Текст книги "Глиняный конверт"

Автор книги: Ревекка Рубинштейн

В НЕВОЛЕ

Залилум живет в доме купца. Его не посылают работать в поле, он не грузит тяжелые тюки с товарами на баржи, не навьючивает ослов. Он слишком мал для этого – его оставили в доме прислуживать господам. Работа не очень трудная. Залилум с ней легко справляется, он всегда сыт, его даже не так уж часто бьют. Он даже привык к тому, что у него, как у всех рабов, сбриты волосы на половине головы. Слуги полюбили живого, доброго мальчика, готового всем помочь и услужить. Даже хозяева как будто привязались к маленькому рабу. И все-таки Залилум страшно тоскует. Он тоскует по дому, по родителям, ему даже хочется понянчить брата и сестру, поиграть с ними, повозиться. Он вспоминает родную деревню, далекие прогулки и своего дружка Ахуни, с которым они и играли и работали вместе, ссорились и дрались, но тут же мирились и поверяли друг другу все секреты. Залилуму даже не удалось с ним проститься. Что-то он теперь делает? Знает ли он, как грустно живется его товарищу?

Дома, бывало, мать больно отшлепает его за какие-нибудь проказы – Залилум заревет во весь голос. Впрочем, чаще всего он кричал не от боли, а для того чтобы показать матери, что довольно его бить. А здесь он ни разу не плакал, когда его били. Он стискивал зубы и молчал, потому что не хотел показывать, как ему горько и обидно, когда его бьют чужие жестокие люди, бьют даже тогда, когда он не виноват. И только ночью, лежа на жесткой подстилке из соломы, Залилум давал волю своим слезам. Но плакал он тихо-тихо, накрыв голову стареньким, прохудившимся плащом, который служил ему и одеялом, и одеждой в холодные, ненастные дни.

Да, трудно жить в неволе, не сметь шагу ступить без разрешения хозяина, не знать, что тебя ожидает завтра.

На днях был у хозяина важный гость, купец из Ларсы. Все утро готовили на кухне угощение. Хозяйка не раз бегала туда попробовать, хорошо ли сварилось мясо, как зажарили утку, достаточно ли сладки бобы с финиковой патокой. А когда сели обедать, Залилума послали прислуживать за столом.

Очень не понравился гость мальчику. Важный, толстый, сердитый, он с недовольным видом оглядывался вокруг и злобно смотрел на слуг, заходивших в комнату.

– Хорошо живут у тебя рабы, – обратился гость к Белидинаму, – вон какие толстые!

– Чем сытнее кормишь слуг, тем лучше они работают,– ответил Белидинам.

– Я своих не кормлю, – возразил гость. – Они сами где-нибудь свой корм промышляют. А раб у меня работает, пока не сдохнет, потом новых покупаю. Так дешевле!

Залилум не слышал, что ответил хозяин, – мальчик ушел на кухню за новым блюдом. А когда вернулся, гость хлопнул его по спине и сказал хозяину:

– Продай мальчика. У меня как раз умер такой. Мне нужен другой на его место.

У Залилума задрожали руки и ноги, он чуть не уронил на пол кувшин, из которого наливал пиво в глиняные кубки.

– Мне он и самому нужен, – ответил хозяин и, подтолкнув Залилума к двери, прибавил: —Иди, ты больше не понадобишься!

У Залилума отлегло от сердца. Как ни плохо ему в неволе, все же у Белидинама жить можно, а вот у этого купца из Ларсы было бы, вероятно, во много раз хуже. И потом у Залилума появился тут друг. Правда, это не настоящий друг, как Ахуни, равный во всем товарищ. Его новый друг – Наби-Син, старший сын хозяина. Но все же он хороший мальчик. Не раз он выручал Залилума из беды, даже как-то спас от побоев и часто приносит ему что-нибудь вкусное с хозяйского стола. А теперь забил себе в голову Наби-Син, что надо Залилума обучать грамоте.

– Понимаешь, – убеждал Залилума Наби-Син, – если ты научишься писать и считать, отец сделает тебя своим помощником; тогда тебе хорошо будет. А когда я вырасту, мы с тобой вместе будем торговать; ты у меня главным приказчиком сделаешься.

Залилум промолчал. Неужели он всю жизнь будет рабом? Но он не стал спорить с сыном хозяина.

