Текст книги "Сказки Уотершипского холма"

Автор книги: Ричард Адамс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

4. Лиса в воде

Тут Братец Лис скумекал, что кто-то со всей силы треснул его по башке.

Джоэл Чандлер Харрис, «Сказки Дядюшки Римуса»

– Лисы, – как-то вечером сказал Одуванчик, отодвигаясь подальше в тень, – это очень плохо. Я всегда это знал, – продолжал кролик, догрызая стебелек кровохлебки. – Но особенно плохо, если они решат поселиться неподалеку от вас. Хвала Господину Фрису, с тех пор, как мы обосновались на этом холме, нас не тревожила ни одна лиса, и надеюсь, что и дальше так будет.

– У лис очень хороший нюх, – заметил Лохмач. – И они такие хитрые! Но все же они часто попадаются на глаза: их легко узнать по ярко-рыжему меху.

– Знаю-знаю, сам видел. Но если лиса вздумает околачиваться рядом с кроличьей норой – это очень скверно, потому что кролики не могут круглые сутки быть начеку!

– Рассказывают, – начал повествование Одуванчик, – что Эль-Ахрейру и его кроликов как-то побеспокоила лиса, устроившая нору неподалеку от колонии. Вообще-то, там была не одна лиса, а целое семейство: мама-лиса, папа-лис и маленькие лисята. Родители, чтобы прокормить детенышей, должны были постоянно охотиться, и у кроликов не было ни минуты покоя. Дело даже не в том, что хищники сожрали многих наших собратьев – хотя действительно несколько кроликов было убито, – но постоянный ужас, охвативший кроликов, мог погубить всю колонию.

Все бросились к Эль-Ахрейре в надежде получить мудрый совет, но он пребывал в такой же растерянности, как и все сородичи. Большей частью он отмалчивался и лишь твердил, что ему нужно хорошенько подумать.

Но шли дни, и ничего не менялось к лучшему. Всю колонию охватила тревога, и у крольчих начали сдавать нервы.

И вот однажды утром Эль-Ахрейра исчез: его никто не мог найти. Даже Проказник, капитан из Ауслы, не мог понять, куда он девался. Когда Эль-Ахрейра так и не появился, ни на следующий день, ни через неделю, злые языки начали поговаривать, что он, должно быть, сбежал, навсегда покинув сородичей, и отправился искать себе другое пристанище. И от этого настроение у всех было самое что ни есть препоганое, тем более что за последние дни случилось еще одно трагическое событие: лиса убила одного из кроликов.

Эль-Ахрейра ушел побродить в одиночестве: он находился в таком подавленном состоянии, что не замечал никого и ничего вокруг. Ему нужно было решить, что делать. И чем больше он думал, тем сильнее он понимал необходимость изобрести что-то такое, чтобы разрешить острейшую проблему: как спасти его колонию.

Двое суток он провел на околице ближайшей деревушки. Никто ему не мешал, но от этого в голове не прояснялось. Однажды вечером, когда Эль-Ахрейра лежал в канаве у чьего-то сада, он внезапно услышал шелест листвы и шорохи. Это был не хищник – враг кроликов, а всего лишь ежик, Йона, охотившийся за слизняками. Эль-Ахрейра по-дружески поздоровался с ним, и они разговорились.

– Найти еду теперь становится все труднее и труднее, Эль-Ахрейра, – пожаловался еж. – Слизняков становится меньше и меньше с каждым днем, особенно с наступлением осени. Не понимаю, куда они все подевались!

– Я скажу тебе, – объяснил Эль-Ахрейра. – Они ушли в сады и огороды. Деревья в садах ломятся от яблок, а на грядках созрели овощи и зеленый салат – все, что привлекает слизняков. Если хочешь быть сыт, иди в деревню, Йона, залезай в сады и огороды, и там ты найдешь своих слизняков.

– А как же люди? – испугался еж. – Они меня убьют!

