Текст книги "Спи спокойно"

Автор книги: Рейчел Эббот

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц)

Глава 4

Полицейские задают вопросы о Роберте, их интересуют наши отношения. Но как объяснить то, чего сама толком не понимаю? Определенно могу сказать только одно: Роберт был рядом в самое тяжелое время в моей жизни. Сначала я потеряла Дэна, а потом, всего через два месяца, родителей. Оба умерли. Одновременно.

Не знаю, что делала бы без Роберта. Тогда я его совсем не знала. Для меня он был просто человеком, купившим мою квартиру, но удивительным образом Роберт как будто понимал, что мне нужно, и поддержал в эти страшные дни.

Когда Дэн покинул меня, я была сама не своя и ходила точно в тумане. Единственное, что осознавала, – придется продать квартиру, в которой мы жили. Я не могла позволить себе там оставаться, и каждый уголок напоминал о Дэне – мебель, которую мы покупали в магазинах подержанных вещей и на гаражных распродажах, ужасная бледно-розовая краска, которую мы взяли для кухни только потому, что ее раздавали бесплатно… Здесь меня повсюду окружали воспоминания. Но идти было некуда. У нас с дочкой оставался один путь – поселиться у моих родителей. Конечно, я любила их всем сердцем, но не знала, как мы сумеем ужиться.

Тем холодным, морозным днем, когда Роберт приехал занять свою новую квартиру, я была все еще там, стояла в коридоре рядом с коляской в окружении коробок и ждала папу. Тогда я еще не знала, что больше его не увижу.

Роберт был единственным человеком, знавшим, как поступить. Он позволил мне остаться и отложил переезд на два месяца. Иногда заикалась о поисках нового жилья, но Роберт и слышать ничего не желал, а когда все же съехал со старой квартиры, предоставил в наше распоряжение свободную спальню. Даже похороны организовал, и продажу дома взял на себя.

Понимаю, я перед Робертом в долгу, и очень ему благодарна. Без него я бы пропала, но даже в те дни он, ни слова не говоря, давал понять, что в обмен на помощь требует похвал и признания. Со временем я начала от этого уставать.

А еще он постоянно наблюдает, прямо-таки следит за мной. Даже когда дети дурачатся, он смотрит не на них. Нет, глаза Роберта устремлены на меня, он улыбается, когда улыбаюсь я. Если выхожу из комнаты, каждый раз глядит мне вслед. Чувствую спиной его взгляд. А когда возвращаюсь, Роберт по-прежнему смотрит на дверь, будто все это время глаз с нее не сводил.

Вот почему у нас нет друзей. Несколько раз пытались общаться с другими парами, но Роберт не обращает внимания ни на кого, кроме меня. Если говорю с женщиной, потом Роберт хочет знать, о чем шла речь, и по пути домой мне устраивают настоящий допрос, заставляя пересказывать беседу слово в слово. А если меня угораздит заговорить с мужчиной, Роберт сразу бьет тревогу.

В первый раз за много лет скучаю по Софи. Она была моей лучшей подругой, почти сестрой. Вспоминаю ее заразительный смех, веселый взгляд, и на сердце становится теплее, но это ощущение исчезает так же быстро, как и появилось.

Когда познакомилась с Софи, все вокруг сразу засияло яркими красками. Жизнь превратилась в увлекательное приключение. На полном серьезе верила, что наша дружба нерушима, но Софи всегда мечтала служить в армии, и спустя несколько недель после окончания университета отправилась проходить подготовку в Сандхерст. Так Софи исчезла из моей жизни, и с тех пор ее место никто не занял.

Поэтому теперь сижу здесь совсем одна, и в голове крутится единственная мысль.

Где мои дети?

