Текст книги "Герцогиня смерти. Биография Агаты Кристи"

Автор книги: Ричард Хэк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Агата была потрясена: ее муж даже и не подумал с ней что-то обсудить, и вообще, вот так вдруг отказаться от военной карьеры…

Рождественские праздники, а потом и Новый год были омрачены этим внезапным решением. Наверное, Агата и дальше бы дулась на своего непредсказуемого мужа, но в январе на семейном горизонте появилось нечто гораздо более важное, чем причуды Арчи. Она сообщила новость ему, а потом и родичам (при очередном визите в Торки).

У Агаты некоторое время назад начались нелады с желудком, но в госпиталь она обращаться не стала, а пошла к их новому домашнему врачу, мистеру Стаббу, в жену которого еще в отрочестве был влюблен ее брат Монти. Доктор сразу определил, в чем причина недомоганий: миссис Кристи на втором месяце беременности и в августе станет матерью.

Арчи даже не сомневался, что родится дочь (поскольку к мальчику он ужасно бы ревновал, таков был его довод). Теперь он баловал жену вкусной едой и сливками. Разве можно без сливок? К счастью, ими Агата угощалась с удовольствием, как когда-то ее мать. Муж не позволял ей самой отодвигать стул от стола и собственноручно готовил особые блюда, а будущая мать взялась было шить распашонки, но ничего у нее не вышло.

Наблюдающей акушерки у Агаты не было, в 1919 году подобная опека молодых здоровых женщин еще не вошла в обычай. Никаких специальных клиник. Женщина сама должна была как-то справляться с издержками своего интересного положения: прилаживаться к тошноте, к обременительному весу, заранее озаботиться приготовлениями к родам. Порекомендовать что-то на этот счет могла только мать или уже обзаведшиеся детьми подруги.

Но от Торки до Лондона три часа езды, и заранее Клара тоже не могла приехать, поскольку у нее на руках была Тетушка-Бабушка. Слава богу, были и в Лондоне кое-какие знакомые, которые могли помочь и просветить. Разумеется, первейшей наперсницей Агаты была мудрая миссис Вудс. Она знала даже, что предвещает утренняя тошнота. “Тошнит – значит, будет девочка. От мальчиков случаются головокружения и обмороки. Пусть уж лучше тошнит”.

Давняя приятельница Агаты Нэн Уэттс (по мужу – Поллок) теперь жила в Челси, но прежняя дружба постепенно разладилась, не в последнюю очередь из-за разных материальных возможностей. У Нэн было много денег, даже позже, когда муж ее ушел к другой. Агате в ту пору приходилось экономить каждый пенни, попить в кондитерской чаю с булочкой и то было роскошью.

Уволившись из министерства, Арчи стал работать в Сити, его босс, весьма тучный господин, платил ему 500 фунтов в год, Агата все еще получала завещанные ей отцом 100 фунтов в год, Арчи полагалась военная пенсия, 50 фунтов ежегодно.

В общем, бедняками мистер и миссис Кристи не были. Просто они были не богаты. И Агата ни на секунду об этом не забывала.

Об этом и о тошноте, которая донимала ее не только утром, но и днем, частенько даже вечером. И вот пятого августа 1919 года Агата произвела на свет здоровую девочку. Свершилось это в Эшфилде, в ее девичьей спаленке. Когда двадцативосьмилетней мамочке сообщили, что у нее теперь есть дочь, она удовлетворенно пробормотала: “Меня больше не тошнит, какое счастье!” Клара вместе с патронажной сестрой, миссис Пембертон, помогала Агате осваивать новую роль.

Арчи хотел назвать дочку Инид, Агате очень нравилось имя Марта, в конце концов сговорились на Розалинде. Восемь с половиной фунтов счастья с густой копной черных волос. Она как-то сразу больше расположилась к Арчи, и тот души не чаял в своей прехорошенькой дочке.

