Текст книги "Волшебник"

Автор книги: Рэймонд Элиас Фейст (Фэйст)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

Хокану кивнул и перевел взгляд на Лори:

– А ты где выучился говорить по-цуранийски?

Лори улыбнулся и развел руками.

– Здесь, где же еще, господин? Я ведь певец. У себя на родине я был менестрелем и зарабатывал на жизнь тем, что развлекал почтенную публику исполнением песен и баллад. Мое ухо, чуткое к музыке, восприимчиво и к звукам человеческой речи. А цуранийский язык мне удалось освоить без труда, потому что он очень музыкален. Ведь значение слов в нем меняется в зависимости от длительности ударного звука. На языках, подобных вашему, говорят жители южных окраин Королевства. Мне не раз случалось бывать там и разговаривать с ними.

Хокану с интересом взглянул на невольников.

– Все это очень любопытно, – пробормотал он и надолго задумался. Паг и Лори хранили почтительное молчание. Через несколько минут, кивнув каким-то своим мыслям, юноша вновь заговорил: – Судьба невольника зависит от множества самых разных обстоятельств. – В глазах его мелькнули насмешливые искорки. В эту минуту он стал похож на озорного мальчишку, ненадолго избавившегося от докучливого общества взрослых и решившего вволю насладиться минутами свободы. – Дела в этом лагере идут из рук вон плохо. Я должен подготовить подробный отчет для моего отца, властителя Шиндзаваи. Мне думается, я понял, в чем состоит причина неурожая. – Он вновь принял серьезный вид и кивнул в сторону Пага. – Но сперва я желал бы выслушать твое мнение на этот счет. Ты пробыл здесь достаточно долго и кажешься мне сметливым рабом.

Слова юного господина повергли Пага в растерянность, ведь никто давным-давно не интересовался его мнением о чем-либо. Он неуверенно взглянул на юношу, проверяя, не шутит ли тот, но, поймав на себе пристальный, изучающий взгляд Хокану, тотчас же заговорил, тщательно обдумывая каждое слово:

– Господин, прежний надсмотрщик, который командовал невольниками, когда я только появился здесь, очень хорошо знал свое дело. Он понимал, что людей, даже если они всего лишь невольники, нельзя заставить работать в полную силу на голодный желудок. При нем нас кормили досыта и, если нам случалось пораниться, позволяли обратиться к лекарю за помощью. А у Ногаму характер был скверный. Любую заминку в работе он воспринимал как посягательство на его честь. Если дерево оказывалось попорченным барроверами, он обвинял в этом рабов. Если одному из невольников случалось умереть, Ногаму считал это результатом чуть ли не заговора остальных против него. После подобных случаев он лишал нас пищи и заставлял работать несколько лишних часов. А если все шло успешно, он приписывал это своей сметливости и распорядительности.

– Я подозревал что-то в этом роде, – кивнул Хокану. Ногаму был когда-то весьма значительной персоной. Он занимал должность хадонры – управляющего огромными владениями своего отца. Но семья его была обвинена в измене Империи, и глава клана, к которому они принадлежали, продал их в рабство. Помолчав, Хокану добавил: – Разумеется, тех, кто не был повешен или обезглавлен. Но Ногаму никогда не был хорошим рабом. Мой отец надеялся, что он проявит свои способности управляющего в должности надсмотрщика на плантации. К несчастью, этого не случилось.

Он вопросительно взглянул на юношей, и Паг, кивнув, поспешно проговорил:

– Ногаму оказался много хуже прежнего надсмотрщика.

– Есть ли среди невольников толковый и распорядительный человек, которого можно было бы назначить на эту должность?

Лори с улыбкой указал на Пага:

– Господин, мой товарищ...

Но Хокану не дал ему договорить.

– Нет. У меня другие планы насчет вас обоих.

Недоумевая, в чем могли заключаться эти планы, Паг с почтительным полупоклоном проговорил:

– Возможно, следовало бы назначить надсмотрщиком Чогану, господин. Когда-то он был вольным землепашцем, но однажды весь его урожай побило градом, и Чогана был продан в рабство за неуплату налогов. Мне кажется, он знает толк в работах, что ведутся на вашей плантации.

