Текст книги "Второе признание (ЛП)"

Автор книги: Рекс Стаут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 6

Через шесть часов я отодвинул стул от обеденного стола, как следует потянулся и позволил себе полновесно зевнуть, ни перед кем не извиняясь, – все-таки это право я себе заработал. Обычно я завтракаю на кухне с Фрицем, а Вулф завтракает у себя, но этот день никак не тянул на обычный.

На крыше проводила спасательно-восстановительные работы бригада из четырнадцати человек, не считая Теодора, а в полдень ожидалась армия стекольщиков. Из Лонг-Айленда приехал Энди Красицкий и взял на себя руководство операцией. Часть улицы огородили веревками, чтобы стекло, если таковое будет падать, не раскромсало обывателей. Полицейские еще что-то вынюхивали перед домом и вообще на улице, а возможно, и в других кварталах, в доме же остался только капитан Мердок, он сидел за столом, из-за которого я только что поднялся, и уплетал оладьи с медом.

В принципе полиция уже все выяснила – кроме самой малости. Хозяева дома напротив, через улицу, на все лето уехали. На крыше этого дома нашли сто девяносто две гильзы от автомата и пистолета-пулемета, там до сих пор толклась ученая публика, собирала улики, чтобы доказать, что обстрел велся именно оттуда. А как же – вдруг адвокат обвиняемого заявит, что гильзы набросали туда голуби? Впрочем, адвокат почти не звонил, потому что не было обвиняемых. Как злоумышленники проникли на крышу необитаемого дома – на этот счет ясности не было. Полиция знала лишь, что какие-то неизвестные каким-то образом пробрались на эту крышу и с нее в два часа двадцать четыре минуты утра смертоносным огнем разнесли нашу оранжерею, а потом слиняли через проулок на Тридцать шестую улицу… все это я и сам мог рассказать полиции, не выходя из дому.

Надо сказать, что мы не сильно пытались облегчить их участь. О Сперлинге и Рони Вулф не обмолвился ни словом, а уж все, что начинается с буквы «з», предал полнейшему забвению. Он отказался высказывать какие-либо догадки и подозрения по поводу личностей этих штурмовиков, и полицейские быстро поняли – тем и придется довольствоваться. Они прекрасно понимали, что в районе большого Нью-Йорка найдется немало желающих продырявить не только Вулфову оранжерею, но и самого Вулфа. Все же полицейские пытались что-то из него выудить – мол, пистолетами-пулеметами располагают не все, не все готовы применять их вот так нагло и в открытую, но Вулф пресек их попытки, сказав, что это не имеет ровно никакого значения, – этих потрошителей почти наверняка наняли для одноразовой работы.

Позавтракав, я сразу поднялся из-за стола, потому что надо было сделать уйму телефонных звонков – шиферщиков, в магазин скобяных товаров, малярам, на склад и так далее. Пока я названивал, капитан Мердок уехал, Вулф поднялся лифтом на крышу, снова спустился, проплелся в кабинет, забрался в кресло, откинулся и тяжело, с натугой выдохнул воздух.

Я взглянул на него.

– Шли бы лучше к себе и прикорнули. И знаете что? Упрямцев я люблю, сам такой, за мужество, доблесть и отвагу всегда двумя руками, но я в придачу хороший бухгалтер. Так вот, если так пойдет дальше, в чем я почти уверен, от нашего дебета с кредитом останутся рожки да ножки. Я заронил в душу Гвен первые зерна и, если придется давать отбой, буду с досады скрипеть зубами – это можно понять; но вы никуда и ничего не роняли, вам надо лишь вернуть мистеру Сперлингу его задаток. Короче, если вы от этой работы откажетесь, обещаю никогда вам об этом не напоминать. Никогда. Могу поклясться на Библии. Принести?

– Не надо, – глаза его были полузакрыты. – Насчет ремонта все распоряжения отданы?

– Ремонт идет полным ходом.

– Тогда звони туда и пригласи к телефону старшую дочь.

Я вздрогнул:

– Почему старшую? С чего вы взяли?

