Текст книги "Непобедимая жара"

Автор книги: Ричард Касл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– В таком случае продолжайте в том же духе, – наконец проговорил капитан. – Я знаю, на что способны эти репортеры. Хитрые бестии, они ловят вас на слове и делают из невинной фразы целую сенсацию. Думаете, мне не приходится отбиваться от них? А давление со стороны городских властей? А эти придурки с Полис-плазы? Скажу вам, чего мне совершенно не нужно, детектив Хит: очередного повода для головомойки от начальства. Так что постарайтесь, пожалуйста, не вредить мне. – Монтроз говорил ровным тоном, но его слова все равно обжигали. – Запомните вот что: если вы начнете отвлекаться, я отстраню вас от дела. Занимайтесь версией БДСМ и забудьте обо всем остальном. Я ясно выражаюсь?

Никки не могла вымолвить ни слова и только кивнула.

Когда она взялась за ручку двери, капитан добавил:

– Если вы запорете это дело, мне придется туго. И вам тоже.

Хит ушла, размышляя о том, совет это или угроза.

В своем сообщении, приглашая Никки встретиться в спортзале, Дон предложил ей еще кое-что – а именно встречу в постели. Они изредка занимались сексом – до недавнего времени. Когда-то, в один прекрасный день, много лет назад отношения Никки с ее тренером по бразильскому джиу-джитсу приняли новый оборот.

Тогда, в самом начале, все складывалось замечательно. Ни у кого не было других обязательств, они друг другу нравились: и обоих вполне устраивало то, что их отношения не выходили за пределы спортзала и спальни. Занятия любовью были редкими, энергичными и начисто лишенными каких-либо сентиментальных чувств. Но когда в жизни Никки появился Рук, для нее все изменилось. И дело было не только в верности партнеру, Никки мешало нечто такое, что она не могла – или не желала – облечь в слова. С тех пор как началась та невыносимо жаркая неделя, Дон и Никки прикасались друг к другу только в спортзале. Время от времени он предлагал ей заняться сексом, но она отказывалась, ничего не объясняя – это тоже было их неписаным правилом.

В тот вечер, после трепки, которую она ему задала, он снова предложил ей встретиться. И на этот раз, впервые за несколько месяцев, Никки почувствовала искушение согласиться. Нет, это было не просто искушение. Она едва не сказала «да».

Возвращаясь домой, Ники пыталась разобраться в своих чувствах. Она была уже готова произнести: «Поехали ко мне», но затем, представив себе, как все это будет, отказалась. Месяц, проведенный без Рука, оказался трудным – эмоционально и физически. Она могла бы легко провести ночь с Доном, потому что никто – ни Дон, ни Рук – не имел права ей это разрешать или запрещать. Но она снова сказала «нет». Но почему? Потому что они с Руком теперь вместе? До его отъезда она считала именно так. Однако после увиденной фотографии в «Ле Сирк» и всего, что из этого следовало, ситуация резко изменилась. Сейчас Никки заботило то, каковы будут ее отношения с Руком, когда – если – они снова увидятся. Переспать с Доном означало бы отомстить. Дону, разумеется, это было бы все равно, даже если бы он понял. Но только не ей. Однако причина ее отказа была другая: Никки хотелось отложить принятие решения…

А может, все было гораздо более прозаично. В ее и без того непростой жизни Никки в последнюю очередь нужны были сейчас новые сложности. Черт побери, у нее выдался ужасный день. Ей необходимо было провести ночь в одиночестве, просто чтобы расслабиться.

Она уже мечтала о ванне с лавандовой пеной. Однако, для того чтобы отвлечься от мрачных мыслей, нужно было еще купить что-нибудь почитать. На Южной Парк-авеню, на углу своего квартала, Никки остановилась у газетного киоска и взяла несколько таблоидов и журналов о знаменитостях. Хок, торговец газетами, поздоровался с ней и подмигнул – он начал подмигивать ей с того самого дня, как ее фото появилось на обложке «First Press» с кошмарной статьей Джеймсона Рука «Супер-Хит – удар по преступности».

Отсчитывая мелочь Хоку, который всегда сиял, получая плату без сдачи, Никки почувствовала запах выхлопных газов.

– Хок, как ты можешь здесь работать?