– А зачем им тебя убивать? – возразил Эль-Ахрейра. – Наоборот, люди обрадуются твоему появлению – ведь они понимают, что ты пришел охотиться на слизняков, которые поедают свежие овощи и фрукты. Они в лепешку разобьются – лишь бы ты остался у них навсегда! Вот увидишь, я прав.

Итак, Йона отправился в сады и огороды, туда, где жил человек, и с тех пор все пошло как по маслу: настала у него не жизнь, а малина! Каждый день ежик забирался в сельские угодья, а люди, вместо того чтобы сердиться и негодовать, охотно его привечали.

А Эль-Ахрейра пошел дальше, и ум его все так же был омрачен тяжкими думами. Он вышел из деревни и вскоре оказался в полях, где колосилась пшеница, зрели капуста и горох. И там, у кромки одного поля, Эль-Ахрейра увидел кроликов. Он не был знаком с этой колонией, но кролики понаслышке о нем знали и тотчас же стали просить совета.

– Послушай, Эль-Ахрейра, – сказал Главный Кролик. – Здесь неподалеку есть одно поле, где растет чудесная капуста. Она уже созрела, и мы бы очень хотели ею полакомиться. Но там живет фермер, и он хорошо знает, какие мы умные. Поэтому он обнес свои посадки колючей проволокой и так глубоко вкопал забор в землю, что мы никак не можем под него подлезть. Мои лучшие землекопы пытались прорыть лазы под колючей оградой, но ничего не получилось. Что нам делать?

– Никакого толку продолжать это бессмысленное занятие. Вы зря теряете время. Оставьте фермера в покое.

Как раз в тот момент над кроличьей колонией пролетала стая грачей. Главарь, сделав вираж, сел на землю рядом с Эль-Ахрейрой, чтобы спросить совета.

– Мы хотим полететь вон на то поле и склевать весь горох, – заявил Главный Грач. – Кто нас остановит?

– В засаде будет ждать человек, – отвечал Эль-Ахрейра. – Он сидит в кустах с ружьем на изготовку. Как только вы появитесь на поле, он начнет стрелять. От вас только пух и перья полетят.

Но Главный Ворон не послушался Эль-Ахрейру, и вся стая, перелетев через колючую проволоку, приземлилась на гороховом поле. Тотчас же началась стрельба: двое фермеров принялись палить из ружей, и прежде чем стая грачей успела подняться в воздух, несколько птиц замертво упало на землю. Эль-Ахрейра, указав кроликам на то, что произошло, еще раз велел им никогда не приближаться к капустному полю. И кролики вняли его словам.

Рассказывают, что после этого Эль-Ахрейра отправился в странствия и ушел далеко-далеко от родного дома. И где бы он ни оказывался, у него всегда находилось доброе слово для всех зверей и птиц – он помогал каждому своим мудрым советом.

И вот как-то раз Эль-Ахрейра очутился на бескрайней пустоши, где на бурых торфяниках, на многие мили поросших вереском и можжевельником, одиноко стояли серебристые березки. Кроме них, в этих топких местах лишь цвели невзрачные болотные цветочки да плотоядные растения, пожирающие насекомых. Изредка мимо кролика проскакивали каменки, но они даже не останавливались, чтобы поздороваться с незнакомцем.

Эль-Ахрейра, чувствовавший себя чужаком, брел и брел и, наконец, так вымотался, что прилег отдохнуть, не думая о том, что его может схватить случайно пробегающая мимо куница или горностай.

Эль-Ахрейра было задремал, но, почувствовав чье-то присутствие, сразу же открыл глаза. И увидел змею: она пристально смотрела на него. Конечно же, Эль-Ахрейра не боялся змей, поэтому он вежливо поздоровался и стал ждать ответа.

Воцарилось долгое молчание. Наконец змея произнесла одно слово:

– Холодно, – проговорила она. Сделав паузу, она добавила: – Ужасно холодно.

Стоял теплый летний день, и Эль-Ахрейре, который всегда носил меховую шубку, было изрядно жарко. Не без опаски Эль-Ахрейра вытянул лапку и легонько коснулся длинного чешуйчатого тела. Зеленая шкура змеи и впрямь оказалась холодной на ощупь! Кролик задумался, но никак не мог найти этому объяснения.