– Пф. Ты думал, тебе удастся скрыть твои интересы – твои личные интересы? Увы, не удалось. Я слишком хорошо тебя знаю. Выясни у нее, вся ли семья в сборе – впрочем, без сына вполне можно обойтись. Если все на месте, скажи ей, что через два часа мы будем рады приехать и повидаться с ними.

– Мы?

– Да. Ты и я.

Я подошел к телефону. Нельзя сказать, что Вулф создавал прецедент и нарушал незыблемейшее из своих правил. Да, его никаким калачом не выманишь из кабинета по делу, но то, что произошло ночью, едва ли можно записать в разряд «дел»… тут скорее «борьба за выживание».

Ответил кто-то из слуг, я назвался и попросил к телефону миссис Медлин Сперлинг. Фамилия ее мужа была Пендлтон, но эту разыгранную карту она скинула в сброс. Я собирался ограничиться сутью, но ей хотелось поговорить. Всего полчаса назад Рони позвонил Гвен, рассказал ей о нападении на машину, и, разумеется, Медлин жаждала услышать от меня подробности. Пришлось удовлетворить ее любопытство. Ее очень беспокоила моя голова, и пришлось ее заверить – голова успешно выдержала бандитский удар и даже не растрескалась. Когда я наконец сумел объяснить ей, зачем, собственно, звоню, и по моему тону она сразу поняла, что звонок важный и заслуживает внимания, она тут же безо всякой обиды переключила регистры, и мы в секунду обо всем договорились. Я повесил трубку и повернулся к Вулфу:

– Порядок. Семейство в сборе, она позаботится о том, чтобы до нашего приезда никто не смылся. Нас пригласили на ленч.

– Сестра тоже будет?

– Весь комплект.

Он взглянул на часы – двадцать три минуты двенадцатого.

– К половине первого должны быть там.

– Да, запросто. Кажется, я знаю, где можно взять напрокат бронированную машину. Наш маршрут проходит в пяти милях от дворца на холме, там живет один наш знакомый.

Он скорчил гримасу:

– Поедем в седане.

– Пожалуйста, если вы готовы корчиться на полу или позволите мне спрятать вас в багажник. Его интересуете вы, а не я. Кстати, как насчет Фреда и Орри? Я уже позвонил Солу и предупредил его, что помимо адвокатской братии тут замешана и другая публика, посему Фред и Орри могут немного передохнуть, А когда вы поговорите с семейством и выскажете им все ваши потаенные мысли, Фреда и Орри можно снова подключить к программе, хотя лучше бы обойтись без этого.

На такую уступку он пошел. Связаться с Фредом и Орри я не мог, но скоро они так или иначе позвонят, и мы велели Фрицу передать им – до дальнейших распоряжений могут дружно расслабляться. Потом Вулф еще раз поднялся на крышу, а я отправился в гараж за машиной, так что стартовали мы около полудня, Вулф как всегда сидел на заднем сиденье, потому что в случае аварии там больше шансов остаться в живых, правой рукой он крепко вцепился в ремень, но это вовсе не значило, что он дрожал больше обычного, – просто считал, что машину не случайно называют «гроб на колесах», сломать шею в ней можно всегда. Но в зеркальце я заметил, что всю дорогу он не закрывал глаза, хотя не спал вот уже тридцать шесть часов подряд.

День был облачный, ветреный, не делавший июню чести, хотя, слава богу, без дождя. Когда мы съехали на дорогу к Стоуни Эйкрз и добрались до места, где на нас с Рони устроили засаду, я остановил машину и показал Вулфу местность; доложил, что по сообщению Сола у Рони изъято триста двенадцать долларов и он ждет команды, как этими деньгами распорядиться.

Местность Вулфа не интересовала.

– Мы почти приехали?

– Да, сэр. Еще мили полторы.

– Вперед.

Когда мы подходили ко входу в усадьбу, нам была оказана высокая честь. Нас встретил не грустного вида тип в мохеровом форменном костюме, а Джеймс Сперлинг собственной персоной. Правда; улыбки на его лице не было. Он начал говорить через открытое окно машины:

– Как это прикажете понимать?