Юноша кивнул и хлопнул в ладоши. В комнату тотчас же вбежал стражник и остановился у порога.

– Пусть сюда приведут невольника по имени Чогана, распорядился офицер. Отдав честь, солдат бросился выполнять приказ.

– Начальником над рабами следует назначить цурани, проговорил Хокану. – Вы, варвары, не отличаетесь особой почтительностью к хозяевам и не знаете своего места. Поставь я на эту должность одного из вас, и в скором времени, глядишь, мои солдаты станут лазать по деревьям и спиливать верхушки под присмотром невольников.

Лори рассмеялся, откинув голову назад. Юный воин дружелюбно улыбнулся обоим мидкемянам. Паг внимательно следил за происходящим, ни на минуту не позволяя себе расслабиться и тщательно обдумывая каждое свое слово, каждый жест и каждый взгляд. Похоже было, что Хокану стремится завоевать доверие своих невольников. Но зачем ему это? Лори, судя по всему, поверил в искренность его участия к ним обоим и проникся к нему ответной симпатией. Но Паг не торопился с выводами. В отличие от менестреля, он пробыл на Келеване достаточно долго, чтобы уяснить, что вельможные цурани, в противоположность мидкемянам, в минуты веселья и опасности нередко забывавшим о сословных преградах, всегда помнят о своем положении и неукоснительно соблюдают связанные с ним многочисленные формальности. То, что между тремя собеседниками установилась доверительная, едва ли не дружеская атмосфера, произошло благодаря сознательным усилиям юного Хокану, а вовсе не по воле случая. Офицер, поймав на себе взгляд Пага, повернулся к нему и слегка кивнул головой. Паг, как и полагалось невольнику, тотчас же опустил глаза. Но ему почудилось, что во взоре Хокану мелькнуло понимание и участие. Юный господин словно говорил ему: "Ты не желаешь верить в мое дружеское расположение к тебе. Что ж, как знаешь. Мне не в чем упрекнуть тебя, пока ты не нарушаешь границ, установленных между нами".

Через несколько минут Хокану взмахнул рукой и проговорил:

– Возвращайтесь к себе и отдохните как следует. После полуденной трапезы мы с вами отправимся в дальний путь.

Паг и Лори встали и с поклоном вышли из дома Хокану. Они направились к своему бараку. Паг шагал молча, сосредоточенно размышляя о происшедшем. Лори положил руку ему на плечо и с улыбкой проговорил:

– Интересно, куда он отведет нас? – Не дождавшись ответа, он добавил: – Во всяком случае, я надеюсь, что там, где мы окажемся, будет намного лучше, чем на этой ужасной плантации!

Однако Паг не разделял его надежд.

Чья-то рука осторожно коснулась плеча Пага. Он тотчас же проснулся и сел на своем тюфяке. Перед ним стоял Чогана, бывший фермер, который благодаря рекомендация Пага стал теперь надсмотрщиком над невольниками. Чогана указал на дремавшего радом с Пагом Лори и, приложив палец к губам, кивнул в сторону двери. Паг молча последовал за ним.

Выйдя из барака, они уселись на траву в тени просторного строения. Чогана неторопливо наклонил голову и заговорил, по своему обыкновению растягивая слова:

– Господин сказал мне, что по твоей просьбе я назначен на должность надсмотрщика плантации. – Его морщинистое смуглое лицо осветила радостная улыбка. – Я в долгу перед тобой.

Паг церемонно поклонился ему в ответ и сдержанно произнес:

– Ни о каком долге не может быть и речи. Я замолвил за тебя слово, потому что уверен, что лучшего начальника над рабами господину не найти. Ты не станешь измываться над невольниками, как Ногаму, и плантация будет приносить больший доход.

Чогана обнажил в улыбке желтоватые зубы, покрытые коричневыми пятнами от жевания орешков татин. Обладавшие слабым наркотическим действием, они в изобилии произрастали на болотистой почве плантации, и почти все невольники постоянно жевали их. Паг, как и большинство мидкемян, не перенял этой привычки у рабов-цурани, хотя те и уверяли, что под воздействием сока татин мысли в голове проясняются, чувство голода отступает, работа кажется менее тяжелой, а жизнь вполне сносной. Паг не мог бы с точностью сказать, почему именно он избегал искать забвения в безвредном наркотике татин. Возможно, для него это означало бы полную капитуляцию перед немилосердной судьбой, которую он все еще надеялся изменить.

