Текст книги "Танец фей (ЛП)"

Автор книги: Рэки Кавахара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Перевод с английского языка – Ushwood

Бета-редактирование – Lady Astrel

Русифицированные иллюстрации – Danholm

Любое коммерческое использование данного текста или его фрагментов запрещено

Пролог

Три ярко-зеленых огонька светились подобно маленькому созвездию.

Сугуха Киригая вытянула правую руку и коснулась огоньков пальцем.

Светодиодные индикаторы показывали текущее состояние VR-машины Полного погружения – нейрошлема. Расположенные на лбу шлема, они показывали – справа налево – питание, связь с сетью и связь с мозгом. Если бы самый левый огонек вдруг засветился красным, это означало бы разрушение мозга пользователя шлема.

Обладатель шлема лежал на широкой гелевой кровати посреди абсолютно белой больничной палаты – лежал в вечном сне. Нет, не совсем так. На самом деле его душа день и ночь сражалась в какой-то далекой-далекой параллельной вселенной; и ставкой в этом сражении была свобода – его самого и еще нескольких тысяч человек, захваченных в плен игрой.

– Братик…

Сугуха обратилась к тихо спящему брату Кадзуто.

– Уже два года прошло, да… Я – я скоро уже в старшую школу перейду, знаешь… Если ты скоро не вернешься, я тебя обгоню…

Она повела пальцем от огоньков вниз, чертя линию по щеке брата. За время долгой комы мышцы Кадзуто начали атрофироваться, отчего его лицо, и раньше немного женоподобное, стало походить на женское еще больше. Даже мать в шутку называла его «наша семейная Спящая красавица».

Истончилось не только лицо. Все тело отощало и стало дряблым – физическое состояние его было поистине жалким в сравнении с Сугухой, которая с раннего детства занималась кендо; он явно был истощен. Сугухе подумалось: а вдруг, если все так и пойдет, он вовсе исчезнет?.. С недавних пор грыз ее этот страх.

Однако Сугуха уже год не позволяла себе плакать, когда оказывалась в этой палате. Именно тогда их проинформировал сотрудник Отдела по противодействию чрезвычайному происшествию с SAO при Министерстве внутренних дел. Правительственный чиновник – человек с длинной челкой, нависавшей над очками в черной оправе, и в весьма приличном костюме – сообщил им каким-то мыльным голосом: «уровень» ее брата один из самых высоких среди всех игроков; ее брат постоянно сражается на переднем крае, в самом пекле; и он один из немногих, кто реально пытается пройти игру.

Известно было, что и сегодня ее брат сражался со смертью. Вот почему Сугуха не плакала здесь. Более того, она захотела взять брата за руку, чтобы хоть как-то поддержать его.

– Постарайся… изо всех сил постарайся, братик.

Как всегда, обе ее руки обхватили костлявую правую руку Кадзуто – и она молча, искренне молилась, когда сзади раздался голос.

– А, ты уже здесь, Сугуха.

Она поспешно обернулась.

– Ой, мама…

У входа в палату стояла ее мать Мидори. Автоматические раздвижные двери открывались и закрывались устрашающе беззвучно; так что Сугуха даже не слышала, как она вошла.

Мидори ловко поместила в стоящую возле кровати вазу букет космей, который держала в руке, и опустилась на стул рядом с Сугухой. Скорее всего, она зашла сюда после работы; ее джинсы в обтяжку, блузка х/б и кожаная курточка поверх производили отнюдь не утонченное впечатление. Совсем немного макияжа, волосы просто стянуты в хвост – при взгляде на нее и не скажешь, что в будущем году ей исполнится сорок. Отчасти виной тому была ее работа главным редактором компьютерного журнала, но и сама она абсолютно не пыталась вести себя соответственно возрасту – так что, можно сказать, для Сугухи мать была скорее старшей сестрой.

– Мама, ты вовремя успела. Разве с гранками уже закончили? – спросила Сугуха.

Мидори рассмеялась.

– Я самовольно улизнула и пришла сюда. Я нечасто прихожу, но уж сегодня-то можно.

– Да… сегодня… в день рождения братика, да?

Потом они обе замолчали и какое-то время просто смотрели на спящего Кадзуто. Занавески колыхнулись от сквозняка цвета заката, и по палате разнесся слабый аромат космей.