Новоиспеченным родителям не раз и не два пришлось оставлять чадо на попечение сестры Пембертон и мчаться в Лондон на поиски подходящей квартиры, достаточно большой, с четырьмя спальнями. Ведь там кроме них самих должны были разместиться няня, дочка и служанка. Без няни и служанки люди их круга не мыслили свое житье, даже самые бедные.

Агата и Арчи временно поселились в меблированной квартире на Эдисон-роуд, неподалеку от живописнейшего Холланд-парка. Квартира была довольно просторной, плата за аренду составляла 90 фунтов в год. Со служанкой проблем не было: их выручила Люси, много лет следившая за порядком в Эшфилде. Благодарная Агата предложила ей щедрое жалованье в 36 фунтов. А через агентство удалось нанять опытную няню: Джесси Суонелл раньше служила у английского семейства, обосновавшегося в Нигерии. В конечном итоге все сложилось очень даже недурственно: Джесси присматривала за Розалиндой, Люси – за домом, а мистер и миссис Кристи пытались обрести счастливую беспечность и романтический настрой той поры, когда они еще не были родителями.

Несмотря на то что во время беременности Агату часто рвало, она набрала солидный вес, несколько лишних килограммов остались и после родов. А ведь еще недавно даже гастрономические безумства не могли испортить ее стройную, как у юной инженю, фигурку. Арчи иногда ехидничал по поводу габаритов жены, но та только отмахивалась. На нее свалилось слишком много забот: домашние хлопоты плюс поиски постоянного жилища, которое можно было обустроить основательно и уже по своему вкусу.

Арчи каждое утро отправлялся в офис, возвращался к ланчу, непременно заходил навестить дочку, потом отправлялся в клуб обсуждать финансовые проблемы и часто опаздывал на обед.

Агата сидела дома, но это не значит, что она постоянно торчала в детской, хотя, разумеется, часто туда наведывалась. Дочка предпочитала общаться с папой. Это было дивное зрелище: Арчи просовывал в дверь голову и обожающе восклицал: “Розалинда!” – та заливалась счастливым смехом. У них даже выработался свой особый язык. Агата очень веселилась, слушая этот диалог, но ничего не понимала.

Во время ланча Арчи обычно молчал, уткнувшись в газету, индексы и котировки были для него важнее (это же бизнес!), чем болтовня жены. Неудивительно, что он даже не заметил стопки писем, которую Агата положила в тот день на стол. На самом верху лежал скромный конвертик с логотипом издательства “Бодли Хед”. Вскрыв его, Агата приготовилась увидеть трафаретный отказ, но это было послание от главы издательства, Джона Лейна. Он приглашал Агату в свой лондонский офис для обсуждения романа “Таинственное происшествие в Стайлзе”. Агата охнула и хотела тут же поделиться радостью с мужем, но увидела, что его кресло уже пусто.

Глава четвертая
Сочинительница детективов

Маленькие серые клеточки, мой друг, маленькие серые клеточки! Они мне все рассказали. Никогда не забывайте про серые клеточки.

Эркюль Пуаро капитану Гастингсу в романе “Убийство на поле для гольфа”

25 СЕНТЯБРЯ 1919. Джон Лейн с удовольствием окинул взглядом свою персону, потом наклонился ближе к зеркалу, висящему над раковиной, и придирчиво осмотрел бороду. Протиснув пухлые пальцы в кольца маникюрных ножниц, подправил несколько волосков. Процедура скорее условная, поскольку борода была подстрижена идеально, как трава вокруг лунки на поле для гольфа. Покрутив головой, он еще раз убедился в собственной безупречности и удовлетворенно хмыкнул.

Рукопись под названием “Таинственное происшествие в Стайлзе” он отложил было в сторону, присовокупив к прочим “пробам пера”, обычно довольно беспомощным. Но одно слово в заголовке все же привлекло внимание Лейна – происшествие.Его издательский дом “Бодли Хед”, говоря откровенно, обрел популярность именно благодаря скандальным происшествиям. А именно выпуску книг с привкусом “изысканного упадничества”. Например, пьес и рассказов Оскара Уайльда, чьи утонченные персонажи нисколько не походили на грубых рабочих парней, к коим питал слабость сам автор. Когда этого остряка и бонвивана приговорили к тюрьме за “развратные действия с мужчинами”, разъяренные толпы добропорядочных обывателей стали крушить камнями витрины издательских офисов.

