Текст книги "Пыль Египта. Рассказы о мумиях. Том III"

Автор книги: Рэй Дуглас Брэдбери

Соавторы: Роберт Альберт Блох,Роберт Ирвин Говард,Деннис Уитли,Александр Шерман,Эдвард Фредерик Бэнсон,Сибери Гранден Квин,Джеффери Фарнол,Макс Брод,Стюарт Тайсон Смит
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Ганра Сингх утверждает, что вошел в кабинет после нас. Если бы кто-то прятался в тех комнатах и попытался сбежать, он бы заметил.

– Убийца мог услышать шаги Сингха, затаиться и подождать, пока тот не войдет в кабинет. Видите ли, я считаю, что убийцей является Сингх, но справедливости ради мы должны взвесить все обстоятельства. Посмотрим-ка на этот кинжал.

Оружием убийцы оказался жутковатого вида египетский клинок с тонким лезвием; я вспомнил, что видел его на столе сэра Томаса.

– Но одежда Сингха должна была быть в беспорядке, а руки в крови, – заметил я. – Вряд ли у него хватило бы времени вымыть руки и переодеться.

– В любом случае, – отозвался Гордон, – отпечатки пальцев убийцы должны были остаться на рукоятке кинжала. Я старался не стереть подобные следы. Положу оружие здесь, на кушетке, пускай его исследует эксперт, работающий по методу Бертильона

[4]

. Сам я в таких вещах мало разбираюсь. Тем временем, думаю, я осмотрю кабинет, как принято у детективов, и попытаюсь обнаружить возможные улики.

– А я осмотрю дом. Ганра Сингх действительно может быть невиновен, убийца же, не исключено, прячется где-то в здании.

– Лучше будьте осторожны. Если он там, помните, что это человек отчаянный, готовый убивать без колебаний.

Я взял тяжелую трость из терновника

[5]

и вышел в коридор. Забыл сказать, что все эти коридоры были очень тускло освещены; занавесы на окнах плотно смыкались и снаружи все здание казалось погруженным во тьму. Закрыв за собой дверь, я сильнее, чем прежде, ощутил гнетущее молчание дома. Тяжелые бархатные портьеры скрывали невидимые двери; заблудившийся ветерок изредка раздувал их, вызывая в памяти строки Эдгара По:

Шелест шелка, шум и шорох в мягких пурпуровых шторах —

Чуткой, жуткой, странной дрожью проникал меня всего…

[6]

Я вышел на лестничную площадку и, бросив еще один взгляд на безмолвные коридоры и недвижные двери, спустился вниз. Если кто-то и прятался на верхнем этаже, решил я, он должен был давно спуститься на первый этаж, если не покинуть здание. В нижнем зале я зажег свет и прошел в соседнюю комнату. Всю центральную часть дома между двумя крыльями, как я обнаружил, занимал личный музей сэра Томаса, представлявший собой гигантское помещение, наполненное идолами, футлярами из-под мумий, каменными и глиняными колоннами, свитками папируса и тому подобными древностями. Но пробыл я там недолго: не успел я войти, как мне бросился в глаза экспонат, выпадавший из общего ряда. Это был футляр для мумии, весьма отличавшися от прочих – и он был открыт! Что-то подсказало мне, что в нем хранилась мумия, которой сэр Томас хвастался этим вечером; но сейчас футляр был пуст. Мумия исчезла.

Вспомнив, что рассказывал сэр Томас о зависти соперников, я быстро повернулся и направился к холлу и лестнице. В этот момент мне показалось, что где-то в доме раздался негромкий звук, как бы от падения тяжелого предмета. У меня не было, однако, никакого желания продолжать исследование здания в одиночку, с одной только тростью в виде оружия. Я решил вернуться и сообщить Гордону, что мы, вероятно, имеем дело с бандой международных грабителей. Ускорив шаги, я вдруг заметил лестницу, ведущую наверх прямо из музейной комнаты. Я поднялся по ней и обнаружил, что нахожусь близ левого крыла дома.

