Текст книги "Заглянуть вперед (Сборник)"

Автор книги: Рекс Стаут

Соавторы: Джон Браннер,Брайан Уилсон Олдисс,Эллери Куин (Квин)
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

Спустившись, он открыл дверь, отдал стремянку Милану и неторопливо прошел в гостиную. Все смотрели на него с доверчивым ожиданием.

– Ну и как? – поинтересовалась Эмма Уиллоуз. – Удалось ли Всемогущему Разуму обнаружить ключ к тайне? Только не уверяйте нас, что Дикки Оуэн в данный момент бегает в наряде Шляпника по площадке для гольфа где-нибудь в Медоубруке.

– Ну что, мистер Квинн? – нетерпеливо спросила Лаура Оуэн.

Эллери опустился в кресло и закурил сигарету.

– В этой комнате, миссис Оуэн, есть кое-что любопытное. Скажите, вы приобрели этот дом с обстановкой?

– С обстановкой? – удивилась она. – Нет-нет, мы купили ее отдельно; привезли также свои вещи.

– Стало быть, электрические часы над дверью в «берлоге» тоже ваши?

– Часы? – они все уставились на него с недоумением. – Ну, конечно. А какое это…

– Хм-м, – произнес Эллери. – Эти часы обладают странным свойством таять в воздухе, подобно Чеширскому Коту, – так что, мисс Уиллоуз, с этой кэроловской историей мы еще не покончили.

– Но позвольте спросить, какое отношение имеют часы к исчезновению Ричарда? – саркастически осведомилась миссис Мэнсфилд.

Эллери пожал плечами.

– Пока не знаю. Дело в том, что ночью я не мог заснуть и в начале третьего спустился в библиотеку за какой-нибудь книжкой. Но в темноте я заблудился и вместо библиотеки открыл дверь «берлоги». И, как ни странно, ничего там не увидел.

– Но как же вы могли увидеть там что-нибудь, мистер Квинн, если было темно? – спросила прерывающимся голосом Кэролин. Ее грудь тяжело вздымалась.

– Как раз это и кажется мне странным, миссис Гарднер, – задумчиво проговорил Эллери. – Я должен был увидеть одну вещь именно потому, что было темно.

– Какую вещь? Я не понимаю…

– Часы над дверью.

– Вы что, вошли в комнату? – вмешалась Эмма Уиллоуз, нахмурившись. – Я, признаться, тоже не совсем понимаю. Если часы над дверью…

– Прямо напротив двери зеркало, – объяснил он ровным тоном. – И тот факт, что в полной темноте я ничего не увидел, весьма примечателен, ибо цифры и стрелки этих часов – светящиеся. Следовательно, я должен был увидеть в зеркале отражение часов. А я не увидел ровным счетом ничего.

Все молчали, совершенно сбитые с толку. Наконец, Гарднер нарушил молчание:

– Я все-таки не улавливаю… Вы хотите сказать, что кто-то стоял перед зеркалом, заслоняя отражение часов?

– Никоим образом. Часы находятся на высоте семи футов от пола, если не больше. Зеркало доходит до самого потолка. Мебели такой же высоты в комнате нет, а вероятность появления незнакомца ростом в семь футов, как вы понимаете, практически равна нулю. Так что, Гарднер, похоже, когда я заглядывал в комнату, часов не было на месте.

– Молодой человек, – раздраженно прервала его миссис Мэнсфилд, – вы отдаете себе отчет в том, что говорите? Я полагала, что мы хотим разобраться в исчезновении моего зятя, а не часов. И каким образом, скажите на милость, часы могли не быть на своем месте?

Эллери прикрыл глаза.

– Тут-то собака и зарыта. Часы покидали свое место. Когда я открыл дверь, их там не было. Я ушел – и их вернули.

– Но, мистер Квинн, – возразила актриса, – чего ради кто-то станет снимать обыкновенные часы со стены? Это почти такая же бессмыслица, с какой то и дело сталкиваешься в «Алисе».

– Именно этот вопрос, – сказал Эллери, – я задаю себе сам. И, честно говоря, не могу найти ответа. – Он открыл глаза. – Между прочим, никому не попадалась шляпа Сумасшедшего Шляпника?

Лауру опять затрясло.

– Нет, она… она тоже исчезла.

– Вы искали ее?