В общем, мистер Лейн стал пролистывать это “Таинственное происшествие”, увлекся и не смог оторваться до самого финала. И ведь никакой скандальности или жгучих страстей – про любовь там почти ничего не говорилось, по идее это должно было вызывать досаду. Но – не вызывало, так ловко был закручен сюжет, так изящно и тонко автор морочил голову, что хотелось поскорее добраться до развязки. Не только остроумно выстроенная интрига, но и персонажи были хороши. Не шаблонные фигуры жертв и злодеев, а живые люди.

Детективные изделия у него в издательстве в данный момент приветствовались: надо же было искать свежатинку, что-то притягательное для читательской аудитории. Впрочем, и без криминала дела шли неплохо. Лейн был бизнесменом опытным, вот уже двадцать пять лет держался на плаву, с тех самых пор, как открыл издательство, назвав его в честь основателя библиотеки Оксфордского университета, сэра Томаса Бодли, точнее, в честь барельефного изображения его головы [15]15
  “Bodley Head” – “Голова Бодли”.


[Закрыть]над входом в библиотеку.

И самое поразительное: роман был совершенно не похож на типичные “криминальные” опусы. Преступление совершено в приличном доме, действующие лица – респектабельные и весьма обеспеченные люди (это было ново и дерзко), к тому же автор настолько виртуозно прятал концы, что их не смогут найти даже самые искушенные читатели, если вздумают нащупать след убийцы.

Об авторе он ничего раньше не слышал, это ее первый роман. Миссис Агата Кристи.Отличное имя для дамы, сочиняющей детективы, подумал тогда мистер Лейн и принялся за письмо. И вот сегодня дама эта придет. Мистер Лейн смахнул с рубашки невидимую пылинку и расположился за письменным столом, пытаясь представить, как выглядит женщина, столь хорошо разбиравшаяся в ядах и тонкостях построения интриги.

Сама же Агата уже отлично представляла, с каким издательством ее свела судьба.

Не с очень-то солидным, откровенно говоря, оно всегда на слуху у читателей и на прицеле у желтой прессы. Однако же там постоянно печатаются именитые писатели. Поэтому Агата не без робости вошла в роскошное парадное и, сделав глубокий вдох, пожелала себе удачи.

Джон Лейн был коренастым полноватым господином, наметившееся брюшко скрывал искусно скроенный жилет, а блеклые голубые глаза с интересом изучали прибывшую писательницу (по совместительству еще домохозяйку и мать). По правде говоря, ему не верилось, что историю про хладнокровное и мастерски исполненное отравление стрихнином могла сочинить вот эта молодая особа. Изящная, привлекательная, в модном темно-синем костюме, на лацкане прелестная бутоньерка из живых фиалок. Волнуется: обеими руками вцепилась в белую сумочку, тоже очень элегантную.

Кабинет Лейна был заставлен пачками книг, на всех столиках и стульях валялись оттиски текста и гравюр. В этом хаосе Агате негде было даже сесть. Похоже, господина издателя не очень-то волновал антураж офиса и комфорт посетителей.

Убрав ради гостьи стопку бумаг с одного из стульев, Лейн выложил на стол пакет с рукописью, заявив, что “некоторые рецензенты” считают ее роман любопытным. Конечно, он небезупречен, поспешил добавить мистер Лейн, и доля издательского риска велика. Агата взглянула на пальцы собеседника, нетерпеливо постукивавшие по плотному пакету, и почувствовала, как ее собственные пальцы еще крепче стиснули сумочку.

Лейн знал, что делал, и все шло как по маслу. Он достал из ящика составленный договор и положил перед гостьей, по-прежнему изображая мучительное раздумье.

– Ваш роман нуждается в кое-какой переделке, – сказал он, – особенно завершающая глава.