Они долго лежали рядом на траве, и наконец Эль-Ахрейра нашел ответ. Раньше он на это просто не обращал внимания!

– У тебя все устроено не так, как у нас! – объяснил кролик змее. – У тебя что, пульс не бьется?

– А что такое пульс? – спросила змея.

– Вот, пощупай пульс у меня и поймешь.

Змея подползла поближе к Эль-Ахрейре, потрогала его за лапу и сразу почувствовала, как бьется у него пульс.

– Вот почему ты всегда мерзнешь, – продолжал кролик. – У тебя кровь холодная. Тебе надо побольше лежать на солнышке. Если ты в тени, тебя, наверно, сразу клонит в сон. Солнце согреет твою кровь, и к тебе сразу вернется жизненная сила. Вот что тебе нужно – солнечные лучи!

Они несколько часов повалялись на солнышке, и змея почувствовала прилив энергии. У нее даже аппетит разыгрался: пришла пора отправляться на охоту.

– Ты очень хороший друг, Эль-Ахрейра, – отметила змея. – Я слышала, что ты спас многих птиц и зверей, дав им разумный и добрый совет. Я хочу сделать тебе подарок. Глаза мои обладают гипнотической силой. И в благодарность за то, что ты для меня сделал, я поделюсь с тобой этим даром. Но сила, которой ты будешь наделен, не может длиться вечно. Используй ее как можно скорее! А теперь посмотри мне прямо в глаза!

Эль-Ахрейра сделал, как ему велела змея, и, пристально глядя ей в глаза, почувствовал, что теряет не только силу воли, но и способность двигаться. Под взглядом змеи он просто оцепенел. Спустя какое-то время змея перестала на него таращиться.

– Вот так, – подытожила она, отворачиваясь от кролика. Эль-Ахрейра встал и, попрощавшись, отправился домой, в свою родную колонию.

Дорога была неблизкой, и он добрался до знакомых мест только к вечеру следующего дня.

Вот что с ним было потом: на пути Эль-Ахрейры лежал небольшой ручей, через который был перекинут узенький мостик. И вот на этом самом мостике Эль-Ахрейра остановился и стал ждать, потому что сердце его подсказывало ему, что должно случиться дальше.

Внезапно из леса, что стоял над ручьем, выскочила лиса. Эль-Ахрейра заметил рыжую хищницу, но убегать не стал: спокойно стоял на мосту, пока лисица, плотоядно облизываясь, не подбежала к нему.

– Да это кролик! – воскликнула лиса. – Какая удача! Жирненький, молоденький кролик! Вот это повезло!

И тогда Эль-Ахрейра сказал лисе:

– Ты лиса, была лисой и будешь лисой. И пахнет от тебя лисьим духом. Но я могу предсказать твое будущее по воде.

– Ха-ха-ха! – рассмеялась лиса. – Предсказать мое будущее по воде? Ну, и что же ты там видишь, дружочек мой? Жирных кроликов, бегающих по зеленой травке?

– Нет, я не вижу там никаких жирных кроликов, – отвечал Эль-Ахрейра. – А вижу я в воде свору собак и рыжую хищницу с длинным хвостом, улепетывающую от них со всех ног.

Эль-Ахрейра повернулся и уставился лисе прямо в глаза. Лиса в оцепенении смотрела на Эль-Ахрейру и не могла отвести глаз. Казалось, она съежилась, скрючилась под его взглядом. Перед мысленным взором Эль-Ахрейры по холму пронеслись сотни гончих, взявших лисий след. Кролику даже показалось, что он слышит их ожесточенный лай.

– Беги! – скомандовал лисе Эль-Ахрейра. – Беги и никогда сюда не возвращайся.

Словно зачарованная, лиса встала и, шатаясь, подошла к краю мостика. Эль-Ахрейра даже не понял, прыгнула она сама в воду или свалилась: он только смотрел, как лису уносит вниз по течению. С усилием лиса выбралась на берег и исчезла – только рыжий хвост мелькнул среди кустов.