Передо мной снова простирался тускло освещенный коридор с таинственными запертыми дверями и темными портьерами. Я должен был пересечь почти весь коридор, чтобы попасть в кабинет, находившийся в противоположном его конце. Глупейшая дрожь охватила меня, когда я представил себе ужасных существ, прячущихся в этих закрытых комнатах. Затем я взял себя в руки. Кто бы ни свел с ума сэра Томаса Кэмерона, это был человек. Я покрепче сжал трость и двинулся по коридору.

Я прошел лишь несколько шагов и внезапно остановился. Волоски у меня на затылке встали дыбом, по спине пробежал холодок. Я почувствовал чье-то незримое присутствие, и мой взгляд, словно притянутый магнитом, устремился к тяжелым портьерам, скрывавшим дверь. В коридоре не было сквозняка, но

портьеры слегка шевелились!

Я отшатнулся и напряг глаза, рассматривая тяжелую темную ткань; мой напряженный взгляд словно прожег в ней дыру – и я инстинктивно почувствовал, что оттуда, поблескивая, смотрят на меня другие глаза. Затем мой взгляд упал на стену рядом с закрытой дверью. Какая-то прихоть неверного света отбросила на нее темную бесформенную тень; на моих глазах тень начала медленно обретать форму – образ отвратительного, перекошенного демона, чудовищного и

безносого

подобия человека!

Самообладание вдруг изменило мне. Эта искривленная фигура могла быть всего лишь тенью человека, прятавшегося за портьерами, но разум подсказывал, что будь то человек, зверь или демон, темная ткань скрывала ужасную и леденящую душу опасность. Хищный ужас затаился в тени, и там, в этом безмолвном полутемном коридоре, освещенном мерцающими тусклыми светильниками, я был как никогда близок к безумию – меня сводили с ума не видения, не чувства, но вздымавшиеся в сознании фантомы, ужасающие смутные образы, скалившие зубы в моем черепе. Я знал, что в тот миг обычный человеческий мир был где-то далеко, что я встретился лицом к лицу с жутким существом из иного мира.

Я повернулся и побежал по коридору. Бесполезная трость дрожала в моей руке, большие капли холодного пота заливали лоб. Так я добрался до кабинета, поспешно вошел и захлопнул за собой дверь. Мой взгляд невольно обратился к кушетке и ее страшному постояльцу. Гордон, склонившийся над какими-то разложенными на столе бумагами, обернулся при моем появлении и посмотрел на меня блестящими от возбуждения глазами.

– Слейд, я нашел карту, которую начертил Кэмерон. Судя по всему, он обнаружил мумию на границе тех земель, где был убит фон Хонман…

– Мумия исчезла, – сказал я.

– Исчезла? Боже мой! Стало быть, вот и объяснение! Банда воров в докторских мантиях! Ганра Сингх, скорее всего, с ними заодно. Необходимо поговорить с ним.

Гордон вышел в коридор, я последовал за ним. Мои нервы все еще были напряжены, и мне даже не хотелось рассказывать о недавних страхах. Я чувствовал, что должен набраться мужества, прежде чем облечь в слова пережитый ужас. Гордон постучал в дверь. Ответом было молчание. Он повернул в замке ключ, распахнул дверь и выругался. Комната была пуста! Открытая дверь, ведущая в соседнюю комнату, также выходящую в коридор, указывала путь бегства сикха. Замок в соседней комнате был буквально вырван из двери.

– Так вот что за шум я слышал! – воскликнул Гордон. – А я, глупец, так увлекся записями сэра Томаса, что не обратил на это никакого внимания и даже подумал, что это вы, должно быть, открываете или закрываете двери! Что тут скажешь, детектив из меня никакой. Будь я настороже, появился бы на сцене прежде, чем пленник сбежал.

– На ваше счастье, вы не успели, – дрожащим голосом отозвался я. – Гордон, нужно выбираться отсюда! Ганра Сингх прятался за портьерами, когда я шел по коридору. Я видел тень его безносого лица… Говорю вам, это не человек. Это злой дух! Адский демон! Думаете, человек – обыкновенное человеческое существо – могло свести сэра Томаса с ума? Нет, нет, нет! Это дьявол в человеческом облике! И я не уверен даже, что истинное обличье его – человеческое!

Лицо Гордона омрачилось.