Сцену судебного заседания он предложил заменить более простым (ведь так легко ошибиться в юридических терминах) и логичным изложением denouement – разгадки.

– Думаю, это будет несложно, – сказала Агата, стараясь не выдать своего волнения.

Лейн поднял руку, призывая не перебивать его, он ведь действовал по тщательно продуманному сценарию. Этот “вылитый представитель Елизаветинской эпохи” наслаждался ролью коварного паука, заманивающего в свои сети наивную мушку. Что ж, он готов опубликовать роман и уплатить десять процентов от стоимости экземпляра, но за первые две тысячи проданных книг ей ничего не причитается. Кроме того, он уступит ей половину прибыли от журнальных публикаций (в виде отдельных глав в каждом номере). Он заверил ее, что предложенные им условия великолепны. Но Агата его уже не слушала, хотя успела сообразить, что с “этим елизаветинцем” надо держать ухо востро. Главное, что он произнес заветные слова: я готов опубликовать ваш роман.

Лейн предпочел не обсуждать пункт, в соответствии с которым Агата была обязана отдать “Бодли Хед” следующие пять книг, причем гонорар заранее оговаривался скромный, чересчур скромный даже для начинающего автора. Тактика была давно отработана: он молча придвинул договор к ней поближе, положил рядом ручку и стал ждать.

Агата подписала документ, даже не прочитав, на что хитрец Лейн, собственно, и рассчитывал.

Рассыпавшись в благодарностях и сияя улыбкой, Агата в сопровождении хозяина кабинета направилась к двери, на ходу пряча в сумку тщательно сложенный экземпляр договора.

Проводив посетительницу, Лейн вернулся за стол, теперь и на его губах сияла улыбка. Миссис Агата Кристи отныне будет писать только для него.

Выйдя из роскошного парадного, Агата едва не запрыгала на одной ножке. Ей хотелось закричать от радости, кого-то обнять, вытворить что-нибудь восхитительно нелепое, отчего прохожие застынут на месте с вытаращенными глазами. Но она чинно подошла к трамвайной остановке и вскоре уже ехала из района Вестминстер к себе, в район Кенсингтон, и все вокруг было прежним, словно это был обычный день, ничем не примечательный.

И только уже вечером, когда она сразила наповал мужа, предъявив ему издательский договор, было решено, что такое событие грех не отпраздновать. Поехали во Дворец танцев, недавно построенный в Хаммерсмите. Там играл настоящий джазовый оркестр, там был огромный зал с идеально отполированным полом, на котором легко танцевать хоть вальс, хоть фокстрот, да что угодно!

“Великолепный вечер”, – мечтательно будет вспоминать потом Агата.

На следующее же утро она принялась за оговоренные переделки, в основном незначительные, а вот концовку изменила полностью, и действительно стало гораздо лучше. Писательницей она пока себя не ощущала, но уже почувствовала, что это ее работа,нечто иное, чем домашние хлопоты и возня с ребенком. К тому же ее старания не пропали даром. Джон Лейн был доволен новым вариантом и немедленно включил “Таинственное происшествие в Стайлзе” в план подготовки к выпуску.

Как раз в эти столь значимые для Агаты дни скоропостижно умерла Тетушка-Бабушка, организм не справился с бронхитом (ей было уже девяносто два года). Клара, потрясенная внезапной кончиной своей приемной матери, остро осознала бренность бытия, ее начал преследовать страх смерти. Она умоляла Агату приехать, побыть с ней хоть немного. Дочь явилась с неожиданным подарком: вручила ей окончательный вариант романа “Таинственное происшествие в Стайлзе”, на первой страничке которого было выведено: “Моей маме”.

В конце 1920 года роман был напечатан в нескольких номерах лондонской еженедельной газеты “Уикли тайме”. В декабре того же года он вышел уже в виде книги в Америке, а в январе 1921-го – в Англии. В литературном приложении к “Таймс” книгу расхвалили: “У этой замечательной истории есть единственный недостаток… она, пожалуй, даже слишком искусно написана”.

