Текст книги "Приговор"

Автор книги: Ричард Ли Байерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)

– Усталые, мы легче поддаемся волшебным уговорам и иллюзиям ламий, – сказала Халисстра. – Лучше погибнуть сражаясь, чем попасть под власть такой твари.

Она была в том же состоянии, что и все остальные. С того момента, как они с Данифай спаслись при первой встрече с монстрами, прошли долгие часы сражений на улицах и в пустых зданиях разрушенного города. Сначала большой прайд ламий пытался справиться с отрядом при помощи своих чар, но дроу, зная об их магической силе, не стали легкой добычей. Халисстра и другие готовы были сразиться с львоподобными чудищами, но ламий – существа коварные и трусливые – уклонились от боя и вместо этого волну за волной насылали на отряд дроу своих заговоренных рабов. Может, ламиям и недоставало физической отваги, но мантикорам, асаби, горгульям и прочим разнообразным существам, находившимся под их властью, ее уж точно было не занимать.

– Меня не устраивает ни то, ни другое, – проворчала Квентл. Она медленно обернулась, оглядывая окружавшие их стены и сооружения в поисках выхода. – Так.

Как раз вон за теми домами видна пустыня. Может, они отвяжутся от нас, если мы покинем город.

– Неразумно, госпожа, – сказал Вейлас. Он сидел на корточках под аркой, ведущей в их временное убежище, в ожидании следующей атаки. – Как только мы выйдем из-под защиты стен, они будут точно знать, где мы. На открытом месте нас будет видно за мили, даже в наших пивафви – они не рассчитаны на то, чтобы прятать нас на равнине при ярком свете дня. Для нас лучший способ обороны – прятаться.

Рилд устало кивнул. Он стоял у другого прохода, его огромный меч отдыхал на плече.

– Они окружат нас и разделаются с нами, – сказал Мастер Мили-Магтира. – Давайте продолжим перемещаться среди руин и будем надеяться, что ламий… Ах, проклятие. У нас снова гости.

Где-то в лабиринте разрушенных стен зашуршали осыпающиеся камни, словно что-то большое подкрадывалось поближе.

– Следите за иллюзиями, – напомнила Халисстра.

Она поудобнее перехватила жезл и подергала щит, проверяя, надежно ли он прикреплен к руке. Позади нее пригнулась к земле Данифай с длинным кинжалом в руке. Халисстру вовсе не радовало, что у ее пленницы теперь есть оружие, но в данный момент они нуждались в любой помощи, и можно было не сомневаться, что Данифай не меньше остальных заинтересована в том, чтобы не стать добычей обитателей Хлаунгадата.

Ламий придумали нечто новое. Через пролом в стене, охраняемый Джеггредом, хлынула волна ящероподобных асаби, свирепых тварей с кривыми саблями и мечами, зажатыми в чешуйчатых лапах. Они, яростно шипя, налетели на дреглота. Еще три атаковали Вейласа, в то время как пара горгулий перелетели через стену и упали посреди разрушенного здания позади Рилда, каждым ударом могучих черных крыльев вздымая чудовищные облака пыли. Мастер Оружия с проклятием крутанулся, поворачиваясь лицом к оказавшейся за спиной опасности.

Джеггред свирепо взвыл и прыгнул навстречу лавине асаби, отбивая сверкающие клинки, щелкая зубами и полосуя воинственных ящериц своими страшными когтями. Заросший белой шерстью демон орудовал всеми четырьмя руками и устроил настоящую бойню, но даже Джеггред начал уставать. Он стал пропускать удары, от которых, при его сверхъестественной ловкости, должен был бы увернуться. Он неловко заслонился от удара сверкающего лезвия кривой сабли большой левой рукой, и между локтем и запястьем у него зияла длинная кровоточащая рана. Другой клинок полоснул его по туловищу, и по поросшей белым мехом груди заструился красный ручеек. Дреглот взревел от ярости и принялся за дело с удвоенной силой.

Рилд дрался с горгульями, Халисстра и Квентл кинулись ему на помощь. Квентл хлестнула одну из тварей плетью. Змеи обернулись вокруг когтистых лап существа и вонзили зубы в каменную плоть, но горгулья отчаянно рванулась вверх и, сбив жрицу с ног, поволокла ее по пыльным камням. Фарон вскинул жезл, готовясь поразить монстров смертоносными молниями, но развернулся на пол-оборота и упал. Его правое плечо было пробито арбалетным болтом. Жезл выпал из его руки.

