Текст книги "Огненный джинн (Солнечный удар)"
Автор книги: Рэйчел Кейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)
– Ты меня отвлекла. Я говорил, что хочу, чтобы ты убила мою мать.
– И я считаю, что ты должен хорошенько это обдумать.
Он повернулся на локте, чтобы взглянуть мне в глаза.
– Я думал. Я мечтал об этом годы. Лежал без сна ночами, думая об этом. Так что – вперед.
– Мне нужно выяснить, что она делает, – выпалила я. – Ты хочешь, чтобы я ее убила. Почему ты считаешь, что она не прикажет своему новому джинну сделать то же самое с тобой? Я хочу сказать, ты ведь выполнил то, зачем был ей нужен, верно? Она собиралась получить меня, чтобы потом через меня добраться до Дэвида?
Он слушал. Не отвечал, но я чувствовала, что он внимает каждому слову.
– Ты хотел бы узнать, чем она сейчас занимается? Я могла бы выяснить. Это не должно быть слишком сложно. Она даже не узнает, что я подглядывала.
Ни один подросток не в состоянии устоять перед подобным предложением. И ребенок, который лишен возможности контролировать свою собственную жизнь… Мне было немножко стыдно за то, что я взращиваю его паранойю, но не настолько, чтобы остановиться.
Кевин сначала колебался, потом нахмурился и спросил:
– Ты можешь это сделать?
– Если ты мне прикажешь. Я могу быть невидимой. По твоему приказу я пройду куда угодно. – И сделаю что угодно, но об этом лучше помолчать. Я посмотрела не него из-под опущенных ресниц, снизила тон голоса и спросила:
– Было бы проще, если бы я не выглядела столь необычно. Можно мне поменять наряд?
Он вздохнул и сдался.
– Делай, что хочешь.
Я вернула свой брючный костюм, прикрыла глаза солнечными очками и встала.
– Я могу идти?
– Делай что хочешь. – В его голосе звучали боль и разочарование. – Только возвращайся обратно. Расскажешь мне, что она делает. – Он хмыкнул. – Можно подумать, я этого и так не знаю. Играет со своей новой игрушкой.
Уже взявшись за дверную ручку, я остановилась, задетая его словами. Мне никак не удавалось избавиться от непрошенных картинок, заполнивших воображение. Кевин прикрыл рукой глаза.
– Я собираюсь вздремнуть, – пробормотал он и повернулся спиной ко мне. – Я позову тебя, когда ты мне понадобишься.
Я вышла в коридор и направилась обратно в гостиную. Иветты нигде не было видно. Как и голубой бутылки. Играет со своей новой игрушкой… Боже, только не это. Я не знала точно, что он имел в виду, но в любом случае – ничего хорошего.
Двигаясь, я видела отчетливый искрящийся след. Словно пыльца с крыльев фей. Заражение искрами холодного света наблюдалось не только в эфирном, но уже и в реальном мире. Конечно, до сих пор они не выглядели опасными – что-то вроде украшения. Тогда, с Дэвидом, мне также не показалось, что они нанесли ему какой-либо вред.
Но тогда же случился шторм в Атлантике, пронесшийся паровым катком. И нечто странное вес равно оставалось, оно росло, и это свечение лежало в его основе, верно? Других разумных предположений у меня не было.
Будем решать проблемы по очереди. В эту минуту главной проблемой являлась Иветта и необходимость вытащить Дэвида из ее цепких наманикюренных коготков.
Но сначала мне нужно побеспокоиться о том, чтоб меня не заметили.
Я вспомнила зудящее ощущение, когда Рэйчел скрывала меня в «Эмпайр Стейт Билдинг»… определенная частота, своеобразный маскирующий гул…
Я почувствовала, что он превращается в мелодию. Открыв глаза, я заметила вокруг себя неясное бледно-голубое пятно, что-то вроде марева, поднимающегося от горячего асфальта. Я не была уверена, что сделала все правильно, но протестировать результат оказалось не на ком.
Я проверила кухню. Она была чистой, современной, хорошо организованной. Даже солонка и перечница стоял: на своих местах. Из чистого любопытства я открыла холодильник и нашла в нем по-военному образцовый поря док. Все упаковки развернуты ярлыками наружу. Овощи в соответствующем отделении сохраняли свежий вид.
