Текст книги "Обнажись для убийства"

Автор книги: Ричард Скотт Пратер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Мой гид упорно продвигался вперед, но я остановился рядом с Верой.

– Хэлло, – сказал я, – делаете очередной миллион?

Она обернулась, и ее голубые глазки остановились на моем лице.

– Ничего я не делаю. – Она улыбнулась, узнавая. – Мистер Скотт, как мило. А вы что делаете?

Я ухмыльнулся в ответ.

– Даже не приступил к игре.

Улыбка вдруг исчезла с ее лица, и глаза стали холодными.

– Я вспомнила, – сказала она, – что вы мне не нравитесь.

– Ну конечно...

– Точно. Если вы не нравитесь Эндону, значит, вы не должны нравиться и мне.

– Тогда скажите, почему Эндон не любит меня.

– Спросите его. – Она показала в сторону своим стаканом.

Пуппи даже не заметил меня, настолько он был поглощен игрой. Стопки голубых и красных фишек стояли перед ним.

– Хватит, – раздался голос над моим ухом. Это был мой гид. – Пойдем.

– Не раньше, чем я скажу «хэлло» моим друзьям.

– Ты что, плохо слышишь? – Он впился пальцами в мое плечо.

– Расслабься, приятель, и расслабь свои когти.

Видимо, он тоже не расслышал, потому что дернул меня и произнес:

– Мистер Норман не любит ждать.

Я захватил его пальцы и легонько согнул их. Не в ту сторону. Лицо его приобрело злобный вид.

Я извинился перед Верой и перешел на противоположную сторону стола. Мой провожатый секунду-другую помассировал пальцы и направился за мной.

Остановившись около Пупелла, я сказал:

– Привет!

Он повернулся ко мне, все еще увлеченный игрой. Я не дал ему опомниться. Лишь только его глаза остановились на мне, я тихо спросил:

– Пупелл, что случилось с Брэдом Бендером?

Он судорожно хлебнул воздух, и лицо его мгновенно утратило краски.

Челюсть отпала, в какое-то мгновение мне даже показалось, что он собирается упасть в обморок. Однако Пупелл сумел взять себя в руки. Он резко закрыл рот, так что зубы стукнули друг о друга, и отвернулся. Его руки тряслись, когда он взялся за фишки, и он промахнулся, сделав ставки за запретной линией.

Моя выдумка принесла мне гораздо больше, чем я мог надеяться. Он чуть не обложился от страха. И опять в мой локоть вцепились эти пальцы.

Мой «гид» резко дернул меня, повернул к себе и выпалил мне в лицо:

– Мне стоит лишь свистнуть, и десять человек тут же сыграют на твоей башке, как на барабане, выродок!

Очевидно, некоторые люди абсолютно психологически несовместимы один с другим. Он схватил левой рукой мое правое запястье, другая рука, сжатая в кулак, находилась перед ним. Я медленно провел свободную руку между нами, глядя ему в глаза и приятно улыбаясь. Но как только моя левая рука захватила его запястье, я перестал улыбаться.

Резко рванув руки кверху, я круговым движением вывернул его кисть, завел за спину и поднял как можно выше. Теперь он оказался спиной ко мне, левая свободная рука бесцельно молотила воздух, а голова склонилась так низко, будто ее владелец намеревался укусить ковер.

Я не хотел очень долго держать его в согбенном состоянии – это слишком привлекало внимание, поэтому я помог ему выпрямиться, взялся правой рукой за его бицепс и надавил на нервный узел. Хотя наша поза выглядела несколько странно, оказалось, что в таком положении мы были способны очень мило сосуществовать.

Он засвистел, но так тихо, что никто не расслышал его. Свист скорее напоминал шипение продырявленной автомобильной шины. Вся операция заняла не более четырех-пяти секунд. Лишь два человека обратили на нас внимание. Я послал им широченную беззубую улыбку и высоко поднял брови. Они хихикнули и отвели глаза. В конце концов, ничего не произошло, немного повздорили два хулигана.

– О'кей, – обратился я к моему бывшему проводнику, – пошли к Норману. – Он попытался что-то произнести, но я нажал посильнее. – Шагай, шагай. И не возобновляй разговора о парнях, которые что-то сотворят с моей головой. Сегодня вечером я зверски зол.

И мы пошли в обнимку, два дружка, в конец зала к двери, в которую я несильно постучал ногой. Дверь открылась, из-за нее выглянул другой горилловидный незнакомец. Он шагнул в сторону, освобождая нам путь.

Когда мы проходили мимо, страж присоединился к нам и спросил моего дружка:

– Что это с ним, а?

