Текст книги "Призраки"

Автор книги: Ричард Мэтисон (Матесон)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

– Дэвид!

Он покрывал поцелуями ее лицо, губы, шею.

– О господи! Благодарю тебя!

– Что тут случилось? Я заснула, что ли?

Он колебался лишь одно мгновение.

– Да. Ты заснула. Ну, немножко больше, чем заснула, но я тебе потом расскажу. А сейчас нам нужно отсюда убираться как можно скорей.

Она поморщилась.

– Ох, я так ужасно себя чувствую. Страшная слабость.

– Ничего удивительного.

– Что?

– Я… – Он слабо улыбнулся. – Это длинная история, Эл, очень длинная. – Он провел тыльной стороной ладони по своей щеке. Рука стала влажной. – Пойдем из этого дома, я все расскажу тебе в самолете.

– Помоги мне, Дэвид.

– Конечно, конечно. – Он обнял ее и посильней прижал к себе, будто собираясь защитить от всех мыслимых опасностей. – До чего же я рад, что ты опять со мной, Эл. До чего же я рад!

– Опять с тобой? – недоумевающе переспросила она. – Но где же я была?

У него вырвался из горла не то смешок, не то стон. Перспектива все рассказывать жене была не из приятных.

– Я непременно все расскажу тебе, любимая. Только чуть попозже. Сейчас у меня на это просто нет сил, поверь. Нисколечко.

– Хорошо, я понимаю. – Она прижала ладони к его предплечьям, слегка помассировала их. – Договорились. – И тут же сильно вздрогнула сама. – Ох, до чего я тут замерзла.

– Знаю.

Эллен оглянулась по сторонам, и удивление отразилось на ее лице.

– Почему мы в этой комнате?

– Это как раз часть той истории, что я тебе расскажу. И это очень странное происшествие, ты даже вряд ли мне поверишь, Эл.

Она опять вздрогнула, на этот раз сильней.

– До чего же тут холодно! – Эллен сжалась в комочек и тут же смутилась, почувствовав, что не одета. – Где моя одежда? – сконфуженно ежась, спросила она у Дэвида.

– Давай я помогу тебе одеться.

Она стала было выбираться из-под одеяла, но опять бессильно сникла.

– Ну совсем не могу встать. Такая ужасная слабость. – Зубы у нее застучали. – И холод страшный. – Она умоляюще взглянула на мужа. – Приляг рядом со мной, Дэвид, пожалуйста. Можешь?

– Да-да, конечно, дорогая.

И он торопливо лег поближе к ней, натянул на них обоих одеяло. Она со стоном прижалась к нему, обхватив его обеими руками. Ему пришлось даже поморщиться.

– До чего ты холодная.

Продолжая дрожать, она все прижималась к нему, он повернулся и заглянул ей в лицо. Ее правая нога скользнула под него, руки сжимали все сильней и сильней.

– Какой ты теплый, – проговорила она.

– О Эл! – Он жадно обнял ее, закрыл глаза, прижался щекой к ее лицу. «Слава богу, – подумал он. – Этот кошмар закончился. Теперь мы поедем домой, увидим Марка, Линду…»

Воспоминания о детях ударили его словно током.

– Нам нужно ехать.

Она смотрела на него, улыбаясь.

– Эллен?

– Что, дорогой?

– Нас ждут дела.

– Конечно, дорогой. – Она нежно поцеловала его теплыми губами.

– Что?

– Пока мы не уехали…

– И что?

– Ты не хотел бы?.. Ты любишь меня?

Что-то в ее тоне заставило его похолодеть. Он испытующе заглянул в ее глаза. Это странное ощущение, как будто что-то ползает по его черепу…

– Что с тобой?

Он не мог вымолвить ни слова.

– Ты не хочешь?

– Заняться любовью? Ты об этом?

– Да-а. Пожалуйста.

Ярость захлестнула его, словно поток ледяной воды. Он отпрянул назад, почувствовав, как стянуло на лице кожу, как покрыла его лицо бледность.

– Дэвид, что с тобой?

– И не мечтай больше о маскараде. – Голос его звучал угрожающе, хрипло.

– О каком маскараде?

Дэвид вскочил на ноги и уставился на женщину обвиняющим взглядом.

– Ты жалкая сука, – прошипел он.

– Я тебя не понимаю.

– А ну прекрати, Марианна!

– Ч-что?

– С этим покончено. Отстань от меня! Мне известно, кто ты.

