Текст книги "Обнажись для убийства"

Автор книги: Ричард Скотт Пратер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Ричард С. Пратер
Oбнажись для убийства

Глава 1

Это было избранное общество, которое Чолли Никерброкер в завтрашнем выпуске лос-анджелесского «Экзаминера» наверняка окрестит командой ловких умников, но если это так, то я просто счастлив, что играю в команде глупых увальней.

Лишь немногие из примерно пятидесяти гостей (в глубине души я надеялся, что ни один) могли знать, что я не кто иной, как частный детектив по имени Шелл Скотт. Однако, видимо, почти у всех возникло подозрение, что я попал сюда по ошибке. Я был единственным мужчиной, не облаченным в вечерний костюм, а среди гостей виднелось даже несколько изрядно смахивающих на дипломатов типов во фраках.

И вот среди разряженной толпы я торчу в коричневых брюках и твидовом пиджаке поверх гавайской спортивной рубахи, которая называется, если верить продавцу, «Танцуем хулу». По счастью, рубашка выделяется лишь своей цветастостью, на ней нет экзотических красоток, изображающих танец живота. Нормальный наряд для жаркого летнего вечера в последний день июня. И вообще у меня не было времени для переодевания, даже если бы я был приглашен в Клуб Четырехсот.

Всего час назад некая миссис Редстоун, хозяйка этого бала, позвонила и заявила, что нуждается в услугах частного детектива и что меня рекомендовал ей капитан Фил Сэмсон из отдела расследования убийств полиции Лос-Анджелеса. Фил – мой лучший друг, поэтому я ответил миссис Редстоун, что немедленно лечу к ее дому в районе Уилшир. Она сказала, что узнает меня по описанию Сэмсона.

Вот, пожалуй, и все, что мне было ведомо на текущий момент. Правда, миссис Редстоун дала мне дополнительную инструкцию, а именно: «незаметно смешаться с гостями», добавив при этом, что на вечере будет очень весело. Выполнить эту инструкцию и «смешаться незаметно» оказалось невозможно.

Рост у меня шесть футов два дюйма, вес 205 фунтов, короткие белые волосы торчат в разные стороны, как будто еж-альбинос свернулся на моем черепе, брови белесого цвета и вдобавок слегка вздернутый нос. На левом ухе шрам – сувенир одного мертвого бандита. Если быть точным, когда он стрелял в меня, то был еще жив. Короче говоря, я был уникальной личностью в этом роскошном обществе и поэтому, не пытаясь укрыться, стоял, прислонясь к стене, глазел и слушал.

Одна из дамочек неподалеку верещала о какой-то девице, которой предстоял «выход», я поглядывал вокруг в надежде, что эта крошка возникнет из большого пирога и сборище несколько оживится, но меня постигла неудача. Она, оказывается, говорила о своей дочери, официально созревшей для того, чтобы соглашаться переспать с кем-нибудь – наверное, лет эдак через восемь после первого согласия, – и ей предстояло дать бал, дабы все могли пялиться на дочку поверх бокалов шампанского.

Вот что я вам скажу: ни ее предстоящий бал, ни сегодняшнее сборище не отвечали моим представлениям о веселье. Я пью бурбон с содовой и предпочитаю пялиться на женщину поверх женщины. Правда, здесь присутствовала одна, на которую стоило поглазеть. Итак, общая картина: большое количество граждан толпится в огромном, продуваемом сквозняком зале гигантского, открытого всем ветрам дома Редстоунов, я подпираю стену с бурбоном в руке (его я снял с подноса тонкогубого официанта, облившего меня презрением) и интересная женщина, сидящая на тонконогом золоченом диванчике в нескольких футах от меня.

Она, смеясь, оживленно болтала с каким-то типом, развалившимся рядом. Тип был абсолютно раскован. Закинув ногу на ногу, он придерживал полупустой стакан на блестящем кожаном ботинке, носок которого был заострен еще сильнее, нежели череп его владельца. Оглядывая зал, тип на мгновение задержал взгляд на мне. Слегка нахмурившись, он отвел глаза с недовольной рожей.

Девушка взбила короткие светлые волосы и произнесла:

– Одари меня своим вниманием, Пуппи.