Каждый вечер, когда Залилум кончает работу, приходит за ним Наби-Син. Мальчики идут во двор, садятся в углу за амбаром, и начинается урок.

Наби-Син приносит мягкий кусочек глины и тонкую палочку. Залилум уже научился из этого комочка делать плоскую, круглую табличку. Потом Наби-Син оттискивает клинописные знаки и называет их.

– Ка, – говорит Наби-Син.

– Ка, – повторяет Залилум.

И так каждый урок Наби-Син показывает Залилуму десять– пятнадцать новых знаков и заставляет их выучить. Только они плохо запоминаются. Труднее всего научиться писать. Залилум берет в руки палочку и оттискивает на глине те же знаки, что и Наби-Син. Пишет, глядя на образцы, но получается совсем не то, что нужно, – криво, косо, одни черточки слишком толстые, другие так тонки, что еле видны. Плохо выходит. Совсем не умеет писать Залилум. Да и трудно ему держать загрубевшими пальцами тонкую палочку, и руки дрожат, устает он за целый день. Наби-Син сердится, кричит. А один раз даже побил Залилума, больно ударил линейкой по руке. Очень обидно стало Залилуму. Не в первый раз били его – всегда терпел. Так ведь это были чужие, старшие... А Наби-Син свой, друг называется... Конечно, Залилум мог бы дать ему сдачи, и, может быть, еще крепче, чем сам получил. Да разве ударишь!.. Наби-Син – хозяин, а он, Залилум,– слуга, раб, вещь, принадлежащая купцу.

Залилум закусил до боли нижнюю губу, молча встал и вышел.

На другой день Наби-Син пришел мириться; он подошел к сараю, где жили рабы.

– Залилум, выходи! Поиграем сегодня в шарики. Я подарю тебе самый лучший. Не будем сегодня учиться.

Залилум не отвечал.

– Ну, идем! – настаивал Наби-Син. – Я больше не буду драться. Я же не нарочно. Учитель всегда бьет нас линейкой. И мне не раз попадало от него.

Но в этот вечер Залилум так и не вышел.

Через два дня мальчики помирились.

Начались опять занятия, но толку от них не было. Залилум плохо запоминал знаки, с трудом оттискивал их на глине, они получались такие неразборчивые, что трудно было угадать их значение. И совсем не потому, что Залилум был тупым, неспособным мальчиком. Просто он очень уставал к вечеру. Весь день бегал он на побегушках. Им командовали не только хозяин и хозяйка, но и управляющий, и кухарка, и сторож, и все слуги вообще. С раннего утра носился Залилум по дому, иногда даже поесть толком не успевал. Какие уж тут занятия! Вот если бы он утром ходил в школу, как Наби-Син, наверное, и он, Залилум, не хуже его мог бы учиться. А так только ради Наби-Сина сидел он по вечерам над табличками. Да и то не всегда вечером бывал Залилум свободен.

Вот сегодня все ушли на свадьбу к брату хозяина, и не только Наби-Син пошел со старшими, но даже младших ребят взяли с собой. А слуг и кухарку отправили пораньше помогать готовиться к свадьбе и прислуживать. Дома остались только маленькая дочь хозяев, старая рабыня-нянька да Залилум.

– Будешь сидеть дома, возьми таблички и учи знаки, – приказал Наби-Син Залилуму на прощанье.

– И не подумаю,– пробурчал Залилум, но Наби-Син уже не слыхал ответа – он вышел вслед за родителями.

Нянька уложила спать девочку и велела Залилуму сторожить ее, а сама тоже легла – совсем расхворалась старуха: спина у нее ныла и голова болела.

В комнате было тихо, начало темнеть. Девочка мирно посапывала. Залилума начало клонить ко сну. Он задремал.

Но что это? Страшный крик разбудил мальчика. Должно быть, что-то испугало ребенка. Или укусило какое-нибудь насекомое. Девочка надрывалась от крика. Залилум взял ее на руки и заходил с нею по комнате.

– А-а-а, спи, спи, спи.

Но девочка не унималась. Что делать? Она никогда не перестанет плакать. Вдруг Залилум вспомнил, как его бабушка успокаивала брата и сестру, произнося над ними заклинание. Залилум много раз слышал его и хорошо помнил все слова. И, продолжая укачивать на руках ребенка, он заговорил нараспев:

 
Кто живет в темноте,
Прочь из потемок!
Выходи поглядеть на свет!
Кто рассердился так,
Что мать плачет?
Если это собака,
Бросьте ей мясо.
Если это птица,
Киньте ей крошки!
Если это капризный ребенок,
Спойте ему заговор!
Пусть отец его спит спокойно,
Пусть мать его кончает работу.
Не мой это заговор,
Это заговор Нинакукутум,
Владычицы колдовства.
 

