Текст книги "Основатели кланов I: Исход"

Автор книги: Рэндалл Н. Биллс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

16

Парк Камерона, Новая Москва

Норафф, Эдем

Миры Пентагона

31 декабря 2794 года

Напиток тяжело прокатился вниз по его глотке, вызвав лёгкое жжение. Андрей закашлялся, закрыл глаза, полные слёз, и судорожно вдохнул воздух.

Его мужественная борьба с высокоградусной бурдой вызвала восторженные клики и одобрительные хлопки по плечу.

– Давай, проф! У тебя получится!

– Пей до дна!

– Живо-живо!

– И не выплевывать!

Волна воплей разбивалась об Андрея, пока он боролся за контроль над собственным телом. Достаточно паршиво уже то, что он вообще повелся на эту идею – встречать Новый год со своими студентами. Да будь я проклят, если не удержу это пойло! Наконец, он выпрямился и попытался что-нибудь сказать – однако обнаружил, что у него, похоже, больше нет языка. Что за чертовщину он намешал в стакан?

Всеобщий смех звучал большей частью доброжелательно, хотя кое от кого можно было услышать куда более злобную тональность. Андрей точно знал, от кого она исходит.

– Всё в порядке? – в голосе звучало лёгкое беспокойство.

Андрей с трудом – во всяком случае, ему так показалось – повернул голову и наткнулся на пару загадочных глаз, с тревогой глядевших на него. Он постарался не слишком глупо таращиться, однако понял, что его состояние вряд ли можно было проглядеть. Покачиваясь, он кивнул и попытался взять себя в руки. Лёгкий укус в язык привел этот орган вновь к покорности.

– Нормально. – Он отвел глаза от этого устремленного на него, взгляда, чувствуя себя под наблюдением. Этот взор был отличен от бирюзовых глаз, которые преследовали Андрея в его снах. И всё равно он так близок, что порой мне кажется, что я знаю его долгие годы.

– Ну и что, к дьяволу, это было? – выдавил, наконец, из себя Андрей.

Сэмюэл Хельмер, который сегодня заплел свои длинные рыжие волосы в косичку, что придавало ему особенно наглый вид, выступил вперед.

– Моё собственное изобретение. Я перегнал местные растения.

Андрея затрясло при мысли, что он пил нечто, приготовленное из местной флоры.

– Не переживайте, проф. Мы все заранее отпили понемногу и ещё живы. Здорово, что вы тоже выдержали.

Андрей занимался этим долгие месяцы, но этот кадет продолжал постоянно пытаться общаться с ним свысока – с преподавателем, который был едва ли старше его самого, хотя Сэмюэл и называл его «проф». С Керенским, который явно был не в состоянии вступить в боевую часть.

– Извини, Сэмюэл, я не хотел тебя разочаровывать после такой тяжёлой работы.

Хотя Сэмюэл сразу же улыбнулся, Андрея не покидало ощущение, что он работал на публику.

– Несомненно, проф. Несомненно.

Остальные студенты столпились со стаканами вокруг Сэмюэла, чтобы получить свою порцию. Андрей отступил немного, чтобы понаблюдать за празднующими. Толпа постепенно разделилась на небольшие группки, словно культуры бактерий в чашке Петри – разрастаясь, вновь разделяясь и опять увеличиваясь в размерах.

Парк Камерона был открыт всего лишь месяц назад. План для огромной зелёной зоны был разработан ещё в первые шесть месяцев после того, как первый человек ступил на поверхность Эдема, но работа по возведению колонии, по постройке жилищ, мелиорация полей и приживление терранских растений и животных, конструирование базовых промышленных комплексов, попытка укротить саму планету с помощью плотин, каналов и сети дорог – всё это просто не оставило времени, чтобы заниматься устройством рекреационных зон. Кроме того, ни у кого не было и возможности расслабиться и прогуляться по парку. Кто в первые годы колонизации не был начеку, платил жизнью.

