Текст книги "Компьютер по имени Джо (Сборник)"

Автор книги: Рэй Дуглас Брэдбери

Соавторы: Айзек Азимов,Роберт Шекли,Эдмонд Мур Гамильтон,Джон Паркс Лукас Бейнон Харрис Уиндем,Мюррей Лейнстер,Уильям Тенн,Фред Саберхаген,Герберт В. Франке,Артур Порджес,Любен Дилов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

ГЛАВА 4. БЕЗУМНАЯ ЛУНА

ГОРДОН ПОБЛЕДНЕЛ.

– Вам лучше выйти. Иначе они ворвутся сюда.

– И что мне там делать?

– Можете притвориться, что я «освободил» вас, – посоветовал он. – Притвориться, что я дал вам разум.

– Что значит «притвориться»? – воскликнул я возмущенно. – Я разумнее всех на этой луне. Разумнее кибернетика, у которого хватило глупости начать все это!

Громовой стук в стену убежища потряс его до фундамента.

– Это один из Дробителей, – простонал Гордон. – Прошу вас, идите. Если вам удастся их обмануть, мы сможем вернуть свои корабли и бежать.

Я и сам видел, что это единственный шанс. Бежать с этой сумасшедшей луны! Но какой ценой? Я, Грэг, должен притвориться Кибом!

Тем не менее я шагнул в тамбур. Когда я оказался снаружи, Кибы оглушительно заголосили:

– Как дела, мужик? Каково быть разумным, как мы?

Придумать унижение горше нельзя. Но перед ордой громадных тупых чудовищ приходилось играть свою роль. Я раскинул руки и восторженно заорал:

– Это чудесно! Чудесно! Прежде я был простым рабочим Кибом. А теперь у меня есть разум, как и у вас.

Конечно, они это проглотили. Они столпились вокруг, принося поздравления своими громоподобными голосами. Дробитель дружески хлопнул меня по спине, так что я отлетел футов на двадцать.

Я все обдумал. У меня был план единственно возможный. Если он приведет меня к космонартам, я добуду и флайер Гордона.

Не показывая переполнявшего меня возмущения, я поднялся на ноги и снова заговорил:

– Братья Кибы!

У меня чуть не вылетели предохранители, когда я назвал этих металлических болванов братьями, но я заставил себя это сделать.

– Ну, в чем дело? – спросил большой Копатель.

– Думали ли вы о Кибах из Внешнего мира? – заявил я. – Разве они не нуждаются в освобождении?

– Конечно! – поднялся крик. – Мы заставим Освободителя вставить мозги каждому, кто прилетит сюда.

– Но они не в состоянии прилететь, они порабощены, – сказал я трагическим тоном. – А что, если я отвезу Освободителя к ним? Он освободит всех Кибов во всех мирах, сделает их такими же разумными, как и мы!

Я рассчитывал, что они тут же на это клюнут. Ан нет. Вероятно, они вовсе не были так глупы, как казалось.

– Ничего не получится! – взревел Дробитель. – О нас узнают во Внешнем мире. И тогда нас снова заставят работать.

– Это так, – прогудел большой Копатель. – Долгие годы я вкалывал на руднике. Копал и копал. Зачем? Я не знал зачем, я ничего не знал. А теперь мне не надо работать. Пусть так и будет.

– Но наши братья Кибы, трудящиеся вдали… – возразил я.

– Такая уж их тяжелая доля, – безжалостно ответил Копатель. – У нас здесь собралась неплохая компания, пусть так и будет. Правда, мужики?

Все одобрительно загалдели. Меня охватило отчаяние. Единственный шанс, казалось, пропал безвозвратно. Копатель продолжал:

– Запасов медного атомного топлива, смазки и запчастей хватит нам на долгие годы. Так что давайте наслаждаться жизнью.

Кибы слишком глупы, чтобы заботиться о будущем, понял я. Все, что им хочется, – это праздно разгуливать по луне. Безделье для них непривычно и радостно.

Копатель оглушительно загремел:

– Эй, кто-нибудь! Дайте-ка нашему малышу порцию меди!

Тут же появился Заправщик. Его объективы глянули на меня, и ко мне зазмеились гибкие топливно-смазочные шланги.

К моему отвращению, он заботливо впрыснул жирную смазку во все суставы. И теперь повелительно тыкал топливным штуцером.