Просто жуть.
Я нашла и кое-что интересное. У нее имелся секретный запас мятного мороженного с шоколадной стружкой, спрятанный у задней стенки холодильника. Отличного качества, не какая-нибудь подслащенная обезжиренная дрянь. Я вынула контейнер и оценила вес. Полупустой. Это не дело рук Кевина. Он вряд ли бы стал беспокоиться, обнаружит ли кто-нибудь его мороженное, и у меня имелись подозрения, что этот мальчишка никогда в жизни не оставил бы полупустую коробку.
Я сложила все обратно и снова вышла в коридор. Спальня для гостей была переоборудована под офис. Все бумаги разложены по папкам, которые стояли аккуратными рядами, как на складе канцелярских товаров. Полное отсутствие фотографий. На самом деле я заметила, что в этом доме вообще нет фотографий.
Картины на стенах были нейтральные, тщательно отобранные так, чтобы ни на кого не произвести никакого впечатления. Я вышла. Три двери слева. За одной ванная комната, и, как бы сильно меня не бесила ванная Патрика с его дурацкими улыбающимися рожицами, эта оказалась еще хуже. Утки. Почему здесь должны быть утки?
Рядом обнаружилась хозяйская спальня. И я признаюсь, мне было страшно туда идти. Я не могла расплыться маревом; Кевин четко запретил мне это делать. Я осторожно приоткрыла дверь, действуя медленно дюйм за дюймом, опасаясь предательского скрипа.
Я напрасно беспокоилась. Ее здесь не было. Спальня оказалась чистой и безжизненной, как гостиничный номер. Она не выглядела местом, подходящим для того, чтобы дать волю необузданным страстям или хоть каким-то страстям вообще. Об этом стоило подумать.
Последняя комната слева. Я взялась за дверную ручку и кое-что почувствовала. Нечто вроде вибрации, предупреждения…
Я аккуратно приоткрыла дверь и шагнула внутрь.
Эта комната появилась в результате перестройки гаража. Теперь здесь имелась вычурная отделка панелями под дерево и удобное ковровое покрытие. Ничего особенного, но аура этого места не похожа была ни на что из виденного мною прежде. Неодушевленные предметы впитывают энергетику, и она становится видимой на тонком плане. На физическом плане – нормальная мертвая комната, но когда я заглянула на эфирный план, мне открылась ее подлинная история. Отвратительные красные отсветы от стен.
Гнилостная зелень. Гнойный тускло-желтый цвет. Это место видело страдание, и страх. Мне это напомнило фильм ужасов, где в материалах полицейского расследования фигурировали вновь проявляющиеся старые пятна крови… призрак зла, возникающий из темноты. Боль никогда не умирает полностью, и комната страдала.
Дэвид неподвижно стоял в центре, бледный, как снег. У него сохранился темно-медный цвет волос, но теперь они были короче. Новая прическа подчеркивала твердые линии его скул, силу его лица. Круглые очки исчезли. Глаза стали темными. Очень, очень темными.
Он был одет в черную кожу – брюки, куртка, все это выглядело мягким, как масло, и казалось больше, чем просто сексуальным. И больше, чем просто опасным. Я подумала, что она действительно ухватила что-то, составляющее его потаенную суть, с которой я никогда раньше не сталкивалась… потому что сейчас Дэвид выглядел похожим на хищника.
Иветта неторопливо нарезала круги вокруг него. В том, как она двигалась, было что-то кошачье – и грациозность и обаяние хищницы.
По тонкой пульсирующей нити серебряного шнура я прошептала его имя. Взгляд его темных глаз переместился, остановившись на мне. Я прошла от двери в угол комнаты. Иветта оглянулась, но ничего не заметила, Дэвид продолжал смотреть на меня.
– Уходи, – прошептал он по серебряной нити, соединяющей нас. Я почувствовала тепло, обернувшееся вокруг, словно объятия. – Пожалуйста. Ты не сможешь мне помочь.
– Я никуда не уйду. – Эхом вторила я.
И хотя я была просто в ужасе от происходящего и мучилась оттого, что ничего не в состоянии для него сделать, я все равно не могла уйти.