Он скорчил гримасу и помахал ладонью перед носом. Никки оглянулась в ту сторону, откуда доносилась вонь: в нескольких шагах от киоска стоял огромный внедорожник. Хит отвернулась, чтобы отдать продавцу монеты, и в этот момент ей вспомнились слова «компенсирует недостаток размера в другом месте». Она снова взглянула на машину. Джип был очень похож на тот, который Никки встретила по дороге в магазин «У Энди»: темно-серый с широкими колесами. Но было одно отличие: номера. Тот внедорожник был с номерами Нью-Джерси. А этот – штата Нью-Йорк. Хок предложил ей пакет, Никки отказалась. Отойдя от киоска, она с удивлением обнаружила, что внедорожник исчез. Хит успела лишь увидеть его фары – он отъехал задним ходом, против движения, и скрылся в переулке.

Задним ходом?

Никки повертела головой, оглядывая улицу, но не заметила ничего необычного. До ее дома оставалось идти всего квартал. Хит расстегнула пальто, сняла с правой руки перчатку и двинулась вперед, настороженно озираясь по сторонам и напрягая слух.

На ее улице было тихо, ни одна машина не проезжала мимо. Никки остановилась, прислушалась к звукам морозной ночи, стараясь уловить шум мотора, – ничего. Она быстро поднялась по ступенькам крыльца и заглянула сквозь стекло двери, держа наготове ключи.

В вестибюле было чисто.

Хит открыла дверь и вошла. Инстинкт ей подсказывал, что следует избегать замкнутых пространств, и она, не воспользовавшись лифтом, направилась на свой этаж по лестнице, время от времени останавливаясь и прислушиваясь.

Поднявшись, Хит осмотрела коридор: он был пуст. Она вошла в квартиру, закрыла дверь на засов и глубоко вздохнула. Никки поражалась сама себе. Неужели это паранойя? Результат стресса в конце напряженного дня, после особенно напряженного вечера? А может, за ней действительно следили? И если да, то зачем? И кто?

Когда она искала в шкафу вешалку для пальто, до нее донесся какой-то звук – он исходил из-за угла, из кухни. Звук был едва слышен. Возможно, скрипнул чей-то ботинок?

Хит вытащила из кобуры свой «зиг-зауэр». Держа пистолет в правой руке и не выпуская пальто из левой, она направилась к двери на кухню. Никки остановилась, сделала глубокий вдох, сосчитала про себя до трех и швырнула пальто за угол. Затем прыгнула вперед, сжимая оружие обеими руками, и крикнула:

– Ни с места, полиция!

Человек, сражавшийся с ее пальто, замер и поднял руки, так и не сумев высвободиться. Хит поняла, кто это, еще до того, как он заговорил. Она сдернула пальто с головы незваного гостя, и тот с жалким видом улыбнулся.

– Сюрприз, – пробормотал Рук.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

– Опусти руки, глупо выглядишь, – бросила Хит. – Какого черта ты сюда забрался?

– Спешил в твои любящие объятия. Я-то думал, что они будут любящими.

– Я могла тебя пристрелить, ты понимаешь это? – сказала она, пряча пистолет в кобуру.

– Мне это только сейчас пришло в голову, – ответил он. – Это могло бы серьезно подпортить мое возвращение домой. Не говоря уже о куче бумажной работы для тебя. Так что думаю, нам обоим повезло, что ты этого не сделала. – Рук вышел из кухни, собираясь обнять Никки, но она скрестила руки на груди, и он замер. – Ты видела газету.

– Разумеется, я видела эту чертову газету. А если бы и нет, половина Нью-Йорка с радостью совала бы мне ее под нос целый день. Какого черта, что с тобой?

– Послушай, именно поэтому я сюда и пришел. Чтобы объяснить все с глазу на глаз.

– Было бы неплохо.

– Итак, – начал он, – вчера вечером у меня был очень важный деловой обед с моим агентом. Крупная студия предлагает снять фильм по мотивам моей статьи о Чечне. – Никки не выказала восторга, и он продолжил: – Ну, и… поскольку я только чтовернулся в город… мы отправились пообедать, чтобы подписать контракт. Откуда мне было знать, что кто-то нас сфотографирует?

– И когда именно ты «только что» вернулся? – спросила она.

– Вчера вечером. Я отслеживал доставку денег и оружия из Боснии через Африку в Колумбию и Мексику.

– Поздравляю, – сказала Хит. – Могу поверить, этим ты занимался последние тридцать дней. А как насчет последних тридцати часов?

– Боже мой, детектив никогда не дремлет… – Он хихикнул, но в ответ последовало гробовое молчание. – Я сейчас все тебе расскажу.

