Текст книги "Аборт. Исторический роман 1966 года"

Автор книги: Ричард Бротиган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

Отсчет к Тихуане

Что за абстракция – впервые раздеваться перед посторонним человеком. Не этим мы собираемся заняться на самом деле. Тело чуть ли не отворачивается от себя – в этом мире оно чужое.

Почти всю жизнь мы скрываемся под своей одеждой – все, кроме Вайды, чье тело живет вне ее, как потерянный континент вместе со всеми своими динозаврами, которыми она его населила.

– Я выключу свет, – сказала она, садясь рядом со мной на кровать.

Меня поразила паника в ее голосе. Несколько секунд назад она казалась почти спокойной. Ну и ну – как же быстро она в уме двигает мебель. На это я ответил твердо:

– Нет, не надо, пожалуйста.

Ее глаза застыли на несколько секунд. Разбились и неподвижно замерли, словно два голубых аэроплана.

– Да, – сказала она. – Это хорошая мысль. Очень трудно, но другого выхода у меня нет. Я не могу больше так.

И она показала на себя так, будто ее тело очутилось в какой-то далекой одинокой долине, а она рассматривала его с вершины горы. Ее глаза неожиданно затопило слезами. Голубые крылья аэропланов теперь вымокли от дождя.

Потом она перестала плакать, и в глазах не осталось ни слезинки. Я посмотрел еще раз – все слезы исчезли.

– Придется оставить свет, – сказала она. – Я плакать не буду, честное слово.

Я протянул руку и впервые за два миллиарда лет коснулся ее. Коснулся ее руки. Мои пальцы бережно скользнули по ее пальцам. Рука была почти ледяной.

– Ты замерзла, – сказал я.

– Нет, – ответила она. – У меня просто рука такая.

Она пошевелилась, неуклюже придвинулась ближе и положила голову мне на плечо. Когда ее волосы коснулись меня, я ощутил, как вся моя кровь рванулась вперед, нервы и мускулы призраками вытянулись к будущему.

Плечо пропиталось гладкой белой кожей и длинными волосами – вспышкой летучих мышей. Я отпустил ее руку и дотронулся до лица. Там были тропики.

– Видишь, – улыбнулась она. – У меня такая только рука.

Непостижимо – обходить ее тело, стараясь не спугнуть эту лань, не дать ей убежать от меня в лес.

Я повел плечом, точно последними строками шекспировского сонета («Любовь – дитя. Я был пред ней неправ, / Ребенка взрослой женщиной назвав»<sup>[10]10
  Сонет 115, перевод С. Я. Маршака.


[Закрыть]</sup>), и одновременно опустил ее спиной на постель.

Она лежала и смотрела на меня, а я нагнулся, медленно приблизился и поцеловал в губы нежно, как только смог. Мне не хотелось, чтобы этот первый поцелуй взял хоть малейший жест или даже цветок взаймы у мясного рынка.

Решение

Непростое решение – начинать с вершины или подножия девушки. С Вайдой я просто не знал, откуда мне начинать. Всем задачам задача.

После того, как она неловко потянулась ко мне и, поместив мое лицо в ту небольшую полость, которой были ее руки, стала снова и снова тихонько меня целовать, я просто должен был начать с чего-то.

Она не сводила с меня глаз, взгляд ее ни на миг не отрывался от меня, точно я был летным полем.

Я сменил полость на другую, и ее лицо стало цветком в моих ладонях. Я медленно пустил руки по ее лицу, когда целовал ее, а затем еще дальше вниз, по шее и плечам.

Я видел, как у нее в уме шевелится будущее, когда подступил к границам ее груди. Под свитером груди были такими большими, такой идеальной формы, что желудок мой взобрался на стремянку и привстал на цыпочки, когда я коснулся их в первый раз.

Ее глаза не покидали меня – мое прикосновение к ее груди тоже в них отразилось. Как вспышка голубой молнии.

Я чуть было не засомневался, как это водится у нас, библиотекарей.

– Честное слово, – сказала она, вытянувшись ко мне и неловко прижимая мои руки к своей груди. Разумеется, она понятия не имела, как на меня это действует. Стремянку завертело вихрем.