Мерное покачивание и ритмичный напев усыпили девочку – она затихла. Залилум уложил ее в постель и прилег около нее на полу и незаметно уснул. Ему снилось, что он снова дома, спит на циновке рядом с братом и сестрой и мать ласковой рукой гладит его по голове и шепчет: «Залилум! Проснись, Залилум!»

Он открыл глаза и увидел мать, наклонившуюся над ним и будившую его такими знакомыми и родными словами: «Залилум! Проснись, Залилум!» В первую минуту мальчик не мог понять, где он находится. Потом до его сознания дошло, что он в доме хозяина и мать пришла к нему сюда поздно вечером.

– Мать! Что случилось? Зачем ты здесь? Так поздно?

Синнури села на пол и тихо заплакала.

– Отец? – Залилум обнял мать. – С ним беда?

– Нет больше твоего отца, – зарыдала Синнури. – Злые духи не хотели оставить его в покое. Они мучили Убар-Шамаша и разрывали его грудь. День и ночь кашлял твой отец, и кровь лилась у него из горла. А потом злой дух отнял у него дыхание, и твой отец умер. Вот уже месяц, как его зарыли в землю, и теперь он в подземном царстве, откуда нет возврата. – И Синнури опять горько зарыдала.

– Почему ты раньше не пришла ко мне?

– Нельзя было.

– Как же ты живешь, мать? Одна теперь. Кто работать будет?

– Трудно без отца. Хлеб посеяли, поливали мало, плохо уродился. Убрать некому.

Залилум задумался:

– Мать, забери меня отсюда. Я работать буду. Я теперь сильный.

Синнури покачала головой.

– Белидинам не отпустит. Где я возьму одиннадцать сиклей серебра, чтоб выкупить тебя у хозяина?

Залилум вздохнул. Он забыл, что его продали, он раб. И Залилум провел рукой по своей наполовину обритой голове и печально повторил:

– Белидинам не отпустит.

Синнури встала:

– Пора идти.

Залилум проводил мать до ворот. Грустное было прощанье. Мальчик стоял рядом со стариком сторожем и глядел на мать, пока она не свернула в переулок. Потом он тихо побрел в сарай, где спали рабы, и улегся на свою соломенную подстилку. Было необычно тихо, никто еще не вернулся со свадьбы. Залилум вспоминал отца, представлял себе их опустевший дом, думал о том, как будет жить его мать, как справится она с работой. А брат и сестра? Что будет с ними? В конце концов их тоже продадут какому-нибудь богатому купцу. А ему, Залилуму, уже больше никогда не видеть свободы. Раньше, когда ему было особенно грустно, он мечтал о том, что его отец поправится, будет много работать, соберет хороший урожай, продаст зерно и выкупит сына. А теперь... Теперь отца больше нет, и Залилум будет вечно рабом.

– Не хочу быть рабом! Не хочу! – вслух простонал мальчик и сжал кулаки.

Но как это сделать, как вырваться отсюда, кто ему поможет, такому маленькому и одинокому в своем горе?

Однажды хозяин послал Залилума в кладовую на втором этаже.

Там управляющий Варадсин укладывал глиняные таблички, и Залилум должен был ему помогать. В кладовке на полках стояли плетеные корзины и большие глиняные сосуды; они доверху были наполнены клинописными табличками.

– Зачем хозяин хранит эту глину? – удивился Залилум.

– Это не глина, а документы, в них богатство нашего хозяина,– ответил Варадсйн.

– Какое же богатство? – не мог понять Залилум.

– Смотри, вот корзина с договорами на землю, которую хозяин дает арендаторам, – за это ему платят большие деньги и отдают зерно. Здесь лежат долговые расписки. Много серебра и зерна дает Белидинам разным людям. Они за это проценты платят купцу.

– А если долг отдадут?

– Тогда разобьют табличку. Только редко это бывает. Видишь, сколько тут табличек в корзинке.

– Бедняк совсем платить не может. Что тогда будет с табличкой?