– Чушь! Этот ночью здесь было совершено ужасное и таинственное преступление, но я не верю, что его нельзя объяснить логически… прислушайтесь!

Где-то в глубине коридора открылась и закрылась дверь. Гордон прыгнул к двери комнаты и выскочил в коридор. В отдалении мелькнуло нечто похожее на темную летящую тень, нырнуло в дверной проем, взметнув портьеры. Гордон вслепую выстрелил и побежал по коридору. Я бросился за ним, проклиная его за безрассудство; но все же его пример разжег и во мне какую-то бесшабашную храбрость. Я не сомневался, что в конце этой дикой погони нам предстоит схватиться не на жизнь, а на смерть с демоническим индусом. Сломанный замок был достаточным доказательством его силы, не говоря уже об окровавленном теле в безмолвном кабинете. Но когда такой человек, как Гордон, устремляется в атаку, остается только последовать за ним.

Мы подбежали к двери, за которой исчезла тень, пересекли темную комнату и вбежали в следующую. Топот ног впереди говорил нам, что мы настигаем добычу. Вспоминая эту погоню по темным комнатам, я словно вижу смутный, туманный сон – дикий, хаотический кошмар. Не помню, сколько комнат и переходов мы миновали. Помню только, что я слепо следовал за Гордоном и остановился, лишь когда он замер перед полускрытой тяжелыми портьерами дверью. Из-под нее растекалось красное сияние. Я задыхался и был совершенно сбит с толку. Вдобавок, я полностью утратил чувство направления и не понимал, в какой части дома мы находимся и почему за дверью мерцает этот пурпурный огонь.

– Это комната Ганры Сингха, – сказал Гордон. – Сэр Томас упоминал о ней в разговоре. Самая дальняя комната в верхнем этаже правого крыла. Дальше ему бежать некуда: в комнате только одна дверь, а на окнах – крепкие решетки. Мы загнали в угол человека – или существо – убившее сэра Томаса Кэмерона!

– Тогда, во имя Бога, нападем на него, не раздумывая долго, прежде чем мужество нам изменит! – воззвал я, протиснулся мимо Гордона и раздвинул портьеры…

По крайней мере, красное сияние нашло свое объяснение. В громадном камине плясало и искрилось яркое пламя, и вся комната словно переливалась красным. И в глубине ее застыла загнанная нами дичь, кошмарная и адская фигура —

исчезнувшая мумия!

Мой потрясенный взор в одно мгновение вобрал сморщенную, потемневшую кожу, впалые щеки, раздувающиеся провалы иссохших ноздрей, лишенных сгнившего носа. Ужасающие глаза были широко открыты и горели мертвенной, демонической жизнью. Одно мгновение, один только взгляд, ибо миг спустя длинная тощая тварь, пошатываясь, кинулась на меня, сжимая в узкой когтистой руке тяжелую статуэтку. Я взмахнул тростью, кости черепа захрустели и провалились под ударом, но существо не остановилось – разве можно убить мертвеца? Взмах высохшей руки отбросил меня в сторону, и я упал, корчась от боли, ошеломленный, с размозженным плечом.

Я увидел, как Гордон, подобравшись вплотную, всадил четыре пули в жуткую тварь, а после она схватилась с ним, и пока я напрасно пытался встать на ноги и снова вступить в бой, атлетическое тело моего друга повисло беспомощной куклой в нечеловеческих руках, и чудовище подтащило его к краю стола и стало перегибать назад, пока не затрещал позвоночник…

Нас спас Ганра Сингх. Огромный сикх, словно арктический ветер, неожиданно ворвался в комнату и ринулся в битву, как раненый слон. С непредставимой силой, которой даже живой мертвец не мог сопротивляться, он оторвал ожившую мумию от жертвы и швырнул ее через всю комнату. Подхваченная водоворотом неодолимого натиска, мумия приземлилась на ноги спиной к камину. Последним усилием, напоминавшим извержение вулкана, грозный мститель толкнул ее прямо в огонь, избивая кулаками, втаптывая в пламя, пока оно не охватило извивающиеся конечности. И наконец тело ужасной твари рухнуло внутрь себя и распалось в прах, издавая невыносимую вонь разложившейся горящей плоти.

