Текст книги "Рассказы о животных"

Автор книги: Рихард Рохт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Оту как будто понимал это: хрипя и задыхаясь, он продолжал держать змею за шею.

И вот словно кто подсказал ему: а не издохнет ли она, если впиться зубами поглубже!

Оту в отчаянии сделал последнее усилие: чуть-чуть разжал свои челюсти, чтобы тут же покрепче вцепиться в шею змеи.

По телу врага пробежала судорога, и Оту догадался, что он победил. Вскоре змея обмякла, железные объятия стали ослабевать, и кот мог дышать уже свободнее. Некоторое время он держал змеиную голову в своих зубах. Потом несколько раз укусил ее покрепче и лишь тогда отпустил. Голова змеи бессильно поникла, хотя в глазах ее все еще горела яростная злоба, а черный язык, точно смертоносная пика, высовывался изо рта. Хребет был перекушен, и поэтому голова перестала слушаться, – теперь змея не могла повернуть ее куда хотела.

Оту нелегко было высвободиться из змеиных объятий.

Несмотря на поврежденный позвоночник, она еще жила, и ее извивавшееся тело порой довольно сильно сжимало Оту.

Вырвавшись наконец, Оту сердито зафыркал. Нет, с такой колбасой он никогда больше не станет связываться. И хотя Оту был очень голоден, он не притронулся к змее, а ушел к реке, где ему удалось поймать несколько крупных плотвичек.

После этого случая Оту стал остерегаться змей.

6

Однажды утром в середине лета, когда Оту после ночной охоты спал в сарае, до его слуха донеслись скрип телеги и голоса людей.

Вот так сюрприз! Скрип телеги был Оту хорошо знаком – он не раз слышал его, когда жил у своих хозяев. И он живо представил себе все связанное с этим звуком: лошадь, телегу.

Людей Оту приходилось встречать теперь нечасто – два или три раза видел он их за все время, пока жил в лесу. У людей не было надобности наведываться сюда, в глухой лес и на далекие луга. Только изредка появлялся лесник, да иногда кто-нибудь из хозяев приходил взглянуть на свои покосы. Грибов в лесу пока не было, ягоды тоже еще не созрели, и людям тут нечего было делать.

Но вот они пожаловали, да еще с телегой, и, судя по голосам, их было немало; для Оту это явилось полнейшей неожиданностью.

Он еще не забыл людей и своей прежней жизни. Он хорошо помнил хозяина Аадо и хозяйку Ану, помнил свой прежний дом. Но так как новая жизнь среди лесов и лугов ему тоже нравилась, он не особенно скучал по старому дому. Но это, конечно, не значило, что он отрекся от своих прежних хозяев.

Услышав, что неподалеку разговаривают люди, Оту подумал: а нет ли среди них его хозяина и хозяйки. Он навострил уши, но не различил знакомых голосов.

Голоса были чужие. И Оту, сидя в сарае, решил, что ему нет дела до этих людей, что здесь им его не поймать и что они уйдут так же, как уходили и другие. Оту собрался еще поспать.

Но, судя по громыханию, телега приближалась прямо к сараю, и голоса людей становились все громче.

Это встревожило Оту. Он тотчас вскочил, а когда кто-то загромыхал дверью, Оту метнулся наверх к отверстию, быстро спустился по стене на землю и убежал в лес.

– Эй! – раздался чей-то женский голос. – Смотрите, смотрите, что это за зверь?!

– Белка! – воскликнул кто-то.

– Нет, нет, – ответил другой. – Хорек! Или ласка! Но какой-то старик пояснил:

– Не хорек это и не ласка. Они не серые. А белка-то рыжая. Этот же зверь был серый. Кошка это – вот кто! Настоящая домашняя кошка!

– А может быть, дикая кошка? – послышался детский голос.

– Где это ты сейчас встретишь дикую кошку? – возразил старик. – Это самая настоящая домашняя кошка. Но вот почему эта негодница живет в лесу? Не иначе как сбежала из дому или ее отнесли в лес.

Но детский голос мечтательно продолжал:

– Может, это был не хорек и не кошка. Может, это был кто-то такой... такой...