Чувствую, что полиция начала беспокоиться всерьез. Уже утро, но никаких результатов поиски не дали. Меня бьет непрекращающаяся дрожь. Ладони в поту, пальцы трясутся. Каждый раз, когда мне предлагают чашку чая или кофе, вынуждена отказываться: боюсь, что не удержу в руках. Общее настроение неуловимым образом изменилось. В воздухе витает нервозность. Теперь у них есть все основания тревожиться за безопасность моих детей. Филиппа сказала, что сейчас проверяют записи камер видеонаблюдения на всех крупных шоссе. По предыдущему опыту знаю – в таких делах самую важную роль играют первые сутки. Но у Филиппы хватает такта не напоминать об этом.

Как только обнаружили, что часть детской одежды пропала, сразу начали спрашивать о загранпаспортах. Думают, будто Роберт похитил их, чтобы вывезти детей из страны, – конфликты из-за права опекунства и все в таком духе. Но у детей загранпаспортов нет, и у меня тоже. Отдыхать в теплые страны мы не ездим. Нам нравится Энглси, остров у северо-западных берегов Уэльса. Добираться всего два часа, к тому же там мы все знаем.

Филиппа снова садится рядом со мной. Каждый раз, когда она так делает, начинаю нервничать. Жду плохих новостей.

– Оливия, пора сообщить об исчезновении детей в прессу. Они, конечно, с отцом, но нам до сих пор не удалось напасть на его след. Вчера вы дали нам снимок, на котором малыши все вместе, но не могли бы вы поискать другие фотографии? Для объявлений нужны отдельные снимки.

Встаю, хотя ноги едва держат, и достаю из комода коробку с фотографиями. Не уверена, что в состоянии смотреть на них. Этой боли мне не вынести. Если бы произошла авария, их бы давно уже нашли, верно? Вдруг дети в больнице, плачут, зовут маму и не понимают, почему она не идет? Зачем я вообще представляю эти рвущие душу картины? Знаю же, что не было никакой аварии.

Несу коробку к столу, но на полу валяется чье-то упавшее пальто. Бреду, как в тумане, и, естественно, спотыкаюсь. Равновесие сохранить удается, но фотографии разлетаются по всей комнате.

Я узнала мужчину, который придержал меня за руку, не дав упасть. Наконец вспомнила, где его видела, – это один из полицейских, которые приезжали, когда Дэн не вернулся домой. Мне он не понравился – все заглядывал под кровати и шкафы, будто думал, что Дэн притаился где-то в квартире. Впрочем, это, наверное, такая процедура. Как зовут полицейского, забыла, но тут Филиппа поинтересовалась:

– Это ваше пальто, детектив Типпеттс?

Типпеттс. Точно. Фамилия неблагозвучная, да и внешность соответствующая – острый нос, маленькие крысиные глазки. Хорошо все-таки, что расследованием руководит не он.

Опускаю взгляд и вижу раскиданные по полу фотографии. Ноги сразу подкашиваются, хватаюсь за спинку дивана. Отовсюду на меня смотрят мои дети – веселые, улыбающиеся… А ближе всех – фотография Дануша. Много лет избегала на нее смотреть, и теперь от одного вида перехватывает дыхание. Вглядываюсь в каждую черточку лица. Вьющиеся черные волосы до плеч зачесаны назад, чтобы не мешали, темно-карие глаза искрятся весельем, а полные губы расплылись в улыбке, адресованной хорошенькой юной девушке с длинными светлыми волосами и ярко-голубыми глазами. На голове у нее – кремовая кепка-гаврош, сбоку украшенная блестящей пряжкой. Филиппа смотрит на меня, потом снова на фотографию.

– Это вы? – наконец спрашивает она, не в силах скрыть удивления. Да, это была я. В то время проходила стадию увлечения головными уборами. Пыталась приобщить Софи, даже готова была одолжить свою любимую черную шляпу-федору, но подруга заявила, что ее головы не коснется ничего, кроме офицерской фуражки, да и то исключительно если прикажут.

Роберт ни разу не встречал Софи. И вдруг осознаю – а ведь с Лив он тоже незнаком. Роберт знает только Оливию – добропорядочную, скучную Оливию.