– Я вся внимание, Рук.

– Ну так вот, насчет обеда ты уже знаешь.

– В «Ле Сирк», да, продолжай.

– Остальное на самом деле просто. Я в основном спал. Думаю, проспал тринадцать или пятнадцать часов подряд. Впервые за много недель спал в настоящей постели. – Он заговорил быстрее, не делая пауз, чтобы она ничего не могла возразить. – Проснулся, сел за стол и начал писать как сумасшедший – отключил телефон, не смотрел телевизор, писал и все. А потом сразу поехал сюда.

– И ты не мог даже позвонить? – Никки разозлилась на себя за эту избитую фразу, но затем решила, что если уж кто-то и имеет право сказать подобное, так это она.

– Ты не все про меня знаешь. Понимаешь, я так работаю: отключаюсь от окружающего. Записываю все, пока информация еще не забылась, пока еще помню, что означают мои заметки. Я так работаю, – повторил он, отчаянно пытаясь оправдаться. – Но сегодня вечером, увидев газету, я понял, что ты должна была почувствовать, бросил все и помчался сюда, прямо как в песне – «Нет настолько широкой реки»… [29]29
  Имеется в виду песня Марвина Гэя «Ain't No Mountain High Enough»: «Нет настолько высокой горы, / Нет настолько глубокой долины, / Нет настолько широкой реки, / Чтобы не позволить мне добраться до тебя, детка».


[Закрыть]Допустим, вместо самодельного плота я ехал на такси, но какая разница?

– И ты думаешь, этого достаточно?

Она подняла с пола пальто, расправила его и повесила на спинку стула. Ей нужно было выиграть время и привести мысли в порядок. Объяснение Рука не могло вот так сразу стереть из ее памяти месяц одиночества и душевных терзаний. Однако разумная, взрослая Никки Хит уже смотрела вперед, за горизонт, на будущие дни и недели и все то, что должно было последовать за сегодняшним вечером.

Рук откашлялся:

– Мне нужно сказать тебе еще одну вещь. Понимаю, что мы не сможем двигаться дальше, пока я не сделаю этого.

– Хорошо, говори…

– Я хочу попросить у тебя прощения, Никки. Простого «ну, извини» будет мало. Я прошу у тебя прощения. – Он помолчал – то ли давая ей время подумать, то ли подбирая слова, – затем продолжил: – Мы с тобой совсем недавно вместе и пока с этим не сталкивались. Мы встретились уже взрослыми людьми, с прошлым, у каждого из нас карьера, профессия. У обоих. И эта моя поездка… впервые за то время, что мы вместе, ты видишь, какова на самом деле моя работа. У меня есть преимущество: я был рядом с тобой, видел, как ты работаешь, видел твою жизнь. Я занимаюсь журналистскими расследованиями. Чтобы делать свое дело хорошо, мне нужно проводить много времени в местах, куда никто больше не отважится сунуться, в таких условиях, с которыми не станет мириться большинство журналистов. Вот почему со мной нельзя было связаться. Прежде чем уехать, я сказал тебе, что такое возможно. Но это не извиняет меня за то, что я не позвонил тебе, вернувшись в город. Единственное объяснение может показаться жалким, но это действительно правда. Каждый раз, заканчивая очередное расследование, я делаю одно и то же: сплю как убитый, а потом пишу как сумасшедший, в полном одиночестве. Я делал так много лет. Но сейчас… понимаю, что сейчас кое-что изменилось. Я уже не один.

Я с радостью вернулся бы на двадцать четыре часа назад, чтобы все изменить, но это невозможно. Я могу сказать тебе одно: глядя на тебя и видя боль – боль, которую причинил тебе своей бесчувственностью, – я понимаю, что никогда уже не смогу поступить так. – Он снова помолчал и закончил: – Никки, я прошу у тебя прощения. Я был неправ. Мне, правда, очень жаль.

Когда Рук смолк, они некоторое время стояли лицом к лицу, молча глядя друг на друга. Их разделяло меньше метра; он надеялся, что размолвка уже позади, она пыталась решить, как же вести себя дальше. Внезапно какое-то тепло разлилось по телу Никки, и решение пришло само собой. Это тепло овладело ею, теперь оно решало за нее, его уже нельзя было остановить, и «здесь и сейчас» показалось ей более важным и реальным, чем все обиды и подозрения.