Ребенок, наверное, и не знал, кого бы он хотел увидеть вместо кошки. Но непременно кого-нибудь такого, кто не имеет ничего общего с домашними кошками. Их он видел дома предостаточно, и встретить теперь кошку еще и в лесу – в этом не было ничего необычного и интересного.

Но если бы ребенок знал, какой необычной и интересной была тут жизнь у нашего кота, то обязательно пожелал бы познакомиться с ним поближе.

Оту был уже далеко в лесу, а люди все еще продолжали обсуждать, откуда он взялся. Оту догадывался, что люди, которые приехали в лес, останутся тут и что сарай принадлежит им. Они могут пробыть здесь довольно долго, и это тревожило кота. Сарай служил для него надежным укрытием и от лисы, >и от дождя, и от рыси. Он стал для него родным домом. И вот, как это ни печально, приходилось его покидать.

Вечером Оту вернулся к опушке леса, чтобы посмотреть, не ушли ли люди. Но они были там. У сарая горел костер, вокруг сидели люди. От костра шли знакомые запахи, запахи человеческой еды, которой Оту уже давно не приходилось пробовать. Ему стало грустно. Неплохо бы полакать сейчас немного супа, съесть кусочек жареного мяса или еще чего-нибудь. Но Оту знал, что теперь ему нечего на это рассчитывать. Стоило ему сейчас показаться, как поднялся бы крик и шум, а возможно, пришлось бы увидеть и испытать что-нибудь и похуже.

Поэтому он угрюмо отошел в сторону и почувствовал, что у него нет больше охоты возвращаться сюда. Он с удивлением обнаружил, что трава на лугу скошена и от этого все вокруг неузнаваемо изменилось. Нет, нет, прочь отсюда, раз тут стало теперь так неуютно.

Всю ночь провел Оту в поисках нового пристанища. Он никогда еще не уходил так далеко от сарая. И всюду на лугах он встречал людей и видел скошенную траву. Но инстинкт подсказывал ему, что так будет не всегда. Люди скоро уйдут, и он снова заживет спокойно и сможет охотиться как прежде.

Уже светало, когда Оту заметил на краю одного луга стог сена. Что такое стог – ему было хорошо известно. Хозяин не раз ставил стога на опушке ельника, около дома, и кот по личному опыту знал, что в них тоже удобно спать. Правда, стог не такое надежное убежище, как сарай, но если лучшей квартиры нет, то на время и он сойдет.

Осматривая стог, Оту обратил внимание, что он какой-то особенный, не похожий на те, какие делал его хозяин. У этого стога, как и у сарая, имелась крыша на четырех столбах – по одному на каждом углу. На прямоугольной площадке между ними лежало сено, и это было похоже на дом. Естественно, Оту не имел представления о геометрии, но что это неплохое укрытие, где можно удобно устроиться даже на более длительное время, он сумел понять.

По одному из столбов Оту взобрался под самую крышу и обнаружил, что жить тут одно удовольствие. Между крышей и сеном было полметра свободного пространства, куда не доставал ни дождь, ни ветер, так как посередине сено было утоптано, а по краям оставалось непримятым, сверху же его защищала крыша.

Здесь, на высоте четырех-пяти метров от земли, замечательно спать, особенно когда по крыше барабанит дождь и в сене шуршит холодный ветер. Оту понимал также, что сюда не забраться ни лисе, ни рыси. Рысь – зверь большой и довольно тяжелый, и она никак не смогла бы залезть наверх по тоненькому и гладкому столбу, поддерживавшему крышу стога. Для Оту же это было парой пустяков.

И змея не могла сюда заползти. Кого же ему еще опасаться? Прилетит на крышу какая-нибудь ворона или другая птица – а Оту будет себе дремать на сене да усмехаться в усы: мол, этим бедняжкам и невдомек, что смерть их – сам Оту – тут рядышком. Конечно, поймать их Оту не сможет: стоит ему высунуть морду из-под крыши, как пернатые гости мигом улетят. Но как они испугаются, какой крик подымут!