Сузив черные глаза, Чогана взглянул в сторону многочисленных хозяйственных построек, занимавших центральную часть поляны, на которой был разбит лагерь. С самого рассвета все они опустели. Лишь в поварне суетились кухарки, да в отдалении, у дома Хокану, несли вахту два стража в синих доспехах. Издалека, с болот, доносился стук топоров.

– Когда я был еще совсем мал, – начал раб, – и жил на ферме отца в Зетаке, у меня обнаружился некий дар. Меня подвергли испытанию и объявили, что никакими особыми способностями я не обладаю. – Он лукаво усмехнулся. Паг не вполне понял смысл его слов, но слушал не перебивая. – И стал я фермером, как и мой родитель. Но талант мой остался при мне. Порой мне случается видеть будущее. Я умею предсказывать грядущие события, Паг! Ко мне стали приходить люди из окрестных деревень. По большей части это были бедные крестьяне. Они спрашивали у меня совета о своих делах. Но я был молод и глуп и говорил им правду, требуя за это щедрых подношений. Потом мне стало совестно запрашивать так много, и я довольствовался тем, что они могли предложить. Но люди уходили от меня расстроенные, обозленные и разочарованные. – Чогана снова усмехнулся и спросил: – А знаешь почему? – Паг помотал головой. – Только через много лет я понял, что все они приходили ко мне вовсе не для того, чтобы узнать правду, а чтобы я сказал им то, что они желали услышать. – Паг рассмеялся. Чогана, кивнув, продолжал: – И тогда я притворился, что утратил свой дар. Мало-помалу люди перестали обращаться ко мне за советами. Но на самом-то деле талант мой никуда не исчез, Паг! И я по-прежнему могу иногда предсказывать будущее. Я знаю кое-что из того, что ожидает тебя, Паг. И я хочу рассказать тебе об этом, прежде чем мы с тобой расстанемся навек! Слушай же! Мне суждено умереть в этом лагере, но твоя судьба сложится совсем по-иному. Ты хочешь, чтобы я продолжал? – Паг снова кивнул. – Ты наделен огромной силой, – торжественно произнес невольник. – Но что это за сила и чему она послужит, мне неведомо.

Зная о странном отношении цурани ко всем, кто так или иначе соприкасался с любыми проявлениями магии и волшебства, Паг не на шутку испугался, что в лагере прознают о его прежнем ремесле чародея. Большинство невольников считали его всего лишь бывшим мастеровым или слугой, и только немногие знали, что на родине он был приближен ко двору знатного вельможи и носил титул сквайра.

Чогана закрыл глаза и продолжал нараспев, покачиваясь в такт своим словам:

– Однажды я увидел тебя во сне, Паг. Ты стоял на вершине огромной башни. Там же находился и твой заклятый враг, которого тебе предстояло одолеть. Он был силен и очень опасен. – Открыв глаза, раб не мигая взглянул на Пага. Во взгляде его читались надежда и сострадание. – Мне не удалось до конца разгадать значение этого сна. Но я совершенно уверен в одном: прежде чем ты взберешься на эту башню и вступишь в единоборство с врагом, ты должен будешь отыскать свой уал, то главное, что составляет основу твоего существа, средоточие мира, покоя и силы. Стоит тебе найти его и утвердиться в нем, и ты будешь спасен. Никакое зло больше не коснется тебя, никто на свете не сможет причинить тебе вред. Плоть твоя по-прежнему останется уязвимой. Ты можешь быть ранен, можешь погибнуть, но ничто не пошатнет оснований, на которых зиждется твоя душа. Ищи, Паг! Ищи упорно и неутомимо. Ведь немногим из живущих дано найти свой уал. Чогана помолчал и, кивнув Пагу, поднялся на ноги. – Вам пора в путь. Пойдем-ка разбудим Лори.