Мне было совершенно ясно, что у Пуппи натуральная голубая кровь, потому что любой мужчина с полудюжиной красных кровяных телец в жилах одарил бы ее таким вниманием, что ей оставалось бы либо позвать на помощь, либо уступить. Девушке придавали очарование яркие губы на молочно-белом лице и изящные дуги бровей над голубыми глазами. Фигурка была в полном порядке, хотя, пожалуй, слегка суховата на мой вкус.

По крайней мере, было видно, что все части тела принадлежат ей и созданы матерью-природой. Я сделал одно интересное наблюдение: чем больше у женщины денег, тем больше она тратит на то, чтобы добиться минимальных результатов, если речь идет о платье. Эта девица наверняка была миллиардершей. Темно-зеленое платьице, прикрывающее малую часть тела, удерживалось на голых плечах неизвестным мне способом.

В конце концов ей удалось привлечь внимание обладателя голубой крови, и, пока они болтали между собой, я продолжал изучать сборище.

Я не знал, как выглядит миссис Редстоун, мне было лишь известно, что она разменяла седьмой десяток и стоит примерно пятнадцать миллионов. Еще больше миллионов было разбросано между гостями, часть которых являла собой не столько избранное, сколько набравшееся общество.

Я узнал одного вечного юнца с киностудии, который был вдрызг пьян и не замечал, что его парик сбился на затылок, обнажив потную плешь.

Рядом с ним возвышалась бывшая мисс Америка. Окружность ее бюста составляла тридцать шесть дюймов, из которых пять приходилось на спину. На ее лице навеки застыла нежная улыбка покидающего вас ангела, однако при этом она, извиваясь всеми своими шестью футами, как дьявол, отбивала чечетку. В этой же группе находился мужчина выше меня ростом, тяжелый, широкий в кости. Его я никогда не видел раньше. Он беседовал с типом, которого я узнал, и, узнав, поинтересовался про себя с недоумением, что он здесь делает.

Хотя в настоящий момент он был в смокинге и выглядел достаточно мирно, я знал: это весьма задиристый джентльмен. Мне было неизвестно его настоящее имя, но в уголовном мире гость миссис Редстоун проходил под кличкой Гарлик[1]1
  От англ. Garlic – чеснок.


[Закрыть]. Гарлик и его собеседник, не прерывая разговора, косились в мою сторону. Приятель Гарлика был модный неулыбающийся индивидуум с запоминающимся лицом, его плечищи так и выпирали из вечернего слишком узкого пиджака. Думаю, что большинство пиджаков были бы малы для такой фигуры. Он просто источал жизненную силу и какую-то особенную мощь. Складывалось полное впечатление, что он сделан из железа, проволоки и холоднокатаных стальных заготовок. Гарлик бросил на меня еще один взгляд, и я попытался сообразить, что этот тюремный завсегдатай делает среди накрахмаленных богачей. Мои размышления были прерваны на самом интересном месте.

—Эй, вы!

Это было произнесено где-то рядом высоким хрипловатым голосом, который, однако, принадлежал не женщине. Пока я крутил головой, ко мне подошел приятель блондинки с золоченого диванчика.

– Привет, – сказал я.

– Что вы здесь делаете? – спросил он.

Это прозвучало примерно как: «Ну-ка, затри мой плевок, болван», – причем с угрожающей интонацией. Он был, видимо, немного моложе меня, чуть не дотягивал до тридцати, смуглый, достаточно смазливый, несмотря на некоторую грубость черт, этакая утомленная красотка с капризным ртом и усталыми карими глазами. Молодчик нагло смотрел на меня снизу, со своих пяти футов десяти дюймов. Темные волосы лежали на голове ровными волнами.

– Просто «смешиваюсь с гостями», – ответил я миролюбиво. – Прекрасный вечер.

– Как вы ухитрились сюда проникнуть?

– Пристрелил дворецкого. А почему, собственно, это вас должно волновать?

Уголки его полных губ слегка опустились.

– Я Эндон Пупелл, – произнес он.

– Очень мило. Рад познакомиться, Пуппи.

Под его загаром медленно начала расползаться краснота.

– Вы слишком широко раскрываете свою пасть, мистер, и от вас за милю разит легавым.