Представив это, Оту и вовсе повеселел. Он уселся под крышей на краю стога и принялся слизывать с шубы капельки росы. При этом он деловито посматривал на расстилавшиеся внизу луга. Здесь люди уже закончили свою работу и ушли, оставив стога сена. Сараев здесь не было. Впрочем, Оту в них теперь не нуждался. Может, не так ясно, как человек, но инстинктивно он чувствовал, что отсюда, сверху, хорошо наблюдать за происходящим вокруг: покажется ли утка или тетерка со своим выводком, пробежит ли зайчонок или пролетит стая молодых скворцов – все приметит Оту. Он уже давно научился охотиться не только на мышей, но и на других мелких зверей и птиц. Однако за это, как мы узнаем вскоре, он был жестоко наказан.

Оту чистил свою шубку и, довольный, поглядывал вниз, – с луга поднимался холодный утренний туман, в котором зябли кусты и маленькие березки, а здесь, наверху, было тепло и уютно. Огненный шар солнца с трудом пробивался сквозь туман и дотягивался своими лучами до Оту. Весь луг, все деревья и растения были покрыты росой, студено и неприятно поблескивавшей на солнце.

Высушив шубку, Оту устроил себе на середине стога теплое гнездышко, где и улегся спать. Во сне он видел молодых утят и тетерок. А когда он проснулся, время приближалось к полудню, холодный туман и роса пропали и под крышей царил полуденный зной.

7

Вот так и потекла жизнь Оту на новом месте. Люди с лугов ушли, и он снова охотился и бродил, где хотел.

Однако охота на птиц принесла ему немало горьких разочарований, несколько осложнивших его жизнь. Дома кошки не смеют ловить птиц, за это их лупят. А в лесу, считал Оту, этим можно заниматься безнаказанно. Но, как ни странно, выяснилось, и здесь за такие дела крепко попадает.

Первый урок коту преподал филин. Однажды ночью, пробираясь по лесу, Оту увидел филина, сидевшего на пне и караулившего мышей. Оту и раньше не раз ловил молодых птиц, и это ему удавалось без особого труда. Подкрадывайся и хватай! У Оту сложилось мнение, что двуногие крылатые ничего путного из себя не представляют: нет у них ни настоящего рта, ни зубов, не говоря уж о когтях. По его мнению, это были какие-то чудаки, и поймать их не слишком сложно – цапни только лапой разок. А если промахнешься, то можно, по крайней мере, презрительно посмеяться над ними.

И вот, увидев сидевшего на пне филина, Оту решил, что, несмотря на свой довольно большой рост, он принадлежит к тем же странным существам, у которых всего лишь две ноги, два крыла да кривой беззубый клюв. Что может такой сделать, если на него внезапно наброситься и схватить когтями? Его мяса хватило бы Оту на несколько дней, ведь под перьями у него, должно быть, порядочная туша.

И кот начал потихоньку подбираться к филину. Дело было ночью, и Оту полагал, что филин, как и прочие птицы, в темноте видит не так хорошо, как он – Оту. Кот и не представлял, что существуют птицы, которые видят ночью получше любой кошки.

Оту вел себя довольно смело, поскольку надеялся, что филин в такой тьме не сможет его отличить от земли. Главное, чтобы он не услышал шороха.

Но – о ужас! – филин вдруг взлетел и, подобно смерчу, набросился на Оту. Да что там смерч! На спину кота посыпались ножевые удары. И когти филина, точно железные шилья, вонзились в его шкуру. Оту уже не думал о том, чтобы задрать филина, – лишь бы самому живым остаться! Одной лапой филин вцепился ему в спину, а другой лапой и клювом наносил такие удары, что шерсть Оту летела клочьями. От боли и ужаса Оту завопил на весь лес. И когда он наконец высвободился из когтей филина, то как ошпаренный помчался в лесную чащу, продолжая вовсю орать и стенать. Но филин и не думал отставать, он погнался за Оту, надеясь сам поживиться. К счастью, заросли, куда попал Оту, оказались настолько густыми, что филин не смог его преследовать дальше. А то пришлось бы бедняге распроститься с жизнью. Крупный филин в состоянии убить и съесть даже взрослого зайца, а кошка ведь меньше зайца. И хотя у кошки хорошие зубы и когти, не то что у зайца, она гораздо слабее филина. Клюв этой птицы подобен ножу, им филин может прикончить любое некрупное животное. И Оту спасло лишь его проворство. Он, как и вообще кошки, ловко изворачивался, и поэтому не все удары филина достигали цели. Зайца, например, филину поймать куда легче – тот не так гибок, как кошка.