– Дэвид, что с тобой?

– Ничего, не считая того, что я последний идиот. Самый распоследний доверчивый идиот, вот кто, – огрызнулся он. Злость до такой степени овладела им, что он готов был ее ударить. – Следовало бы догадаться, что так просто ты не сдашься. Но и тебе кое-что следовало бы иметь в виду – не настолько ты умна, чтоб выиграть этот раунд.

– Дэвид…

– Замолчи, черт тебя подери! Меня на это больше не купишь, поняла? Так что советую не заходить слишком далеко. А за тобой это водится. Ты и в самом деле решила, что моя жена будет тащить меня в постель, когда наша дочь находится в смертельной опасности? – Его даже передернуло от отвращения. – «Дэвид, ты не хочешь? Дэвид, давай займемся любовью». Ты даже нормальных слов про любовь не знаешь.

Она молчала, не делая попытки отвечать.

– Ты и твоя великая любовь к Терри Лоуренсу, – продолжал он насмехаться. – Да что тебе известно про любовь? У тебя на уме только плотские утехи, вот и все. Что ты про нее знаешь?! – Он сел и снова поймал ее запястье. – Ладно. Будем считать, что ничего не изменилось. Сейчас мы отправимся домой, а там уж я позабочусь о том, чтоб ты и день и ночь была под замком.

Она судорожно глотнула воздух.

– Ох, что ты говоришь.

– Что слышишь. Вздыхай не вздыхай, но шансов у тебя ни малейших, Марианна.

– Может, у меня что и выйдет.

– Ты о чем, Марианна?

– О том, что я Эллен, твоя жена Эллен. – Она спокойно улыбнулась. – Что тебе мешает привязать меня, например, к этой кушетке?

– А ты думаешь, что ты так все время и будешь пытаться сбежать от меня?

Она промолчала, и он кивнул.

– Может, так оно и есть. Кажется, мне следует изменить план, придумать что-либо другое.

Ее улыбка испарилась в то же мгновение, и она подозрительно уставилась ему в глаза.

– Пожалуй, будет лучше, если я упрячу тебя за решетку, – произнес он.

Она начала что-то говорить, но он оборвал ее.

– Можешь не сомневаться, это не составит большого труда. Множество людей в Лос-Анджелесе были знакомы с моей женой, и ее поведение можно считать вполне предсказуемым. Так что, когда там появишься ты… – Он, с сожалением глядя на нее, покачал головой. – Тебе и за сотню лет не убедить их в том, что ты – Эллен. Да они просто в очередь выстроятся, чтоб дать против тебя показания.

Дэвид покрепче сжал ее руку.

– А ты знаешь, что это такое – оказаться за решеткой? Позволь, уж расскажу тебе про это, Марианна. Там тебя будут стеречь всерьез, они не дилетанты вроде меня. Я-то могу рано или поздно допустить какой-нибудь промах, например засну не вовремя, упущу что-нибудь важное, и тебе удастся сбежать. Но не оттуда, цыпочка. В этих заведениях целые толпы охранников стерегут заключенных день и ночь. Я, например, могу рассказать им, что ты способна на самоубийство или имеешь склонность к агрессивному поведению. Тут уж они тебя могут обрядить в смирительную рубашку, а не то что просто под замок посадят. А решетки на окнах? И можешь мне поверить, мужчин там не окажется. Я об этом позабочусь. Стоит только сообщить им, что ты имеешь отклонения на сексуальной почве, как ты вообще в жизни больше не увидишь ни одного мужчины. – Он наклонился к ней пониже. – Вместо этого тебя ждет шоковая терапия, голубушка. Ледяные ванны, например. Допросы и осмотры чуть не каждый день. Тебе это не слишком понравится, Марианна. Скорее, даже совсем не понравится.

Но с другой стороны, что случится, если ты оставишь тело моей жены в покое? Я отвожу ее домой, а ты остаешься здесь. И все идет, как прежде. Мне нет дела до спасения твоей души, я бы и цента не дал на это спасение. По мне, так вполне можешь торчать в этом коттедже хоть еще сто лет. Твоя сестра столько не проживет, верно? А когда ее не станет, вообще никому не будет дела до тебя и твоих похождений. Сможешь делать все, что захочешь.

Он сделал паузу. Затем притворился, что терпение у него закончилось.

– Решайся побыстрей. Времени у меня в обрез. Выбор за тобой: или этот дом и полная свобода, или останешься взаперти до конца своих дней.

