Текст книги "Лорд Дарси (1-9)"
Автор книги: Рэндал Гаррет
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 44 страниц)
– Мне казалось, – сказал лорд Дарси, – что разница в том, стоишь ли ты против короля и Отечества или нет.
– Нет, нет, – энергично покачал головой сэр Томас. – Вот тут-то вы и ошибаетесь, милорд. Священное братство древнего Альбиона поддерживает короля и Отечество ничуть не меньше, чем вы или я.
Сунув руку в висевший на поясе кошель, лорд Дарси достал кисет с табаком и принялся набивать фарфоровую трубку.
– Объясните мне, пожалуйста, поподробнее, сэр Томас. Я хочу узнать про братство как можно больше – и про его теории, и про практические действия.
– Тогда я начну с теории, милорд. Братство состоит из людей, верящих в то, что этим островам Судьбой – Судьбой с большой буквы – предназначено принести мир и процветание всему человечеству. А чтобы исполнить это предначертание, мы должны вернуться к верованиям и обычаям исконных обитателей островов – кельтов, которые по праву владели ими ко времени вторжения Цезаря, то есть к 55 году до Рождества Христова.
– А разве кельты были аборигенами этих островов?
– Вы поймите меня, милорд...
В голосе сэра Томаса появилось что-то от педагога, вразумляющего непонятливого ученика.
– Я же пытаюсь рассказать вам то, во что братство верит официально. Когда разбираешься в мотивах человеческого поведения, надо исходить из того, что человек считает верным, а не из того, что верно в действительности.
Лорд Дарси раскурил наконец свою трубку и кивнул:
– Простите меня, пожалуйста. Продолжайте.
– Благодарю вас, милорд. Вся эта языческая практика базируется на пантеистической теологии. У Бога не три ипостаси, их – бесконечное множество. Христианская точка зрения, по их мнению, верна, но крайне ограничена. Бог един – это верно, однако он более чем триедин, он бесконечно-един. Они считают, что христианская вера в триединого Бога не более верна – и не более ложна, – чем утверждение: «На берегах Англии есть три песчинки».
Сэр Томас развел руками.
– Мир полон духов – деревья, камни, животные, любые предметы – все они полны... ну, пусть будет «духов», за неимением лучшего слова. Далее, все эти духи разумны – зачастую совершенно непостижимым для нас образом, но, тем не менее, – разумны. Каждый из них индивидуален и может располагаться где угодно в спектре от «доброго» до «злого». Одни из них – сильнее, другие – слабее. Некоторые из них, например, дриады, прочно связаны с чем-то материальным, примерно так же, как душа человеческая – с телом. Другие являются «свободными духами» – это, как мы называем, «призраки», «демоны», «ангелы». Некоторыми из духов, вообще-то говоря – большинством, можно управлять, одними – прямо, другими – опосредованно, через других духов. Их можно уговорить, подкупить, им можно угрожать.
Так вот, древние бритты владели всеми тайными приемами уговаривания этих духов – или их подкупа, или управления ими – как вам будет угодно.
Похоже, что этими приемами владеют и братья-друиды, принадлежащие к внутреннему кругу братства. Во всяком случае, именно так они говорят прочим братьям. Большинство из друидов – «древней крови», как они это называют, – выходцы из Шотландии, Ирландии, Уэльса, Бретани, с Оркнейских островов, острова Мэн и так далее. Чистокровные кельты, по их словам.
Иногда, правда, во внутренний круг допускаются и лица англо-саксонского, норманского или франкского происхождения. Остальных просят не беспокоиться.
И не думайте, что они против Отечества, милорд. Ни в коем случае. Нам предначертано править всем миром – в конечном итоге. Королю Британских островов суждено стать правителем империи, которая покроет весь земной шар. И что такое – король? Он – щит, защита от дурного глаза, амулет, не дающий ордам «плохих духов» портить жизнь всем и каждому. Король сдерживает бури, предотвращает землетрясения, глад и мор – вообще оберегает своих подданных ото всяческого ущерба.