Эль-Ахрейра, изнемогший после разговора с лисой, повернулся и пошел к дому. Завидев его, все кролики радостно бросились навстречу.

И лисица и лис бесследно исчезли, и больше в этих местах их никто никогда не видел. Лисица, должно быть, рассказала товаркам, что с ней приключилось, и ни одна рыжая бестия с тех пор не осмеливалась даже нос сунуть в кроличью колонию. С этого времени на Уотершипском холме воцарился мир и покой, и мы – благодарение и хвала Господину Фрису – спокойно живем на нашем лугу.

5. Дыра в небе

Тогда скажет им в ответ: «истинно говорю вам: так как вы не сделали этого одному из сих меньших, то не сделали Мне».

Матф., 25:45

Теперь наши добродетели являют собой чудовищное зло, истекающее из гноящейся раны.

Рой Фуллер, «Осень 1942»

Говорят, Эль-Ахрейра частенько навещал нашу колонию, по несколько дней гостил у Главного Кролика и его Ауслы и давал мудрые советы по всем вопросам, тревожащим кроликов. Даже самые старые и опытные кролики внимали наставлениям Эль-Ахрейры и всегда были рады его видеть. Эль-Ахрейра никогда не начинал беседу с рассказов о себе: сначала выслушивал других, сочувствуя их бедам и горестям и выслушивая повествования об их приключениях, а затем, если считал нужным, удостаивал кроликов похвалы. Я давно мечтаю, чтобы Эль-Ахрейра когда-нибудь появился у нас, и советую всем держать ухо востро, потому что узнать его будет нелегко. У него есть много причин не появляться в своем собственном обличье: про это я вам сейчас и собираюсь рассказать.

Ну так вот: была когда-то одна кроличья колония, которая называла себя «Распрекрасные удальцы». Все ее обитатели были от себя без ума. Послушать их, то ни у кого в мире не было таких пышных и густых шубок, как у них, и они самые-самые храбрые, и самые-самые быстроногие, и самые-самые умные… Другим кроликам, случайно забредшим к «Удальцам», следовало – ни больше ни меньше – иметь при себе личную рекомендацию Принца Радуги, иначе гостей не пускали. Главного Кролика звали Хваст, и подойти к нему просто так никто не мог – вас обязательно должен был представить ему один из гвардейцев Ауслы. Крольчиха его звалась «Фу-ты ну-ты», и с виду она была прелестна, но при более близком знакомстве тут же выяснялось, что у нее нет ни одного достоинства, которым должна обладать всякая порядочная крольчиха, и к тому же она постоянно заставляла других бегать туда-сюда ради собственного удовольствия.

И вот однажды двое кроликов из Ауслы этой миленькой колонии – Верзила и Громила – шли домой, совершив успешный опустошительный набег на соседские огороды, что располагались неподалеку от колонии «Распрекрасных удальцов». На подступах к дому они заметили одного кролика – хлесси, бродяжку. Пребывал этот чужак в плачевном состоянии: еле дыша, он лежал под кустом терновника. Разодранное ухо кровоточило, передние лапки были измазаны в густой грязи, а на голове вырван клок меха. Когда Аусла приблизилась к бедняге, он, сделав попытку подняться, снова без сил рухнул на землю. Верзила и Громила, подойдя поближе, убедились, что он не из «Распрекрасных удальцов». Пока стражи из Ауслы обнюхивали незнакомца, хлесси обратился к Верзиле:

– Сэр, мне очень плохо. Сил у меня совсем не осталось, и бегать я не могу. Если я останусь здесь, то один из тысячи моих врагов непременно схватит меня. Не могли бы вы дать мне приют в вашей колонии хотя бы на одну ночь?

– Дать тебе приют? – возмутился Верзила. – Да ты только посмотри на себя! Жалкий, грязный кролик! С какой стати я буду…

– Неужели это кролик? – перебил Верзилу Громила. – А я никак не мог понять, кто это тут вякает…

– Ступай, откуда пришел, – продолжал Верзила. – Мы не желаем, чтобы всякий сброд околачивался рядом с нашей колонией. Ты позоришь наш род. Только представь себе: ведь кто-то может подумать, будто ты – один из нас!