Вырвавшись из когтей филина, Оту долго сидел в кустах и зализывал свои раны, те, до которых мог дотянуться. Он тихонько мяукал и стонал, все еще опасаясь, что крылатый разбойник снова нападет на него. Не одну неделю после этого приключения Оту хворал, питаясь лишь мышами и крысами, которыми он в последнее время пренебрегал. О птицах он на первых порах не смел даже мечтать. К тому же охотиться на них он больше не мог: молодые птицы успели подрасти и их стало трудно ловить, особенно теперь, когда Оту был хвор. А до взрослых птиц он не мог добраться даже тогда, когда был совершенно здоров.

Так Оту был жестоко наказан за охоту на птиц.

И все же с приходом осени, когда раны зажили и Оту почувствовал себя вполне здоровым, он предпринял еще одну попытку, решив изловить на болоте молодого журавля.

Уж больно заманчивым казался этот журавль, ковылявший среди кочек и кустов на своих длинных ногах. По мнению Оту, он был совершенно глуп и неуклюж. И подкрасться к нему не составляло труда. Журавль разгуливал среди кустов, а что стоило Оту спрятаться за одним из них и потом неожиданно выпрыгнуть и схватить этого длинноклювого и длинноногого юнца.

Это же не филин, думал Оту. Филина он теперь представлял себе не иначе, как чудовищем, кровожадным разбойником с горящими глазами. А молодой журавль напоминал птенца, только что покинувшего гнездо, – в действительности так оно и было, – уж очень слабеньким и беззащитным выглядел он.

Искушение было столь велико, а добыча так близка, что Оту решил попытать счастья. Не филин же это, – в самом деле, подбадривал он себя!

Оту внезапно выпрыгнул из-за куста. Но что такое?! – и здесь его ждало разочарование. Молодой журавль, казавшийся совсем беспомощным, в действительности был не так уж слаб. Совершенно неожиданно для Оту, журавль подпрыгнул на своих двух ногах, да так высоко, что приземлился лишь на расстоянии нескольких метров от кота. А когда Оту собрался снова наброситься на него, из-за кустов вышел старый журавль.

Бац! бац! – и журавль клювом отвесил Оту пару хороших тумаков. Правда, удары эти были не такими уж страшными, с ударами филина не сравнить, – но и они заставили кота в панике бежать. А старый журавль еще долго гнался за ним и не раз пребольно ударил его по заду. Оту вопил от боли и мчался так, что ветер свистел у него в ушах.

С тех пор на двуногих пернатых Оту больше не отваживался охотиться. Небольших птичек он пытался ловить и позднее, но к старым, опытным птицам он, как уже говорилось, и близко не мог подобраться, а молодые за это время успели подрасти и научились от него улетать.

8

Наступила осень. Добычи стало меньше, и жизнь Оту делалась все тяжелее. Мыши забрались поглубже в свои норки, где у них хранились запасы на зиму. Вода в реке от сильных дождей поднялась, ловить рыбу стало трудно.

Как жить дальше? – забеспокоился Оту. Теперь он, дрожа от холода, подолгу просиживал у мышиных нор, выжидая, когда оттуда высунется одна из обитательниц. Иногда проходили день-два, а то и больше, но Оту ничего не удавалось поймать, и он голодал.

В один из таких неудачных дней Оту набрел в чаще на лисью нору. Он по запаху догадался, с каким зверем имеет дело, и шерсть у него встала дыбом. Его первым желанием было поскорее убраться подальше.

Однако, принюхавшись как следует, он пришел к выводу, что самой лисы сейчас в норе нет. В подобных вещах он уже умел разбираться.