– Да. Но, если вы хотите сами…

– Нет-нет. Верю вам на слово, миссис Оуэн. Да, кстати. У вашего мужа не было врагов? – Он улыбнулся. – Сакраментальный вопрос. Боюсь, мисс Уиллоуз, я не смогу предложить вам что-нибудь сногсшибательное по части методов расследования.

– Врагов? – переспросила дрожащим голосом Лаура Оуэн. – Я… Я не знаю, мистер Квинн. Ричард был… У Ричарда довольно властная натура, он часто резок и непримирим, но вряд ли кто-нибудь ненавидит его настолько, что хотел бы… хотел бы убить. – Чтобы унять дрожь, она плотнее запахнула пеньюар вокруг своих полных плеч.

– Что ты несешь, Лаура? – возмутилась миссис Мэнсфилд. – Заявляю вам всем: вы ведете себя, как дети. Я уверена, что все это имеет какое-нибудь очень простое объяснение.

– Очень может быть, – поддержал ее Эллери оптимистическим тоном. – Это все погода действует, по-видимому… Смотрите, дождь, похоже, перестал. – Они равнодушно посмотрели в окно. Дождю, в самом деле, надоело идти, и он прекратился; небо стало светлеть. – Разумеется, – продолжил Эллери, – могло произойти всякое. Допустим, – я говорю «допустим», миссис Оуэн, – вашего мужа похитили… Нет-нет, не пугайтесь, пожалуйста. Это всего лишь мое предположение. Поскольку он исчез в театральном костюме, то это произошло, по всей вероятности, очень быстро и против его воли. Он не оставил вам какой-нибудь записки? Может быть, в почтовом ящике? Утренняя почта…

– Похитили… – прошептала чуть слышно миссис Оуэн.

– Похитили? – выдохнула миссис Гарднер и прикусила язык. Однако в глазах ее что-то прояснилось, как прояснилось небо за окном.

– Не было никаких записок, – отрезала миссис Мэнсфилд. – Я все-таки утверждаю, что все это смешно. Разумеется, это твой дом, Лаура, но я… я просто не имею права оставаться в стороне. Ты должна сделать одно из двух. Либо отнестись к этому серьезно и вызвать настоящую полицию, либо оставить все, как есть. Лично я думаю, что Ричард в нетрезвом виде – а выпил он вчера немало, что и говорить, – забрел куда-нибудь в поле, где сейчас и опит. А когда проспится, вернется домой, и худшее, что с ним может случиться – это сильная простуда.

– Замечательное предположение, – одобрительно прогудел Эллери. – Только я не согласен, миссис Мэнсфилд, что нам следует вызывать настоящую полицию. Уверяю вас, я обладаю вполне, так сказать, официальным статусом. Я предлагаю не звонить сейчас в полицию, а потом, в крайнем случае, сказать, что не смогли дозвониться. Если от вас потребуют объяснений, я их дам. А пока давайте не будем расстраивать себя воображаемыми ужасами и подождем. Если мистер Оуэн к ночи не вернется, мы соберемся и решим, что нам предпринять. Согласны?

– Звучит вполне разумно, – хмуро отозвался Гарднер. – Скажите, Квинн, а могу я… – он усмехнулся. – Нет, это даже забавно! Могу я позвонить к себе на работу?

– Господи, ну разумеется.

Внезапно Лаура Оуэн, негромко вскрикнув, поднялась с дивана и, пошатываясь, направилась к лестнице.

– День рождения Джонатана! Я совсем забыла! Приглашено столько народа… Господи боже, что я им скажу?

– Мне кажется, лучше всего сказать, что Мастер Джонатан заболел, – предложил Эллери, сокрушенно разводя руками. – Мера суровая, но необходимая. Очевидно, следует позвонить всем, кто собирался прийти на спектакль, и сообщить им об отмене. – С этими словами Эллери встал и прошел в библиотеку.