И тогда Гордон, глядевший в огонь, точно сомнамбула, охотник на львов, человек с железными нервами, храбро преодолевший тысячи опасностей, вдруг замертво повалился лицом вперед в глубоком обмороке!

Позже, когда Ганра Сингх нежно и осторожно, как женщина, бинтовал мои раны, мы нашли в себе силы заговорить.

– В свете разума, – слабым голосом произнес я, – мой взгляд покажется необоснованным, но любое объяснение окажется невероятным, невозможным. Думаю, люди, создавшие эту мумию столетия, если не тысячелетия назад, владели искусством сохранения жизни. Какими-то средствами они просто усыпили этого человека, и все эти годы он провел в подобном смерти сне, совсем как индусские факиры, которые целые дни и даже недели пребывают в состоянии мнимой смерти. Когда настало подходящее время, это существо пробудилось и приступило к своим ужасным деяниям.

– А ты как считаешь, Ганра Сингх?

– Сахиб, – вежливо ответил величественный сикх, – кто я, чтобы говорить о тайных вещах? Многое сокрыто от людей. Когда сахиб запер меня в комнате, я подумал, что тот, кто убил моего хозяина, может воспользоваться моей беспомощностью и сбежать. Желая его найти, я по возможности тише взломал замок и принялся искать его по темным комнатам. Наконец я услышал шум в собственной спальне, поспешил туда и обнаружил сахибов, сражающихся с живым мертвецом. К счастью, еще до того, как все это случилось, я развел в комнате большой огонь, чтобы он горел всю ночь, ибо я не привычен к холоду вашей страны. Я знал, что огонь – враг всех нечестивых созданий, Великий Очиститель, и потому я швырнул Зло в огонь. Я счастлив, что сумел отомстить за хозяина и помочь сахибам.

– Помочь! – улыбнулся Гордон. – Если бы ты не появился, причем как раз вовремя, наши треклятые корабли давно лежали бы на дне. Ганра Сингх, я уже извинился за свои подозрения. Ты – достойный человек.

Нет, Слейд, – его лицо стало серьезным, – полагаю, вы ошибаетесь. Во-первых, этой мумии вовсе не тысячи лет, а едва десять! Как выяснилось из секретных записей, сэр Томас нашел ее не в затерянном храме Верхнего Египта, но в шалаше с фетишами, в Центральной Африке. Он никак не мог объяснить присутствие мумии в джунглях и поэтому утверждал, что обнаружил ее в отдаленных районах Египта. Ведь он был египтологом, и это звучало правдоподобно… Но сэр Томас действительно считал, что мумия очень древняя и, как нам теперь известно, был прав относительно необычного процесса мумифицирования. Туземцы, хранившие в ящике эту мумию, явно знали о таких вещах больше, чем древние египтяне. Однако мумия, я уверен, не протянула бы и двадцать лет. И здесь вмешивается сэр Томас, который является и крадет мумию у дикарей – между прочим, у того самого племени, что расправилось с фон Хонманом.

Нет-нет, ваша гипотеза неверна, я это чувствую. Вы знакомы с оккультной теорией, согласно которой дух, привязанный к земному миру ненавистью или любовью, способен творить добро или зло, только оживив материальное тело? Оккультисты вполне разумно говорят, что дух или призрак может пересечь пропасть, разделяющую миры живых и мертвых, лишь вселившись в тело из плоти и крови – предпочтительней всего место своего прежнего обитания – и вдохнув в него жизнь. Этот человек умер, как умирают все, но я верю, что силы ненависти, которую он испытывал при жизни, оказалось достаточно, чтобы преодолеть смерть и заставить мертвое, высохшее тело двигаться, действовать и убивать.

Если это так, нет предела страшному наследию человечества. Если это правда, люди навсегда обречены стоять на краю немыслимых океанов сверхъестественного ужаса, отделенные от иного мира лишь тонкой вуалью, которая в любую минуту может быть разорвана, как только что случилось… Хотел бы я думать иначе – но я видел, Слейд.

Когда Ганра Сингх швырнул упирающуюся мумию в огонь, ее высохшие и сморщенные черты на краткий миг разгладились от жара, как раздувается надутый воздухом игрушечный шар, и мимолетно обрели знакомый, человеческий облик.