До сих пор множество рук работало над завершением парка, но церемония открытия для его основной части, состоявшаяся в прошлом месяце, была чем-то вроде вехи начала новой эры. После восьми лет почти готовый парк Камерона стал символом всего, чего колонисты уже достигли и чего надеялись достичь в будущие годы. Огромный сад стал безмолвным монументом тому, что они сделали, а также тысячам людей, отдавших в первые годы свои жизни, чтобы существование Звёздной Лиги могло продолжаться.

Взгляд Андрея упал на первую статую, установленную во внешней части северо-восточной окраины парка. Прийдя сюда ещё четыре часа назад, Андрей и студенты все ещё оставались во внешних обводах комплекса. Парковая стена одновременно служила цоколем для статуи, а главный вход проходил сквозь этот цоколь. Шестиметровый Майкл Камерон возвышался над фундаментом и темный базальт подчеркивал чувство, будто статуя внимательно наблюдает за тем, что творится внизу. Отлично выполненная каменная униформа Генерального директора выглядела несколько устаревшей – тем не менее, от него исходила аура мощи. У ног статуи была высечена надпись: «Рождение Величия».

Примерно в тридцати метрах Андрей мог разглядеть ещё одну статую, стоявшую в десятке метров от стены, на территории парка. Леди Маргарет Камерон, почти что женская копия своего отца Майкла. Андрей не мог различить буквы на таком расстоянии, но знал, что на каменном постаменте написано: «Основательница вооруженных сил Гегемонии».

За Маргарет, ещё дальше вдоль стены и глубже в парке, стояла темная, неподвижная фигура Раймонда Камерона. Потом идут Брайан и Джудит, далее – Ричард и в конце – Джейкоб, на чьем постаменте написано: «Отец боевого меха». Андрей знал, что дальше расположены ещё пять статуй, которые были установлены ближе к центру парка. Всего – двенадцать каменных памятников.

Даже отсюда, с места, где они стояли, можно было различить самый большой монумент. Чуть поодаль вверх возносился шестиметровый постамент, богато украшенный фресками и рельефами, изображающими сцены из истории Звёздной Лиги; бивень титанического кита, чья кожа была испещрена свидетельствами столетнего наследия, вырвался наружу из земли, утверждая власть над окружающим. Дорога вела от входа мимо Андрея – к центру, где на гигантском каменном блоке утвердился более чем десятиметровый памятник Яну Камерону.

С такого расстояния его величественное изваяние было едва различимо, так как бесчисленные прожектора и мельтешение карманных фонариков отодвигали его в тень. Только очертания, которые из-за множества источников света казались подвижными, возвышались над лежащим позади ландшафтом. Андрей полагал, что эта статуя по своему исполнению больше походит на скульптуру античного бога, чем на изображение человека. Наверное, скульптор пытался выразить своё восхищение величайшим из Камеронов. У ног статуи было выгравировано: «Рождение Звёздной Лиги».

Внутри ограды, за спиной у статуи Яна Камерона, пять других изваяний указывали путь к ещё одному постаменту, который, однако, оставался пустым. Дань уважения Звёздной Лиги в изгнании нерожденному Камерону, который никогда не увидит этого мира, так как весь род его был уничтожен Амарисом.

До Андрея доходили слухи, что кое-кто требовал установки статуи Александра Керенского, но он знал, что его отец подобного никогда не позволит. Тем не менее, Андрей твердо рассчитывал на то, что вера людей в генерала, невзирая ни на каких скептиков, однажды возведет памятник его отцу в этом парке.

– С тобой все в порядке?

Андрей собрался с мыслями и улыбнулся. Загадочные глаза – они снова наблюдали за ним. Он тяжело сглотнул и возмечтал о какой-нибудь жидкости. Пусть это был бы даже «Мозговой киллер» Сэмюэла.

– Да, я в норме. Просто гляжу на парк.

Дана Куфалл проследила за взглядом Андрея и, похоже, также прониклась атмосферой благоговения в присутствии всей династии Камеронов и их великих дел. Потом она опять посмотрела на Андрея и он подумал, что ночные тени делают её глаза ещё загадочней. Словно две чёрные дыры, он видел в них свое отражение, они напоминали ему о вещах, о которых он предпочел бы не вспоминать.

– Здесь в самом деле очень красиво, Андрей.

