Текст книги "Охотничий домик"

Автор книги: Рэндал Гаррет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Далее полиция выражала уверенность, что ареста убийцы надо ожидать с минуты на минуту.

Маленькая заметка в левом нижнем углу сообщала о странном поведении робота-мусорщика, напавшего на человека.

Но особо мое внимание привлекла другая статья.

"Сенатор Лютер Грендон предлагает помощь.

– Федеральное правительство должно держаться в стороне,говорит сенатор.

Сенатор Восточного сектора Грендон заявил сегодня утром, что готов помочь Северо-западному сектору в поисках убийцы своего коллеги.

– Нет нужды обращаться к федеральному правительству,– отмечает он.– Граждане независимого сектора способны справиться с преступником своими силами.

Сенатор Юго-западного сектора Квинтелл придерживается того же мнения. Он считает, что "помощь федеральных ведомств не требуется"".

Остальные сенаторы готовились отхватить лакомый кусочек даже до поступления официального сообщения о смерти Роули.

Пора в путь, решил я. В толпе затеряться легче. Не так-то просто сфокусировать луч на одном индивидууме.

И пока другие Бессмертные заваривали свару из-за владений сенатора Роули, я мог проскользнуть в безопасное место.

В дверях я чуть не столкнулся с серебряной девушкой.

– Сюда, дедушка,– и она повела меня по коридору.

– Но выход в другой стороне,– нахмурился я.

Она остановилась, улыбнулась.

– Видите ли, сэр, выпал наш номер. Медицинское управление прислало Диагноста.

Я пошатнулся. Каким-то чудом компьютер Охотничьего домика прознал о моем местонахождении и выдал сигнал на проверку именно этого дома. И теперь передо мной закрылись все двери, кроме той, что вела к роботу-диагносту.

Идеальная ловушка. Робота, естественно, защищала прочная броня, он был вооружен. Очень часто люди не хотели отправляться в больницу, тем более за свой счет, если они были свободными гражданами.

Я шел медленно, как и подобало старцу, выигрывая драгоценные секунды. Охранники Диагноста обычно были вооружены только парализаторами. Это следовало иметь в виду. Но сначала требовалось выяснить кое-какие подробности.

– Почему вы не предупредили меня, милая, сразу же по приходу Диагноста?

– Он у нас лишь пятнадцать минут, дедушка,– ответила серебряная красотка.

Девушка шла чуть впереди. Я направил на нее луч парализатора и подхватил ее, не дав упасть на пол. Затем отнес тело в свою комнату и уложил на софу.

Покончив с этим, я сорвал со стен портьеры. Плотный синтетический материал мог загореться лишь от сильного пожара. С портьерами в руках я прошел в небольшой холл. Затем разложил два топливных элемента парализатора и высыпал порошок на пол, под портьеры. В отличие от пороха, он при нагреве не взрывался и давал более высокую температуру.

Достав из кармана зажигалку, я поднес язычок пламени к обрывку газеты, предусмотрительно захваченному из комнаты, поджег его и положил рядом с горкой порошка.

Мгновение спустя порошок зашипел и вскинулся белым пламенем. Портьеры начали обугливаться, и вскоре холл затянуло клубами густого, едкого дыма.

Я-то знал, что здание не загорится, но надеялся, что у других не было моей уверенности.

– Горим! – прокричал я во все горло зд сбежал по ступенькам к входной двери.

С улицы доносилось ровное жужжание робота-охранника, выставленного Диагностом.

Коридор заполнялся черным дымом. Забегали роботы-пожарники. Включилась система подачи углекислого газа.

Работы-пожарники опознать меня не могли. Они реагировали только на огонь. Я не сомневался, что они быстро найдут тлеющие портьеры и тут же загасят их. Но дым уже сделал свое дело. Кому охота дышать такой вонью, даже зная, что твоей жизни не угрожает опасность. Народ повалил ко входной двери. Я не отставал от других.

Робот-охотник открыл стрельбу из парализатора по выходящим из дверей. Естественно, в такой толпе он не мог выделить меня и стрелял во всех подряд. К счастью, ему требовались какие-то секунды, чтобы перевести парализатор с одной жертвы на другую. Я улучил мгновение, когда он отвел турель в сторону, и бросился бежать.

Бежал я изо всех сил, пригибаясь к земле, но луч парализатора скользнул по пальцам левой руки, и она онемела до локтя. Робот-охранник таки засек меня! Но я уже смешался с зеваками, наблюдавшими за клубами дыма, вырывавшимися из окон верхних этажей.