Слейд, это было лицо Густава фон Хонмана!

Мумии и египетские пирамиды. Гравюра первой половины XVIII в.

Джеффри Фарнол

ЧЕРНЫЙ КОФЕ

(

1929

)

[7]

I

Профессор Джарвис сидел за письменным столом, окруженный грудами справочников и стопками заметок и выписок. Тишину нарушало лишь беспрерывное царапанье его пера по бумаге.

Профессор Джарвис ненавидел всяческую суету и шум, так как они нарушали целостность мысли и последовательность доказанных фактов, вытекавших из первичных гипотез, которые казались ему главной целью и смыслом бытия; именно по этой причине он поселился на тридцатом этаже.

Почти месяц он не видел человеческого лица, за исключением Джона, своего камердинера. Ночь за ночью он восседал за столом, высоко над огромным городом, и занимался работой, о которой мечтал много лет – трактатом о «Высшей этике философии». Трактат был близок к завершению. В эти последние недели на профессора снизошел дух труда, дьявольский, жестокий, беспокойный дух, не позволявший на мгновение отвлечься от сложного течения мысли, от вымотавших все нервы попыток ее сформулировать. Вот почему профессор просиживал за столом ночь за ночью, спал очень мало и поглощал большое количество черного кофе.

Тем вечером, однако, он почувствовал странную усталость. Профессор сжал ладонями пульсирующие виски, глядя невидящими глазами на страницы лежащей перед ним рукописи.

Он склонился над столом, борясь с чувством тошноты, постоянно возвращавшимся в последние дни. Длинные, убористые строки показались ему существами, наделенными загадочной жизнью; они двигались и тысячами ножек цеплялись за страницу.

Профессор Джарвис закрыл глаза и устало вздохнул. «Мне нужно поспать», – сказал он сам себе. «Любопытно, когда я в последний раз спал?» В то же время он тщетно попытался зевнуть и потянуться. Его блуждающий взгляд упал на настольную лампу – и он заметил, что существа покинули лист и ползут теперь, извиваясь, вверх по зеленому абажуру. Он снова вздохнул, пальцы зарылись в бумаги в поисках кнопки электрического звонка. Почти сразу же, как показалось профессору, он услышал тихий и далекий голос Джона, доносившийся из тени, куда не достигал свет лампы.

– Джон, если вы в самом деле там, будьте добры, зажгите свет, – сказал профессор. – Джон, – продолжал он, моргая в неожиданно ярком свете и уставившись на камердинера, – когда я в последний раз спал?

– Сэр, вы не спали уже неделю, только дремали время от времени на кушетке, сэр, но это не в счет. Если позволите дать вам совет, сэр, вам лучше всего немедленно отправиться в постель.

– Гм! – произнес профессор. – Благодарю вас, Джон, но ваш превосходный совет, к сожалению, неприменим. Я пишу заключительную главу и обязан ее закончить. До тех пор сон исключается.

– Прошу прощения, сэр, – начал Джон, – но если вы попробуете раздеться и лечь в постель как полагается…

– Не будьте глупцом, Джон! – вскричал профессор, охваченный внезапным приступом гнева, который совершенно не вязался с его обычно миролюбивым характером. – Неужели вы думаете, что я не поспал бы, если бы мог? Разве вы не видите, что я мечтаю заснуть? Я заснул бы, понимаете вы, но не могу – я знаю, что отдыха мне не ведать, пока я не закончу книгу, а это будет примерно на рассвете, – и профессор поднял глаза на Джона.

Густые брови профессора нахмурились, глаза горели неприятным светом на бледном овале лица.

– Если бы только вы перестали пить так много кофе, сэр! Говорят, кофе плохо действует на нервы.

– Думаю, это верно, – вставил профессор, вновь заговоривший привычным мягким голосом. – Да, полагаю, это верно. К примеру, Джон, прямо сейчас мне кажется, что вон там из-за портьер высунулась рука. Однако эта умственная установка в некоторой степени совпадает с темой последней главы, где говорится о психических силах природы. Конкретно, Джон, я имею в виду следующий отрывок:

«Таинственная сила, которую некоторые именуют душой, при условии должного развития способна на некоторое время отринуть телесность и воспарить в бесконечные пространства, нестись на крыльях ветра, гулять по дну морей и рек и даже вселяться в тела давно умерших людей, если те еще не разложились».