Рук почувствовал ее настроение, а может быть, испытывал то же самое. Сейчас это не имело значения, как, впрочем, и то, кто первым сделал шаг навстречу; их губы слились в поцелуе, руки сплелись, они притягивали друг друга ближе и ближе. Не глядя, Никки одной рукой отцепила кобуру и бросила ее на кухонный стол. Рук, не отрываясь от ее губ и крепче прижимая к себе, начал расстегивать блузку Никки.

Когда они наконец разжали объятия, задыхаясь и хватая губами воздух, страсть уже захлестнула их и унесла с собой; казалось, их сердца бились в такт, мужчина и женщина превратились в единое существо, жадное, голодное, охваченное безумным желанием. Отступая назад, Рук начал увлекать ее за собой в спальню. Но Никки на сегодняшней тренировке израсходовала не всю энергию. Она повалила Рука на диван, прыгнула на него, навалилась всей тяжестью. Он обнял ее за талию, притянул к себе. Никки, приподнявшись, начала расстегивать его ремень.

Затем они снова забыли о том, что нужно дышать.

После Никки погрузилась в сон, впервые за восемнадцать часов позволив себе роскошь забыться; она утонула в диванных подушках. Примерно час спустя она проснулась и несколько минут лежала не шевелясь и глядя на Рука, сидевшего за кухонным столом, перед ноутбуком, в рубашке и трусах.

– А я не заметила, как ты встал, – сказала она. – Ты не спал?

– Нервы у меня напряжены, не могу спать. Даже не знаю, в каком я сейчас часовом поясе, все спуталось.

– А секс тебе помогает писать?

– Ну уж точно не мешает. – Он поднял голову от экрана и с ухмылкой обернулся к ней, затем продолжил работу. – На самом деле я ничего не сочиняю, а просто загружаю и сохраняю кое-какие файлы, которые прислал сам себе по почте. Это займет еще пару секс… то есть секунд… Или все-таки… секс?

– Прислал себе по почте? Рук, если тебе одиноко, я всегда могу написать тебе.

Он объяснил, не прекращая стучать по клавишам:

– Я всегда отправляю себе копии документов, которые создаю на айпаде, и заметки со смартфона. Я делаю это на случай, если мой айпад искупается в болоте, а смартфон отнимет какой-нибудь торговец оружием из стран бывшего Восточного блока… или я, как идиот, оставлю его в метро… Моя работа не пропадет. – И он демонстративным жестом дважды стукнул по сенсорной панели. – Готово.

После того как они снова занялись любовью – на этот раз, как ни странно, в спальне, – Хит и Рук лежали в темноте в объятиях друг друга. Струйка пота текла по груди Никки, и она подумала: интересно, чей это пот – его или ее? Чувствуя, как капелька влаги медленно ползет вниз по ее коже, она улыбнулась. После месяца разлуки было так хорошо просто лежать рядом, прижавшись друг к другу, и не знать, чей пот течет по ее телу.

Когда они решили, что уже пора поесть, Никки вслух задала себе вопрос: где поблизости есть ресторан с доставкой после полуночи. Рук уже порылся в своем чемодане и извлек штаны от спортивного костюма.

– Никуда ты не пойдешь, – отрезала она. – По радио сказали, что сегодня ночью будет мороз.

Он ничего не ответил, протянул Никки ее халат и повел на кухню. Открыв дверцу холодильника, он выставил на стол шесть коробок с едой на вынос.

– Рук, откуда это?

– Заехал по дороге в «Суши-Самба». – Он принялся открывать коробки. – Посмотрим, что у нас здесь; вот ролл «Самба парк», «БоБо Бразил», «Грин энви»… – он смолк и замурлыкал, как огромный кот. – А это сашими [30]30
  Сашими– блюдо национальной японской кухни. Сашими готовят из филе разных сортов рыб, других морепродуктов и даже мяса, нарезанного небольшими кусочками.


[Закрыть]из тунца.

– О боже, – воскликнула Никки, – и севиче [31]31
  Севиче– блюдо из рыбы или морепродуктов, родиной которого считается Перу. Кушанье представляет собой мелко нарезанную сырую рыбу различных сортов, вымоченную в течение 15 минут в соке лайма.


[Закрыть]из желтохвоста?

– Разумеется, а как же! Margarita, senorita? [32]32
  «Маргариту», сеньорита? (исп.).


[Закрыть]

–  Si. [33]33
  Да (исп.).