Иветта держала бутылку одной рукой, небрежно ею покачивая. Насмешка. Даже если бы она ее уронила, ковер смягчил бы падение; для того, чтобы разбить, нужно было хорошенько шмякнуть бутыль о стену. И то не факт. Но вот если я смогу поймать ее на замахе, возможно, я смогу поспособствовать…
Она замерла, не закончив шага. Оглянулась по сторонам изучая углы. Видимо, что-то почувствовала. Но как? Я была уверена, что все сделала верно…
– Дэвид? – Спросила она сладким мурлыкающим голосом. – Здесь кто-то есть?
Он не ответил, но в отличие от Кевина она поняла, почему, и без паузы повторила:
– Здесь кто-то есть? Здесь кто-то есть?
Даже с другого конца комнаты я почувствовала, как щелкнуло принуждение.
Дэвид ответил:
– Да.
– Покажи мне, где именно.
Он указал. Прямо на нее. Иветта улыбнулась.
– Какой умный мальчик. Мы снова собираемся играть в эту скучную игру? Я думала, ты понимаешь, что теперь я не буду столь снисходительна к подобным вещам.
Он опустил руку. Она наклонилась к нему и поцеловала. Долго, жарко, страстно. Те же непристойные бессмысленные телодвижения, что и с Льюисом на квартире у Патрика. В этом она была профи, надо отдать ей должное.
– Я по-прежнему думаю, что здесь кто-то есть, – сказала она, отстранившись, чтобы перевести дыхание. Лицо Дэвида сохраняло бесстрастность манекена.
– Может, твоя сереброглазая подружка? Что ж… никогда не возражала против зрителей. Надо сказать, и ты в этом случае выполнял свою роль лучше.
Сука.
Я должна была хоть что-то сделать.
Она расстегнула черную кожаную куртку, медленно, забираясь руками внутрь к теплой золотистой коже. Я стиснула зубы. «Ты не можешь причинить вред моей маме». Кевин отдал мне такой приказ. Так как второй приказ – убить ее – не был столь четким, оба желания плавали в неопределенности, и первое все еще действовало. Мне хотелось обхватить рукой ее горло и сжимать, до тех пор, пока не хрустнет, но я не была уверена, что должна хотя бы пробовать. И попытка и провал попытки только ухудшили бы ситуацию.
– Сними это, – приказала она. Он сбросил куртку, и она упала на пол блестящей лужицей. – Ты знаешь, чего я хочу, Дэвид. Чего я всегда хотела.
Я тоже прекрасно это знала. Или думала, что знаю.
Он доказал мне, что я ошибалась.
Я наблюдала, испытывая тошноту, как он потянулся к ней… схватил ее за волосы и шваркнул лицом о ковер.
Все так же, ничуть не меняясь внешне. Управляемый, спокойный, совершенно бесчувственный.
О боже.
Он развернул ее, и сильное возбуждение, отразившееся на ее покрасневшем лице, объяснило мне все. Неудивительно, что это место пахло болезнью. Иветта была очень больной женщиной.
Я убрала маскировку. Она тут же заметила из-за плеча Дэвида, как я медленно подхожу ближе, и безумное ликование, появившееся в ее глазах, стало еще отвратительней, чем то, к чему она принуждала его. Я вспомнила видение, отчаянную попытку Дэвида объяснить Джонатану. Это – насилие.
– Я так и знала, что ты здесь, – сказала она. – Отлично. Может, присоединишься к нам?
– Дэвид, – сказала я невозмутимо, – ты не будешь против, если я кое-что сделаю?
Он не ответил. Ну конечно. Он вообще ничего не мог. Он был жестко связан с ней, и я читала бесконечное отчаяние в его темных чужих глазах.
– Ты воображаешь, что можешь хоть что-то сделать? – Спросила Иветта сахарным голоском, распростершись на полу в изумительно красивой позе. Такая изящная. Такая развращенная. – Кроме того, чтобы любоваться его техникой?
Я скрестила на груди руки, сохраняя хладнокровие.
– Что ж. Я могу сделать то, что предложил твой сын и убить тебя. Что ты об этом думаешь?
Она замерла, уставившись на меня, на мгновение ее лицо превратилось в удивленную маску.
– Ты лжешь.
