Текст книги "Хилтоны. Прошлое и настоящее знаменитой американской династии"

Автор книги: Рэнди Тараборелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 43 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

Глава 3
Предложение, от которого он смог отказаться

20 июня 1947-го, когда Баррону было всего двадцать лет, он женился на Мэрилин Джун Хоули в церкви Святого Винсента-де-Поля в Чикаго. «У ее семьи был дом в Лейк-Эрроухед, – рассказывал адвокат Конрада Майрон Харпол. – Там Баррон и познакомился с Мэрилин. Она была замечательной девушкой. В нее невозможно было не влюбиться».

В это время Мэрилин, родившаяся 11 февраля 1928 года, была хорошенькой девушкой, предпочитающей носить модные платья классического покроя. У нее были темно-русые волосы, а из косметики она пользовалась только губной помадой. Она не обладала блеском знаменитости, но от ее улыбки веяло теплом. Легко понять, почему Баррон, с возрастом ставший очень серьезным и целеустремленным, увлекся этой красивой и скромной девушкой. Благодаря невероятному обаянию Мэрилин ее друзья, в том числе актриса Кэрол Уэллс, вспоминают ее как «очаровательную девушку».

В 1948-м у них родился первый из восьмерых детей, Уильям Баррон Хилтон. А следом за ним, в 1949-м появилась Хоули Энн Хилтон. Так, уже к двадцати двум годам Баррон обзавелся счастливой семьей.

Перед рождением первого сына Баррон объявил, что долго думал о своем будущем и пришел к заключению, что, как и старший брат Ники – работавший в отеле «Бель-Эйр», – хочет заняться гостиничным бизнесом, в частности в корпорации Хилтона. К этому времени корпорация Хилтона стала открытой акционерной организацией, ее акции торговались на Нью-Йоркской бирже. Основная часть акций на сумму 2 миллиона долларов принадлежала Конраду[5]5
  «Когда корпорация Хилтона стала участвовать в торгах на бирже, как и во многих компаниях, служащие верхнего звена корпорации имели право приобретать акции по более низкой стоимости до того, как они вышли на биржу, – пояснял Марк Янг из Колледжа Конрада Н. Хилтона по ресторанному и гостиничному менеджменту. – Кто-то написал Хилтону и спросил, почему для них установлен такой низкий курс. Он ответил, что хочет, чтобы его акции могли приобретать не только директора и служащие высшего уровня, но и уборщицы, повара, водители – словом, служащие среднего и нижнего уровня. Он был уверен, что люди, работающие в компании, должны иметь возможность покупать ее акции».


[Закрыть].

К тому моменту, когда Баррон решил заняться гостиничным бизнесом, Конраду принадлежало двенадцать крупных отелей, девять из которых входили в корпорацию и стоили более 51 миллиона долларов. Остальные три отеля оставались независимыми от корпорации по техническим причинам, связанным с их финансированием. Конраду доставляло огромное удовлетворение, что избранные в правление служащие были людьми, начинавшими свое восхождение к успеху почти одновременно с ним и что по большей части они обязаны своим успехом его деловому чутью и предприимчивости. Среди них был Ред Эллисон, который когда-то был посыльным в отеле «Абилин», тот самый, который одолжил Конраду 500 долларов, все свои сбережения, когда во время Великой депрессии Конрад спасал компанию. Теперь он был вице-президентом компании и руководил Западным отделением. Был еще Боб Уиллифорд, который когда-то выдавал постояльцам ключи в далласском отеле. Теперь он стал исполнительным вице-президентом корпорации и вице-президентом, ответственным за Центральное отделение. И многие другие давние сотрудники и служащие Конрада Хилтона за долгую службу были вознаграждены высокими должностями в корпорации. Его референт Оливия Уэйкмен стала секретарем корпорации, а ее место личного секретаря Конрада заняла Руфь Хиннеман.