За короля и Отечество, милорд – но только не совсем в том смысле, как это понимаете вы или я.
– Интересно, – задумчиво произнес лорд Дарси. – А как же они объясняют то, что в Британии все-таки бывают ураганы и заморозки?
– Ну а это, понимаете ли, недосмотр Его Величества. Если король не ведет себя, как ему подобает – другими словами, не следует древней вере и не делает все по друидским законам, – тогда его защита ослабевает, и сквозь нее может пробраться Враг.
– Ясно. А среди этих законов есть и такой, согласно которому Его Величество должен милостиво разрешить убить себя, ежели братству такое вдруг заблагорассудится?
– Не совсем точно, милорд. Не «ежели заблагорассудится», а только если стране угрожает серьезная опасность. Или каждый седьмой год – уж что наступит раньше.
– А как насчет других жертвоприношений?
– Насколько мне известно, человекоубийства не было. Однако каждое из их сборищ сопровождается ритуальным закланием какого-либо животного. Какого именно – это зависит от цели собрания и времени года.
– И все это грубо нарушает законы, – заметил лорд Дарси.
– Совершенно верно, – согласился сэр Томас. – Все мои доклады и собранные мною досье хранятся у его высокопреосвященства архиепископа. Как только будут все необходимые доказательства, можно будет подмести их подчистую, до последнего. Слишком уж далеко они заходят со своими пагубными теориями.
– Вы говорите прямо с какой-то страстью, сэр Томас.
– Еще бы. Суеверия, милорд, основной источник смятения умов у низших классов. Каждый день они видят, что делают на научной основе официальные волшебники, и в результате готовы поверить буквально в любую глупость, путая науку и суеверия. Именно поэтому мы должны бороться со всеми этими черными магами, шаманами, колдунами, ведьмами и прочей криминальной публикой, не давая им устраивать свои шабаши. А то человек заболел, и вместо того, чтобы обратиться к настоящему целителю, идет к какому-то неграмотному колдуну, который вполне способен приложить к ране заплесневелый хлеб, сопровождая это бессмысленным бормотанием. А то и того чище, пациент с больным сердцем может получить отвар наперстянки или настой какой другой травы, не имеющей ни малейшей символической связи с его болезнью. С этим, милорд, давно пора покончить.
В голосе теоретика больше не слышалась скучающая ирония; видимо, эта тема действительно берет его за живое, подумал лорд Дарси. Конечно же, дипломированные целители тоже используют при случае различные лекарства и травы, но всегда – на научных основаниях, в соответствии с Законами Магии; по большей части, однако, они полагались на наложение рук – символ их целительного искусства. Человек, идущий со своей болезнью к кому угодно, кроме священника-целителя, или поверяющий свои боли и беды шарлатану, действующему вне рамок церкви, воистину сильно рискует.
– У меня тоже нет ни малейших сомнений, сэр Томас, что братство это нуждается в основательной чистке. Однако, если только вы не намерены сообщить Его Величеству Королю, что настало время нанести удар, я, боюсь, не в состоянии ждать, пока ваш капкан захлопнется. Мне надо разрешить конкретную задачу – кто и почему убил лорда Кембертона.
Сэр Томас встал, сунул руки в карманы и угрюмо уставился на свисающий со стены гобелен.
– Я все время думаю об этом, думаю с того самого момента, как узнал о его смерти.
– Думаете – о чем?
– Об этой краске, вайде – я так понимаю, что это и вправду была вайда, милорд?
– Вайда.
– В таком случае это прямо указывает на братство. Некоторые члены внутреннего круга обладают Талантом – плохо тренированным, используемым во зло, но вполне определенным. Вы знаете, милорд, нет в мире зрелища, более приводящего в отчаяние, чем используемый во зло Талант. Это просто преступление!
Лорд Дарси кивнул, выражая согласие со сказанным. Понятно, почему этот вопрос так задевает сэра Томаса. Сам теоретик не обладает сколь-нибудь заметным Талантом. Он теоретизирует, а всю практическую работу проводят другие. Он предлагает схему экспериментов, а осуществляют их другие – опытные, обученные волшебники. Но сэра Томаса не оставляла страстная мечта самому проводить свои эксперименты. Видеть, как другие используют во зло то, на что он сам не способен, было для сэра Томаса как острый нож.