Похвастать близким знакомством с Вулфом Сперлинг пока не мог и, естественно, знал, что Вулф никогда не сидит в машине дольше, чем требуется. Посему Вулф, прежде чем ответить, распахнул дверцу и выпростался на гравий.

А Сперлинг тем временем продолжал:

– Я пытался вам позвонить, но пока нашел номер телефона, вы уже уехали. Что это за фокусы? Вы же прекрасно знаете, черт подери, что мне такая реклама не нужна.

Вулф строго взглянул ему в глаза:

– Вы наводили обо мне справки, мистер Сперлинг. И должны понимать, что мозги у меня не куриные. Могу заверить, что шаг этот вполне оправдан, и я это докажу, если вы не будете прерывать меня на полуслове. Когда я все объясню вам и вашей семье, мы посмотрим, найдется ли у вас достойная альтернатива моему приезду. Ставлю на кон мою репутацию, что не найдется.

Сперлинг явно хотел сорвать банк, не заключая пари, но Вулф жестко стоял на своем, и, понимая, что надо либо приглашать нас в дом, либо попросить выехать вон, председатель правления остановился на первом варианте. Вместе с Вулфом он направился к дверям. Поскольку никто из прислуги не показался, я отогнал машину на закрытую гравием площадку позади дома, укрытую кустарником, запер ее и пошел к ближайшему входу в дом, а именно, к западной террасе. В дверях я столкнулся с Медлин. Вежливо поздоровался.

Чуть склонив голову набок, она окинула меня изучающим взглядом, большие темные глаза смотрели с легким прищуром.

– Не заметно, чтобы вас здорово отделали.

– Правда? Еще как отделали. Внутренние травмы. Но тут поработали не грабители. Тут… – я махнул рукой. – Сами понимаете.

– Я в вас разочарована, – глаза ее открылись чуть больше. – Почему вы их не перестреляли?

– Голова была занята другим. Сами понимаете чем. Ладно, сравним наши записи по этому вопросу как-нибудь в другой раз. Большое спасибо, что потянули время и поставили вашего отца перед фактом, иначе он нипочем бы сюда нас не пустил. Еще спасибо, что поверили мне на слово, – наш приезд сюда лучшее, что мы сейчас можем сделать для Гвен. Как меня здесь теперь величают или это зависит от каждого конкретного случая?

– Теперь вы во всех случаях Арчи. Я объяснила это Уэбстеру, Полу и Конни, потому что они будут сидеть с нами за столом, к чему же усложнять? К тому же раз здесь Ниро Вулф… они ведь не дураки. Кстати, ленч из-за вас задержали, обычно мы садимся за стол в час. Так что идемте. Как у вас с аппетитом?

Я сказал, что готов проявить его не на словах, а на деле, и мы вошли в дом.

Ленч подавали в большой столовой. В галстуках были только мы с Вулфом, но в другую крайность – скажем, шорты – не ударился никто, день для этого был слишком прохладным. Сперлинг был в полосатой куртке поверх шелковой голубой рубашки с открытым воротом. Джимми и Пол Эмерсон щеголяли в старых потертых свитерах, коричневом и темно-синем. Свою лепту в общую пестроту вносил и Уэбстер Кейн – на нем была шерстяная рубашка в кричащую красно-желтую клетку. Миссис Сперлинг надела розовое платье из искусственного шелка, а поверх него, не застегивая, накинула пушистую, розовую кофту. На Конни Эмерсон было что-то крапчато-голубое, смахивавшее на халат, или я просто слегка отстал от жизни. Гвен – кофейная блузка и брючки. Медлин – черно-коричневое платье из мягкой, гладкой шерсти.

Так что на официальный этот прием никак не тянул, но непринужденной я бы обстановку не назвал. С едой затруднений ни у кого не было, всех смущало другое: о чем говорить? Вулф терпеть не может напряженную атмосферу за столом и поэтому как-то попытался вовлечь сотрапезников в беседу, но не очень преуспел, все его достижение – дружеский спор с Уэбстером Кейном по поводу механизма товарно-денежных отношений и книги какого-то англичанина, о которой никто из присутствовавших не слышал, за исключением только Сперлинга, но даже если тот и знал ее наизусть, то вида не подал.