Ники вовсе не обрадовался, что Баррон тоже надумал заняться гостиничным бизнесом. Успешно работая управляющим отеля «Бель-Эйр», он наконец-то заслужил одобрение отца, а теперь прежнее соперничество возобновлялось. Ники даже сопровождал отца в деловую поездку за границу, имевшую целью открыть связи между европейскими и американскими отелями, что в 1946 году ознаменовалось основанием фирмы «Отели Хилтон интернейшнл». Как объяснял Конрад, задача этой новой компании была «проникать во весь мир и таким образом способствовать развитию как гостиничного, так и туристического бизнеса». Лозунгом его корпорации было «Мир во всем мире через международную торговлю и путешествия». Хилтон считал, что его отели не только помогут поднять экономику европейских стран, но и будут служить постоянным напоминанием о роли, которую Америка играла в победе союзников благодаря утверждению плана Маршалла и доктрины Трумэна. Вместе с формированием Северо-Атлантического союза (НАТО) эти две инициативы были направлены на восстановление городов и экономики после разрушительной Второй мировой войны. Кроме того, Конрад воспринимал свою работу как борьбу против коммунизма, этой угрозы миру, такой же опасной, как нападение нацистов на Европу всего несколько лет назад. Ники было очень важно, что отец привлек его к участию в столь великой миссии; это подтверждало, что он начал всерьез воспринимать своего старшего сына.

– Дело в том, что Ники нашел себя в гостиничном бизнесе, – вспоминал Эверет Лонг. – «Сыном» в семейном бизнесе был он, а не Баррон. И он хотел знать, с чего вдруг Баррон заинтересовался этим бизнесом. Раньше он не проявлял к этому интереса, а почему вдруг теперь?

Эта ожесточенная конкуренция между братьями вовсе не означала, что между ними существовала неприязнь. Они глубоко и искренне любили друг друга. Тем не менее всю жизнь между ними шло соперничество.

Однажды Баррон без предупреждения явился в кабинет Конрада и попросил у него работу в корпорации «Хилтон». Конрад, конечно, готов был рассмотреть его желание.

– Для начала я могу предложить тебе работу на сто пятьдесят долларов в неделю, – сказал он.

– Ты что, шутишь? – удивился Баррон.

– Ничуть. Я считаю, это справедливо. Сам я начинал с пяти долларов в месяц, но, думаю, тебе мы можем предложить жалованье повыше, – подмигнув, сказал он. – Кроме того, с этой суммы начинал Ники, и ты тоже можешь начать с любого отеля по своему выбору.

Баррон недоверчиво уставился на отца:

– Но Ники холостой, а у меня семья. У нас есть уже один ребенок, и жена ожидает второго. Так что речь идет о содержании трех человек. К тому же мне нужен повар… Да, и еще няня. Выходит, папа, мне нужно содержать целых пять человек!

Конрад только покачал головой, поражаясь безрассудности сына, считавшего, что он вправе иметь не только собственного повара, но и постоянную няню. Впрочем, он сам так воспитал сыновей, в доме всегда был штат слуг, выполнявших повседневную работу. Так что удивляться было нечему. Однако Конраду всегда было трудно примириться с тем, как рос он сам и как он растил своих сыновей, и с тем, чего они ждали от жизни в результате такого воспитания.

– Даже не знаю, что тебе сказать, Баррон. В нашей корпорации все начинают со 150 долларов в неделю, и ради тебя я не могу менять этот порядок.

– Ну а я не могу работать за такие деньги, – вставая, заявил Баррон. – Мне нужно 1000 долларов в месяц, значит, 250 в неделю.

– Извини, сынок, ничем не могу тебе помочь. – Конрад тоже встал и пожал сыну руку. Баррон уже собрался уходить, когда отец сказал: – Если хочешь зарабатывать тысячу в месяц, желаю удачи. Но если ты спустишься с облаков на землю, приходи ко мне, и мы всегда можем поговорить.

– Конечно, – сказал Баррон, явно оскорбленный.

После ухода Баррона Конрад снова уселся в кресло и усмехнулся:

– Что ж, парень хотя бы попытал счастья.