– Беда в том, – продолжал сэр Томас, – что у меня нет никаких ниточек. Я не слышал ни о каком заговоре с целью убийства лорда Кембертона. Не могу даже представить себе, чем мог он помешать братству. Конечно же, это не значит, что нет какой-нибудь причины, мне неизвестной.
– А не занимался ли он, часом, расследованием деятельности братства?
– По крайней мере, мне это неизвестно. Разумеется, он мог расследовать дело, касающееся кого-то, кто связан с братством.
Лорд Дарси в задумчивости разглядывал табак, тлеющий в трубке.
– И тогда этот гипотетический кто-то использовал богатые возможности братства, чтобы избавить себя от угрозы разоблачения или от того, чем ему был опасен лорд Кембертон?
– Вполне возможно, – согласился сэр Томас. – Но тогда эта предполагаемая личность должна стоять довольно высоко в иерархии внутреннего круга. И даже в таком случае крайне сомнительно, чтобы они пошли на убийство в чьих-то личных интересах.
– А совсем необязательно, чтобы эти интересы были личными. Ну вот, скажем, если Кембертон обнаружил, что некий житель этого города является польским агентом, но не знал при этом, что тот связан заодно еще и с братством. Что может случиться в такой ситуации?
– Вполне возможно, – повторил сэр Томас.
Покончив с изучением гобелена, он повернулся к лорду Дарси.
– В таком случае он и другие польские агенты вполне могли прикончить лорда Кембертона. Только это ничуть нас не подвигает, милорд. После многих месяцев работы у меня все еще нет ни малейших указаний на то, что кто-либо из внутреннего круга связан с Польшей. Более того, внутренний круг состоит из семи человек, и по крайней мере троих из них я все еще не сумел опознать.
– Они скрывают свои лица?
– В некотором смысле. Рядовые члены братства являются на собрание в белых одеяниях с капюшонами вроде монашеских; внутренний круг выделяется зелеными одеяниями с капюшонами, полностью закрывающими лицо – за исключением отверстий для глаз. Считается, что их никто не знает, но я лично сумел точно опознать четверых, а пятого – предположительно.
– Почему же тогда вы говорите, что не можете опознать по крайней мере троих из них? Почему такая осторожная оговорка?
Сэр Томас улыбнулся.
– Это очень умные люди, милорд. На собраниях их всегда семеро, но в действительности – больше. Может быть, даже целая дюжина. На любом конкретном сборище в зеленое одеты семеро, а остальные – в белое. И они время от времени меняются одеяниями, так что члены братства, не имеющие отношения ко внутреннему кругу, считают, что мастер имярек во внутренний круг не входит – они же видели его в обычной белой одежде.
– Если я правильно понимаю, ни на одно собрание не приходят все одновременно, – сказал лорд Дарси. – В противном случае этот фокус потихоньку раскрылся бы.
– Совершенно верно, милорд. Приходят те, кому сообщили дату, время и место.
– А где обычно проводятся эти собрания?
– В лесу, милорд. Поблизости от города есть несколько подходящих рощиц. Все абсолютно безопасно. Вокруг расставляют часовых, которые сразу поднимут тревогу, если появится стража. Ни один обыватель не решится и близко подойти, а сообщить офицеру короля – тем паче: все они до смерти боятся братства.
– Вы говорите, их – семеро. Почему, интересно?
– Опять суеверие, милорд, – сэр Томас сардонически рассмеялся. – Считается, что это мистическое число. А ведь любой ученик волшебника может сказать вам, что универсальным символическим значением обладает только пятерка.
– Конечно же, – согласился лорд Дарси. – Неодушевленная природа стремится избегать пятиричности.