Я выпрямился, неторопливо сжал правую руку в кулак, потом опять расслабил пальцы:

– Послушайте, друг мой, я могу сделать так, что вы раскроете свою пасть гораздо шире моей, если вам того хочется. Вы можете срывать зло на ком угодно, но если у вас есть претензии ко мне, выкладывайте их вежливо.

Однако меня ждал сюрприз. Вся воинственность вдруг оставила Пупелла. Он проглотил слюну и слегка высунул язык, обнажив зубы. Это были замечательные зубы, ровные, как кусочки сахара, и просто белоснежные.

Он покосился на мою слегка приподнятую правую руку, повернулся на каблуках и зашагал прочь.

Блондинка на диване осталась в одиночестве, и я подошел к ней. Если красотка – девушка Эндона, тем лучше. Он меня настолько вывел из себя, что просто грех было не попытаться встрять между ними. По совести говоря, я намеревался сделать это еще до того, как вышел из себя. Из всех женщин, сшивающихся вокруг, она была, по-видимому, единственной, которая не побежала бы в «Скорую помощь» при одном виде крови. Я надеялся, что она любит общество, а не только свое положение в нем.

– Салют, – начал я, – хотите раздобуду для вас выпивку, или норковое манто, или что-нибудь еще в этом роде?

Она улыбнулась. Прекрасно. Зубы почти такие же красивые, как у Пупелла. Кроме того, с высоты моего роста и с того места, где я находился, было заметно, что она обладала прелестями, которых вовсе не было у последнего.

– Благодарю вас, не надо, – сказала она. – Однако можете сесть. Мне показалось, что вам не очень-то удобно там у стены.

– Так, значит, вы обратили на меня внимание?

– Я решила, что кто-то повесил модернистскую картину. – Она улыбнулась, и улыбка была вовсе не холодной. – Хотя сама предпочитаю старых мастеров.

– Почему вы думаете, что я не старый мастер?

– Вы не старый и никакой не мастер.

– Очень мило. Я вынужден признать, что мои лохмотья слишком живописны, однако я пытаюсь внедрить в общество свежий стиль.

Она покачала головой:

– Нет, правда, вы это сделали нарочно или вам никто не говорил, как следует одеваться для званого ужина?

– Я не собираюсь питаться при помощи моего одеяния. Честно говоря, можно вообще отказаться от еды.

Я сказал правду, потому что в скитаниях по дому наткнулся на бесконечно длинный обеденный стол, уставленный приборами, карточками с именами гостей и даже меню, отпечатанными в типографии. Все меню были на французском языке.

– Я просто боюсь есть, когда не могу прочитать, что передо мной в тарелке, – продолжал я.

– Придется мне переводить для вас, – рассмеялась она.

– Показуха. Однажды я организую ужин для этой команды, только меню будут напечатаны на абиссинском. Тогда поглядим, какие они эрудиты.

Девица немножко похихикала, и в течение нескольких минут мы толковали о сущих пустяках. Последовал вопрос ко мне:

– Вы знакомы с Пуппи, правда?

– Не очень близко, – ответил я, – или, скажем, недостаточно близко.

Она либо не поняла скрытого смысла моих слов, либо Пуппи тоже не был предметом ее восхищения. Во всяком случае, улыбка не оставляла ее, когда я продолжил беседу, исходя из предположения, что наши позиции совпадают.

– Он любопытный человек, – сказала она. – С ним так интересно говорить. Вы согласны?

Я поддержал эту забавную шутку:

– Бесспорно. Интереснее я беседовал лишь с попугаем.

Она слегка сморщила лобик:

– Вы думаете, он недостаточно умен? Или интеллигентен?

О, она была неподражаема, с каменным лицом говоря как будто серьезно.

– Этот парень заметит, что промок, только когда будет тонуть. Но с другой стороны, клетки его мозга...

Неожиданно я обнаружил, что оказался с нашей хохмой один на один.

Блондинка вовсе не шутила. Последовал приказ весьма серьезным голосом:

– Отправляйтесь к своей стене.

– Подождите минуточку, я...

– Нечего ждать.

– О'кей, мисс. – Я поднялся. – Мисс кто? Имею я право знать, кого я так оскорбил? Кому я нанес обиду?

Она ответила ледяным тоном:

– Меня зовут мисс Редстоун. Вера Редстоун.