* * *

Несмотря на расчистившееся небо и обрадованно выглянувшее из-за облаков солнце, настроение у всех было подавленное. Утро тянулось медленно, и решительно ничего не происходило. Миссис Мэнсфилд, не слушая возражений дочери, уложила ее в постель, заставила проглотить полтаблетки люминала из большого пузырька в аптечке и не отходила, пока та не уснула в полном изнеможении. Затем она обзвонила приглашенных и выразила от имени всех Оуэнов сожаление по поводу столь огорчительного поворота событий. И надо же, чтобы у Джонатана вдруг подскочила температура в тот самый день, когда… Мастер Джонатан, несколько позже извещенный о постигшем его несчастьи, поднял наверху такой мощный негодующий вой, что у Эллери, рывшегося в книгах в библиотеке, мурашки так и забегали вверх и вниз по спине. Только объединенными усилиями миссис Мэнсфилд, Милана, горничной и кухарки удалось утихомирить подрастающую надежду Оуэнов. Пятидолларовая бумажка явилась тем решающим фактором, который окончательно скрепил непрочное перемирие.

Эмма Уиллоуз невозмутимо коротала время за книгой. Гарднеры апатично разыгрывали бридж на двоих… Не внес оживления в обстановку и лэнч. За столом переговаривались лишь односложными репликами. Атмосфера становилась гнетущей.

После лэнча все слонялись по дому, как неприкаянные призраки. Даже актриса начала терять свойственное ей присутствие духа. Выкурив бессчетное количество сигарет и поглотив столько же коктейлей, она замкнулась в чуть ли не враждебном молчании. Вестей извне не поступало. Один раз зазвонил телефон, но это оказался всего лишь местный кондитер, выразивший протест по поводу отмены заказа на мороженое. Эллери был занят большую часть какой-то таинственной деятельностью в библиотеке и «берлоге». Что он там выискивал, так и осталось для всех секретом. В пять часов он выбрался из «берлоги» с мрачной физиономией и глубокой складкой между бровями. Выйдя на крыльцо, он прислонился к колонне и погрузился в размышления. Гравий уже высох: солнце быстро выпарило остатки дождя. К тому времени, когда он вернулся в дом, спустились сумерки, на глазах сгущавшиеся, как это бывает в сельской местности.

Никого не было видно. Дом был тих; его обитатели понуро разбрелись по своим углам. Эллери опустился в кресло и, подперев голову руками, долго просидел так совершенно неподвижно в глубокой задумчивости.

Наконец, в его лице что-то промелькнуло. Он подошел к подножию лестницы и прислушался. Ни звука. На цыпочках он пробрался к телефону и минут пятнадцать озабоченно беседовал вполголоса с кем-то в Нью-Йорке. Окончив разговор, он поднялся в свою комнату.

Час спустя, когда все собирались к обеду, он тайком выскользнул по черной лестнице из дома, не замеченный даже кухаркой, хозяйничавшей на кухне, и провел некоторое время за каким-то занятием в густой темноте сада.

* * *

Всех обстоятельств этого загадочного происшествия Эллери так и не выяснил. Первые ощущения появились вскоре после обеда. Уже позже, восстанавливая последовательность событий, он припомнил, что и другие стали клевать носом примерно в то же время. Обед запоздал и был холодным: исчезновение Оуэна, как видно, привело в расстройство также и кухонный распорядок. Кофе – а впоследствии Эллери убедился, что дело было именно в нем – был подан стройноногой служанкой только в начале девятого. Сонливость напала на них через какие-нибудь полчаса. Сидя в гостиной, они вяло перебрасывались ничего не значащими фразами. Лаура Оуэн, бледная и молчаливая, с жадностью проглотила кофе и даже попросила вторую чашку. Одна только миссис Мэнсфилд была настроена воинственно. Мысль позвонить в полицию явно не оставляла ее. Она питала большое доверие к местному полицейскому управлению, и в особенности, к его начальнику, некоему Ноутону, и постаралась не оставить у Эллери сомнений относительно его некомпетентности. Гарднер, казалось, не мог найти себе места, но в конце концов, забрался в угол гостиной, где раздраженно бренчал на рояле. Эмма Уиллоуз, утратив присущее ей юмористическое восприятие действительности, укрылась в своей раковине и в полном молчании косо поглядывала оттуда на остальных. Кэролин была определенно не в духе… Джонатана с воплями запихали в постель…

Как будто мягкое снежное покрывало тихо и вероломно опустилось на них, окутав все их чувства. Их охватила приятная истома. В комнате, к тому же, было очень тепло, и Эллери смутно ощутил у себя на лбу капельки пота. Он уже наполовину погрузился в дремоту, когда в его засыпающем мозгу прозвучал сигнал тревоги. В смятении он попытался встать, пошевелиться, но тело его налилось свинцом и отдалилось куда-то на край Вселенной. Комната поплыла перед ним, и он почувствовал, что его сознание неудержимо скатывается в бездну небытия. «Нас всех усыпили» – было последнее, что он успел подумать, различив, как в тумане, выражение на лицах окружающих…