– Вот именно, милорд. Не бывает пятигранных кристаллов. Даже додекаэдр, правильный многогранник с двенадцатью пятиугольными гранями, в природе никогда не встречается. Не стану излагать вам всю эту длинную математику, но, если верны мои последние теоремы, гипотетические «первичные составные элементы» материальной вселенной не могут появляться в комбинациях по пять. Вселенная, построенная из таких совокупностей, распалась бы в прах за неуловимую долю секунды.
Он улыбнулся.
– Конечно же, этим «кирпичикам», если они и существуют, суждено навсегда остаться гипотетическими – они ведь должны быть столь малы, что их не рассмотришь и в сильнейший микроскоп. С тем же успехом можно пытаться рассмотреть геометрическую точку на геометрической линии. Все это – символические абстракции: они очень удобны для работы, однако реальное их существование крайне сомнительно.
– Понимаю. Однако, с другой стороны, живые существа?...
– Живые существа проявляют пятиричность. Морская звезда. Многие цветы. Пальцы человеческих конечностей. Пять – это очень мощное число, милорд, очень важное для магии, что видно по обширному применению пентакля и пентаграммы во многих областях тауматургии. Используется и шестерка, ведь слово «гекс», которым иногда называют заклинание, происходит от «гексагона», шестиугольника, изображенного на Соломоновой Печати.
Шестерка очень часто встречается в природе, как одушевленной, так и нет. Снежинки, пчелиные соты и прочее. Она послабее пятерки, но все же полезна. Но семерка – это же совсем бестолковое число. Ее полезность настолько ограничена, что почти равна нулю. Ее использование в Книге Откровения святого Иоанна Богослова связано с вербальной символогией, которая...
Тут сэр Томас прервался с кривой улыбкой.
– Простите меня, милорд. Я давно заметил, что меня быстро заносит в педагогику, если забываю следить за собой.
– Да нет, мне было очень интересно, – сказал лорд Дарси. – Однако больше всего меня интересует другое: не могло ли случиться так, что лорд Кембертон пал жертвой какого-то дикого ритуала жертвоприношения?
– Я... не... знаю.
На этот раз сэр Томас говорил очень медленно, задумчиво. Он нахмурился, ненадолго замолк и добавил:
– Думаю, такое нельзя исключать. Но это значило бы, что лорд Кембертон сам являлся членом внутреннего круга.
– Почему?
– Ему нужно было с охотой пойти на смерть, иначе жертва бессмысленна. Конечно, в последнее время были попытки – в основном, из-за подстрекательства польских агентов, – сделать исключение для короля. Но эти попытки не нашли достаточно сильной поддержки. Большинство этих людей, милорд, – безнадежно запутавшиеся фанатики, однако они абсолютно искренни.
Изменить такую существенную часть верований совсем не столь уж просто, как это, видимо, кажется королю Казимиру IX. Если бы Его Славянскому Величеству сказали, что брак, при котором невеста отвечает священнику против своей воли, с упертым в бок ружьем, является истинным святым таинством, то он был бы просто потрясен, поверь кто-нибудь в такое. Однако он, похоже, думает, что последователей друидизма можно с легкостью заставить поверить в нечто до крайности недруидическое. Его Славянское Величество далеко не глуп, но ведь и в самом остром глазу есть слепое пятно.
– Ну а возможно ли, – спросил лорд Дарси, – что лорд Кембертон и вправду принадлежал к внутреннему кругу?
– Честно говоря, я так не думаю, милорд, но совсем отбрасывать такой вариант нельзя. Наверное, вам имеет смысл просмотреть мои письменные доклады. Все копии есть у милорда архиепископа.
– Отличная мысль, сэр Томас.
Лорд Дарси поднялся со стула.
– Я хотел бы получить список выявленных членов, а также список подозреваемых.
Он посмотрел на часы. До назначенной заранее встречи с семьей покойного герцога Кентского оставалось еще два с половиной часа. Времени хватит.
* * *
– Сюда, ваше лордство. Их сиятельства и сэр Эндрю готовы принять вас, – поклонился лакей.
По длинному коридору лорд Дарси был препровожден в гостиную, где его ожидала семья покойного герцога.
