Текст книги "Дураков нет"

Автор книги: Ричард Руссо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 41 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

Карл отлепился от окна, повернулся спиной к ним, убрел вглубь комнаты.

– Кстати, где он прячет снегоуборщик?

– В сарае на том дворе, где тяжелая техника, – сообщила Тоби.

– Окей, – сказал Салли. – Завтра-послезавтра я его сопру.

– Ты осторожнее, у нас злая собака.

– Собаку я не боюсь, – ответил Салли. – Главное сообразить, как перелезть через забор.

– Ты уникальная личность.

– Спасибо.

– Это не комплимент, – заверила его Тоби.

* * *

– Ты мог бы и не наряжаться ради того, чтобы прийти сюда, – сказал Малыш, когда Салли, чисто выбритый, одетый для визита к Вере, вошел в таверну и уселся с краю барной стойки.

Рубашку подарила ему Рут несколько месяцев назад, он надел ее впервые. Достал прямо из пакета. Складки на рубашке до сих пор соответствовали скорее вложенной в нее картонке, чем торсу Салли. Даже дырки от булавок еще были видны.

По телевизору шел футбол, играли какие-то университетские команды, за ними внимательно следила дюжина мужчин, под вечер сбежавших от семейств. Праздник начался ранним утром с парада “Мэйси”, за всей этой суматохой они не посмотрели дневной матч и надеялись хотя бы в “Лошади” спокойно посмотреть второй.

– Когда за стойкой ты, я стараюсь принарядиться, – ответил Салли.

Малыш был в добром расположении духа, и вчерашняя склока возобновится разве что поздно вечером. А в ближайшие несколько часов оба будут делать вид, что впредь ссориться не собираются, и перестанут притворяться, только когда уже сцепятся.

– Где твой лучший клиент?

Малыш посмотрел на часы.

– Должен прийти с минуты на минуту, – ответил он. – Ты сегодня у нас нарасхват. Я открылся всего час назад, а тебе уже позвонили и кое-что принесли. – Малыш достал из-под стойки тарелку, накрытую фольгой. – Пахнет индейкой.

Салли заглянул под фольгу. Фаршированная индейка, тыква, клюквенное желе. Тарелка еще теплая. Он оглядел фольгу с обеих сторон.

– Без обратного адреса.

– Твоя бывшая, – пояснил Малыш. – Принес этот, как его. Почтальон.

– Ральф?

– Сказал, что ты пропустил обед.

– Вообще-то я только что поел. А звонил кто? – спросил он, полагая, что звонила Рут и, разумеется, не представилась.

– Кто-то насчет работы. – Малыш протянул Салли записку с номером телефона и именем человека: Майлз Андерсон.

Салли нахмурился:

– Кто такой Майлз Андерсон, черт побери?

– Впервые слышу, – ответил Малыш. – Он сказал, что недавно купил дом в городе. И ему нужно что-то там сделать. Наверное, очередной мудак-яппи.

– Да уж, этих развелось видимо-невидимо, – согласился Салли. – Но у них хотя бы есть деньги.

– Потому-то они и яппи, – сказал Малыш. – Без денег были бы обычными мудаками.

– Жаль, нельзя работать только у тех, кем я восхищаюсь, – посетовал Салли.

Он пил второй стакан пива и дружелюбно болтал с Малышом, когда на соседний табурет неуклюже взгромоздился Уэрф.

– Радостно видеть, что мои близкие люди опять разговаривают друг с другом, – заметил он. – Что это? – Уэрф указал на тарелку под фольгой возле локтя Салли. – Пахнет едой.

– Не обедал, да? – спросил Салли.

– Обедал, с тобой, – напомнил ему Уэрф. – Или ты забыл?

– Это было вчера, – заметил Салли.

– Ой. – Уэрф ухмыльнулся. – Ты хотел сказать, сегодня?

– Будь другом, поставь это в микроволновку. – Салли пододвинул тарелку Малышу.

Малыш исполнил просьбу, хоть Салли и показалось, что без особой охоты.

– А вечером разноется из-за этого, – предсказал Салли.

– Да уж, он предпочел бы продать мне за вечер дюжину маринованных яиц, – согласился Уэрф. – И кто его упрекнет?

– Я, только еще пива выпью.

Звякнула микроволновка, Малыш вернулся с тарелкой фаршированной индейки, над нею вился пар. Кое-кто из посетителей, смотревших футбольный матч, заказал то же самое.