Я ускорил шаг. Ситуация все больше тревожила меня. Мне не хотелось связываться со свихнувшимся компьютером, но я никак не мог вырваться из-под его колпака.

Я спустился на Корлисс-авеню, параллельную Брэдли, прошел семь кварталов, вновь вернулся на Брэдли-авеню. Два или три раза мимо проезжали полицейские автомобили, но то ли они не просвечивали мою идентификационную пластину, то ли получали ложные ответы из банка памяти.

От мегаполиса меня отделяло уже меньше квартала, когда меня словно обожгло кислотой и я потерял сознание.

Возможно, в вас не стреляли из парализатора, но каждому знакомо болезненное покплывание в онемешттей ноге или руке, усиливающееся при малейшем двшкепва.

Поэтому я и не думал шевелиться. Я прости лежал, ожидая, когда же телу вернется чувствительность. Без сознания я пробыл чуть меньше часа. Под луч парализатора я попадал и раньше, поэтому знал, сколько мне потребуется времени, чтобы прийти в себя.

– Он уже должен очухаться,– произнес чей-то голос.– Потряси-ка его.

Кто-то тряхнул меня, и я взвыл от боли.

– Извини, Гиффорд,– хмыкнул другой голос.– Хотел посмотреть, жив ли ты.

– Дай ему несколько минут,-заметил первый голос.– С ним все в порядке.

Покалывание прекратилось. Повернув голову, я увидел двух мужчин, сидящих на стульях у моей кровати – маленького толстяка, усатого блондина с гладко выбритым решительным подбородком, и более высокого мускулистого бородача.

– Извини, что пришлось подстрелить тебя, Гиффорд,– пробурчал бородач.– Но мы не хотели привлекать к себе внимание в непосредственной близости от мегаполиса.

Это не полицейские, решил я. В этом сомнений не было. Во всяком случае, не полицейские этого сектора. Если они и служили, то другим Бессмертным.

– Чьи вы, мальчики? – я попытался улыбнуться.

Вероятно, мне это удалось, потому что они улыбнулись в ответ.

– Забавно, но мы как раз хотели спросить тебя о том же.

Я вновь уставился в потолок.

– Я сирота.

Усатый хмыкнул.

– Ну, и что вы об этом думаете, полковник?

Полковник нахмурился, его густые брови сошлись над серымп глазами.

– Мы будем с тобой откровенны, Гиффорд. Потому что мы не в состоянии установить твою личность. Только из-за этого. Может статься, ты сам не знаешь, кто ты такой. Поэтому мы будем откровенны.

– Валяйте,– ответил я,

– Хорошо. Послушай, как нам видится то, что произошло. Нашу версию. Ты убил Роули. Убил его после пятнадцати лет безупречной службы. Мы знаем, даже если ты и не подозревал об этом, что все пятнадцать лет каждые шесть месяцев Роули подвергал тебя психовнушению. По крайней мере, думал, что подвергал.

– Думал? – переспросил я, желая показать, что мне интересно,

– Да. Возможно, он заблуждался. Во всяком случае, в последнее время. После психовнушения поведение человека подчиняется определенным законам. Ты их нарушил. Нам известно, что для снятия эффекта психовнушения необходимы шесть недель активного лечения. И еще не меньше двух недель, чтобы человек пришел в себя. Ты отсутствовал в Охотничьем домике четыре дня,– он пожал плечами.– Понимаешь, что к чему?

– Да, конечно,– бородач начинал раздражать меня своей обстоятельностью.

– Сначала мы думали, что тебя заменили. Но мы проверили твою идентификационную пластину,– он указал на мою руку.Тут все в порядке. Пластина Гиффорда. И мы знаем, что за четыре дня ее не могли снять с предплечья Гиффорда и вживить в кость кому-то еще. Если б мы могли сравнить отпечатки пальцев и структуру глазной сетчатки, то окончательно убедились бы, что ты – Гиффорд. Но закон это запрещает, поэтому нам приходится удовлетвориться лишь теми уликами, что имеются в нашем распоряжении. Пока мы принимаем тебя за Гиффорда. Это означает, что кто-то ковырялся в твоем мозгу. Мы хотим узнать, кто именно. Тебе это известно?

– Нет, – честно признался я.

– Сам ты ничего не делал?