Покончив с едой, все поднялись из-за стола, и слоняться без дела никто не стал, Эмерсоны – Пол с обычной кислой миной на лице и Конни, далекая от совершенства в своем халате, да простится мне эта откровенность – решительно направились в сторону гостиной; Уэбстер Кейн, сославшись на работу, удалился в другую сторону. Место сбора остальных явно было определено заранее. Со Сперлингом во главе мы прошагали по коридорам и оказались в библиотеке, опоясанной книжными полками и украшенной телеграфным аппаратом, печатавшим последние биржевые новости; тут я хитростью выудил ключ от всех комнат и отсюда позже звонил Солу Пензеру. Глаза Вулфа, разумеется, мгновенно оценили место действия и остановились на креслах, которые Сперлинг и Джимми составляли полукругом; зная, что у Вулфа была тяжелая ночь, я над ним сжалился, схватил самое лучшее и самое большое кресло и поставил его на самое удобное с точки зрения Вулфа место. Усевшись в него, он одарил меня благодарственным кивком, откинулся на спинку, закрыл глаза и вздохнул.

Все расселись, за исключением Сперлинга: он остался стоять и повелел:

– Ну что ж, попытайтесь оправдать свой приезд. Попытайтесь, если сможете.

Глава 7

Несколько секунд Вулф сидел без движения. Потом поднял руки, прижал к глазам кончики пальцев и какое-то время сидел неподвижно уже в этой позе. Наконец уронил руки на подлокотники кресла, открыл глаза и направил их взгляд на Гвен:

– С виду вы девушка умная, мисс Сперлинг.

– Мы все умные, – рявкнул Сперлинг. – Ближе делу.

Вулф взглянул на него:

– Одной минутой тут не отделаешься, разговор предстоит долгий. Придется потерпеть. Если будете подгонять меня, времени уйдет еще больше. Вы, сэр, возглавляете большое предприятие – стало быть, командуете армией и прекрасно знаете, когда надо наводить страх на сотрудников и когда надо слушать. Сядьте, сделайте такое одолжение. У меня шея немеет, когда мой собеседник стоит.

– Я хочу что-то сказать, – вмешалась Гвен.

Вулф согласно кивнул:

– Говорите.

Она судорожно глотнула.

– Просто хочу, чтобы вы знали: я знаю, зачем вы здесь. Вы подослали этого человека… – Она стрельнула в меня глазами, и я получил полное представление о том, каковы на сегодня мои личные с ней взаимоотношения, – шпионить за Луисом Рони, моим другом, и в этом все дело. – Она снова глотнула. – Я выслушаю, потому что моя семья… моя мама и сестра попросили меня об этом, но знает, что вы отвратительный и гнусный маленький слизняк, и если бы мне пришлось таким путем зарабатывать на жизнь, я предпочла бы умереть с голоду!

Прозвучало неплохо, однако это явно не была импровизация, она шпарила по заранее подготовленному сценарию, а тут проколы неизбежны. Она бы в жизни не назвала Вулфа «маленьким», если бы не подготовила эту обличительную речь, а так впечатление было слегка подпорчено.

Вулф хмыкнул:

– Если бы вам пришлось зарабатывать на жизнь таким путем, мисс Сперлинг, вы, пожалуй, и вправду умерли бы с голоду. В любом случае спасибо, что согласились меня выслушать. – Он окинул взглядом собравшихся: – Может, кому-то еще позарез нужно высказаться?

– Говорите, – распорядился Сперлинг, усевшись в кресло.