– Видишь, что ты наделал? – спросил Малыш.

Уэрф буквально набросился на еду.

– Глаза бы мои на это не глядели, – сказал Салли, дивясь, как так можно: на адвоката выучился, а ест жадно, как дикарь. В левой руке Уэрф держал вилку, в правой нож и положил приборы, лишь когда в них отпала нужда.

Салли подошел к телефону и набрал номер, написанный на бумажке, которую дал Малыш.

– “Адирондак”.

– Что?

– Мотель “Адирондак”.

– У вас там есть такой Майлз Андерсон?

– Сейчас проверю.

– Уж проверьте.

Чуть погодя:

– Майлз Андерсон.

– Это Дон Салливан.

– Кто?

– Окей, пока.

– Ах да… мистер Салливан. Прошу прощения. Послушайте. Я только что купил дом в городе. На Верхней Главной. Знаете, где это?

– Слыхал, – ответил Салли.

– А. – Майлз Андерсон замялся. – Я так понимаю, это шутка.

– Я живу на Верхней Главной, – пояснил Салли.

– Правда? – В голосе слышалось недоверие.

– Какой дом вы купили?

– Напротив “Сан-Мерси”.

– Суси.

– Точно, – сказал Майлз Андерсон. – Я запомнил, что без чего-то там. Наверное, думал о Китсе[28]28
  Имеется в виду La belle dame sans merci (“Безжалостная красавица”) – баллада английского поэта-романтика Джона Китса (1795–1821).


[Закрыть].

– Наверное, – согласился Салли. – Это большой дом, мистер Андерсон.

Салли понял, о каком доме идет речь, – о самом просторном на Верхней Главной.

– Я планирую превратить его в ПП, – сообщил Майлз Андерсон.

– Окей, сдаюсь, – сказал Салли. – Что такое ПП, кроме полного привода?

– Полупансион, – пояснил Андерсон. – Вы ведь слышали о полупансионах?

– Никогда.

– Они сейчас в моде.

Салли не стал возражать.

Долгая пауза.

– В общем, дом, так сказать, не в лучшем состоянии. И его необходимо привести в порядок.

– В порядок? – переспросил Салли.

– Там нужно всего помаленьку. Покрасить. Красить придется много. Отремонтировать водопровод и канализацию. Сделать электрику. Утеплить. Ну и во дворе кое-какая работа. Выкорчевать и увезти два пня. Время терпит. Я начну заниматься домом не раньше весны. Скорее всего, с середины мая. Чтобы открыться в августе, к скачкам.

– Электрику я не делаю, – предупредил Салли. – Но могу порекомендовать мастера.

– Да… хорошо… может, что и получится, не так ли?

– Может, – согласился Салли.

Он уже мысленно подсчитывал прибыль. Трудиться придется всю зиму, в своем темпе, когда позволит колено. Очень вовремя. После того как почва промерзнет, у Карла Робака не будет для него работы до конца апреля.

– Я так понимаю, у вас есть пикап? – уточнил Майлз Андерсон.

– Не всегда.

– Не всегда есть?

– Есть-то он у меня всегда. А вот на ходу – не всегда.

– Ясно. Да. Ну, что еще вам сказать? Боюсь, придется попотеть.

Майлз Андерсон произнес это с вопросительной интонацией, и Салли ответил:

– Мне не привыкать.

– Гм. Да. Что ж, хорошо. Вы только не обижайтесь, но сколько вам лет?

– Шестьдесят, – ответил Салли. – А вам?

– Один – ноль. Да уж. Вы не могли бы заехать завтра утром посмотреть дом? Оценить, во что мне обойдется ремонт? Днем мне надо вернуться в город.

– В какой город?

– Нью-Йорк. Да уж. Я так понимаю, теперь вы возьмете с меня дороже?

– Нет, – солгал Салли. Он решил взять с Майлза Андерсона дороже, еще когда тот произнес “не так ли”.

Договорились встретиться в одиннадцать возле дома. Салли записал адрес.

– Это в двух кварталах от меня, – сказал он.

– Надо же, – с нескрываемым безразличием произнес Майлз Андерсон.

– Кстати, кто вам меня рекомендовал? – на прощанье сообразил уточнить Салли.

– Несколько человек, – ответил Майлз Андерсон. – У вас отличная репутация в городе.

