Текст книги "Призраки"

Автор книги: Ричард Мэтисон (Матесон)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Ричард Матесон
«Призраки» (под псевдонимом Логан Суонсон)

Посвящается Руфи Анн

Ты еси моя нареченная, возлюбленная моя и жена. Когда же прейдем мы в жизнь иную, ты и там моя будешь.

А. Дж. Менби. Супружество

ЧЕТВЕРГ

До коттеджа они добрались в тот же день, примерно в пятом часу пополудни. Дэвид припарковал машину перед домом, и минуту они с Эллен сидели, не двигаясь, в молчании рассматривая обшитый досками фасад, проржавевшие сетки на окнах и сами окна с грязными разводами на стеклах. Наконец Дэвид заметил:

– Буду весьма удивлен, если окажется, что Родрик и Мадлен ждут нас.

Эллен отозвалась неопределенным смешком, который Дэвид не мог счесть ни признаком веселья, ни признаком озабоченности. Он повернулся к ней и с ободряющей улыбкой спросил:

– Хочешь, поедем поищем другое место?

Она подняла на него удивленные глаза.

– Но ведь здешний агент по недвижимости сказал, что другого места поблизости нет.

– А мы и не станем искать здесь.

Недоумение, написанное на ее лице, стало более явным.

– Ты предлагаешь уехать из Логен-Бич?

– Я что хочу сказать… – Он сделал неопределенный жест. – Уехать, на мой взгляд, будет лучше, чем оставаться там, где тебе не нравится. – Дэвид опять выдавил из себя улыбку. – Речь-то, во всяком случае, идет только о том, где мы будем ночевать. Дни мы могли бы проводить тут.

Эллен неуверенно кивнула и перевела взгляд на коттедж. На самом деле проводить тут дни было тоже невозможно, Дэвид не сомневался в этом. Не говоря уж о всем прочем, здесь было слишком холодно. Он откинулся назад, снял руки с руля и обернулся в ту сторону, откуда доносилось приглушенное дыхание прибоя. Странно, что этот дом, расположенный так близко к воде, уцелел, в то время как другие разрушены.

– Досадно, что другой домик погиб, – сказал он.

– Досадно, – эхом отозвалась она.

Дэвид взглянул в сторону жены, пытаясь понять выражение ее лица. Несомненно, оно говорило о сожалении и разочаровании. Что там еще? Смирение и покорность? Потянувшись, он накрыл ладонью ее пальцы, сложенные вместе на коленях.

– Я не собираюсь менять наш план, – постарался объяснить он. – Но как бы сказать… В общем, мы ведь проделали такой долгий путь, и было бы довольно глупо после этого оставаться там, где нам вовсе не нравится.

Теперь она выглядела обеспокоенной.

– Куда же нам ехать?

– Ну… – пожал плечами Дэвид, – не сомневаюсь, что в окрестностях Саунда полно приличных коттеджей. Мы могли бы…

Он замолк, так как Эллен уже отрицательно качала головой.

– Нет-нет, – возразила она, – уверена, что этот тоже вполне приличный. Мы ведь еще даже внутри не были и ничего не видели, а уже готовы отмахнуться от него. – Она улыбнулась. – Пойдем, посмотрим.

– Ты настроена на это?

– Очень даже.

С этими словами Эллен распахнула дверцу и вышла.

Дэвид сделал то же самое и теперь стоял возле машины, морщась от онемения ног. Затем устало потянулся и тут же вздрогнул, почувствовав, что ледяной ветер пробирает до костей.

Когда они подходили к дому, Дэвид обратил внимание на ряд высоких окон, шедших по второму этажу задней стены коттеджа.

– Должно быть, там находится студия, – предположил он.

Эллен подняла глаза.

– Оттуда, наверное, открывается грандиозный вид, – продолжил Дэвид и снова содрогнулся от холода. – Брр, до чего тут зябко!

– Согласна.

Что-то в тоне Эллен – побежденном, безнадежном – заставило его взглянуть на нее вопросительно. Она почувствовала этот немой вопрос и отозвалась с вымученной улыбкой:

– Не обращай на меня внимания. Небольшой приступ ностальгии, только и всего. – С этими словами она оглянулась, пытаясь изобразить оптимизм. – Логен-Бич ни капельки не изменился.