– С удовольствием, сэр. Если поначалу вам покажется, что я отвлекаюсь от темы, будьте милосердны. Я хочу рассказать вам об одном человеке. Я знаю его имя, но предпочитаю здесь его не называть, пусть он будет Икс. Уверяю вас, человек этот не плод моего воображения. Хотел бы я, чтобы это было так. Я не знаю точно величину его состояния, но мне известно, что ему, в частности, принадлежит высокий, с замечательным обзором холм менее чем в ста милях отсюда, несколько лет назад человек этот построил там большое и шикарное поместье. Источники его доходов весьма обширны и многообразны. Все они противозаконны и безнравственны до омерзения. Наркотики, контрабанда, промышленный и коммерческий рэкет, игорные дома, гнусные делишки в портовой зоне, уголовщина, шантаж, политические интриги – этот список далеко не полный, но представление об этом человеке он даст. По сей день он празднует победу и остается неуязвимым, потому что достаточно проницателен и видит – преступник, действующий с размахом на больший территории и в течение долгого времени, может оставаться безнаказанным, если будет соблюдать некоторую дистанцию между собой и своими преступлениями; есть и другая причина: человек этот наделен недюжинным талантом, не гнушается никакими средствами для достижения цели и обладает несгибаемой волей.

Сперлинг нетерпеливо задвигался в кресле. Вулф взглянул на него, как учитель смотрит на непоседливого шестиклассника, обвел глазами слушателей и продолжил:

– Если у вас складывается впечатление, что я описываю человека незаурядного, вы не ошибаетесь. Как, например, ему удается держаться в стороне от своих деяний? Есть два способа изловить преступника. Первый – связать его с самим преступлением; второй – доказать, что он сознательно присвоил себе часть добычи. Ни то не другое в случае с нашим Иксом не годится. Возьмите для наглядности типичное преступление, любое, от банальной карманной кражи или выхваченной в толпе сумочки до мощного налета на государственное казначейство. Проведение операции преступник или шайка преступников почти всегда полностью берут на себя, за все отвечают сами, но, когда возникает нужда избавиться от награбленного, – а возникает она всегда, когда тебе грозит арест или суд, – приходится прибегать к посторонней помощи. Может понадобиться скупщик краденого, адвокат, свидетель для алиби, свой человек в полиции или в политических кругах, вариантов не счесть; нужда в ком-то или в чем-то возникает почти наверняка. Наш преступник идет к тому, кого он знает или о ком он слышал, назовем его А. Не без некоторых трудностей А консультируется с В. Заметьте, что мы уже слегка удалились от преступления, а В уводит нас еще дальше, ибо обращается за помощью к С. Развязав упрямый узелок в пряже, С выходит на Д. Наконец-то наша цепочка подходит к концу. Д знает Икса и как к нему подобраться.

В Нью-Йорке вокруг него каждый месяц совершаются тысячи преступлений, от мелких уличных краж до надувательства и бандитизма крупнейшего калибра. В большинстве случаев потребности преступников удовлетворяются или не удовлетворяются либо самими преступниками, либо А, В и С. Но нередко приходится обращаться и к Д, и в этом случае в игру вступает Икс. Я не знаю, сколько есть таких Д, уверен, что немного, потому что Икс подбирает их после тщательной и суровой проверки, в том числе и на практике, потому что знает: взяв Д к себе, он рассчитывает на собачью преданность с его стороны, преданность безграничную. Рискну предположить, что люди эти – наперечет, но даже если одному из этих Д по какой-то причине вздумается переметнуться в стан врага, изменить своему боссу, то окажется, что тот предусмотрел и такую возможность и принял необходимые меры.

Вулф предупреждающе поднял руку:

– Теперь вам ясно, где находится Икс. О его существовании вообще мало кто из преступников знает, равно как А, В и С. А те, кто о нем слышал, не знают его имени. Если кто и догадывается, догадка остается догадкой. Ежегодный объем преступной деятельности в районе Нью-Йорка составляет от трехсот до пятисот миллионов долларов. Икс процветает на этом поприще уже двадцать лет, и доля, которая извилистым путем добирается до него, должна быть очень и очень немалой, даже после вычета сумм на оплату назначенных и выборных лиц и их сотрудников. Миллион в год? Полмиллиона? Не знаю. Зато знаю, что платит он не за все, что получает. Несколько лет назад один из шефов нью-йоркской полиции оказал Иксу немало услуг, но я сильно сомневаюсь, получал он за них хотя бы цент. Одна из самых любимых сфер деятельности Икса – шантаж, а этот крупный полицейский чин был уязвим.