– Ут. Я не могу поверить, что парк уже закончили. Что у нас наконец-то появилось время радоваться таким вещам.

– Почему ты всегда говоришь «ут»?

Андрей немедленно насторожился, но в её голосе не было и намека на скрытый допрос или саркастическую критику, под огнем которой он частенько оказывался.

– Мы с братом всегда так говорили друг другу, когда были маленькими.

Чернота её глаз грозила поглотить Андрея. Хотя парк был наполнен многоголосыми звуками, разговорами, движениями людей, музыкой и грохотом взрывающихся раньше времени петард, Андрею казалось, что вокруг царит тишина. Время замерло.

– Тебе трудно приходится с твоим братом?

– Что? Кто с ней разговаривал? Или это так бросается в глаза? И так паршиво, что большинство его друзей были в курсе андреевых проблем с Николаем. Это была бы катастрофа, если бы типчики вроде Сэмюэла и его подпевал об этом узнали. Похоже на то, что великий генерал-лейтенант Николай Керенский пошел по стопам своего отца, в отличие от… Собственный сарказм был настолько горек, что Андрей отбросил эту мысль.

Дана покачала головой и, когда она заговорила, её лёгкий акцент и извинительный тон создали сюрреалистическую атмосферу.

– Извини. Я не хотела портить тебе настроение. Но это так заметно…

– В самом деле? – Андрей знал, что вопрос звучал идиотски, но ничего более умного в голову не пришло. Как она догадалась? – Мы просто иногда цапаемся друг с другом, как всякие братья. Ничего серьёзного.

– Мне кажется, это серьёзно. Я это чувствую. Для меня это так же ясно, как если бы было написано у тебя на лбу. Эта боль… как ты только её выдерживаешь?

Во второй раз за эту ночь Андрей почувствовал, что у него отсох язык. Его чувства отказали: теперь он не только не слышал звуков вокруг, но и видел одно лишь лицо девушки перед собой. Моя студентка. Всего лишь на пять лет младше меня. За эти мысли он себя почти презирал.

– Я хотел…

– Андрей! – послышался вдруг громкий голос, прервав Дану и короткий момент близости. Андрей бросил виноватый взгляд через плечо и увидел приближающегося Уиндхэма, чья развесёлая морда и сам факт участия в низкопробных развлечениях студентов резко противоречили достоинству священнического сана.

– Уиндхэм, – одна часть Андрея желала защититься от вмешательства, сгорала от любопытства – что хотела сказать Дана, другая требовала немедленно выпутаться из неудобного положения.

Он обернулся к Дане, хотел извиниться перед ней, но слова умерли у него на губах: она успела встать, повернуться и раствориться в толпе. Что, чёрт побери…? Его внезапно прошибло потом, он лихорадочно пытался различить её очертания среди празднующих. Неожиданное исчезновение Даны лишь усилило странное чувство, которое так или иначе возникло из-за их встречи.

На его плечо легла рука.

– Вот ты где, значит? Пьёшь с собственными студентами?

Андрей и так уже чувствовал себя виноватым за то, что почувствовал такую тягу к подопечной, так что совместная попойка вряд ли столь уж сильно подействовала на его совесть.

– Ну, что я могу сказать… – он сделал паузу и краем глаза отметил, что студенты уже успели смешаться с людским потоком. – Надо же мне что-нибудь придумать, чтобы пробить скорлупу некоторых из них.

– Смотри только, чтобы они не потеряли уважение к тебе. Андрей добродушно рассмеялся и помотал головой.

– Ты даже не представляешь себе, что я только что сотворил, чтобы заслужить их уважение. А у других, как это ни прискорбно, мне попросту нечего терять.

– Ага, понимаю.

Наступило молчание и Андрей был благодарен Уиндхэму за него. Он расслабился, поглядел на часы и обнаружил, что до полуночи осталось совсем немного времени. Так долго я уже тут? Похоже, Раймонд уже не появится.

– А что с девушкой? – А?

– Девушка, – повторил Уиндхэм и голос его зазвучал ехидно, – та красотка, на которую ты целый час таращился.