Поэтому он решил посидеть пока под кустом. От норы шли еще и другие запахи, и проголодавшийся Оту с жадностью вдыхал их. Голод подгонял его, он не смог удержаться от искушения подкрасться к самой норе. Тут он нашел разные объедки, которые остались от лисьей трапезы или которые кумушка просто выкинула из норы. Для лисы наступили сейчас привольные деньки. Повсюду, в лесах и на полях, было много зайцев, тетеревов, куропаток, и потому лисица могла ежедневно устраивать роскошные пиршества и даже оставлять объедки и кусочки похуже, которые казались ей невкусными. Лиса никогда не была бережливой: если у нее всего достаточно, она и переводит многое, а когда ничего нет – голодает.

Оту обнаружил птичьи лапки, крылышки, на которых еще оставалось мясо; валялись здесь и заячьи ребрышки и лапки, показавшиеся голодному коту вполне съедобными.

Оту понимал, что поступает опрометчиво, – ведь он сидел у самой лисьей норы и ел добытую лисой пищу. Но за лето он сделался смелым и ловким и умел находить выход из любого положения. Вот и сейчас Оту присмотрел на всякий случай подходящее дерево, куда мог взобраться, если б хозяйка норы выскочила из-за кустов.

Но барыня лиса отправилась, видать, на долгую прогулку, и Оту съел все, что можно было съесть. Довольный, посмеиваясь про себя, он пошел домой – к своему стогу.

С тех пор, если коту нигде ничего не удавалось раздобыть, его выручала лисья нора. Лисе хорошо: она больше Оту, и ей не надо бояться филина и других птиц. А поскольку ее предки всегда жили в лесу, то она умела охотиться и на зайцев, и на тетеревов, и на уток, и на куропаток. Оту о зайцах мог только мечтать. Ведь он не знал, где их находить и как преследовать, не умел к ним подкрадываться, как лиса.

А охотиться на птиц у него отбили всякое желание филин и журавль. Гонимый голодом, Оту, возможно, и не посчитался бы с полученными уроками и предпринял бы попытку поймать тетерева или куропатку, но для этого у него не было ни достаточной сноровки, ни опыта. К филину и журавлю ему удалось подкрасться, главным образом потому, что они не боялись никого, кроме лисы. Молодых птиц Оту ловил из-за их же собственной глупости, а на большее его не хватало.

Наведываясь к лисьей норе, Оту чувствовал себя прескверно. Во-первых, он боялся, во-вторых, с горечью сознавал, что жизнь становится для него все труднее, даже заставляет подбирать объедки у порога его заклятого врага.

Оту, конечно, не умел думать, как люди, но тем не менее испытывал неприятное ощущение.

И вся эта история, это побирательство у лисьей норы, кончилась для него довольно плачевно.

Однажды, когда он в очередной раз похрустывал у лисьей норы утиной косточкой, из-за пригорка показалась сама хозяйка. Она была до того изумлена, что даже остолбенела. Это ж надо – кот осмелился подойти к ее дому и трогает ее еду! Подобной шутки она никак не ожидала. Придя немного в себя, лиса огненным смерчем бросилась на кота. За такие проделки его следовало проучить, и на сей раз он сам должен послужить для нее закуской.

Но Оту тоже заметил лису и с неимоверной быстротой взлетел на дерево.

И снова повторилась уже знакомая история: лиса начала осаду. Но теперь она находилась у собственной норы, что для кота было гораздо опаснее.

Лиса, сидя, так сказать, у себя дома, могла продержать кота на дереве несколько дней. Она растягивалась подле норы, притворяясь спящей, прогуливалась, позевывала, иногда даже заглядывала в нору и, наконец, стала есть принесенного из лесу зайца.

С тоской наблюдал сверху за этим завтраком голодный Оту!

Лиса ела и временами нахально поглядывала на кота: смотри, дескать, скоро и тебя съем, как этого зайца. К счастью, Оту был уже не тот, что весною, когда спасался от лисы в первый раз. Теперь он был выносливым и ловким, умел приспосабливаться к любым обстоятельствам. Его мышцы окрепли, тело стало легким, и, несмотря на голод, сил у него было гораздо больше, чем весной.

Проходили часы, а лиса и не думала прекращать осаду, да ей и незачем было это делать – ведь она находилась у себя дома.

Положение Оту становилось все хуже и хуже. Хотя он и был теперь гораздо выносливее, чем весною, лапы его онемели и не слушались, голод и холод, – а погода стояла довольно прохладная, – донимали его.