– Кадзуто… уже шестнадцать, да… – пробормотала Мидори и вздохнула. – …Даже сейчас вспоминается. Как мы с Минетакой-саном смотрели телевизор в гостиной, а Кадзуто вдруг сзади подошел и сказал: «Пожалуйста, расскажите мне о моих настоящих папе и маме».

Сугуха сидела неподвижно, не отводя глаз от красивых губ Мидори с очень светлой помадой; на губах играла печально-ностальгическая улыбка.

– Я тогда действительно очень удивилась. Кадзуто было всего десять лет. Пока ты не поступишь в старшую школу… семь лет еще мы собирались хранить это в секрете, но он сам узнал про записи погибших в Юки-нете.

Сугуха услышала эту историю впервые; она тоже изумилась и невесело рассмеялась вслед за матерью.

– Это ну совсем в стиле братика, правда?

– Мы были так удивлены, что даже не стали делать вид, что ничего не знаем и обижены на него. Кажется, этого Кадзуто и добивался, и позже Минетака-сан еще расстраивался, говорил, что «он нас провел».

– Ах-ха-ха, – вновь рассмеялись две женщины и затем опять принялись молча вглядываться в спящего Кадзуто. Брат Сугухи, Кадзуто Киригая, который жил с ней, сколько она себя помнила, приходился ей, строго говоря, кузеном.

Минетака и Мидори Киригая были мужем и женой, и Сугуха была их единственным родным ребенком; Кадзуто же был сыном сестры Мидори, то есть тети Сугухи. Тетя вместе с мужем попали в аварию, когда их единственному сыну не было и года. Они получили настолько серьезные травмы, что спасти их не удалось, и Мидори ничего не оставалось, кроме как взять на себя заботу о Кадзуто.

Все это Сугухе рассказали родители два года назад, зимой – как раз тогда, когда Кадзуто очутился в плену игры в виртуальной реальности под названием «Sword Art Online». Сугуха, и без того потрясенная произошедшим, была в полном замешательстве; она пришла к Мидори с вопросом, почему та не рассказала ей раньше и почему рассказала сейчас, – вывалив, таким образом, свое замешательство на мать.

Прошло два года, но даже сейчас где-то в глубине души все еще пряталось чувство отчуждения – она ведь была единственной, кто ничего не знал. Однако за это время она все же стала понимать, что чувствовали ее родители тогда.

Изначально они собирались сказать Сугухе правду, когда она поступит в старшую школу, но случившееся поторопило их планы. Если вкратце – ее отец и мать приняли тяжелое решение рассказать ей обо всем, пока Кадзуто был еще жив. За первый месяц после этого происшествия с SAO число погибших достигло абсурдной величины в 2000 человек. При таких обстоятельствах они просто не могли не увериться, что Кадзуто грозит неминуемая смерть. По крайней мере, когда все кончится, они не будут сожалеть, что Сугуха «ничего не знала», – скорее всего, так они оба думали.

Сугуха, по-прежнему носившая в себе множество противоречивых эмоций, часто посещала эту палату, где лежал Кадзуто, и изо всех сил думала. Думала о том, что утрачено теперь, когда она узнала, что ее брат – не родной брат.

Ей понадобилось немного времени, чтобы прийти к ответу: ничего.

Ничего не изменилось. Ничего не было ранено. Как до того, как она узнала правду, так и после – она всегда молилась лишь за то, чтобы Кадзуто остался жив-здоров и вернулся домой.

За два года, прошедшие с того времени, лишь половина ее молитвы исполнилась.

– …Слушай, мам, – негромко сказала Сугуха, не отводя глаз от профиля брата.

– Да?

– …Братик, хотя он тогда еще был в средней школе, уже все время сидел в сетевых играх, да… как ты думаешь, тут есть какая-то связь?

Мидори поняла: связь с тем, что он был не родным ребенком семьи Киригая, – и покачала головой.

– Нет, никакой связи. Просто в шесть лет он уже собрал самодельную машину из барахла, которое валялось у меня в комнате. Скорее, он унаследовал мою кровь компьютерного маньяка. В духовном смысле.

Мягко улыбнувшись, Сугуха подпихнула локтем руку матери.

– Кстати, мне бабушка рассказывала – когда ты была маленькой, ты тоже любила игры.