…Казалось, что головокружение вернулось в тот же самый момент, без всякого перерыва. Перед глазами у Эллери заплясали какие-то точки, и кто-то с наглой настойчивостью стучал у него в висках. Открыв глаза, он увидел у себя под ногами яркую полосу солнечного света. Боже милостивый, ночь напролет…

Он схватился за голову и со стоном приподнялся. Вокруг в разнообразных позах были распростерты дышавшие с трудом тела его товарищей по несчастью, – всех, без исключения. Какая-то фигура – Эмма Уиллоуз, механически отметил его раскалывающийся мозг – пошевелилась во сне и издала вздох. Он выкарабкался из кресла, кое-как дотащился до переносного бара и налил себе щедрую порцию крепчайшего виски. Ему обожгло горло, и он почувствовал себя несравненно лучше. Подойдя к актрисе, Эллери деликатно потряс ее. Она медленно открыла глаза и уставила на него мутный, страдальчески-недоумевающий взгляд.

– Что?.. Где?..

– Нас усыпили, – просипел Эллери. – Всю гопкомпанию. Постарайтесь оживить их, мисс Уиллоуз, а я пойду разведаю обстановку. И хорошо бы проверить, не притворяется ли кто-нибудь из них.

Нетвердой, но целеустремленной походкой он направился в заднюю половину дома. Придерживаясь за стены, добрался до кухни. Вокруг стола с недопитыми чашками кофе без сознания раскинулись Милан, кухарка и горничная со стройными ногами.

Он вернулся в гостиную, одобрительно кивнул Эмме, трудившейся над телом Гарднера у рояля, и на ватных ногах поднялся на второй этаж. Довольно быстро ему удалось отыскать спальню Мастера Джонатана. Наследник спал глубоким естественным сном под аккомпанимент гнусавого сопения. Он-таки сопел! Простонав, Эллери зашел в туалет, примыкавший к спальне Джонатана, и затем опять спустился вниз и прошел прямо в «берлогу». Почти тотчас же он вышел обратно, с хмурым и ожесточившимся взглядом. Схватив шляпу в прихожей, он поспешил в сад, где сразу окунулся в солнечное тепло. С четверть часа он искал что-то в невысоких зарослях, плотным кольцом окруживших дом Оуэна и придававших ему заброшенный вид, наподобие какого-нибудь ранчо на Диком Западе. Когда он возвратился, еще более помрачневший, все уже шевелились и жалобно стонали, обхватив голову руками, как испуганные дети.

– Квинн, ради всего святого… – воззвал к нему Гарднер хриплым голосом.

– Особа, сыгравшая с нами эту шутку, воспользовалась люминалом, хранящимся в аптечке, наверху, – сказал Эллери, сдернув шляпу и поморщившись от резкой боли в голове, – тем самым, который миссис Мэнсфилд давала вчера миссис Оуэн. С той лишь разницей, что на этот раз не пожалели весь пузырек. Недурная порция снотворного!.. Пока вы тут приходите в себя, я загляну на кухню навести кое-какие справки. Я думаю, это кофе… – Вернулся он, однако, с разочарованной миной. – Увы! Мадам поварихе, как выясняется, понадобилось провести некоторое время в ванной комнате. Милан возился с автомобилем в гараже, а служанка где-то отсутствовала – приводила в порядок свой туалет, подозреваю. В результате наш приятель люминолог имел прекрасную возможность высыпать весь пузырек в кофейник, дьявол его забери.

– Я немедленно звоню в полицию! – истерически запричитала миссис Мэнсфилд. – Так мы дождемся, что нас всех прирежут прямо в постели! Лаура, я категорически настаиваю…

– Миссис Мэнсфилд, прошу вас, – устало произнес Эллери. – Не надо героических поступков. Было бы гораздо больше пользы, если бы вы прошли на кухню и усмирили бунт, который там назревает. Женский персонал, похоже, вот-вот начнет упаковывать чемоданы.

Сжав губы, миссис Мэнсфилд рванулась на кухню. Мгновение спустя до них донесся ее возмущенный голос, утративший свою привычную слащавость.