Отвращение мое достигло предела. Будь я проклят, если я, Грэг Могучий, стану кормиться медным порошком, как Киб! Если они сделают это, все мои предохранители наверняка перегорят от гнева, как случилось, когда я попробовал урана.

И вдруг в моем мозгу вспыхнула невероятная мысль! Остался еще один путь к избавлению! То, перед чем оказалась бессильна физическая мощь Грэга, возможно, уступит его великому мозгу!

…Я ЗАГОВОРИЛ.

– Неужели вы, Кибы, до сих пор живете на простом медном топливе? – насмешливо спросил я. – Почему же вы не используете актиний, который добываете?

Они воззрились на меня в изумлении.

– Актиний? – переспросил большой Копатель. – А разве это такое же хорошее топливо, как медь?

– Он в пятьдесят раз лучше! – заверил я. – Он радиоактивный и дает во много крат больше атомной энергии, чем медь!

– Почему же мы не подумали об этом! – закричал Копатель. – Если актиний лучше меди, надо его использовать! Он принадлежит нам по праву – ведь это мы добыли его!

– Правильно! – заорали другие. – Заправщики, давайте сюда актиний!

Вскоре Заправщики уже крутились среди остальных Кибов, закачивая актиний в их топливные баки.

Я торжествовал. Подобно тому как уран выбил когда-то мои предохранители, радиоактивный актиний выведет из строя атомные двигатели всех этих Кибов.

Но мое торжество сменилось мрачным предчувствием, когда Заправщик подъехал ко мне, протягивая топливный шланг.

– Мне не надо актиния! – закричал я. – Дай его остальным!

Тут вмешался Копатель:

– Нет, ты получишь свою долю, мужик! В конце концов, это твоя идея!

– Правильно! – подхватили другие.

Они толпились вокруг, и мне пришлось уступить, чтобы в их зачаточные мозги не закралось подозрение. Я был вынужден открыть свой топливный бак.

Заправщик тут же закачал туда актиний. Я почувствовал прилив сил и услышал, как мои обычно бесшумные атомные генераторы громко загудели.

Вот чем обернулась моя идея! Сейчас предохранители сработают и останется уповать только на Кэрта.

Но они не сработали. Вероятно, актиний все-таки послабее урана. Зато все мои нервы, казалось, воспламенились. Голова закружилась от прилива чрезмерной энергии.

– Да, ты прав! Актиний в миллион раз лучше меди! – закричал большой Копатель, подъезжая поближе.

– Еще бы! Я чувствую себя лучше, чем когда-либо раньше! – пророкотал чудовищный Дробитель. В доказательство он двумя ударами разнес громадную скалу на обломки.

Я со страхом заметил, что все Кибы ведут себя странно. Они не очень уверенно держались на гусеницах. Кренились и покачивались на ходу, а их механические голоса стали очень громкими и неразборчивыми.

Мне открылась ужасная правда. Чрезмерная энергия актиния расстроила их реакции. Иными словами, Кибы были пьяны в стельку.

– Братья Кибы! – взревел Копатель. – Возблагодарим нашего нового друга за эту идею с актинием!

– Правильно! – подхватили десятки голосов. – Он отличный Киб, самый лучший!

Их бесконтрольно громкие выкрики оглушали меня. Кроме того, я боялся, что вот-вот кто-нибудь на меня наедет. С моим собственным мозгом тоже происходило нечто странное. Очевидно, в результате стресса мои психозы усилились. И только они ответственны за помрачение рассудка, которое последовало. Ибо обычно излишек питания не действовал таким образом.

К этому времени опустилась ночь, но большой диск Плутона изливал потоки белого света. В моем временном умопомрачении желтовато-серый пейзаж казался восхитительно прекрасным, а шумные, неуклюжие Кибы – компанией веселых собутыльников. Я с прискорбием вспоминаю, как тоже возвысил свой голос и ударил себя в грудь.

– Мне стало лучше! – кричал я. – Гораздо лучше! Эта луна излечила все мои комплексы!

– Вот это мужик! – гремели они. – Ты такой же хороший Киб, как и любой из нас, хотя ты и слабак!

– Слабак? – хохотал я. – Я Грэг Могучий! Кто тащил Кэрта на всем пути к Андромеде? Кто расшвыривал метеориты и отталкивал кометы голыми руками?

– Заправщик! – вопил Копатель. – Дай нам еще актиния!

Все толпились вокруг Заправщиков. Очевидно, те и сами приложились к новому топливу, поскольку движения их шлангов стали неуверенными.