– Вот именно; я играла в онлайновые игры еще с начальной школы. Так что о Кадзуто незачем волноваться.

И вновь мать и дочь весело рассмеялись; Мидори не сводила любящих глаз с кровати.

– …Однако никогда, ни в одной игре я не была в числе лучших. Мне не хватало ни терпения, ни решимости. Тут он скорее не мой родич, а твой. Ты уже восемь лет продолжаешь кендо – в этом смысле в тебе та же кровь, что в Кадзуто, и она-то сейчас и помогает ему выжить. Когда-нибудь он вполне может вернуться.

Хлопнув ладонью дочь по голове, Мидори встала.

– Ладно, мне пора идти. Ты тоже не засиживайся допоздна.

– Ладно, понятно, – кивнула Сугуха.

Мидори вновь взглянула на Кадзуто и ласково произнесла: «С днем рождения». Потом несколько раз быстро моргнула, развернулась и поспешно вышла из палаты.

Сугуха вцепилась обеими руками в свою юбку от школьной формы, сделала глубокий вдох и вновь уставилась на светодиодные индикаторы на закрывающем голову брата шлеме.

Зеленые огоньки, показывающие связь с сетью и с мозгом, быстро-быстро мигали.

По ту сторону сети находился сервер SAO, а в нем – сознание Кадзуто, и прямо сейчас бесчисленное количество данных пересылалось через нейрошлем отсюда туда и обратно.

Где сейчас ее брат? Может, он бродит по какому-нибудь мрачному подземелью с картой в руке. Может, изучает ассортимент магазинчика товаров б/у. А может, отважно скрещивает клинки с каким-нибудь ужасным монстром.

Она потянулась вперед и вновь нежно обхватила его тонкую, белую руку обеими своими.

Истинное осязание Кадзуто было полностью блокировано нейрошлемом на уровне продолговатого мозга, не достигая основных структур головного. Однако, глядя на кожу, к которой она прикасалась, Сугуха верила, что брат обязательно почувствует ее поддержку.

Потому что Сугуха тоже чувствовала. Душа этого юноши, ее брата, точнее говоря – ее кузена, постоянно излучала жар. Его воля была тверда; и он непременно выживет и вернется в реальный мир.

По ту сторону белой занавески золотое мерцание стало алым, затем фиолетовым; в палате зажглись тусклые лампы, а Сугуха по-прежнему сидела возле кровати. Сидела неподвижно, вслушиваясь в тихое дыхание брата.

Срочное сообщение, что Кадзуто пробудился, пришло из больницы месяц спустя, 7 ноября 2024 года.

Глава 1

Катон, котон.

На крыльце, мягко постукивая, раскачивалось простенькое деревянное кресло-качалка.

Ласковое солнышко поздней осени светило сквозь крону кипариса. Тихий ветерок легонько морщинил гладь отдаленного озера.

Она ровно дышала во сне, прижавшись к моей груди щекой.

Время, наполненное золотым покоем, текло размеренно и неостановимо.

Катон, котон.

Покачиваясь в кресле, я ласково погладил каштановые волосы девушки. Хотя она уже спала, на лице ее появилась легкая улыбка.

Компания огоньков танцевала на лужайке перед домом. Тушеное мясо медленно, звучно кипело на кухне. Я хотел, чтобы этот ласковый мир в нашем маленьком домике в лесной глуши длился вечно. Но знал, что это несбыточное желание.

Катон, котон.

Кресло продолжало стучать, и с каждым стуком песчинки одна за другой падали на дно песочных часов.

Я попытался прижать девушку к груди сильнее, словно сопротивляясь судьбе.

Но мои руки обняли лишь воздух.

В изумлении я распахнул глаза. От ее тела, лишь секунду назад прижимавшегося к моему, не осталось и следа. Я встал с кресла и огляделся.

Подобно занавесу, опускающемуся над сценой, закатное небо становилось все темнее. Наползающая мгла начала красить в непроглядно черный цвет лес.

Я стоял, выпрямившись под ледяным зимним ветром, и звал ее по имени.

Но никто не откликался. Ни на лужайке перед домом, где плясали огоньки, ни в кухне – нигде не видно было ее силуэта.