[Закрыть]– Она рассмеялась и подумала, что давно не слышала собственный смех.

Рук поставил на кухонный стол кувшин с коктейлем и, обмакнув в соль два бокала, заговорил:

– Какая злая ирония! Четыре недели я терпел ночные посадки в джунглях, сидя в грузовых отсеках засекреченных самолетов, торчал на границах в лапах коррумпированных пограничников, получал в морду в машине сумасшедшего колумбийского наркобарона от его нанюхавшихся кокаина бандитов – и после всего моя подружка чуть было не прикончила меня в своей квартире!

– Ничего смешного, Рук, я нервничала. Мне кажется, сегодня вечером за мной следили.

– Серьезно? Ты не видела, кто именно?

– Нет. И вообще я в этом не уверена… Возможно, просто показалось.

– Нет, ты уверена, – возразил он. – Может, лучше позвонить Монтрозу?

Еще недавно она поступила бы именно так. Детектив Хит известила бы обо всем своего капитана, затем упрямо отвергала бы предложения отправить патрульную машину к ее парадной, а он все равно прислал бы полицейских. Сегодня она не стала звонить, но не потому, что не была уверена в «хвосте». Хит не доверяла начальнику, поставившему под сомнение ее способность здраво рассуждать и руководить людьми. И еще ей не хотелось просить о чем-либо человека, по отношению к которому у нее возникли подозрения.

– Нет, – ответила она. – Монтроз в последнее время какой-то странный. У нас напряженные отношения.

– Странный? Напряженные отношения? Что происходит?

День выдался тяжелый, а сейчас ей было наконец так хорошо и легко, что она сказала:

– Слишком долго рассказывать. Я от тебя не хочу ничего скрывать, но давай оставим все до завтра, ладно?

– Конечно. – Он поднял бокал. – За воссоединение.

Они чокнулись и принялись маленькими глотками пить коктейль. Вкус «Маргариты» всякий раз напоминал ей об их первой ночи вдвоем – жаркой, душной летней ночи.

– Надеюсь, ты больше не будешь проникать в мою квартиру без предупреждения.

– Ты же дала мне ключ. Если бы я позвонил, то испортил бы сюрприз.

– Сюрприз был бы для тебя, если бы я пришла не одна.

При помощи палочек он разложил роллы по тарелкам.

– Ты права. Это меня чертовски удивило бы.

– Что? – спросила она. – Ты поразился бы, если бы я пришла с кем-то?

– Это невозможно.

– Возможно, да еще как.

– Возможно – допустим. Но ты бы никогда так не поступила. Ты не такая, Никки Хит.

– Ты слишком самоуверен. – Она положила в рот кусочек севиче и с наслаждением ощутила на языке вкус лайма и кориандра, от которого рыба казалась совсем свежей. Никки подумала о том, что она едва не пригласила Дона сегодня вечером. – А откуда вам известно о том, какая я на самом деле, Джеймсон Рук?

– Не сказал бы, что мне это известно. Другого человека никогда нельзя понять до конца. Дело в другом – в доверии.

– Любопытно. Мы никогда не говорили о…

– …О верности? – закончил он за нее.

Она кивнула:

– Именно так. И тем не менее ты мне доверяешь?

Он прожевал свой «Грин энви» и кивнул в ответ.

– А как насчет тебя, Рук, – предполагается, что я тоже должна доверять тебе?

– Ты уже делаешь это.

– Понятно. И как далеко простирается это доверие? – спросила она, набирая палочками немного васаби для своей следующей «жертвы». – Как насчет путешествий? Как же это называется? «Сто миль от дома»? [34]34
  Имеется в виду фильм «100 Mile Rule» – комедия о трех приятелях, приехавших в командировку в Лос-Анджелес и развлекающихся вдали от жен.


[Закрыть]

– Ты имеешь в виду правило, которое гласит, что можешь делать что хочешь и с кем хочешь, находясь на расстоянии свыше ста миль от партнера? Вариант правила насчет Вегаса? [35]35
  В Америке распространено выражение: «Что происходит в Вегасе, остается в Вегасе».


[Закрыть]

– Именно, – ответила она.

– Раз уж ты об этом заговорила, скажу тебе, что в местах, где я был, возможностей для измены хоть отбавляй. Как всегда. И еще – да, я согласен принять «Правило ста миль».