Она снова поцеловала меня – на этот раз, языком. Ее язык скользнул мимо моего языка струйкой раскаленного стекла.

Решение продолжается

В общем, я принял решение начать с вершины, и это решение нужно было выполнять, как только нам пришло время снимать с нее одежду.

Я знал заранее – ей вообще никак не хотелось с этим связываться. Она не собиралась мне помогать. Это дело мое.

Черт побери.

Я вовсе не этим собирался заниматься, когда начинал работать в библиотеке. Я хотел всего лишь присматривать за книгами, поскольку другой библиотекарь с этим уже не справлялся. Он боялся детей, но сейчас, конечно, бесполезно вспоминать о его страхах. У меня тут свои проблемы.

Я зашел гораздо дальше того, чтобы просто принять книгу у этой странной, неловкой, прекрасной девушки. Теперь мне предстояло принять ее тело – оно лежало передо мной, с него следовало снять одежду, чтобы мы смогли соединить наши тела, словно две половинки моста над пропастью.

– Помоги мне, – сказал я.

Она ничего не ответила. Только продолжала смотреть на меня. В ее глазах снова вспыхнула эта голубая молния, но излом ее был спокоен.

– Что мне сделать? – спросила она.

– Привстань, пожалуйста.

– Хорошо.

Она неловко поднялась и села.

– Подними, пожалуйста, руки, – сказал я.

– Все вот так просто, да? – сказала она.

Как бы оно ни называлось, я определенно начал это делать. Гораздо проще было бы любезно принять книгу, а ее саму отправить своей дорогой, но теперь это уже история – или грамматика забытого языка.

– Так нормально? – спросила она и улыбнулась. – Я чувствую себя кассиршей в сан-францисском банке.

– Так хорошо, – ответил я. – Только делай то, что написано на банкноте. – Я начал нежно скатывать с нее свитер. Он проскользил по ее животу, перевалил через груди, чуть-чуть зацепившись за одну, поэтому пришлось вытянуть руку и помочь ему, затем в свитере исчезли шея и лицо, а потом появились снова – свитер уже спадал с кончиков ее пальцев.

Выглядела она неимоверно. Я мог бы зависнуть очень надолго, но двинулся дальше – выхода не было. Теперь целью всей моей жизни было снять с нее лифчик.

– Я чувствую себя ребенком, – сказала она. Она отвернулась от меня чуть в сторону, чтобы я достал у нее на спине застежку бюстгальтера. Несколько мгновений с нею пришлось повозиться. С бюстгальтерами мне никогда не везло.

– Тебе помочь? – спросила она.

– Не надо, я справлюсь, – сказал я. – Может пройти несколько дней, но я справлюсь. Не падай духом. Сейчас-сейчас… АГА!

Вайда расхохоталась.

Ей совершенно не нужен был лифчик. Ее груди остались там же, где и были, когда он покинул их, словно лишняя крыша дома, и попал в компанию к свитеру. Та кучка одежды далась мне тяжело. Каждый предмет в ней был выигран в странной войне.

Соски оказались маленькими и очень нежного оттенка по сравнению с полнотой и размахом грудей. Еще одно несоответствие, дверью навешенное на Вайду.

Тут мы одновременно бросили взгляд на ее сапоги – длинные, черные и кожаные, точно у ее ног сгрудилась туча зверья.

– Я сниму с тебя сапоги, – сказал я.

С вершиной было покончено – пришло время заняться подножьем. У девушек слишком много разных частей.

Я стащил с нее сапоги, а потом и носки. Мне нравилось, как мои руки текут по ее ногам, словно вода по ручью. Милее гальки, чем пальчики у нее на ногах, я никогда не видел.

– Встань, пожалуйста, – сказал я. Мы набрали приличную скорость. Она неловко поднялась на ноги, и я расстегнул на ней юбку. Потом по бедрам спустил ее на пол, и она переступила через нее, а я положил юбку на кучу остальных побед.