Не успел я осознать происходящее, как весь дом оказался окружен тьмой. Мебель и стены дома стали распадаться и исчезать, словно сделанные из бумаги. Лишь я да кресло-качалка остались посреди темноты. В кресле никто уже не сидел, но оно по-прежнему продолжало раскачиваться как ни в чем не бывало.

Катон, котон.

Катон, котон.

Я зажмурил глаза, заткнул уши и, собрав все свои силы, позвал ее по имени.

Мои глаза распахнулись под звонкий, громкий голос. Я уже не знал, кричал ли я только во сне или же на самом деле ее звал.

Лежа в постели, я закрыл глаза в надежде вернуться к началу сна. Но вскоре сдался и вновь открыл глаза.

Вместо белых панелей больничных стен моему взгляду открылись деревянные щиты. Лежал я на мягком матрасе, застланном простыней, а не на чем-то гелевом.

Это моя – Кадзуто Киригаи – комната в реальном мире.

Я сел на кровати и огляделся. Комната на 6 татами [1]1
  Татами – соломенные маты, которыми в Японии традиционно застилают полы домов. Татами же служат единицей измерения площади застилаемых ими комнат. Размер татами регламентирован: 90х180 см. Соответственно, комната в шесть татами имеет площадь 9.72 м2. Здесь и далее – прим. Ushwood.


[Закрыть], с деревянным полом. Обстановка комнаты насчитывала всего три предмета: компьютер, стоящий вертикально роутер и мою кровать.

На роутере возлежал потрепанного вида шлем.

Назывался он «нейрошлем» – аппарат, генерирующий виртуальную реальность с помощью технологии Полного погружения; именно он запер меня в VR на два года. После долгой и трудной битвы я наконец освободился от машины и вернул себе возможность видеть, чувствовать, ощущать настоящий мир.

Да, я вернулся.

Но девушка, которая рубилась рядом со мной и соединила свое сердце с моим…

В мою грудь внезапно вцепилась боль; я отвернулся от нейрошлема и встал. Кинул взгляд на висящее на стене зеркало. На встроенной в стену рядом с зеркалом люминесцентной панели отображались текущие дата и время.

Воскресенье, 19 января 2025 года, 7:15 утра.

В реальный мир я вернулся уже два месяца назад, но до сих пор не мог привыкнуть к собственной внешности. Теоретически мечник Кирито и нынешний Кадзуто Киригая должны были бы выглядеть идентично, но мне еще предстояло вернуть потерянный вес, так что костлявое тело под футболкой было крайне слабым.

Вдруг я заметил в зеркале две дорожки слез на моих щеках и стер их правой рукой.

– Я стал таким плаксой… Асуна.

Пробормотав эти слова, я подошел к большому окну в южной стене комнаты. Обеими руками распахнул шторы, и зимнее утро окрасило мою комнату бледно-желтым светом.

Сугуха Киригая в прекрасном настроении шла через заледеневший двор, все ускоряя шаг.

Выпавший два дня назад снег растаял еще не весь, утренний воздух середины января был страшно холодным.

Остановившись у края затянутого тонким льдом пруда, она прислонила синай [2]2
  Синай – бамбуковый (сейчас их делают и из углепластика) меч, применяемый в кендо.


[Закрыть], который несла в правой руке, к стволу черной сосны. Чтобы вытряхнуть из тела остатки сонливости, она сделала несколько глубоких вдохов, затем уперлась ладонями в колени и принялась за упражнения на растяжку.

Ее мышцы, все еще не проснувшиеся толком, начали постепенно разогреваться. Сперва колени, потом покалывание от разгоняющейся крови появилось в икрах и лодыжках.

Сугуха потянулась обеими руками вертикально вниз, постепенно сгибая спину, – пока внезапно не остановилась. Она увидела свое отражение во льду пруда.

Короткие иссиня-черного цвета волосы, спереди остриженные на уровне бровей, а сзади доходящие до плеч. Брови – такие же черные и очень густые; и под ними – целеустремленно глядящие глаза. Все вместе создавало довольно-таки мальчишеское впечатление. Традиционное белое доги и длинные черные хакама [3]3
  Доги (в данном случае – кимоно) и хакама (длинные широкие штаны наподобие шаровар) – традиционный тренировочный костюм в кендо.


[Закрыть], в которые она была одета, лишь усиливали впечатление.