Мой приятель был не в силах сказать что-нибудь, поэтому ответил я, не забыв улыбнуться:

– Он приварил мне в брюхо.

Это ему, видимо, понравилось, и он ответил мне улыбкой. Вдруг улыбка исчезла, и он опять обратился к своему коллеге:

– Так чему же он радуется?

Мы подошли к очередной двери. Интеллектуальный гигант открыл ее, пропустил нас и плотно закрыл, оставшись снаружи. Видимо, это и есть офис Нормана, а верзила с тяжелым лицом, сидящий за письменным столом, очевидно, сам Эд Норман.

Могучие плечи по-прежнему распирали пиджак. Эд по-прежнему не улыбался. Мы уже встречались не далее как прошлым вечером у миссис Редстоун. Высокий, широкоплечий тип, стоявший с Гарликом и перекинувшийся парой слов с Пупеллом. Шарики в моей голове задвигались быстрее.

Сразу возникло желание задать Эду Норману несколько вопросов, однако маловероятно, что удастся получить на них ответы. Во всяком случае, удовлетворительные ответы.

Глава 10

– Итак, вы Эд Норман, – сказал я.

– Правильно, Скотт. И... Какого дьявола ты корчишься, Фостер? Что с тобой?

Несомненно, Фостер – это не кто иной, как тот самый джентльмен, с которым я оказался так тесно связан. Увидев Эда Нормана, я бессознательно напрягся, в результате чего автоматически усилился захват. Фостер согнулся с широко открытым ртом, издавая при этом слабый писк.

– Он как-то странно повел себя. Я притащил его сюда и теперь, по-свойски говоря, не знаю, что с ним делать дальше.

На скулах Нормана заиграли крупные желваки, но тут же исчезли. Вчера вечером я заметил какую-то необычность его лица и сейчас рассмотрел шрамы – один справа от глаза и второй на щеке. Такие шрамы обычно бывают от ножа. Норман сказал:

– Мне кажется, что вы чересчур искушаете судьбу, Скотт.

Он произнес это как бы между прочим, тихо, неторопливо и даже умиротворяюще. Я не умиротворился, но предпочел промолчать.

Норман поднялся из-за стола, подошел к двери, открыл ее и приказал:

– Убирайся отсюда, Фостер!

После этого он бросил на меня выжидающий взгляд. Я развернул Фостера, придал ему некоторое ускорение и отступил в сторону. Тот, спотыкаясь, заковылял к выходу, но, не достигнув его, развернулся и двинулся на меня.

– Вон, – негромко сказал Норман.

После секундного колебания, испепелив меня взглядом, Фостер резко повернулся и с гордым видом прошествовал к выходу. Норман закрыл двери, вернулся в свое кресло за письменным столом и небрежно махнул рукой в сторону стула. Я уселся. Зазвонил телефон.

Он поднял трубку, что-то буркнул в нее и внимательно выслушал собеседника, не сводя с меня взгляда. Положив трубку на место, он лениво откинулся на спинку кресла – этакая махина из кованой стали и сжатых пружин, но с глазами снулой рыбы. Если бы не глаза, он был бы вполне хорош собой. Даже шрамы говорили, что этот парень готов схватиться с самим дьяволом и выйти из этой схватки победителем.

Он заморгал, как будто его мысли витали где-то очень далеко, и неожиданно произвел на свет роскошную улыбку.

– Итак, Скотт, ради чего вы искали встречи?

Норман начал играть роль очаровательного хозяина, но оказался никудышным актером. От его улыбки веяло теплом Аляски, и еще меньше, чем тепла, было в ней искренности.

Я улыбнулся и уклонился от ответа.

– Вот уж не предполагал, что вы тот, кого я видел в доме миссис Редстоун вчера вечером. С Эндоном Пупеллом и Гарликом.

Он слегка нахмурился, но при этом оскал – улыбка мертвой головы – остался на месте.

– Да, я заметил вас там. Однако я не был с Эндоном или с этим... как вы его назвали?

– Гарлик.

– С Эндоном я, правда, перекинулся парой слов, но пришел совсем с другими людьми. С друзьями. Вы ведете дело, Скотт?

– Ага. Полагаю, вы и не слыхивали о Гарлике?

– Никогда. На кого работаете?

– На клиента. Странно, что вы никогда не слыхали о Гарлике. Он вчера намеревался проломить мой череп, а возможно, и пристрелить. Я подумал, что вы могли подослать его. Вчера я и не подозревал, что вы Эд Норман.

Он хмыкнул, не разжимая зубов.

– Ну, теперь вы знаете.