Она сильно вздрогнула. «Я, кажется, победил!» – мелькнуло у него в голове.

– Ну, решилась?

Беспечная улыбка на ее лице стала для него ударом, и он не смог скрыть своего полнейшего разочарования.

– Что тебе сказать? – заговорила она спокойно и пожала плечами. – Если это то, что ты назвал «другим планом», то я не могу помешать тебе в его осуществлении. Можешь посадить свою жену под замок, упрятать в тюрьму, надеть на нее смирительную рубашку, установить решетки в окнах. Пожалуйста. Мне не хочется мешать тебе в этом.

– Марианна…

– Я тебе никакая не Марианна. Дорогой, ты делаешь одну и ту же ошибку. Меня зовут Эллен, это мое имя, имя твоей жены. – Страдальческое выражение на ее лице сменило насмешку. – Собираешься держать меня взаперти? Тебе это не удастся.

Он чувствовал, как его начала колотить нервная дрожь, но не мог унять ее. Она побила его по всем статьям. Она, конечно, ни на минуту не усомнилась в том, что он не упрячет за решетку собственную жену. Все эти угрозы были бессмысленны.

«Господи, да должен же быть какой-нибудь способ избавиться от этой твари?» – с безысходным отчаянием думал он.

– Что, дорогой? О чем ты думаешь?

– Ладно, я не стану помещать тебя в тюрьму.

– Да ну? – В ее взгляде читалась насмешливое сочувствие. – Очень мило. Удачная мысль!

– Прежняя тоже была неплоха.

– Ты про что? Когда ты хотел просто держать меня под замком, да? Могу сказать, что тоже интересная идея. Держать меня в чулане целыми днями, а на ночь вводить наркотики. Но тут есть некоторые недостатки. Ты о них сам уже говорил. Твои промахи. Заснешь не вовремя. Упустишь что-либо важное. И я обязательно от тебя сбегу. Укачу в Порт-Джефферсон. А еще лучше прямо в Нью-Йорк.

– Зачем?

– Как «зачем»? Ох, Дэвид, какой ты наивный. Загляну в любой бар, подцеплю там кого-нибудь. Лучше сразу двоих, чтоб не возиться. Мне это давно нравится. – Она высунула кончик язычка и поддразнила его. – Узнаешь собственные уроки? Ведь это ты меня этому учил. Теперь твоя Эллен намерена узнать сладость жизни. К черту тебя, крошка Дэвид.

– Значит, Порт-Джефферсон или Нью-Йорк?

– Валяй, привяжи меня к этой кушетке. Запри в чулан. Вводи наркотики.

«Порт-Джефферсон, Нью-Йорк, вот что она задумала», – сказал он себе.

– Не сомневайся, я так и сделаю. – И, взглянув ей в лицо, он понял, что надо делать. – Да, сделаю. Только не здесь.

Дэвид спешно поднялся на ноги и повлек ее к выходу из комнаты.

– Что ты надумал? Что ты делаешь? – Застигнутая врасплох, она голосом выдала тревогу. – Что ты делаешь? – Она изо всех сил упиралась.

– Отвезу тебя домой, что еще?

Она застыла как вкопанная.

– Что?

– А что тебя удивляет? Конечно отвезу. Что тут непонятного? – Он услышал, как скользят по полу ее босые ноги, которыми она пыталась упираться. – Я ведь так и сказал тебе.

– Но ты не можешь тянуть меня силой!

– Еще как могу! Мне просто необходимо вытащить тебя из этого дома.

Ее рывок к нему был настолько стремительным, что он не мог отразить удар. Свободной рукой она со всей силы ударила его по щеке. Он ослабил хватку, стены закружились перед глазами, свет померк. И в то же мгновение он услышал ее крик:

– Отпусти меня немедленно!

Дэвид кинулся на этот голос и ударил ее. Она чуть не упала навзничь.

– Не нравится? – вопил он. – Боишься уехать отсюда?

Она опять попыталась ударить его. Но в этот раз он сумел защититься левой рукой, поморщился, почувствовав нешуточную силу удара. Женщина зашипела от злости и затрясла рукой. Он опять ударил ее в лицо. С криком боли она метнулась в сторону. Дэвид рванул ее обратно с такой силой, что голова женщины запрокинулась. И снова поволок ее к двери.

– Посмотрим, что ты из себя представляешь примерно в сотне миль отсюда, – издевательски цедил он сквозь зубы. – А в тысяче миль? А в двух?