– Крыши! – прокричал маг.

Халисстра попятилась прочь от горгулий и, щурясь, осмотрела яркое небо в поисках новой угрозы. Желтовато-коричневые пятна виднелись наверху высокой стены ярдах в сорока-пятидесяти, горстка ламий, вооруженных тяжелыми арбалетами и внимательно высматривающих возможность выстрелить в гущу боя. Их красивые лица искажали злобные гримасы. На ее глазах одна из тварей выстрелила в Рилда. Болт просвистел за головой Мастера Оружия, ободрав мох с искрошившейся каменной стены рядом с ним. Рилд отпрянул.

– Кто-нибудь, займитесь стрелками! – рявкнул он, рубясь с горгульями.

Мгновением позже в Рилда полетело еще две стрелы. Одна отскочила от его нагрудника, но другая ударила его в правый бок в тот момент, когда он поднял руку с зажатым в ней Дровоколом. Болт угодил в незащищенное место под мышкой. Рилд, шатаясь, сделал два шага и рухнул в пыль.

Халисстра дотянулась и подхватила жезл Фарона.

– Помоги Квентл, – велела она Данифай.

Она направила оружие мага в ламий на высокой стене. Халисстра кое-что знала о том, как пользоваться такими штуками, – знание, которое она при обычных обстоятельствах предпочла бы скрыть, но положение было отчаянное. Она произнесла слова заклинания, и стрелы пурпурного света ударили в первую из ламий, сбив существо со стены в облаке каменных осколков. Среди пыльных руин эхом перекатился грохот. Она прицелилась в следующую ламию, но монстры были не глупы. Они разом покинули свой высокий насест, попрыгав за стену, чтобы спастись от молний.

Из тени задней стены снова вступил в битву Фарон, вооруженный другим жезлом. Из этого вылетали слепящие огненные стрелы, которые он направил в горгулий над головой. Вопя от боли, чудовища захлопали крыльями и устремились прочь, хотя одна из них, отравленная плетью Квентл, не улетела далеко. Ее крылья сложились, и она упала между крыш на некотором расстоянии от двора.

Вейлас покончил с последним из нападавших могучим ударом с обеих рук, едва не перерубив существо надвое. Джеггред стоял среди целой кучи тел асаби, бока его тяжело вздымались. Маг быстро огляделся и заметил лежащего на земле Рилда.

– Проклятие, – пробормотал он.

Фарон опустился на колени подле Мастера Оружия и перевернул его. Рилд умирал. По торчащей в груди стреле струилась кровь, он боролся за каждый вдох, на серых губах пузырилась кровавая пена. Маг нахмурился, потом взглянул на Квентл.

– Сделай что-нибудь, – сказал он. – Он нужен нам.

Квентл сложила руки на груди и с хмурой гримасой ответила:

– К несчастью, Ллос в данный момент не считает нужным даровать мне врачующие заклинания, а я уже истратила почти всю исцеляющую магию, которую взяла с собой. Я мало что могу для него сделать.

Халисстра прищурилась, размышляя. Снова ей не нравилось то, что она собиралась сделать, но теперь жрица предполагала получить некоторую выгоду, раскрыв свой секрет. Если она докажет свою полезность, мензоберранзанцы сто раз подумают, прежде чем избавиться от нее.

Кроме того, пришло в голову Халисстре, они, скорее всего, уже знают.

– Подвинься, – спокойно сказала она. – Я могу помочь ему.

Квентл и Фарон с подозрением смотрели на нее.

– Как? – осведомилась Квентл. – Ты хочешь сказать, что Ллос не оставила тебя своей милостью?

– Нет, – ответила Халисстра. Она опустилась на колени рядом с Рилдом и осмотрела его. Надо спешить. Если он умрет, то будет недосягаем для ее помощи. – Ллос отказала мне в заклинаниях так же, как отказала Квентл и, вероятно, всем остальным жрицам нашего народа. Однако у меня есть возможность исцелять другим способом.