– Ни на кого я не таращился.

– Я и в мыслях не имею говорить тебе, что ты делал, а что нет. Но с того места, где я стоял, это выглядело так, будто ты таращишься.

Андрей вновь бросил на священника косой взгляд и тот примирительно воздел руки:

– Как ты смотришь на то, чтобы попытаться пробиться в Круг Единства? – голос Уиндхэма звучал почти завлекающе, когда он кивнул в сторону центра парка. – Конечно, если ты не предпочитаешь остаться со своими студентами.

– Нет, я полагаю, я могу спокойно уйти. Я провел с ними достаточно времени.

Вдвоем они отправились в нелёгкий путь сквозь толпу. Запахи пота, сахара, спиртного, еды – создавали приподнятое настроение: впервые человеческие ароматы смешались с эдемскими в общее целое. Неужели мы тебя наконец-то укротили, Эдем? Смирили все пять планет Пентагона? Или вы восстанете против нас, когда мы меньше всего будем этого ожидать?

– Андрей, ты знаешь, что ты ей нравишься, – неожиданно сказал Уиндхэм, когда они прошли несколько шагов.

Андрей опять скорчил гримасу, которая, однако, совершенно не впечатлила Уиндхэма.

– Она – моя студентка.

– И, скорее всего, максимум лет на шесть младше тебя – более чем достаточно, чтобы быть взрослой.

– На пять, – пробормотал Андрей.

– Вот видишь.

– Нечего тут видеть, Уиндхэм. Это просто не положено.

– Когда у тебя последний раз был секс?

Андрей изумленно уставился на Уиндхэма, на его лице смешались раздражение и удивление.

– Тебя это не касается. Я думал, у священников вообще не бывает секса. Уиндхэм засмеялся в попытке разрядить нарастающее между ними напряжение.

– Я тебе говорил много лет назад, что я не верю в целибат. Это приносит только кучу проблем. И поверь мне, что мирской экстаз весьма похож на духовный – больше, чем люди это себе представляют.

Андрей отошел на шаг в сторону, пропустив вперед человека, который, похоже, начал пить ещё вчера – заплетающийся шаг заставлял его через каждые два метра врезаться в очередную группу прохожих. Одновременно Андрей воспользовался моментом, чтобы немного собраться с мыслями. Когда они возобновили попытки пробиться вперед, он вновь заговорил:

– Это по-прежнему не дает тебе права копаться в моей сексуальной жизни, друг ты мне или нет.

– Уиндхэм кивнул, признавая правоту Андрея в данном пункте.

– Ладно, оставим секс в покое. Когда ты, к примеру, в последний раз разговаривал с женщиной?

– Вчера, например. – Андрей попытался не думать об амбициях и массивной фигуре Паулы, заслонявшей ему единственный выход.

Наивные глаза Уиндхэма не позволяли предположить, к чему он клонит.

– Я не говорю о какой-нибудь представительнице противоположного пола. Я говорю о женщине. О такой, с которой ты хотел бы проводить свое время. С которой ты с удовольствием провел бы время, и наоборот.

Они прервались, вынужденные уворачиваться от человеческого потока, направляющегося им навстречу – похоже, эта группа оставила попытки добраться до центра парка. Когда она осталась позади, Андрей и Уиндхэм постарались поскорее использовать образовавшееся свободное пространство, чтобы продвинуться вперед, но переулок быстро наполнился вновь. После нескольких минут они, коротко переглянувшись, вынуждены были признать свое поражение. Сегодня им не добраться до Круга Единства. Андрей снова поглядел на часы. Всего лишь пара минут.

– Ты мне все ещё не ответил, – как обычно, Уиндхэм, почуяв кровь, вцеплялся в тему намертво.

– Как ты смотришь на то, чтобы я пришел на твою следующую проповедь, а здесь мы на эту тему говорить не будем?

– Конечно-конечно. У меня масса времени, чтобы тебя обратить. И с Божьей помощью мне это когда-нибудь удастся. А ты молодой и это состояние не продлится вечно. Ты должен провести свою молодость хорошо. Улыбаться хотя бы искренне.

Андрей искренне улыбнулся.