Агата спрятала рецензию в альбом с памятными фотографиями и прочими газетными вырезками, но никак особо ее не выделила. Оба экземпляра книги – английское издание и американское – она поставила на книжную полку в гостиной, повыше, чтобы не добралась дочка. Поставила и забыла про них, а жизнь своим чередом потекла дальше, с иными хлопотами и проблемами.

Вскоре после первой встречи с Лейном Агате посчастливилось найти квартиру без мебели, тоже просторную и тоже на Эдисон-роуд, правда расположена она была высоковато, на четвертом этаже. Миссис Агата Кристи с воодушевлением принялась наводить уют, пустые стены заиграли разными красками и текстурами.

Ванную Арчи облицевал “чудесными плитками, алыми и белыми”. Стены в гостиной Агата решила покрасить светло-розовым, а потолок оклеить черными обоями с рисунком из веток боярышника (чем несказанно поразила нанятого для ремонта мастера). Комнату Розалинды оформили в более традиционном стиле: бледно-желтые стены, сверху широкая полоска тисненых розовато-сиреневых обоев с носорогами и жирафами.

Для семейства Кристи настала пора, можно сказать, идиллического блаженства, они наслаждались домашним уютом, все мечты казались достижимыми, ведь больше не было войны. “Это было самое счастливое время, – вспоминала Агата, – рядом любимый муж, у нас ребенок, имелась крыша над головой, и вроде бы не предвиделось ничего такого, что могло бы помешать семейному благополучию”.

Скромный успех первой книги принес Агате весьма скромное денежное вознаграждение. Из напечатанных в Англии двух тысяч пятисот экземпляров продано было две тысячи, то есть автору никаких отчислений практически не полагалось, зато она получила чек на двадцать пять фунтов от “Уикли тайме” за права на публикацию (другие двадцать пять, как и договаривались, причитались мистеру Лейну).

Агата целиком и полностью сосредоточилась на взращивании дочери и каждый день отправлялась с коляской в Холланд-парк, где стайка молодых мам пасла на солнышке своих чад. Да, она была дипломированным фармацевтом и, наверное, сумела бы написать еще какой-нибудь детектив, но что с того, кому это было нужно?

Ее писательская карьера, возможно, так бы и ограничилась единственным романом, если бы не сетования Арчи на безденежье. Его зарплаты и наследственных ста фунтов Агаты хватало только на самое необходимое. Отказаться от услуг няни и служанки они не могли – по меркам людей их круга это было бы попросту неприлично, исключено.

А еще надо было поддерживать Эшфилд, Клара едва сводила концы с концами, хотя Мэдж ежемесячно давала ей определенную сумму. Агата тоже хотела бы помочь матери, но как? Вот в такую минуту мучительных терзаний Арчи и предложил ей написать еще одну книгу, “ты могла бы заработать кучу денег”, сказал он тогда, летом 1921 года.

Агата была несколько ошарашена его предложением, ведь по сути дела муж предлагал ей работать, а в те времена женам работать не полагалось. Однако его реплика запала ей в душу.

Раньше Арчи не принимал всерьез ее писательские опыты, а теперь, значит, все-таки в нее поверил? И даже в то, что она сумеет что-то заработать?

Агата всегда рвалась помочь мужу и, вдохновленная его одобрением, снова взялась за перо.

На этот раз она решила обойтись без Эркюля Пуаро и капитана Гастингса, выводивших на чистую воду хитроумных злодеев и заодно помогавших читателю докопаться до истины. Эти два персонажа пока не успели обрести известность, и Агате еще не нужно было угождать читателям, жаждущим встречи со своими любимцами. Герои романа “Таинственный противник”, Томми Бересфорд и Пруденс Каули (по прозвищу Таппенс), кое-что позаимствовали из судеб Агаты и Арчи. Во время войны Таппенс тоже служила в Добровольческом медицинском отряде, Томми был разведчиком и воевал во Франции.Старинные приятели Томми и Таппенс учреждают (поначалу в шутку) фирму “Молодые авантюристы” и с завидным азартом и бесстрашием ввязываются в некую загадочную историю. Агата назвала свой роман “шпионским триллером”. Однако мистера Лейна триллер определенно разочаровал. Новое направление издательства “Бодли Хед” – классические детективы, а не приключенческие романы, напомнил он миссис Кристи, хотя тираж все-таки опубликованного в 1922 году “Таинственного противника” разошелся даже лучше первой книги.