Потом она запела. Ее песня была похожа на странный погребальный плач, нечто мрачное и жуткое, говорящее о преклонении дроу перед красотой, честолюбии и мастерски исполненных черных деяниях. Халисстра играла голосом, выпевая древние слова песни, призывая магию плача, потом взялась за стрелу и вырвала ее из раны.

Рилд дернулся, широко раскрыв глаза, и кровь хлынула Халисстре на руки, но рана закрылась, остался лишь морщинистый рубец, и Мастер Оружия, закашлявшись, очнулся.

– Что это было? – простонал он.

– И действительно, что это было? – повторила Квентл. Она подозрительно глядела на Халисстру. – Не то ли, что я думаю?

Халисстра кивнула и встала, вытирая кровь с ладоней.

– В моем Доме существует традиция, что женщины, имеющие к тому способности, могут изучать искусство баэ'квешел, темных бардов. Как видите, в песне есть сила, нечто, что мало кто из нашего народа дает себе труд изучить. Я училась тайному знанию бардов.

Рилд сел, уставившись на свой нагрудник и валяющуюся в пыли окровавленную стрелу. Потом он взглянул на Халисстру.

– Ты исцелила меня? – спросил он.

Халисстра подала ему руку и помогла подняться на ноги.

– Как заметил твой друг Фарон, ты слишком нужен нам, чтобы позволить тебе доставить нам неудобство своей смертью.

Рилд встретился с ней взглядом, явно подыскивая слова для ответа. Благодарность была не тем чувством, которое большинство дроу считали обязывающим к чему-то. Мастер Оружия, наверно, задумался, что делать Халисстре с изъявлением его признательности.

Она избавила его от дальнейших трудных размышлений, переключив внимание на Фарона, и протянула магу стальной жезл.

– Вот, – сказала она. – Ты выронил его.

Фарон склонил голову:

– Признаюсь, я был поражен, увидев, что ты владеешь им, но я слышал, как ты пела в Чед Насаде. Просто стыд, что я не сумел сложить два и два.

– Давай я осмотрю твою рану, – предложила Халисстра.

Она вновь запела исцеляющую песнь и залечила рану Фарона.

Она осмотрела бы и остальных и помогла бы им, если бы сумела, но Квентл остановила ее.

– Больше никто не умирает, – заявила верховная жрица. – Мы должны идти, или наши враги наверняка налетят снова. Вейлас, веди. Держи направление к наружной стене, чтобы мы могли выбраться в пустыню, если решим бежать.

– Очень хорошо, госпожа Бэнр, – уступил проводник. – Будет, как вы скажете.

ГЛАВА 3

Каанир Вок, демон-камбьюн, известный как Властитель Со Скипетром, стоял на высоком балконе над старой литейной дворфов и наблюдал, как трудятся его оружейники. Огромная плавильная печь была некогда сердцем погибшего королевства Аммариндар. Свод огромной пещеры покоился на дюжинах высоких колонн, вырезанных в виде драконов, сверкающих красным в отсветах яростного пламени и огненного сияния расплавленного металла. Воздух был наполнен звоном молотов и ревом сушильных печей. Внизу, в литейне, были заняты тяжелым трудом дюжины громадных неуклюжих танарукков, звероподобных бестий, выведенных от орков и демонов. Возможно, им недоставало мастерства и магии дворфов, некогда работавших тут, но солдаты Каанира Вока обладали верным инстинктом в изготовлении смертельно опасного оружия, обретенным ими вместе с темным знанием.

Сам Каанир как нельзя лучше подходил для этой адской картины. Высокий и могучий, он обладал статью мускулистого воина-человека и силой каменного великана. Кожа его была красной и горячей на ощупь, а плоть – столь жесткой, что ее вряд ли удалось бы проткнуть ножом. Вок был удивительно красив, несмотря на черные как уголь зубы и горящую в глазах злобу. Он носил золотой нагрудный доспех, а на поясе в гравированных рунами ножнах – пару страшных коротких мечей, откованных из какой-то дьявольской черной стали. Демон со свирепым удовлетворением ухмылялся, наблюдая за волнующимся морем своих армий.

– Теперь у меня под началом почти две тысячи воинов-танарукков, – бросил он через плечо, – и еще столько же орков, огров, троллей и великанов. Думаю, пришло время проверить свою силу, любовь моя.