– Слышу ли я глас священника, советующего мне обратиться к мирским наслаждениям? – эта мысль заставила его рассмеяться.

– В принципе, так оно и есть. Точнее, я просто советую тебе не обижаться на вещи, которые попросту невозможно изменить. Попробуй найти свое счастье и изменить то, что ты изменить в состоянии.

Даже после долгих лет общения с Уиндхэмом Андрей не мог разделить его веру в судьбу. Тем не менее, он не мог избавиться от ощущения, что в этом смысле святой отец опережает его на полкорпуса – пророк или ясновидящий, сообщающий ему на личной аудиенции, что ему следует предпринять, чтобы вновь взять собственную жизнь под контроль.

И вырваться, наконец, из-под контроля Николая.

– Андрей, ты ей нравишься. Это верно, как «аминь» – и все равно ты все ещё этого не видишь. Попробуй чуть-чуть открыться – и ты сам удивишься тому, что получится. – Уиндхэм улыбнулся, немного снимая напряжение. Его глаза заискрились смехом: – И к черту академические правила!

Где-то слева от них люди начали громкий обратный отсчет. Сначала это было нечетко слышимое бормотание, однако оно приобретало все большую согласованность и к отсчету присоединялись все новые и новые участники: тысячи голосов считали оставшиеся до начала нового года секунды. Андрей, не в силах сопротивляться притяжению толпы, также начал считать вслух. Он чувствовал себя окрыленным, у него было хорошее настроение, он вплетал свой голос в общие пожелания здоровья, счастья и любви, его обуяла уверенность в том, что с завтрашнего дня все станет лучше, чем в прошлом году.

Отсчет закончился и Новый Год легко опустился на миры Пентагона. Пять небес засияли отблесками фейерверков. В парке Камерона на Эдеме, у ног статуй одновременно включились целые батареи прожекторов, освещая ночь ярче сотни солнц, разрывая и изгоняя тьму первых страшных лет колонизации – начиналась новая эра.

Тёмные, загадочные глаза. Может, и для меня новый год станет особенным.

17

Военная академия Эдема, Новая Москва

Норафф, Эдем

Миры Пентагона

18 марта 2795 года

– Не волнуйтесь, проф, мы вас не больно зарежем! – с энтузиазмом заорал Сэмюэл.

– Я ценю это. Я постараюсь рухнуть на землю не слишком быстро, – ответил Андрей. Его громкий голос эхом прокатился по обширному помещению.

С командной платформы, которая была поднята примерно на метр над полом с одной из длинных сторон прямоугольного зала, Андрей глядел вниз на кадетов. Сэмюэл сегодня снова выглядел настоящим аристократом.

– Четверо против одного. Ты спятил? – Джейсон Эверли стоял у него за спиной и говорил так тихо, что его слышал только Андрей.

Он полуобернулся и увидел широкую ухмылку, от которой лицо Джейсона, казалось, вот-вот треснет.

– Пари. Дурацкое пари, – Андрей покачал головой. Он всё ещё не мог в это поверить.

– Ах, пари, значит, – Джейсон громко рассмеялся и студенты, которые не могли слышать предшествовавшего разговора, забеспокоились и заоглядывались.

Несмотря на скверную ситуацию, Андрей также засмеялся. Джейсон со своей бескомпромиссностью. Он всегда приводил Андрея в хорошее настроение. Лёгкие сотрясения, вызываемые промышленными мехами, которые буквально за стенкой занимались возведением нового крыла Академии, проходили по полу и заставляли вибрировать сталь под их ногами. Прямо мурашки по коже.

– Я надеюсь, что оно того стоит, Андрей, – продолжил Джейсон. – Если генерал-лейтенант узнает, что я отменил своим парням последние часы занятий, только чтобы дать возможность тебе и твоей банде разыграть пари…

Андрей не питал иллюзий по поводу того, что мог сделать Николай с Джейсоном. Он все ещё спрашивал себя – не отдал ли Николай приказ о переводе Джейсона, потому что тот был дружен с Андреем. Как он ни сопротивлялся, прошлое влияло на его представления – он хотел бы посмеяться над своей манией преследования, но не мог не подозревать руки Николая за всеми событиями, которые происходили вокруг него.