Она положила палочки на тарелку, параллельно друг другу, и пристально взглянула Руку в глаза. Он продолжил:

– Но с одной поправкой. Согласно Правилу Рука, не важно, где я нахожусь, в ста милях от тебя или в тысяче. Нулевая Миля здесь. – Он ткнул себя пальцем в грудь.

Никки подумала несколько секунд, затем двумя пальцами взяла кусочек суши.

– Когда я покончу с этим роллом, хочу, чтобы твоя Нулевая Миля оказалась пляжем на Фиджи… И чтобы мы лежали на этом пляже только вдвоем.

Она сунула суши в рот и подмигнула ему.

На следующее утро они с Руком в буквальном смысле совершили освежающую прогулку до метро, пробираясь среди покрытых льдом луж; было минус девятнадцать. Но ледяной ветер, обжигавший Никки лицо, помог ей проснуться. Хит с трудом заставила себя выбраться из замечательной теплой постели с Руком, чтобы успеть на свой деловой завтрак. Рук, желая ее морально поддержать, тоже поднялся и, пока она принимала душ, сварил кофе. Когда она вышла из ванной, он уже собирал вещи, чтобы отправиться домой, в Трайбеку, и продолжить работу. Приближался срок сдачи статьи о незаконной торговле оружием, и Рук сообщил, что практически сразу же должен отправить в редакцию гранки любовного романа «Ее вечный рыцарь», выходящего под псевдонимом.

– Я провела ночь как в твоем романе, – сказала Никки после прощального поцелуя на лестнице, ведущей к поездам Шестого маршрута на 23-й.

– Есть какие-то жалобы?

– Только одна, – сказала Хит. – Ночь уже закончилась.

Никки в последний раз оглядела Южную Парк-авеню и убедилась в том, что за ней никто не следит. Рук стоял у дверцы такси, только что им остановленного, и это промедление подтвердило подозрения Никки: он поднялся так рано вовсе не потому, что спешил к письменному столу. Это был предлог для того, чтобы проводить ее до метро. Где-то внизу, под землей, раздался рокот, напоминавший раскаты грома, и Никки расслышала скрежет тормозов поезда, замедлявшего ход у платформы. Она кивнула Руку и поспешила вниз, навстречу поезду.

Заведение, которое выбрал Зак Хамнер, находилось как нельзя более удобно. Окна кафе «Корте» выходили на станцию метро, расположенную на Лафайет-стрит между Дуэйн-стрит и Рид-стрит; через дорогу высилось здание муниципалитета, а за ним – штаб-квартира полиции. Толкнув стеклянную дверь, Хит вошла в кафе следом за тремя строителями. Побросав каски на столик, они столпились у стойки и начали выкрикивать заказы: буррито, [36]36
  Буррито– мексиканское блюдо, состоящее из мягкой пшеничной лепешки (тортильи), в которую завернута начинка (фарш, фасоль, рис, помидоры, авокадо или сыр).


[Закрыть]яичницу с ветчиной, венские булки. Хит никогда не видела Хамнера, однако худощавый парень в черном костюме и галстуке золотистого цвета, сидевший у окна, показался ей подходящим кандидатом. Он поднялся и махнул ей рукой; другой он прижимал к уху «Блэкберри». Когда Никки приблизилась, он сказал в трубку:

– Послушай, мне надо бежать, у меня за завтраком встреча. Хорошо, потом, пока. – Он положил телефон на столик и протянул руку. – Детектив Хит, я Зак Хамнер, садитесь, садитесь.

Присев напротив Хамнера, Никки заметила, что он уже сделал за нее заказ: кофе, простой бейгл [37]37
  Бейгл– мучное изделие в форме тора, как правило, с начинкой.


[Закрыть]и две пластиковые упаковки со сливочным сыром.

– Кофе должен быть еще горячим, – сказал он. – Сейчас сюда набьется куча народу, и мне не хотелось провести целое утро, толкаясь в очереди со здоровенными строителями.

Парень в каске, с усами щеточкой, сидевший за соседним столиком, поднял глаза от своего судоку, вызывающе фыркнул и снова принялся за кроссворд. Если Зак Хамнер это и заметил, то не подал виду; а может, ему было все равно.

– Но в любом случае рад, что вы смогли ко мне присоединиться. Надеюсь, это было не слишком рано для вас.

Хит прикоснулась к чашке кончиками пальцев – кофе давно остыл. Она постаралась не думать о лишнем часе, который могла бы провести с Руком, и о работе, которая ждала ее.