Алиисза позволила себе улыбнуться и придвинулась поближе, прильнув к демону. Подобно Кааниру Воку, в ней тоже текла кровь демонов. Только она была алю-дочерью суккуба и какого-то смертного мага. Из ее лопаток росли крылья, гладкие, словно из черной кожи, но, несмотря на это, против чар смуглой и соблазнительной, чувственной и манящей демоницы мало кто из смертных мужчин мог устоять. Умная, капризная и весьма сведущая в магии, хорошо подходила на роль подруги полководца-демона, вроде Каанира.

– Мензоберранзан? – промурлыкала Алиисза, водя пальчиком по филиграни его доспеха.

– Конечно. В конце концов, в Чед Насаде, похоже, брать уже нечего, – нахмурился Каанир, и взгляд его стал отстраненным. – Если темные эльфы остались без защиты своей паучьей богини и неспособны совладать с бесчисленными распрями, я полагаю, у меня появляется возможность достичь власти, которой я всегда жаждал. Овладев развалинами Аммариндара, я понял, что хочу большего. Покорить город дроу – это просто напрашивается!

– У других такие же мысли, – заметила Алиисза. – Мензоберранзанцы, с которыми я говорила в Чед Насаде, считали, что их собственный город пострадал от крупного восстания рабов, которому способствовали некие внешние силы. Я думаю, что наемники-дергары, сражавшиеся в Чед Насаде, не стали завоевывать город для Дома, который нанял их, увидев, что могут завладеть им сами. Если бы зажигательные горшки дергаров были не столь эффективны, полагаю, сейчас Чед Насадом правил бы Клан Ксорнбэйн.

– Или я, – добавил Каанир. Он прищурился: – Если бы ты сообщила мне о положении своевременно, я, возможно, смог бы бросить войско против Чед Насада, когда дроу и дергары были обессилены схваткой друг с другом.

Алиисза облизнула губы.

– Ты лишился бы всего войска, приведенного в Чед Насад, – возразила она – Конечно, твоим танаруккам огонь нипочем, но рушащиеся улицы города уничтожили в пещере все. Поверь мне, ты ничего не потерял в Чед Насаде.

Каанир не ответил. Вместо этого он отстранился от Алиисзы и легко перепрыгнул через ограждение балкона, спустившись на пол литейни. Крыльев у полководца не было, но кровь демонов позволяла ему летать просто усилием воли. Алиисза нахмурилась и последовала за ним, широко раскинув черные крылья и ловя горячие воздушные потоки, поднимавшиеся из литейни. Каанир все еще гневается из-за Чед Насада, и это плохо, размышляла она. Если она когда-нибудь надоест повелителю, ему ничего не стоит убить ее каким-нибудь ужасным способом, несмотря на их былую близость. Когда его норов берет верх, он способен на все.

Вок приземлился возле песчаной изложницы, в которую тек расплавленный металл. Рядом с ней стояла пара танарукков, внимательно следя за процессом. Каанир присел на корточки над добела раскаленной массой и рассеянно погрузил в нее руку. Она оказалась достаточно горячей, чтобы он почувствовал некоторый дискомфорт и мгновение спустя стряхнул раскаленный металл с пальцев и вытер их о бедра.

– Хорошая сталь, – сказал Каанир танаруккам. – Так держать, парни.

Он выпрямился и продолжил путь. Алиисза спорхнула на каменный пол и поспешила следом, приноравливаясь к его шагу.

– Вот что меня беспокоит, – задумчиво произнес Каанир. – Почему дергары Ксорнбэйна изменили нанявшему их Дому и сожгли целый город? Была ли это просто ссора из-за денег? Или они с самого начала намеревались уничтожить Чед Насад? Если так, стоял ли за этим Хоргар Беспощадный Призрак? Повелитель ли Граклстаха послал своих наемников в Чед Насад, чтобы уничтожить его, или Клан Ксорнбэйн сделал это для кого-то другого?

– А это имеет какое-то значение? – поинтересовалась Алиисза, вновь бочком подбираясь к нему поближе. – Город был разрушен, какие бы цели кто ни преследовал. Великие Дома Чед Насада мертвы, а что касается серых дворфов Ксорнбэйна, то их тоже осталось немного.