У входа в барак Паг замедлил шаги и обернулся к Чогане.

– Спасибо тебе, – сказал он. – Но мне хотелось бы узнать, кто тот страшный враг, который находился на вершине башни вместе со мной и которого мне, если верить твоим словам, предстоит одолеть? Ты успел разглядеть его? На кого он был похож?

Чогана засмеялся и склонил голову набок.

– О да, я его видел. – Взбираясь по ступеням крыльца, он продолжал негромко посмеиваться. – Он очень походил на тебя. Паг. – Раб прищурился и окинул юношу насмешливо-добродушным взглядом. – Ведь это был ты сам!

Паг и Лори сидели на ступенях храма. Поодаль прохаживались шестеро вооруженных воинов. Путь до города оказался долгим и утомительным. Знатные и богатые цурани обычно передвигались в повозках, запряженных шестиногими нидра. Остальным приходилось преодолевать любые расстояния пешком. В числе последних, разумеется, оказались и Паг с Лори. Они молча разглядывали носилки, в которых восседали вельможные цурани. Тягловой силой для них служили быстроногие рабы, задыхавшиеся от зноя и тяжести своей ноши. По лицам их струился пот. Мидкемянам никогда прежде не случалось видеть ничего подобного.

Перед отправлением в путь обоим юношам были выданы темно-серые невольничьи балахоны. В лагере они привыкли обходиться набедренными повязками, но нечего было и помышлять о том, чтобы появиться в подобном виде на улицах большого города. Цурани придавали большое значение скромности в одежде и соблюдению внешних приличий.

Выйдя за пределы лагеря, они долго двигались по узкой пыльной дороге вдоль берега Залива Битв. Залив казался огромным, как море. Даже с гребней высоких холмов, на которые то и дело взбегала дорога, Пагу не удалось разглядеть его противоположного берега. Через несколько дней путники достигли обширных пастбищ и вскоре вышли на противоположную сторону Залива Битв. Но на этом их путь не закончился. Отряду потребовалось еще пять дней, чтобы достичь города Джамара.

Паг и Лори глядели по сторонам, пока их господин совершал жертвоприношение в храме. В глазах у них рябило от пестроты нарядов сновавших мимо горожан. Казалось, цурани не мыслили своей жизни без ярких, кричащих одеяний. Даже полунищие мастеровые были разодеты в туники всевозможных цветов и оттенков. А горожане побогаче украшали свои платья прихотливыми узорами из драгоценных камней, бусами, цветами и перьями. Каждый стремился перещеголять другого богатством и роскошью отделки пестрых туалетов.

Горожане во множестве сновали по площади, посреди которой возвышался храм. Здесь были фермеры из окрестных деревень, уличные торговцы, мастеровые и паломники, слуги, воины и знатные господа. Из ближайших переулков выезжали повозки и телеги, влекомые шестиногими нидра. Никогда еще Пагу и Лори не случалось видеть такого скопления народа. Некоторые из цурани останавливались у ступеней храма, чтобы поглазеть на двух невольников из другого мира, которых они между собой именовали великанами-варварами. Сами жители Цурануани были по большей части приземисты и широкоплечи. Рост взрослого мужчины не превышал пяти футов и шести дюймов. В сравнении с цурани даже Паг, за последние годы вытянувшийся до пяти футов и восьми дюймов, казался высоким. Мидкемяне, в свою очередь, пренебрежительно называли цурани коротышками.

Храм, у которого расположились Паг и Лори, находился в самом центре огромного города. Немного поодаль возвышалось еще несколько подобных ему строений, а между ними были разбиты тенистые сады, обнесенные яркими деревянными изгородями. С декоративных горок, возвышавшихся в середине каждого сада, сбегали быстрые ручейки. Карликовые деревца и кустарники чередовались с цветочными клумбами и росшими вдоль дорожек исполинскими деревьями, дававшими густую тень. Под ними располагались разноцветные скамьи. По тропинкам садов бродили музыканты, услаждавшие слух горожан игрой на деревянных флейтах и странного вида щипковых струнных инструментах, отдаленно напоминавших лютни. Прислушиваясь к необычному полифоническому звучанию цуранийской музыки, Лори восторженно произнес:

– Как здорово, Паг! Какие нежные полутона! А чего стоит это диминуэндо в миноре! – Он со вздохом опустил глаза долу и пробормотал: – Это чужая, непривычная для нас музыка, но она прекрасна, ты не находишь? Ах, если бы мне когда-нибудь довелось снова заняться любимым ремеслом! Пожалуй, я даже согласился бы играть для цуранийских вельмож!