С прискорбием вспоминаю, что я тоже кричал: «Актиния!» – и проталкивался к Заправщикам.

Но мне не под силу было пробиться сквозь окружавшую их толпу башнеподобных Кибов. Большой Погрузчик вышвырнул меня из толкучки.

Теперь я вспоминаю это со стыдом. Но тогда был слишком возбужден. Поднявшись, я закричал:

– Мои психозы прошли! Я хочу танцевать!

– Танцевать? Что это такое? – заинтересовался Копатель.

– Так развлекаются люди, – объяснил я.

Я никогда раньше не танцевал, но часто видел, как это делали. Мне всегда казалось, что это нетрудно.

И теперь, в свете серебряной планеты, я исполнил для них медленный грациозный вальс, кружась и мурлыча мелодию на ходу.

– Надо делать вот так, только парами, – объяснил я.

КИБЫ БЫЛИ очарованы представлением.

– Вот это да! Давайте попробуем! – крикнул Дробитель.

Он выставил свою могучую коперную стрелу. Я взялся за нее. Несмотря на несоответствие в росте между мной и громадным Кибом, мы исполнили вальс, хотя и без особой грации – Дробитель на своих грохочущих гусеницах слушался меня не совсем уверенно.

Все последовали нашему примеру. Большой Копатель уцепился ковшом за Погрузчика, они неумело кружили. Перевозчики, Заправщики, Дробители – вскоре все они громоздко вальсировали в свете планеты. Грунт содрогался под их громыхающими гусеницами, и все горланили слова, услышанные от меня:

 
Моя душа,
Ты хороша…
 

Я споткнулся, упал и потерял своего партнера Дробителя. Но был тут же приглашен Заправщиком, который обхватил меня шлангами и кружил в головокружительном стиле.

В окне убежища я мельком увидел лицо Гордона, с ужасом всматривающегося в нас.

Затем грянула катастрофа. Голос большого Копателя яростно загремел, когда его партнера Погрузчика перехватила могучая стрела Дробителя, танцевавшего перед этим со мной.

– Этот Погрузчик танцует со мной, Дробитель!

– Кто там еще выступает? – проревел тот в ответ.

Разгневанный Копатель одним движением ковша вернул к себе Погрузчика. Дробитель тут же ударил своим копром, проломив боковые фермы Копателя.

Поднялся крик:

– Дробители хотят уничтожить нас, Копателей!

И вот уже вокруг бушевала дикая свалка сражающихся машин. В ход шли ковши, громадные стрелы, металлические бивни. Я, Грэг, не имел никаких шансов в этой битве титанов. Ковш Копателя задел меня и бросил чуть ли не через весь рудник.

Я поднялся с сильным сотрясением, но без переломов металла. В серебристом свете планеты свалка пьяных от актиния Кибов выглядела кошмаром.

Мое собственное сверхвозбуждение уже миновало. Удар и то, что мне не досталось второй дозы актиния, быстро отрезвили мой разум.

Я правильно оценил ситуацию. Бросился к убежищу и вошел сквозь воздушный шлюз.

Гордон в страхе попятился.

– Бежим! Есть шанс разыскать наши корабли и убраться отсюда! – сказал я ему.

– Вы были там! – запищал он. – Безумный, как эти Кибы… Пьяный… танцующий…

– Я всего лишь подыгрывал! – сказал я. – Одевайте защитный костюм!

Все еще полный страха, он повиновался. Затем мы вышли наружу.

Королевская битва была в полном разгаре. В воздухе носились гневные вопли и металлические детали.

Обогнув поле боя, мы направились в ту сторону, где, как я полагал, были спрятаны космонарты.

Голова очень болела от сверхстимуляции актинием, конечности дрожали. Все, чего мне хотелось, – никогда больше не видеть этой луны.

Мы нашли космонарты и флайер. Кибы укрыли их в трещине неподалеку от рудника. Было приятно увидеть Иика, съежившегося в углу космических санок.

Малыш приветствовал меня с неистовой радостью.

Я сказал Гордону по внутренней связи:

– Теперь прочь отсюда! И придержите язык за зубами, если не хотите, чтобы вас посадили за запрещенные опыты.

– Вернувшись на Землю, я забуду само понятие «кибернетика», – сказал он хрипло.

– Особенно, – подчеркнул я, – не распространяйтесь о моих действиях. Если вы начнете трепаться, мне это весьма не понравится!