Перед тем, как снять с нее трусики, я посмотрел ей в лицо. Оно было спокойно, и хотя в глазах по-прежнему мелькали голубые молнии, взгляд по краям оставался мягким и нежным, и края эти становились все шире.

Я снял с нее трусики. Дело сделано. Вайда – без одежды, обнаженная, прямо передо мной.

– Видишь? – сказала она. – Это не я. Я не здесь. – Она вся вытянулась ко мне и обвила руками мою шею. – Но я постараюсь быть здесь для тебя, господин библиотекарь.

Два (37-19-36) монолога

– Я просто не понимаю, зачем женщины желают такие тела. Какой абсурд – а они так стараются их себе заполучить, идут сквозь огонь, и воду, и медные трубы: диеты, операции, инъекции, непристойное белье – что угодно, лишь бы оторвать себе эту мерзость, а когда перепробуют все, и ничего все равно не получится, эти тупые мокрощелки обзаводятся муляжами. А тут – вот оно, берите бесплатно. Приходите и забирайте, сучки.

Они просто не понимают, во что влипают, или же им это нравится. Может, они все – такие же свиньи, как те, кто своими телами всасывает деньги: кинозвезды, модели, шлюхи.

Ох ты ж, Господи!

Я просто не понимаю, чем эти тела так фатально притягивают к себе мужчин и женщин. У моей сестры – мое тело, длинное и костлявое. Зачем все эти слои сверху, не понимаю. Это не мои груди. Это не мои бедра. Это не моя задница. Ты видишь за ними меня? Присмотрись внимательнее. Я там, внутри этого хлама, господин библиотекарь.

Она вся вытянулась ко мне, обвила руками мою шею, а я положил руки ей на бедра. Мы стояли так и смотрели друг на друга.

– Мне кажется, ты неправа, – сказал я. – Нравится тебе это или нет, но ты – очень красивая женщина, и сосуд, в котором ты хранишься, роскошен. Может, тебе не этого нужно, но это тело – твое, и ты должна о нем хорошенько заботиться и к тому же – гордиться им. Я знаю, что это трудно, но не бери в голову, чего бы там ни хотели другие люди и чего бы ни получали. У тебя есть нечто прекрасное – попробуй жить с ним в мире.

Черт возьми, труднее всего в этом мире понять красоту. Не ведись на подростковые сексуальные позывы остального мира. Ты – умница, и голова для тебя важнее, чем тело, – так и должно быть.

Рассчитывать на выигрыш тоже не стоит. Жизнь для этого коротка. Это тело – ты, и лучше к нему привыкнуть, поскольку миру больше ничего не завещано, и от себя не спрячешься.

Это ты.

Пускай у твоей сестры останется ее тело, ты научишься ценить это и жить с ним. Мне кажется, тебе понравится, если только ты успокоишься и перестанешь думать о сточных трубах посторонних людей.

А если будешь зависать на чужих зависах, весь мир покажется одной большой виселицей.

Мы поцеловались.

КНИГА 3:ВЫЗЫВАЕМ ПЕЩЕРЫ

Вызываем пещеры

К счастью, я смог связаться с Фостером в пещерах, когда Вайда обнаружила, что беременна. Мы с Вайдой все обсудили. Решение делать аборт далось нам без горечи – к нему нас спокойно подвела нежная необходимость.

– Я не готова рожать ребенка, – сказала Вайда. – Да и ты тоже, пока работаешь в этой шарашкиной конторе. Может, как-нибудь позже – обязательно позже, только не сейчас. Я люблю детей, просто теперь не время. Если не можешь отдавать им всего себя, то лучше подождать. На свете и так слишком много детей и слишком мало любви. Аборт – единственный выход.

– Пожалуй, ты права, – сказал я. – Не знаю, действительно ли эта библиотека – шарашкина контора, но к ребенку мы пока не готовы. Возможно, через несколько лет. Но после того, как мы сделаем аборт, тебе будет лучше пить таблетки.

– Да, – согласилась она. – Отныне и впредь – таблетки.

Затем она улыбнулась и сказала:

– Похоже, наши тела до нас добрались.

– Иногда такое случается, – сказал я.