Критики назвали роман “занимательным, жизнеутверждающим и оригинальным”. Это, безусловно, означало очередную победу, которую следовало бы отметить, но миссис Агате Кристи в тот момент было совсем не до празднований.

Не успела Агата отдать издательству “Таинственного противника”, как в ее жизни вдруг снова возник Монти, давным-давно обретавшийся в Африке. Он собирался в Англию. Негодующий, обиженный на весь мир Монти решил поселиться в Лондоне вместе со своим темнокожим ординарцем Шебани, который величал его не иначе как “бвана” [16]16
  Господин (суахили).


[Закрыть].

Многолетняя армейская служба в жаркой Африке почти не изменила нрав Монти, он по-прежнему был человеком инфантильным и склонным к авантюрам. Ко всему прочему, уже на излете войны ему прострелили руку, рану забинтовали нестерильным бинтом, попала какая-то инфекция, и началось сильное воспаление. Родственники уже опасались трагического исхода.

Лондонские специалисты по тропическим заболеваниям всех успокоили: инфекцию можно одолеть. Утешенный “бвана” рассудил, что ему лучше пожить у матери, и нагрянул в Торки – в сопровождении Шебани. Очутившись в родном Эшфилде, он совершенно загонял прислугу. То требовал подать ему персональный обед, принести то, унести это… вне зависимости от времени суток. А еще мог подойти к окну и пальнуть из ружья, непонятно в кого. Соседи переполошились.

Клара вызвала Мэдж и зятя, чтобы приструнили шалуна, а сама слегла, обессилев от волнений и страха, ибо Монти был непредсказуем. В округе стали поговаривать, что сын миссис Миллер пристрастился к героину, а он даже не пытался оправдаться. Он продолжал вести себя вызывающе, словно бы подтверждая оскорбительные домыслы.

Так уж вышло, что Арчи избавил жену от основных перипетий этой драматической истории, поскольку она разминулась с братом, и на то была веская причина.

Давний знакомец Арчи (бывший преподаватель Клифтон-колледжа), майор И.Э. Белчер, отправлялся в кругосветное путешествие, подрядившись участвовать в подготовке Всебританской Имперской выставки. Он предложил старине Арчи должность советника по финансовым вопросам. Белчер, в качестве помощника генерального директора вышеозначенной выставки, обязан был представлять товары Соединенного Королевства, разумеется всячески их расхваливая. Выставка была намечена на 1924 год. Белчер взялся растормошить доминионы (для чего требовалось посетить Австралию, Новую Зеландию, Канаду и Южную Африку), вдохновить местных дельцов на участие в выставке. Путешествие было рассчитано на десять месяцев, Арчи посулили за его услуги тысячу фунтов. Агату тоже позвали, а за счет жалованья Арчи можно было оплатить ее проживание в гостиницах (дорогу оплачивало государство, как жене советника).

Агата обсудила ситуацию с Кларой и Мэдж, в итоге постановили, что обязанность женщины – находиться при муже, даже если у этой женщины есть двухлетняя дочь. Розалинду забрала Мэдж. Агата срочно отправилась по магазинам – покупать одежду для круиза. Арчи уведомил об отъезде своего босса. Лондонскую квартиру спешно сдали в аренду. Итак, двадцатого января 1922 года четверо путешественников (супруги Кристи, майор Белчер и его секретарь Фрэнсис Бейтс) отбыли из Англии на роскошном лайнере с романтическим названием “Замок Килдонан”. Первым пунктом их маршрута был Кейптаун, то есть плыть предстояло в Южную Африку. На том же пароходе плыли друзья Белчера, Хэйемы. Майор успел заранее рассказать Агате и Арчи про мистера Хэйема, которого отрекомендовал как “картофельного короля из Восточной Англии”.