– Если не считать того, что приют нашего медового месяца мог быть смыт в море ураганом.

– Вот это было бы по-настоящему досадно, – грустно проговорила Эллен. – Мне так не терпелось увидеть его опять.

– Может, его и не смыло никуда, – произнося эти слова, он не смотрел на жену, но краем глаза отметил ее вопросительный взгляд. – Стоит себе целехонький.

– Что, если он стал совсем другим? – дополнила она.

Дэвид кивнул.

– Самое лучшее – это то, что мы прекрасно помним, каким он был тогда.

– Про себя он добавил: «В шестидесятом. Боже милостивый! Ни мало ни много – двадцать один год назад». Боль от этой мысли была внезапной, и потому его фальшивый энтузиазм мгновенно улетучился. Усилием воли он попытался вернуть его обратно. Вынул из кармана куртки ключ, полученный у агента по недвижимости, вставил в замочную скважину, отворил входную дверь и тут же услышал, как ее нижняя планка проехалась по потертому ковровому покрытию.

– С удовольствием перенесу тебя через порог.

– Сумеешь? – Она подавила лукавую улыбку.

Дэвид ответил взглядом, преисполненным притворного упрека:

– Какое нахальство заявлять такое человеку, который два часа в неделю занимается тяжелой атлетикой.

Наклонившись, он левой рукой подхватил ее под колени, правой – под поясницу и воскликнул:

– Алле-гоп!

– Нет-нет, дорогой, не вздумай. – Улыбка Эллен вдруг стала смущенной. – Я пошутила. – Она высвободилась из его рук. – Ты можешь повредить спину.

Дэвид выпрямился.

– Ты же не хочешь провести свой второй медовый месяц в постели? – продолжала она с улыбкой.

– Именно этого я и хочу.

– Я имею в виду – на больничной койке!

– Определенно нет. Твоя взяла.

Когда они очутились внутри дома, Дэвид скорчил недовольную мину:

– Если бы такое было возможно, я бы сказал, что внутри гораздо холодней, чем снаружи.

Эллен улыбнулась.

– Не сомневаюсь, что веселый огонь в этом славном очаге быстро выгонит холод.

Дэвид согласно кивнул. Тем временем его внимательный взгляд быстро обежал помещение.

– Относительно неплохо, – заметил он и, не дождавшись ответа, глянул на Эллен: – Разве не так?

– Да, неплохо, – согласилась она, но убежденности в ее голосе не было.

Дэвид обвил руками талию жены.

– Полно, – заговорил он, – давай подыщем другое место. – И, отвечая на удивленный взгляд Эллен, пояснил: – Тебе же тут не нравится.

– Почему? Нравится!

– Нет, не нравится. Не притворяйся, мы найдем…

– Нет. – Она оборвала его с такой решительностью, что он даже удивился. – Я хочу сказать… – Эллен смущенно улыбнулась. – Мы же решили провести неделю в Логен-Бич. И если мы откажемся от этой мысли, будет уже совсем не то.

– Я знаю, но…

– Мне нравится тут, Дэвид. Правда, нравится. Просто пока здесь ужасно холодно. Но вон там, – она указала рукой в сторону, – стоит газовый обогреватель, о котором говорил агент. И когда мы включим его да к тому же разведем огонь в камине, тут станет уютно, как…

Последовал неопределенный жест.

– Как на Рождество в морге? – поддразнил он.

Она скорчила укоризненную гримаску и направилась в гостиную. Дэвид несколько секунд смотрел ей вслед, затем обернулся, захлопнул входную дверь и вздрогнул. «Сам воздух превращается в какую-то осязаемую субстанцию», – пришла ему в голову мысль. Он словно видел, как воздух густой струей втекает в его легкие, подобно жидкости с низкой температурой замерзания. Сжав зубы, будто создавая барьер этому потоку, он прошел за Эллен и оказался в сумрачной, едва освещенной комнате.

Облицованный камнем очаг находился слева, по центру западной стены. На каменной кладке стены, над каминной полкой висела картина: парусное судно, уносимое волнами разбушевавшегося моря. Дэвид прищурился и подошел поближе. Это был оригинал, написанный маслом. Он перевел взгляд на книжные шкафы, встроенные в стену по обе стороны камина, потом на небольшие закрытые жалюзи окна над ними, затем оглядел мебель: огромный диван прямо перед камином, кресла, столики с лампами. Этот гарнитур напомнил ему мебель из иллюстрированного каталога Серса-Ройбека за 1937 год, который он листал в литературном отделе киностудии «Метро-Голдвин-Майер».