Бедняга хлесси совсем впал в отчаяние. Он тщетно умолял сытых, пышущих здоровьем кроликов смилостивиться над ним и отвести в свою колонию – это был его единственный шанс выжить. Но ни один из них не захотел ему помочь: ведь опустившийся бродяга только опозорит их чудесную колонию. Несчастный кролик продолжал испускать жалобные стоны, но Распрекрасные Удальцы, бросив раненого под кустом, ушли прочь. Никто из них даже не задумался, что будет дальше с их полумертвым собратом.

Два-три дня спустя Эль-Ахрейра зашел к «Распрекрасным Удальцам», поскольку в долгие летние дни имел обыкновение навещать своих сородичей. Хваст с большим уважением поклонился ему и выразил надежду, что Эль-Ахрейра задержится у них погостить на несколько дней, чтобы погрызть свежего клевера, который только-только начал цвести. Эль-Ахрейра принял приглашение, сообщив, что был бы рад встретиться с Ауслой, которую давно не видел.

Вся Аусла гордо вышла ему навстречу, выстроившись в ряд. Их холеные шкурки сверкали на солнце, а белоснежные кончики хвостов сияли чистотой. Эль-Ахрейра похвалил доблестных солдат за прекрасный внешний вид, заметив, что они все кажутся бравыми молодцами. Затем он обратился к Аусле, переводя взгляд с одного гвардейца на другого.

– Вы все в отличной форме – красавцы-кролики, на которых приятно посмотреть. Но я бы хотел, чтобы и сердца ваши были бы такими же прекрасными, а дух высоким – под стать внешности. Вот, например, ты, – продолжил Эль-Ахрейра, обращаясь к рослому самцу по имени Усердный, – что бы ты сделал, если бы однажды вечером, возвращаясь домой, наткнулся на раненого хлесси, умоляющего о помощи? Отвел бы ты его к себе в колонию? Приютил бы на ночь?

– Ну, конечно, я бы помог ему! – воскликнул Усердный. – Привел бы к нам и разрешил бы жить, сколько захочет, пока его силы не восстановятся.

– А ты? – спросил Эль-Ахрейра, повернувшись к другому кролику.

– Я поступил бы точно так же, сэр, – ответил кролик.

Все остальные единодушно отвечали то же самое, что и первый кролик.

И тут у всех на глазах Эль-Ахрейра съежился, усох и вскоре превратился в того несчастного кролика, которого несколько дней назад нашли в лесу Верзила и Громила. Эль-Ахрейра рухнул на землю и, лежа на боку, взглянул на Верзилу и Громилу.

– А вы что скажете? – поинтересовался он. Но кролики, оцепенев, не промолвили ни слова.

– Вы узнаете меня? – задал им вопрос Эль-Ахрейра. Все кролики из Ауслы молча глядели на Верзилу и Громилу, не понимая, что происходит, но догадываясь, что поникших кроликов и Эль-Ахрейру связывает какая-то тайна.

– Мы… мы вас не узнали… – пробормотал наконец Верзила. – В жизни вы совсем другой… Нам даже в голову не пришло…

– Вам даже в голову не пришло, что я тоже кролик! – с издевкой проговорил Эль-Ахрейра. – Но теперь-то вы в этом не сомневаетесь?

И прежде чем вернуть свой истинный облик, Эль-Ахрейра позволил каждому подойти поближе и рассмотреть его.

– Это на будущее, – подытожил он. – На тот случай, если вы снова не признаете меня.

Верзила и Громила решили, что Эль-Ахрейра жестоко накажет их за провинность, но тот лишь рассказал всю правду Хвасту и всем, кто стоял вокруг него. Эль-Ахрейра поведал, что случилось с ним в тот вечер, когда он, приняв вид раненого несчастного хлесси, беспомощно лежал под кустом терновника. В глубине души каждый подумал, что тоже прошел бы мимо, не оказав раненому никакой помощи… Каждый, кроме самого Хваста и еще одного старого кролика по имени Теммерон, которого Главный Кролик представил Эль-Ахрейре.