На пароходе устраивали музыкальные вечера, викторины и прочие развлечения, там было множество баров и буфетов. Но Агате эти радости жизни оказались недоступны: море было неспокойным, и ее почти сразу стало укачивать. Пришлось ретироваться в каюту, морская болезнь до того ее измучила, что она решила прервать путешествие на первой же стоянке, которая намечалась на острове Мадейра. Агата даже придумала, что станет делать дальше: наймется там, на Мадейре, горничной, благо спрос на них, особенно на рослых, неизменно был велик.

К счастью, до столь драматичного исхода дело не дошло: море успокоилось, Агата мало-помалу оправилась, и в начале февраля компания в полном составе прибыла в Кейптаун. Агату восхищало все: манящие песчаные пляжи, живописные прибрежные скалы. А Белчер, напротив, всем был недоволен, устраивал скандалы гостиничной обслуге, но особенно доставалось его секретарю, которого он постоянно унижал и донимал поручениями.

В Кейптауне компания разделилась: Арчи и миссис Хэйем с дочерью Сильвией отправились на экскурсию в Порт-Элизабет, где находится знаменитый Конный мемориал, возведенный в честь лошадей, загубленных во время Англо-бурской войны. Агата вместе с майором Белчером, Хэйемом и Бейтсом на поезде отправились в более отдаленный Кимберли, на алмазные копи. Встретиться экскурсанты договорились в Родезии.

Арчи и Агата захотели посмотреть на водопад Виктория, все-таки одно из семи мировых чудес природы. Остановились в уютной гостинице, при ней имелись пруд с лилиями и манговые деревья, под которыми можно было надежно укрыться от палящего солнца.

В письме к матери Агата так описывала сей уединенный край: “Никаких дорог, только тропинки, гостиничный домик, вокруг мили и мили первозданных лесов, подернутых на горизонте голубоватой дымкой”. Это была памятная поездка, они попали в сказочный мир, а сам водопад, окутанный алмазными брызгами, в сиянии радуги, настолько заворожил Агату, что она больше никогда туда не возвращалась, боялась испортить тогдашнее ощущение волшебства. Йоханнесбург показался им городом довольно безликим, но именно там происходили все деловые встречи, связанные с выставкой. При любой возможности супруги уезжали в курортный городок Мюзенберг, где брали доски для серфинга (“очень легкие и тонкие, из прочного дерева”) и катались на волнах. Надо сказать, с непривычки Агата иногда падала, “уткнувшись носом в песок, ощущение довольно болезненное”. Ей в ту пору был всего тридцать один год, она ничуть не утратила юношеской выносливости и ловкости.

Но как все изменилось со времен ее юности! Бесшабашный серфинг – вместо целомудренного выхода из кабинки прямо в воду на торбейском пляже.

Белчер между тем продолжал регулярно трепать нервы окружающим. То персики казались ему слишкомтвердыми, то маршрут не слишкомудачным. Он исхитрялся менять его несколько раз на дню. (Агата однажды чуть не расхохоталась, когда он, как бы между прочим, добавил в список остановок Индию и Цейлон.) У Бейтса был другой конек: тот боялся змей, которые мерещились ему всюду. В конце концов Хэйемов утомили каждодневные драмы на пустом месте, и они вернулись в Восточную Англию к своему картофельному бизнесу.

В письмах из дома говорилось, что Розалинда резва и здорова (даже когда она сильно кашляла), что Монти образумился и окреп (на самом деле он оказался на время прикованным к инвалидному креслу), что публика замечательно приняла “Таинственного противника”. Джона Лейна часто расспрашивали про очередную книгу Агаты Кристи, и тот в своих многочисленных интервью выражал надежду, что это будет не триллер, а детектив.