Теперь она нанесла ему удар всем корпусом; лицо ее было искажено и болью, и бешенством. С ним сражался маньяк: царапался, бил ногами, кусался, не разбирая, молотил кулаками – сражался, обуреваемый сумасшедшей ненавистью. Дэвид отчаянно сопротивлялся. Наконец ему удалось схватить ее правую руку, заломить за спину, и женщина затихла.

– Марианна, это ты? Отвечай.

– Отстань от меня.

– Нет, отвечай.

– Будь ты проклят!

– Марианна?

Он сильней заломил ей руку. Это тело Эллен, но он должен так поступить. Послышался крик боли.

– Не смей причинять мне боль, выродок!

– Говори, кто ты!

Она сцепила зубы и стала вырываться.

– Ладно. – Он снова поволок ее к двери. – Дома разберемся.

Она резко отпрыгнула, издала вопль и продолжала кричать все громче и громче, пока крик этот не превратился в оглушительный визг. Дэвид заставил себя не обращать на него внимания и продолжал тащить ее. Теперь она были почти у двери.

– Нет! – визжала она. – Я не уеду отсюда!

– Ты Марианна? Отвечай!

– Не уеду!

– Отвечай, кто ты! Марианна?

– Да! Да! Да! – проорала она, и он остановился на месте. «Слава богу! Наконец!» – подумал он.

– Отстань от меня сию же минуту. – Теперь она говорила почти спокойно.

Он чуть ослабил хватку, но руки ее все-таки не выпускал.

– А ты отстань от моей жены.

– Не могу.

Он снова сжал ее руку.

– Можешь.

Она покачала головой, застонала.

– Отстань от нее, или же, клянусь, я увезу тебя отсюда.

– Останься тут. – Ее тон стал умоляющим. – Я все сделаю, что ты попросишь.

– Оставь в покое мою жену!

– Да не могу я!

Этот крик сопровождался стоном боли, который вырвался у нее, когда он опять стал выкручивать ей руку.

– Будь ты проклята, но ты оставишь ее! – кричал он. Левым локтем она со страшной силой ударила по его лицу. Дэвид закричал от боли и упал на пол. Боль пронзила челюсть, отозвалась в глазнице, устремилась по всем нервам.

– Не оставлю! – взвилась Марианна. – И ты не заставишь меня! Тебе со мной не справиться. Я буду делать все, что хочу. Я заставила тебя сегодня утром добиваться своей жены, а затем заставила отстать от нее, и так будет всегда. Я могу пользоваться твоим телом так же легко, как и ее телом. Каждый раз, как ты попытаешься овладеть ею, я не подпущу тебя к ней! Ты принадлежишь мне. И не сможешь предпринять ничего, что мне не понравилось бы. Хочешь знать, почему я так радостно прощалась с тобой? Да потому, что тебе никогда отсюда не убраться. Я усыпила твою жену и снова овладела тобой. Я могу делать все, что угодно! Все!

– Не сейчас! – Он едва говорил, полуослепший от жуткой боли. – Не сейчас, когда ты в этом теле и когда мне известен твой секрет. Ты ведь боишься оставить эти места, которые знала при жизни. Но я заставлю тебя убраться отсюда!

Он поднялся, шатаясь, и на дрожащих ногах направился к ней.

Она отпрянула, в страхе не сводя с него расширенных глаз.

– Убирайся от меня!

– А ты убирайся из нее! – зарычал он.

– Хорошо! – Гримаса искривила ее рот, сделав лицо уродливым. – Уберусь! Но если это тело не будет принадлежать мне, то оно не будет принадлежать и тебе!

Она резко отскочила и кинулась к окну. Дэвид метнулся за ней, но тут же застыл на месте и задрожал всем телом, когда услышал ее смех.

– Получай! – раздался ее крик.

Она сжала кулаки, словно намереваясь разбить стекла. А он едва смог заставить себя не кинуться вслед за ней и не попытаться спасти это тело. Сердце так колотилось, что было больно ребрам. Но он принудил себя не двигаться.

Женщина в замешательстве замерла. Стало очевидно, что она не сомневалась в том, что он будет удерживать ее от отчаянного шага.

– Ну? – издевательским тоном поинтересовался он. – Чего ты ждешь?

Ее рот приоткрылся, и он понял, что, несмотря на боль и страх, он ведет правильную игру. Она слишком сильно нуждалась в теле Эллен, чтобы погубить его.