– Расписка останется у купца, а у должника заберут в рабство жену, или сына, или дочь. Вот так растет богатство нашего хозяина.

– И моя табличка здесь? Когда меня хозяин купил, на глине писали. И свидетели были.

– И твоя здесь. Вот в этом кувшине, где все купчие лежат.

– Купчие?

– Ну да, купчая, документ, который составляют, когда покупают товар, дом или раба. Хозяин бережет эти документы и держит их в верхней кладовке. Внизу сыро, глина размокнет, и все написанное сотрется, и документ пропал.

Сейчас Залилум вспомнил посещение кладовой. Вот бы забраться туда и выкрасть свою табличку и разбить ее. Тогда не будет он больше рабом, опять станет свободным и вернется домой. Но как проникнуть в кладовую? Она заперта. Да и таблички не найти: Залилум не умеет читать, а без этого не разберешь, на какой записано, что он продан. Мучительно думает Залилум, как избавиться от ненавистного рабства, и не находит выхода.

Через несколько дней произошло событие, которое подсказало Залилуму, что ему надо делать.

Из дома Белидинама убежал раб Хизату. Ловкий, сильный, юноша был одним из лучших работников в доме, а его веселый характер сделал его общим любимцем не только среди слуг, но даже и у господ. Сам купец относился к нему хорошо и отличал его от других рабов.

– Хозяин, – пришел как-то Хизату к Белидинаму, – я хочу жениться на Илтани из ткацкой мастерской. Возьми ее в дом служанкой, мы оба будем работать в твоем хозяйстве.

Белидинам нахмурился. Илтани была лучшей мастерицей. Ни одна ткачиха не работала так быстро и хорошо, как Илтани, и Белидинам не хотел лишиться такой искусной работницы.

– Зачем тебе жена-ткачиха? Разве мало служанок в доме? Бери любую.

– Мне нужна Илтани, хозяин. Я люблю ее. Не хочу другой.

– Будешь ты у меня мудрить! «Люблю, не люблю»! Женись на любой служанке, а об Илтани и думать забудь. Не позволю!

С грустной вестью пришел Хизату к Илтани в мастерскую. Как им быть? Как умолить хозяина разрешить им пожениться?

Когда на другой день Белидинам зашел в ткацкую мастерскую проверить работу ткачих, Илтани вскочила с места, кинулась хозяину в ноги и, заливаясь слезами, взмолилась:

– Хозяин, разреши нам пожениться! Мы всю работу будем делать для тебя. Только не разлучай нас с Хизату.

– Пошла прочь, негодная! Зачем бросила работу? Не нужна мне такая ткачиха!

И, сердито отпихнув ногой девушку, он вышел из мастерской.

А через день Илтани была продана в Ларсу хозяину рабочего дома. У него было много рабов, которых он отдавал внаем купцам и земледельцам. Ужаснее этого дома не было во всей Вавилонии. Там рабов истязали и обращались с ними хуже, чем со скотом. А хозяева, нанимавшие их на несколько дней, не жалели чужих рабов, кормили их впроголодь, лишь бы не умирали, чтоб не отвечать за них перед хозяином.

Когда Хизату узнал, что Илтани продали, он, не помня себя от гнева, вбежал в комнату и с кулаками набросился на Белидинама.

Двое слуг схватили Хизату за руки и оттащили его от хозяина.

– Свяжите мерзавца и дайте ему сто ударов, – закричал Белидинам.

Хизату увели. Тут же за ним выбежал управляющий Варадсин, и раб был избит.

В синяках и кровоподтеках, со связанными руками, лежал Хизату на глиняном полу и тихо стонал: «Пить, пить...»

Залилум несколько раз приносил воду и поил несчастного, приподняв его голову.

Глубокой ночью Залилум сквозь сон слышал возню в углу и громкий шепот. А наутро Хизату исчез.

Рассвирепевший Варадсин допрашивал слуг. Кто помог Хизату бежать? Кто развязал его веревки? Ни угрозы, ни побои не помогли Варадсину узнать правду. Все молчали и с ненавистью смотрели на Варадсина. Казалось, вот-вот лопнет терпение рабов, и они кинутся, как Хизату, на своих мучителей.

Варадсин почувствовал это и поспешил удалиться.

Хизату так и не нашли. Ходили слухи, что его видели в Ларсе. Удалось ли ему выкрасть Илтани и бежать с ней, остался ли он сам на свободе или снова попал в рабство, так никто толком и не узнал.