Что делать?

Когда стало смеркаться, и когда лиса снова зашла в нору, Оту решил спуститься с дерева и бежать. Лиса, услышав шорох, тут же вылезла из норы и, увидев удиравшего кота, пустилась вдогонку. Лиса, естественно, бегала быстрее кота, но Оту учел это и, как только она стала настигать его, снова вскарабкался на дерево. Он все же кое-что выиграл: немного размял затекшие лапы и оказался довольно далеко от лисьей норы.

Лиса была сыта, ей хотелось спать, – ведь у своей норы она, собственно, и не смогла толком вздремнуть из-за кота. Она растянулась на земле и вскоре заснула по-настоящему, тем более, что кот сейчас не очень-то интересовал ее. Преследовала она его скорее ради забавы, чем по необходимости.

Кот вскоре понял, что лиса и впрямь спит, а не притворяется. Он слез с дерева, на этот раз очень тихо и Осторожно, стараясь не разбудить лису, бесшумно отполз подальше и пустился наутек. Слышала это лиса или преспокойно продолжала спать, Оту не знал, сам он стремился побыстрее убраться из этого места.

Осень приносила Оту одну беду за другой. Он избежал лисьих когтей, но спать лег голодным. Только на следующий день ему посчастливилось поймать несколько мышей.

9

Прошло немного дней, и однажды ночью с Оту произошло опасное приключение.

Только он устроился под крышей стога, как вдруг услыхал, что по столбу карабкается какой-то зверь, карабкается точно так же, как это делал обычно сам Оту.

«Кто бы это мог быть?» – задал себе Оту вопрос и сел. Уж не кошка ли? Оту достаточно хорошо понимал, что ни рысь, ни лиса сюда не могут забраться. По шороху и царапанью можно было определить, что наверх лезет небольшой зверь.

Может, крыса какая? Ну, пусть только заберется! Уж он ее не пощадит, да и поужинать можно будет на славу!

Но такого зверя, каким оказался появившийся наконец незнакомец, Оту еще никогда не встречал. Голова у гостя была небольшая, морда круглая. Шерсть на спине коричневая, а на животе потемнее – черновато-коричневая. Вдоль живота шла расплывчатая рыжеватая полоса. Грудка, кончики ушей и нос – желтовато-белые, только самый кончик носа черный. Над глазами виднелись белые полукружья.

С подобным зверем Оту еще не сталкивался. Особенно выделялись большие острые зубы, видневшиеся в оскаленной пасти незнакомца.

Какой величины этот зверь, Оту сразу не смог определить, поскольку туловище его было частично скрыто в сене. Во всяком случае, он был не меньше Оту, скорее даже немного больше. От гостя исходил ужасный запах – точно он только что выбрался из какой-то зловонной ямы.

Шерсть у Оту встала дыбом, он оскалил зубы, стараясь выглядеть по возможности внушительным, и угрожающе заворчал.

Неизвестный зверь издал звук, похожий на стрекотанье сороки, что в такой напряженной обстановке показалось даже немного забавным.

Так они сидели друг против друга, готовые к прыжку, – кот и хорек, ибо незнакомец оказался никем иным, как хорьком. Они оценивающе разглядывали друг друга, прикидывая, что предпринять. Вполне вероятно, что хорьку до этого не приходилось встречать котов, ведь он жил в глухом лесу и в деревнях не бывал.

Но хорек был кровожаднее и проворнее кота. И нрав у него был злой и коварный. Лиса не идет с ним ни в какое сравнение.

Неожиданно хорек кинулся на кота. Теперь он издавал звуки, похожие на змеиное шипенье, которые порой переходили в повизгивание.

Кот тоже издал резкий боевой вопль, и они вцепились друг другу в шубы. Крепко трепали один другого, но вскоре кот почувствовал, что зубы противника острее его зубов. Оту пытался вцепиться хорьку в горло, тогда как хорек почему-то норовил все время укусить кота в затылок. Оту ничего не знал о том, что таковы уж повадки хорька: прокусить у своего врага или жертвы шейную артерию.