– Не так уж плохо, – услышал он голос Эллен и вопросительно глянул на нее.

– Ты вправду так думаешь?

– Мне тут нравится, – ответила она с улыбкой.

– Отлично.

– Во всяком случае очень обжитое гнездышко. Давай посмотрим остальное!

Что-то в ее голосе – возможно, след того неуемного любопытства, полудетская черта, которую он в ней всегда любил, – заставило его улыбнуться и шутливо склонить голову.

– Показывайте дорогу, Эллен Оудри.

Они прошли по потертому ковру к узкой, примыкающей к стене лестнице и оказались в небольшом алькове, нише, превращенной в маленький обеденный уголок. Потолок в этой части огромной комнаты находился всего лишь в нескольких дюймах над головой Дэвида. В этом алькове имелось двойное окно, убранное нарядными занавесками; круглый, кленового дерева стол с четырьмя стульями; матовая медная лампа над столом. Большую часть паркетного пола закрывал многоцветный овальный коврик. Справа от двери в кухню располагался буфет, над которым висело потускневшее старинное зеркало.

– Ну, да тут совсем уютно, – произнесла она.

– Гм.

Дэвид толкнул вращающуюся дверь и, пропустив вперед Эллен, вошел в кухню.

– Действительно, уютная и теплая кухонька, – насмешливо заметил он, глядя на облачка пара, срывающиеся с его губ при каждом слове.

– Оставь дверь открытой и таким образом выгонишь холод отсюда, – предложила она.

– Вот откуда неприятности, – сообщил Дэвид и, подойдя к небольшому холодильнику, захлопнул его дверцу.

Провод с вилкой на конце лежал, свернутый кольцами, наверху холодильника.

– Черт! – с притворным негодованием выругался он. – Можно подумать, нам тут только кубиков льда и не хватает.

– Вместо них вполне сойдут кончики моих пальцев, – поддержала шутку Эллен.

Улыбнувшись, Дэвид повернул один из вентилей плиты. Безрезультатно! Плита не работала. Он вернул вентиль в прежнее положение и поочередно взглянул на раковину и полки; на окна над ними, выходящие на Саунд; на застекленную дверь, затянутую гардиной; на желтого цвета деревянный стол с таким же стулом, стоявшие в центре покрытого линолеумом пола.

– Итак, это мы назовем кухней.

– Не морозильной же камерой, – отозвалась Эллен, вздрагивая от озноба. Она вышла из кухни и вернулась в обеденный уголок.

Дэвид вдруг почувствовал, что буквально не может двинуться с места: обессиленная нервная система затрудняла движения. Им не следовало возвращаться в Логен-Бич, это была его глупая идея. Какая жалость, что сейчас они не в Шерман-Оукс, в их уютном, теплом домике на склоне холма. И до чего же глупо, просто абсурдно, что Марк сейчас торчит там один и между ними пролег целый континент.

– Дорогой?

Эллен приоткрыла вращающуюся дверь и с любопытством смотрела на него.

– Что-нибудь случилось?

– Нет-нет, просто я… – Дэвид изобразил на лице улыбку и шагнул к ней. – Просто я вижу сны наяву. – Он понял, что не должен портить ей эту поездку. – Эй, мы даже наверху еще не были!

Она ответила ему такой же улыбкой:

– Пойдем посмотрим, каково там.

За обеденным альковом, справа, пряталась неосвещенная лестница. Эллен первой подошла к ней. Когда они стали взбираться по ступеням, покрытым потертой ковровой дорожкой, Дэвид обратил внимание на ряд небольших написанных маслом картин, висевших на стене вдоль лестницы. Каждая из них являлась либо пейзажем, либо мариной; все они несли отчетливый местный колорит.

«Они, похоже, принадлежат кисти того художника, который написал и картину, висящую над камином», – сообразил он.

Остановившись перед тем пейзажем, на котором был изображен берег рядом с их коттеджем, Дэвид указал жене на верхний левый угол картины:

– Вот тот особняк, который мы видели.

Эллен остановилась и оглянулась.

