Текст книги "Ошейник для целителя (СИ)"

Автор книги: Регина Птица

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

3

– Джокер, может быть, Кайли сможет снять чары с оков?

Кайли была их спецом по инопланетным артефактам, особенно тем, которые другие народы считали «зачарованными». Она была археологом и техником, и на глазах у Лоуренса «разочаровала» штук двести разных инопланетных технологий, а некоторые способы «зачарования» даже применила потом к их собственному оружию.

Джокер пожал плечами. Он решил, что хуже не будет.

– Она может, по крайней мере, посмотреть на них и попробовать разобраться.

Он кивнул Къяре, приглашая войти, и все они гуськом стали втягиваться в его номер. Къяра тут же рухнула в ближайшее кресло, Лоуренс встал рядом с ней, ещё двое спутников сопровождавших их на сделку, разместились на оставшихся местах, в ожидании, когда Джокер позовёт Кайли. Он вернулся в комнате через пару минут и пристыжено потёр лоб.

– Она в массажном салоне и там не работает связь. Я же всем сказал, что можно отдохнуть… – он вздохнул. – Лори, боюсь тебе придётся подождать, когда она закончит развлекаться. Посиди здесь, я покопаюсь в багаже и посмотрю, нет ли у нас чего-то, что может помочь. Къяра, ты сходишь со мной?

Къяра встала со стула и направилась вслед за Джокером, только чтобы обнаружить, что Лоуренс всё ещё следует за ней. Она зарычала и выругалась на никому непонятном языке.

– Лоуренс, ты пока волен поступать, как тебе заблагорассудится. Просто… Просто позволь мне поговорить с Джокером наедине.

Лоуренс кивнул и плюхнулся в кресло, которое освободила Къяра, свирепо глядя на собравшихся товарищей и надеясь, что кто-нибудь скажет что-нибудь об этой ситуации. Он понятия не имел, что будет делать, если один из них решит подразнить его, тем более, что Къяра сказала делать всё, что ему заблагорассудится. Лоуренс согнул пальцы, страстно желая что-нибудь сотворить. Его псионика была не такой безобидной, как думали те, кто не знаком с этой силой. Он умел применять её в исцелении, но кроме того Лоуренс был пиромантом и криоником, и обе способности в его исполнении всегда выглядели более чем красочно. Большую часть времени он занимался исцелением не потому, что не умел ничего другого – а потому что не любил убивать. Обычно.

Он уже приготовился увидеть в ладонях знакомое пляшущее пламя… и резко выдохнул. Ему захотелось разрыдаться. Проклятый ошейник блокировал пси-волны. Он потянулся в инстинктивном желании содрать с себя ошейник, но те же «чары» не дали ему даже прикоснуться к оковам. Он с усилием положил руки на подлокотники и подумал о том, что Къяра и Джокер могут там обсуждать?

На самом деле в тот момент они не разговаривали. Больше смотрели друг на друга. Джокер был недоволен тем, что Къяра приняла «в подарок» от Адрианы Лоуренса, а Къяре было просто плохо из-за сложившейся ситуации. Да, она думала о том, как весело было бы заполучить в рабы псионика, с которым можно было бы обращаться также, как обращались с ней, но… это было по-другому! Хотя Лоуренс был занозой в заднице, он всё ещё был свободным человеком и боролся за эту свободу, даже если это была свобода псиоников. Къяра всегда уважала это, хотя и никогда бы не сказала этого в лицо Лоуренсу или кому-то ещё. После долгой паузы она подняла глаза и увидела, что Джокер смотрит на неё так, словно собирается зарезать кухонным ножом.

– Перестань смотреть на меня так, Джокер! Если бы я не забрала его, Адриана завершила бы ритуал, как они это делают с псиониками на Унн-Ран, и его положение сейчас было бы гораздо хуже! Ты бы хотел, чтобы ему зашили рот и пришили к животу член? Сделали безвольной немой куклой и водили повсюду, как собаку, до конца его дней? Мне это не нравится, как, видимо, ты и другие хотели бы думать. Я сказала Адриане, что это напоминает мне о рабстве, которое я пережила, и попросила его освободить. Из всех присутствующих здесь людей, капитан, я думала, ты будешь последним, кто так плохо подумает обо мне. Поскольку, очевидно, ему нужно сейчас находиться со мной, я заберу его к себе в номер. Дай мне знать, когда Кайли вернётся.