– Нет.

– Кто-то стоит за тобой?

– Да.

– Кто же?

– Не знаю. И подождите с вопросами. Вы сказали, что будете откровенны со мной. На кого работаете вы?

Они переглянулись.

– На сенатора Квинтелла,– ответил полковник.

Я приподнялся на локте и вытянул другую руку с растопыренными пальцами.

– Ладно, смотрите сами. Роулиг убит, его можно исключить,– я загнул большой палец.– Вы работаете на Квинтелла, исключим и его,– я загнул мизинец.– Остаются трое Бессмертных: Грендон, Лэссер и Уотерфорд. Лэссер правит в Западном секторе, Уотерфорд – в Южном. Ни один из них не граничит с Северо-западным, значит, и они тут не причем. Это не обязательно, но весьма вероятно. Скорее они стремились бы избавиться от Квинтелла, а не от Роули. Следовательно, остается Грендон. И если вы читали газеты, то знаете, что он уже рвется в Северо-западный сектор.

Вновь они переглянулись. Я понимал, что работать они могут совсем не на Квинтелла. И даже склонялся к мысли, что их послал Грендон. С другой стороны, они могли сказать правду. Впрочем, для меня это не имело никакого значения.

– Логичное заключение,– отозвался полковник. – Очень логичное.

– Но мы должны знать, кто ты,– добавил усатый.– Мы чувствовали, что ты вернешься в мегаполис, и выставили охрану на основных магистралях. Эта часть нашего плана удалась, теперь можно переходить к следующему этапу.

– Следующему?

– Да. Тебя можно заменить. Ты это знаешь. Организации, что послала тебя, теперь наплевать, что с тобой случится, иначе тебе не пришлось бы самому искать путь к спасению. Им уже нет дела, что станет с Эдди Гиффордом.

– Они, должно быть, знали, что тебя поймают. Поэтому и загипнотизировали тебя. Возможно, нам не удастся выяснить, кто это сделал. Но поискать мы обязаны. Вдруг ты что-нибудь вспомнишь, какую-нибудь мелочь, а уж она выведет нас на всю организацию.

Я кивнул. Полковник рассуждал очень логично. Им хотелось снять эффект психовнушения. Они могли сделать это осторожно, постепенно убирая гипноблоки, не причиняя мне вреда. Но на это требовалось время. И я понимал, что миндальничать они не станут. Они решили снять кожуру с моего мозга, словно с банана, а затем нарезать его на ломтики, чтобы посмотреть, нет ли чего внутри.

И, если они работали на кого-то из Бессмертных, я не сомневался; они выполнят намеченное. Для этого требовалось специальное оборудование да эксперты по психовнушению. И то и другое можно было купить за деньги.

Кое о чем они, правда, не догадывались. Если б они залезли в мой мозг слишком глубоко, у меня внезапно появились бы признаки болезни сердца психосоматической природы, и я умер бы до того, как они успели бы меня спасти. Я действительно не относился к числу незаменимых.

– Ты хочешь что-нибудь сказать, прежде чем мы начнем? спросил полковник.

– Нет, – я не собирался облегчать им жизнь.

– Хорошо,– он встал, поднялся и усатый.– Я сожалею о том, что придется с тобой сделать, Гиффорд. Но не волнуйся, через шесть-восемь месяцев все придет в норму. До встречи.

Они вышли из палаты и плотно прикрыли дверь.

Я сел и огляделся. Где я нахожусь, я не знал. За час меня могли доставить на другой конец света.

Но, как скоро выяснилось, я остался в мегаполисе. На табличке, прикрепленной к кровати, я прочел: "Санаторий Деллфильда". Санаторий располагался на Риверсайд Драйв, менее чем в восьми кварталах от назначенного мне места встречи.

Я выглянул из окна. Восемью этажами ниже виднелась крыша десятого уровня. Окно представляло собой толстую пластину пуленепробиваемого стекла, намертво вделанную в стену. Регулятор светопроницаемости находился слева. Окно, естественно, не открывалось. Герметично закрывалась и дверь. Если пациент начинал бушевать, в палату можно было подать снотворный газ, без опасения, что он проникнет в коридор.

У меня забрали все оружие, содрали с лица и рук термопластичную пленку. Теперь я не был похож на древнего старика. Я подошел к аеркалу, также из пуленепробиваемого стекла с отражательной поверхностью, и взглянул на себя. Выглядел я неважно. Клочьями торчали седые^ волосы, лицо прорезали морщины.