Гляжу на фотографию Дэна. Что бы он подумал о женщине, которая сейчас стоит перед ним? Волосы такие же длинные, но цвет изменился – из яркой блондинки превратилась в скромную шатенку. Страсть к ярким нарядам исчезла вместе с бесстрашием и авантюрной жилкой. Мы с Софи чего только не вытворяли, и Дэн нас горячо поддерживал, хотя сам держался в стороне. Были и прыжки с парашютом в целях сбора средств на благотворительность, и тарзанка на мосту. Но теперь понимаю, что безнадежно увязла в болоте серости и заурядности. Как я вообще это допустила? Когда потеряла саму себя?

Принимаю решение – если дети вернутся… Нет, неправильно – когда они вернутся, я снова стану собой прежней. Найду способ вернуть индивидуальность. Получается, проблема не в том, что Роберт скучный человек. Если кто-то здесь и скучный, то я.

Прячу фотографию Дануша в карман джинсов. Когда Роберт вернется домой, вряд ли будет рад ее увидеть. А вернется он обязательно – по-другому и быть не может.

Поверить не могу, что уснула. Мне советовали пойти в спальню и прилечь, но я отказывалась, хотя в гостиной от переговаривающихся полицейских было не протолкнуться. Но усталость взяла свое – а может, моему измученному организму просто необходима была передышка.

Просыпаюсь оттого, что кто-то громко раздает всем присутствующим инструкции. Приглушенные голоса, полные напряжения и тревоги, сменяются бодрыми, торопливыми.

– Отменить брифинг для прессы! Никаких комментариев, в курс дела будем вводить позже.

Никто не заметил, что я проснулась, но из-за лихорадочной атмосферы остатки сна как рукой сняло. Пустота внутри наполняется чем-то, до боли похожим на надежду. Сажусь прямо. Филиппа поворачивается в мою сторону и обводит комнату взглядом, призывая всех к молчанию. Все послушно затихают и выходят. Филиппа снова садится рядом со мной.

– Хорошие новости, Оливия. Машину вашего мужа зафиксировали камеры видеонаблюдения в Северном Уэльсе. Точно разглядеть не удалось, но, кажется, дети тоже находились в автомобиле. Это было несколько часов назад. С тех пор мы его не видели, но подключили к поискам местную полицию.

Мое первое чувство – облегчение. Дети живы. Слава богу. Но когда осознаю, что это может значить… О нет, Роберт. Только не это.

– Где его видели? Где конкретно в Северном Уэльсе? Вы уверены, что это был он?

Филиппа слышит в моем голосе страх, но хладнокровия не теряет.

– Ваш муж ехал по мосту через Менай, который соединяет Уэльс и остров Энглси. Мы на сто процентов уверены, что это была его машина. Не догадываетесь, куда он мог направляться? С тех пор автомобиль вашего мужа в поле зрения камер не попадал. Это в высшей степени странно.

Филиппа обеспокоенно смотрит на меня.

– Он едет проселочными дорогами, – отвечаю я. – Говорит, глупо путешествовать большими магистралями, когда есть пути намного интереснее. – Не удержавшись, спрашиваю: – Как думаете, Роберт может добраться до Холихеда, ни разу не проехав мимо камеры?

– Понимаю, что вас тревожит. Боитесь, он мог отправиться в порт и сесть на паром? – Филиппа берет меня за руку. – Не волнуйтесь. Наши люди отслеживают информацию обо всех пассажирах. Чтобы попасть в Ирландию, загранпаспорт не нужен, но без документа, удостоверяющего личность, не обойтись. На имя Роберта Брукса билетов приобретено не было.

Филиппа поворачивается и пристально вглядывается в мое лицо, а я стараюсь сосредоточиться на разговоре и подавить нарастающую тревогу.

– По-моему, вы что-то недоговариваете, Оливия, – произносит Филиппа. – У вас есть догадки, где он может быть?