– Не говоря уже о том, что я сейчас играюсь с собственным повышением и это твое дело топит все мои шансы прямиком в унитазе, если Николай о нем пронюхает, – закончил Джейсон с заговорщической ухмылкой.

Андрей засмеялся – ему, наконец, удалось отогнать мрачные мысли. Он протянул руку и крепко пожал руку Джейсона.

– За мной должок.

Андрей вновь обернулся к студентам и увидел, что те сидят на полу, увлекшись жарким спором, в центре которого – как, собственно, и ожидалось, – находился Сэмюэл. Андрей обменялся с Джейсоном многозначительными взглядами.

– Проблемы? – спросил Джейсон.

– Хм… Это, собственно, и есть зачинщик пари. Он с первого дня нарывается на неприятности.

– Будем надеяться, что ты не потеряешь их уважения в том случае, если продуешь. – Улыбка Джейсона дала понять Андрею, насколько вероятной тот считает такую возможность.

Андрей улыбнулся в ответ, несколькими движениями головы расслабил шейную мускулатуру и облизнул губы. Он почувствовал на языке остатки зубной пасты и острый привкус мяты холодной арктической волной покатился вниз по горлу. Слова Уиндхэма, примерно соответствовавшие тому, что сказал Джейсон, засели в голове, и Андрею пришлось бороться за то, чтобы очистить мысли.

– Никаких шансов, Джейсон. До сих пор я вообще не наблюдал у них какого-либо уважения к себе, так что, потерпев поражение, я ничего не потеряю. Достаточно плохо, что я всего лишь на пару лет старше, чем он… – Андрей запнулся. Его захватило воспоминание о новогоднем вечере.

– Но принять в качестве наставника Керенского, который не может доказать себя в настоящей драке? – долбил свое Джейсон.

Андрей бросил на него взгляд, но не обнаружил на его лице ни сострадания, ни сомнений – одна из причин, почему он так ценил общество Джейсона. Его жизненная философия была столь же проста, сколь и благодарна: дают – бери, а бьют – бери и беги. Андрей желал бы думать так же.

– Признаю, – ответил он.

– Не подпускай их к себе. Это всё, чего хочет кадет – вцепиться учителю в глотку. А раз уж ты представляешь собой столь желанный трофей, то этим только дай: они станут подбираться к тебе все ближе и ближе, причем долбать тебя будут всё большим калибром.

Андрей почувствовал себя в ловушке, когда Джейсон в третий раз использовал слова, сказанные Уиндхэмом. Почему я, собственно, во второй раз веду этот разговор?

Джейсон поднял руку и ободряюще хлопнул Андрей по плечу. Он на секунду задержал ладонь и легонько сжал предплечье Андрея прежде, чем отпустить его. Ощущение было таким, словно Андрею сломали ключицу.

– Покажи им, где Макар телят не пас.

– Ясно, спасибо. Ещё раз: я в самом деле ценю твою помощь. Я у тебя в долгу.

– Не переживай: я тебе не дам этого забыть, – ответил Джейсон. Его улыбка стала бы ещё шире, если бы ей было куда расширяться.

Андрей закатил глаза в притворном ужасе и направился к металлическим ступеням, ведущим на пол.

– На это я и не рассчитывал. Ничего другого я и не ожидал, – бросил он с улыбкой через плечо.

Спустившись вниз, Андрей решительно направился к студентам, почесываясь одной рукой под расстегнутым хладожилетом – боль на коже однозначно сигнализировала, что неплохо было бы постричь ногти.

– Ну что, готовы получить по первое число, проф? – приветствовал его Сэмюэл. Хотя голос его звучал дружелюбно и трое других студентов около него согласно заулыбались, Андрей не почувствовал тепла в словах кадета.