Но Баррон добился того, чего хотел, – он стал зарабатывать минимум тысячу долларов в месяц, создав со своим другом компанию «Вита-Пакт цитрус продактс» по торговле цитрусовыми. Эта компания существует до сих пор, хотя Баррон давно уже продал свою часть акций. При этом он довольно быстро вошел в этот бизнес. «Конрад очень радовался успеху Баррона, – вспоминал один из родственников Хилтона. – Он всегда рассчитывал, что оба сына когда-нибудь станут участвовать в гостиничном бизнесе, и то, что Баррон так быстро встал на ноги в новом для него деле, вызывало у Конрада восхищение». Как сам Конрад писал: «Мне было приятно думать, что если они с женой добились большего успеха, чем мои мать и отец, значит, он унаследовал частицу предприимчивости и делового чутья Гуса».

А вот Ники не знал, как отнестись к неожиданному успеху Баррона. Конечно, он был доволен, что Баррон остался в стороне от гостиничного бизнеса. С другой стороны, Баррон стал самостоятельным, женатым человеком и зарабатывал больше, чем Ники. Да еще заработал уважение Конрада за то, что пошел своим путем, а не зависел от отцовских щедрот. Ники любил брата и желал ему добра, однако с тех пор конкуренция между братьями стала еще острее.

Глава 4
Вопрос о Франческе

В июле 1947-го новобрачные Баррон и Мэрилин Хилтон приехали в Нью-Йорк и остановились в отеле «Рузвельт». Однажды у них в номере раздался телефонный звонок. Согласно позднее данным показаниям Баррона, звонивший спросил мистера Хилтона, и, когда он сказал, что мистер Хилтон у телефона, человек завел речь о расследовании, которое он вел.

– Как вы велели, сэр, я занимался делом, о котором мы говорили, – сказал звонивший.

Сначала Баррон ничего не понял.

– О чем вы говорите?

– О расследовании, сэр. Ну, о расследовании, которым я занимаюсь в связи с вашим разводом.

– Минутку, – сказал Баррон. – Видимо, вы хотели поговорить с моим отцом, а не со мной. Я Баррон Хилтон.

– То есть вы не Конрад Хилтон?

– Нет, я его сын, Баррон.

– О, в таком случае прощу прощения. – И звонивший положил трубку.

Телефонный звонок явно встревожил Баррона. Мэрилин молча слушала разговор мужа. Заметив его растерянность, она подошла и села рядом на кровать.

– В чем дело, дорогой?

– Сам не знаю, – озабоченно сказал Баррон. – Видимо, отец нанял детектива расследовать какие-то факты, связанные с его разводом с Жа-Жа.

– Вот как? – недоуменно сказала Мэрилин. Не было ничего странного, если супруг нанимал детектива во время развода, но после него? И почему он держит это в тайне? – Интересно, в чем тут дело.

– Не знаю, – сказал Баррон. – Я прервал разговор. Он думал, что говорит с Конрадом Хилтоном.

Поразмыслив, Мэрилин спросила с чисто женской интуицией:

– Думаешь, это как-то связано с Франческой?

– Нет, не думаю, – покачал головой Баррон. – Или все-таки связано?

Ни он, ни Мэрилин не могли не понимать, что Франческа была зачата в то время, когда Конрад и Жа-Жа противостояли друг другу в бракоразводном процессе, жили порознь и едва общались друг с другом.

– Сама не знаю, – сказала Мэрилин. – Но тебе лучше поговорить об этом с Конрадом.

– Наверное, – согласился Баррон, хотя ему было неприятно обсуждать ситуацию, сложившуюся у отца в конце его второго брака. Он даже не мог представить, как заговорить с отцом-католиком на эту щекотливую тему.

И Баррон не стал обсуждать с Конрадом этот звонок, просто поставил его в известность, что ему по ошибке позвонил какой-то частный детектив. Позднее Баррон объяснял: «Я подумал тогда, что еще неизвестно, касалось ли это расследование рождения Франчески. Но это так и осталось мне неизвестным. Отец никогда не говорил мне об этом расследовании».

Часть V
Элизабет

Глава 1
Прекрасная мечтательница

– Пап, ты только взгляни на эту девушку! – сказал Ники Хилтон.