– Имеет, потому что меня интересует, не собираются ли дергары Граклстаха следующим атаковать Мензоберранзан, – ответил Каанир. – Я собрал здесь немалые силы, но не думаю, что смогу завладеть Мензоберранзаном, пока темные эльфы не погрузятся в полнейший хаос и не станут беспомощны. Если дергары тоже намереваются напасть на город, передо мной открываются неограниченные возможности.

– А, – выдохнула Алиисза. – Ты мог бы предложить свои услуги темным эльфам, серым дворфам, тем и другим или никому. Хм, это интересно.

– А плата, которую я потребую, будет тем выше, чем больше воинов я выставлю и чем ближе к Мензоберранзану окажусь, но это зависит от намерений серых дворфов. – Полудемон издал сухой лающий смешок. – У меня нет ни малейшего желания оказаться на пороге Мензоберранзана и столкнуться нос к носу с сильным и сплоченным городом темных эльфов, не имея под рукой никаких союзников.

– Почему-то у меня такое ощущение, что ты снова собираешься отослать меня прочь, – надула губы Алиисза. Она томно объяла Каанира крыльями, удерживая на месте, и потянулась к нему, разворачивая его к себе. – Ты же знаешь, я только что вернулась.

– Умная девочка, – улыбнулся Вок. – Да, я собираюсь дать тебе новое поручение. На этот раз, однако, тебе не придется красться и таиться. Ты отправишься к Хоргару Беспощадному Призраку, наследному принцу Граклстаха, в качестве моего посланника – дипломата, если тебе угодно. Выясни, собираются ли серые дворфы нападать на Мензоберранзан. Если да, намекни, что я хотел бы присоединиться к ним. Если нет… что ж, попытаемся убедить их, что в их же собственных интересах сокрушить Мензоберранзан, пока темные эльфы слабы.

– Вряд ли дворфы станут доверяться мне.

– Разумеется, они не захотят тебе доверяться. Тем не менее, если они намерены атаковать, то поймут, насколько выгодно заполучить меня в союзники. Если же они нападать не собираются, тот факт, что я хочу объединиться с ними, может заставить их решить этот вопрос. Они не желают добра Мензоберранзану, так что можешь не опасаться – они не станут защищать дроу.

– Посланник… – пробормотала Алиисза. – Звучит лучше, чем шпион, правда? Думаю, я сумею выполнить твое поручение, ради тебя, мой любимый, мой жестокий Каанир, однако ты мог бы кое-что сделать для меня, чтобы я помнила, зачем спешу домой.

Каанир Вок обнял ее могучими руками и прижался губами к ложбинке на ее шее.

– Прекрасно, моя прелесть, – прогремел он. – Хотя порой я диву даюсь твоей ненасытности.

После часа отчаянных метаний от развалин к развалинам потрепанная компания, наконец, с трудом обрела убежище от монстров, владеющих Хлаунгадатом. Под гигантским остовом квадратной башни дроу отыскали занесенную песком лестницу, ведущую в прохладные, мрачные катакомбы. Воодушевленные этой находкой, темные эльфы пробирались среди лабиринта усыпальниц, подземных колодцев и отзывающихся эхом колоннад из бурого камня и, наконец, забились в глубокую заброшенную галерею, которой явно давно никто не пользовался. Мрачное, безрадостное место, но здесь не было слепящего солнечного света и подавляющих разум чудовищ, о большем они сейчас и не мечтали.

– Фарон, быстро готовь свои заклинания, – приказала Квентл, окинув взглядом помещение. – Халисстра, вы с Рилдом стоите в карауле тут. Джеггред, ты и Вейлас охраняете дальний проход, вон там.

– К сожалению, вам придется постоять на страже некоторое время, – сказал маг. Он печально развел руками. – Отдохнув там, наверху, я мог заняться изучением книг, но негостеприимность наших хозяев-ламий несколько утомила меня. Я должен хоть немного прийти в себя, прежде чем буду в состоянии читать заклинания.

– Мы все устали! – огрызнулась Квентл. – У нас нет времени для твоего отдыха. Готовь заклинания немедленно!

Змеи в ее плетке свернулись в кольца и возбужденно зашипели.