– Хорошо же! – прорыдала она.

Отвернувшись к окну, она занесла обе руки над головой. Дэвид окаменел, но минуту спустя чуть расслабился, тяжело выдохнув.

– Тебе не сделать этого! – усмехнулся он.

Рыдание сотрясло ее, оно было жалобным, даже умоляющим.

– Господи! – молила она. – Дай мне жизнь, Господи! Позволь жить подобно тому, как живут они! Мне так тяжело – без тела, без плоти. Без наслаждений! О, я несчастна! Дай мне тело! Забери душу, забери все, но дай тело!

Продолжая захлебываться рыданиями, она упала на колени, цепляясь за стенку. Такого приступа отчаяния Дэвид никогда не видел и, несмотря на все, что с ним произошло, невольно стал молиться:

– Господи, помоги этому несчастному созданию! Она так нуждается в этом! Сколько бы зла она ни причинила мне, все это ничто по сравнению с тем, что она причинила себе. Как могла ее сестра ненавидеть это несчастное существо? Как она тогда сказала? «На привязи»? Какое страшное выражение. И какое верное. Иметь в запасе вечность, но заточить себя в темницу! Иметь вечную душу, но обречь ее на вечное отчаяние! О, это и есть ад!

Он медленно подошел к ней и присел рядом.

– Марианна?

Ответом ему были рыдания.

– Уйдем отсюда, – попросил он. – Не оставайся здесь больше. Здесь для тебя нет ничего, кроме горя.

Она безнадежно покачала головой.

– Уйдем, не спорь, пожалуйста. Ты достаточно долго тут страдала. Не мучь себя больше. Прочь из этого места!

– Я не могу!

– Почему?

– Не могу. Никак.

– Почему, Марианна?

– Я боюсь.

– Чего же ты боишься?

Она подняла голову и взглянула перед собой глазами, полными ужаса.

– Я боюсь темноты. Не в том смысле, в котором говорите об этом вы. Боюсь тьмы. Наказания.

– Но откуда ты знаешь…

– Знаю! – вскричала она. – Я знаю, что меня ждет! Эта страшная темнота, мрак! Мне страшно! Но я не пойду туда одна! – Она повернула к нему лицо, залитое слезами. Глаза ее расширились, в них застыло выражение ужаса. – Одна я туда не отправлюсь!

Он сухо сглотнул.

– А что, если ты пойдешь туда не одна? – Странное чувство ирреальности происходящего овладело им.

– Как это – не одна?

– Если ты оставишь мою жену, я готов отправиться туда вместе с тобой.

И тут же он почувствовал, что ответ может быть только один. Сейчас она казалась ему ребенком – запуганным, обезумевшим от ужаса, подчиненным лишь одной мысли о неотвратимости наказания. Теперь он не боялся ее, потому что разделил и почувствовал ее страх. И был только один способ рассеять этот страх и освободить Эллен.

Она не сводила с него глаз, постепенно ужас сменялся в ее глазах надеждой.

– Ты пойдешь со мной?

Странные волны плескались у него в голове, головокружение то усиливалось, то ослабевало.

– Пойду.

Она сильно вздрогнула.

– Скажи, а ты не мог бы… Не мог бы подержать мою руку? – спросила она неожиданно и очень тихо.

– Хорошо.

Он медленно поднялся. В голове стоял туман, что-то неизведанное, странное подчиняло его себе, угроза смерти – насильственной, неизбежной – витала в воздухе, окутывая его, как облако. Но страха он почему-то не испытывал, и это было самое странное во всем происходящем. Даже то необъяснимое вдохновенное спокойствие, которое он ощущал, не удивляло его.

Дэвид подал ей руку, помог подняться на ноги.

– Оставь ее, – тихо попросил он. – Пойдем со мной. Я о тебе позабочусь.

– Ты ведь не обманешь меня? – Она подняла на него недоверчивый взгляд. – Прошу тебя, пожалуйста, не обманывай меня.

Она казалась оробевшим ребенком. Голос ее звучал так испуганно, что Дэвид перевел дух и улыбнулся. Сжав в кулак левую руку, он ударил по стеклу.

Получилось удачно. Порез оказался очень глубоким, но боли он не почувствовал. Лишь опустив глаза, увидел, как потекла на пол кровь.

– Ох! – произнес он едва слышно и вздрогнул. – Боже!

Закрыв глаза, он сильней сжал ее узкую ладонь.