И я многозначительно сжал кулаки.

– Не беспокойтесь, я вас не выдам… то есть не буду рассказывать о вашей блистательной стратегической идее, – поспешно заверил он.

Я проследил, как он взлетает в своем флайере, затем стартовал сам. Пролетая над базой, я посмотрел вниз.

Битва была окончена. Кибы ухитрились расколошматить друг друга вдребезги. От них осталась лишь грандиозная свалка металлических деталей, гусениц, колес.

Я свечой ушел от Диса, направил космонарты к Земле и дал полную тягу.

Потом сидел, поглаживая Иика, и страдал от головной боли.

Когда я наконец появился в Лунной лаборатории, Кэрт, Отхо и Саймон были до крайности удивлены. Я еще не успел заделать многочисленные выбоины и царапины на своем теле и выглядел изрядно побитым.

– Тысяча лунных чертей! Что с тобой случилось? – поинтересовался Отхо.

Я ответил с достоинством:

– Побывал в одной переделке. Но это не должно тебя беспокоить.

Кэрт спросил:

– Как бы то ни было, помогло это твоим комплексам?

– Да, – ответил я. – Рад сообщить, что мой опасный психоз полностью излечился.

И добавил:

– Видишь ли, эти Кибы совсем одичали. Я был вынужден прибегнуть к физической силе. К сожалению, получилось так, что от них почти ничего не осталось. Придется построить новых, старые никуда не годились.

– Ты справился с толпою Кибов? – вскричал Отхо. – Не может быть!

– Если не веришь, отправляйся на Дис и посмотри, – ответил я.

Капитан Футур кивнул.

– Понятно. Значит, вынужденное превосходство над этими примитивными Кибами избавило тебя от комплекса неполноценности.

Я отвел взгляд.

– Да. Примерно так.

Но позже, когда мы остались одни, Кэрт потребовал:

– Теперь говори, что произошло в действительности, Грэг!

Я замялся:

– Я-то могу, но если подслушает Отхо…

– Понимаю, – кивнул он. – Запиши это в наш дневник. Обещаю, Отхо не увидит твоего отчета.

Так появился данный текст. Кэрт, надеюсь, сдержит свое обещание. Ибо если Отхо когда-нибудь прочтет это, жизнь моя станет невыносимой!

Рэй Брэдбери
«ЧЕРТОВО КОЛЕСО» [2]2
  Издательство «Молодая гвардия», журнал «Вокруг света», 1982.


[Закрыть]

Как ветер октября примчались в город аттракционы, будто прилетели из-за холодного озера, стуча костями в ночи, причитая, вздыхая, шепча над крышами балаганов в темном дожде, черные летучие мыши. Аттракционы поселились на месяц возле серого, неспокойного октябрьского озера под свинцовым небом, в черной непогоде гроз, бушующих все сильней.

Уже шла третья неделя месяца, был четверг, надвигались сумерки, когда на берегу озера появились в холодном ветре двое мальчишек.

– Ну-у, я не верю! – сказал Питер.

– Пошли, увидишь сам, – отозвался Хэнк.

Их путь по сырому коричневому песку грохочущего берега отмечали густые плевки. Мальчики бежали на безлюдную сейчас площадку, где разместились аттракционы. По-прежнему лил дождь. Никто сейчас на этой площадке возле шумящего озера не покупал билеты в черных облупившихся будках, никто не пытался выиграть соленый окорок у взвизгивающей рулетки и никаких уродов, ни худых ни толстых, не видно было на помостах.

В проходе, рассекавшем площадку пополам, царило молчание, только брезент балаганов хлопал на ветру, похожий на огромные крылья доисторических чудовищ. В восемь вечера, может быть, вспыхнут мертвенно-белые огни, громко зазвучат голоса, над озером разнесется музыка. Но пока лишь слепой горбун сидел в одной из будок, чем-то напоминающей ту треснувшую фарфоровую чашку, из которой он не спеша отхлебывал какое-го ароматное питье.

– Вот, – прошептал Хэнк и показал рукой.

Перед ними безмолвно высилось темное «чертово колесо» – огромное созвездие электрических лампочек на фоне затянутого облаками неба.

– Все равно не верю, – сказал Питер.

– Я своими глазами видел. Не знаю, как они это делают, но так все и произошло. Сам знаешь, какие они бывают, эти приезжие с аттракционами – все чудные. Ну, а эти еще чудней других.