Вот тогда Агата впервые стала подумывать о писательском ремесле. Ведь теперь она была не просто мать семейства, между прочим, у нее (в общей сложности) имелся контракт на шесть книг. И она уже поняла, что владелец “Бодли Хед” весьма в ней заинтересован и с нетерпением ждет очередной роман.

К радости Джона Лейна, она принялась за детектив, снова задействовав Эркюля Пуаро. Назывался он “Убийство на поле для гольфа”, а ключевую идею Агата позаимствовала из газетной статьи о нашумевшем преступлении во Франции: бандит совершил налет на богатую виллу и прикончил ее хозяина.

Это еще не все. Главный редактор журнала “Скетч”, Брюс Ингрэм, заказал ей несколько рассказов об Эркюле Пуаро. Поэтому Агата взяла с собой в путешествие новую пишущую машинку, портативную “Корону”, и в любой момент могла под предлогом срочной работы скрыться от несносного майора Белчера и его трусоватого секретаря.

Особенно много ей удалось написать во время плавания на пароходе “Эней”, на этот раз путь лежал в сторону Южного полюса, к Австралии, и был долог.

Поскольку времена года в Южном и Северном полушарии не совпадают, то путешественники попали на австралийский остров Танзания в самый разгар осени, и там было не жарко. Белчер, этот миссионер, несший народам весть о грядущей Всебританской выставке, злобствовал даже сильнее обычного, так как у него разыгралась подагра. Агата писала в своем дневнике: “Дикарь наш этим утром превзошел самого себя. Теперь торчит у себя в каюте, шторы опустил, там темно, как в первобытной пещере”.

Процедура представительства была обычной: проводили встречи, распродавали английские товары, то есть все шло нормально, судя по письмам Агаты домой.

Протокольная рутина была ей совершенно неинтересна. Куда большее впечатление на нее произвели необыкновенные деревья с серебристыми стволами и темной листвой, росшие в Мельбурне и Сиднее. Очень понравился городок Янг, знаменитый потрясающими видами на Голубые горы, не просто голубые, а с множеством переливов синего и пурпурного. Когда пригревало солнце, росшие на них эвкалиптовые рощи издавали терпкий аромат, казалось, воздух становился даже маслянистым на вкус.

Как только путешественники достигли Новой Зеландии, командный дух окончательно иссяк, Белчер больше не изображал друга и не утруждал себя хотя бы вежливостью. “Тиран, грубиян, надменный фигляр и забияка, который сам не знает, что творит”, – напишет через много лет Агата. А ведь каким славным малым он казался в Лондоне, когда они угощали его домашним обедом! Но теперь супруги Кристи поняли, каков он на самом деле. Однажды Белчер объявил, что у них с Бейтсом есть в Новой Зеландии кое-какие личные дела, и милостиво предоставил своим попутчикам месячный отпуск: так и быть, пусть едут на Гавайи и острова Фиджи.

В отеле “Моана” чету Кристи встретили гавайским aloha(то есть “добро пожаловать”) и надели им на шеи венки из цветов, “которые божественно пахли и выглядели тоже божественно”. Так на Гавайях приветствовали всех туристов, однако Агата и Арчи были тронуты этим радушным, прелестным обычаем. Четыре дня они неутомимо катались на серфинговых досках, предавались чревоугодию, танцевали по вечерам в гостиничном дворе под навесом из раскидистых ветвей баньяна, сквозь которые проглядывали звезды. Увы, из-за стремительно таявших финансов пришлось перебраться в более скромную гостиницу “Донна”, чуть дальше от океана. Но все равно их простенький коттедж располагался у того же знаменитого пляжа Ваикики, и в последующие три недели жизнь оставалась вполне райской.

Одна беда: Арчи сильно обгорал на солнце, поскольку у него была очень белая кожа. Агата писала матери: “Он опять весь в волдырях, а спина и плечи красные, как недожаренное мясо”. Она умолчала о том, что ее муж, спасаясь от палящих лучей, являлся на пляж в пижаме, изумляя окружающих.