– Ага. Мы, джинны, иногда это делаем. Хочешь – верь, хочешь – нет. – Я пожала плечами, демонстрируя полное безразличие. – Решай сама.
Я посмотрела на Дэвида, все так же стоявшего неподвижно в ожидании приказа. Посаженного на цепь, но не ручного. Она поднялась, продолжая сверлить меня взглядом, и положила руку на его плечо, заставляя встать вместе с ней. Она провела с видом собственницы по сияющей теплым светом коже, шее, изящному уху, ее пальцы с наслаждением зарылись в его роскошные волосы. Ни единого звука протеста, ни единого движения с его стороны. Я знала, что он обладал некоторой свободой воли – не так ли? – но он не уклонялся, что бы она ни делала.
Возможно, она отдала соответствующий приказ еще до моего появления на сцене. Или, может, он отвлекал ее внимание, провоцируя на беспечность.
Я надеялась, что так оно и есть.
– Он был твоим? – спросила она и дернула его за волосы, притягивая к себе. На его лице по-прежнему ничего не отражалось. Я прислушивалась, стараясь понять, шептал ли он мне что-нибудь через тонкую нить, соединявшую нас, но слышала лишь тишину. Он ушел далеко – глубоко в себя. Если что-то и осталось, я не могла отыскать.
– Я не рабовладелица, – ответила я. Бог мой, каким добродетельным был мой тон. Я решила, что это даже хорошо, потому что сейчас действительно ощущала себя добродетельной. – В этой стране давным-давно освободили рабов, или ты завалила тесты по истории точно так же, как тест на интеллект?
Она обернулась к Дэвиду, и, подтянув его голову поближе, что-то жарко зашептала ему на ухо, потом снова повернулась ко мне, прижимаясь к нему щекой.
Они оба улыбались. Я чувствовала ледяные мурашки, ползущие по спине, ощутила, как вся покрываюсь гусиной кожей, потому, что эти улыбки были бездушными, мертвыми, предвкушающими что-то ужасное. Я вспомнила, как улыбался Дэвид в тот день, когда мы повстречались на дороге, когда моя машина слетела на обочину, подняв тучи пыли.
Я помнила яркий, отточенный ум, светящийся в его красивых глазах. Я помнила его тело, наливающееся силой и дрожащее в моих объятиях.
Здесь ничего подобного не было. Она обладала лишь оболочкой. Скорлупой. Призраком.
Я убеждала себя в этом, но не могла справиться с жутким отчаяньем, сдавившим горло. Ее руки продолжали путешествие по телу Дэвида. Мне хотелось отодрать их.
– Мой маленький Кевин, наконец, отрастил зубы? Ты блефуешь, лапочка. Он не мог.
Я оглядела комнату.
– Но я же здесь, не так ли? – Ответа не последовало. Иветта села. На ее блузке не хватало пары пуговиц, но это на меня впечатления не произвело. – Ты и твой маленький Кевин играете в милые игры. Как трогательно. И ты думаешь, после этого он не желает тебе смерти? Дорогая, я познакомилась с тобой совсем недавно и уже испытываю желание тебя придушить.
– И поэтому ты пришла сюда предупредить меня? – она восстановила самообладание. – Непохоже.
– Я не то чтобы страстно желаю быть милой маленькой рабыней Кевина. – Парировала я. Все, что я сказала, было, абсолютной правдой, потому что… в общем, потому что так оно и было. – Я пришла предложить тебе сделку.
Она моргнула. Сделки заключаются с позиции силы. Мы обе прекрасно знали, никакой силы у меня не имелось.
– Не будь смешной. Некоторое время ты меня развлекала, но теперь становишься нудной. Я обычно ломаю игрушки, которые мне надоели.
Я улыбнулась, позаимствовав придумку Рэйчел. Зубы акулы. Ее невольная дрожь вполне окупила мой дискомфорт.
– Есть кое-что, что тебе желаннее Дэвида, – сказала я. Конечно, это были лишь мои догадки, но у таких как она всегда имелось что-то еще. Игрушки постепенно устаревают, с того момента, как попадают им в руки, к тому же Дэвид был у нее и раньше. Теряются острые ощущения. – Я могу дать тебе это.
Теперь она действительно застыла на несколько секунд, внимательно меня разглядывая, и я видела вспышку жадности в ее зеленых глазах.