– Инспектор Дрейк, – выпалил Джимми.

Вулф покачал головой.

– Имен я называть не буду, к тому же я сказал – «крупный полицейский чин», – глазами он обвел аудиторию справа налево, потом слева направо. – Весьма вам признателен за долготерпение; эти подробности очень существенны. Итак, имя Икса мне известно, но я никогда не встречался с ним лично. Впервые я услышал о нем одиннадцать лет назад, ко мне тогда обратился полицейский, он вел дело об убийстве и попросил высказать свое мнение. Из чистого любопытства я провел маленькое расследование – сейчас я такой роскоши себе не позволю – и выяснил, что ступил на почву, которая для частного сыщика может оказаться весьма зыбкой. Поскольку клиента у меня не было и никакого обязательства я на себя не брал, я сообщил полицейскому все, что выяснил, и дело это бросил. Я уже тогда понял, что существует некий Икс, узнал кое-что о его деятельности и методах, но не об имени.

Следующие восемь лет я иногда натыкался на следы деятельности Икса, но у меня были свои дела, и наши дороги не пересекались. В начале 1946 года, когда я выполнял работу для клиента, раздался телефонный звонок. Голос, которого я раньше не слышал, – жесткий, холодный, четкий, говоривший напыщенно правильно в смысле грамматики, – посоветовал мне умерить пыл и не браться за работу моего клиента столь рьяно. Я ответил, что мой пыл зависит от требований дела, за которое я взялся. Голос настаивал, мы немного попрепирались, и переговоры зашли в тупик. На следующий день я закончил работу, клиент мой остался доволен, с тем мы и расстались.

Вулф сжал пальцы в кулаки и снова разжал.

– Но мне самому, чтобы остаться довольным, требовалось еще кое-что. Характер выполненной работы, одно замечание, сделанное обладателем этого голоса во время нашего разговора, поставили передо мной вопрос: а не с самим ли Иксом я говорил? Я не хотел в данном случае привлекать тех, которых обычно нанимаю себе в помощь, и уж никак не мистера Гудвина, и потому пригласил кое-кого из рядового агентства в другом городе. Через месяц я узнал все, что хотел, включая имя Икса, рассчитался с исполнителями и уничтожил их отчеты. Я надеялся, что мои дела больше не пересекутся с делами Икса, но они пересеклись. Прошло чуть больше года, я расследовал дело об убийстве, клиентом моим был… это дело вы, возможно, помните. Человека по фамилии Орчард отравили прямо во время его выступления на радио.

Все, кроме Сперлинга, кивнули, а миссис Сперлинг даже объявила, что лично слушала эту программу в тот самый день. Вулф продолжил:

– Расследование было еще далеко от завершения, когда мне тот же голос по телефону велел прекратить поиски. На сей раз он не был столь разговорчивым, может быть, потому что я сообщил ему, что знаю его имя, – с моей стороны это было чистое ребячество. Его приказ я оставил без внимания. Вскоре выяснилось, что мистер Орчард и убитая вместе с ним женщина были профессиональными шантажистами, и из их действий явно следовало, что за ними стоит большая организация и управляет ею исключительно ловкий, цепкий и способный человек. Мне удалось найти убийцу, которого они шантажировали. На следующий день после суда мне снова позвонил Икс. Он имел наглость поздравить меня с тем, что я провел свое расследование в предписанных им рамках! Я сказал ему, что и не думал внимать его предписаниям. Я просто поймал убийцу, то есть выполнил свою работу, а изобличать самого Икса не стал, ибо в этом не было необходимости, и такого обязательства я на себя не брал.

Сперлинг весь извелся в своем кресле. Презрев светскость, он довольно невежливо спросил:

– Черт возьми, нельзя ли покороче?