– Я рано встаю, – сказала она. – К тому же вы были весьма настойчивы.

– Спасибо, – произнес Хамнер, и Никки подумала, что он, вероятно, принял ее слова за комплимент. – Я хотел пообщаться с вами. Дать вам понять, что мы – то есть правовой отдел – всегда рады помочь. Мы считаем, что очень важно поддерживать тесные взаимоотношения с перспективными сотрудниками департамента.

Хит быстро сообразила что к чему… Этот Зак – как там он представился? – «старший помощник по административным вопросам», был типичным карьеристом. Одним из тех чиновников, которые даже во сне и во время еды не перестают думать о работе, греются в лучах величия своего босса, все могущество которых заключается в связях с вышестоящими лицами. Отсюда и это королевское «мы». Она подумала, что на зеркале в ванной у него наверняка приклеена фотография Рама Эмануэля, [38]38
  Рам Израэль Эмануэль(р. 1959) – американский политик и государственный деятель, глава администрации президента в 2008–2010 гг., мэр Чикаго с 2011 г.


[Закрыть]чтобы любоваться на него во время бритья.

– Хочу сообщить, что рассказал заместителю комиссара о ваших превосходных результатах. Также я предоставил ему копию той журнальной статьи о вас. На него это произвело сильное впечатление.

– Очень рада. – Хит оторвала небольшой кусочек бейгла и, намазывая его сыром, продолжила: – Хотя, знаете, если каждый из нас получает в жизни только пятнадцать минут славы, надеюсь, что я свои уже израсходовала и больше ничего подобного не произойдет.

– Интересно. Я решил, что вы поддерживаете тесные отношения с прессой.

«Если бы ты только знал», – подумала Никки. Она вспомнила сюрприз, которым разбудила Рука как раз сегодня утром. Хамнер продолжил:

– Когда я прочел статью, мне показалось, что вы знаете, как обращаться с этим репортером.

– Я не сразу обучилась такому искусству, – произнесла Хит, подавив усмешку. – Но я неловко чувствую себя в свете софитов.

– О, прошу вас, мы взрослые люди, – отмахнулся он. – В амбициях нет ничего плохого. По крайней мере, я так считаю.

«Еще бы», – подумала она.

– А ваше решение сдать экзамен на лейтенанта, разве оно не было продиктовано амбициями?

– В каком-то смысле да.

– Вот именно. И мы благодарны вам за это решение. Нам нужно больше таких, как вы, Никки Хит. И поменьше гнилых яблок. – Хамнер откинулся на спинку стула, сунул руки в карманы и, пристально наблюдая за ее реакцией, произнес: – Расскажите мне, что происходит с капитаном Монтрозом.

Никки почувствовала, как кусочек бейгла перевернулся у нее внутри. Она плохо представляла себе, зачем ей эта встреча, но налаживать нужные связи она сейчас не собиралась. Никки еще не знала, насколько большой вес в штаб-квартире имеет Зак Хамнер, но осторожность велела ей тщательно подбирать слова. Она сделала глоток холодного кофе и заговорила:

– Я слышала, что у капитана Монтроза сейчас непростые отношения с начальством. – Она показала большим пальцем за правое плечо, в сторону Полис-плаза. – Но не представляю почему. Возможно, из-за того, что мы столько лет работаем вместе, у нас никогда не возникало никакого непонимания.

Хит решила было на этом закончить, но в выражении лица молодого юриста ей почудилось что-то хищное. Несмотря на неприятные подозрения насчет кэпа, преданность Монтрозу оказалась сильнее, и при виде акульего взгляда Хамнера Никки захотелось поставить его на место.

– При всем моем уважении, могу я вам кое-что сказать?

– Прошу вас.

– Если вы пригласили меня на завтрак в надежде на то, что я сообщу вам какие-нибудь грязные сплетни или буду чернить своего начальника, вы ошиблись. Я привыкла иметь дело с фактами, а не с намеками.

Хамнер ухмыльнулся:

– Отлично. Нет, я говорю серьезно. Хорошо сказано.

– Потому что это правда.

Он кивнул, наклонился вперед, небрежно прижал указательный палец к кучке кунжутных семян, лежавших у него на тарелке, и отправил их в рот.