Ты мне всё ещё не доверяешь, правда? Ты не примешь от меня никакой помощи. Например, из-за твоей ошибочной оценки некоего Керенского. Андрей снова расстроился из-за своей неспособности выстроить с этим кадетом нормальные отношения учителя с учеником. А что теперь? Идиотское пари, и их уважения я все равно не получу, даже если отправлю в нокаут всех четверых одновременно. Тем не менее, эти мальчики просто не могли поверить, что несколько лет назад Андрей прошел боевую квалификацию в качестве водителя меха. У них прямо на лицах читался вопрос: «Если он такой классный мехвоин – какого черта он ошивается тут, в академии?». А правда – какого черта?

– Всегда готов. Я надеюсь вас не разочаровать.

– Ну, как минимум, вы остались живы после моего шнапса, так что есть надежда на неплохой бой, прежде чем мы вас уделаем. – Окружающие засмеялись и Андрей вместе с ними.

– Я восхищаюсь вашей уверенностью. – Андрей указал на ожидающие симуляционные капсулы. – Джентльмены, начнем наши игры.

– Ут, проф! – выкрикнул Сэмюэл и отдал салют, забыв встать по стойке «смирно». Направляясь к своей капсуле, Андрей незаметно покачал головой. Кадеты начали обращать его собственные привычки против него и шуточки по этому поводу расползлись уже по всей Академии. Похоже, подсознательно фамилия Андрея продолжала оказывать свое воздействие. Несмотря на позорное назначение Андрея на академическую должность, которое многие считали глубочайшим падением, имени Керенский, кажется, всё ещё было достаточно, чтобы создавать легенды – например, о детстве Андрея. Невероятно.

Он снова потёр зачесавшееся место. Скорее всего, это от вибрации. Андрей обошел капсулу Сэмюэла и направился к своей, которая стояла на другом конце помещения. Остальные продолжали окружать Сэмюэла, так что Андрей шел своим путем в гордом одиночестве.

Неожиданно перед ним возникла Дана Куфалл. Как, черт возьми… как она это делает? Остальной класс об этом знает?

– Здрасте, профессор! – приветствовала она его – до сих пор Андрей никогда не слыхал от неё сокращенного «проф». Он на секунду обернулся, чтобы убедиться, что они одни.

– Что ты тут делаешь?

Загадочные глаза девушки немедленно опять притянули взгляд Андрея, а её мягкая улыбка заставила его забыть обо всем на свете.

– Я хотела пожелать вам удачи.

Как и в прошлый раз, когда они разделили между собой момент близости, Андрей вдруг почувствовал себя выброшенным в иное пространство. Они стояли одни на бесконечной, тусклой равнине, расстилавшейся до самого горизонта его воображения. Мысли и взгляд Андрея сконцентрировались на Дане так, что он еле выдерживал это, его нервы, казалось, горели огнем, а сердце стучало так тяжело, что Андрею казалось – оно хочет разорвать ему грудную клетку. Он попытался осторожно облизать губы, чтобы убрать изо рта ощущение песка.

Таинственные глаза-зеркала оглядели его с ног до головы, потом вернулись к его лицу и втянули его в себя, её взгляд не говорил ни о жадности, ни о запятнанной невинности – она просто смотрела на него. Тем не менее, пульс Андрея снова удвоился, когда он сообразил, что стоит перед ней полуголый, в облачении мехвоина.

Хотя Андрей в результате предновогоднего разговора с Уиндхэмом почувствовал что-то вроде новой перспективы в своей жизни, реальность была все-таки гораздо сложнее. Словно жизнь сопротивляется желанию перемен, душа бунтует. Как Андрей ни противился этому чувству, он ощущал, что его тянет к Дане – и это пугало его. С самого новогоднего праздника они едва ли перекинулись дюжиной фраз. И все же, Андрей боялся, что другие кадеты могут заметить его чувства. Теперь он иногда просыпался от кошмара и видел во тьме перед собой уже не бирюзовые, а тёмные глаза. Это лишь ещё больше запутывало его. Он попытался отключиться от переживаний и сконцентрироваться на предстоящем.

Он покрылся гусиной кожей от того, что стоял один с Даной, одетый лишь в шорты и хла-дожилет – волосы на руках встали дыбом. Желание, о котором он, казалось, давно позабыл, заполонило его. Андрей хотел что-нибудь сказать, но голос отказался повиноваться. Учитель и его ученица. Немыслимо. И все-таки… так заманчиво. Боль грызла его душу, порождая новые сомнения.