Паг сочувственно улыбнулся другу и взглянул направо, туда, где находился городской базар. К рыночной площади одна за другой подъезжали телеги, груженные всяческой снедью. Разносчики сновали между рядами, предлагая торговцам и покупателям холодную воду и сласти. Со стороны рынка до Пага и Лори доносились крики и грубая брань, оттуда тянуло запахами свежевыпеченного хлеба, свежей и копченой рыбы, помоев и нечистот. Все это напомнило Пагу рынок в Крайди, и он горестно вздохнул.

Когда отряд, возглавляемый Хокану, шествовал по улицам города, прохожие уступали ему дорогу, повинуясь зычным крикам воинов:

– Шиндзаваи! Шиндзаваи!

Лишь однажды путники остановились на перекрестке, пропуская процессию мужчин в красных балахонах, украшенных длинными перьями. Предводитель этой живописной группы, которого Паг принял за главного жреца какого-то почитаемого в Цурануани божества, скрывал свое лицо за деревянной маской с изображением ярко-красного черепа. Физиономии его спутников были разрисованы алыми кругами и полосами. Они то и дело прикладывали к губам глиняные свистульки, издававшие пронзительные, визгливые звуки. Прохожие жались к стенам домов, чтобы дать дорогу этому необычному отряду. Один из солдат провел ладонью по лицу и груди, ограждая себя от влияния злых чар. Позже он словоохотливо объяснил Пагу и Лори, что повстречавшиеся им жрецы были служителями грозного бога Туракаму, родного брата богини смерти Сиби.

Устав дожидаться Хокану на ступенях храма, Паг встал и кивком попросил у ближайшего из стражей разрешения заговорить. Тот согласно кивнул в ответ, и Паг спросил его:

– Господин, который из богов обитает в этом храме?

Солдат усмехнулся и ворчливо-добродушно ответил:

– Невежественный дикарь! Боги живут не в храмах, а на небесах, Верхнем и Нижнем. А здесь люди совершают молитвы и приносят им жертвы. Сын моего господина сейчас смиренно просит Чококана, доброго бога Верхнего неба, и его слугу Томачачу, чтобы те были щедры и милостивы к роду Шиндзаваи.

Вскоре Хокану вышел из храма и кивнул своим спутникам. Отряд продолжил свой путь по улицам города. Паг и Лори во все глаза глядели по сторонам. Многое из того, что являлось обыденным для цурани, представлялось им странным и необычным. Почти на каждом шагу они обменивались возмущенными, восхищенными или недоуменными возгласами. Вскоре все воины, сопровождавшие юного Хокану, принялись от души потешаться над варварами, впервые попавшими в большой город. Паг и Лори и вправду чувствовали себя, словно крестьяне из отдаленной провинции, очутившиеся на улицах столицы.

Все дома, мимо которых они проходили, представляли собой деревянные каркасные строения, стены которых были сделаны из какого-то необычного материала, напоминавшего затвердевшую ткань. Из камня здесь, похоже, строили только многочисленные храмы. Все без исключения дома, начиная от скромных хижин мастеровых и кончая многоэтажными особняками знати, были выкрашены в белый цвет и покрыты затейливыми рисунками, изображавшими зверей и птиц, пейзажи и батальные сцены. В убранстве жилищ, так же, как и в одежде цурани, безраздельно господствовали пестрота и яркость.

Путники миновали рыночную площадь, пересекли широкий бульвар и оказались у дома, обнесенного высокой стеной и окруженного зелеными лужайками. У ворот особняка стояли два солдата в синих доспехах. Увидев Хокану, они вытянулись и отдали ему честь.