– Но, Квинн, должен же нас кто-то защитить… – возразил Гарднер.

– Может быть, это с моей стороны и наивно, – с побледневшими губами проговорила Эмма Уиллоуз, – но мне все же хотелось бы знать, кто это сделал и зачем. Этот пузырек наверху… Его мог взять только кто-то из нас, не так ли?

Кэролин Гарднер испуганно вскрикнула. Лаура Оуэн бессильно откинулась в кресле.

– Один из нас? – переспросила рыжеволосая Кэролин шепотом.

Эллери мрачно усмехнулся. Но затем усмешка исчезла с его лица, и он повернул голову в сторону прихожей, прислушиваясь.

– Что это было? – бросил он.

Все застыли от страха и обратили взоры в том направлении. Но в прихожей никого не было видно. Эллери решительными шагами устремился к входной двери.

– Господи, что там еще такое? – пролепетала Лаура.

– Мне послышался какой-то странный звук, – объяснил Эллери и распахнул дверь. Утреннее солнце ворвалось в комнату. В его лучах они увидели, как он нагнулся и подобрал что-то на крыльце, затем выпрямился и стал быстро вертеть головой туда и сюда. Пожав плечами, он повернул обратно и закрыл за собой дверь.

– Какой-то пакет, – сказал он, нахмурившись. – Не зря мне показалось…

В изумлении они смотрели на сверток в коричневой бумаге в руках Эллери.

– Пакет? – спросила Лаура Оуэн. Лицо ее просветлело. – Это, наверное, от Ричарда! – Но тут же она осеклась и побледнела. – Или вы думаете?..

– Адресовано вам, миссис Оуэн, – задумчиво проговорил Эллери. – Никаких марок или штемпелей.

Надпись сделана крупными печатными буквами, чтобы скрыть почерк. С вашего разрешения, миссис Оуэн, я распечатаю его сам. – Он разорвал тонкую бечевку и развернул бумагу. Содержимое пакета заставило его нахмуриться еще больше. Все, что там было – пара крупных мужских спортивных туфель с изношенными подметками.

Лаура Оуэн закатила глаза. Ноздри ее подрагивали.

– Туфли Ричарда! – выговорила она через силу и опять откинулась в полуобморочном состоянии.

– Вот как? – обронил Эллери. – Очень интересно. Конечно, это не те туфли, в которых он был в пятницу вечером. Вы уверены, что это его «спортсменки», миссис Оуэн?

– Так его все-таки похитили! – послышался дрожащий голос миссис Мэнсфилд в дверях, ведущих в заднюю половину. – Есть какая-нибудь записка? К-кровь?..

– Ничего нет, только туфли. Вы знаете, миссис Мэнсфилд, как раз теперь версия о похищении представляется мне сомнительной. В пятницу на Оуэне были другие туфли. А когда вы видели эту пару в последний раз, миссис Оуэн?

– Только вчера вечером, в нашей спальне, – простонала она. – О, боже…

– Вот видите! – произнес Эллери бодрым тоном. – Вероятно, их украли ночью, пока мы тут валялись без чувств. А теперь их демонстративно вернули. Так что никакого материального ущерба не нанесено. Однако боюсь, – прибавил он, приняв грозный вид, – что мы пригрели на груди змею.

Но никто не улыбнулся. Эмма Уиллоуз недоумевающе протянула:

– Очень странный поступок. Я бы даже сказала, ненормальный, мистер Квинн. Не вижу в этом ни малейшего смысла.

– В данный момент я тоже. Либо кто-то жестоко подшучивает над нами, либо за этим кроется дьявольски хитрый и извращенный ум. – Он нахлобучил шляпу и направился к двери.

– Куда вы? – испуганно спросила Кэролин.

– Всего лишь поразмыслить кое о чем наедине с Господом Богом. Однако не забывайте, – добавил он тихо, но внушительно, – что это привилегия сыщиков. Всем остальным не разрешается делать ни шагу из дома.

Час спустя он вернулся, не дав никаких объяснений.

* * *

В полдень была обнаружена еще одна посылка. Это был квадратный пакет в такой же коричневой бумаге. Внутри находилась картонная коробка, а в ней, упакованные в тонкую оберточную бумагу, лежали два великолепных игрушечных парусника, какие дети пускают на пруду летом. Посылка предназначалась мисс Уиллоуз.