Вначале противники не могли причинить друг другу большого вреда. Оба были сильны. Они изворачивались, крутились – ни тот, ни другой не давал укусить себя по-настоящему.

Однако кот все сильнее ощущал на себе острые зубы противника. А его собственные зубы застревали в густой шубе хорька. Оту не смог причинить ему особого вреда.

И кот сообразил, что его дело кончится плохо, если он не сумеет избавиться от этого яростно кусавшегося врага. Это могло, в конце концов, стоить Оту жизни.

Надо спасаться!

Резким движением Оту высвободился из лап хорька, скатился вниз по столбу, помчался к старой ели, что росла рядом со стогом, и взобрался на нее.

Тут ему пришлось убедиться, что хорек умеет лазить по деревьям и проворнее и быстрее, чем он. Хорек прыгал по дереву, точно белка, тогда как Оту избегал тонких веток, да и перебираться с ветки на ветку он был не мастер.

Теперь Оту только и оставалось, что обратиться в бегство. Он спустился с ели и помчался во весь дух. Куда – он и сам не знал. Лишь бы подальше, лишь бы спасти свою жизнь. Тут уж приходилось надеяться только на быстроту своих ног.

То, что сделал Оту, оказалось самым правильным. У хорька лапы короткие, и бегает он хуже котов. Вскоре он сильно отстал, а потом и вовсе прекратил преследование.

Теперь хорек занял стог, принадлежавший Оту, и обосновался там по-настоящему.

И Оту уже не рискнул вернуться туда. Всю ночь он бродил по лесу и только к утру разыскал свое прежнее жилище – сарай, в котором ночевал до прихода косарей. Сарай был набит сеном и поэтому оказался намного лучше стога: надежнее защищенным от ветра, более теплым и уютным. Однако переживания последних дней вконец испортили Оту настроение. Чувствовал он себя скверно. Страшился приближения зимы, понимая, что если и на зиму придется остаться в лесу, то он погибнет от голода и стужи. Летом домашний кот сумеет прожить в лесу, если не станет лениться, но зимой он не сможет добывать себе пищу, как, скажем, лиса или хорек, которые постоянно живут в лесу и умеют прокормиться даже в самое холодное время года.

10

Вполне возможно, что зимою Оту замерз бы, не подоспей помощь из его родных мест – из дома, где он родился и вырос.

Хозяйка Ану слышала летом от косарей, что они видели в сарае серого кота, который удрал от них в лес. Она рассказала об этом хозяину и добавила:

– Выходит, он и не такой уж лентяй, коли сумел выжить в лесу. Кто же, как не Оту, мог оказаться в сарае?

– Значит, нужда все-таки заставила его забыть о лени, – усмехнулся хозяин Аадо. – Затем я его в лес и отнес, чтобы он хоть немного научился ценить труд и избавился от лени. Дома он погиб бы – мыши бы его съели.

И хозяин засмеялся.

– Так ты собираешься принести его назад? – поинтересовалась хозяйка.

Хозяин махнул рукой:

– Попробуй найди-ка его в большом лесу! Если он прожил там до сенокоса, то проживет и дальше. И мышей ловить научится. Тогда они не станут у него под носом бегать.

– Но ведь зимой наш бедный Отушка замерзнет! – расстроилась сердобольная хозяйка. – И тогда его смерть окажется на моей совести. Косари говорили, что выглядит он красивым – шерстка как шелк и сам проворен, как ласка. Вот какой кот. И такого ты отнес в лес на погибель!

– Но дома-то он был сонный, как тюфяк, и страшный, как чучело! – возразил хозяин. – Даже если я найду его в лесу, он снова превратится в лентяя и лежебоку.

– Ну и пусть, – ответила хозяйка. – Буду кормить его до самой смерти и ничего, не стану от него требовать. Пускай спит у печки...

– И ворует со стола... – добавил хозяин.

– Пусть ворует! – воскликнула хозяйка. – Много ли он украдет? Кусочек какой-нибудь. Но если он замерзнет в лесу, то я буду виновата в его смерти. И раз он сумел выжить в лесу, значит, он молодец!

На этом тогда разговор и кончился.