Салли повесил трубку. Он еще подумывал спросить Майлза Андерсона, не заплатит ли тот вчерную, но решил отложить этот вопрос на потом. Судя по голосу, Майлз Андерсон не из тех, кого заботят вопросы морали.

Когда Салли вернулся за стойку, Уэрф доедал его обед.

– Я только что говорил с человеком, который считает, что у меня отличная репутация, – сообщил он Уэрфу.

Уэрф салфеткой отер подбородок, блестевший от жирной подливки.

– Неместный, да?

– Из Нью-Йорка, – сказал Салли.

– Большой заказ?

– Похоже, на всю зиму.

– Заплатит вчерную?

– Я еще не спрашивал, но спрошу.

– Вот и славно, главное – никаких записей. Если узнают, что ты работаешь, нам капут, – произнес Уэрф и добавил: – У меня офигенная идея. Давай сидеть здесь весь вечер и пить пиво.

– Окей. – Салли решил умолчать о незнакомце в темном седане и о том, что, быть может, они уже попались.

В глубине души он даже надеялся, что попался. Тогда ему некуда будет деваться. Но сейчас ему хорошо. Колено ворчало, но не вопило. Может, жизнь налаживается? Может, ему за рекордно короткое время удалось вырваться из глупой полосы? Об этом стоило задуматься.

– Может, если мы просидим здесь подольше, этот жлобяра-бармен все же поставит нам пиво.

Пятница

Клайв-младший сидел за столом напротив матери, пытаясь собрать стул королевы Анны из обломков, внушительной горкой высившихся у его ног. Мать была уже одета, и вид у нее был такой боевой, что Клайв-младший понял: она в бешенстве. До сих пор в бешенстве. Губы ее были сжаты в тоненький белый шрам, который так пугал его в детстве и, говоря по правде, пугает до сих пор. Клайв-младший понимал, что нелепо до такой степени бояться матери, он уже весил – по последним замерам – двести двадцать с лишним фунтов и сам понимал, что это многовато при его росте пять футов десять дюймов[29]29
  В метрической системе Клайв-младший при росте 178 см весил 100 кг.


[Закрыть], но легко списать на генетику. За последние десять лет он приобрел поразительное сходство с отцом, Клайвом-старшим. Мисс Берил, по оценкам Клайва-младшего, при росте четыре фута десять дюймов весила фунтов девяносто[30]30
  В метрической системе мисс Берил при росте 147 см весила 41 кг.


[Закрыть] в одежде, как сейчас, в половине седьмого наутро после Дня благодарения, наутро после того, как Клайв-младший – теперь он это понимал – допустил серьезную тактическую ошибку.

– Ма. – Клайв-младший отложил обломки стула, никак не желавшие совпадать, и продолжил негромко, чтобы не разбудить невесту: – Прости.

Мисс Берил подняла глаза от чайного пакетика, который раздраженно макала в чашку с кипятком.

– За что? – спросила она, намеренно не поняв (в этом он не сомневался). – Не ты же его сломал.

– Я не про стул, – пояснил Клайв-младший, хотя снова взял в руки и принялся рассматривать два обломка побольше. – Я думал, ты обрадуешься, – добавил он, хотя это была неправда. – Наверное, мне не стоило делать тебе сюрприз.

Мисс Берил вперила в сына пристальный взгляд, вид у Клайва-младшего был до того несчастный, что она немного смягчилась. Сонный, небритый, примчался к ней с самого утра, выказав больше смелости, чем она по привычке ждала. Даже прихватил с собой “Светоч”, выпускной альбом с фотографией этой женщины, Джойс, точно хотел доказать: она именно та, о ком он говорит.

– Да уж, я куда больше любила сюрпризы, когда меня было ничем не удивить, – согласилась мисс Берил.

Почти всю бессонную ночь она гадала, на кого больше злится – на Клайва-младшего (очевидный ответ), на эту жуткую женщину, Джойс, которая спит в гостевой комнате, или на себя. Сейчас мисс Берил было очень стыдно за свое вчерашнее заблуждение, за то, что такая простая ситуация сбила ее с толку. Сын дважды объяснил ей, кто эта женщина, что неловко ерзает на принадлежащем мисс Берил стуле королевы Анны, но замешательство мисс Берил, словно черная дыра, упрямо противилось попыткам сына пролить свет.