Их взгляды встретились и Дана медленно кивнула, словно могла услышать каждую из лихорадочных мыслей, метавшихся у Андрея в голове. Как будто она в самом деле была зеркалом его души – на какой-то момент в ней отразилось всё, чем он когда-либо мог и хотел быть – все это он увидел благодаря ей. Дана сделала шаг к Андрею, подняла руку и, похоже, хотела положить её ему на грудь, однако прервала это движение, прежде чем они прикоснулись друг к другу. Вдруг она молниеносно поднялась на цыпочки и от основания Андреевой шеи вдруг распространился жар, мир исчез перед его глазами, пока последние остатки реальности не были смыты огнем и желанием. Лёгкий запах кореньев и корицы смешался с его воспоминаниями, так что ему почудилось, что этот запах всегда был связан с ним. Её поцелуй навсегда запечатлел эту сцену в мозгу Андрея.

– Оставайся сам собой, – мягко сказала Дана и момент близости исчез так же быстро, как пришел. Кожа Андрея горела, словно он только что провел десятиминутный бой в раскаленном боевом мехе, но когда он снова открыл глаза, Дана уже исчезла. Он огляделся, его сердце бешено рвалось из груди, а желудок проделывал одно за другим сальто, которые едва не заставили его рухнуть на пол.

– Чего ты ждешь, чёрт побери? – взорвался за его спиной голос Джейсона. Встреча с Даной немедленно испарилась из его головы, словно осталась в параллельной вселенной. – Андрей, мы не можем дожидаться тебя весь день.

– Извини, уже иду, – еле выдавил Андрей. Ему пришлось глубоко вдохнуть. Он прошёл последние метры к симкапсуле, забрался внутрь, незаметно утирая пот со лба и нижней губы. Он задраил капсулу. Я не могу этого допустить. Это неправильно.

Пока Андрей боролся со своими чувствами, он обнаружил, что ему снова придётся вступить в бой, который он уже полагал выигранным. Невозможность связи с Даной боролась с непреодолимой потребностью быть с ней. Мы должны быть вместе. Удивительные глаза обещали связь, последствия которой невозможно было предугадать. Загадочные глаза, которые могли прогнать ночные кошмары Андрея и его страх провала. Что смогли бы эти глаза – что смогла бы она – сделать, если бы я решился на это?

Андрей тяжело сглотнул, когда боль вновь распространилась по его телу. Я попрошу о переводе. У меня просто нет выбора. Дальше так не может продолжаться.

Вокруг него просыпалась к жизни боевая рубка.

* * *

Несмотря на мороз снаружи, он обливался потом. Выдавив до упора регулятор скорости, Андрей заставил «Экстерминатор» бежать по замерзшей тундре, так что при каждом шаге из-под его ступней вырывались небольшие снежные фонтанчики. Острый выступ рубки разрезал ледяную атмосферу.

На охоту.

Андрею чудилось, что он улавливает запах крови в воздухе, пока он неудержимо приближался к цели.

Хотя «Сентинел» кадета Томинсона обладал такой же скоростью, как Андреев «Экстерминатор», но студент ещё недостаточно контролировал машину, чтобы так же быстро маневрировать на снегу. Около десяти минут назад Андрей застал кадета врасплох, после того, как увлек его в сторону от группы преследователей. С этого момента он последовательно атаковал «Сентинел», залпы его ракет буквально притягивались к нему и рубиново-красные лучи лазеров постоянно рвали на части машину кадета.

Зазвучал колокол. Немедленно после сигнала захвата цели Андрей нажал указательным пальцем на кнопку правого джойстика. В «Сентинел» снова полетели лучи лазеров, срывая заднюю броню. Хотя залп не проник внутрь, но жалкие остатки брони не оставляли сомнений в том, что следующее же попадание будет означать конец для кадета.

Похоже, Томинсон пришел к такому же выводу о предстоящем крахе, так как он в панике заставил «Сентинел» ещё быстрее бежать по скользкому снегу.