Воины, сопровождавшие молодого офицера на протяжении всего пути из лагеря, молча прошествовали в глубь просторного двора, оставив Хокану наедине с двумя невольниками. Офицер взмахнул рукой, и один из стражей, дежуривших у входа, распахнул тяжелую дверь. Хокану, Паг и Лори прошли в просторный зал, пересекли его и через противоположную дверь, которую проворно раздвинул перед ними пожилой слуга, вышли во внутренний двор. Там на зеленой лужайке, в центре которой находился мощенный каменными плитами бассейн с журчавшим в нем фонтаном, сидел седовласый старик, облаченный в темно-синий балахон из дорогой, добротной материи. Он был погружен в чтение пергаментного свитка. Когда Хокану и его спутники ступили на лужайку, старик встал и приветливо улыбнулся юноше.

Хокану снял с головы шлем и вытянулся. Паг и Лори отошли в сторону. Седовласый господин кивнул, и Хокану подошел к нему вплотную. Они обнялись, и старик ласково проговорил:

– Сын мой, я рад видеть тебя в добром здравии. Расскажи мне, как дела на плантации.

Хокану в нескольких фразах обрисовал отцу положение в лагере, не упустив ни одной важной детали, и сообщил о действиях, которые предпринял для увеличения сбора древесины.

– И новый надсмотрщик позаботится о том, чтобы рабы были сыты и здоровы. Я надеюсь, что урожай окажется не так уж плох, – завершил он свой рассказ.

– Ты действовал разумно и решительно, сын мой. Через несколько месяцев нам надо будет снова проверить, как там обстоят дела. Надеюсь, что положение с добычей древесины нгагги улучшится, ибо хуже, чем теперь, оно не бывало еще никогда. Стратег настаивает на том, чтобы мы увеличили поставки для нужд армии. Ослушавшись этого приказа, мы рискуем впасть в его немилость. – Казалось, он лишь теперь заметил стоявших поодаль Пага и Лори. – Что здесь делают эти невольники? – с оттенком раздражения спросил он сына.

– Они сметливы и расторопны, – поспешно заверил его Хокану. – Я решил привести их сюда, вспомнив о разговоре с братом накануне его отъезда на север. Эти двое могут быть нам полезны.

– Но ты ведь никому не поведал о наших планах? – с тревогой спросил его старик. Он нахмурился, и его умные, проницательные серые глаза утонули в сетке морщин. Несмотря на малый рост и плотное сложение, хозяин усадьбы и плантации в эту минуту чем-то напомнил Пагу герцога Боуррика.

– Нет, отец. Об этом знают лишь те, кто был с нами в ту ночь...

Старик жестом велел ему замолчать.

– Довольно, Хокану. Прибереги свои замечания для другого, более удобного случая. Ведь тебе известно, что даже у стен бывают уши. Скажи Септиему, что завтра утром мы отправляемся в поместье.

Хокану поклонился и зашагал к дому.

– Хокану! – отрывисто произнес старик. Молодой офицер снова повернулся к нему лицом и замер в ожидании новых приказаний. Ты отлично справился с порученным тебе делом! – Отец с гордостью взглянул на сына. Губы юноши тронула легкая улыбка. Он еще ниже поклонился старику и, пройдя по лужайке и двору, вернулся в дом.

Старик снова уселся на деревянный стул и сурово воззрился на Лори и Пага.

– Как вас зовут?

– Лори, господин.

– Паг, господин.

Пожевав губами, хозяин усадьбы пробормотал:

– Выйдете через правую дверь и попадете на кухню. Моего хадонру зовут Септием. Он велит накормить вас и укажет места для ночлега. Ступайте.

Паг и Лори поклонились и вышли из сада. Проходя по коридору особняка, Паг едва не сбил с ног молоденькую рабыню, торопившуюся куда-то с корзиной белья. Девушка вскрикнула и выронила свою ношу. Разноцветные тряпки рассыпались по полу.

– Ну вот! – с досадой проговорила она, всплеснув руками. Теперь мне придется перестирывать все заново!