НАБИ-СИН ЕДЕТ С ОТЦОМ В МАРИ

Поздно вечером пришел Белидинам домой. Он удивился, что Наби-Син еще не спит, но не стал его бранить, а только выслал мальчика из комнаты и приказал ложиться спать. Отец весело улыбался, с довольным видом потирал руки, что было у него признаком хорошего настроения, и, видимо, хотел поговорить с матерью о том, что с ним произошло.

«Какой-нибудь залежалый товар выгодно продал»,– подумал мальчик. Не раз, бывало, после такой удачной сделки отец приходил домой веселый, довольный и хвастливо рассказывал, как он ловко надул покупателя. Но отец никогда не скрывал этого от сына: пусть слушает и учится, как надо торговать и наживать богатство. Ведь когда Наби-Син вырастет, он будет помогать отцу вести дела.

«Почему же сейчас отец выставил меня за дверь?»

Наби-Син нехотя вышел из комнаты.

Он тихо подошел к глиняной лежанке, где на разостланной циновке спал младший брат. Наби-Син снял набедренную повязку и, откинув тонкое шерстяное одеяло, лег рядом с малышом.

Из соседней комнаты доносились голоса родителей, впрочем, говорил только один отец, мать изредка задавала вопросы или вставляла два-три слова.

Наби-Син прислушивался к разговору, но родители говорили очень тихо, иногда понижая голос до шепота. Все же из отдельных фраз, которые ему удалось уловить, он догадался, о чем рассказывал отец. Сегодня вечером его вызывали во дворец. Сам царь Хаммурапи дал отцу какое-то важное поручение. Отец поедет в Мари на баржах и повезет туда товары для продажи. Вот только что сказал отцу Хаммурапи? Этого Наби-Син не понял, отец как раз об этом говорил шепотом. А может быть, он и матери этого не сказал. Ясно, что здесь какая-то тайна.

– Поедем через два дня, – услыхал Наби-Син громкий голос отца. – Да не забудь приготовить в дорогу и Наби-Сина. Он поедет со мной.

Как, отец берет его с собой? Наби-Син едва не задохнулся от радости. Он поедет в Мари с отцом! Он так давно ждал этого. Отец не раз обещал взять его с собой в далекое путешествие, но мать все не отпускала сына. Мало ли опасностей подстерегает путников в дороге. И дикие звери могут разорвать, и злые разбойники нередко нападают на купцов. Только и слышишь, что по дороге в Элам ограбили целый караван, где-то на юге убили купца... Мать всегда беспокоилась, когда отец уезжал. Но тут уж ничего не поделаешь. Жизнь купца полна риска, он часто в пути, с ним все может случиться. Отец Наби-Сииа, купец Белидинам, богат и знаменит на весь Вавилон. Чего только нет у них в доме! Склады полны товаров, с больших полей собирают хороший урожай и доверху насыпают зерном закрома. День и ночь работают s мастерской ткачихи, делают узорные ткани, а в лавке на базаре идет большая торговля. Постоянно отправляет отец товары в разные города и даже в другие страны, изредка и сам сопровождает караваны. «Не всегда можно доверять чужим людям, нужен свой глаз», – любит повторять Белидинам Поэтому он и Наби-Сина хочет приучить к торговле, чтобы свой помощник был в доме. Но до сих пор мать не отпускала сына в дальний путь ни с караваном, ни на баржах.

«Мал еще. Пусть посидит дома, успеет еще ездить с товарами и учиться торговать», – твердила она.

Но на этот раз отец так решительно заявил о своем намерении взять сына с собой, что мать промолчала. Она поняла: спорить бесполезно. Наби-Сину уже двенадцатый год, пора знакомиться с жизнью.

Наби-Син от возбуждения не мог уснуть. Он слышал, как отец сел ужинать. Потом пришла служанка, убрала со стола, гремя глиняными чашами и кубками. Наконец родители пошли спать. В доме погасили свет, и наступила полная тишина. А Наби-Син все еще не спал. Он мечтал о том, как он с отцом отправится в путь. То он представлял себе, как будут грузить баржи, то силился вообразить, как выглядит неизвестный город Мари. Потом ему стало казаться, что он уже пльрвет по реке, плавно покачиваясь в ладье, и слышит, как журчит вода. Он уснул поздно – уже было далеко за полночь.