…Я так и думала… я совсем не похожа… на братика…

Эта мысль часто посещала ее в последние дни. Собственно – всякий раз, когда она видела собственное лицо в зеркале в ванной. Не то чтобы ей не нравилась ее внешность; эта сторона ее вообще мало волновала. Но с того дня, когда ее брат Кадзуто вернулся домой, ее подсознание принялось само делать сравнения.

…Сколько об этом ни думай, толку не будет.

Сугуха помотала головой и продолжила растяжку.

Размявшись, она подобрала синай, который прислонила к сосне. Взялась за рукоять, ощутила, как она знакомо, привычно лежит в ладонях; затем выпрямилась и приняла среднюю стойку.

Удерживаясь в стойке, она сделала глубокий вдох – затем внезапно резким движением выбросила руку с синаем вперед. Ее стремительное движение вспороло утренний воздух и напугало стайку воробьев; те разом снялись с ветки дерева у нее над головой.

Семья Киригая жила в старом доме, примостившемся близ древних улочек Сайтамы. Раньше вся большая семья жила здесь – дедушка Сугухи, скончавшийся четыре года назад, был очень строгим и старомодным человеком.

Он много лет служил в полиции, а в юности был известным мастером кендо. Он надеялся, что его единственный сын – отец Сугухи – пойдет по его стопам и тоже будет заниматься кендо. Ее отец держал синай до конца старшей школы, но затем бросил кендо ради обучения в Америке и в конечном счете нашел работу в зарубежной фирме, занимающейся финансовой безопасностью. После того как его перевели в японское отделение фирмы, он познакомился и женился на Мидори, но продолжал по ходу своей деятельности постоянно летать через Тихий океан туда-сюда. К тому времени дед Сугухи обратил весь свой энтузиазм на нее и на Кадзуто, который был на год старше.

Сугухе и ее брату пришлось вступить в ближайшее додзё, когда они пошли в начальную школу. Но под влиянием матери, работавшей редактором в компьютерном журнале, ее брат полюбил клавиатуру куда больше, чем синай, и через два года покинул додзё. Однако Сугуха была другой. Ей кендо понравилось, и она продолжала держать синай даже после смерти деда.

Сейчас Сугухе было пятнадцать. В прошлом году в турнире учеников средних школ она продвинулась весьма далеко и была признана одной из сильнейших в стране. Весной перед ней должны будут открыться двери одной из самых известных старших школ в префектуре.

Но…

Прежде она никогда не теряла из виду своего пути. Она действительно любила кендо: занимаясь кендо, она не только оправдывала ожидания окружающих, но и сама получала удовольствие.

Но два года назад, когда ее брат угодил в происшествие, потрясшее нацию, в ее сердце воцарилась сумятица. Можно сказать, она глубоко раскаивалась. С того самого дня, когда ее брат оставил кендо (ей тогда было семь), между ними пролегла трещина, и Сугуха раскаивалась, что ничего не предприняла, чтобы эту трещину закрыть.

Брат, отбросив синай, целыми днями копался в компьютерах, словно пытаясь утолить жажду. Еще в начальной школе он соорудил машину из компьютерного хлама, а потом помогал матери ее программировать. Для Сугухи все, что он говорил, было как на иностранном языке.

Конечно, в школе у Сугухи были уроки компьютерной грамотности, и в ее комнате стоял маленький компьютер. Однако ее навыки в этой области ограничивались пользованием электронной почтой и Интернетом; мир, в котором жил ее брат, находился за пределами ее понимания. В особенности это касалось онлайновых игр, к которым брат испытывал такое пристрастие; ей они казались чем-то отвратительным. Она пыталась напялить на себя фальшивую личину, но так и не смогла сблизиться с другими людьми, на которых тоже были маски.

С самого раннего детства они с братом были друг для друга лучшими друзьями. Но когда брат оставил ее и ушел в абсолютно другой мир, Сугуха погребла свое одиночество, всецело посвятив себя кендо. Расстояние между ними продолжало расти, день за днем они общались все меньше; прежде чем Сугуха это осознала, их отношения стали отношениями просто хороших знакомых.

Но если честно – Сугухе всегда было одиноко. Она хотела больше общаться с братом. Она хотела понимать тот мир, в котором жил ее брат, хотела, чтобы он приходил к ней на соревнования.