– Единственное, что я хочу сказать, милорд, – дрожащим от старости голосом пробормотал Теммерон, – если бы мне пришлось встретиться с вами в тот вечер, я сразу бы понял, что вы не тот, за кого себя выдаете. Хотя, быть может, я бы не смог узнать в вас Принца, у Которого Тысяча Врагов, но мне сразу бы стало ясно, что встреченный принял чужое обличье.

– А как бы вы это поняли? – изумился Эль-Ахрейра. Он был слегка обескуражен ответом дряхлого кролика, поскольку считал, что никто лучше его не смог бы сыграть роль несчастного раненого хлесси.

– Я бы сразу почувствовал, милорд, что вы не похожи на кролика, который видел Дыру в Небе. И сейчас вы ничем не напоминаете кролика, имевшего такой опыт.

– Дыру в Небе? – удивленно воскликнул Эль-Ахрейра. – А что это такое?

– Это невозможно объяснить, – отвечал Теммерон. – Никак невозможно. Я не хочу выказать неуважение к вам, милорд, но…

– Ничего страшного, – ответил Эль-Ахрейра. – Я просто хотел спросить, что вы называете Дырой в Небе. Разве такое бывает?

Вместо ответа древний кролик обвел Эль-Ахрейру туманным взглядом, как бы не понимая, о чем вообще речь. Мотнув головой на прощание, он повернулся и захромал прочь.

– Оставьте его в покое, милорд, – посоветовал Хваст Эль-Ахрейре. – Он вполне безобидный старик, никого не трогает, живет сам по себе, и мы даже подозреваем, что он день от ночи отличить не может. А ведь когда-то был одним из самых храбрых и отважных солдат в Аусле!

– А про какую Дыру в Небе он говорил?

– Если вы этого не знаете, милорд, то мы и подавно не знаем, – ответил Хваст.

Он до сих пор чувствовал себя неловко: ведь двое кроликов из его Верной Ауслы оказались отъявленными негодяями.

Эль-Ахрейра больше не возвращался к этому неприятному происшествию.

Он погостил в колонии несколько дней и вел себя так, будто ничего и не случилось. Собравшись уходить, он, как всегда, пожелал колонии всех благ: счастья, здоровья и процветания.

Эль-Ахрейра долго думал о том, что сказал ему старик Теммерон, и где бы ни оказался, спрашивал всех и каждого, что им известно про Дыру в Небе. Но никто ничего путного ему не ответил. Долго Эль-Ахрейра бродил, пытаясь разузнать хоть что-нибудь о мучившей его загадке, и, наконец, поняв, что окружающие принимают его за сумасшедшего, оставил расспросы. Эль-Ахрейра терялся в догадках. Он пришел к заключению, что, несмотря на свой высокий титул Кроличьего Князя, лишен чего-то весьма значительного и важного: ему недоступна какая-то тайна. Возможно, многие знали ответ на эту загадку, но просто не желали поделиться сокровищем. Должно быть, это такая замечательная штука – Дыра в Небе! Ах, если бы он смог ее найти! Быть может, она оказалась бы самой большой драгоценностью, встретившейся ему на жизненном пути! Эль-Ахрейра решил не сдаваться и во что бы то ни стало отыскать заветную Дыру в Небе.

Ну, как вы знаете, странствия по белу свету заводили Эль-Ахрейру в самые отдаленные уголки Земли – гораздо дальше, чем обычно забредают обычные кролики вроде нас с вами, которые счастливы тем, что есть зеленые лужайки, где распускаются цветы, папоротники и прочая травка, которой можно наесться вволю. Он привык к высоким холмам и дремучим лесам и даже научился переплывать реки не хуже водяной крысы. И, конечно же, в таких долгих путешествиях он встречал самых невероятных и любопытных существ, многие из которых были небезопасны для кроликов. И вот однажды вечером, говорится в этой сказке, когда солнце уже близилось к закату, Эль-Ахрейра шел по узкой тропинке, петлявшей среди холмов. И вдруг навстречу ему вышло весьма странное животное – тимблер, зверь, о котором нам ничего не известно, кроме того, что он очень злобный и агрессивный.