Даже думать об этом не хочу, но невольно вспоминаю нашу первую поездку на Энглси. Роберт показывал нам маяк на острове Южный Стэк, к востоку от Холихеда. Мы стояли и смотрели на море, холодный ветер трепал мои волосы. Я наслаждалась от всей души. Давно не чувствовала такой свободы. Любовалась высоко вздымавшимися волнами, слушала, как они ударяются о скалы. Мысли мои витали где-то далеко, и тут Роберт сказал, что в этом году здесь покончил с собой мужчина – спрыгнул с этих самых скал.

– Самое подходящее место, чтобы умереть, – прибавил он.

Очень хорошо запомнила эти слова. Тогда я растерянно посмотрела на него, но Роберт не сводил глаз с бушевавшей внизу стихии.

– Если когда-нибудь потеряю тебя, сразу отправлюсь сюда, – продолжил Роберт. – В последний раз вспомню тебя среди этой красоты. Ты же понимаешь, что я не смогу без тебя жить? – спросил он.

Но я еще не ушла от Роберта. Неужели он догадался о моих намерениях? Не может быть. Во всяком случае, не представляю, чем могла выдать себя. Закрываю глаза и пытаюсь взять себя в руки.

Из груди рвутся рыдания, и я сворачиваюсь в клубочек на диване, пытаясь облегчить боль и отогнать пугающее воспоминание.

Глава 5

Ожидание невыносимо. Меня мучают сомнения и чувство полного бессилия. Умоляла Филиппу позволить мне поехать на Энглси, пусть даже сама она останется здесь. Но Филиппа настаивает, что местная полиция отлично справится без нас обеих. Они хорошо знают местность. Понимаю, что уговаривать Филиппу бесполезно. От злости и досады по щекам льются слезы. Прижимая к глазам насквозь промокший платок, пытаюсь сосредоточиться, несмотря на шум, и представляю лица детей. Зову их к себе, шепчу слова утешения и ободрения, которых они не слышат.

И тут сквозь рыдания слышу, что интонации полицейских снова изменились. Но на этот раз все по-другому. Ни суеты, ни деловитой раздачи указаний. Такое чувство, будто все собравшиеся одновременно испустили глубокий вздох. Что выражает этот вздох – печаль, уныние или что-то совсем другое – не знаю.

Ощущаю чью-то тяжесть в другом углу дивана. Кто-то сидит, убирая с моего лица прилипшие влажные волосы. Слышу голос, но слова ускользают от понимания.

– Мы нашли их, Оливия. С ними все в порядке. И ваш муж, и дети целы и невредимы. Сейчас они возвращаются домой. Все хорошо.

Судя по голосу, Филиппа улыбается, и я рада, что новости обнадеживающие, но смысл доходит не сразу.

– Что?.. – переспрашиваю дрожащим голосом. – Где они были? С ними точно ничего не случилось?

Филиппа ободряюще сжимает мою руку.

– Они остановились в пансионе на Энглси. По словам вашего мужа, вы часто там отдыхаете. – Филиппа внимательно смотрит на меня. – Все нормально. Успокойтесь.

Единственное, что я в состоянии осознать, – мои дети целы и невредимы и возвращаются домой. Тут замечаю, что детектив Типпеттс собирает сумку. Другие полицейские успели разойтись, остались только Филиппа и Типпеттс. Неужели они тоже сейчас уйдут? Но, когда приедет Роберт, у меня просто духу не хватит встретиться с ним наедине. В панике обвожу взглядом комнату. Филиппа будто прочитала мои мысли.

– Не волнуйтесь, Оливия. Детектив Типпеттс побудет с вами, пока не приедет ваш муж.

Устремляю на нее отчаянный взгляд. От этого человека сочувствия не дождешься, и мне совсем не хочется с ним оставаться.

– А вы не можете задержаться? – спрашиваю я, хотя сама понимаю, как жалко это звучит.