Вдруг она энергично замотала головой:

– Проклятье. Второй раз за один вечер. Я уже не мисс Редстоун. Я миссис Пупелл. Эндон – мой муж. Мы поженились всего две недели назад, и я употребляю старое имя. Однако почему я это вам рассказываю?

Я опять уселся.

– Вы дочь миссис Редстоун? И его жена?

– Именно.

– Так, – заметил я, – значит, вы говорили об Эндоне. Тогда должен сказать, что он просто сказочный принц.

Мои слова пропали втуне.

– Убирайтесь к своей стене.

Что ж, ничего страшного. Я не волочусь за чужими женами. Особенно когда они пребывают в этом качестве лишь пару недель.

В этот момент кто-то нежно постукал меня по плечу. Я поднялся, оглянулся и увидел перед собой Гарлика. Его морда, возникшая так неожиданно и столь близко, вызывала крайне неприятные чувства. Давая кличку, его приятели из уголовного мира продемонстрировали полное отсутствие фантазии. Никто не спросит, почему Гарлика прозвали Гарликом, особенно если окажется вблизи него. Я чуть не умер от удушья.

– Привет, – сказал он негромко.

Я выдохнул, приставил указательный палец к его груди и слегка оттолкнул. Гарлик отступил примерно на шаг и произнес:

– Один человек хотел бы поговорить с вами на природе.

– Кто этот человек?

– Я.

– Ну так иди и подожди под звездами.

– Пойдем вместе.

Я посмотрел сверху вниз на Веру, миссис Пупелл. Она морщилась от отвращения.

– Кто пригласил сюда эту обезьяну?

Вера бросила на меня взгляд:

– Не знаю. Мама сама составляла список гостей. Сегодня она сделала, как минимум, две ошибки.

Я вернулся к своей стене и оперся о нее спиной. Мне надоело это собрание, я хотел, чтобы поскорее объявилась миссис Редстоун и забрала меня отсюда. Гарлик никак не желал отстать.

– Так вы идете?

– Сгинь отсюда, Гарлик!

Мы не были знакомы, хотя я время от времени видел его там и сям.

Поскольку я знал его имя, можно было с уверенностью заключить, что он не только знает, как меня зовут, но и мою профессию. Большая часть уголовщины в районе Лос-Анджелес – Голливуд знала меня, потому что я отправил многих из их круга за решетку, а нескольких – на Форест – Лаун. Так называется наше кладбище.

– Я не уступлю, Скотт, и заставлю тебя свалить отсюда. Ты нарушаешь похоронный вид этого мероприятия.

– Похоронный?

– Угу, похоронный. – Он осклабился, выдохнув мне в лицо: – Пойдем. – Пальцы его впились мне в руку.

Разговор о похоронах стал мне надоедать. Пустой стакан все еще был у меня в правой руке, я поднял его на уровень груди и сказал:

– Пожалуйста, Гарлик, отпусти меня, да побыстрее.

У него оказались очень сильные пальцы, они до боли стискивали мой бицепс. Я быстро огляделся, никто не пялился на нас. Когда Гарлик еще сильнее сжал мне руку, чтобы провести к выходу, я выронил стакан, плотно сжал четыре пальца и нанес колющий удар ему в горло. Мои пальцы воткнулись в адамово яблоко в то мгновение, когда стакан запрыгал по полу. Смешной скрип раздался у него в глотке. Я знал, что некоторое время он не сможет издать ни звука. Лицо Гарлика покраснело, он сжал кулаки. Я поднял стакан, не сводя с противника взгляда.

Обхватив дно посудины ладонью, я навел на лицо Гарлика стакан, как крошечную пушку. Забыв, где мы находимся, Гарлик готов был нанести крюк справа, но я слегка повращал стеклом и негромко сказал:

– Сейчас я сделаю на твоей роже надрезы, как на первоклассном бифштексе. Может быть, даже сумею заодно вырезать твой глаз. Я по-хорошему просил оставить меня в покое. Но если тебе так не терпится, мы можем пройти тур вальса и здесь, на балу.

Его рожа стала еще краснее, но он воздержался от крюка справа. Выдавив из себя воздух, он хрипло прошипел:

– Ты, сукин сын. Я, я тебя убью.