– Это совершенно бесполезно, дорогая Квентл. Вы должны держать наших врагов подальше от меня, пока я вновь не наберусь сил после такого напряжения.

– Если он такой немощный, – прогремел Джеггред. – то теперь самое подходящее время наказать его за непочтительность и множество других грехов.

– Глупое создание, – фыркнул Фарон. – Убей меня, и не пройдет и дня, как все вы умрете в этой палимой солнцем пустыне. Или, может, ты вдруг овладел искусством творить заклинания?

Джеггред ощетинился, но Квентл утихомирила его одним взглядом. Дреглот зашагал прочь, занять место на страже в конце длинного пыльного коридора, и примостился на куче осыпавшихся камней у противоположного входа. Вейлас вздохнул и потрусил за ним.

– Готовь свои заклинания как можно быстрее, маг, – сказала жрица, и в голосе ее прозвучала смертельная ярость. – Мне надоело выслушивать твои остроты. Отдай Халисстре свой стреляющий молниями жезл на случай, если эта магия понадобится нам для отражения очередной атаки.

Фарон даже не озаботился тем, чтобы последнее слово осталось за ним, и это свидетельствовало о том, насколько он измотан на самом деле. Он повернулся к Халисстре и с кислой улыбкой уронил стальной черный жезл ей в ладонь.

– Полагаю, вы уже знаете, как с ним обращаться. Разумеется, я бы хотел получить его обратно, так что, пожалуйста, не расходуйте его до конца. Такие штуки делать сложно.

– Я не стану пользоваться им без крайней необходимости, – пообещала Халисстра.

Она смотрела, как маг отыскал укромное местечко за большой колонной и уселся, поджав ноги и прислонившись к холодному камню. Халисстра засунула жезл за пояс. Квентл устроилась у противоположной стены, глядя на Фарона, словно желая убедиться, что он не выдумал, будто ему нужен отдых. Рилд Агрит с усилием выпрямился и направился к проходу, ведущему назад, на поверхность, кишащую монстрами, опираясь на свой тяжелый меч.

Халисстра двинулась было следом, но ее окликнула Данифай:

– Должна ли я остаться на страже здесь, госпожа Меларн?

Девушка сидела на коленях на пыльном полу между магом и жрицей с кинжалом за поясом. Она смотрела на Халисстру снизу вверх со спокойным и обыденным выражением, просто воплощение невинного вопроса.

Жрица Меларн сдержала гримасу. Вооружить своего пленника было равносильно признанию, что у тебя нет больше силы принудить его к повиновению, и она подозревала, что Данифай позднее взыщет с нее дорогую цену за эту затянувшуюся уступку. Служанка безмятежно наблюдала, как ее госпожа обдумывает предложение. Халисстра ощущала на себе взгляд Квентл и еле сдержалась, чтобы, посмотрев на жрицу Бэнр, не узнать, насколько та одобряет все это.

– Можешь оставить кинжал для самозащиты – пока, – разрешила Халисстра. – Твоя бдительность никому не требуется. И не смей предлагать такое впредь.

– Конечно, госпожа Меларн, – отозвалась Данифай.

На лице девушки не отразилось никаких эмоций, но Халисстре не понравилось задумчивое выражение в глазах Данифай, устраивающейся на отдых.

Удержит ли ее магическая связь, подумалось Халисстре.

В самом сердце Дома Меларн, среди всесильных врагов, Данифай могла и не отважиться избавиться от магического насилия, поработившего ее, даже если бы у нее и появилась возможность это сделать. Однако положение изменилось. От внимания Халисстры не укрылась осторожность, с которой Данифай обратилась к своей госпоже в присутствии Квентл. Без ее Дома, ее города, обеспечивавших Халисстре абсолютную власть над тем, что она называла своим, – своей жизнью, своей верностью, своей собственностью, такой, как Данифай, – любую из этих вещей или даже все сразу могли у нее отнять. Эта мысль оставила у Первой Дочери Дома Меларн ощущение пустоты и ненадежности, словно истлевший обломок кости.

Что будет, когда Данифай решит всерьез проверить прочность поработивших ее уз, вопрошала себя она. Позволит ли ей Квентл удержать власть над девушкой, или же Бэнр вступится за Данифай, просто чтобы досадить Халисстре и лишить ее еще одного знака былого статуса? И коли на то пошло, способна ли Квентл освободить Данифай и объявить саму Халисстру своим боевым трофеем?