– И что же это конкретно?
Я пожала плечами.
– Ты прекрасно знаешь.
Ах, эти способности джиннов к мистификациям. Слава богу, они оставались со мной.
– Если ты хочешь тратить мои возможности впустую на своего пасынка, твое право. Но только подумай, каких высот ты могла бы достичь, имея меня.
Она не знала. В ее воображении я уже обрела легендарную мощь и положение… человек, переродившийся в джинна. Она не могла даже представить, каким проблемами это чревато… Скорее всего, она решила, что я предлагаю ей именно это. Жизнь в виде джина.
Только через мой труп. Вернее дух. Неважно.
– Ты не слишком-то ему предана, не так ли? – спросила она. – Почему я должна верить, что ты будешь более предана мне?
Я снова пожала плечами.
– Он только слабый ребенок. Ты сама это знаешь. – Как и она. Только иначе. Слабая, жадная, больная. – Ты хочешь использовать Дэвида, как дешевую игрушку, что ж твое право. Но мне кажется, ты должна слегка расширить свои границы. Мир чуть просторнее, чем твоя спальня.
– Ты считаешь, у меня нет амбиций?
Мне не нужно было изображать циничную улыбку. Люди ее сорта всегда амбициозны.
– Ты совершила ошибку, – сообщила я. – Ты могла привлечь Льюиса на свою сторону. Теперь ты заполучила могущественного врага. Тебе понадобиться помощь, если хочешь остаться в живых, после того как он встанет на ноги.
– Льюис, – спросила она безучастно и выпустила Дэвида. Она совсем позабыла о нем.
– Льюис Левандер Оруэлл? Ну да. Тот самый парень. Ты терлась об него как шлюха, чтобы добраться до меня. Ты продешевила, милая. Имея Льюиса, ты могла бы добиться многого. Например, повышение… но теперь ты просто девка, давшая ему по голове, а не та, кто привел его обратно к Хранителям.
Это ее добило. Она держала удачу за хвост и выпустила ее, осознание этого причиняло ей страшную боль.
– Ты врешь, вероломная сука, – произнесла она с клокотанием в горле и обхватила голую руку Дэвида. – Ничтожество, и ты собираешься заключать сделку со мной? Я не имею дел с тебе подобными. Никогда. Или ты будешь служить мне или будешь страдать. Выбирай.
Инструкции Кевина по ее убийству казались мне все более и более соблазнительными. Может, мне стоит только хорошенько ее избить… нет. Я видела ее лицо, когда Дэвид бросил ее на пол. Вероятно, она решила бы, что это прелюдия.
– Служи мне или страдай!
– У меня уже есть хозяин, – сказала я, разводя руки. – Твой пасынок.
Ей не понравилось, что ее отвергли.
– Займись ею, – сказала она и отпустила Дэвида.
Он стремительно рванулся ко мне, и бог мой, как же он был силен. Я закричала, пытаясь освободиться, но он сдавил мои плечи и отшвырнул меня назад, к той самой стене с которой на тонком плане все еще стекала кровь. Я хотела развоплотиться, ускользнуть туманом, но приказ Кевина, отданный ранее, не позволял этого сделать. Западня. Голубые искры мелькали и вились вокруг. На этот раз их было еще больше. Словно сверху вытряхнули мешок, наполненный ими. Они роились и возле Дэвида, собираясь в стайки на его коже. Я моргнула, восстанавливая зрение.
– Дэвид, – прошептала я. Ничего не промелькнуло в его темных, мертвых глазах. Мне очень хотелось узнать, что же она приказала со мной сделать. И еще больше волновал вопрос, могу ли я этому помешать. Вещи, когда-то происходившие в этой комнате… они оставались жить здесь призрачной жизнью, и сейчас я почти видела их, под влиянием собственного страха и агрессии Дэвида. И одно это делало меня слабой и больной. Что говорил мне Дэвид? Иветта и Плохой Боб имели общие интересы.
Как и Кевина, его заставляли делать что-то, вероятно здесь, в этой комнате. Что именно, я никак не могла понять, не смотря на все те мерзкие намеки, что мне уже дали.