Самого герцога, его жену и сына лорд Дарси видел иногда в свете.
Однако ни с леди Энн, их дочерью, ни с братом герцогини, сэром Эндрю Кэмпбеллом-Макдональдом, он прежде не встречался.
Человек доброжелательный, хотя и строгий, покойный де Кент не мог похвастать чувством юмора; при всей строгости своих моральных принципов он никогда не был ни резок, ни злопамятен. Он снискал глубокое уважение по всей Империи, но особенно – в собственном герцогстве.
Маргарет, герцогиня Кентская, второй ребенок и единственная дочь покойного сэра Остина Кэмпбелла-Макдональда, вышла замуж за герцога в 1944 году, когда ей было чуть больше двадцати, а ему – лет на двадцать больше.
Одаренная быстрым, сообразительным умом, веселая, остроумная и до сих пор очень привлекательная женщина, на протяжении всех этих двух десятков лет она искрилась жизнью и блистала в свете на фоне своего более спокойного, умеренного супруга. Она любила веселые балы, хорошие вина и хорошую еду.
Она обожала танцевать и скакать верхом. Она – одна из немногих женщин – состояла членом знаменитого лондонского игорного клуба «Уорденс».
При всем при том на нее ни разу не пала ни малейшая тень скандала.
Она тщательно избегала ситуаций, которые могли возбудить хоть каплю подозрения насчет ее – или ее семьи – аморального или непорядочного поведения.
В семье герцога было двое детей: девятнадцатилетний наследник титула лорд Квентин и леди Энн, которая, если верить доходившим до лорда Дарси слухам, в свои шестнадцать лет уже успела превратиться в очаровательную юную леди. В обоих детях ощущалась живость матери, однако воспитаны они были хорошо и вели себя безукоризненно.
Брат герцогини Кентской, сэр Эндрю, имел репутацию добродушного, общительного, остроумного человека. Чуть не двадцать пять лет он провел в Новой Англии, северном материке Нового Света, и вернулся домой, в Англию, лет пять тому назад. Возраст его приближался к шестидесяти.
Вдовствующая герцогиня сидела на стуле, обитом парчой. Фигура этой красивой женщины с возрастом нисколько не испортилась, а лишь обрела зрелость; в густых каштановых волосах еще не появилось ни единого седого волоска. Выражение лица герцогини выдавало то напряжение, в котором она находилась последние дни, но глаза ее смотрели ясно и спокойно.
Рядом со стулом, высокий и прямой, стоял печальный лорд Квентин, ее сын. К нему, как непосредственному наследнику трона герцога Кентского, уже обращались «ваше сиятельство» и «милорд герцог», хотя для того, чтобы взять бразды правления в свои руки, ему требовалось еще подтверждение титула королем.
На небольшом, но почтительном расстоянии от этой сиятельной пары стоял сэр Эндрю Кэмпбелл-Макдональд.
Лорд Дарси поклонился.
– Ваши сиятельства, сэр Эндрю, мне очень жаль, что наша встреча случилась при столь печальных обстоятельствах. Как вам известно, я всегда восхищался покойным его сиятельством.
– Вы очень любезны, милорд, – сказала вдовствующая герцогиня.
– Печалит меня также и то, – продолжал лорд Дарси, – что я нахожусь здесь не только по личным мотивам – чтобы отдать последний долг покойному его сиятельству, но и в официальном своем качестве.
Молодой лорд Квентин слегка кашлянул.
– Не надо извиняться, милорд. Мы понимаем, таков ваш долг.
– Благодарю вас, ваше сиятельство. В таком случае, я начну с вопроса: когда каждый из вас последний раз видел лорда Кембертона живым?
– Недели три тому назад, – ответил лорд Квентин. – В конце апреля. Он уезжал в Шотландию, в отпуск.
Вдовствующая герцогиня кивком подтвердила слова сына.
– Это было в субботу. Значит, двадцать пятого числа.
– Верно, – согласился молодой герцог. – Двадцать пятого апреля. И никто из нас с тех пор его не видел. Я имею в виду – живым. По просьбе шефа стражи я опознал его тело.