Девушка наблюдала за Халисстрой из-под опущенных век, спокойная и красивая. Терпеливая.

– Ты идешь? – спросил Рилд. Он стоял у выхода в коридор, ожидая.

– Да, конечно, – отозвалась Халисстра, едва сдержавшись, чтобы не нахмуриться.

Умышленно повернувшись спиной к служанке, Халисстра пошла вслед за Рилдом назад, к туннелям, ведущим к их убежищу. В данный момент она была в безопасности. Данифай, несмотря на всю свою волю, силу и старания, не сумела бы снять с шеи серебряный медальон. В тот миг, когда она коснется его, заклинание скует ее мышцы неподвижностью, пока она не откажется от своей попытки. Также она не сможет попросить кого-нибудь снять его с нее, потому что стоит ей попытаться заговорить о медальоне, ее язык прилипнет к нёбу. Пока на шее у нее висит эта вещь, Данифай вынуждена служить Халисстре, вплоть до того, чтобы отдать собственную жизнь ради спасения госпожи. Девушка хорошо переносила свое рабство, но Халисстра не имела ни малейшего намерения снимать с нее медальон в присутствии мензоберранзанцев – если, конечно, она вообще когда-нибудь решит это сделать.

Они с Рилдом заняли пост в маленькой ротонде чуть в стороне от туннеля, в темном и открытом месте, откуда они могли внимательно следить за подступами к убежищу, сами оставаясь незамеченными. Закутанные в пивафви, они были практически неразличимы на фоне окружающих их темных камней. Несмотря на непостоянство, хаос и жгучее честолюбие, пылающие в сердце каждого темного эльфа, всякий приличный дроу способен проявлять терпение и железную дисциплину при выполнении важной задачи, так что Халисстра и Рилд стояли в дозоре и ждали в настороженном молчании.

Халисстра старалась отрешиться от всего, кроме сигналов органов чувств, чтобы как можно лучше выполнять свою задачу дозорного, но выяснилось, что голова ее битком забита мыслями, не собирающимися оттуда уходить. Халисстре пришло на ум, что чем бы ни кончился для нее сегодняшний день, ее взлет или падение не будут зависеть ни от чего другого, кроме ее собственной силы, хитрости и беспощадности. Неудовольствие Дома Меларн не значит больше ничего. Если она хочет добиться признания, она должна сделать так, чтобы здесь начали бояться неудовольствия Халисстры Меларн. Все потому, что Ллос решила испытать тех, кто наиболее предан ей. По прихоти богини Дом Меларн из Чед Насада, правящие женщины которого неисчислимыми столетиями приносили кровь и сокровища к алтарям Паучьей Королевы, был повержен.

«Почему? – гадала Халисстра. – Почему?» Ответ, разумеется, был очевиден и прост. Интриги Ллос неподвластны разумению ее жриц, а ее испытания могут быть воистину жестокими. Халисстра тихо скрипнула зубами и попыталась вырвать эти жалкие вопросы из своего сердца. Если Ллос пожелала испытать веру Халисстры, лишив ее всего, что было ей дорого, чтобы посмотреть, сумеет ли Первая Дочь Дома Меларн вернуть себе это, Паучья Королева увидит, что она справится с задачей.

– Может, поговорим? – Пальцы Рилда замелькали, обращаясь к ней на сложном языке жестов темных эльфов.

– Поговорим – о чем? – так же молча спросила Халисстра.

– О том, что тревожит вас. О трудном положении, в котором вы оказались, жрица.

– Мужчины это не касается, – ответила она.

– Разумеется. Как всегда.

Их взгляды встретились в тесном помещении. Халисстра удивилась, увидев на лице Рилда гримасу, любопытную смесь горькой покорности и в то же время странного веселья. Она внимательно разглядывала его, пытаясь понять, какие у него могли быть мотивы, чтобы завязать разговор.