– Абсолютно точно. Теперь о Пупелле. Не подсовывал ли он вам не так давно пустую бумажку вместо чека? Тысяч на пятьдесят или около того?

– Откуда вам это известно, Скотт?

– Слышал сплетню где-то в городе. Значит, это правда?

– Вопрос решен.

– Пупелл сумел расплатиться?

– Вопрос решен.

– Так, видимо, и есть. – Я не забыл улыбнуться. – Видел, как Пупелл поигрывает за этой дверью. Это означает, что он расплатился, правда?

– Скотт, – начал Норман, но уже без улыбки, – запустите-ка палец или лучше два в свои уши и выдерните оттуда всю растительность. Ну а теперь скажите всю правду. Ведь вы явились не для того, чтобы расспрашивать меня о Пупелле, не так ли?

Я не имел ни малейшего представления, что сказать. Зачем я пришел сюда? Я ожидал увидеть кого угодно, только не участника вчерашнего обеда, бесспорно, приятеля Пупелла. И кроме того, я не мог избавиться от чувства, что сказал Норману больше, чем он мне. И это при том, что вопросы задавал я.

Однако надо что-то придумать, правдоподобно и быстро.

– Не о Пупелле. Я хотел добраться до этого подонка Гарлика. Он махал своей пушкой у моего носа, чем сильно рассердил. Естественно, я не прочь поболтать с ним.

– Почему вы решили, что я могу быть полезен в этом деле?

– Я слышал, что он бывал здесь пару раз. Немного побаловаться картишками.

– Повторяю, я не слышал об этом человеке.

– Верно. Но я не знал этого до прихода сюда.

– Теперь знаете. Полагаю, мы исчерпали тему нашей беседы.

– Тоже верно. – Я встал со стула.

– Надеюсь, – сказал Норман, – вы поймете меня правильно, Скотт, я хотел бы, чтобы вы не появлялись в замке. Более того, я решительно настаиваю на этом. – Он опять показал мне свою фирменную улыбку.

Норман продолжал речь, но я пропустил все слова мимо ушей. В дальнем углу кабинета, позади стола Нормана, находилось мягкое, обитое тканью кресло. Весьма странное месторасположение для этого предмета мебели. Я взглянул на покрытый бежевым ковром пол офиса, из-под основания кресла выступило темное пятно. Если бы здесь кого-нибудь застрелили, меня к примеру, подумал я, а кровь пролилась бы на ковер, то она, после того как ее замыли, выглядела бы как коричневое пятно.

Норман все говорил.

– ...Не буду повторять, Скотт. Но все же я рад, что вы разок побывали у нас.

Он может заговорить до смерти, подумал я, но вслух произнес:

– Конечно, конечно. Единственного посещения вполне достаточно для меня. У вас прекрасное заведение, Норман. До встречи.

Честно говоря, уходить мне совсем не хотелось. Я предпочел бы немного пошарить в его кабинете. Однако мне нравятся порядок и чистота, и одного пятна крови на ковре более чем достаточно. Кроме того, это сооружение-крепость, и, пока Норман не даст сигнал, гориллы просто не выпустят меня живым через стальные двери, даже если я и уложу на некоторое время их босса.

Пришлось уйти.

Первые стальные двери сторожил интеллектуальный гигант. Выражение недоумения еще не покинуло его лицо. Он долго и пристально смотрел на меня, я физически ощущал, как ворочаются его мозги. Титан мысли раздумывал, где же он мог видеть эту физиономию раньше. Наконец он что-то невнятно буркнул, повернулся, отодвинул запор, распахнул дверь и позволил мне пройти, так и не спросив ничего.

Пупелл и Вера отсутствовали в игровом зале. Безуспешно поискав их глазами, я спросил у крупье за столом, где играл Эндон:

– Что случилось с Пупеллом? Он же только что швырял здесь кости.

– Мистер Пупелл ушел примерно пять минут назад. Мне кажется, сэр, ему стало не по себе.

– Вы видели, как он уходил?

Крупье утвердительно кивнул.

– Он ушел сразу? А может быть, он прежде позвонил по телефону?

По всем сторонам зала у стен находились небольшие столики с телефонными аппаратами цвета слоновой кости.

Крупье заморгал, вспоминая.

– Да, мистер Пупелл воспользовался телефоном, сэр, – сказал он и указал на один из столиков. – Я обратил внимание, потому что гость выглядел больным.

– Видимо, он решил, что покидает этот мир, и позвонил своему доктору. Спасибо.