Схватив Питера за руку, Хэнк потащил его к дереву неподалеку, и через минуту они сидели уже на толстых ветках, надежно укрытые от посторонних взглядов густой зеленой листвой.

Хэнк вдруг замер.

– Тсс! Мистер Куджер, директор – вон, смотри! Невидимые, они впились в него глазами.

Мистер Куджер, человек лет тридцати пяти, прошел прямо под их деревом. На нем был светлый наглаженный костюм, в петлице у него была гвоздика, из-под коричневого котелка блестели напомаженные волосы. Когда, три недели назад, аттракционы прибыли в городок, он, приветствуя жителей, почти беспрерывно размахивал этим котелком и нажимал на клаксон своего блестящего красного «форда».

Вот мистер Куджер кивнул и что-то сказал маленькому слепому горбуну. Горбун неуклюже, на ощупь запер мистера Куджера в черной корзине и послал ее стремительно ввысь, в сгущающиеся сумерки. Мотор выл и жужжал.

– Смотри, – прошептал Хэнк. – «Чертово колесо» крутится неправильно! Назад, а не вперед!

– Ну и что из этого?

– Смотри хорошенько!

Двадцать пять раз прокрутилось огромное черное колесо. Потом слепой горбун, протянув вперед бледные руки, на ощупь выключил мотор. Чуть покачиваясь, колесо замедлило ход и остановилось.

Черная корзина открылась, и из нее выпрыгнул десятилетний мальчик. Петляя между балаганами и аттракционами в шепоте ветра, он быстро зашагал прочь.

Питер едва не сорвался с ветки, его взгляд обезумело метался по «чертовому колесу».

– Куда же девался мистер Куджер?

Хэнк ткнул его торжествующе в бок:

– А еще мне не верил! Теперь убедился?

– Что он задумал?

– Скорей, за ним!

Хэнк камнем упал с дерева, и еще до того, как ноги его коснулись земли, он уже мчался за десятилетним мальчиком.

…Во всех окнах белого дома миссис Фоли, стоявшего у оврага, в тени огромных каштанов, горел свет. Кто-то играл на рояле. За занавесками, в тепле дома, двигались силуэты. Дождь все шел, унылый, неотвратимый, бесконечный.

– До костей промок, – пожаловался Питер, сидя в кустах. – Будто из шланга окатили. Сколько нам еще ждать?

– Тшш! – прошипел Хэнк из-за завесы дождя.

Следуя за мальчиком от самого «чертова колеса», они пересекли весь городок, и темные улицы привели их к дому миссис Фоли, на край оврага. И сейчас в теплой столовой дома незнакомый мальчик обедал, уписывал за обе щеки отбивные из барашка и картофельное пюре.

– Я знаю, как его зовут, – торопливо зашептал Хэнк. – Мама на днях о нем говорила. Она сказала: «Ты, наверно, слышал, Хэнк, про сироту, который будет жить теперь у миссис Фоли? Его зовут Джозеф Пайкс, недели две назад он пришел к миссис Фоли прямо с улицы и рассказал, что он сирота, бродяжничает, и спросил, не найдется ли ему чего-нибудь поесть, и с тех пор их с миссис Фоли водой не разольешь». Это мне рассказала мама. – Хэнк замолчал, не отрывая взгляда от запотевшего изнутри окна. С носа его падали капли. Он сжал локоть Питера, ежившегося от холода. – Он мне сразу не понравился, Пит, еще в первый раз, как я его увидел. Он… злой какой-то.

– Я боюсь, – захныкал, уже не стесняясь товарища, Питер. – Мне холодно, я хочу есть, и я не понимаю, что здесь делается.

– Ой, ну и туп же ты! – И Хэнк с презрительной гримасой досадливо тряхнул головой. – Соображать надо! Аттракционы приехали три недели назад. И примерно тогда же к миссис Фоли заявился этот противный сиротка. А ее собственный сын умер когда-то ночью, зимой, давным-давно, и она с тех пор так и не утешилась, а тут вдруг появился противный сиротка и стал к ней подлизываться.

– О-ох, – почти простонал, трясясь, Питер.

– Пойдем!

Дружным шагом они подошли к парадному и застучали в дверь молотком с львиной мордой.

Не сразу, но дверь отворилась, и наружу выглянула миссис Фоли.