Было лето 1949-го, и Конрад Николсон Хилтон-младший с отцом сидели в его кабинете особняка Бель-Эйр. Конрад занимал место за своим огромным столом, а Ник расположился в солидном кресле напротив.

– Я должен с ней познакомиться, – сказал двадцатитрехлетний наследник и протянул отцу фото, аккуратно вырезанное из газеты.

Конрад внимательно рассмотрел фотографию.

– Да, действительно, настоящая красавица, – сказал он, как вспоминал позднее. – Это ведь Элизабет Тейлор, да? – Он с добродушной усмешкой вернул сыну вырезку. – Готов держать пари, что ты даже близко к ней не подойдешь, не то что познакомишься. Ведь она кинозвезда. Ну-ка, скажи, Ники, как ты думаешь познакомиться с нею?

Ники задумчиво посмотрел на фото и улыбнулся.

– А спорим, пап, что познакомлюсь? Вот увидишь!

– Идет, – засмеялся отец. – Значит, пари заключено. – Когда сын ушел, Конрад откинулся на спинку кресла и улыбнулся. – Ну и фантазер мой Ники!

За последние годы отношение Конрада к Ники несколько изменилось. Он по-прежнему радовался целеустремленности Баррона, с удовольствием узнавал в нем свое отношение к жизни и работе. Однако теперь он и в Ники обнаружил что-то новое и приятное для себя.

Ники был беспечным весельчаком, истинным любимцем женщин. В двадцать один год он вел такой образ жизни, о котором Конраду оставалось только мечтать – ведь ему с раннего возраста пришлось трудиться. Сейчас, на седьмом десятке, оглядываясь назад, он, конечно, гордился своими достижениями, но кое о чем и жалел. Он понимал, что всю жизнь ему не хватало того, что придает жизни такую остроту и прелесть – беззаботной радости, веселых развлечений. Слов нет, ему нравилось участвовать в крупном бизнесе, добиваться успеха, выискивать очередной шикарный отель, добиваться его, как любимую женщину, и в конце концов присоединить к своей империи и придать ему новый блеск по своему вкусу. Все это доставляло ему удовольствие, льстило самолюбию, вызывало прилив гордости. Однако, размышляя о прошлом, он всегда испытывал огромную грусть, ощущение какой-то утраты. В его жизни было мало женщин. У него попросту не было ни склонности к любовным отношениям, ни времени заводить их, обычно все ограничивалось кратковременной связью. И даже если в нем вспыхивала страсть, она скорее была романтической, чем плотской. Он был женат на одной из самых красивых женщин в мире в лице Жа-Жа Габор, но так и не стал ей пылким супругом. Конечно, отчасти в этом виновато его глубоко религиозное воспитание. Но в глубине души он думал, что не это было главной причиной его холодности. Возможно, он утратил страстный интерес к этой женщине, как только «приобрел» ее. Почему же он был не таким, как Ники? Отказался бы Ники от такой шикарной женщины, как Жа-Жа? Скорее всего, нет.

Если бы Ники узнал о том, что Конрад невольно завидовал ему, он несказанно поразился бы. «Ник был как мартовский кот, – сказал один из его друзей. – Он сводил с ума каждую девчонку, с которой встречался, и все до одной были потрясающие красавицы». Ники каждый вечер проводил где-нибудь в городе, напропалую ухаживал за девушками и безоглядно тратил на них деньги. Порой Конрада это возмущало, но вместе с тем его восхищало умение старшего сына жить, не задумываясь о будущем.

«Если бы у меня было хоть немного беззаботности Ники и его умения наслаждаться жизнью, думаю, я был бы намного счастливее, – признался как-то Конрад своему адвокату Майрону Харполу. Когда Майрон заметил, что Конрад вовсе не похож на человека, обделенного счастьем, тот пожал плечами и сказал: «Ну что теперь расстраиваться. Но, признаться, мне жалко, что у меня было так мало радости в жизни и, если хочешь, мало любовных связей. По-твоему, я рассуждаю, как старый дурак?» Майрон улыбнулся. «Ты такой же старый дурак, как и все мы».