Я подошел к телефонному столику, нашел в телефонном справочнике номер «Афродиты» и набрал его. Это была внешняя линия, а не внутренняя система, однако Эндон мог свободно позвонить отсюда в офис Нормана по городскому номеру. Старый, добрый доктор Норман. Он умеет все так хорошо организовать. Неожиданно мне очень захотелось исчезнуть и оказаться подальше от этого места. Но прежде чем повесить трубку, я убедился, выслушав несколько длинных гудков, что «Афродита» сегодня закрыта.

Фостер пропустил меня через дверь, вновь опалив взглядом. Но я был уверен, что в данный момент он ничего больше сделать не может, особенно здесь, где так много свидетелей. Я прошел через первый зал, заполненный престарелыми Ромео и юными Джульеттами, но Пупелла здесь не было. Рыцарь на подъемном мосту все еще торчал в седле.

Я был весь внимание, пока шел к «кадиллаку», затем очень медленно покинул стоянку. Однако, когда замок исчез из виду, я надавил на акселератор и примерно через милю быстрой езды, свернув на боковую дорогу, погасил фары.

Через минуту, а может, и меньше, обтекаемый черный автомобиль промчался мимо меня, словно ракета. Я, не торопясь, выкурил сигарету, поразмышлял немного, включил двигатель, и «кадиллак» покатил в Фэйрвью.

«Афродита» не работает, и дел на сегодня, по совести говоря, не оставалось. Кроме того, требовалось хорошенько рассортировать в уме те крохи информации, которые удалось собрать за день. Была еще одна причина, заставляющая ехать в Фэйрвью: мне хотелось еще раз увидеть Лорел. Конечно же мне следует убедиться, что с ней ничего не случилось и что за время моего отсутствия в лагере не произошло никаких неприятностей. Но в глубине души я знал, что еду, так как я просто хочу ее увидеть.

Я отыскал место на стоянке, оставил «кадиллак», открыл калитку и направился по тропе к центру лагеря. Подходя к низкому зеленому строению, я посмотрел налево, где в свете луны едва виднелась хижина Лорел. Окна домика не светились, и я решил, что она спит.

Было очень тихо. Только шелест листьев от легкого движения воздуха да шорох моих шагов нарушали тишину. В хижине налево рама окна была поднята и занавески, украшенные оборками, колыхались за ними. Я постучал, костяшки пальцев загрохотали по двери на удивление громко. Из дома не доносилось ни звука. По спине начал расползаться липкий холодок беспокойства.

Я вновь постучал, затем просунул голову в окно и негромко позвал: «Лорел! Эй, Лорел!»

Безмолвие. Я толкнул дверь. Она оказалась незапертой. Войдя в дом, я нащупал на стене выключатель и зажег свет. В дальней стене комнаты зиял прямоугольник распахнутой двери. Наверное, там находилась спальня, потому что в хижине было только две комнаты. Первая комната была обставлена очень просто – стол, три кресла и маленькая кушетка. Я прошел в спальню и нажал на выключатель.

Пустая постель была смята, как будто Лорел лежала на ней, прежде чем уйти. Я начал покрываться холодным потом.

Когда погас свет, через заднее окно спальни стало заметно какое-то свечение. Я подошел к окну и выглянул из него. В соседней хижине, всего в нескольких ярдах от меня, горел свет. Со слов Лорел я понял, что этот домик, видимо, предназначался мне. Я вышел на воздух, не забыв выключить электричество, и затрусил вокруг дома по направлению к источнику света.

Не останавливаясь у окна, а сразу распахнув дверь, я вбежал в дом и без задержки помчался в спальню.

Она покоилась на постели. Я обошел вокруг кровати и склонился над ней. Света, пробивающегося из другой комнаты, едва хватало на то, чтобы я мог опознать Лорел. Она лежала на боку, но тело изогнулось так, что плечи почти плоско лежали на матраце, она была частично прикрыта светло-голубой простыней. Лорел ровно дышала в спокойном сне. Я постоял над ней, пока сердце перестало бешено колотиться. С удивлением я обнаружил, что мускулы мои напряжены, нервы натянуты, как струны, горло пересохло.

В слабом освещении, со спокойным лицом она казалась мне еще милее, чем при свете дня, моложе и беззащитнее. Голубая простыня, натянутая на тело, лишь наполовину прикрывала ее грудь. С другой стороны из-под простыни виднелись крошечные ступни ног.

В этот момент я осознал, что неразрывно связан, нравится мне это или нет, эмоционально связан с этой девчонкой. Сегодня она частенько занимала все мои мысли. Но я отгонял опасения, убеждая себя, что с ней ничего не может случиться, все будет в порядке и нет причины беспокоиться. Но последние минуты достались мне тяжко. Я испугался, найдя ее хижину пустой, испугался гораздо больше, чем был готов признаться самому себе.