Профессор откинулся в кресле и продолжал, словно размышляя вслух:

«Все это было известно столетия тому назад, в особенности жрецам Исиды и древним халдеям, а сегодня частью практикуется факирами и тибетскими ламами; но невежественный мир видит в этом не более чем дешевые фокусы». Кстати, – прервал он сам себя, вдруг заметив, что Джон по-прежнему стоит перед ним, – разве вы не просили отпустить вас до завтрашнего дня?

– Да, просил, сэр, – замялся Джон, – но я подумал, что отложу свои дела, раз вы… раз вы так заняты, сэр.

– Пустяки, Джон, не тратьте вечер впустую, уже поздно. Сварите еще кофе и можете идти.

Джон помедлил, но встретился глазами с профессором и подчинился; поставив кипящий кофейник на приставной столик у локтя профессора и приведя комнату в порядок, он направился к двери.

– Я вернусь утром, к восьми часам, сэр.

– Очень хорошо, Джон, – сказал профессор, попивая маленькими глотками кофе. – Спокойной ночи, Джон.

– Спокойной ночи, сэр, – отозвался Джон, закрыл за собой дверь и на секунду остановился за нею, покачивая головой.

– Его нельзя оставлять одного, – пробормотал он, – но я вернусь утром, еще до восьми. Да, постараюсь вернуться еще до восьми.

С этими словами он повернулся и удалился по коридору.

II

Профессор долго сидел, согнувшись над столом. За последние полчаса он не написал ни слова – где-то у него в затылке, казалось, стучал молоточек; это мягкое, неторопливое и ритмичное постукивание только оттеняло тишину вокруг. Медленно и постепенно профессор погрузился в ожидание, безрассудное и настойчивое ожидание чего-то, что подбиралось все ближе и ближе при каждом стуке молоточка. Он не понимал, что именно приближается, был бессилен остановить это приближение – он только знал, что это нечто близится, и ждал, напрягая слух, прислушиваясь к неизвестности.

Внезапно, где-то в раскинувшемся далеко внизу мире, часы пробили полночь. С последними ударами в коридоре послышались шаги, в дверь постучали и кто-то начал теребить дверную ручку. Профессор встал, дверь распахнулась, в кабинет проследовал коротенький, толстенький джентльмен, примечательный главным образом круглым румяным лицом и ежиком седых волос, и принялся трясти руку профессора, без умолку выпаливая отрывистые быстрые фразы, давно ставшие отличительным признаком Магнуса МакМануса, чьи исследования в Нижнем Египте и на берегах Нила, проведенные в последние десять лет, сделали это имя знаменитым.

– Дорогой Дик, – начал он. – Боже правый, да ты выглядишь совсем больным – ужасно – как обычно, перетрудился, а?

– Магнус! – воскликнул профессор. – Я думал, ты в Египте?

– Точно так – был – вернулся на прошлой неделе с образцом – провел три дня в Нью-Йорке – должен сейчас же возвращаться на Нил – купил вчера билет – отплываем завтра – в полдень. Видишь ли, Дик, – продолжал Магнус, расхаживая по комнате, – получил телеграмму от Тарранта – смотритель на раскопках, помнишь – говорит, наткнулись на монолит – коптские надписи – может оказаться чем-то важным – очень.

– Да, – кивнул профессор.

– Так что зашел к тебе, Дик – попросить, чтобы ты присмотрел за моим образцом – подумал, ты не будешь возражать – пока я не вернусь.

– Да, конечно, – рассеянно сказал профессор.

– Без сомнения, величайшая находка века, – продолжал Магнус, – колоссальное значение – вся египетская история предстает в новом свете – во всем мире, насколько известно, нет другой такой мумии.

– Что? – воскликнул профессор. – Ты сказал «мумия»?

– Разумеется, – кивнул Магнус, – но термин неуместен – больше чем обычная высохшая мумия.

– И ты… ты привез ее сюда, Магнус?