Около года назад она неохотно согласилась дать ему ключ от задней двери. “Мало ли, вдруг что…” – пояснил он и осекся многозначительно. Поэтому, увидев вчера возле дома его машину, мисс Берил была готова к тому, что Клайв-младший расхаживает по ее гостиной и по всему дому, рассматривая его оценивающим взглядом, – делать это открыто он мог только в ее отсутствие. А может, прокрался наверх, к Салли, и определяет убытки.

Но кто эта разодетая грудастая женщина – руки дрожат, пухлые щиколотки и колени сжаты, – дожидающаяся, когда ее представят? Мисс Берил сразу решила, что это какая-то соцработница, а может, владелица дома престарелых. Клайв-младший не раз намекал, что, “когда придет время”, мисс Берил придется переехать “в уютный и безопасный пансионат”, даже предлагал “посмотреть за нее кое-какие брошюры”, от чего мисс Берил решительно отказалась. С недавних пор она во многом подозревала Клайва-младшего и, когда застала его в обществе нервной, чопорной и уже немолодой женщины, заключила, что – по крайней мере, по мнению сына, – время наконец пришло.

Этот ошибочный вывод поселился в уме мисс Берил, и она никак не могла его оттуда выселить, несмотря на то что сын старательно и натужно представил ей незнакомку. Но мисс Берил, к своему последующему стыду, продолжала сверлить ее угрожающим взглядом, а та волновалась все больше. “Моя невеста, ма”, – повторял Клайв-младший, однако сказанное не укладывалось у мисс Берил в голове. Зачем Клайв-младший обручился с соцработницей? Мисс Берил давным-давно отчаялась дождаться, что сын когда-нибудь женится, и вот теперь от нее требуется поверить в такое нелепое совпадение – что он женится на владелице дома престарелых. Лишь позже мисс Берил сообразила, что сама все это придумала и невеста сына не имеет отношения ни к социальной работе, ни к домам престарелых.

И вот сегодня утром мисс Берил все еще злилась на Клайва-младшего и на эту жуткую женщину, Джойс, но долгой бессонной ночью она с ужасом задумалась о том, что время действительно пришло, что ей больше нельзя жить одной. Она уже не чувствовала себя в безопасности на шоссе. Она заплутала в знакомых местах, где бывала сто раз. Она стала подозрительна до паранойи. Мисс Берил всегда считала, что сама сообразит, когда именно “придет время” отказаться от независимости. А если не сообразит? Что, если все остальные уже это поняли? Мисс Берил, всегда страдавшая от жестоких выходок восьмиклассников, не горела желанием превратиться в законный объект насмешек тех же самых детей, ныне сорокалетних.

Еще затемно она дала себе слово извиниться перед сыном и его невестой; впрочем, с первыми лучами солнца у нее возникли сомнения. К тому времени, когда за окном ее спальни окончательно рассвело, эти сомнения переросли в нежелание. А появление Клайва-младшего – она даже чай заварить не успела – лишь усилило это нежелание. И теперь, глядя, как он безуспешно пытается собрать из обломков стул королевы Анны, мисс Берил дивилась: как вообще ей пришла мысль уступить сыну свою территорию?

– Джойс очень сожалеет, что сломала стул, – сказал Клайв-младший, точно догадался, что мисс Берил решила не сдаваться.

Инцидент со стулом королевы Анны вызвал у мисс Берил двойственные чувства. Случившееся оправдывало ее инстинктивную неприязнь к невесте сына, та говорила без умолку разные глупости о вещах, в которых ничего не смыслила и которые обсуждала во всех подробностях в течение одного из самых долгих вечеров в жизни мисс Берил. Эта жуткая женщина, Джойс, помимо прочего, обожала президента, недавно избранного на второй срок. “Я жила в Калифорнии, – заявила эта женщина, Джойс, – разумеется, я знаю мистера Рейгана куда лучше, чем жители других штатов. Я участвовала в его предвыборной кампании и в Калифорнии, и, конечно, в Нью-Йорке, когда он шел в президенты”. Пренеприятно уставив заплывшие глаза на мисс Берил, эта женщина, Джойс, без тени иронии призналась, что ее волнует только одно – возраст нынешнего президента, он уже немолод, а от такой работы быстро стареют. “У него такой усталый вид, – на полном серьезе заявила эта женщина, Джойс, точно с президентом ее связывали личные отношения и тревожилась она не только за его способность исполнять обязанности, но и за него самого, – но я, если честно, считаю, что он все так же умен”.