И облегчение, когда я увидел ее невредимой, было на грани шока. Я не спрашивал, почему она оказалась здесь, достаточно того, что она жива, в безопасности и в тепле.

Я не отрывал от нее взгляда, ощущая, как уходит напряжение. Ее дыхание прервалось. Она слегка повернулась и широко открыла глаза. Схватив воздух открытым ртом, она откатилась подальше от меня и, задев ногами за спинку кровати, соскочила с нее и бросилась к дверям.

– Лорел! – завопил я.

Она остановилась, схватившись рукой за косяк двери.

– Шелл?

– Да, дорогая. В чем дело?

Плечи Лорел слегка обвисли, затем вновь выпрямились. Она повернулась ко мне лицом.

– Я не знала, что это ты. Я думала... я спала и... – Конец фразы повис в воздухе.

– Успокойся, – сказал я. – Это всего лишь несколько растерянный директор оздоровительной программы. Помнишь такого?

Она рассмеялась негромко и нервно.

– Ты напугал меня, Шелл. Подожди, я должна прийти в себя.

– Я должен тебе заявить следующее. Поскорее укройся простыней, иначе нам обоим придется приходить в себя. Или мне уж точно. Я только что явился из мира, где все...

Она рассмеялась на сей раз гораздо естественнее и непринужденнее и прошла от двери к постели, при этом между нами были какие-то дюймы.

Вместо членораздельной речи у меня получились слабые неразличимые звуки.

– Присаживайся, Шелл. Я уже в полном порядке.

– Ты больше чем в полном порядке.

Я оглянулся в поисках стула. Стульев в спальне не оказалось.

– Садись на кровать, – сказала она. – Я тебя не укушу.

– Что ж, если это необходимо, – ответил я и уселся на самый краешек.

Лорел с художественной небрежностью слегка прикрылась простыней.

– Ладно, – сказал я, – пожалуй, пойду-ка я к себе. Ха-ха! Здесь ведь я у себя, не так ли?

– Извини, я вела себя как последняя дура, Шелл. Я открыла глаза и увидела тебя, но я не знала, что это ты. – Голос ее был нежен, как ветерок за окном спальни. – Больше всего меня испугало то, что ты полностью одет.

– Испугало что? Замечательно. – Я откашлялся. – Эту беду без труда можно исправить.

– Последнее, что можно узреть в Фэйрвью, так это одетый мужчина, склонившийся над твоей кроватью, – закончила она.

– Да... а... Наверное, мне следовало включить свет. Что? Я сейчас это сделаю. – Я заторопился. – Пусть будет свет в доме. Беседа во тьме не для цивилизованных людей.

Мой голос дребезжал по-стариковски, хотя я таковым себя вовсе не ощущал. Во мне полыхало пламя юности, я был наполнен энергией и горячими красными кровяными тельцами, которые опаляли мозг и тело.

– Лорел, – начал я скрипучим голосом, – помнишь, что я сказал, когда мы впервые встретились? Как я объяснил, я живой человек и не привык к...

Она наклонилась и закрыла двумя теплыми пальцами мои губы.

– Не продолжай. Зачем ты так?

– Ты не понимаешь, что со мной?

Она коротко рассмеялась.

– Конечно, понимаю, – и после секундной паузы добавила: – Я пришла сюда, потому что мне было страшно. Одна в хижине и в полном неведении, когда ты вернешься. И вернешься ли вообще. Я хотела подождать здесь, но уснула. Я боялась одиночества. Сейчас мне лучше, но я все-таки боюсь... оставаться одна.

Свет из соседней комнаты, казалось, стал ярче, он освещал обнаженные плечи и груди, которые были глаже слоновой кости и нежнее пуха.

Лорел смотрела на меня сквозь полуопущенные длинные ресницы. Ее рот был приоткрыт.

– Ты не останешься в одиночестве, – сказал я, наклоняясь ближе к ней. Кончик ее языка скользнул по губам, открывшимся мне навстречу.

Я целовал ее шею, плечи, грудь.

Губы Лорел погладили мою щеку и коснулись уха. Она что-то шептала мне.

Я поднялся. Когда же я вновь скользнул в постель рядом с ней, она неподвижно покоилась на спине. Долгие секунды она лежала не двигаясь, затем медленно повернулась ко мне и прижалась всем своим прекрасным телом.

Я один раз произнес ее имя, и она один раз прошептала мое. После этого для слов не осталось места. Ни одного слова, лишь много позже Лорел сказала уставшим сонным голосом:

– Покойной ночи, Шелл, дорогой.

– Покойной ночи, – ответил я.