А утром ему так не хотелось вставать! Сначала его будила старая няня; он едва поднимал голову, открывал глаза и снова засыпал. Потом пришла мать.

– Набия! Почему не встаешь? Торопись, в школу опоздаешь!

Наби-Син, даже не поворачиваясь к матери, пробормотал сонным голосом:

– Не могу подняться. Голова болит, в глазах темно.

– Что ты, что ты? – забеспокоилась мать. – Не заболел ли? Может быть, сглазил тебя дурной человек? – И она пощупала рукой лоб сына.

– Ламасум! – позвала хозяйка старую рабыню. – Принеси кувшинчик с питьем от лихорадки. Он стоит в кладовке> где лежат сушеные фрукты.

Наби-Син с отвращением выпил противное, тягучее лекарство с неприятным запахом, позволил матери укрыть себя теплым одеялом и, свернувшись калачиком, крепко уснул.

– Спи, сынок, – сказала мать, уходя из комнаты. – Если к вечеру не пройдет, позовем из храма жреца Шамаш-Хасира: он хорошо умеет прогонять злых духов и лечит от всякой болезни.

Через два часа Наби-Син проснулся. Веселый, здоровый, он хотел бежать во двор.

– Набия, куда ты? Не смей выходить, ты болен! – в один голос закричали мать и няня.

Наби-Син удивленно остановился. Он чувствовал себя совершенно здоровым и совсем забыл о том, что утром у него «болела» голова.

И все же в этот день ему не позволили выходить из дому. Наби-Син был очень рад, что не надо было идти в школу. Всю прошлую неделю он почти не готовил уроков. Отец поздно приходил домой и не успевал проверить, как Наби-Син переписал табличку и выучил на память текст. Вчера учитель потерял терпение и побил Наби-Сина да еще пригрозил, что пожалуется отцу. Сначала угроза учителя не испугала Наби-Сина. Что ему сделает отец? Бить не станет, только отругает. Но теперь, когда Наби-Син узнал, что отец хочет его взять с собой, жалоба учителя была бы некстати. А что, если отец рассердится и оставит его дома? Лучше об этом не думать.

Очень скоро Наби-Сину надоело сидеть одному в комнате.

Чем заняться? Может быть, все-таки выучить уроки? Нет, скучно, может разболеться голова. Лучше позвать Залилума и поиграть с ним в школу.

– Мать! Пришли Залилума, я хочу с ним играть.

Через несколько минут Залилум вошел в комнату:

– Зачем звал меня?

– Садись, учиться будем!

– Опять? Не хочу играть в школу.

– А я тебе говорю – садись! Я твой учитель, и ты должен меня слушаться.

Залилум пожал плечами и покорно сел на пол, скрестив ноги. Наби-Син достал комочек глины и протянул его Залилуму :

– На, сделай табличку.

Залилум опустил глину в чашу с водой, скатал шарик и примял его ладонью – получилась круглая плоская табличка.

– Так, хорошо, – похвалил Наби-Син, потом взял табличку и провел на ней несколько ровных линий. – Ну, теперь возьми палочку и пиши.

– Что писать? – удивился Залилум.

– Пиши знаки, которые я тебе показывал.

Залилум с трудом запоминал уроки Наби-Сина. А после посещения матери он обо всем позабыл. Всю последнюю неделю он думал только о смерти отца и мечтал о побеге.

– Я не помню ничего, мы давно не играли в школу, – тихо сказал Залилум.

– Ты ленивый ученик! – Наби-Син строго посмотрел на Залилума. – Вот моя табличка, списывай!

Залилум дрожащей рукой оттиснул на влажной мягкой табличке несколько знаков. Они получились кривые, некрасивые.

– Твоя рука очень плохо пишет сегодня, – важно сказал Наби-Син, подражая учителю, и хотел ударить Залилума, но, вспомнив прошлую ссору, опустил палку.

– Я не буду писать! – И Залилум решительно отложил в сторону тростниковую палочку.—Вот если бы ты. научил меня читать, тогда... – Залилум запнулся и умолк.

Он подумал, что, если бы он умел читать, ему легко было бы найти «свою» табличку и разбить ее. Тогда он снова сделался бы свободным и ушел домой, к матери. Но он не хотел говорить об этом Наби-Сину.

– Ну что ж, давай читать, – согласился Наби-Син.

Он достал табличку, на которой были написаны различные клинописные знаки, и положил ее перед Залилумом.