Не имея возможности повернуть время вспять, Конрад вместе с Ники переживал его молодость, обожал слушать истории его любовных похождений, до слез смеялся над его шутками и фантастическими выдумками и, главное, все сильнее привязывался душой к своему первенцу. Оливия Уэйкмен говорила Майрону: «Даже если двери в его кабинет закрыты, ты всегда поймешь, кто из сыновей пришел к нему. Если они разговаривают тихо и серьезно, значит, у него Баррон. А если оттуда доносится веселый хохот, это уж точно Ники».

Хотя Конрад побился с Ники об заклад, что ему не удастся познакомиться с Элизабет Тейлор, на самом деле он был уверен, что Ники выиграет пари. И ему этого очень хотелось.

Глава 2
Элизабет Тейлор

Очень скоро Ники доказал, что его отец ошибался. Он был упорным в своих желаниях. Выяснилось, что один из друзей Ники знал человека, связанного с кинобизнесом, и вскоре Ники получил приглашение на свадьбу актрисы Джейн Пауэлл в ночном клубе «Мокамбо» на Сансет-бульваре (где когда-то его отец подарил Жа-Жа Габор обручальное кольцо). И там его усадили рядом не с кем-нибудь, а с самой Элизабет Тейлор! Это произошло 17 сентября 1949 года, вечером, ставшим для Ники незабываемым.

Много лет спустя журнал «Ярмарка тщеславия» назвал Элизабет Тейлор «воплощенной Еленой из Трои». В семнадцать лет она была уже сформировавшейся женщиной, готовой покорить первого из тысяч своих поклонников. Она успела состояться как актриса, снявшись почти в двенадцати картинах, в основном на киностудии «Метро Голдвин Майер», таких как «Синтия», «Свидание с Джуди», «Джулия плохо себя ведет» и «Большое похмелье». К 1949-му Элизабет Тейлор знали практически все американцы. И не только из-за ролей, но из-за ее редкостной, несравненной красоты. При небольшом росте, чуть выше пяти футов, она отличалась царственной осанкой и эффектной фигуркой с полной грудью и тонкой талией, что она любила подчеркивать большим декольте и туго затянутым поясом. Даже подростком она излучала притягательную чувственность. Прелесть ее лица, едва ли не самого фотогеничного в истории кинематографа, еще больше поражала, когда вы видели его вблизи, оно было воистину обворожительно. Женщины по всему миру тщетно пытались подражать ей – иссиня-черным волосам, безупречно гладкой коже, полным и нежным алым губкам и великолепно очерченным бровям. Но самым необыкновенным были ее колдовские фиалковые глаза с удивительно густыми ресницами, невероятно выразительные. Рассказывают, что, когда еще подростком Элизабет входила в столовую студии МГМ, все, даже самые прославленные актрисы, забывали о еде, оборачивались и ахали от восторга. По всему помещению пробегал восхищенный шепоток, и все провожали ее взглядами. Где бы Элизабет ни появлялась, она постоянно производила такой эффект – как и в тот вечер, когда Ники наконец-то увидел ее вблизи.

Ее мать, актриса театра Сара Тейлор, кстати сказать не добившаяся большого успеха, постоянно занималась с Элизабет театральным искусством, доводя ее мастерство почти до автоматического профессионализма. В итоге у нее возникло ощущение утраченного детства и отрочества. В семнадцать лет она мечтала только о том, чтобы уйти от деспотичной матери, которая угнетала не только ее, но и брата девочки Говарда, и их отца Фрэнсиса. Она жаждала настоящей жизни – а не той, что запечатлена на кинопленке. Но когда она заявила матери, что больше не хочет сниматься в кино, та заявила, что это невозможно. «Элизабет, на тебе лежит ответственность. Не только перед своей семьей, но и перед всей страной».