– А ты что-нибудь знаешь о таких делах? – спросила Вайда. – Я почти ничего. Сестра в прошлом году делала аборт в Сакраменто, но перед тем она ездила к врачу в округ Марин, он колол ей какие-то гормоны, но они не помогли, потому что оказалось слишком поздно. Уколы помогают на ранних сроках, и они намного дешевле аборта.

– Нужно позвонить Фостеру, – сказал я. – С ним в прошлом году приключилась такая же история, одну из девчонок-индеанок пришлось везти в Тихуану.

– Кто такой Фостер? – спросила Вайда.

– Он отвечает за пещеры, – сказал я.

– Какие пещеры?

– Это здание – слишком маленькое, – сказал я.

– Какие пещеры? – спросила она.

Меня, видимо, слишком потрясли события, происходившие у Вайды в животе. Я сразу не сообразил. Потом немного успокоился и сказал:

– Да, у нас есть пещеры в Северной Калифорнии, где мы храним большую часть книг, потому что здание слишком маленькое, и все фонды в нем не помещаются.

Библиотека очень старая. Фостер отвечает за пещеры. Каждые несколько месяцев он приезжает сюда, загружает книги в фургон и отвозит в пещеры.

Еще он приводит мне еду и всякие мелочи. Остальное время он пьет и ухлестывает за местными женщинами, в основном – индеанками. Такой себе парняга. Просто взрывной.

В прошлом году ему пришлось ехать в Тихуану. Потом он мне рассказывал. Там он знает одного очень хорошего врача. В пещерах есть телефон. Я ему позвоню. Я этим никогда раньше не занимался. Никогда не приходилось. Здесь обычно спокойно. Можно хоть прямо сейчас. Ты присмотришь за библиотекой, пока я схожу позвоню?

– Да, – ответила Вайда. – Конечно. Это большая честь. Никогда не думала, что мне суждено стать библиотекарем, да еще в таком месте, но, наверное, склонность была, раз я пришла сюда в самом начале с книгой подмышкой.

Она улыбалась, и на ней было короткое зеленое платье. Улыбку она носила поверх платья. Как цветок.

– Это займет лишь несколько минут, – сказал я. – Кажется, на углу есть телефон-автомат. То есть, если он до сих пор там. Я отсюда так долго не выходил, что его могли куда-нибудь передвинуть.

– Он по-прежнему там, – улыбнулась Вайда. – Я тут присмотрю. Не волнуйся. Твоя библиотека в надежных руках.

Она протянула мне руки, и я их поцеловал.

– Видишь? – сказала она.

– Ты знаешь, как вносить книги в Гроссбух Библиотечного Фонда? – спросил я.

– Да, – ответила она. – Я знаю, как это делать, и тому, кто принесет книгу, я расстелю красный ковер, как королю. Не волнуйся. Все будет хорошо. Не извольте беспокоиться, господин библиотекарь. Мне кажется, ты просидел здесь слишком долго. Мне кажется, я тебя отсюда скоро умыкну.

– Можешь попросить их подождать, – сказал я. – Я приду через несколько минут.

– Да иди же, в конце концов! – сказала Вайда. – Расслабь немного свою бабушкину железу и притормози гормоны кресла-качалки.

Снаружи (вкратце)

Ух, в самом деле долго. Я даже не представлял себе, что просидеть в этой библиотеке столько лет – как оказаться вообще без времени. Точно в книжном аэроплане, летящем по страницам вечности.

На самом деле, оказаться снаружи – совсем не то, что смотреть наружу из окна или выглядывать в дверь. Я шел по улице и чувствовал себя на тротуаре очень неуклюже. Асфальт был слишком жестким, агрессивным – или это я был слишком легким, инертным.

Тут есть о чем задуматься.

Мне стоило большого труда открыть дверь телефонной будки, наконец я все-таки забрался внутрь и уже начал набирать номер Фостера в пещерах, как вдруг понял, что у меня нет денег. Я обшарил все карманы – увы, ни цента. В библиотеке деньги не нужны.