Филиппа смотрит на меня, потом на детектива Типпеттса. Моя просьба явно застала ее врасплох – видно, эту обязанность выполняют полицейские более низкого звания. Но она единственный человек, настроенный благожелательно, и я воспринимаю ее почти как подругу. Наконец Филиппа едва заметно вздыхает.

– В конце концов, что меня ждет дома? Кошка и пара лишних часов сна. Иди, Райан, ты свободен. – Филиппа поворачивается ко мне: – Хорошо, Оливия. Я никуда не ухожу. Останусь с вами.

Не свожу с нее глаз. Должно быть, взгляд у меня безумный. Я растеряна, сбита с толку, но при этом ощущаю невероятное облегчение оттого, что с моими малышами все в порядке.

– Еще успеете подняться наверх и быстренько умыться. Ни к чему, чтобы дети видели маму в таком состоянии, – деликатно советует Филиппа.

Должно быть, и впрямь выгляжу ужасно. На ощупь волосы напоминают спутанную солому. Ноги до сих пор плохо держат, и Филиппа помогает мне встать и провожает до лестницы.

– Справитесь? – спрашивает она.

Я должна, обязана справиться. Когда дети вернутся домой, мне понадобятся все силы. Тащусь на второй этаж, в ванную, и гляжу на свое отражение в зеркале. Глаза красные, вокруг размазана черная тушь, щеки пошли пятнами. Но слез в запасе еще много. Опускаюсь на крышку унитаза и рыдаю от облегчения. Слава богу.

Зачем Роберт это сделал? Что взбрело ему в голову?

Постепенно успокаиваюсь, встаю и пытаюсь хоть немного привести себя в порядок. Чищу зубы, причесываюсь и размазываю по лицу тональный крем, которым пользуюсь крайне редко, но другого способа хотя бы частично скрыть неровный цвет лица нет. С покрасневшими глазами ничего не поделаешь, но будем надеяться, что дети не заметят.

Весь следующий час провожу, балансируя на краешке дивана. Колени плотно стиснуты. То сжимаю руки, то разжимаю, то начинаю нервно их потирать. Сидеть спокойно выше моих сил. И тут мы слышим, как к дому подъезжает машина, и видим на стене бледный отсвет фар, когда она разворачивается. В ту же секунду вскакиваю с места и стремительно распахиваю дверь. Роберт, раскинув руки, бежит навстречу по дорожке и что-то кричит. Но я проношусь мимо него. Сейчас мне не до Роберта. Я тороплюсь к моим малышам.

Глава 6

Не хочу расставаться с детьми ни на минуту. Пусть все спят в одной комнате, а я лягу на полу перед дверью и никого к ним не подпущу. Не могу насмотреться на двух моих мальчиков, целую теплые лобики. Спящие, они похожи на невинных ангелочков. Потом тихо перехожу в комнату Жасмин. Дочка поняла – что-то случилось. Как я ни старалась, но, подбежав к машине и прижав к себе детей, не сумела сдержать слез. К счастью, сейчас Жасмин крепко спит, прижав к щеке Лотти. Опускаюсь на колени возле ее кроватки и осторожно убираю волосы с лица.

– Сладких снов, милая, – шепчу я.

За спиной не раздается ни единого звука, но чувствую, что за мной наблюдают. Поворачиваю голову и вижу около лестницы силуэт Роберта, обрамленный светом бра. Лицо в тени, но точно знаю – он улыбается. Роберт разворачивается и спускается обратно вниз, туда, где ждет Филиппа. Оставлять детей не хочется, но понимаю, что придется.

Конечно, Филиппа отнеслась ко мне по-доброму, однако продолжает задавать каверзные вопросы – причем большая часть адресована не Роберту, а мне.

– Оливия, ваш муж утверждает, что предупредил вас о том, что уезжает с детьми на выходные. Может быть, вы просто забыли?

Роберт делает обеспокоенное лицо, будто мое состояние внушает ему тревогу. Пристраивается рядом со мной на диване, но я встаю и отхожу. Даже смотреть на него не хочу. Роберт поворачивается к Филиппе с самым что ни на есть пристыженным видом, точно извиняясь за мое отвратительное поведение.