Но как раз тогда, когда она собралась наконец высказать свои чувства, произошло это.

Кошмарное происшествие по имени «SWORD ART ONLINE». Десять тысяч молодых людей со всей Японии оказались заточены в электронной клетке, погрузились в долгий сон.

Ее брата отправили в главный госпиталь Сайтамы. И тогда, во время первого же посещения его палаты…

Едва увидев брата, лежащего в коме, привязанного к кровати множеством проводков, скрытого за этим отвратительным шлемом, Сугуха разрыдалась. Впервые с самого младенчества она плакала. Просто прижималась к брату и рыдала в голос.

Возможно, ей уже никогда не представиться возможность поговорить с ним. Почему же она не пыталась приблизиться к нему раньше? Вряд ли это было бы так уж трудно; она наверняка смогла бы.

Именно тогда она начала серьезно задумываться, стоит ли ей продолжать заниматься кендо и каковы же ее чувства на самом деле. Но она была в такой растерянности, что так и не смогла найти ответа. За тринадцатый и четырнадцатый год своей жизни, которые она провела без брата, Сугуха сдала экзамены в старшую школу, следуя рекомендациям окружающих; но следует ли ей продолжать этот путь? – сомнение в ее сердце так никуда и не исчезло.

Если только ее брат вернется, она обязательно будет с ним говорить и говорить. Она выметет все свое замешательство, все беспокойство и прямо скажет ему все, что думает. И тут, два месяца назад, уже после того, как Сугуха приняла решение, – произошло чудо. Ее брат собственными усилиями разорвал проклятие и вернулся.

…Но к тому времени ее отношения с братом уже изменились разительно. Сугуха узнала от собственной матери, что Кадзуто был ей не родным братом, а двоюродным.

Ее отец Минетака был единственным ребенком в семье, но у Мидори, ее матери, была старшая сестра, которая рано ушла из жизни; Сугуха об этом ничего не знала. Поэтому, узнав, что Кадзуто был сыном сестры ее матери, она была в полной растерянности и совершенно не понимала, какими теперь должны стать их отношения. Следует ли им отдалиться чуть сильней? Или остаться на таком же расстоянии? Она понятия не имела, как самой себе объяснить эти новые отношения.

…Эээ. Но оставалось кое-что неизменное…

Прокрутив в голове все это, Сугуха резко рубанула синаем сверху вниз, словно отсекая лишние мысли. Продолжать думать в том направлении было слишком страшно, поэтому она принялась упражняться с синаем, чтобы занять свое сознание чем-то другим.

Когда она закончила положенный набор упражнений, утреннее солнце уже заметно поднялось. Утерев пот со лба, она опустила руку с синаем и обернулась к дому…

– Ах…

Едва взглянув в сторону дома, Сугуха застыла на месте.

Она и не знала, что Кадзуто, сидя в фуфайке на крыльце, смотрел на нее. Когда их глаза встретились, он улыбнулся и произнес:

– Доброе утро.

С этими словами он кинул ей бутылочку с минералкой, которую держал в левой руке. Поймав ее правой, Сугуха ответила:

– Д-доброе утро… Ну правда, если ты наблюдал за мной, хоть сказал бы что-нибудь.

– Но ты, похоже, была очень сосредоточена.

– Да не особо, я всегда так.

В душе Сугуха была счастлива, что они могут так непринужденно общаться после этих двух месяцев. Она нашла местечко на крыльце справа от Кадзуто на вполне деликатном расстоянии от него и уселась. Отложив синай, она открыла бутылочку и поднесла ко рту; распространившаяся по разгоряченному телу прохлада от воды подарила освежающе-приятное ощущение.

– Гляжу, ты этим занималась не переставая…

Кадзуто подобрал синай Сугухи и, не вставая с крыльца, лениво крутанул правой рукой. Тут же склонил голову набок и произнес:

– Такой легкий…

– Э?

Сугуха отняла горлышко бутылки ото рта и взглянула на Кадзуто.

– Он из натурального бамбука, так что вообще-то он тяжеловат. Он грамм на пятьдесят тяжелее карбоновых.

– А, ну да. Это… просто мне почувствовалось… но если сравнить…

Внезапно Кадзуто взял бутылочку из рук Сугухи и одним глотком допил оставшуюся там воду.