– Я тоже так считаю. – Мисс Берил смерила ее злым взглядом и вышла, пояснив, что сейчас принесет кофе с печеньем.

– Без кофеина? – с мольбой вопросила эта женщина, Джойс. – Если можно, без кофеина.

Клайв-младший, пребывавший в оцепенении во время монолога этой женщины, Джойс, последовал за мисс Берил на кухню.

– Не смотри на нее так, будто хочешь убить, – попросил он.

– Я не специально, – ответила мисс Берил. – Просто у меня, что называется, все на лице написано.

Мисс Берил вручила сыну тарелку с печеньем, отослала его из кухни и поискала в дальнем шкафчике растворимый кофе. Через несколько минут вода закипела, мисс Берил расставила чашки на подносе и, собравшись с духом, вернулась в гостиную; эта женщина, Джойс, стряхивала с обширной груди крошки от печенья. Тарелка была пуста.

– М-м-м, мне так неловко, что из-за меня столько хлопот, – проворковала женщина, отхлебнув из чашки, – но честное слово, если я после пяти выпью кофе с кофеином, потом всю ночь не усну!

И опять затараторила – принялась рассказывать, как всегда обожала кофе, пила по двадцать чашек в день и никогда не возникало никаких проблем – до недавнего времени. А теперь – боже мой – кофе так на нее действует, что просто кошмар. Да, кошмар, иначе не скажешь, но ведь так всегда и бывает со всем, что есть хорошего, со всем, что ты любишь по-настоящему. Все хорошее либо аморально, либо от него толстеют, добавила она совершенно некстати и захихикала, точно сама придумала эту хлесткую фразу.

Эта женщина все говорила, а мисс Берил удобно устроилась в кресле, стараясь не сверлить ее взглядом, и тешила себя мыслью, что кофе, который она подала гостье, был с кофеином. Слабое утешение, учитывая, что и насчет кофеина эта глупая женщина наверняка так же заблуждалась, как и насчет всего остального. Она уверена, что выпила кофе без кофеина, потому уснет как убитая, как и президент, которым так восхищается. В их пустых головах перекатываются с грохотом три общие мысли, и ничто их не берет – ни сомнения, ни кофеин.

Но в этом, как оказалось, мисс Берил ошиблась. Она слышала, как эта жуткая женщина, Джойс, вставала в туалет в полночь, потом в два и в половине пятого. И каждый раз мисс Берил бормотала в темноте: “Так тебе и надо!”

Кроме того, она не сразу поняла замысел Клайва-младшего – он хотел, чтобы эта женщина, Джойс, переночевала у нее в гостевой комнате, а не возвращалась к себе в Лейк-Джордж. И даже когда мисс Берил смекнула, куда клонит сын, все равно недоумевала, зачем ему это понадобилось и что это значит. Быть может, Клайв-младший хотел, чтобы они познакомились ближе? Или таким образом Клайв-младший с невестой пытались убедить мисс Берил, что не спят вместе? Эти приличия видимость или правда? И в том, и в другом случае Клайва-младшего можно лишь пожалеть, подумала мисс Берил.

Наконец стул королевы Анны не выдержал, хрупкие задние ножки подломились и только чудом, по мнению мисс Берил, не проткнули насквозь эту женщину, Джойс. Правда, на пол она рухнула с такой силой, что задрожали стены. Инструктор Эд сорвался со стены и заработал вмятину на подбородке, отчего приобрел вид еще более скептический и угрюмый. И стал чуть-чуть похож на Кирка Дугласа. Лицо этой женщины, Джойс, исказила дикая гримаса, но не боли, а горькой обиды. Она так посмотрела на Клайва-младшего, будто он разыграл ее, усадив – или позволив ей сесть – на этот коварный стул. У нее задрожала нижняя губа, лицо ее скривилось от горя – выражение, по мнению мисс Берил, приличествующее скорее внезапной и страшной потере любимого, но никак не минутной потере достоинства. Клайв-младший увел ее, всхлипывающую и задыхающуюся, в ванную, и она провела там без малого полчаса. Клайв-младший с мисс Берил шептались в гостиной, делая вид, будто не замечают взрывов скорби по ту сторону двери ванной.