Я сел на кровать и задумался.

Врач-психоаналитик появилась часа через два. Она вошла одна, но я заметил полковника, стоящего у двери.

Дама была решительного вида, со спокойным лицом, выглядела лет на тридцать пять. Начала она со стандартных вопросов.

– Вам сказали, что вы находитесь под действием психовнушения. Вы в это верите?

Я ответил, что да. Отпираться не имело смысла.

– Вы помните, как это происходило?

– Нет.

– Не могли бы вы вспомнить что-либо о личности того, кто гипнотизировал вас?

– Нет.

Врач задала еще с дюжину вопросов. Когда она закончила, я попытался выудить из нее кое-какую информацию, но женщина выскользнула из палаты, не дослушав меня.

Санаторий, похоже, довольно давно находился на содержании Квинтелла или Грендона, а может, кого-то еще из Бессмертных. Многие годы назад кому-то из них удалось свить уютное шпионское гнездышко в самом сердце сектора Роули.

Покинуть санаторий без помощи извне я не мог. Я бывал в таких местах и с большим уважением относился к действующим на их территории мерам безопасности. Безоружный человек не имел тут ни единого шанса вырваться на свободу.

И все же я не собирался сидеть сложа руки.

Больше всего меня занимал вопрос, о том, постоянна ли ведущаяся за мной слежка. Висевший под потолком сканнер имел узкий сектор обзора. Его защищала полусфера из бронестекла. Он мог поворачиваться, чтобы охватить всю палату, но, судя по всему, управлялся не компьютером. Контроль за пациентом осуществлял или врач, или медицинская сестра.

Но как часто?

Вдали, на Бартон Билдинг, виднелись большие старомодные часы со стрелками. Сканнер нацелился на кровать. Это означало, что последний раз меня проверяли, когда я еще лежал. Я отошел к противоположной стене.

Большая стрелка часов на Бартон Билдинг обежала почти три четверти круга, когда объектив повернулся в мою сторону. Секунд тридцать я стоял, вроде бы не замечая его, затем пересек палату. Сканнер не шевельнулся.

Меня это обрадовало. Санаторий отставал от технического прогресса. Новое оборудование, по-видимому, не устанавливалось уже лет тридцать. Оператор сканнера лишь убеждался, на месте ли пациент, и тут же переходил к следующей палате.

Я наблюдал за сканнером до вечера. Каждый час, ровно через четыре минуты после того, как большая стрелка на Бартон Билдинг переползала цифру двенадцать, он поворачивался вслед за мной. Меня это вполне устраивало.

Обед мне принесли в половине седьмого. Я искоса поглядел на сканнер, но тот не отреагировал на открывающуюся дверь.

Впрочем, служители санатория вполне обходились без дистанционного контроля. Один встал у двери с парализатором наготове, другой внес поднос с едой. В таких условиях лишь самоубийца мог попытаться вырваться из палаты.

В половине десятого погасли огни, за исключением маленькой лампочки над кроватью. Я сразу понял, что сканнер слеп в инфракрасном диапазоне. Если я вел себя примерно и оставался в постели, маленькой лампы вполне хватало для того, чтобы следить за мной. Если бы обнаружилось мое отсутствие, дежурный зажег бы верхний свет.

Я спокойно лежал до четырех минут одиннадцатого. Сканнер повернулся, его объектив уставился на меня. Выждав пару минут, я встал, подошел к раковине, будто бы для того, чтобы напиться. Сканнер не реагировал. Тут уж я не стал терять даром времени.

Сдернув с кровати покрывало, я заткнул углом горловину стока раковины, включил воду и лег.

Покрывало свисало на пол. Вода быстро заполнила раковину и бесшумным потоком побежала по покрывалу на пол.

Чтобы заполнить всю комнату, требовался не один час, но я не мог позволить себе такой роскоши, как сон. Предстояло бодрствовать до зари, и я не знал, удастся ли мне не сомкнуть глаз. Я считал до пятидесяти, а затем резко переворачивался на другой бок. Со стороны могло показаться, что меня мучают кошмары.

Но, тем не менее, я заснул и чуть было не утонул. Вода поднялась до уровня кровати и затекла мне в рот. Кашляя и отплевываясь, я сел.