Резко повернувшись, Гарлик отошел от меня на несколько шагов. Там он остановился, судорожно сжимая и разжимая свои большие лапы, затем растер горло.

Самым громким звуком во время всей сцены был стук упавшего на ковер стакана, мы не размахивали руками, и я решил, что никто ничего не заметил. Ближе всех была Вера, но она демонстративно отвернулась от меня. Все же я огляделся, проверяя, и обнаружил, что этот маленький эпизод не остался незамеченным.

В арке дверей слева на противоположной стороне зала, примерно в десяти ярдах, стояла, глядя прямо на меня, дама. Она улыбалась. Улыбаясь, дама немного наклонила голову и поманила меня рукой. Похоже на то, что это было явление миссис Редстоун. Это явление оказалось приятным сюрпризом.

Глава 2

До этого момента я полагал, что Вера была единственной настоящей женщиной из всех особ женского пола, присутствующих на вечере. И вот появилась еще одна леди: высокая, седовласая, может быть, не очень юная, но тем не менее прекрасная. Я знал, что ее экипаж пересек шестидесятилетний рубеж, но, наверное, она ухитрилась соскочить на ходу.

Если бы не белые волосы, то отсюда, она не тянула и на сорок.

Когда я подошел, она повернулась в арке и, пропустив меня, изолировав нас от шума зала.

– Простите, что я не могла найти вас сразу, мистер Скотт. Наш повар пьян – принял большую бутылку шампанского, – и мне пришлось помогать приводить все в порядок, включая повара. Боюсь, все блюда сегодня будут иметь привкус шампанского. Я – миссис Редстоун, – добавила она.

Когда мы еще раз должным образом обменялись приветствиями, хозяйка дома поинтересовалась:

– Вы сделали больно этому джентльмену?

– Да, мадам, правда, он совсем не джентльмен. Эта шпана... э... – Я понял, что мне не пристало так высказываться об одном из гостей миссис Редстоун.

Однако она заметила мое смущение и, слегка нахмурившись, сказала:

– Я его совсем не знаю. Странно. На этих ужасающих мероприятиях обычно появляются один-два незнакомца, но это уж совсем незнакомый незнакомец. – Она улыбнулась. – Какие сложности возникли между вами?

Я ответил, что Гарлик пригласил меня выйти, чтобы поболтать, но я предпочитаю никуда с ним не ходить. Пока я это объяснял, мне удалось рассмотреть ее поближе. Несмотря на морщины, заметные вблизи, она замечательно сохранилась, ее глаза смотрели совсем молодо, слегка приподнятые скулы придавали лицу особую прелесть.

Она пригласила меня пройти через всю комнату к паре кожаных кресел и, когда мы – уселись, начала:

– Прежде всего я хочу объяснить, почему я позвонила вам, мистер Скотт. Вы знакомы с моей дочерью Верой или ее мужем?

– Эндоном Пупеллом?

Она кивнула утвердительно, и я сказал:

– Боюсь, что знаком.

Мне пришлось очень кратко объяснить случившееся, и я дал понять, что ужасно оскорбил ее дочь и зятя.

Она рассмеялась:

– Кажется, у нас с вами, мистер Скотт, дело пойдет. A сама считаю, что Эндон совершенно невоспитанный боров. – И после паузы добавила: – Как вы полагаете, кто-нибудь из гостей знает, что вы детектив?

– Гарлик – наверняка, может быть, и еще кто-то.

– Для меня не имеет значения, знают они или нет. Просто я надеялась сохранить ваше инкогнито ради вашей же пользы. Вы – второй детектив, которого я пригласила, конечно, если вы согласитесь принять предложение. Первый был убит.

Значительная часть легкости и удовольствия улетучилась из нашей беседы.

– Был, простите, что?

– Кто-то застрелил его. Я сообщила сегодня об этом в полицию. Со мной беседовал некий капитан Сэмсон; в результате последовал мой звонок вам.