– Ай…

Сугуха покраснела, даже не задумавшись, от чего. Надув губы, она недовольным голосом спросила:

– Это, а с кем ты сравниваешь?

Кадзуто, ничего не ответив, поставил пустую бутылку на крыльцо и встал.

– Слушай, а не хочешь со мной поспарринговать?

Совершенно обалдев, Сугуха заглянула Кадзуто в лицо.

– Как… в поединке?

– Да.

Кадзуто кивнул, словно это было нечто само собой разумеющееся; а ведь он совсем не интересовался кендо.

– А что с протекторами?..

– Хммм, наверно, мы вполне сможем без них обойтись, все будет нормально… но если Сугуха получит травму, будет нехорошо. Думаю, протекторы дедушки все еще остались, так что пошли к додзё.

– Ооо.

Сейчас Сугуха начисто забыла про свою былую нерешительность. Она подивилась, с чего это он внезапно такое сказал. Улыбнувшись, она произнесла:

– Не слишком ли ты уверен в себе? Хочешь устроить поединок с национальной четвертьфиналисткой? И потом…

Ее выражение лица изменилось.

– С твоим телом все нормально?.. Тебе нельзя вести себя безрассудно…

– Хе-хе, в спортзале я покажу тебе результаты моих ежедневных тренировок.

Кадзуто хихикнул и быстро направился к задней части дома. Сугуха поспешила за ним.

Дом семьи Киригая был весьма просторен, и восточнее спальни матери Сугухи располагалось додзё. Следуя завещанию деда, его не снесли, так что Сугуха там каждый день тренировалась, поддерживала его в порядке и хранила там снаряжение.

Кадзуто и Сугуха вошли в додзё босиком, поклонились друг другу и начали готовиться. К счастью, фигура деда была почти такой же, как у Кадзуто; найденные ими протекторы был старыми, но как раз подходящего размера. Одновременно закончив завязывать шнурки шлемов, они вышли на середину додзё и снова поклонились друг другу.

Сугуха медленно выпрямилась, крепко сжала свой любимый синай и встала в среднюю стойку. Кадзуто же…

– Ч-что это, братик? – вырвалось у Сугухи, едва она увидела, в какой позе стоит Кадзуто. «Странная» – единственное слово, которое годилось для ее описания. Его левая нога была на полкорпуса выдвинута вперед, таз приопущен, а синай в правой руке смотрел вниз, чуть не касаясь пола. Левая рука тоже сжимала воображаемую рукоять.

– Если бы здесь был рефери, он был бы вне себя от бешенства.

– Да плевать, это мой стиль работы с мечом.

Сугуха сделала глубокий вдох и вновь приняла стойку. Кадзуто еще больше выдвинул вперед ногу и еще понизил центр тяжести.

Сугуха подумывала пойти в быструю прямую атаку, чтобы нанести противнику мощный удар. Но странная стойка Кадзуто вселила в нее неуверенность. Она видела дырку в защите, но как ей воспользоваться, было не совсем понятно. Эта стойка как будто вырабатывалась годами практики…

Нет, этого просто не может быть. Кадзуто упражнялся с синаем всего два года, когда ему было семь-восемь лет. Тогда он мог разучить лишь самые основы.

Словно заметив замешательство Сугухи, Кадзуто внезапно рванулся вперед каким-то скользящим движением, и его синай из положения справа-снизу метнулся к ней. Не то чтобы атака была такой уж быстрой, но она была внезапной, и Сугуха двинулась чисто рефлекторно. И когда ее правая нога открылась…

– Котэ [4]4
  Котэ – защитный наруч (перчатка) в кендо.


[Закрыть]!

Она рубанула сверху вниз по левому запястью Кадзуто. Удар был нанесен идеально, только вот разрубил ее меч лишь воздух.

Этот уклон был совершенно невероятен. Кадзуто убрал левую руку с рукояти синая и прижал к телу. Как такое вообще возможно? Нацеливаясь на захваченную врасплох Сугуху, синай, который Кадзуто теперь держал одной правой рукой, метнулся вперед. Потрясенная, она с трудом уклонилась.