– Конечно – она снаружи, в коридоре.

Профессор отчего-то задрожал и снова почувствовал тошноту.

– Чертовски трудно сюда – неудобна для перевозки, понимаешь, – Магнус, продолжая говорить, повернулся и вышел. В коридоре послышался шум голосов, шарканье подошв, спотыкающиеся и приближающиеся шаги, как будто носильщики волокли тяжелый груз – и над всем этим разносился взволнованный голос Магнуса.

– Поосторожней – не заденьте косяк – ровно, ровно держите, не трясите – здесь прямо – вот так.

Вновь появился Магнус. За ним следовали четыре грузчика, согнувшиеся под тяжестью чего-то среднего между длинным ящиком и гробом. Под руководством Магнуса они опустили этот предмет на пол в свободном углу.

– А теперь, – вскричал Магнус, когда они остались одни, и достал из кармана маленькую отвертку, – я покажу тебе – глазам своим не поверишь – как и я – это просто чудо, Дик – публика будет изумлена – так и будут сидеть, как дураки – с разинутыми ртами.

Один за другим Магнус вывинтил шурупы, державшие крышку. Профессор наблюдал, широко раскрыв глаза, и ждал – молча ждал.

– Этот образчик – откровение в искусстве мумификации, – продолжал Магнус, возясь с последним шурупом. – Никакого высохшего, сморщенного, набитого бальзамичес-ми веществами сгустка человека – кто бы это ни сделал, он был гением – определенно – внутренности не извлечены – черт бы побрал этот шуруп – тело совершенно, как при смерти – клянусь, Дик – не менее шести тысяч лет – вероятно, старше. Говорю тебе – настоящее чудо – а впрочем – суди сам! – и с этими словами Магнус отложил отвертку, поднял тяжелую крышку и отступил в сторону.

Профессор глубоко вдохнул и судорожно вцепился пальцами в подлокотники кресла, глядя на то, что лежало, точнее, стояло за передней стеклянной стенкой гроба.

Он увидел удлиненное лицо, обрамленное черными волосами, налитое, не высохшее, но отвратительного пепельно-серого цвета, большой и тонкий орлиный нос с изящным и гордым изгибом ноздрей, а под ним рот с синеватыми полными губами, чьи жестокие очертания чуть искажала призрачная издевательская улыбка, таившая в себе безымянный ужас.

– Когда-то была хороша собой, – заметил Магнус. – Да, весьма – правильные черты и все такое – чисто египетский тип, однако…

– Это. это лицо дьявола, – запинаясь, пробормотал профессор. – Хотел бы я знать, что скрывается за этими веками. так и кажется, что они вот-вот поднимутся, и тогда… Твоя мумия ужасна, Магнус, ужасна.

Магнус рассмеялся.

– Так и думал, что она тебя поразит – повергнет всех ученых в ступор – без сомнения. Это украшение из драгоценных камней на шее, – с довольным видом продолжал он, – неограненные изумруды – восходит к пятой династии – но вон тот скарабей на груди еще старше – золотая оторочка одежды ставит меня в тупик – прямо не знаю – а кольцо на большом пальце – по форме – вылитая пятнадцатая династия. В целом – загадка. Еще одна странность – рот и ноздри были залеплены – каким-то цементом – чертовски сложно было – удалять.

– Согласно надписи на саркофаге, – не умолкал Магнус, – это «Ахасуэра, принцесса Дома Ра в царствие Рамана Кау Ра» – вероятно, еще один титул Сети Второго. Я также нашел папирус – очень важный – и три таблички, успел только бегло просмотреть – как я понял, Ахасуэра пользовалась зловещей славой – сочетание Семирамиды, Клеопатры и Мессалины – эдакое тройственное совершенство. Одним из ее любовников был некий Птомес – верховный жрец храма Осириса – о нем сказано – «весьма умудренный в искусствах и таинствах Исиды и верховных богов». Когда открыл саркофаг – заметил странный беспорядок, спутанные покровы – словно она двигалась – к тому же погребальная маска упала с лица – показалось любопытным – крайне. Осмотрев эту маску – обнаружил надпись на лбу – долго не мог расшифровать – вдруг меня осенило – когда засыпал – нескладной стихотворной строфой – переводится приблизительно так:

Дыхание мое хранит Исиды твердь,

Кто ни пробудит, встретит лишь смерть.