Она рассказала мне следующее. У нее двое детей: Сидни – двадцати двух лет и Вера – двадцати шести, с последней я знаком. Вера знает Пупелла меньше двух месяцев, но три недели тому назад они обручились и еще через неделю поженились. Миссис Редстоун опасалась, что Пупелл женился на Вере лишь для того, чтобы оказаться поближе к той части пятнадцати с половиной миллионов долларов, которую она может унаследовать. Миссис Редстоун наняла детектива по имени Пол Йетс и поручила ему тщательно расследовать прошлое Пупелла, его привычки, образ жизни и занятия. Незадолго до свадьбы Йетс представил доклад, из которого следовало, что Эндон Пупелл не кто иной, как Маленький лорд Фаунтлерой[2]2
  Герой одноименного романа американской писательницы Ф. Бёрнетт.


[Закрыть], благополучно достигший зрелости.

—Этот вывод удовлетворил меня, но не до конца, – сказала миссис Редстоун. – Я не пыталась отговорить Веру от замужества, в конце концов это ее жизнь. Но я более чем вдвое старше ее, и, наверное, у меня немного больше жизненного опыта.

Она продолжала после паузы:

– Это мои деньги, мистер Скотт. Я получила миллионы в наследство. Мой муж женился на мне только ради них.

Ее лицо оставалось совершенно бесстрастным во время рассказа. Однако в паре мест голос выдал внутреннее волнение.

– Он потратил, сколько успел, и в конце концов упился до смерти. Это случилось пятнадцать лет назад. Я не желала, чтобы подобное произошло с Верой. И даже сейчас не желаю. Я была... омерзительно богата всю жизнь и, привыкнув к деньгам, забыла, на что готовы ради них некоторые мужчины. Ради миллиона или тем более пятнадцати миллионов. Сидни и Вера получают сейчас все, что им надо для жизни, но унаследуют капитал полностью лишь после того, как меня не станет. Совершенно естественно, я хочу быть уверена, что охотник за чужими деньгами... Ну, в общем, вы понимаете.

Она помолчала несколько секунд и сказала:

– Сегодня в газетах я наткнулась вот на это сообщение.

Она взяла газетную вырезку с подлокотника кресла и передала ее мне.

Заметка в дюжину строк сообщала, что ранним утром частный детектив Пол Йест был найден мертвым с простреленной грудью. Он лежал лицом вниз на Траверс-роуд к северу от Лос-Анджелеса. Ко времени обнаружения Йетс был мертв примерно шесть часов.

– Возможно, это событие абсолютно не связано с работой мистера Йетса по моей просьбе. Но мысли о нем не покидали меня весь день. Ведь это человек, которого я совсем недавно наняла на службу, кроме того, и место совпадало. Когда я позвонила, капитан сообщил, что у полиции пока нет рабочих версий. Мне показалось, что он придерживается не очень высокого мнения о мистере Йетсе. Я даже начинаю думать, что мистер Йетс был не до конца искренен в своем докладе.

– Вполне возможно, – сказал я. – Хотя мы не были знакомы, но кое-что я о нем слышал. Работал тщательно, но иногда был не прочь сорвать легкую деньгу. Вполне мог насочинять, но совсем необязательно.

Мы поговорили еще несколько минут. Итак, миссис Редстоун хотела, чтобы я, во-первых, расследовал, не был ли Йетс убит из-за службы на нее, и, во-вторых, завершил ли работу, которую он уже начал, и хорошенько прошелся бы по Пупеллу пылесосом. В данных обстоятельствах она была готова платить гораздо больше, чем стоила работа. Лишь задаток составлял тысячу. Я согласился и получил свои десять сотенных.

– Кстати, – сказала она, – вы можете воспользоваться докладом мистера Йетса. Я никак не могу заставить себя поверить в то, что, исходя из доклада, Эндон не что иное, как бриллиант чистой воды. В своем зяте я ощущаю какую-то фальшь.

– Полностью с вами согласен. Кстати, он заявил, что от меня разит полицейским. Знал ли он, что вы намеревались пригласить детектива или наняли Йетса?

Она отрицательно покачала головой.

– Нет, и я бы предпочла, чтобы никто не знал о вашей деятельности. От меня никто не мог узнать о детективе. Единственным источником информации мог быть лишь сам мистер Йетс. Но это маловероятно, не правда ли?

– В зависимости от обстоятельств. Клиентов не раз предавали и прежде.

Я быстро пробежал глазами доклад, сложил листки и сунул во внутренний карман пиджака. Мы поднялись и перешли в зал.