– Вот смотри – это знак ноги. Его можно читать «алаку» – ходить, «узузу» – стоять, «вабалу» – приносить. Ну, теперь ты читай.

– Алаку, узузу, вабалу, алаку, узузу, вабалу, – покорно повторял Залилум.

– А это звезда «шаму» – небо, «илу» – бог.

– Шаму, илу, – старательно произносил ученик, внимательно вглядываясь в клинопись.

– Теперь, – сказал Наби-Син, припоминая уроки учителя,– выучи слоги: знак ноги – это «ду, гин, губ, гуп, ра, тум»; знак звезды...

– Набия, остановись! Я не понимаю, какие слоги. И как можно один знак читать по-разному?

Наби-Син растерялся. Он вызубрил много знаков и умел их читать, но он не знал, как объяснить Залилуму, что одним и тем же знаком можно писать и целые слова и различные слоги.

– Так говорил нам учитель, – ответил Наби-Син.

– Набия! Мне никогда не выучиться читать, я не могу запомнить знаки, они все одинаковые, а читают их по-разному. – Залилум грустно опустил голову. Нет, не найдет он «свою» табличку, не вернется домой.

– Да ты не огорчайся, Залилум, – утешал его Наби-Син. – Мне тоже сразу трудно было. А теперь слушай, как я читаю.

И, взяв табличку, Наби-Син начал говорить нараспев, стараясь подражать интонациям учителя:

 
Хаммурапи прославил на вечные времена
Величие своей власти.
Хаммурапи – царь, могучий воитель,
Сокрушитель своих врагов.
Он как ураган во время битвы.
Он унизил страну своего врага.
Он уничтожил всякое сопротивление
И положил конец восстанию.
Он сокрушил вражеские силы,
Точно глиняные статуи.
Он преодолел препятствия Непроходимых гор.
 

Наби-Син кончил.

– Ну, теперь будем говорить вместе: «Хаммурапи прославил...» – начал он.

Залилум молчал.

– Да что же ты? Говори...

– Не буду говорить. Не хочу играть в школу...

– Ну, не хочешь в школу, другое что-нибудь придумаем.

– Не надо другого. Ничего мне не нужно...

– Да что ты такой скучный сегодня? Ничего не хочешь!

– Мать ко мне приходила, – тихо ответил Залилум.– Отец умер. Как они теперь жить будут?

Наби-Син с участием посмотрел на товарища:

– Отец?

Залилум кивнул головой. Наби-Син огорченно вздохнул:

– А ты же у нас живешь. Ведь тебе не плохо, никогда голодным не ходишь. Ты всегда с нами будешь.

Залилум ничего не ответил. Опять Набия говорит так, будто Залилум никогда от них не уйдет, вечно будет рабом.

«Нет, – подумал Залилум, – после того как убежал Хизату, я знаю, что мне делать. Бежать и никогда не возвращаться сюда...» Но вслух он этого не сказал.

– Я пойду, – прошептал Залилум и встал.

Наби-Син не удерживал его, он понимал: у Залилума большое горе.

– Иди! Не плачь, Залилум. Мы всегда будем с тобой. Я твой друг, я не позволю тебя обижать.

Залилум вышел.

Вдруг Наби-Син услыхал из соседней комнаты голос отца. Но что это? С кем он разговаривает? Учитель! Наби-Син похолодел. Зачем он пришел? Вчера Набия не выучил урока, сегодня не ходил в школу!.. Учитель пришел жаловаться на него отцу, и отец не возьмет его с собой в Мари! Все пропало... Никто ему не поможет! Наби-Син едва удержался от слез.

– Набия! – позвал Белидинам сына.

Мальчик вошел опустив голову.

– Учитель говорит, ты не учишь уроков, плохо пишешь, не можешь рассказать на память, что написано на табличке, – строго сказал отец.

Наби-Син молчал. Губы у него дрожали, он не мог проговорить ни слова. Но тут учитель вмешался в разговор:

– Вчера он не знал урока, я побил его плетью. А сегодня Наби-Син совсем не явился в школу. Я пришел к тебе, Белидинам, с жалобой на него. Накажи сына. Пусть он слушает учителя и учит уроки, тогда он будет ученым человеком.