– Если я намереваюсь отработать свой гонорар – нельзя, – огрызнулся Вулф. И продолжил:

– Это случилось в мае прошлого года – тринадцать месяцев тому назад. С тех пор Икс на моем горизонте не появлялся, я не занимался ничем, во что ему стоило бы вмешиваться. Но эта полоса везения кончилась – она должна была кончиться, раньше или позже, потому что и он, и я имеем отношение к преступному миру, – кончилась позавчера, в субботу, в шесть часов десять минут вечера. Он снова позвонил. Он говорил тоном как никогда безапелляционным, поставил мне ультиматум, назвал срок его действия. Я вообще-то человек язвительный, горазд на колкости и, услышав такой тон, не стал сдерживать естественные свойства своей натуры и ультиматум его не принял. Не скажу, что этот звонок меня не встревожил. Когда мистер Гудвин вернулся в воскресенье за полночь, проведя выходные дни здесь у вас, и представил устный отчет, я рассказал ему о звонке, и мы долго обсуждали создавшееся положение.

Вулф снова оглядел собравшихся:

– Кому-нибудь из вас известно, что на крыше моего дома находится оранжерея, где я выращиваю тысячи орхидей, все как на подбор, а некоторые из них новых и редких сортов и удивительно красивые?

Да, им об этом было известно, опять-таки всем, кроме Сперлинга.

Вулф кивнул:

– Не хочу, чтобы вы терзались догадками. Прошлой ночью, когда мы с мистером Гудвином сидели в моем кабинете и разговаривали, между двумя и тремя часами ночи, раздался немыслимый грохот. Люди, нанятые Иксом, вооруженные автоматами, забрались на крышу дома, что стоит через улицу от моего, и буквально расстреляли мою оранжерею, последствия вы можете себе представить. Не буду описывать, что я там застал. Сейчас тридцать человек ведут там спасательно-восстановительные работы. Мой садовник остался жив исключительно благодаря улыбке фортуны. На ремонт и восстановление уйдет примерно сорок тысяч долларов, а некоторые из поврежденных и уничтоженных растений просто не подлежат замене вследствие своей уникальности. Бандитов не нашли и, видимо, не найдут никогда, а хоть даже и найдут? Я был не прав, когда сказал, что их нанял Икс. Их нанял какой-нибудь Д, С или В, скорее всего С. Не сомневаюсь, что с вооруженными бандитами Икс не поддерживает личных отношений, – ведь они связаны с преступлением напрямую – равно как и никто из Д. В любом…

– Вы хотите сказать, – перебил его Сперлинг, – что это случилось только что? Прошлой ночью?

– Да, сэр. Я упомянул приблизительный размер ущерба, потому что платить за него придется вам. Я внесу сумму ущерба в счет.

Сперлинг недовольно фыркнул:

– Вносите куда угодно, я за это платить не буду. С какой стати?

– А с той, сэр, что эти расходы связаны с работой, которую мне поручили вы. Мою оранжерею уничтожили, потому что я оставил без внимания ультиматум Икса, а потребовал он вот что: я отзываю из вашего дома мистера Гудвина и прекращаю расследование, связанное с деяниями и личностью Луиса Рони. Вы хотели получить от меня доказательства, что мистер Рони – коммунист. Этих доказательств у меня нет, но я могу сказать другое – он один из людей Икса, либо С, либо Д, а следовательно, опасный профессиональный преступник.

Быстрее всех отреагировала Медлин. Вулф еще не закончил, а она уже вскрикнула: «Боже!» – подскочила, довольно невежливо продефилировала перед всеми к сестре и положила ей руку на плечо. Потом поднялась миссис Сперлинг, секунду-другую постояла и снова села. Джимми, все время хмуро взиравший на Вулфа, хмуро воззрился на отца.

Председатель правления несколько мгновений сидел, пристально глядя на Вулфа, потом одарил еще более пристальным взглядом свою дочь, поднялся, подошел к ней и сказал:

– Он говорит, что способен это доказать, Гвен.