– Что за вид, должно быть, открывается из дома, расположенного на этом высоком утесе, – произнесла она.

– Интересно, там обитают те же люди, что и тогда, когда мы приезжали сюда впервые? – подумал вслух Дэвид. – Даже если так, то вряд ли мы смогли бы узнать их при встрече.

Первый пролет лестницы заканчивался площадкой, с ее правой стороны располагалась дверь. Дэвид повернул холодную медную ручку и шагнул в комнату. И тут же его поглотила кромешная тьма.

– Боже! – пробормотал он.

Эллен присвистнула и остановилась рядом с ним.

– По-моему, это худшее из всего, что мы сегодня видели.

Дэвид направился в глубь комнаты, к окну, его шаги гулко отозвались в огромном пустом помещении.

– Какая красота! – воскликнул он, отдернув край шторы и выглянув наружу. – Отсюда видно… – Он прервался, обернувшись к Эллен, которая стояла в дверях, обхватив себя руками. Она явно была в нетерпении. – Замерзла?

Она резко кивнула.

Огромные кольца со скрежетом отошли в сторону, когда Дэвид отдернул штору, обнажив не менее четырех футов остекленной поверхности. Повернувшись, он с любопытством оглядел огромную комнату. Она была совершенно пуста, за исключением деревянного рабочего стола у восточной стены. Его поверхность испещряли шрамы от ударов мастихина и множество пятен масляных красок. Около той стены, где они стояли, находилась продавленная кушетка. Дэвид оглядел ее обивку, главным мотивом которой являлись сосновые иглы и шишки, затем рассмотрел сложенное в изножье одеяло.

– Сомневаюсь, что мы станем часто пользоваться этим помещением, – пробормотал он.

Эллен не ответила, и он снова взглянул в ее сторону. Оказалось, что жена уже вышла из мастерской и теперь поджидала его на лестничной площадке. Тогда он тоже оставил студию и вышел, прикрыв за собой дверь.

Оказавшись на площадке рядом с женой, он обнял ее за плечи, и они вместе стали подниматься по лестнице. Почувствовав, что Эллен вздрогнула, Дэвид сказал:

– Ты замерзаешь.

– Да, кажется, я простыла.

Прямо перед ними на площадке второго этажа оказалась еще одна дверь. Дэвид распахнул ее и вздрогнул, увидев мутные силуэты – свой и Эллен, отраженные в небольшом зеркале ванной комнаты.

– Вот и они, – провозгласил он с шутливой важностью. – Друзья, перед вами мистер Гусиная Кожа и миссис Ознобка.

Вызвав у Эллен улыбку, Дэвид развернул ее влево и распахнул дверь в спальную комнату.

– Вот мы и пришли, – сказал он.

Дэвид провел жену через всю сумрачную комнату и усадил на кровать. Это массивное сооружение из клена, с пологом, покоившимся на четырех столбиках, было незастланным. На планке, расположенной в ногах кровати, висел плед в черно-оранжевую клетку. Дэвид быстро сдернул его и тут же закашлялся от пыли.

– Мне кажется, что в этом доме постоянно были жильцы, – предположил он, стараясь укутать плечи жены пледом, подоткнуть его со всех сторон и укрыть ей ноги. – Вот так. – Наклонившись, легонько поцеловал кончик ее носа. – Прямо как снежную бабу целуешь. – Усмехнулся, потрепал ее по плечу и снова оглянулся. – Смотри-ка, – воскликнул он неожиданно, – как раз то, о чем ты мечтала, – камин в спальне.

– Давай поскорее разожжем его, – попросила Эллен, дрожа под накинутым пледом.

Дэвид направился к камину и заглянул в него.

– Думаю… – начал он, но не договорил и, подойдя к ближайшему окну, поднял жалюзи. Затем снова вернулся к камину, чтобы разглядеть его внутреннее устройство. – Ну-ну!

Отодвинув в сторону экран и обнаружив рядом с ним старую, с обгорелыми краями газету, он вырвал несколько страниц и сунул их в топку, под кучку почерневшего от огня плавника. На каминной полке нашелся коробок спичек, он чиркнул одной, поднес огонь к газете, и та вспыхнула. Дэвид выпрямился, отодвинулся от занявшегося пламени и вернул экран на место. Затем обернулся к жене:

– Ну и как это выглядит?

– Как в раю, – пробормотала она.