– Это становится просто кошмарным, – пробормотала миссис Гарднер. Губы ее тряслись. – Меня прямо мороз по коже пробирает.

– Я предпочла бы, – сказала, стиснув зубы, Эмма Уиллоуз, – чтобы это был, к примеру, окровавленный кинжал или что-нибудь другое в том же роде. Но игрушечные кораблики!.. – Она отступила на полшага назад, и глаза ее сузились. – Послушайте, дорогие мои. Я не меньше других люблю хорошую шутку, но эта мне что-то начинает надоедать. Кто откалывает эти шуточки?

– Ничего себе, шуточки! – рявкнул Гарднер. Он был бледен, как смерть. – Это выходки самого настоящего маньяка, вот что это такое!

– Не стоит так горячиться, Гарднер, – урезонил его Эллери. – Это нам ничего не даст. Миссис Оуэн, вы видели их когда-нибудь раньше?

Миссис Оуэн, на грани обморока, произнесла заплетающимся языком:

– Господи, боже мой, мистер Квинн, я же не… О, господи! Да ведь это… это же кораблики Джонатана!

Эллери поморгал глазами. Затем он подошел к лестнице и громко крикнул:

– Джонни! Спустись-ка сюда на минутку!

Мастер Джонатан с надутым видом нехотя сошел вниз.

– Что вам от меня нужно? – спросил он неприязненно.

– Подойди-ка сюда, малыш. – Мастер Джонатан приблизился, волоча ногу за ногу. – Когда ты видел эти кораблики в последний раз?

– Кораблики! – завопил, как резаный, Мастер Джонатан, сразу отбросив свою неразговорчивость. Он набросился на игрушки и, выхватив их из рук Эллери, в негодовании воззрился на него. – Мои кораблики! Безобразие, что тут творится! Мои кораблики! Вы украли их!

– Ну, Джонни, – сказал Эллери, покраснев. – Веди себя достойно, ведь ты же мужчина. Так когда ты их видел в последний раз?

– Вчера! В ящике с игрушками! Мои кораблики! Возмутительно! – прошипел Мастер Джонатан и умчался по лестнице, прижимая игрушки к своей худосочной груди.

– Украдены тогда же, – обескураженно констатировал Эллери. – Разрази меня гром, мисс Уиллоуз, но я, кажется, склонен согласиться с вами. Кстати, миссис Оуэн, кто подарил эти парусники вашему сыну?

– Его… его отец.

– Ч-черт! – вырвалось у Эллери уже вторично в это безбожное воскресение. Он разослал всех по дому проверить, не пропало ли что-нибудь еще. Однако все остальное было, вроде бы, на месте.

* * *

Вернувшись в гостиную, они увидели, что Эллери озадаченно вертит в руках маленький белый конверт.

– Что, опять?! – вскинулся Гарднер.

– Просунули под дверь, – задумчиво отозвался Эллери. – Как это я его раньше не заметил? Вот уж поистине странная депеша!

Конверт был изготовлен из дорогой бумаги, запечатан голубым сургучом и надписан теми же карандашными каракулями. На этот раз адресатом была миссис Мэнсфилд.

Старая дама упала в ближайшее кресло, схватившись рукой за сердце. От испуга она не могла вымолвить ни слова.

– Распечатайте же его, – не выдержала Кэролин.

Эллери вскрыл конверт. Складка между его бровями еще больше углубилась.

– Ха, – произнес он, – внутри вообще ничего нет!

Гарднер вцепился зубами в собственный кулак и отвернулся, бормоча что-то невнятное. Миссис Гарднер потрясла головой, как боксер в нокауте, и, слегка покачиваясь, уже не в первый раз за этот день направилась к бару. Эмма Уиллоуз была чернее тучи.

– А знаете, – протянула Лаура Оуэн чуть ли не безмятежно, – ведь это конверт из маминого набора.

Воцарилась тишина.

– Хм. Все страннее и страннее[11]11
  Эллери имитирует по-детски неправильную речь Алисы из сказки Л. Кэролла. (Прим. переводчика.)


[Закрыть], – пробурчал Эллери. – Но должно же все это что-то значить! Сначала прислали туфли – очевидно, чтобы мы поломали голову. Парусники можно было бы рассматривать как пародию на подарок: украденные у Джонатана игрушки ему же на день рождения… – Он покачал головой. – Нет, не складывается. А теперь еще этот конверт без письма. Казалось бы, хотят привлечь внимание к самому конверту – но зачем? Он принадлежит миссис Мэнсфилд. Остается что? – Ага, сургучная печать. – Он внимательно изучил голубой сургуч на обратной стороне конверта, но ничего интересного не обнаружил.