Паг принялся поспешно собирать белье с пола и укладывать его в корзину, мельком взглядывая на стоявшую перед ним девушку. Она была гораздо выше, чем большинство цуранийских женщин, которых ему доводилось видеть прежде, и отлично сложена. Ее длинные темные волосы, зачесанные назад, перехватывал тонкий шнурок. Большие карие глаза девушки обрамляли густые загнутые ресницы. Паг не отрываясь смотрел в ее открытое лицо. Он совсем позабыл о разбросанном по полу белье. Девушка слегка покраснела под его пристальным взглядом и, опустив глаза, быстро сложила в корзину все тряпки, что еще оставались на полу, и заторопилась прочь. Лори с улыбкой смотрел ей вслед, пока она не скрылась за поворотом коридора.

Хлопнув Пага по плечу, он дружески подмигнул ему.

– Ведь говорил же я тебе, что дела наши изменятся к лучшему! Видишь, так оно и вышло!

Они открыли тяжелую дверь и оказались в просторном дворе, окружавшем дом снаружи. Над трубой одного из приземистых строений, находившихся в углу двора, вился легкий дымок. Оттуда доносился запах стряпни. Только теперь друзья вспомнили, что с самого рассвета ничего не ели, и проворно устремились к кухне. Не сбавляя шага, Лори с усмешкой взглянул на Пага и проговорил:

– По-моему, ты ей понравился!

Паг в ответ на это замечание покраснел до корней волос. В присутствии женщин он, как и прежде, держался по-отрочески робко и скованно. За годы, проведенные в лагере, ему не представилось случая расширить и пополнить свой более чем скромный опыт по части ухаживания за дамами. Откровенные разговоры о взаимоотношениях полов, которые часто вели между собой невольники на плантации, повергали его в смущение. Слушая их, он чувствовал себя ничтожным мальчишкой, зеленым юнцом, случайно затесавшимся в общество взрослых мужчин. Паг несмело взглянул на Лори, опасаясь, что тот решил подшутить над ним. Но менестрель вовсе не смотрел в его сторону. Проследив за его взглядом, Паг заметил в одном из окон господского дома улыбающееся лицо молоденькой черноглазой служанки.

С самого рассвета усадьба семьи Шиндзаваи уподобилась растревоженному улью. Рабы и слуги готовились к путешествию на север, увязывая свои и господские вещи в узлы, складывая их в короба и корзины. Паг и Лори, все имущество которых состояло из темно-серых балахонов, полученных ими в лагере, с любопытством наблюдали за этой суетой, сидя в тени густых ветвей дерева, напоминавшего иву, чьи тонкие ветви спускались почти до самой земли. Оба от души наслаждались минутами праздности, нечасто выпадавшими на их долю за время пребывания в плену.

– Эти люди явно потеряли рассудок, Паг, – с улыбкой сказал Лори. – Можно подумать, что они снаряжают в дальний путь купеческий караван. Похоже, каждый из них вознамерился взять с собой все свои пожитки.

– Возможно, так оно и есть, – отозвался Паг. – Меня здесь уже ничем не удивишь. – Он поднялся на ноги и прислонился к стволу дерева. – Иногда поступки их противоречат всякой логике.

– Вот-вот, – кивнул Лори. – Но если бы тебе довелось побывать за пределами Королевства, как мне, ты давно понял бы, что несмотря на кажущиеся различия, в чем-то главном все люди похожи друг на друга.

– Что ты хочешь этим сказать?

Лори поднялся с земли и, так же как и Паг, облокотился о толстый ствол дерева.

– Сдается мне, наши господа затевают что-то важное, и нам с тобой в их планах отведена далеко не последняя роль. Нам надо держать ухо востро и постараться обратить все это себе на пользу. Понимаешь? Никогда не следует забывать о том, что, если человек нуждается в тебе, ты можешь рассчитывать на ответную услугу с его стороны. Надо только заставить его принять твои условия сделки, какое бы высокое положение он ни занимал.

– Разумеется! – кисло отозвался Паг. – Ты выполняешь то, чего он требует, а он взамен оставляет тебя в живых. Я не раз участвовал в подобных сделках, друг Лори, и в этом для меня нет ничего нового. – Он невесело усмехнулся.