Он резко скрутил мою руку, и я услышала, как хрустнула, ломаясь, кость. Боль взорвалась внутри, но в следующую секунду дело приняло совсем уж дурной оборот, поскольку и другие кости в моем теле стали ломаться. Это делал Дэвид. Разрушал мою физическую форму.
Инстинкты заставляли меня восстанавливаться, но я не могла делать это достаточно быстро. Его сила ворвалась в меня словно дикий зверь, разрывая мышцы, дробя кости, раздирая органы.
Я не могла даже кричать. Мой рот отрылся, но все, что из него вышло – горячая горькая струйка крови. Я была полностью в его власти. Что-то во мне все еще пыталось восстановить физическое тело, но он был сильнее и разбирался в подобных вещах лучше. Он знал точно, как причинить мне боль.
Он позволил мне упасть на ковер. Я лежала, пытаясь изменить положение, чувствуя, как жизненная энергия вытекает из моего переломанного тела, и молча умоляла его прекратить.
Иветта подошла ближе. Она нагнулась над ним, жадно меня разглядывая, прекрасноликая богиня с гнусным взглядом.
– Ты знаешь, чего я хочу, – сказала она, и погладила его волосы вновь, пропуская сквозь пальцы короткие темно-рыжие волны. Лаская его, как домашнее животное, великолепное и опасное. – Сделай это медленно.
Он потянулся к моему горлу.
Я почувствовала, как чужая воля подавляет меня. И в этот момент я исчезла.
Я свалилась бесформенной массой, ослепленная шоком и болью, и поняла, что нахожусь в другом месте. Где?
Высохшие пятна апельсинового сока на ковре в паре дюймов от моего лица, и еще чуть дальше – полуоткрытая коробка пиццы в жирных пятнах. Толстый коричневый таракан удирал по крышке. Затем он остановился, вопросительно покачал усиками и, видимо, решил, что я не представляю особой угрозы.
Я не могла дышать. Легкие были разорваны. Мое тело – человеческое или нет, какое бы ни было – больше не действовало. Я чувствовала, что это не убьет меня, но, тем не менее, была поймана в ловушку мертвой оболочки. Не тот способ, которым я собиралась бежать, тем более что в данной ситуации я вообще не могу куда-либо двигаться.
– Эй! – Прыщавое лицо Кевина появилось в поле зрения под странным углом. Он склонился, уставившись на меня. Потом помахал рукой перед моими глазами и щелкнул пальцами. Я заметила грязь под неровно обрезанными ногтями. – С тобой все в порядке?
Ответить я не могла. Я медленно прикрыла глаза – единственное, на что мое тело было способно в этот момент.
– О, – сказал он и выпрямился. Потыкал меня носком своих дерьмовых теннисных туфель. Вблизи запах его ног был просто отвратителен, напоминал заплесневелый кефир. – Она добралась до тебя? Да уж. Думаю, что именно так и было. Ладно, ты можешь восстановиться?
Я снова моргнула.
– Не можешь? Тебе нужен я для того, чтобы сделать это? – Он присел, глядя на меня. – Я тебе нужен. Как тебе это? Теперь ты уже не столь крута и могущественна, верно?
Толстый палец ткнул в мою безвольную руку, и сломанные кости задели друг о друга.
– А если я просто оставлю тебя в таком виде, у тебя есть на этот случай план, сука? Будешь валяться здесь, истекая кровью? Фиговый из тебя вышел защитник.
Он говорил грубо, но его голос дрожал. Он был испуган, все верно. Но не я пугала его. Он отлично знал, на что она способна, и хотел найти друга. Защиту. Хоть что-нибудь.
Я попыталась шевельнуть губами, но без толку. Я даже больше не могла моргать. Мои глаза остановились и остекленели. Я слышала, как мое сердце судорожно дернулось в последний раз, кровь в моих венах постепенно замедлилась, а потом остановилась.
Как джинна, смерть меня разочаровала. Я продолжала ждать чего-нибудь, чего угодно. У меня сохранялись чувства и ощущения – я слышала шорох мешковатых джинсов Кевина, пока он ходил взад и вперед, ощущала аромат давно немытого тела, распространявшегося от него по всей комнате. Под кроватью таракан выполз из коробки с пиццей, прихватив с собой парочку друзей, помедлил, потом попытался понять, что я такое. Я, должно быть, не выглядела вкусной. Они пошли другим путем.