– Джойс очень чувствительная, – пояснил Клайв-младший, собирая обломки стула. – Менопауза ее измучила.

Мисс Берил прищурилась: подобные замечания были несвойственны Клайву-младшему, она ни разу не слышала, чтобы он отзывался о чем-либо с позиции женщины. Он явно повторил слова, которыми Джойс объясняет свою эмоциональную неустойчивость. Мисс Берил без особого сочувствия относилась к “мучениям”, которые якобы причиняет менопауза, поскольку сама выдержала этот период с достоинством. И не раз замечала, что женщины, которых “измучила менопауза”, в общем-то самодовольные пустышки. В молодости они пользовались своей красотой, так как, по сути, не знали иной валюты.

Эта женщина, Джойс, когда-то и впрямь была хорошенькой – по крайней мере, судя по снимку в выпускном альбоме. Утром, рассматривая красавицу в “Светоче”, мисс Берил подумала, что в каком-то смысле эта женщина, Джойс, которая вчера полчаса выла в ванной, и впрямь оплакивала потерю любимого – точнее, любимой; она оплакивала себя прежнюю, какой была, когда в избытке владела валютой юности. Мисс Берил никак не могла решить, следует ли сочувствовать такому человеку. Она склонялась к мысли, что нет. В ее власти было утешить эту женщину, Джойс, сообщив ей, когда та вернулась из ванной, что стул доконала не столько она, сколько Салли – тот каждое утро ерзал на нем, натягивая ботинки, и этим приблизил его кончину. Но как только мисс Берил собиралась это произнести, тут же эта женщина, Джойс, говорила что-то такое, с чем невозможно согласиться, и в конце концов мисс Берил решила: пускай страдает.

Наконец эта женщина, Джойс, вернулась в гостиную, и настроение ее изменилось самым решительным образом. Она героически тарахтела, как если бы непрерывным потоком бессмысленных речей – ни перевести дух, ни слова вставить – давала понять, что не позволит Клайву-младшему и мисс Берил спросить о ее здоровье, физическом и эмоциональном. Наверное, она выпила какую-то таблетку, подумала мисс Берил. О сломанном стуле эта женщина, Джойс, не обмолвилась, даже не смотрела в его сторону.

– Ма, она правда чудесная девушка, – с несвойственной ему искренностью произнес Клайв-младший. – Она вчера была сама не своя.

– А чья? – спросила мисс Берил; вопрос, пожалуй, грубый, хоть и не настолько грубый, как следующий: – Какая еще девушка? – Этой женщине, Джойс, явно было под шестьдесят.

Клайв-младший уставился на свои руки.

– Ты слишком строга к людям.

Мисс Берил вынуждена была согласиться, что, пожалуй, так и есть. Клайв-старший тоже не раз говорил ей об этом; того же мнения держалась и миссис Грубер. Как и легион ее восьмиклассников, чьи посредственные усилия она вознаграждала посредственными оценками.

– Разве я плохо с ней обошлась? – спросила мисс Берил. – Если так, прошу прощения. Да и какая разница, что я о ней думаю. Не я же на ней женюсь. Главное, чтобы она нравилась тебе.

– А она мне нравится, – ответил Клайв-младший, и в голосе его, как в детстве, сквозило упрямство. – Я люблю ее, – добавил он, положил обломки, которые пытался соединить, на пол, к покалеченному стулу, забрал у нее альбом и принялся с такой нежностью поглаживать большим пальцем его рубчатую обложку, что мисс Берил пожалела сына.

Она встала из-за стола, взяла свою чашку и блюдце.

– Рада за тебя, – сказала она. – Есть вещи похуже любви. Дай мне минуту, и я что-нибудь вспомню.

Она хотела пошутить, но произнесла это с такой убежденностью, что даже удивилась. Почему она так сказала? Она ведь не сомневалась, что если бы Одри Пич не впечатала Клайва-старшего в лобовое стекло учебной машины, они с мисс Берил по-прежнему были бы счастливо женаты и удивительная любовь Клайва-старшего к ней по-прежнему составляла бы суть ее жизни, как ныне память о нем. Мисс Берил недоумевала, отчего вдруг пожалела о том, что любила и была любима.

Клайв-младший наклонил голову набок.

– Кажется, я ее слышу, – сказал он.