Можно с уверенностью утверждать, что к моменту встречи с Ники Хилтоном душа юной Элизабет была переполнена негодованием и злостью. Она только что закончила сниматься в картине «Место под солнцем» с Монтгомери Клифтом и Шелли Винтерс и была полностью измучена. Фильм вышел на экраны только через два года и доказал всему миру многосторонний и яркий талант Элизабет. Играя богатую избалованную Энджелу Викерс, она выражала поразительно широкий спектр эмоций, когда та влюбилась в человека, стоящего гораздо ниже ее в социальном отношении (его играл Монтгомери Клифт, к которому она была очень привязана). По сценарию она довела героя Клифта – Джорджа Истмена – до убийства своей девушки, чтобы он смог на ней жениться. Работа над этой ролью придала Элизабет уверенности в своих силах, а публика увидела новую глубину и зрелость актерской игры Элизабет. Она безумно устала от диктата матери и студии МГМ, от СМИ и даже от публики, которая, казалось, хотела видеть в ней вечно юную девушку.

После первой встречи в «Мокамбо» Ники и Элизабет вместе были на ланче в мексиканском ресторане на Мелроуз-авеню. Он был так восхищен ею, что в тот же день прислал ей цветы. С этого дня их роман перешел в бурную фазу своего развития. Вскоре он думал и говорил только о ней одной. Он дарил Элизабет дорогие украшения, что уже в этом юном возрасте открывало путь к ее сердцу. Знакомые Хилтонов думали, что, соперничая с братом, он тоже хочет завести семью, тем самым получив еще большее одобрение отца.

– Пап, можно с тобой поговорить? – спросил как-то Ники отца после обеда.

Конрад привел сына в свой кабинет.

– Я хочу жениться на Элизабет, – сказал Ники, когда они оказались наедине. – Я люблю ее и хочу, чтобы она стала моей женой. Думаю, мы с ней будем счастливы.

Как потом вспоминал близкий друг Ники Боб Нил, которому он доверился, Конрад даже не знал, что посоветовать сыну.

– Но зачем же сразу жениться, Ники? – сказал Конрад. – Вы еще слишком молоды. По-моему, ты слишком быстро принял это решение. Вы же только недавно познакомились!

– А вот Баррон был моложе меня, когда женился, и ты не возражал, – с обидой заявил Ники.

Так оно и было, но Конрад видел в Барроне уже зрелого, ответственного человека, который мог позаботиться о семье. А в старшем сыне не был уверен. Он по-прежнему восхищался умением Ники наслаждаться радостями жизни, но сомневался в его чувстве долга и надежности чувств. Он попросил его подумать, не торопиться с решением, но Ники ничего не хотел слышать, он уже принял решение.

– Ник, ты просто не представляешь, во что ты ввязываешься с этой девушкой. Я сам был в таком положении и знаю, как это тяжело.

Он рассказал сыну, что они с Жа-Жа жили будто в стеклянном аквариуме, где каждый мог их видеть из-за вездесущих репортеров с их фотокамерами. А ведь она была известна только своей красотой, тогда как Элизабет Тейлор – знаменитая актриса, любовь всей Америки, за ней стоит мощный отдел рекламы МГМ, который фиксирует каждый ее шаг. Каждое их слово, каждый поступок станут предметом обсуждения в газетах и журналах. Им не дадут ни минуты спокойно провести наедине друг с другом, надо знать наглость этих репортеров! «Ты даже представить не можешь, во что превратится ваша жизнь!» – предостерегал его отец.

Но он обращался к глухому. Ники решил жениться на Элизабет и считал, что у них все получится. Он верил в нее и в себя. Конрад считал, что сын, как всегда, рассуждает идеалистично и наивно. Но Ники его доводы не трогали.

– И все-таки мне нужно твое одобрение, – сказал он отцу. – Пожалуйста, папа, не заставляй меня жениться без твоего согласия.

Конрад вздохнул, понимая, что придется уступить. Он предпочел бы, чтобы сын послушался его, но понимал, что тот все равно поступит по-своему. А может, все кончится хорошо, ведь один раз Ники поразил его своей отличной работой в отеле «Бель-Эйр».

– Конечно, я даю тебе согласие, – наконец сказал Конрад, но не удержался и добавил: – Только, по-моему, ты совершаешь большую ошибку.

Ники радостно просиял:

– Но это будет моя ошибка.

Мужчины встали и крепко пожали руки, но улыбался один Ники.