Дверь спальни Кевина внезапно распахнулась. Замки отлетели и ударились в противоположную стену с силой, вполне достаточной, чтобы проделать дыру. У меня была плохая точка обзора, но я слышала, как шаги Кевина замерли, потом стали неровными. Он наткнулся на меня, потерял равновесие и упал. Я чувствовала, как он в паническом страхе ползает возле меня, горячий и потный. Вихрь энергии, пронесшийся через комнату, безошибочно узнавался. Сюда вошел Дэвид.
Кевин схватил мою мягкую сломанную руку и завопил:
– Восстанавливайся, черт возьми! Останови его! Не дай ему причинить мне вред!
Начинаем новую партию.
Я почувствовала, что мое тело тут же стало восстанавливаться, качая от него энергию, необходимую для исправления повреждений. Но еще до того, как мне стало действительно лучше, я перекатилась через Кевина, избавившись от его захвата, и плавно встала на ноги, чтобы оказаться между ним и Дэвидом.
Голубая пыль искрилась вокруг меня, создавая иллюзию Лас-Вегаса.
Иветта была рядом с ним, кто бы сомневался. Все так же улыбалась.
– Ты нас покинула, – она надула губки, – мы только подошли к самому интересному. А у нас еще столько забавного впереди, да, лапочка?
Тон «мед-бы-пить-этими-устами», стал холодным и резким, когда она взглянула мимо меня, на пасынка.
– Прикажи ей подчиняться.
– Да? – Его голос дрогнул, но не сломался. – А может, я не хочу?
Какого черта она вообще так рисковала, отдавая ему джинна? Хотя нет, я знаю… потому, что она считала, что полностью его контролирует, и понимала, что иметь двух джинов под прямым управлением может быть опасным. Ну что ж, самоуверенность – один из симптомов ее патологии.
Дэвид сдвинулся на шаг. Я зеркальным отражением повторила его движение. У меня был приказ Кевина. Если Дэвид предпримет какие-нибудь агрессивные шаги, какие угодно, я буду вольна остановить его, используя всю до капли мощь Кевина.
– Экстренный выпуск последних известий, – громко сказала я, обращаясь непосредственно к ней. – Не подчиняющийся образец джинна. Ты можешь взять меня. По крайней мере, можешь попытаться. Но это обещает превратиться в дьявольскую битву, и поверь, повреждения тебе не удастся исправить косметикой и парой лейкопластырей. Я могу нанести тебе увечья.
– Да, – подтвердил Кевин. – И я ей позволю. Или нет, я прикажу ей это сделать.
Ее зеленые глаза прошлись по его лицу, и ее взгляд… Если у меня и были какие-то сомнения в том, что она играла с ним в свои маленькие нездоровые игры, этот взгляд меня окончательно убедил.
Чистая тошнотворная ненависть заставила меня почувствовать себя запачканной только от одного взгляда.
– Ах ты, маленький тупой ублюдок. Я даю тебе игрушку, а ты пытаешься угрожать мне ею? Это просто умилительно! Дэвид, я хочу, чтобы ты…
– Кевин, я хочу забрать тебя отсюда. – Перебила я ее, глядя прямо в глаза подростка. – Я заберу тебя, если пожелаешь.
Дураком он не был. Даже имея определенные психологические отклонения.
Он улыбнулся, продемонстрировав плохо вычищенные зубы, и сказал:
– Да. Забери меня отсюда. Куда-нибудь.
Это означало покинуть Дэвида. Мне не хотелось этого делать, но выбора я не имела. Я должна делать то, что могу. Патрик как-то сказал, что первая обязанность джинна – сохранять свою жизнь. Я не думала, что могу умереть здесь, но у меня было такое дерьмовое чувство, что я могу захотеть этого.
Я схватила Кевина, заключила в объятия, напиталась громадной силой, заполнявшей его, чтобы унести…
…назад, в квартиру Патрика.
Путешествие через эфир было неспокойным. Я пыталась избегать скоплений голубого огня, но теперь все стало гораздо хуже, Свечение было повсюду. Веселая метель волшебной пыльцы.