– Уже? – спросила Вайда. Она выглядела очень хорошенькой за библиотечной стойкой – в зеленом платье и с головой-цветком.

– У меня нет денег, – сказал я.

Отсмеявшись – а это заняло у нее примерно пять минут, очень забавно, – она сходила за кошельком и высыпала мне в руку пригоршню мелочи.

– Ну ты даешь, – сказала она. – Ты не забыл, как обращаться с деньгами? Их держат вот так. – Она сжала в пальцах воображаемую монетку и снова расхохоталась.

Я ушел. Свой грошик я получил.

Фостер едет

Я позвонил Фостеру в пещеры. Было слышно, как звонит его телефон. Он звякнул семь или восемь раз, затем Фостер снял трубку.

– Что такое? – спросил Фостер. – Кто это? Чего ты задумал, сукин сын? Ты разве не знаешь, что сейчас час дня? Ты что? Вампир?

– Это я, – сказал я. – Старый ты пьянчуга!

– Ой, – сказал он. – Малец. Вот черт, что ж ты сразу не сказал? Что там у тебя стряслось? Кто-то привел слона вместо книги? Так кинь ему сена, пока я не пригоню фургон.

– Очень смешно, Фостер, – сказал я.

– Да, недурно, – согласился он. – В твоей шизарне возможно все. Что такое, малец?

– У меня проблема.

– У тебя? – переспросил он. – Ну откуда, к чертовой матери, у тебя проблема? Ты все время сидишь взаперти. Или тюремная бледность начала шелушиться?

– Нет, – ответил я. – Моя подруга беременна.

– ТРАХТИБИДОХ КУКУ! – сказал Фостер, и разговор на некоторое время прервался: Фостер хохотал так сильно, что в сотне миль от него затрясло мою телефонную будку.

В конце концов, он прекратил ржать и произнес:

– Похоже, ты действительно пашешь в библиотеке, себя не помня, но с каких пор блуд входит в число наших услуг? Подруга, а? Беременна, а? Куку, малец!

И он снова заржал. Просто какой-то день смеха у всех – кроме меня.

– Так чего тебе нужно? – спросил он. – Сгонять в Тихуану? Чутка погостить у моего кореша-абортмахера доктора Гарсии?

– Что-то вроде того, – сказал я.

– Ладно, я пропущу пару стаканчиков на завтрак, – сказал он. – А потом залезу в фургон и вечерком, попозжа, буду у тебя.

– Хорошо, – сказал я. – Это как раз то, что мне нужно.

На пещерном конце линии возникла заминка.

– У тебя ведь нет денег, так, малец? – сказал Фостер.

– Ты шутишь, да? – сказал я. – Откуда мне тут брать деньги? Это самая дешевая работа на свете, потому что за нее вообще не платят. Я десять центов у подруги занял, чтобы позвонить тебе за твой счет.

– Я, наверное, просто еще не отгоргонился, – сказал Фостер. – И о чем это, интересно, я думал? Наверное, думал, что спустил все на пойло вчера вечером… или это было на прошлой неделе?.. и у меня не осталось ни цента. Полное куку, скажу я тебе!

– А как же моя еда? – спросил я, осознавая, что деньги мне на еду он, видимо, тоже пропил.

– Она хоть симпотная? – ответил Фостер. – Схиляет в пыльную бурю, в полночь и со свечкой?

– Чего? – сказал я.

– Значит, я привезу деньги, – сказал он. – Хорошему доктору заступить за черту стоит пару сотен. Иногда он и спекульнуть любит – это в нем бизнесмен сидит, – но ты ему сразу вожжи придержишь, если дашь на лапу двести.

Так, давай прикинем: вам нужны билеты на самолет, немного денег с собой, и может понадобиться номер в отеле, чтобы она отдохнула немного после доктора Гарсии.

Сейчас схожу в бар, поставлю на уши парочку завсегдатаев, потрясу и поглядим, что у них высыпется из карманов. А ты держись там, малец, я сегодня вечером попозжа приеду – тут мы эту бодягу и раскочегарим.

Никогда не думал, что в тебе такое есть, малец. Передай своей барышне от меня привет и что все будет в порядке. Фостер едет.