Улыбнувшись, Дэвид пересек спальню и, подойдя к окну мансарды, поднял жалюзи. Увидев стоящую перед домом машину, он почему-то пожалел, что они не едут сейчас в ней в аэропорт Кеннеди, где могли бы оставить ее в агентстве недвижимости и заказать билеты на первый же рейс в Лос-Анджелес. Но он подавил этот импульс и с улыбкой повернулся к Эллен, стоявшей перед камином, все еще с пледом на плечах.

– Теперь получше? – поинтересовался он.

– Гм…

– Отлично!

Минуту они молча смотрели на плясавшее пламя, затем Дэвид снова заговорил:

– Кажется, все налаживается, Эл.

Она неуверенно улыбнулась в ответ. Он погладил ее по спине.

– Схожу принесу наш багаж.

– Помощь требуется?

– Нет-нет, сам справлюсь. Лучше сконцентрируйся на том, чтоб поскорей согреться.

Она улыбнулась:

– Постараюсь.

Дэвид покинул спальню с тем же чувством, с каким узник покидает опостылевшую камеру.

Ветер почти стих. Было так же холодно, как и в момент их приезда, но без пронизывающего ветра стало приятней. Заметив позади дома огромный дровяной ящик, Дэвид почувствовал себя почти счастливым. Торопливо откинул крышку, сунул руку и хотел было ощупью определить, есть ли там дрова, но, передумав, отдернул руку. «Еще не хватало скончаться во время своего второго медового месяца от смертельного укуса какого-нибудь дурацкого паука», – сказал он себе. Приглядевшись и не обнаружив в ящике ничего опасного, вынул из него несколько поленьев и поспешил в дом.

Закрыв за собой дверь кухни, он миновал темную гостиную, плечом толкнул вращающуюся дверь и направился через альков в спальную комнату. Эллен поддерживала огонь в камине, скармливая ему коробки от крекеров. Как и Дэвид, она не снимала верхней одежды.

– Ты уверен, что у нас достаточно еды? – спросила она, когда он свалил дрова у очага.

– Полно!

Дэвид снял куртку, подбросил несколько поленьев в огонь и поправил их кочергой. Затем убрал экран, и они уселись друг подле друга на кушетке, протянув ноги к огню. Он обнял жену за плечи, и она мягко прильнула к нему.

В общем, получался приятный вечер. Сначала они решили было поехать пообедать в Порт-Джефферсон и не пытаться наладить свое хозяйство до того, как подключат газ и электричество. (В агентстве им пообещали, что это будет сделано на следующий день.) Но перспектива пятидесятичетырехмильной поездки по незнакомой, плохо освещенной дороге показалась малопривлекательной. Когда же обнаружилось, что запасы фруктов и печенья, оставшиеся после их обеда в придорожной закусочной, достаточно велики, то решение никуда не ездить было принято. Они неторопливо ели, сидя перед очагом и оживленно болтая.

– Могу спорить, что Линде и Биллу здесь пришлось бы по душе, – сказала Эллен.

– Наверняка, – поддакнул Дэвид. – Хотя сомневаюсь, что Биллу понравилось бы ездить к роженице в больницу за двадцать семь миль по проселочной дороге.

– Определенно нет. – При этих словах улыбка Эллен увяла. – Надеюсь, что до нашего возвращения роды не начнутся.

– Ты не забыла посоветовать Линде стискивать ноги покрепче, пока мы не вернемся? – съехидничал он.

Она не отозвалась на шутку, и, глянув на лицо жены, Дэвид заметил, что теперь улыбка ее стала почти печальной. «Не в том ли причина ее грусти, что Эллен осознает себя матерью молодой женщины, которая в свою очередь готовится стать матерью?» – спросил он себя. Правда, он никогда не наблюдал у нее в этом плане никаких других эмоций, кроме нетерпеливой радости, но ведь не может же женщина не воспринимать такое событие как еще одно напоминание о своем возрасте.

Он откинулся на подушки кушетки. Тема беседы, казалось, иссякла, вид пляшущих язычков пламени заставил их погрузиться в молчание. Засмотревшись на огонь, Дэвид забыл об окружающем. Словно темнота обступила его. Как будто он оказался в начале длинного черного туннеля, в конце которого развели костер. Постепенно сознание затуманилось, мысли стали неясными. Какое-то время он еще балансировал на самом краешке сна, ничего не делая для того, чтобы стряхнуть с себя оцепенение. Какая-то тяжесть давила на его веки, глаза слипались.