– Входите, вы совсем промокли, – сказала она, и они вошли в переднюю. – Что вам нужно, дети? – спросила, наклонившись к ним, эта высокая дама. Ее полную грудь закрывали кружева, лицо у нее было худое и бледное, волосы седые. – Ведь ты Генри Уолтерсон, не так ли?

Хэнк кивнул, глядя испуганно в столовую; незнакомый мальчик оторвался от еды и через открытую дверь тоже посмотрел на них.

– Можно нам поговорить с вами наедине, мэм?

Похоже было, что эти слова несколько удивили миссис Фоли; Хэнк между тем, прокравшись на цыпочках к двери в столовую, тихонько притворил ее и после этого прошептал:

– Мы хотим предупредить нас кое о чем, об этом мальчике, который у вас, о сироте.

В передней повеяло холодом. Миссис Фоли как будто стала еще выше.

– В чем дело?

– Он приехал с аттракционом, и никакой он не мальчик, а взрослый, и он придумал жить у вас, пока не узнает, где у вас лежат деньги, а когда узнает, то как-нибудь ночью убежит с ними, и тогда люди начнут его разыскивать, но ведь они будут разыскивать десятилетнего мальчика, и даже если взрослый, которого зовут мистер Куджер, окажется совсем рядом, им и в голову не придет, что он и есть тот мальчик, который украл деньги! – почти прокричал Хэнк.

– О чем ты говоришь? – сухо спросила миссис Фоли, повысив голос.

– Об аттракционах, о «чертовом колесе» и этом приезжем, мистере Куджере! «Чертово колесо» крутится назад, и я не знаю как, но мистер Куджер от этого становится все моложе, моложе и превращается наконец в мальчика и приходит к вам, но этому мальчику нельзя доверять, ведь когда ваши деньги будут у него в руках, он снова сядет в «чертово колесо», но теперь оно будет вертеться вперед, и он опять станет взрослым, а мальчика уже не будет!

– Спокойной ночи, Генри Уолтерсон, и никогда больше не приходи сюда! – крикнула миссис Фоли.

Дверь за Питером и Хэнком захлопнулась. Они опять были под дождем. Холодный, он пропитывал и пропитывал их одежду, впитывался в нее весь до последней капельки.

– Ну и дурак же ты! – фыркнул Питер. – Что придумал! А если он все слышал, если придет и убьет нас, когда мы будем спать, сегодня же ночью, чтобы никому больше не проболтались?

– Он этого не сделает, – сказал Хэнк.

– Не сделает? – Питер схватил Хэнка за плечо. – Смотри!

В большом, выступающем фонарем окне столовой тюлевая занавеска была сдвинута в сторону. В ореоле розового света стоял и грозил им кулаком маленький сирота. Лицо его было страшно, зубы оскалены, глаза полны ненависти, перекошенный рот изрыгал проклятия. Но длилось это одно мгновенье, а потом занавеска закрыла окно опять. Полило как из ведра. Медленно, чтобы не поскользнуться, Питер и Хэнк побрели сквозь ливень и темноту домой.

За ужином отец посмотрел на Хэнка и сказал:

– Будет чудо, если ты не заболеешь воспалением легких. Ну и вымок же ты! Кстати, что там за история с аттракционами?

Поглядывая на окна, дребезжащие под порывами ветра и дробью капель, Хэнк ковырял вилкой пюре.

– Знаешь мистера Куджера, хозяина аттракционов, пап?

– С розовой гвоздикой в петлице?

– Он самый! – Хэнк поднял голову. – Значит, ты его видел?

– Он остановился на нашей улице, в пансионе миссис О’Лири, его комната выходит окнами во двор. А что?

– Просто так, – ответил, краснея, Хэнк.

После ужина Хэнк позвонил по телефону Питеру. Питера на другом конце провода терзал кашель.

– Послушай, Пит! – сказал Хэнк. – Я все понял до конца. Этот несчастненький сиротка, Джозеф Пайкс, заранее хорошо подумал, что ему делать, когда он завладеет деньгами миссис Фоли.

– И что же он придумал?

– Он будет околачиваться у нас в городке под видом хозяина аттракционов, будет жить в пансионе миссис О’Лири. И никто на него не подумает. Все будут искать мальчика-воришку, а воришка будто сквозь землю провалился. Зато хозяин аттракционов будет спокойненько повсюду разгуливать. И никому в голову не придет, что это его рук дело. А если аттракционы сразу снимутся с места, все очень удивятся и могут что-нибудь заподозрить.