– И сургуч тоже наш, – проронила Лаура все тем же отрешенным тоном, – из библиотеки.

Эллери устремился в библиотеку в сопровождении всей взбудораженной компании. Лаура подошла к письменному столу и выдвинула верхний ящик.

– Сургуч был здесь? – быстро спросил Эллери.

– Да, – ответила она дрогнувшим голосом. – В пятницу я брала его, когда писала письмо. О, господи…

Сургуча в ящике не было.

И в то время, как они тупо уставились в пустой ящик, у входных дверей раздался звонок.

* * *

На этот раз на крыльце с невинным видом стояла базарная корзинка, в которой уютно разместились два больших зеленых кочана капусты.

Крикнув Гарднера и Милана, Эллери бросился в погоню. Они рассыпались по саду и долго с остервенением рыскали среди кустов и деревьев, окружавших дом. Но не нашли ничего. Никаких следов невидимки, позвонившего в звонок. Никаких следов доброжелателя, оставившего подарочный набор на крыльце. Как будто это был неосязаемый призрак, который материализовался всего на один момент, чтобы нажать кнопку звонка.

…Женщины, бледные и трясущиеся, забились в угол гостиной. Миссис Мэнсфилд, дрожа, как осиновый лист, набирала номер местного полицейского управления. Эллери запротестовал было, но махнул рукой и склонился над корзинкой.

К ручке корзинки была привязана записка. Теми же корявыми печатными буквами было написано: «Мистеру Полу Гарднеру».

– На сей раз, – объявил Эллери с поклоном, – выбор остановился на вас, старина.

Гарднер вытаращился на корзинку, не в силах поверить собственным глазам:

– Капуста!

– Прошу меня простить, – кинул Эллери и вышел. Вернувшись, он пожал плечами. – Кухарка подтвердила, что капуста из ящика в кладовой. Она никак не предполагала, добавила она не без сарказма, что ей следовало проверить, не украдены ли овощи.

Миссис Мэнсфилд у телефона возбужденно изливала поток новостей совершенно ошарашенному служителю закона. Повесив трубку, она отошла от аппарата, раскрасневшись, как новорожденное дитя.

– Наконец-то с этой несусветной чепухой будет покончено, мистер Квинн! – выпалила она. Затем, без сил повалившись в кресло, она истерически расхохоталась и возопила: – Я так и знала, Лаура, что ты совершаешь роковую ошибку, выходя замуж за этого изверга! – И снова захохотала сатанинским смехом.

Через пятнадцать минут, сопровождаемые завыванием сирены, прибыли представители закона в лице приземистого мужчины с квадратной физиономией и командирскими знаками отличия, а также долговязого молодого полисмена.

– Я – Ноутон, – кратко представился начальник полиции. – Что у вас, черт побери, тут происходит?

– Добрый день, Ноутон, – сказал Эллери. – Я сын инспектора Ричарда Квинна с Центральной улицы.

– Ну да? – откликнулся Ноутон и свирепо накинулся на миссис Мэнсфилд. – Почему же вы мне не сказали, что здесь мистер Квинн? Вам бы следовало знать, миссис Мэнсфилд…

– Ах, да оставьте вы все меня в покое! – взорвалась старая дама. – Сплошная ку… куролесица, чушь и бред с самой пятницы! Сначала эта жуткая женщина-актриса с голыми коленками и всем прочим, потом это… это… невообразимое…

Начальник полиции почесал в затылке.

– Мистер Квинн, давайте отойдем в сторонку и побеседуем по-человечески. Что за нелепая история тут приключилась?

Вздохнув, Эллери поведал ему вою историю. По мере того, как сюжет разворачивался перед Ноутоном, лицо его все больше накалялось.

– Вы это что, серьезно, мистер Квинн? – не выдержал он наконец. – Да просто Оуэн рехнулся и разыгрывает с вами эти дурацкие шутки. Господи боже, неужели вы предлагаете заняться этим всерьез?