– Дорогой?

Он вздрогнул и оглянулся на Эллен.

– Хочешь спать?

– Нет-нет! – Он поборол зевок. – А ты что-нибудь надумала?

– Надумала отправиться на недолгую прогулку перед сном. Ты не станешь возражать?

– А-а, хорошая мысль.

Через несколько минут они уже выходили из дома, направляясь в сторону моря. Песок славно поскрипывал под их высокими ботинками.

– Куда идем? – поинтересовался Дэвид.

– Ну… – Эллен неуверенно махнула в сторону далекого утеса. – Может быть, к нему?

– Ничего не имею против.

Она взяла его под руку.

– В таком случае нам туда.

– Завтра непременно отправимся на машине куда-нибудь подальше, только нужно будет захватить с собой побольше еды, – мечтательно предложил он.

– Как хорошо!..

Больше они не разговаривали, и Дэвид опять нырнул в свои почти беспредметные грезы: ритмичное поскрипывание песка, шум волн, то набегающих на берег, то с шорохом отступающихся, действовали на него завораживающе. Вскоре он уже ровным счетом ни о чем не думал, разум словно парил в пустоте. Когда Эллен наконец заговорила, он даже не услышал ее слов, только вздрогнул и непонимающе взглянул в ее сторону:

– Мм?

– Именно это мы с тобой и делали в ту, нашу первую ночь, – повторила она свои слова.

Сознание отметило их, но смысл ускользнул от него. Первая ночь? Прошло не менее пятнадцати секунд прежде, чем до него дошло, что она говорит об их медовом месяце.

– Ты права, – произнес он. – Я это помню.

Снова повисло молчание, и вместе с ним на плечи Дэвида снова лег груз безнадежности. Выйдет ли у них что-нибудь? Поправят ли они свои отношения после того, что случилось?

– А вот и особняк, – сказала Эллен.

Дэвид рассеянно моргнул и запрокинул голову, чтобы получше рассмотреть высившуюся перед ним скалу. Верхние этажи особняка четко вырисовывались на фоне неба, в одном из окон был виден свет лампы.

– Все-таки интересно, живет там кто-нибудь или нет? – сказал он.

– Кто бы там ни жил, сейчас они, наверное, путешествуют по Европе, – ответила Эллен. – Или отдыхают на Гавайях.

– Господи, ты думаешь, что для кого-то это может быть лишь летней резиденцией?

– Вполне возможно. – Она поежилась от холода и подняла воротник куртки.

– Сильно замерзла?

– Нет, совсем немного.

– Хочешь вернуться?

– Лучше прогуляемся еще.

– Ладно.

Вскоре они добрались до подножия утеса и там обнаружили, что прогулочному маршруту пришел конец из-за прилива. Они стояли, обнявшись и рассматривая волноломы, уходившие далеко в море. Некоторое время Дэвид пытался придумать какую-нибудь тему для разговора, но на ум ничего не приходило, и он оставил эту мысль. Ничего не поможет, ему не преодолеть то отчуждение, которое овладело ими. И от кого оно, собственно, исходит: от него или от нее?

– Думаю, что нам необходимо получше выспаться ночью, – наконец заговорила Эллен.

– Совершенно необходимо, – услышал он собственные слова. – На прогулку можно отправиться и завтра.

Когда они вернулись, ему удалось подключить водоснабжение. Пока Эллен мылась и чистила зубы на ночь, Дэвид развел огонь в камине спальной и теперь стоял подле него, любуясь языками пламени. Затем натянул на себя пижаму, порадовавшись, что жена убедила его взять шерстяной комплект, торопливо пробежал по холодным плиткам пола и нырнул под одеяло. Застонав от промозглого холода простыней, он потер ступни друг о друга, чтобы согреться, и уселся, обхватив себя руками и оглядывая безмолвную комнату.

Дэвид подумал, что коттедж построен не позднее начала тридцатых. Нельзя сказать, чтоб он был так уж уродлив. В этой комнате довольно уютно. Альков в качестве обеденной зоны тоже удачная находка, а вот гостиная, конечно, менее приятна. Но общий облик и устройство дома говорили о вкусе его создателей.