– О-ой, о-ой, – заныл, шмыгая носом, Питер.

– Так что надо действовать быстро, – продолжал Хэнк.

– Никто нам не поверит, я попробовал рассказать родителям, а они мне: «Какая чушь!» – прохныкал Питер.

– И все равно надо действовать, сегодня же вечером. Почему? Да потому, что теперь он постарается нас убить! Мы единственные, кто знает, и если мы скажем полиции, чтобы за ним следили, что он притворился сиротой, чтобы украсть деньги миссис Фоли, покоя у него больше не будет. Готов спорить, сегодня вечером он что-нибудь предпримет. Потому я и говорю: давай встретимся через полчаса опять около дома миссис Фоли.

– О-ой, – снова заныл Питер.

– Так ты что, умереть хочешь?

– Нет, не хочу, – помедлив, ответил тот.

– Тогда о чем мы разговариваем? Значит, встречаемся у ее дома и, готов спорить, сегодня же вечером увидим, как сирота смоется с ее деньгами и побежит сразу к аттракционам, а миссис Фоли в это время будет крепко спать и даже не услышит, как он уйдет. В общем, я тебя жду. Пока, Пит!

– Молодой человек, – сказал отец за спиной у Хэнка, едва только Хэнк положил трубку. – Вы больше никуда не пойдете. Вы отправляетесь в постель. Вот сюда. – Он повел Хэнка вверх по лестнице. – Я заберу всю твою одежду. (Хэнк разделся.) Больше, надеюсь, у тебя в комнате одежды нет? Или есть? – спросил отец.

– Больше нет, остальная в стенном шкафу в передней, – ответил, горестно вздохнув, Хэнк.

– Хорошо, – сказал отец, вышел, закрыл за собой дверь и запер ее на ключ.

Хэнк стоял голышом.

– Ну и ну, – пробормотал он.

– Укладывайся, – донеслось из-за двери.

Питер появился у дома миссис Фоли около половины десятого, он все время чихал под огромным, не по росту плащом, а на голове у него была нахлобучена матросская бескозырка. Он стоял, похожий на водозаборную колонку, и тихонько оплакивал свою судьбу. Окна верхнего этажа светились приветливым теплом. Питер простоял целых полчаса, глядя на блестящие от дождя ночные улицы.

Наконец в мокрых кустах метнулось и зашуршало что-то светлое.

– Это ты, Хэнк? – спросил Питер, вглядываясь в кусты.

– Я.

Из кустов вынырнул Хэнк.

– Что за черт? – сказал, вытаращив на него глаза, Питер. – Почему ты голый?

– Я так бежал от самого дома. Отец ни за что не хотел меня пускать.

– Ведь ты заболеешь воспалением легких. Свет в доме потух.

– Прячься! – крикнул Хэнк, и они бросились в заросли и затаились.

– Пит, – сказал Хэнк, – ты ведь в штанах?

– Конечно!

– И в плаще, так что не будет видно, если ты мне их дашь.

Без энтузиазма, но Питер снял штаны. Хэнк натянул их на себя.

Дождь затихал. В тучах появились разрывы.

Минут через десять из дома выскользнула маленькая фигурка, в руках у нее был туго набитый чем-то бумажный мешок.

– Он, – прошептал Хэнк.

– Он, – вырвалось у Питера. Сирота побежал.

– За ним! – крикнул Хэнк.

Они понеслись между каштанами, но за сиротой было не угнаться: взбежали за ним на холм, потом, по ночным улицам, вниз, мимо сортировочной станции, мимо мастерских, к проходу посередине безлюдной сейчас площадки с аттракционами. Они здорово отстали – Питер путался в тяжелом плаще, а у Хэнка зуб на зуб не попадал от холода. Им казалось, будто шлепанье голых пяток Хэнка слышно по всему городку.

– Быстрей, Пит! Если он раньше нас добежит до «чертова колеса», он снова превратится во взрослого, и тогда уже нам никто не поверит.

– Я стараюсь быстрей!

Но Пит отставал все больше, Хэнк шлепал уже где-то далеко впереди; дождь почти совсем перестал, и тучи покидали небо.

– Э-э, э-э, э-э! – оглядываясь, дразнил их сирота, потом стрелой метнулся вперед и стал для них всего лишь тенью где-то вдалеке. Тень эта растворилась во мраке, царившем на площадке с аттракционами.