«Господи, прости меня», – подумал он, глубоко вздохнул и стиснул зубы.

Боль начала подступать.

«Эллен, это только ради тебя, – подумал он. – Я люблю тебя и хочу подарить тебе жизнь. Все для тебя».

Он опустил руку и несколько мгновений спустя открыл глаза.

– Ты оставишь ее?

На лице Марианны играла улыбка.

– Почему ты улыбаешься? – пробормотал он с усилием.

Она бросила взгляд на его запястье.

– Почему? – Он почувствовал, что не может стоять ровно.

– У тебя хлещет из руки кровь, Дэвид.

– Оставь же ее!

Она вырвала свою руку и рассмеялась.

– Я передумала!

Он зашатался еще сильнее, попытался удержаться от падения.

– Понимаешь, я только что подумала, что после твоей смерти тело все равно достанется мне.

– Марианна!

Он, спотыкаясь, сделал движение по направлению к ней, она легко увернулась и опять рассмеялась. Перед его глазами все закружилось, и он рухнул на пол, успев удивиться при виде огромной растекающейся по полу лужи крови.

– Нет! – Он попытался подняться и опереться на руки, но не смог. – Марианна! Прошу тебя!

– Просишь? – Насмешливое сочувствие пело в ее голосе. – Бедняжка Дэвид. Он умирает. – Она снова улыбнулась. – И я останусь одна на свете с этим прекрасным телом. Моей сестре больше не удастся никого не подпускать к этому коттеджу. У меня будет все, что захочу.

Что-то блеснуло в уме Дэвида, какая-то отдаленная надежда, призрак догадки.

– Коттедж, – повторил он и снова попытался встать. – Дом.

– Да, дом! – Теперь она смеялась открыто, не было нужды изображать сочувствие. – Мой дом. Замечательный, восхитительный дом!

Все кружилось перед его глазами, когда он ухитрился подняться на ноги. Но голова у него работала. По мере того как кровь, а вместе с нею жизнь уходили из его тела, уверенность крепла.

– Ты, кажется, говорила о Лос-Анджелесе? О Нью-Йорке? Как ты мечтала туда добраться? Ты же даже машину не можешь водить. Я не ошибся?

На ее лице появилось враждебное выражение. Она отшатнулась от него.

– Что ты плетешь?

Она изо всех сил старалась говорить презрительно, но ничего не выходило. Страх звенел в ее голосе, сочился из ее глаз.

– Ты обречена жить здесь.

Теперь он понимал абсолютно все. Полная ясность царила в его мыслях.

– Даже завладев телом моей жены, ты не можешь убраться отсюда! – Он цедил слова сквозь стиснутые зубы, сквозь прерывающееся дыхание. Он знал, что должен говорить. Каждое слово теперь безошибочно било в цель. – Ты здесь и умрешь. И что бы ты ни собиралась делать, ты останешься узницей этого злосчастного дома.

– Ты просто идиот, – бросила она, но лицо ее бледнело все больше и больше, она продолжала со страхом пятиться от него.

С внезапным усилием Дэвид бросился к ней. Она было отпрыгнула, но босые ноги заскользили по гладкому деревянному полу, и, потеряв равновесие, она упала на колено. Дэвид ухватил ее за правое запястье и рывком подтянул к себе.

– Что ты делаешь? – взвизгнула она.

Не отвечая, Дэвид стал тащить ее к разбитому окну. В глазах темнело, он терял последние силы. Сначала он сделает это, а потом можно умирать. Это единственное, на что у него должно хватить сил.

– Что ты делаешь? – повторила она слабеющим голосом.

Она попыталась оттолкнуть его, но не смогла. Воля наполнила его таким бешенством, что он даже не замечал, как убывают силы. Теперь он тащил ее к окну и не сводил глаз с его светлого квадрата. Левая рука его оставляла на полу кровавый след.

– Нет! – закричала она, вырываясь.

– Да! – Ярость в его голосе лишила ее сил. – Мы избавимся от тебя!

Она не смогла выдавить из себя даже слабого крика. Времени больше не было. Крик замер на ее губах, выдавая меру овладевшего ею ужаса, когда он взвалил ее тело к себе на грудь, прижал и бросился в разбитое окно навстречу тьме, ветру, мокрому песку, дождю. Падая, он старался держать тело Эллен так, чтобы самому оказаться внизу, чтобы при падении она могла выжить, чтобы умереть одному.

Секундами позже все было кончено. Удар. Боль. Тьма.