– Не слишком ли ты мрачно смотришь на жизнь, Паг? – Лори заговорщически подмигнул ему. – В твои-то годы! Знаешь что, пускай подобные рассуждения останутся уделом умудренных жизнью скитальцев вроде меня, а ты постарайся-ка не упустить возможность, которая сама плывет тебе в руки.

– Что еще за возможность? – засопев, спросил Паг.

– Похоже, – с улыбкой ответил Лори, – что та девчонка, которую ты вчера едва не сбил с ног, того и гляди надорвется, поднимая один за другим тяжелые короба. – Оглянувшись, Паг увидел молоденькую прачку, которая устанавливала большой деревянный короб на одну из телег. – Сдается мне, что она с благодарностью приняла бы твою помощь. Как ты считаешь?

Паг смешался и покраснел.

– Ты полагаешь...

Лори подтолкнул его в спину.

– Да иди же к ней, олух ты этакий! Познакомься с ней, помоги ей, а после, глядишь... – И он многозначительно подмигнул Пагу.

–После?.. – оторопело переспросил тот.

– О милосердные боги! – смеясь, воскликнул Лори и покачал головой. – Иди же!

Веселость трубадура была такой заразительной, что Паг, несмотря на охватившее его волнение, улыбнулся ему в ответ и смело зашагал к телеге, возле которой хлопотала девушка. Она безуспешно пыталась поставить большой деревянный короб поверх другого, уже находившегося в телеге. Паг подхватил тяжелую ношу из ее рук.

– Давай-ка я помогу тебе!

Девушка отступила в сторону и неуверенно пробормотала:

– Право, не знаю. Он ведь не очень тяжелый. Просто высоковат для меня. – Она явно старалась не смотреть на Пага, но взор ее то и дело обращался к нему. Паг без труда водрузил ящик на телегу, хотя движение это отозвалось резкой болью в его раненой руке.

– Вот и все, – произнес он с деланным спокойствием.

Девушка отбросила назад прядь волос, упавшую ей на лицо.

– Ты ведь тоже варвар? – несмело спросила она.

Паг нахмурился:

– Вы напрасно считаете нас варварами. Уверяю тебя, что мы ни в чем не уступаем вам.

Она густо покраснела и поспешно проговорила:

– Я вовсе не хотела тебя обидеть. Ведь цурани называют этим словом всех, кто живет в других странах. – Она замялась. – И на других планетах. Они считают дикарями всех, кроме себя самих. И если верить им, то я такая же дикарка, как и ты.

Паг кивнул и спросил:

– Как тебя зовут?

– Кейтала. А тебя?

–Паг.

Девушка улыбнулась.

– Какое странное имя. Паг. – Однако похоже было, что оно пришлось ей по душе. Склонив голову набок, она снова повторила: – Паг.

В эту минуту из-за угла дома вышел пожилой хадонра Септием. Погрозив Пагу и Кейтале кулаком, он крикнул им:

– Эй вы, двое! Нечего стоять тут сложа руки! Быстро за работу!

Кейтала взялась за очередной короб. Паг покорно склонил голову перед облаченным в желтую робу управляющим.

– Как твое имя? – резко спросил тот.

– Паг, господин.

– Похоже, ты и твой приятель-великан остались нынче утром без всякого дела. Но я найду для вас работу. Позови-ка его сюда!

Паг вздохнул. Время досуга, которым они с Лори наслаждались с самого рассвета, истекло неожиданно быстро. Он взмахом руки подозвал к себе менестреля. Повинуясь приказу хадонры, друзья принялись грузить на телеги короба, корзины и узлы.

Глава 2. ПОМЕСТЬЕ

За последние три недели жара немного спала, но влажный воздух по-прежнему был пропитан зноем. Зима в этих краях, если краткий сезон дождей заслуживал этого названия, длилась всего около шести недель. Смен времен года со всеми столь привычными для Пага приметами – перелетами птиц, холодными утренниками, инеем на полях и дорогах, листопадами, разливами рек -здесь не существовало. Деревья на Келеване никогда не сбрасывали своей листвы, птицы не устремлялись с севера на юг и обратно, в полях не зацветали весенние цветы, а печи топились только для приготовления пищи. Что же до морозов и снега, то о них местные жители и слыхом не слыхивали. Здесь царило вечное лето.