– Но все мы знаем, особенно детектив, давно служащий в полиции, что правда бывает разная. Это большая ценность, верно? Как благоразумие. Трудолюбие. Преданность. – «Блэкберри», лежавший на столе, завибрировал. Хамнер взглянул на экран, поморщился и, нажав на кнопку, сбросил звонок. – Преданность тоже сложная штука, детектив Хит. Иногда наступает критический момент, в который разумный человек должен быть объективным. Взглянуть в лицо фактам. Убедиться в том, что преданность принадлежит человеку, ее заслуживающему. Что она не ослепляет. – Затем он улыбнулся. – Или, кто знает? Увидеть, что настало время для новых людей. – Поднявшись, он протянул ей визитную карточку. – Здесь номер офиса; после окончания рабочего дня звонки переводятся на мой мобильный. Будем держать связь.

По пути из кафе в штаб-квартиру Ники решила обзвонить своих детективов. Сероватые облака, пришедшие из Нью-Джерси, обрушили на город тонны ледяной крупы, больно щипавшей Никки лицо и отскакивавшей от вымощенного кирпичом тротуара, который тянулся вдоль зданий муниципалитета и штаб-квартиры полиции. Хит укрылась под скульптурой Тони Розенталя, [39]39
  Имеется в виду абстрактная скульптура «5 in 1» (1973–1974) американского скульптора Тони Розенталя (1914–2009). Установлена у здания штаб-квартиры полиции; представляет собой пять соединенных между собой стальных дисков, символизирующих пять районов Нью-Йорка: Бронкс, Бруклин, Манхэттен, Куинс и Стейтен-Айленд.


[Закрыть]чтобы спокойно позвонить. Она стояла, прислушиваясь к стуку градин по красным металлическим дискам, – казалось, кто-то швырял с неба горсти риса.

Клуб мужского стриптиза открывался только в одиннадцать, и Никки собиралась разделить Тараканов: Каньеро отправить проверять электронную почту отца Графа в отделе криминалистической экспертизы, а Тарреллу поручить изучение телефонных разговоров священника. Однако, когда она дозвонилась до Каньеро, оказалось, что они с Тарреллом уже побывали в клубе вчера вечером.

– Вы с Монтрозом сидели, запершись в кабинете; мы решили, что вы там неплохо развлекаетесь, и не стали тебя беспокоить. – Детектив помолчал, давая Никки время оценить шутку, затем продолжил: – Ну, и мы заглянули в «Горячий шест» в счастливый час, решили, так сказать, ускорить дело.

– Как бы не так. Вам двоим просто нужен был предлог, чтобы проторчать целый вечер в баре.

Она могла бы выразить свои истинные чувства, искреннюю радость, одобрение их инициативы, однако это было бы нарушением правила ОКНО – Отсутствие комплиментов и неуставных отношений – соблюдаемого среди копов. Поэтому Хит заявила прямо противоположное. И таким голосом, как будто действительно верила в то, что говорила.

– Я сделал это ради Таррелла, – в тон ей ответил Каньеро. – Мой напарник – любопытный парень, от него просто так не отделаться.

Они сходили в клуб не зря: показали фото отца Графа, и один из стриптизеров его узнал. Кавбой-Ню (чье имя и его написание, как подчеркнул детектив, во избежание нарушения авторских прав было закреплено за ним за небольшую плату в виде приватного танца) сказал, что священник был в клубе неделю назад и устроил скандал с другим танцором. Ссора была такой бурной, что вышибале пришлось вытолкать отца Графа вон.

– А этот ваш «кавбой» не слышал, о чем они спорили? – спросила Хит.

– Нет. Наверное, они говорили собственно о деле еще до того, как начали кричать во все горло. Однако он все-таки расслышал одну фразу перед тем, как вмешался вышибала. Стриптизер схватил священника за горло и сказал, что убьет его.

– Вызови его на допрос. Немедленно.

– Сначала его надо найти, – возразил Каньеро. – Три дня назад он бросил работу и съехал с квартиры. Таррелл как раз сейчас им занимается.

После этого Хит позвонила Шерон Гинсбург. Она сидела рядом с миссис Борелли, когда та задержала взгляд на одном из снимков из секс-клуба, поэтому Гинсбург получила задание установить личность этого человека. Когда Никки дозвонилась до детектива Раймера, она велела ему вместе с Галлахером заняться БДСМ-версией. Хит дала им поручение составить список «доминирующих» женщин-фрилансеров, которых они упустили вчера.

– Не хочу, чтобы кто-то из них ускользнул от нас только потому, что они не работают в клубах на Данджен Эллей, – объяснила она.