Сон как рукой сняло. Схватив одеяло, я обвязал им полусферу со сканнером. Затем по пояс в воде добрел до двери и крепко ухватился за железный шкафчик.

Верхний свет зажегся примерно через полчаса.

– Почему ничего не видно? – прорычал из динамика чей-то голос.– Это твои проделки?

– А? Что? – будто спросонья ответил я.– Нет. Я ничего не делал.

– Мы сейчас придем. Отойди от двери или тебя пристрелят.

Я и не собирался стоять перед дверью.

Едва дежурный повернул ключ в замке, как дверь под тяжестью многих тонн воды распахнулась, оглушив его. С ним пришли двое охранников, но водяной поток сшиб их с ног.

В нужный момент я отпустил шкафчик, и вода вынесла меня в коридор. Я знал, что делать, охранники – нет. Несколько секунд спустя парализатор одного из них был у меня в руках, а на полу распростерлись три неподвижных тела. Я бросился к столику ночной сестры, находившемуся сразу за углом, около лифтов. Она еще не успела упасть после моего выстрела, а я уже схватил телефонную трубку. Набрав номер, я прокричал:

– Говорит Гиффорд. Я в санатории Деллфильда, палата восемнадцать ноль восемь.

Большего и не требовалось. Я швырнул парализатор в лужу, набравшуюся у лифта, и, подняв руки, пошел к своей палате.

Надо отдать должное персоналу Деллфильда: они не держали зла на пациента, рискнувшего на побег. Когда пять охранников, ворвавшихся в коридор, увидели мои поднятые руки, они лишь препроводили меня в палату и не отходили от меня, пока не появился полковник.

– Ловко, очень ловко,– тот оглядел палату.– Придется взять на заметку этот трюк. Толку от него, правда, немного. Это понятно? Из коридора на улицу не попадешь. Лифты не вызываются наверх.

Я пожал плечами.

– Не мог же я не пытаться вырваться отсюда.

Полковник усмехнулся.

– Естественно. Человек никогда не должен сдаваться, – он закурил.– Твой звонок тоже не принес пользы. Это санаторий. Пациентам и раньше случалось добираться до телефона. Но коммутатором управляет робот. И обычно обрывает связь.

Я промолчал. Не стоило показывать ему, что я огорчен.

– Хорошо,– полковнику надоело ждать ответа.– Привяжите его.

Охранники сменили мокрую постель и уложили меня, затянув веревки так, что я не мог поднять головы.

Полковник оглядел меня и довольно кивнул.

– Возможно, ты выскользнешь и отсюда. Можешь попытаться. Но учти, что в следующий раз мы заморозим тебе спинной мозг.

Он ушел, закрылась дверь.

Что ж, я сделал все, что мог. Остальное зависело не от меня. Я заснул.

Шума в коридоре я, естественно, не слышал. Звуконепроницаемые стены не пропускали посторонних звуков. Но дверь распахнулась, и к моей кровати подкатился Декон.

– Вы можете встать?

Роботы этого типа предназначались для ведения работ в зоне радиоактивного заражения.

– Нет,– ответил я.– Обрежь эти веревки.

Большие ножницы в мгновение ока освободили меня. Едва я встал, как откинулась крышка спасательного контейнера в корпусе Декона.

– Залезайте сюда.

Спорить я не стал; Декон держал меня под прицелом парализатора.

Вот так я расстался с санаторием Деллфильда. Деконы вызывались при неполадках с атомными реакторами. Компьютер Охотничьего домика, узнав о моем местопребывании, выдал ложный сигнал о нарушении режима работы атомного реактора Деллфильда.

Мне и раньше приходилось видеть, как действуют Деконы, умные, шустрые, не теряющие времени даром. Контейнер, защищенный от воздействия радиации, предназначался для вывода людей из зоны радиационного заражения. В нем было тесно и темно, но я не жаловался. Лучше теснота, чем смерть от сердечного приступа в руках психоаналитиков.

Я почувствовал, сладкий запах, понял, что в контейнер подан усыпляющий газ, и потерял сознание.

Когда я очнулся, меня мутило. Вчера луч парализатора, сегодня усыпляющий газ. Его запах не покидал меня.

Нет, пахло не газом, но чем-то другим. Я поднял голову, огляделся. Меня привезли в гостиную Охотничьего домика и положили на пол. Рядом с сенатором Роули.

Я отпрянул от трупа, меня вырвало.