– Также довольно любопытно, а? Силы небесные! Да что это с тобой? – Магнус осекся, так как только сейчас впервые обернулся и посмотрел на своего друга.

– Ничего, – все так же запинаясь, ответил профессор. – Ничего страшного… только закрой это… закрой, ради Бога.

– Конечно – безусловно, – сказал Магнус, озабоченно глядя на него. – Вот уж не думал, что ты такой впечатлительный – нервы пошаливают – тебе нужно заняться своим здоровьем, Дик – и прекрати хлестать этот проклятый черный кофе.

Когда последний шуруп был завинчен, профессор диковато рассмеялся.

– Восемнадцать шурупов длиной в два с половиной дюйма, не так ли, Магнус?

– Да, – ответил Магнус, и на его лицо снова набежало озабоченное выражение.

– Очень хорошо, – радостно воскликнул профессор с тем же странным смешком.

Магнус натянуто улыбнулся.

– Послушай-ка, Дик, – начал он, – звучит чуть ли не так, будто ты думаешь…

– Эти глаза, – прервал его профессор, – преследуют меня, эти глаза хотят застать врасплох, исподтишка следят и наблюдают.

– Тьфу! Какая чепуха, Дик, – несколько поспешно воскликнул Магнус. – Это только игры твоего воображения – и ничего более. Тебе необходимо отдохнуть от работы, не то у тебя скоро начнутся галлюцинации.

– Садись и слушай, – сказал профессор и зачитал отрывок из лежавшей на столе рукописи:

«Таинственная сила, которую некоторые именуют душой, при условии должного развития способна на некото-торое время отринуть телесность и воспарить в бесконечные пространства, нестись на крыльях ветра, гулять по дну морей и рек и даже вселяться в тела давно умерших людей, если те еще не разложились».

– Кхм! – произнес Магнус и заложил ногу на ногу. – Ну и что?

– «Если те еще не разложились», – повторил профессор и, внезапно подняв руку, указал на гроб в углу. – Это не смерть.

Магнус вскочил на ноги.

– Друг мой, ты умом тронулся! – вскричал он. – Что же это, по-твоему?

– Временное прекращение жизнедеятельности! – заявил профессор.

Повисло долгое молчание. Оба впились друг в друга взглядами; лицо Магнуса чуть побледнело, пальцы профессора нервно барабанили по подлокотникам кресла. Вдруг Магнус рассмеялся, хотя и немного натужно.

– Вздор! – воскликнул он. – Что за глупости ты говоришь, Дик? Прописываю тебе добрый стаканчик бренди и постельный режим.

С непринужденностью старого друга, хорошо знакомого с профессорским кабинетом, он подошел к угловому шкафчику, достал оттуда графин и стаканы и плеснул в каждый солидную порцию бренди.

– Вижу, ты со мной не согласен, Магнус?

– Согласен? Ни в коем случае, – сказал Магнус и одним глотком опорожнил стакан. – Это все нервы – чертовы нервы.

Профессор покачал головой.

– Есть многое в природе, друг Горацио…

[8]

– Знаю, знаю – сам часто проклинал Шекспира за эти строки.

– Но ты сам, Магнус, несколько лет назад написал статью о гипнотическом трансе у древних египтян.

– Это уж слишком, Дик, – запротестовал Магнус, – рассуждай здраво, ради всего святого! Какой транс может продолжаться шесть или семь тысяч лет? Совершенно нелепая мысль! Давай-ка, ложись спать, как разумный человек – кстати, где Джон?

– Я отпустил его до утра.

– Какого черта? – воскликнул Магнус и с беспокойством оглядел кабинет. – Ладно – побуду за него – помогу тебе лечь и все такое.

– Благодарю, Магнус, но все бесполезно, – ответил профессор, покачивая головой. – Я не смогу заснуть, пока не допишу последнюю главу. Много времени это не отнимет.

– Господи, час ночи! – воскликнул Магнус, поглядев на часы. – Должен спешить, Дик – гостиница – завтра в море – ты знаешь.