Мисс Берил покачала головой и большим пальцем указала на потолок. Клайв-младший слышал не что иное, как тяжелый топот Салли. Последние минут десять она несколько смутно сознавала, что у него жужжит будильник, – на кухне это было слышно не так громко, как в гостиной. Клайв-младший, видимо, вообще этого не слышал, и мисс Берил мысленно улыбнулась. Ее способности – по крайней мере, одна из них – не стали слабее.

Клайв-младший посмотрел на потолок, и взгляд его потемнел; вместе они слушали, как шаги Салли пересекают потолок по направлению к верхней ванной. Это значило, что сейчас их давний спор возобновится.

– Ты подумала… обо всем? – спросил Клайв-младший. – Я знаю, тебе этого не хочется, но дом надо продавать, пока это еще можно сделать.

– Ты прав, – согласилась мисс Берил. – Мне этого не хочется.

– Ма, – сказал Клайв-младший, – позволь мне кое-что объяснить. Если завтра ты заболеешь и тебя положат в больницу, продать дом уже не удастся. Закон не позволит. Дом надо продавать, пока ты еще здорова. А продать его, чтобы избежать убытка, тебе не дадут.

– А если я продам его тебе и назавтра ты заболеешь?

Клайв-младший потер виски.

– Ма, – ответил он, – надо трезво оценивать ситуацию.

Мисс Берил вздохнула. Она трезво оценивала ситуацию. Ей не требовалось ничего объяснять. Ей просто не хотелось уступать Клайву-младшему, обычно в спорах она легко брала над ним верх.

– Я приму твои слова к сведению, – сказала она, надеясь, что на какое-то время сын довольствуется обещанием.

– И как насчет верхнего этажа? – продолжал Клайв-младший, заговорщицки понизив голос, точно подозревал, что Салли, прижавшись ухом к батарее, подслушивает их разговор. Под “верхним этажом”, Клайв-младший всегда имел в виду Салли, равно как тот называл Клайва-младшего не иначе как Банк. – Новый год – самое время начать новую жизнь.

– Меня и старая устраивает, – ответила мисс Берил.

– Ты же обещала…

– Я обещала подумать, – перебила мисс Берил.

– Ма, – сказал Клайв-младший, – оставлять дом само по себе опасно, но Салли и подавно должен съехать.

Над их головой, словно знак свыше, спустили воду в унитазе. Мисс Берил улыбнулась с досадой – и вновь устыдилась.

– Тебе нужны еще доказательства? – Клайв-младший тоже улыбнулся, на этот раз самодовольно. – Даже Бог соглашается.

– В туалете был не Бог, – напомнила мисс Берил. – А одинокий, упрямый, невезучий человек.

– И его невезение рано или поздно коснется тебя, – не сдавался Клайв-младший.

Мисс Берил вздохнула. Разговор развивался предсказуемо, как почти все разговоры с сыном. Сейчас Клайв-младший укажет ей на то, что Салли уже сжег один дом, в котором квартировал.

– Он уже сжег один дом в Бате, – напомнил Клайв-младший. – Видела бы ты, что творится наверху. Повсюду сигаретные подпалины. Свежие, ма.

Ну вот и очередной аргумент, с которым мисс Берил не могла не согласиться. Да, Салли курит, забывает тушить сигареты, они у него падают из пепельницы на пол, закатываются под диван, – быть может, он иной раз и засыпает, дымя сигаретой. Клайв-младший клялся, что видел у Салли даже на наволочках бурые дырки от сигарет.

– Не верь мне на слово, ма, – не унимался Клайв-младший. – Пойди сама посмотри. Поднимись и оцени состояние тех комнат. Подсчитай подпалины от сигарет. Тогда и увидишь, сколько раз ты была на волосок от беды.

Меньше всего мисс Берил хотелось идти к Салли. Несомненно, все, о чем сообщил ей Клайв-младший, окажется правдой. Быть может, он даже не преувеличил. Салли действительно беспечен и потому опасен. Но мисс Берил сомневалась, что сумеет объяснить Клайву-младшему, что на этот риск – оставить Салли в жильцах – она идет по доброй воле. Пожалуй, она и себе не сумела бы объяснить, почему готова идти на этот риск. Отчасти потому, что всегда считала Салли союзником и уж точно могла рассчитывать на его преданность. Она по сей день не изменила мнения о нем, хотя он старел, становился забывчивее и слабее. День ото дня он все больше походил на некий призрак, но на этого призрака, по мнению мисс Берил, можно было положиться, несмотря на общее мнение, что положиться на Салли можно было только в одном – в том, что рано или поздно он обязательно все испортит. Мисс Берил не желала уступать Клайву-младшему в этом вопросе, однако вынуждена была признать, что поступает опрометчиво, и тем не менее не могла отделаться от ощущения, что выселить Салли – возмутительное предательство, такое вероломство и удивит его, и обидит. А еще она невольно чувствовала, что если умрет – вряд ли ей так много осталось, – то уж точно не по вине Салли.