Дэвид дотянулся рукой до прикроватного столика и выдвинул его единственный ящик. Заглянув внутрь, обнаружил, что тот совершенно пуст, за исключением палочки благовоний под названием «Amour Exotica»,[1]1
  «Странная любовь» (фр.).


[Закрыть] что заставило его улыбнуться. Приподняв краешек обертки, он увидел сморщенные, цвета умбры лепешечки и поморщился от их запаха.

Поскорее завернув благовония, он бросил их на дно ящика и толчком задвинул его. Повернувшись на другой бок, чтобы поправить подушку, он вдруг неожиданно увидел пять крестиков, вырезанных на деревянной панели изголовья кровати. Отметины явно были давнишними, и ему стало интересно, кто бы мог их здесь оставить. Скорее всего, женщина: мужчины обычно не склонны к такого рода символике. Наверное, молодая женщина, почти девочка. Может быть, даже одна из новобрачных, приезжавших сюда, как и они когда-то, чтоб провести медовый месяц. Откинувшись на подушку, Дэвид представил ее с мужем в этой кровати. Только что миновали минуты близости, и влюбленные, все еще тесно прильнув друг к другу, лежат в безмятежной идиллии. Ноги их переплетены, рука мужчины обнимает ее теплое, мягкое тело. Но вот женщина томно вытянула руку и ногтем – или заколкой для волос, или камнем обручального кольца – процарапала эти отметки на деревянном изголовье кровати. Сначала первую, потом вторую, затем третью – пока не выстроила весь этот ряд из пяти ровненьких крестиков. Закончив труд, она послала мужу сонную улыбку, свернулась подле него клубочком и заснула умиротворенная.

Неожиданно в камине послышался шум: одно из догоравших поленьев затрещало, надломилось и рухнуло на решетку. Дэвид вздрогнул, обернулся, и тут ему пришлось снова вздрогнуть: вышедшая из ванной Эллен неподвижно стояла в дверном проеме и пристально смотрела на него.

«Сколько же времени она смотрит на меня?» – мелькнуло у него в голове.

– Что ты делаешь? – спросил он.

– Ничего. – Она уклончиво улыбнулась и направилась к кровати. Поставила подсвечник на столик и принялась расстегивать купальный халат. Затем вдруг наморщила нос.

– Что это за странный запах?

– «Amour Exotica», – с важностью ответил он.

– Что? – Эллен не поняла, и улыбка ее стала вопросительной.

– Благовония такие, – пояснил Дэвид. – Валялась палочка в ящике столика с моей стороны кровати.

– Ох! – Она повесила халат на спинку, скинула домашние тапки, забралась под одеяло и сразу застучала зубами.

– Господи, это же все равно что пытаться прикорнуть между глыбами льда.

– Придвигайся поближе, будет теплее, – пригласил он.

– Но я не хочу, чтоб ты тоже мерз.

– Не глупи, пожалуйста.

– Ну тогда… – Она несмело скользнула к нему, но прикосновение ее ледяной ступни чуть не заставило его подпрыгнуть. – Извини, я же говорила.

Дэвид постарался взять себя в руки и не вздрагивать от прикасания ее холодной ступни к его лодыжке. Потянулся к ней и застегнул воротник бело-голубой пижамы, отметив про себя, как молодо и даже по-мальчишески забавно она сейчас выглядит. Юную миловидность ее облика подчеркивали коротко подстриженные темно-русые волосы. Округлые груди прятались в глубоких складках просторной шерстяной пижамы.

Дождавшись, когда Эллен согрелась, Дэвид скинул с себя одеяло и встал, намереваясь отправиться в ванну.

– Иду чистить зубы, – объявил он.

– Тебе свеча не понадобится?

– Ах да! – Он вернулся к столику и взял подсвечник. – Ужас, до чего же этот пол холодный.

Ему пришлось спуститься по лестнице в поисках забытых тапок и, лишь найдя их, он отправился в ванную.

– Скоро вернусь, – провозгласил он и, не дождавшись ответа, взглянул через плечо на жену. – А ты тут будешь?

Она закивала, улыбаясь:

– Буду, буду. Чисти их хорошенько.