– Понятно. Мне хотелось бы знать, может ли кто-нибудь из вас высказать предположение о причине, по которой некто захотел избавиться от лорда Кембертона?
Лорд Квентин прищурился, размышляя. Герцогиня ответила прежде, чем он успел что-либо сказать.
– Конечно, нет. Лорд Кембертон был прекрасным и очень порядочным человеком.
Лицо лорда Квентина прояснилось.
– Да, это был очень хороший человек. Не могу представить, кому и зачем понадобилось его убивать.
– Если позволено будет высказаться мне, – вмешался сэр Эндрю, – лорд Кембертон, как я понимаю, передал в руки королевского правосудия многих злодеев. Я слышал, что ему не раз угрожали, угрожали люди, отправленные в тюрьму после того, как их преступления были вскрыты благодаря его усилиям. Так разве не может быть так, что одна из этих личностей исполнила свою угрозу?
– В высшей степени возможно, – согласился лорд Дарси.
Он уже договорился с шефом Бертрамом относительно проведения розыска в этом направлении. Это было обычным порядком при расследовании смерти офицера королевского правосудия.
– Очень может быть, что именно здесь и лежит ответ. Однако я, естественно, просто обязан принимать во внимание буквально любую возможность.
– Не хотите ли вы предположить, милорд, – в голосе вдовствующей герцогини позвякивали льдинки, – что в этом ужасном преступлении замешан кто-либо из рода Кентов?
– Я ничего не предполагаю, ваше сиятельство, – ответил лорд Дарси. – Мои обязанности состоят не в том, чтобы делать предположения, а в том, чтобы устанавливать факты. Когда все факты будут извлечены на свет, отпадет всякая нужда в предположениях и подозрениях. Правда, какой бы она ни была, всегда указывает в верном направлении.
– Конечно, – в голосе герцогини появилось что-то похожее на смущение. – Вы должны простить меня, милорд – это все от переутомления.
– Вы действительно должны простить мою сестру, – поддержал герцогиню сэр Эндрю. – Ее нервы сейчас далеко не в лучшем состоянии.
– Я еще могу говорить сама за себя, Эндрю.
Вдовствующая герцогиня на секунду прикрыла глаза.
– Но в то же время мой брат прав, лорд Дарси, – добавила она. – Последнее время я не очень хорошо себя чувствую.
– Ради Бога простите меня, ваше сиятельство, – мягко ответил лорд Дарси. – Я вовсе не имел намерения доставлять вам дополнительные огорчения в такое трудное для вас время. Думаю, в настоящий момент у меня нет больше вопросов. Будем считать, что на некоторое время с официальными моими обязанностями покончено. Могу ли я быть чем-либо полезен вам лично?
Она снова прикрыла глаза.
– Сейчас – ничем, милорд, хотя я очень благодарна вам за предложение. Квентин?
– Сейчас – нет, – повторил за матерью лорд Квентин. – Если ваша помощь потребуется, милорд, то я сообщу вам об этом.
– Тогда, с разрешения ваших светлостей, я покину вас. Еще раз примите мои извинения.
Сопровождаемый сенешалем, лорд Дарси по тому же длинному коридору направился к выходу. Однако, не успел он достичь двери, как путь ему преградила неожиданно появившаяся откуда-то сбоку совсем молодая девушка.
Не было ни малейшего сомнения, кто это – столь разительно походила она на свою мать.
– Лорд Дарси? – произнесла она юным, чистым голосом. – Я – леди Энн.
Девушка протянула ему руку.
Слегка улыбнувшись, лорд Дарси склонился к этой руке. Целовать руки молодым девушкам считалось чуточку старомодным, но, видимо, леди Энн считала себя в свои шестнадцать вполне взрослой и стремилась это показать.
Однако, взяв протянутую ему руку, лорд Дарси понял, что недооценил дочь герцога.
– Весьма польщен, миледи, – сказал он, коснувшись губами юной руки, и одновременно в его ладонь незаметно скользнула зажатая в этой руке плотно сложенная бумажка.