Мне удалось доковылять до ванной комнаты. Прошло не меньше двадцати минут, прежде чем я собрался с духом и решился вернуться в гостиную.

Роули умер не сразу. Он сумел проползти шесть футов с того места, где я пристрелил его.

Моя догадка подтвердилась.

Палец мертвеца застыл на клавише пульта управления, к которому он сумел доползти. Компьютер продолжал защищать сенатора, потому что думал, как я и предположил, что тот жив. Он и не мог думать иначе, поскольку оставалась вдавленной клавиша "Ввод команды".

Я наклонился к микрофону.

– Я беру махолет на крыше. Проложи курс и обеспечь охрану от Охотничьего домика до мегаполиса. Переведи махолет на ручное управление. После моего взлета немедленно подними в реакторе все стержни-замедлители. Повтори.

Компьютер послушно повторил мои команды.

Далее все пошло, как по маслу. На махолете я прилетел к месту встречи и двадцать минут спустя уже сидел в кабинете Директора.

Пока снимался эффект психовнушения, хирург вытащил из моего предплечья индентификационную пластину Гиффорда.

– Ты заставляешь себя ждать, сынок,– улыбнулся Директор.

– Какие новости?

Его улыбка стала шире.

– Чего только не произошло за это время. Робот в Гроувертоне убивает человека. Охранник Диагноста парализует всех выбегающих из горящего здания. Деконы врываются в санаторий Деллфильда, хотя не отмечалось никаких отклонений в работе тамошнего атомного реактора.

– А час назад началось вообще черт знает что. Взрыв реактора разворотил Охотничий домик, а потом все роботы словно посходили с ума. И горожане подозревают, что сенатор незаконно контролировал все службы мегаполиса. Отличная работа, мой мальчик.

– Благодарю,– я старался не смотреть на руку, с которой все еще возился хирург.

Седая бровь Директора чуть приподнялась.

– Тебя что-то беспокоит?

– Просто устал. Послушайте, каким образом могли выбрать сенатором такое ничтожество, как Роули? И по какому праву он столько лет сохранял свой пост?

– Я тебя понимаю,– помрачнел Директор – Это наша работа. Человечество еще не готово к бессмертию. Массы не могут воспользоваться им, а отдельные личности обратили его лишь себе во благо. А раз мы не можем лишить их бессмертия законным путем, приходится искать альтернативу. Убийство. Но одним махом с ними не покончишь.

– Но вы-то поняли, как пользоваться бессмертием,– возразил я.

– Неужели? – мягко ответил он.– Нет. Нет, сынок. Я пользуюсь им так же, как и они. Ради власти. Федеральное правительство совершенно беспомощно. Реальная власть сосредоточена в моих руках. Действительно, я использую ее иначе. Когда-то Бессмертных было больше сотни. На прошлой неделе – уже шесть. Сегодня – пять. Все эти годы мы убирали их, одного за другим, а новых Бессмертных не прибавлялось. Освободившаяся территория делилась между оставшимися, нпвички не допускались в их узкий круг. Но по-своему я такой же диктатор, как и они. И когда равновесие будет нарушено, общество вновь начнет развиваться, а мне придется умереть вместе с остальными. Но хватит об этом. Как ты? Большую часть твоих подвигов я знаю, ты многое рассказал под гипнозом. Прекрасный образец логического мышления.

Я взял предложенную сигарету и глубоко затянулся.

– Какой еще я мог сделать вывод? Компьютер пытался захватить меня. Но в то же время никого ко мне не подпускал. Более того, он несколько раз и не пытался задержать меня, чтобы не подвергать мою жизнь опасности. Компьютер выполнял последний приказ сенатора. Старик жил так долго, что не смог поверить в свою смерть. И он приказал: "Приведи Гиффорда сюда... живым!" И потом, я не мог не учитывать того обстоятельства, что компьютер не доложил об убийстве сенатора, но продолжал защищать Охотничий домик, словно с его хозяином ничего не произошло. Это могло означать лишь одно: был замкнут контакт "Ввод команды". Только в этом случае для компьютера сенатор был живым. И я решил, что для меня путь к спасению лежит через Охотничий домик. Я был уверен, что компьютеру станет известно о телефонном звонке из Деллфильда. Потом мне оставалось только ждать. Попав в Охотничий домик, я начал отдавать приказы, а компьютер принял меня за сенатора. На этом все и закончилось.

Директор кивнул.

– Добрая работа, сынок. Добрая работа.