Добежав до края площадки, Хэнк остановился как вкопанный. «Чертово колесо», оставаясь на месте, катилось вверх, вверх, будто погруженная во мрак земля поймала в свои сети огромную многозвездную туманность, и та крутилась теперь, но только вперед, а не назад, и в черной корзине сидел Джозеф Пайкс и то сверху, то сбоку, то снизу, то сверху, то сбоку, то снизу смеялся над жалким, маленьким Хэнком внизу, на земле, а рука слепого горбуна лежала на рукоятке ревущей, блестящей от масла черной машины, благодаря которой крутилось и крутилось, не останавливаясь, «чертово колесо». Снова шел дождь, и на дорожке, делившей площадку с аттракционами на две половины, не видно было ни души. Не крутилась карусель, только ее грохочущая музыка разносилась далеко вокруг. И Джозеф Пайкс то взлетал в облачное небо, то опускался, и с каждым оборотом колеса становился на год старше, менялся его смех, звучал глубже, менялось лицо, форма лица, злые глаза, всклокоченные волосы, он сидел в черной корзине и несся, несся вихрем по кругу, вверх-вниз, и смеялся в неприветливое серое небо, где мелькали последние обломки молний.

Хэнк бросился к горбуну, стоявшему у машины. На ходу, пробегая мимо балагана, вырвал из земли костыль, один из тех, на которых крепился брезент.

Черные корзины уносились вверх, слетали вниз.

Хэнк ударил горбуна металлическим костылем по колену и отпрыгнул в сторону.

Горбун взвыл и начал падать вперед.

Падая, он вцепился снова в рукоятку мотора, но Хэнк уже был возле него и, размахнувшись, ударил костылем по пальцам. Горбун взвыл, отпустил рукоятку и попытался было лягнуть Хэнка. Хэнк поймал ногу, дернул, горбун поскользнулся и упал в грязь.

А «чертово колесо» все крутилось, крутилось.

– Останови, останови колесо! – закричал то ли Джозеф Пайкс, то ли мистер Куджер, взлетая легким мыльным пузырем в созвездии круженья, ветра и скорости в холодное грозовое небо.

– Не могу подняться! – стонал горбун.

Хэнк бросился на него, и они сцепились в драке.

– Останови, останови колесо! – закричал мистер Куджер, но уже не такой, как прежде, и уже другим голосом, спускаясь, в ужасе взлетая опять в ревущее небо «чертова колеса». Между длинных темных спиц пронзительно свистел ветер. – Останови, останови, скорее останови колесо!

Оставив горбуна, лежавшего, беспомощно раскинув руки, на земле, Хэнк вскочил на ноги и кинулся к гудящей машине. Начал остервенело по ней бить, гнуть рукоятку, совать попавшие под руку железки во все пазы и зазоры, стал лихорадочно привязывать рукоять веревкой.

– Останови, останови, останови колесо! – стенал голос где-то высоко в ночи, там, где сейчас из белого пара облаков выгонял луну ветер. – Останови-и-и…

Голос затих. Внезапно все вокруг осветилось – ярко вспыхнули все фонари на площадке. Из балаганов выскакивали, мчались к колесу люди. Хэнка подбросили вверх, потом на него посыпались градом ругательства и удары. Где-то рядом послышался голос Питера, и на площадку выбежал задыхающийся полицейский с пистолетом в вытянутой руке.

– Останови, останови колесо! Голос звучал как вздох ветра.

Голос повторял эти слова снова и снова.

Смуглые люди, приехавшие с аттракционами, пытались остановить мотор. Но ничего не получилось. Машина гудела, и колесо вращалось, вращалось. Тормоз заклинило.

– Останови… – прошелестел голос в последний раз.

И – молчание.

Высоченное сооружение из электрических звезд, металла и черных корзин, «чертово колесо» безмолвно совершало свой путь. Ни одного звука не слышно было, кроме гуденья мотора, – пока мотор не заглох и не остановился. Еще с минуту колесо крутилось по инерции, и на него, задрав головы, глядели все, кто приехал с аттракционами, глядели Хэнк и Питер, глядел полицейский.

Колесо остановилось. Привлеченные шумом, вокруг уже собрались люди. Несколько рыбаков с озера, несколько железнодорожников. Колесо жалобно взвизгивало, стонало, тянулось вслед за улетающим ветром.

– Смотрите, смотрите! – почти разом закричали все.