– К сожалению, я не смогла поприветствовать вас, милорд. – Голос девушки звучал совершенно спокойно. – Я не очень хорошо себя чувствую, у меня ужасная мигрень.
– Не стоит беспокоиться, миледи. Надеюсь, вам скоро станет лучше.
– Благодарю вас, милорд. Ну а до того времени... – и она прошла мимо.
Лорд Дарси не оборачивался, однако был уверен, что кто-то из троих в гостиной открыл дверь и наблюдал за этой встречей.
И только выйдя за главные ворота герцогского дворца, он развернул полоску бумаги.
Там было написано:
«Милорд, мне надо поговорить с вами. Приходите в кафедральный собор, к раке святого Томаса, в шесть. Пожалуйста!»
Подпись гласила: «Энн Кентская».
* * *
В пять тридцать, сидя в своих апартаментах во дворце архиепископа, лорд Дарси слушал доклад мастера Шона.
– Мы с мастером Тимоти обследовали все замки и засовы на окнах и дверях мастерской краснодеревщика, как вы и просили, милорд. Хорошие заклинания, милорд: солидная, профессиональная работа. Конечно, я лично смог бы открыть любой из них, но для этого надо серьезно знать дело. Ни один простой взломщик или волшебник-дилетант тут не справится.
– Ну, и в каком они состоянии? – поинтересовался лорд Дарси.
– Насколько мы поняли, ни один из замков не открывался. Конечно, это еще ничего не значит, ведь как хороший слесарь может открыть замок и закрыть его снова, не оставив никаких следов, точно так же хороший волшебник мог снять эти заклинания и снова наложить их, да так, что ничего потом не заметишь. Но это была бы работа по высшему классу, милорд.
– Так-так.
Лорд Дарси задумался.
– А вы справились в реестре гильдии, Шон?
– Первое, что я сделал, милорд, – мастер Шон улыбнулся. – Согласно реестру гильдии волшебников, в Кентербери сейчас есть только один человек, способный на такую работу, – не считая, естественно, меня.
– Насчет вас я нисколько не сомневаюсь, старина Шон, – лорд Дарси тоже улыбнулся. – Так только один? В таком случае совершенно очевидно...
– Вот именно, милорд. Это – сам мастер Тимоти.
Кивком выразив свое удовлетворение, лорд Дарси выбил пепел из трубки.
– Очень хорошо. Встретимся попозже, мастер Шон. Мне надо еще кое-что выяснить. Нам нужно больше фактов.
– И где же вы собираетесь искать их, милорд?
– В церкви, мастер Шон, где же еще, как не в церкви.
На лице мастера Шона, глядевшего вслед удаляющемуся лорду Дарси, отразилась явная озабоченность.
– Возможно, – пробормотал он себе под нос, только наполовину в шутку, – его лордство собирается вознести молитву Всевышнему, дабы тот сжалился и сказал нам, кто же это сделал.
* * *
В это время в соборе почти никого не было. Какие-то две женщины молились у усыпанной драгоценными камнями раки святого Томаса Бекета, несколько человек молились у других гробниц. Несмотря на то, что снаружи все было залито вечерним солнцем, в соборе царил полумрак; солнечные лучи, почти горизонтально проникая сквозь витражи окон, освещали стены, почти не рассеивая полумрак в соборе.
Святой Томас все еще пользовался популярностью, хотя идеи, за которые он сражался и умер восемь веков тому назад, мало кого уже волновали. Даже вопрос о причастности Генриха II, первого короля из династии Плантагенетов, к смерти архиепископа Томаса интересовал одних только историков, которые скорее всего никогда не смогут прийти к согласию. Чудом оправившись после едва не оказавшейся смертельной раны, нанесенной арбалетной стрелой при осаде Шалю, Ричард Львиное Сердце приложил все старания, чтобы оградить Генриха II от любых упреков, – и это при том, что сам боролся с отцом до самого дня его смерти. Да и наследовавший Ричарду Артур, его племянник, – «добрый король Артур», столь часто смешиваемый в народных легендах с Артуром из Камелота, – сделал кое-что для того, чтобы обелить своего дядю. Теперь все это не имеет особого значения. Главное – потомки Артура, включая нынешнего Джона IV, до сих пор владеют той Империей, которую основал Генрих.