К этому времени они поменялись местами, сделав каждый пол-оборота и оказавшись на том же расстоянии друг от друга, что перед началом поединка. Сознание Сугухи полностью вошло в боевой режим. Приятное напряжение охватило все ее тело; кровь словно кипела в жилах. Теперь была очередь Сугухи атаковать, и она применила свой коронный прием – кистевой удар…

Только Кадзуто вновь ушел. Отведя руки назад и изогнув торс, он позволил синаю Сугухи скользнуть совсем рядом, буквально на толщину бумажного листа. Сугуха поневоле ощутила потрясение. В секции ее стремительные удары были общеизвестны, и она не припоминала, чтобы кому-то удавалось полностью уклоняться от всех ее атак.

Настроившись уже всерьез, Сугуха внезапно бросилась в яростное нападение. Кончик ее синая мелькал перед Кадзуто беспрерывно, удары шли один за другим, быстрее, чем дыхание. Но Кадзуто все уклонялся и уклонялся. Резкие, точные движения его глаз создавали впечатление, будто он уже полностью ухватил закономерности движений синая Сугухи.

Придя в ярость, Сугуха рывком сократила дистанцию, и ее синай сцепился с синаем Кадзуто. Под мощным силовым давлением тренированных ног и тела Сугухи Кадзуто зашатался. Не давая ему выйти из клинча, Сугуха выбрала момент и нанесла финальный удар прямо в лицо.

– Мэн [5]5
  Мэн – защитный шлем в кендо.


[Закрыть]!

«Ах», – Сугуха вдруг поняла – но поздно, – что совершенно не сдерживалась в последней атаке; ее синай с силой врезался в металлическую решетку защитного шлема Кадзуто. Бзиин! По додзё разнесся громкий лязг.

Кадзуто, шатаясь, отступил еще на несколько шагов, пока наконец не остановился.

– Т-ты как, братик?! – отчаянным голосом спросила Сугуха. Кадзуто вяло помахал левой рукой, показывая, что все нормально.

– …Аа, проиграл. Сугу правда сильная; Хитклифф с тобой ни в какое сравнение не идет.

– …У тебя правда все нормально?..

– Угу. Поединок окончен.

С этим словами Кадзуто отошел еще чуть назад, а потом принялся делать какие-то еще более странные движения. Крутанув влево-вправо синаем, который он держал в правой руке, он затем прижал его к спине и издал клацающий звук. Потом распрямился и левой рукой поскреб в закрытом шлемом затылке (шлем заскрипел). Видя все это, Сугуха начала действительно беспокоиться.

– Ой, я тебя по голове ударила, так что…

– Д-да нет!! Просто старая привычка…

Они поклонились друг другу, затем Кадзуто сел в формальную позу и начал расшнуровывать протекторы.

Затем они вдвоем покинули додзё и отправились в ванную – смыть пот с лица. Изначально Сугуха намеревалась просто поиграть чуток; она никак не ожидала, что все получится так серьезно и оставит такое горячее ощущение во всем ее теле.

– Однако ты меня очень удивил. Братик, когда ты тренировался?

– Ээ, тот мой стиль атаки… похоже, с навыками мечника без поддержки системы не сладить.

Опять Кадзуто бормотал какую-то бессмыслицу.

– Но было правда здорово. Может, стоит опять кендо заняться…

– Правда?! Правда?!

Сугуха внезапно ощутила, как ее переполняет энергия; расплывшись в широкой улыбке, она принялась допытываться у брата.

– Сугу, будешь меня учить?

– К-конечно! Мы обязательно будем вместе заниматься!

– Но придется подождать, пока я мышцы наращу.

Кадзуто кивнул, и Сугуха от всего сердца улыбнулась. При мысли, что они снова будут заниматься кендо вместе, ее охватило такое счастье, что слезы выступили на глазах.

– Слушай… братик… я…

Сугуха, хоть и не понимала, почему к Кадзуто вернулся интерес к кендо, была очень счастлива, и ей захотелось, чтобы он узнал о ее новом увлечении. Впрочем, она тут же передумала и проглотила слова, готовые уже сорваться у нее с языка.

– Хм?

– Эээ, нет, думаю, это пока что пусть будет секретом.

– Что за дела!

Высушив волосы, они вернулись в дом через заднюю дверь. Их мать Мидори всегда уходила на работу рано утром, так что Сугуха и Кадзуто готовили завтрак по очереди.