– Боюсь, что придется, – сказал Эллери. – Но что это? Будь я проклят, если это не очередное явление нашего игривого приятеля-невидимки! – С этими словами он кинулся мимо застывшего с открытым ртом Ноутона к дверям и распахнул их. За дверью была темнота, а на крыльце – пятая посылка, на этот раз совсем крошечная.

Оба полицейских бросились в сад, стреляя во все стороны лучами фонариков.

Эллери с нетерпением схватил пакет. Хорошо знакомые каракули извещали, что он послан миссис Гарднер. Внутри оказались две шахматные фигурки, два короля – один черный и один белый.

– Кто у нас тут шахматист? – осведомился он.

– Ричард! – пронзительно вскрикнула Лаура Оуэн. – О боже, я схожу с ума!

Как выяснилось, в коробке с шахматами, принадлежащей Оуэну, не хватает двух королей.

* * *

Полицейские вернулись ни с чем, выдохшиеся и побледневшие. Эллери молча разглядывал две шахматные фигурки.

– Итак? – спросил Ноутон с несколько поникшим видом.

– Итак, – отозвался Эллери рассудительно, – у меня есть одна исключительно плодотворная идея. Разрешите вас на минуту, Ноутон. – Он оттащил начальника полиции в сторону и стал быстро втолковывать ему что-то приглушенным голосом. Остальные безропотно ждали, не двигаясь с места. Их била нервная дрожь. Всякое самообладание их покинуло. Если даже это была и шутка, то поистине жестокая. А где-то на заднем плане маячила зловещая фигура Ричарда Оуэна…

Начальник полиции почесал за ухом и кивнул в знак согласия.

– Вот что, – обратился он к ним без дальнейших предисловий, – пройдите-ка в библиотеку. – Они оторопело уставились на него.

– Я повторяю, пройдите в библиотеку. Все до единого. Пора прекращать эту свистопляску.

– Но послушайте, Ноутон, – запротестовала миссис Мэнсфилд, – ведь не мы же присылали все эти вещи! Мистер Квинн может подтвердить, что никто из нас не выходил сегодня из дома.

– Делайте, как я сказал, – отрезал Ноутон.

Озадаченные, они проследовали в библиотеку. Долговязый полицейский собрал Милана, кухарку и служанку и увел их куда-то… Прошло несколько минут, полчаса, час… Они не разговаривали; каждый замкнулся в себе, напряженно прислушиваясь к тому, что происходит в гостиной. Но за дверью стояла могильная тишина…

В половине восьмого двери распахнулись. Из дверей их сверлили взгляды начальника полиции и Эллери.

– Всем выйти, – бросил Ноутон. – Давайте, давайте, проходите.

– Проходить? – пролепетала Лаура Оуэн. – Но куда? Где Ричард? Что…

Вместо ответа долговязый полицейский выдворил их из библиотеки. Эллери подошел к двери «берлоги» и, открыв ее, включил свет и отступил в сторону.

– Будьте добры зайти в комнату и сесть, – сухо сказал он. Лицо его осунулось, вид был измученный.

В молчании они прошли в «берлогу». Полицейский принес стулья из гостиной. Все расселись. Ноутон задернул шторы. Полицейский закрыл дверь и загородил ее своим телом…

– Во многих отношениях это одно из самых необычных дел, с какими мне приходилось сталкиваться, – начал Эллери бесстрастно. – Да, по существу, оно с любой точки зрения уникально. Не укладывается ни в какие рамки. Я думаю, мисс Уиллоуз, что желание, высказанное вами в пятницу, сбывается. Вам предстоит стать свидетелем раскрытия хитроумного преступного замысла.

– П-преступного? – Кэролин Гарднер с трудом справлялась со своими полными губами. – Значит, преступление все-таки было?

– Спокойно! – приказал Ноутон.

– Да, – сказал Эллери мягко. – Преступление было. И притом… – мне очень жаль, миссис Оуэн, что приходится это говорить, – преступление тягчайшее.

– Р-Ричарда…?

– Мне очень жаль.

Никто не издал ни звука. Лаура не плакала – казалось переживания иссушили ее.

– Значит, так. – Эллери вздохнул. – Ключом к разгадке тайны послужили часы. Часы, Которых Не Было Там, Где Они Должны Были Быть. Часы-невидимка… Как вы помните, я предположил, что кто-то на время снимал часы со стены, потому что я не видел отражения светящихся стрелок в зеркале. Это предположение было вполне справедливым. Но не единственно возможным.