну ванны и через несколько секунд поисков достаю камень. Сердито щурюсь. – Вот и сиди. Никто тебя тут не ждет.

Замолкаю, жую губы и вздыхаю:

– Ну, ладно… Чуть-чуть, может, и жду, – чувствую, как краснею. Фыркаю. – И о таком предупреждают, что после свадьбы придется одной торчать непонятно где без мужа.

Откладываю камень на бортик, встаю и продолжаю ворчать:

– И только через сны с тобой можно увидеться.

Переступаю бортик, опускаю ноги на мягкий коврик и срываю с крючка халат:

– И тут везде слуги. Следят за каждым шагом…

Накидываю халат на плечи.

Стоит ли пожаловать Айрону на слуг, которые на днях меня поймали при попытке побега? Я даже не успела выбежать с территории особняка, так они толпой за мной кинулись, охая и ахая.

– Да, я хотела сбежать, – затягиваю пояс на халате и наматываю полотенце на голову. – А что? Ну, вдруг бы получилось? И что бы ты сделал, а? Ты же сидишь в своей тюрьме. Сам бы и был виноват. Оставил беременную жену одну, то будь готов, что она под гормонами сбежит.

Хватаю камень и с угрозой щурюсь на него:

– Я еще раз попробую.

Выхожу из ванной комнаты в спальню, потягиваюсь и плыву на балкон, на котором мне накрыли завтрак.

– Я тут ем за десятерых солдат, – сажусь круглый столик на витиеватых ножках и смотрю на сад, в котором возится худой и мрачный мужчина. Сосредоточенно обрезает кусты. – И, кажется, я пополнела.

Откладываю камень к вазе с фруктами и ощупываю бока через халат:

– Ну, точно разжирела, – возмущенно смотрю на камень. – А ты там, деловой, на диете, да, а меня тут как на убой кормят. Ты будешь тощим козлом, а я жирной коровой.

– Сладкая парочка, – шею касается горячий и влажный выдох. – Ну, привет, коровка моя.