И Генрих II по праву занимает столь же почетное место в истории, как и Томас – на небесах.
Приблизившись к раке, лорд Дарси узнал в одной из коленопреклоненных женщин леди Энн. Чтобы не мешать, он остановился, не доходя до нее нескольких ярдов. Окончив молитву и поднявшись на ноги, девушка оглянулась, увидела лорда Дарси и направилась прямо к нему.
– Спасибо, что пришли, милорд.
Ее голос звучал очень тихо.
– Крайне жаль, что нам приходится встречаться таким образом. Семейство решило, что мне лучше не говорить с вами, потому что они считают меня глупой, увлекающейся девчонкой. Но это не так, действительно не так – хотя я и вправду думаю, что вы – просто великолепны.
Она не спускала с него больших серых глаз.
– Видите ли, милорд, я знаю про вас все. Леди Ивонна – моя школьная подруга. Она говорит, что вы – лучший следователь во всей Англии.
– Я стараюсь быть им, миледи.
Лорд Дарси несколько смутился. Он только раз говорил с Ивонной, дочерью маркиза Руанского, да и весь тот разговор состоял из пары десятков слов, но и этого, видимо, хватило, чтобы вызвать у девочки острый приступ обожания – обычной для школьниц болезни. То, как горели глаза леди Энн, свидетельствовало, что эта болезнь ко всему еще и заразная.
– Я думаю, что чем скорее вы разрешите загадку смерти лорда Кембертона, тем лучше будет для всех, вы согласны? Поэтому я молилась святому Томасу, чтобы он помог вам. Уж он-то должен понимать кое-что в убийствах, правда ведь?
– Думаю, да, миледи, – согласился лорд Дарси. – А вы считаете, что для разгадки этого убийства мне требуется особое вмешательство святого Томаса?
Леди Энн явно смутилась, но затем увидела искорки смеха в серо-стальных глазах знаменитого следователя. На ее губах появилась ответная улыбка.
– Я этого не думаю, милорд, но никогда и ни в чем нельзя быть полностью уверенным. К тому же святой Томас и сам не станет помогать, если вы не будете нуждаться в этой помощи.
– Я краснею, миледи.
На деле лорд Дарси и не думал краснеть.
– Уверяю вас, у нас со святым Томасом не будет и капли профессионального соперничества. А так как я работаю в интересах правосудия, небеса зачастую приходят мне на помощь, прошу я об этом или нет.
Неожиданно посерьезнев, леди Энн сказала:
– А бывает так, чтобы небеса мешали вашей работе? Я имею в виду – в интересах божественного милосердия?
– Такое тоже случается иногда, – серьезным тоном признал лорд Дарси. – Только я не стал бы говорить «мешают», лучше сказать «озаряют состраданием», вам, наверное, понятна разница, миледи?
Девушка утвердительно кивнула:
– Думаю, да. Да, конечно же, понятна. Очень рада услышать это от вас, милорд.
И тут лорда Дарси осенило. Леди Энн подозревает кого-то, человека, которого ей жалко. А так ли верно подобное предположение? Может, она говорит все это, движимая состраданием к себе самой?
«Не спеши, – предостерег себя лорд Дарси. – Не спеши, скоро все узнаешь».
– Причина моей встречи с вами, – леди Энн снова понизила голос, – состоит в том, что я кажется, нашла Ключ.
Лорд Дарси прямо-таки услышал заглавную букву.
– Неужели, миледи? Расскажите мне о нем.
– На самом деле целых два Ключа.
Теперь ее голос превратился в заговорщический шепот.
– Первый – это то, что я видела. Я видела лорда Кембертона вечером одиннадцатого, в прошлый понедельник, когда он вернулся из Шотландии.