Квартира Патрика была пуста. Кровавые пятна на ковре давно высохли. Никаких следов Льюиса, Патрика или Сары. Никаких признаков того, что Рэйчел возвращалась.
Я выпустила Кевина, отмахнулась еще от одного густого потока искр и опустилась на колени, чтобы коснуться жесткого, пропитанного бурым веществом коврового ворса. Квинтэссенция Льюиса. Через нее я могу проследить его. Разыскать…
– Что теперь? – спросил меня Кевин. Он избегал пятен крови и обошел их, направляясь к противоположной стороне дивана, где ему не придется смотреть на то, что он сделал. – Она придет за нами. Ты же знаешь. Она не собирается оставлять нас в покое. Все, что ей нужно сделать – приказать ему нас найти.
Пузырек лежал в его кармане, набитом пакетиками с презервативами – возможно в таком количестве сразу они никогда в жизни ему не понадобятся. Ничего настолько твердого, чтобы попытаться с его помощью разрушить стекло. Скорее всего, просто везение. Он не был настолько сообразителен, чтобы защитить флакон специально. Я оставалась в той же позе, продолжая сидеть над пятном, касаясь кончиками пальцев свидетельства его вины.
– Да. В общем, если ты все еще хочешь, чтобы я ее убила, я готова.
– Правда? – Надежда и страх. Как много может содержать в себе всего одно слово.
Льюис, черт возьми, где ты! Я и в самом деле не слишком хорошо его чувствовала. Может, это плата за разрушение Дэвидом моего тела. Смерть должна иметь свою цену. Мне нужен был Льюис, не только потому, что я волновалась за него, но и потому, что как человек он физически мог забрать бутылку у Кевина и разбить ее. Льюис был моей единственной надеждой на свободу, до тех пор, пока Кевин не сделает фатальной ошибки. Что тоже не исключено, если я буду внимательнее.
Кстати, о внимательности… до меня, наконец, дошло, что Кевин больше не приказывает, он слушает меня. И моя одежда сохраняет тот стиль, который выбрала я сама. Сейчас он не смотрел на меня как на рабыню. Он видел во мне друга.
– Мне нужна помощь, – сказала я громко. – Твоя мачеха очень сильна и теперь, когда у нее Дэвид, она может слишком много всего натворить. Мы должны поговорить с Хранителями. Они помогут убрать ее без особых потерь.
Все – чистая, правда.
Я старалась не врать ему, зная, что позже я это вспомню и буду мучиться совестью.
Кровь сказала мне, что Льюис лежал здесь без сознания долгое время – возможно, часы – прежде чем пришел в себя и покинул квартиру. Дальше было неясно. Возможно, он не слишком хорошо соображал, но остался жив. Все еще жив. Я явственно это чувствовала, и эта уверенность вынула занозу, сидевшую у меня глубоко внутри. Я серьезно опасалась, что мы бросили его здесь умирать.
– Хранители никогда не встанут на мою сторону, – сказал Кевин. Он плюхнулся на диван, сложил на груди руки и стал разглядывать потолок, на котором снова появились картинки, далеко выходящие за пределы рекомендованного к просмотру детям его возраста. – Они убьют меня. Старик мне рассказывал…
– Ну, Плохой Боб уж точно не был образцом правдивости и добродетели, – ответила я, – мне он тоже врал много раз. Послушай, Кевин, ты можешь мне верить. Я обещаю, что не буду пытаться навредить тебе. – Я обошла диван с другой стороны и села на край, глядя на него. Он все так же рассматривал потолок, но его глаза подозрительно блестели.
– Я не могу вернуться домой. Она теперь меня грохнет. Она вполне на это способна.
– Я не позволю.
– Да? – Горячая, обжигающая надежда в этих несчастных глазах. – Как ты можешь помешать ей? По крайней мере, пока у нее этот твой парень.
– Я буду бороться, если пожелаешь, – ответила я. – Слушай, Кевин, ты сказал, что хочешь, чтобы она умерла. А если ее просто убрать? Лишить ее возможности причинять тебе неприятности? Как насчет такой постановки вопроса?
Он обдумывал мои слова, вертя в пальцах заклепку, отлетевшую с джинсов, потом кивнул.
– Да. Нормально. Только она должна быть так далеко, чтобы я никогда больше ее не видел.