Мастурбация

Н-ну Фостер! Я вернулся в библиотеку. Когда я открывал дверь, кто-то как раз выходил. Молодой парнишка, лет шестнадцати. Выглядел ужасно усталым и нервным. Он пулей пронесся мимо меня.

– Слава богу, мой дорогой, ты не заблудился, – сказала Вайда. – Я волновалась, что ты не найдешь дорогу через весь квартал. Как здорово тебя видеть, милый.

Она выскочила из-за стола, не переводя дух, подлетела ко мне и одарила меня огромным долгим поцелуем. С того вечера в конце прошлого года, когда Вайда появилась в библиотеке, она растеряла 80 % всей своей неловкости. Оставшиеся 20 % выглядели очень заманчиво.

– Ну и как? – спросила она.

– Прекрасно, – ответил я. – Вот твои десять центов. Фостер уже едет. Будет поздно вечером.

– Хорошо, – сказала она. – Поскорее бы все это закончилось. Неприятно ждать аборта. Хорошо, что так быстро.

– Да, хорошо. Фостер знает замечательного врача, – сказал я. – Все будет в порядке. Фостер обо всем позаботится.

– Отлично, просто отлично, – сказала она. – А как же деньги? У меня…

– Нет-нет, – сказал я. – Фостер достанет денег.

– Ты уверен, но ведь…?

– Я уверен, – сказал я. – Что за мальчик так быстро отсюда убежал?

– Парнишка просто принес книгу, – ответила она. – Я приняла ее радушнее некуда и записала в Гроссбух Библиотечного Фонда самым красивым почерком.

– Ничего себе, – сказал я. – Первый раз за столько лет я не встретил в библиотеке книгу.

– Ох, миленький, – сказала Вайда. – Ты хочешь казаться таким старым, а ничего не получается, но если постараешься и будешь все время об этом думать, обязательно получится.

И она снова меня поцеловала.

– Схожу взгляну на нее, – сказал я.

– На свою старость? – спросила она.

– Нет, на книгу.

Вайда улыбалась мне вслед, пока я обходил стол, открывал Гроссбух Библиотечного Фонда и читал:

Харлоу Блэйд-мл. ОБРАТНАЯ СТОРОНА МОЕЙ РУКИ.

Автору лет шестнадцать, и он выглядит слишком грустно для своего возраста. Со мной был весьма робок. Бедняжка. Постоянно на меня косился.

Наконец, он открыл рот:

– Вы и есть библиотекарь?

– Да, – ответила я.

– Я ожидал увидеть мужчину.

– Он сейчас вышел, – сказала я, – поэтому я здесь. Я не кусаюсь.

– Вы не мужчина, – сказал он.

– Как вас зовут?

– Что?

– Ваше имя, будьте добры? Я должна записать его вот в этот гроссбух прежде, чем мы примем у вас книгу. У вас же есть имя, правда?

– Да. Харлоу Блэйд-младший.

– А о чем ваша книга? Это мне тоже нужно записать. Просто скажите мне, о чем она, и я внесу это вот сюда, в гроссбух.

– Я рассчитывал увидеть на мужчину, – сказал он.

– О чем ваша книга? Тема, пожалуйста?

– Мастурбация. Знаете, я лучше пойду.

Я сказала спасибо за то, что он принес нам книгу, и еще хотела сказать, что он может поставить ее на любую полку, куда только захочет, но он ушел, не вымолвив больше ни слова. Бедный мальчуган.

Какое странное место – эта библиотека. Но, наверное, когда ничего другого не остается, больше некуда принести книгу. Я свою принесла, и я до сих пор здесь.

Стоя у меня за спиной и обняв за плечи, Вайда читала вместе со мной свою запись.

– По-моему, неплохо, – сказала она.

Ух-х: передо мной на столе – почерк другого библиотекаря. Впервые за все эти годы не я встретил и принял книгу.

Какое-то мгновение я смотрел на Вайду. Должно быть, смотрел я на нее довольно странно, потому что она сказала:

– Ох, нет. Нет, нет, нет.