Я никогда не переоценивал своих способностей, но уже какое-то время тому назад догадался, что своими пылкими речами Вулф метит в Гвен, и с интересом за ней наблюдал. Когда он только начал, по ее поджатым губкам и упрямо прищуренным глазкам было ясно, что она не собирается верить ни одному его слову; но дальше речь зашла о загадочном Иксе, явно не ее Рони, она слегка расслабилась и даже начала с любопытством прислушиваться… как вдруг выскочило имя Рони и тут же – прямой выпад в ее сторону. Почувствовав руку Медлин на плече, она положила свою сверху и негромко сказала:

– Все нормально, Мед. – Потом, уже громче, обратилась к Вулфу: – Чушь собачья!

Сперлинг остановился перед ней и загородил от меня и Вулфа. Вулф заявил спине Сперлинга:

– Я ведь, знаете ли, только начал. Изложил вам только предысторию. Теперь объясню нынешнюю ситуацию.

Гвен подскочила на ноги и решительно заявила:

– Для этого я вам не понадоблюсь. Нынешняя ситуация мне прекрасно известна.

Все заговорили разом. Медлин не выпускала руку сестры из своей. В горле у миссис Сперлинг что-то булькало, она явно была в панике. Пытался внести лепту в общий шум и Джимми, но его никто не слушал. Вулф дал им минуту-другую на то, чтобы выпустить пар, потом резко прервал их дебаты:

– Ну хватит, а то раскудахтались как курицы!

На него накинулся разъяренный Сперлинг:

– Кому была нужна эта сцена? Вы должны были сначала все рассказать мне! Вы должны были…

– Чепуха! В высшей степени чепуха. Не один месяц вы пытались убедить вашу дочь, что мистер Рони – коммунист, а она совершенно справедливо требовала у вас доказательств. А уверяй вы ее, что он – преступник? Ведь и тут нужны доказательства. Я вооружен лучше, чем вы. Отойдите, пожалуйста, в сторону, чтобы я мог ее видеть. Спасибо. Мисс Сперлинг, вы не боялись потребовать у вашего отца доказательств. Но теперь хотите уйти. Боитесь, что я могу доказать связь мистера Рони с преступным миром? Правильно делаете, что боитесь.

– Ничего я не боюсь!

– Тогда сядьте и слушайте. Это ко всем относится. Прошу вас.

Все расселись по местам. Гвен, кажется, уже не считала, что нельзя верить ни одному слову Вулфа. Она покусывала нижнюю губу, а в глазах, пожирающих Вулфа, уже не было такого непробиваемого упрямства. Она даже неуверенно, с сомнением взглянула на меня, будто надеясь, что я могу как-то помочь.

Все свое красноречие Вулф обратил на нее:

– Я не пожалел времени на предысторию, мисс Сперлинг, потому что без нее вам было бы трудно принять разумное решение, и, хотя мой клиент – ваш отец, решение зависит от вас. И вы должны ответить вот на какой вопрос: продолжать мне собирать доказательства или нет? Если я…

– Вы сказали, что доказательства у вас есть!

– Нет, я этого не говорил. Я сказал, что могу это доказать, и я действительно могу… если потребуется. Я однако же с удовольствием предпочел бы обойтись без этого. Я могу просто взять и выйти из игры – вернуть вашему отцу залог, взять на себя расходы по этой работе и восстановлению моей поврежденной собственности и довести до сведения Икса, что я дезертировал с поля боя. Несомненно, такое решение надо признать здравым и наиболее разумным, и я не буду бахвалиться перед вами и уверять вас, что я его категорически отметаю. Дело в другом – у меня, как и у многих моих коллег, есть одна слабость, а именно самолюбие, и оно не позволяет мне прислушиваться к голосу разума. Так вот, взявшись добросовестно выполнить работу, которую мне предложил ваш отец, я не могу теперь от нее отказаться – пострадает мое тщеславие; поэтому выходить из игры я не собираюсь.

Есть и другой способ покончить с расследованием: вы согласитесь с тем, что я не лжец; или пусть даже лжец, но все же не способный на жалкое и низменное вранье, на эту низкопробную баечку, лишь бы помешать вам выйти замуж за достойного вашей любви человека, помешать ради своего гонорара. Если вы согласитесь с тем либо с другим, то из этого вытекает, что мистер Рони мерзавец и вы как человек неглупый должны с ним порвать. Но…