Прежде чем отойти, миссис Редстоун сказала:

– Нет никакой необходимости торопиться, мистер Скотт. В конце концов, они уже поженились. Однако, если обнаружите что-нибудь важное, пожалуйста, информируйте меня.

Оставшись один, я огляделся по сторонам, пытаясь найти Гарлика, но его не было в поле зрения. Верзила, который раньше с ним беседовал, находился на том же месте. Рядом с ним стояли Пупелл и вечный юнец.

Все трое смотрели на экс-мисс Америку, бьющую чечетку. Вера в одиночестве сидела на золотом диване. Никто не смотрел в мою сторону.

Я прошел через парадную дверь и направился по въездной аллее к автомобилю. Мой открытый «кадиллак» был запаркован почти на улице в длиннющем ряду «кадиллаков», «бьюиков», «ягуаров» и дорогих спортивных машин. Я подошел к своей телеге, открыл дверцу и забрался внутрь.

Вставляя ключ в замок зажигания, я унюхал его. Замерев лишь на мгновение, я повернул ключ и запустил двигатель. Я знал, что Гарлик скрючился у заднего сиденья на полу, и если у него есть пистолет, то он легко возьмет меня тепленьким.

В четырех футах передо мной стоял черный «паккард». Я включил скорость, нажал на газ и резко отпустил сцепление; используя ногу на акселераторе в качестве упора, я перебросил себя направо в тот момент, когда автомобиль прыгнул вперед. «Кадиллак» врезался в «паккард» со страшным грохотом, но я был готов к столкновению, резко повернувшись на сиденье, я увидел, как дернулась вперед правая рука Гарлика с зажатым в ней автоматическим пистолетом, за рукой последовала его изумленная морда.

Мотор заглох. Гарлик поднял голову, но я уже был готов и ударил его справа в челюсть, при этом, кажется, сильно ушиб кулак. Его голова дернулась, и пистолет упал на сиденье рядом со мной. Я схватил пушку и, размахнувшись, врезал ею точно между глаз Гарлика. Тот осел и исчез из поля зрения. Вздохнув несколько раз полной грудью, я вылез из машины и выволок Гарлика на свежий воздух. Пыхтя и отдуваясь, я оттащил эту тушу за кусты на лужайку, где и бросил. Правда, у меня была мысль пошлепать его по щекам, привести в себя и выяснить, была ли это его идея напасть на меня, или так решил кто-то другой. Однако дверь дома миссис Редстоун уже распахнулась. Я увидел, как четверо мужчин вышли из нее и уставились в мою сторону. Шум от столкновения машин был действительно что надо.

На раздумья не было времени. Двое мужчин среднего возраста неуверенно двинулись в мою сторону, я выругался, вскочил в «кадиллак», вновь завел мотор, подал чуть назад и крутанул руль. Один из мужчин заорал:

– Эй, вы, там!

Я вывел машину на покрытую гравием дорогу и нажал на газ.

* * *

Утром я, позевывая, выбрался из постели и бродил, спотыкаясь, в своей обычной утренней полудреме до тех пор, пока не проглотил кофе. Лишь после этого я распластался на кушетке, водрузив телефонный аппарат себе на грудь. Несколько минут ушли на разговор с Сэмсоном из отдела расследования убийств. После обмена приветствиями я сообщил, что миссис Редстоун, сраженная его рекомендациями, воспользовалась моими услугами, и поинтересовался, нет ли чего новенького по убийству Йетса. Капитан был страшно занят с утра, поэтому, не рассуждая долго, поделился сведениями и посоветовал обратиться к детективу Карлосу Рената, которого я отлично знал. Карлос вел это дело и мог рассказать подробности.

Сэм пробурчал – я так и видел черную сигару, свисавшую из угла его рта:

– Пока мы не располагаем ничем. Мотивов нет. Возможно, кто-нибудь из шпаны хотел свести с ним счеты. Одна дырка в груди, крупнокалиберная пуля пробила мотор. Умер сразу, примерно в два часа утра, так считает коронер. По-видимому, убит там, где найден, а не привезен на свалку.

– Значит, ружье?

Сэм пробормотал нечто смахивающее на «да».

– Что бы это могло значить, Сэм?

– Бог знает. Во всяком случае, он убит не из револьвера. Найдена пуля, серебряный наконечник, в состоянии, позволяющем идентифицировать ружье. Если оно когда-нибудь попадет в наши руки.