За лето хозяйка не раз и не два вспоминала об Оту, однако погода была еще теплой и до зимы далеко, а потому разговоры так разговорами и оставались.

Когда же наступила осень, хозяйка все больше стала тревожиться о коте и наконец совсем надоела хозяину. Он и сам был неплохим человеком и жалел животных, и в его сердце также закралась тревога за судьбу Оту.

– Но где же я его отыщу? – произнес он с сомнением, когда речь снова зашла о коте. – Не стану же я ходить по всему лесу и звать его, как на своем дворе. Да это и смешно.

Но хозяйка думала, что Оту и сейчас живет в сарае, если его видели там летом.

– На время сенокоса он мог уйти в другое место, но потом обязательно вернулся. Коты привыкают к дому, а этот сарай для него теперь все равно что дом. Как-нибудь в воскресенье я тоже пойду с тобой, иначе он забоится и не дастся в руки. Подумает, что ты опять решил с ним что-нибудь сделать. Мне он доверяет больше.

Хозяйка была права.

Как-то раз, когда голодный Оту лежал в сарае, – теперь ему очень редко удавалось поймать какую-нибудь мышку, – он с удивлением услышал голос своей хозяйки. Она стояла на опушке и ласково звала:

– Оту, Отушка! Кис-кис-кис, кисонька, где ты?! Оту будто молнией пронзило. Он позабыл все – где

он и что ему пришлось пережить, он слышал лишь ласковый голос хозяйки, а все остальное казалось ему сном.

Оту выскочил из сарая, задрал хвост и отозвался тихим покорным голосом:

– Мяу!

– Оту, Отушка! – увидела его подошедшая хозяйка. – Посмотри, как он, бедняжка, исхудал! Иди сюда, кисонька, не бойся! Мы вернемся домой, и спи там, сколько хочешь, и ешь все, что мы едим. У тебя есть дом, и нельзя, чтобы ты замерз в лесу.

И хозяйка наклонилась, чтобы погладить Оту.

Руки хозяйки показались коту мягкими и теплыми, хотя на самом деле они были заскорузлыми от работы и холодными, так как дело уже подходило к зиме.

– Посмотри, какая шелковая у него шерстка! – сказала хозяйка хозяину. – И какой он стройный, хоть и похудел. И совсем не сонный. Помолодел наш Оту. На пять лет помолодел по сравнению с тем, каким он был дома.

– Небось дома снова постареет, – усмехнулся хозяин.

– Пусть стареет, – махнула рукой хозяйка, мы сами тоже старые. у

Хозяйка дала Оту кусочек сала, которое прихватила на всякий случай с собой. Но Оту, несмотря на голод, только чуть-чуть притронулся к нему – так уж он был рад встрече.

И тогда хозяйка взяла Оту на руки, и они направились домой. Они шли лесом, где кусты и деревья уже припорошило первым снежком. Лес был прекрасен в белом убранстве, а Оту был счастлив, что сидит на руках у хозяйки.

Дома Оту удивил хозяев.

Пробыв некоторое время в комнатах, осмотрев все углы и закоулки, он попросился во двор. Никогда еще не случалось, чтобы Оту в холодный день добровольно пошел на улицу.

Теперь же он стоял у дверей, мяукал и просился наружу.

– Что это с котом? – удивилась хозяйка. – Уж не подействовала ли на его желудок домашняя еда? Отвык он от нее.

А хозяин засмеялся:

– От еды ему плохо не станет. Просто он отвык от тепла. Ему хочется на свежий воздух!

– Так ведь он там замерзнет! – возразила хозяйка. – Если мороз очень сильный, то, конечно, замерзнет, – ответил хозяин. – А такая погода, как сегодня, ничего, кроме добра, ему не принесет. Пусть идет! Он привык спать в сарае на сене. Наверно, и теперь туда захотел. У нас в сарае и на чердаке сена хватит. Если холодно станет, в дом попросится. Никто ведь ему не запрещает.

И действительно, Оту нашел себе место в сарае и улегся там спать. Когда он был сыт, ему и на сене было не холодно.

Он превратился совсем в другого кота. Мышам и крысам не стало от него житья. Оту привык к ним в лесу и дома предпочитал их тем кускам, которыми угощала его хозяйка.