– Как я могла забыть? Он сказал, что повезет их в пиццерию, – чеканя каждый слог, цежу я сквозь стиснутые зубы.

– Дорогая, – произносит Роберт. Подходит, садится на подлокотник кресла и начинает гладить мои волосы. Так и тянет оттолкнуть его руку, но боюсь, что тогда Филиппа точно примет меня за неуравновешенную. – Ты же сама собрала их вещи. Неужели не помнишь? Откуда мне знать, что нужно двухлетнему ребенку?

Снова вскакиваю и встаю напротив электрического камина, который мы никогда не включаем. Страх и паника сменились обжигающей яростью. Поворачиваюсь к Роберту и, устремив на мужа испепеляющий взгляд, тычу ему в лицо дрожащим указательным пальцем.

– Я думала, вас в живых нет. – Голос дрожит и звучит гораздо тоньше, чем мне бы хотелось. – Роберт, как ты мог? Как ты мог?!

Глядя на Филиппу, Роберт наигранно разводит руками, будто хочет сказать: «Видите, какие мне тут сцены закатывают?»

Вскоре после моей гневной вспышки Филиппа решает, что дольше задерживаться ни к чему. Когда Роберт отправляется за ее пальто, Филиппа сжимает мою руку и тихо произносит:

– Оливия, если вас что-то беспокоит, звоните, не стесняйтесь.

Она вручает мне визитку, которую быстро прячу в карман, едва муж входит в комнату. Если заметит – непременно заберет. Роберт провожает Филиппу до двери и возвращается в гостиную с улыбкой на лице, весьма довольный собой. Всегда считала себя умной, но тут мне ума явно не хватило. В нашем доме один хозяин – Роберт, и мимолетная вспышка гнева гаснет без следа. Ее место занимает страх. Я боюсь собственного мужа – вернее, того, на что он способен.

– Зачем ты это сделал, Роберт? – спрашиваю я, хотя уже знаю ответ. Чувствую, как дрожит голос. Надолго меня не хватило, вызванная страхом ярость быстро улеглась, и Роберт это знает. Мне страшно, и в его взгляде читается удовлетворение.

– А что я сделал? Просто уехал с детьми отдохнуть на пару деньков. Не представляю, как ты могла забыть.

Роберт старательно изображает недоумение, но понимает, что меня не проведешь. Отворачиваюсь. Сейчас я просто не в состоянии на него смотреть. Когда наконец заговариваю, голос звучит чуть громче шепота.

– Я все отлично помню, и ты это знаешь. Ты говорил совсем другое. Сказал, что повезешь детей в чертову пиццерию!

Наблюдаю за его отражением в зеркале и замечаю, как уголки рта едва заметно приподнимаются. Я вообще-то человек миролюбивый, но, окажись под рукой оружие, честное слово, на месте бы прикончила. Роберт кладет руки мне на плечи. Едва сдерживаюсь, чтобы не вздрогнуть. Роберт разворачивает меня к себе и смотрит прямо в глаза, будто надеется, что так я скорее поверю его лжи.

– Я вообще в пиццерию не хожу, ты же знаешь. – Роберт склоняет голову набок и молча смотрит на меня. – Наверное, вот так и живут разведенные женщины. Каждый раз, когда муж забирает детей, гадают, что у него на уме, куда они поехали… Он может увезти детей куда угодно. Только представь.

Зажимаю уши, как ребенок. Не хочу слушать. Выбежала бы из комнаты, но Роберт преградил путь к двери и продолжает рассуждать о том, что я – самое дорогое, что у него есть. Подходит ко мне, берет за руки и удерживает их на уровне бедер. Даже не пытаюсь сопротивляться. Роберт стоит совсем близко. Так близко, что различаю каждую пору у него на коже. Роберт наклоняется вперед. Чувствую щекой его горячее дыхание. Муж шепчет:

– Если ты уйдешь, Оливия…