Белидинам нахмурился и сурово посмотрел и на учителя и на сына. Отец рассердился на Наби-Сина за то, что он плохо учился. Белидинам был недоволен учителем, который посмел ударить его сына, наследника богатого купца. Надо поставить на место бедного учителя и показать ему, с кем он имеет дело, кого обучает.

Белидинам пригласил учителя пообедать с ними. Он позвал жену и распорядился, чтобы приготовили угощение. Через некоторое время их позвали, и Белидинам с сыном и учителем вошли в комнату, где был накрыт стол. В высоком кувшине налито холодное пиво; в корзинке лежали фрукты – яблоки, груши; в глиняной миске было редкое угощение – кусок жирной баранины. Даже в таком богатом доме, как у Белидинама, мясо подавали лишь несколько раз в год, потому что его трудно было сохранять. Но отец ничего не пожалел, чтобы показать учителю, с каким богатым человеком тот имеет дело.

Все сели за стол. Отец и учитель – на складные стулья с сиденьем из толстой ткани, мать и Наби-Син – на скамейки. В комнату вошел Залилум. Он принес кувшин с водой и глубокую чашу, чтобы хозяева вымыли руки перед обедом. Прежде всего мальчик подошел к Белидинаму, но тот указал на учителя.

– На прошлой неделе я был у родителей Кулалума, – сказал учитель, подставляя руки под холодную струю и вытирая их полотенцем. – Там мне прислуживал сам Кулалум. Он и на руки мне поливал воду и кушанья подносил.

Наби-Син хотел встать и заменить Залилума, но отец взглядом остановил его.

– В доме у Кулалума немного слуг. Ведь отец его – простой писец, поэтому учителю прислуживал ученик. Ну, а у нас дома, слава Мардуку, достаточно и слуг и рабов, и мой сын никому не должен прислуживать!

Учитель, опустив глаза, принялся за еду. После мяса подали горох с чесноком, бобовую кашу, посыпанную зеленой пахучей травкой, и, наконец, мучные лепешки, сваренные в финиковой патоке. Учитель с удовольствием ел жирные и остро приправленные блюда, запивал их холодным пивом.

А Белидинам в это время расспрашивал о занятиях, об успехах Наби-Сина, советовался, как исправить почерк сына.

– Правда, Наби-Син не будет писцом, как Кулалум,– прибавил Белидинам, – но, когда мальчик вырастет, ему придется вместе со мной вести большую торговлю и тогда ему понадобится и уменье писать и хороший почерк.

– Для этого надо прилежно готовить уроки и не опаздывать в школу, – заметил учитель.

– Это верно, – согласился Белидинам. – Только не всех учеников нужно одинаково учить. Одним помогает плетка, другим вовремя сказанное слово.

Учитель понял намек. С сыном богатого купца надо обращаться осторожно; даже если он виноват, его нельзя наказывать, как других ребят.

Обед был окончен. На прощанье Белидинам подарил учителю кольцо и новый плащ из узорной ткани с бахромой.

Учитель надел кольцо на палец, бережно сложил плащ, низко поклонился купцу и поблагодарил за подарки.

Прощаясь с учителем, Белидинам сказал, что он уезжает на днях в Мари и Наби-Син поедет с ним, так что мальчик пропустит занятия. Учитель обещал заниматься с Наби-Сином отдельно.

– Смотри только, слушайся меня и прилежно учись, – сказал он на прощанье Наби-Сину. – Тогда ты будешь лучшим учеником в школе и вырастешь хорошим помощником своему отцу.

Теперь Наби-Син поверил в то, что он действительно поедет с отцом, что разговор, услышанный ночью, не приснился ему и что отец простил ему плохое поведение в школе и не оставит его дома.

Отъезд был назначен на другой день. Весь вечер прошел в сборах в дальний путь. Во дворе, около накалившейся печки, сидела старая рабыня. Она доставала из большого глиняного горшка кусочек теста, делала плоскую лепешку и ловким движением кидала ее в печь так, чтобы тесто прилипло к стенке. Готовые румяные хлебцы уже горой лежали на блюде около печки. На кухне тоже пекли и варили, готовили провизию на дорогу; слуги бегали из комнат во двор, на кухню и обратно в дом, укладывали вещи, увязывали тюки. Больше всех суетились Наби-Син и Залилум. Наби-Сину казалось, что он помогает собираться в дорогу. Залилум надеялся, что, когда уедет хозяин, легче будет убежать. Наконец сборы были окончены, все легли спать.