– Сэм, еще одна просьба, и ты можешь возвращаться к кроссворду. Мне нужно узнать все, что можно, о некоем Эндоне Пупелле и о хорьке по кличке Гарлик.

– Имя Пупелл мне ни о чем не говорит, – сказал он. – Что же до Гарлика, то он промышляет незаконными делами в районе Фолсома. Почему он тебя заинтересован?

Я кратко обрисовал Сэму мои отношения с Гарликом и сказал:

– Может быть, он просто хотел исцелить свое уязвленное самолюбие. Однако весьма вероятно, что кто-то его нанял за деньги. Между прочим, у меня его пистолет. Оставлю его у тебя, когда заскочу сегодня. Может быть, ствол поможет разрешить какую-нибудь старую задачу, которая все еще висит на вас. Меняю пистолет на полезную информацию, особенно о том, на кого работал Гарлик в последнее время.

Я сообщил ему также, что Пупелл – свежий муж бывшей Веры Редстоун, и Фил соединил меня с Карлосом.

У того пока еще не было ничего нового по делу, однако в его информации обнаружился один полезный пункт.

– Этот Йетс частенько болтался в «Афродите» – афро-кубинском заведении. Вот где настоящий кайф! Или балдеж, не знаю как теперь говорят. Музыка, доложу я тебе! Как они там работают на ударных! А какие девочки! Например, эта, по имени Хуанита, ты видел? Немного поет и трясет сиськами. Только там можно увидеть такие.

– Карлос, я полагал, что ты ведешь дело об убийстве.

– Хуанита убивает на месте. Но не думай, я работаю как мул, а в «Афродите» сидел лишь по делу. Этот Йетс проводил там массу времени. Был и в ночь на субботу, в ночь, когда его кокнули. Последнее место, где его видели живым, следующая остановка – грязная дорога Траверсроуд, но там он уже был покойником. Хуанита не знала ничего полезного для меня. И вообще знакомство с ней не идет мне на пользу, но ты сам убедишься...

– Значит, Йетс проводил там много времени? Повтори, как называется это место.

– "Афродита" на Шестой. «Мокамбо» для бедных людей. Птички за витриной, само собой, тропические. Атмосфера джунглей. Собирается много крутых ребятишек, что навевает определенные мысли. Может быть, Йетс работал на кого-нибудь? И кое-кто заимел на него зуб? Ты пойдешь туда?

– В зависимости от обстоятельств.

– Ты обязательно пойдешь туда. Я тебя хорошо знаю, Шелл. Если чего получится, дай мне знать. – Он захохотал как сумасшедший.

Я закончил одеваться и уже пристегивал под мышку кобуру, когда зазвонил телефон. Я поднял трубку.

– Хэлло...

– Мистер Скотт?

– Да.

– Говорит мисс Редстоун. Мне немедленно нужна помощь. Не могли бы вы встретиться со мной?

– Конечно. В любом случае я собирался вам позвонить. Что произошло?

– Я все объясню, когда вы подъедете. Кто-то дважды пытался убить меня. Я в этом убеждена. Ведь вы детектив, не так ли?

– Да. Но откуда вам это известно? Вчера вечером...

– Мама сказала. Мы только что разговаривали по телефону. Поторопитесь, пожалуйста. У меня одна минута. Вы знаете что-нибудь о гимнастических упражнениях?

– О чем, простите?

– Физзарядка. Прыжки, отжимания. Мама сказала, что вы выглядите как атлет – сплошные мускулы. Вы служили в морской пехоте. И я подумала, что вы знаете всякие упражнения.

– Детка, мне известны разнообразные упражнения. Все будет зависеть...

– Мне надо бежать. Сейчас я нахожусь в Фэйрвью, вы знаете где это?

– Угу...

– Выезжаете по Фигероу и сворачиваете на Мэйпл, когда достигнете перекрестка с Траверс-роуд, поворачивайте по ней налево. Примерно через полмили вдоль дороги пойдет ограда, и вы заметите деревянный щит над калиткой. Ошибиться невозможно. Смогли бы вы прибыть через полчаса?

– Смог бы, но прежде один вопрос. Почему вы думаете, что кто-то намеревался вас убить?