Он был очень высок и крепок для мужчины – темного эльфа, разумеется, – не ниже ее самой. Его коротко остриженные волосы выглядели экзотически и неестественно – странная аскетичная простота для представителя расы, находящей наслаждение в прелестных вещицах и собственной утонченности. Дроу были безжалостно прагматичны в отношениях, но не в уходе за своей внешностью. Большинство мужчин, знакомых Халисстре, гордились собой, сочетая при этом вкрадчивую грацию с ужасающим вероломством. Фарой, в сущности, был олицетворением этого типа. Рилд, поняла она, совершенно отличался от них.

– Ты хорошо сражался, – начала она жестами – не то, чтобы извиняясь – не перед мужчиной! – но отдавая должное его заслугам. – Ты мог бы бросить меня умирать в Чед Насаде и все же рисковал собой, спасая меня. Почему?

– У нас был договор. Вы приводите нас в безопасное место, а мы помогаем вам спастись.

– Да, но к тому моменту я уже исполнила свою часть договора. Не было нужды исполнять вашу.

– Не было и необходимости не исполнять. – Рилд легонько улыбнулся и перешел на тихий шепот. – Кроме того, похоже, в моих собственных интересах было спасти вас, поскольку не прошло еще и часа, как вы в ответ спасли мою жизнь. Мы квиты.

Халисстра рассмеялась так тихо, что ее не услышал бы никто, стой он дальше, чем в десяти футах от нее.

– Мы не тот народ, который помнит о своих долгах, – жестами показала она.

– В этом я не однажды убеждался, – ответил Мастер Оружия на тайном языке дроу. Быстрая вспышка боли пробежала по его лицу, и Халисстра спросила себя, кому же доверился Мастер Мили-Магтира и почему он сделал такую глупость. Прежде чем она успела поинтересоваться этим вслух, он продолжил: – Тогда расскажите мне о баэ'квешел. Я ничего не знаю о них.

– По традиции, – прошептала она, – наши маги, воины и жрицы обучаются в академиях. Так принято в большинстве городов дроу. Причина, по которой ты не знаешь о баэ'квешел, в том, что подготовка бардов не терпит многолюдности. Мы каждый раз передаем свои секреты от наставницы только одной ученице.

– Я думал, знатным Домам мало проку от простых бардов, – прожестикулировал Рилд.

– Баэ'квешел не простые барды, Мастер Оружия, – тихо сказала Халисстра. – Мы благородное и древнее сообщество, баэ'квешел телфраэздар, Осведомители Темной Королевы. Я жрица Ллос, как и все женщины моего Дома, но меня еще девочкой избрали для того, чтобы провести долгие годы за изучением знания баэ'квешел. Я почитаю богиню не только тем, что служу ей жрицей, но и умением петь старинные песни нашего народа, приятные ее слуху. Дом Меларн всегда гордился, что в каждом поколении порождает одну баэ'квешел для сообщества сестер, служащих Ллос.

– Если ваши песни посвящены Ллос, то почему они действуют, когда остальные заклинания утратили силу? – спросил Рилд.

– Потому что песни обладают собственной силой и черпают ее внутри себя, подобно заклинаниям магов. Мы не ищем божественную силу у Паучьей Королевы, чтобы прибегнуть к песням. К сожалению, мое искусство несравнимо с той силой, которой я могла бы обладать именем Ллос, верни она мне свою благосклонность.

– Интересный талант, однако, – пробормотал Рилд. Он скользнул взглядом по проходу в помещение, где ждали остальные. – Похоже, все достаточно спокойно, но нам, наверно, придется еще немного подождать. Насколько я знаю Фарона, ему потребуются часы, чтобы восстановить силу. Скажите, а вы играете в сава?

Нимор вжался в тень гигантского сталактита, одного из множества таких же каменных клыков, свисающих с потолка огромной пещеры Мензоберранзана. Древние проходы и опасные тропы сетью покрывали своды над городом, и во многих сталактитах были вырезаны исполненные мрачной красоты замки и уединенные дома, тем более прекрасные благодаря своему дерзкому высокомерию. Только дроу могли устроить жилища на хрупких каменных пиках в тысяче футов над дном пещеры. Знатные темные эльфы зачастую от рождения владели магией или обладали магическими безделушками, освобождающими их от боязни высоты и дающими возможность не страшиться головокружительных пейзажей, которые могли бы привести в ужас даже летучих мышей. Их рабам и слугам повезло меньше, и большинство из этих последних находили, что жизнь под потолком слишком действует на нервы.