– Что ты тут делаешь? – сердито спросил тимблер Эль-Ахрейру. – Убирайся отсюда сейчас же, грязный вонючий кролик!

– Я ничего плохого тебе не сделал, – отвечал Эль-Ахрейра. – Я просто иду по тропинке и никого не трогаю.

– Вон отсюда! – рявкнул зверь. – Разворачивайся и топай восвояси!

– И не подумаю, – возразил Эль-Ахрейра. – У тебя нет никакого права командовать мной.

Тут тимблер набросился на Эль-Ахрейру, и Эль-Ахрейра сцепился с ним, и они, лупя и колошматя друг друга что было сил, покатились по зарослям крапивы и полыни. Свирепый тимблер оказался сильнее и крепче Эль-Ахрейры, и противнику удалось нанести несколько тяжелых ранений нашему кролику, так что тот начал истекать кровью. Но Эль-Ахрейра и не собирался сдаваться. Он так отчаянно сражался, что охромевший тимблер, получив сполна, позорно бежал с поля брани, проклиная на ходу соперника.

Эль-Ахрейра очень ослабел после драки. У него кружилась голова. Рухнув на траву, он пытался устроиться поудобнее, чтобы хоть немного передохнуть после тяжелого боя, но никак не мог найти себе места: у него ныла каждая косточка, нестерпимо болели свежие раны. Пришла ночь, не принесшая облегчения его страданиям. Напротив, боль только усилилась. Должно быть, Эль-Ахрейра провалился в сон, потому что, открыв глаза, он увидел, что уже настало утро, а на соседней березе радостно распевает дрозд. Кролик попытался встать, но ноги его подкосились, и он снова упал на землю. Каждое движение причиняло невыносимые муки: идти дальше он не мог и вынужден был беспомощно лежать на траве, ожидая самого худшего. Он уже было решил, что жизни его пришел конец.

Вскоре кролик впал в забытье и весь день пролежал, не шевелясь и не замечая течения времени. Иногда он проваливался в тяжелый сон, но и во сне боль ни на секунду его не оставляла. Один раз ему привиделся Проказник, и во сне Эль-Ахрейра молил о помощи. Но облик Проказника вскоре померк, растворившись в воздухе, а видение превратилось в можжевеловый куст, под которым лежал Эль-Ахрейра. Затем ему примстилось, что он – Орех и что будто бы он говорит Росинке, чтобы она хорошо присматривала за колонией, пока они с Лишайником будут дежурить в спецотряде «Всеобщего Патруля». Все эти видения либо распадались на фрагменты, либо растворялись в тумане, а иногда и сливались в несусветную чехарду отдельных образов, за которыми Эль-Ахрейра следил вполглаза, путая сон с явью. Весь день напролет кролик пытался повернуть голову, чтобы лучше различить фигуры, мелькавшие перед ним, но ему так и не удалось четко определить границы размытых пятен, мельтешивших перед ним. И еще какой-то кролик нашептывал ему анекдоты, смысла и сути которых Эль-Ахрейра не понимал. Он был измучен болью и отчаяньем. Однажды ему померещилось, что кролик зовет на помощь Проказника, и внезапно Эль-Ахрейра понял, что это был он сам!

Не двигаясь с места, Эль-Ахрейра погрыз травку, но не почувствовал ни вкуса, ни запаха.

– Это особенная травка, хозяин, – объяснил ему Проказник, который стоял где-то у него за спиной. – Погрызите ее, и вы поправитесь! А теперь спите!

На следующее утро Эль-Ахрейра четко увидел зеленую лису, приближавшуюся к нему по тропинке. Он еще раз попытался встать, но ноги не слушались, и он снова плюхнулся на землю. Лиса исчезла, а Эль-Ахрейра остался лежать на спине, тупо глядя в небо.