– Не хочешь сама, давай это сделаю я, – предложил Клайв-младший и добавил неубедительно: – Я разберусь с верхним этажом.

Мисс Берил лишь улыбнулась в ответ, и сын ее помрачнел, приняв это за оскорбление.

– Он же тебя дурачит, ма, – раздраженно добавил Клайв-младший. – И всегда дурачил. Даже папа в конце концов это понял.

– Не будем впутывать сюда твоего отца, – предложила мисс Берил.

Клайв-младший улыбнулся, явно сознавая, что ракета попала в цель. Ему уже случалось небезуспешно взывать к памяти отца, и Клайв-младший знал, что проймет этим мать.

– Я просто хотел бы, чтобы ты мне доверяла, – продолжал он после длительного молчания, глядя уже не на мать, а на что-то другое, такое близкое, что можно коснуться рукой. – Через год ты этого города не узнаешь, ма. Золотой берег, вот что это будет. Как только начнут строить луна-парк… – Он примолк, погрузившись в блаженный транс, но быстро сообразил – мать не видит того, что для него так ясно, и встряхнулся. – Даже Джойс в восторге, – продолжал он, будто намекая, что привести в восторг женщину, на которой он собрался жениться, не так-то просто, и огляделся, точно надеялся, что она материализуется рядом с ним и подтвердит: да, я в восторге.

– Ты планируешь жениться на этой Джойс? – спросила мисс Берил.

– Да, ма, планирую. Жаль, что ты не рада.

– Если ты с нею счастлив, Клайв, то я рада. Я просто хотела сказать – так, между прочим, – что из тех, кто сейчас сидит на этой кухне, дурачат явно не меня одну.

Клайв-младший всерьез задумался над этой печальной возможностью, устыдив мисс Берил: уж она-то почти никогда не задумывалась над советами сына.

– Ты вечно считаешь, что ничего не получится, ма, – наконец сказал ее сын. – А я считаю, что получится.

Мисс Берил решила не оспаривать это утверждение. Они действительно смотрели на вещи по-разному, и так было всегда. По тому, как Клайв-младший массировал фотоальбом, мисс Берил догадалась, что когда ее сын смотрит на эту жуткую женщину, Джойс, то видит восемнадцатилетнюю девушку с фотографии. И он не шутил, когда заявил, что видит Золотой берег из окна ее гостиной. Прошлое и будущее он видел с поразительной ясностью. Только настоящее не замечал.

– Может, я схожу посмотрю на нее? – Клайв-младший отодвинул стул.

Он так отчаянно сомневался, стоит это сделать или нет, что мисс Берил – она уже поставила всю посуду в раковину – сжалилась над сыном.

– Дай ей поспать, – ответила она. – Как проснется, я ей скажу, чтобы позвонила тебе на работу.

– Тогда я, пожалуй, пойду, – произнес Клайв-младший, поглядев на часы. – Всего семь часов, но если я намерен днем отлучиться… – Он осекся, встал, подтянул штаны, готовясь сходить в туалет. Клайв-младший неизменно облегчался перед уходом.

Мисс Берил подумала, не помыть ли посуду, но потом решила – пусть отмокнет. Эта женщина, Джойс, наверняка захочет поесть, когда наконец поднимется, тогда все сразу и помою, рассудила мисс Берил. Стоя у раковины, она заметила Клайва-младшего, он замер у дверей гостевой спальни, явно прислушиваясь, не проснулась ли его невеста. И то ли потому, что Клайв-младший внешне так похож на отца, то ли потому, что уж очень жалко он выглядел под дверями спальни, но это зрелище едва не разбило сердце мисс Берил. Клайв-младший заметил, что мать за ним наблюдает, виновато выпрямился, пожал плечами и направился в туалет.