Когда Дэвид вернулся в спальню, Эллен лежала к нему спиной. Он поставил свечу на столик, скинул тапки и торопливо скользнул под одеяло. Леденящий холод ванной пробрал его до костей. Улегшись, он несколько раз сильно вздрогнул, но вскоре почувствовал, что начинает согреваться. Несколько минут спустя выпростал левую ладонь из-под одеяла, лизнул кончики указательного и большого пальцев и загасил свечу.

Спокойно полежав полминуты, Дэвид приподнялся на локте и поцеловал Эллен в шею.

– Доброй ночи!

Она обернулась, провела ладонью по его волосам и пробормотала:

– Спи и ты хорошо.

Некоторое время – Дэвиду показалось, что прошел по крайней мере час, – он лежал на спине с закрытыми глазами, ожидая, когда придет сон. «Господи, до чего же я устал все-таки», – несколько раз повторил он про себя. Все мелкие хлопоты их подготовки к путешествию сделали последние три дня лихорадочно-суетливыми. Теперь эти хлопоты закончены, они уже здесь, и можно расслабиться. Казалось вполне логичным, что сон быстро придет к нему, ведь он так мало отдыхал всю предыдущую неделю. Но случилось наоборот.

Дэвид открыл глаза и уставился на пляшущие отсветы огня на потолке. За окнами слышались удары волн о волноломы, причем с каждой минутой они казались все громче. Почему он всегда считал шум моря успокаивающим? Совершенно очевидно, что это не так. Плеск волн раздражал и пугал его. Ему казалось, будто это сон под пушечную канонаду. Дэвид повернулся на правый бок. А что, если ему не удастся заснуть всю эту неделю? Хорошим попутчиком он окажется для Эллен в путешествии!

– Тебе тоже никак не заснуть? – послышался ее голос.

– Ты все еще не спишь? – Дэвид даже вздрогнул от неожиданности.

– Угу.

– Что случилось?

Она заколебалась и лишь после паузы ответила:

– Не знаю. Может, не сплю просто потому, что замерзла.

Некоторое время он лежал неподвижно, затем повернулся к ней:

– Двигайся ко мне. – И обнял ее левой рукой. – Ложись поближе.

– Я не хочу мешать тебе спать.

– Ты и не мешаешь.

– Правда?

– Совершенная правда! – подтвердил он. – Иди сюда.

– Хорошо.

Эллен прижалась к нему. За исключением ступней, все ее тело показалось ему даже жарким. При мысли о том, что женщина может чувствовать холод, будучи такой горячей, Дэвид улыбнулся.

Он снова зажмурил глаза и попытался уснуть. Теперь, когда жена свернулась клубочком у него под боком, Дэвид вдруг заметил, что по давней привычке обхватил ладонью ее правую грудь. Неожиданно сквозь плотную ткань пижамы он почувствовал, как напрягся в пальцах сосок. Тут же у его губ оказался ее затылок, и он прильнул к нему поцелуем. Эллен зашевелилась, слегка вздохнула. Дэвид ощутил, как напряжение охватывает тело, и прижался к ней крепче. Почти независимо от воли, рука скользнула к краю ее курточки, пробралась под нее и опять обхватила грудь Эллен. Скользнув пальцами по нежной коже, он стал перекатывать в пальцах затвердевший сосок. Дыхание Эллен стало более прерывистым.

– Я согласна попробовать. Правда, согласна, – не оборачиваясь, проговорила она.

Словно волна холода окатила его тело, и Дэвид перестал ласкать ее.

– Я говорила тебе, что это будет нелегко, – продолжила она.

Он вздохнул и приказал себе: «Будь же разумней».

– Я понимаю.

– Я до сих пор немного… немного нервничаю, Дэвид. – Она помолчала некоторое время, затем заговорила опять: – Я согласна попробовать. Это все, что я могу тебе обещать.

Дэвид поцеловал ее в шею.

– И ладно. Не надо. Я подожду.

Эллен отыскала пальцами его руку и сжала ее.

– Спасибо.

Чуть погодя она медленно, почти незаметно отодвинулась от него. Он притворился, что спит и ничего не замечает.

Дэвиду показалось, что сон все-таки одолел его. Время потеряло свою текучую непрерывность, и он не мог бы сказать, как скоро почувствовал, что Эллен зашевелилась. Возможно, ее движение и разбудило его. Открыв глаза, он увидел, что она тихонько садится в постели.