И вдруг Эль-Ахрейра задрожал от страха: в голубом куполе небес он увидел огромную прореху, провал, зияющий, как открытая рана. Рваные края этой щели были такими лохматыми, будто кто-то, сделав небольшой надрез, затем с силой разорвал ткань, которая трещала и разъезжалась как попало. Из-под разорванных краев клоками торчала живая плоть, то ли мясо, то ли нити жил, за которыми скрывалось что-то неведомое. В зловонном гнойнике Эль-Ахрейра видел лишь черную кровь и зеленую слизь, поблескивавшую на поверхности гниющего, разлагающегося болота. На рваных краях раны копошились навозные мухи. Эль-Ахрейра застыл от ужаса, когда из черной дыры, источавшей зловоние, выпал мертвый кролик и растворился в воздухе, не долетев до земли.

В искаженном сознании Эль-Ахрейры вся эта дыра медленно двигалась: две огромные губы, располагавшиеся по краям этого зияющего провала, сомкнулись и, приблизившись к нему, всосали нашего кролика внутрь. Визжа от ужаса, он скатился на обочину, перекувырнувшись несколько раз, полетел вниз по склону холма, а потом потерял сознание.

Когда Эль-Ахрейра очнулся, сознание его было ясным, боль утихла. Он понял, что теперь сможет добраться до дому, где его будут выхаживать его преданная подруга Росинка и верный слуга Проказник, пока он снова не встанет на ноги. Он медленно сделал несколько шагов и прилег на солнышке погреться и привести себя в порядок после тяжелой болезни.

И вот, пока Эль-Ахрейра отдыхал на склоне холма, он вдруг сердцем почувствовал, что с ним говорит Господин Фрис.

– Эль-Ахрейра, – сказал Господин Фрис, – тебе больше не нужно пускаться в опасные путешествия. На твою долю и так выпало немало приключений. Пора успокоиться. Тебе больше не надо завоевывать сердца твоих сородичей, совершая героические подвиги. Ты давно заслужил их любовь и уважение – ведь ты сделал им столько добра! Теперь ты можешь вести ленивую, праздную жизнь и радоваться лету, как это делают все остальные честные кролики. Ты всей своей жизнью доказал, что тебе не страшны никакие трудности и ты одолеешь всех, кто встанет у тебя на пути.

– Милорд, – отвечал Эль-Ахрейра. – Я никогда не задавал тебе вопросов, ибо неисповедимы пути твои, хотя деяния твои порой бывают загадочны и непонятны. Но как, как ты мог допустить, чтобы среди творений твоих существовала такая жуть, как небесная зияющая рана, зловещая дыра, наводящая леденящий ужас на всех, кто ее видит?

– Я не создавал ничего подобного, Эль-Ахрейра. Погляди на небо! Никакой прорехи там нет.

В страхе Эль-Ахрейра поднял глаза на небесный свод. Раны не было видно.

– Даже если мы допустим, милорд, что она действительно существовала, хотя бы одно мгновение…

– Дыры в небе не было никогда, Эль-Ахрейра.

– Как это не было? Ведь я видел ее своими собственными глазами!

– То, что ты видел, Эль-Ахрейра, – лишь плод твоего больного воображения, кошмар, привидевшийся в бреду. Я не мог остановить работу твоего воспаленного сознания, но в действительности такой дыры никогда не существовало.

– Но старик Теммерон из «Распрекрасных Удальцов» говорил…

– Он лишь сказал, что ты никогда не видел Дыру в Небе. Забудь о том, что видел, и никогда не упоминай о ней. Кролики, видевшие Дыру, обычно не желают говорить о ней. А те, кто не знает, что это такое, подумают, что ты не в себе.

Эль-Ахрейра, вняв советам Господина Фриса, сразу почувствовал, что стал мудрее. Он больше никогда не видел Дыру в Небе и никогда попусту не чесал языком, рассказывая о своем ужасном опыте. С тех пор Эль-Ахрейра стал молчалив и за версту обходил тех кроликов, которые, как ему казалось, могли пройти через те же муки и страдания, что и он сам.