Къяра просто вышла из гардеробной, где они стояли, не сказав напоследок даже «с твоего позволения», и вернулась в гостиную, где все пытались притвориться, что не слышали, как она кричала на капитана. Къяра обвела их всех взглядом, в котором явственно читалось «лучше тебе заткнуться», потом протянула руку Лоуренсу.

– Лоуренс, пошли. Джокер даст нам знать, когда Кайли вернётся.

Импланты Къяры замерцали голубым от прилива адреналина, как всегда бывало, когда она испытывала гнев или обиду. Из-за того, что они предположили, что она воспользуется этой странной ситуацией.

Лоуренс поднялся с места, полностью сбитый с толку. Он обнаружил, что эмоции Къяры начали просачиваться, проникать ему в голову. Лоруенс не был эмпатом. К счастью. Он абсолютно не хотел взваливать на себя тонны чужой эмоциональной боли, ему вполне хватало физических увечий. Он мог сказать, что Къяра была зла, даже без этой внезапной сверхспособности, но шёпот боли, который просачивался под слоем гнева, потряс его.

Они вышли в коридор и прошли несколько дверей, не говоря друг другу ни слова, потом свернули в дверь номера Къяры.

Къяра хлопнула дверью с такой силой, что Лоуренс удивился – как она не слетела с петель. Он наблюдал, как Къяра расхаживает по большой комнате, ругаясь на родном языке и разбрасывая кругом случайные предметы. К счастью, он вовремя пригнулся, когда плохо нацеленная ваза едва не врезалась в его голову. Къяра, наконец, перестала болтать сама с собой и села на подлокотник одного из кресел.

– Къяра, в чём дело? Ну, кроме очевидного?

– Ни в чём… – Къяра вздохнула. – Джокер, похоже, думает, что я наслаждаюсь этой ситуацией. Я понимаю, что разговор на Унн, возможно, не помог, но я пыталась урезонить Адриану и заставить её понять, что я не могу этого сделать! Даже с тобой!

Къяра фыркнула и уронила голову на ладони.

– Проклятье! Почему никогда ничего не бывает просто?!

– Я понял, что ты пытаешься что-то сделать. Спасибо за попытку, Къяра. Это не «чары» ошейника, это я. Я бы не хотел зависеть от милости унн-ранок, учитывая все обстоятельства, – Лоуренс содрогнулся, когда подумал об ушах. Положение мужчин на Унн-Ране и без того было паршивое, но существовали особые категории рабов – уши – которые считались либо опасными, либо бесполезными, а потому для них ограничения были ещё суровей. Уш-тары – рабы-псионики – были одной из их разновидностей, обладавшей особыми «привилегиями». Лоуренса всегда трясло от тех ограничений, которые накладывает на псиоников Корпус, как будто они были дикими тварями, неспособными самостоятельно контролировать свои способности. Как будто наличие у них дара что-то меняло, и делало их более неспособными придерживаться морали, чем делал бы это любой громила с дробовиком.

Но то, что происходило с мужчинами-псиониками на Унн-Ран, перекрывало все известные ему пределы.

Один раз, вывозя с планеты груз «зачарованных» камней, которые можно было хорошо продать во вселенной Ликов, потому что они хорошо годились для обогрева малых колоний и походных лагерей, они случайно стали участниками местной интриги, в ходе которой впервые увидели такого уша. Они должны были вывести его с планеты, что повлекло за собой кучу неприятностей, но самым шокирующим было то, что когда они наконец сделали это и по крайней мере сняли швы с его губ, он просто… выбросился в шлюз. Он сказал, что не хочет жить проклятым Богиней.

Эти рабы были не просто закованы в цепи и покорны, к удручающему пониманию Лоуренса у них были полностью промыты мозги.

Вспомнив, чем закончилась та операция, Лоуренс только горько вздохнул.

– Итак, какие у меня есть варианты, пока я связан с тобой? Должен ли я оставаться рядом или мне будет позволено жить своей жизнью, пока эти проклятые оковы не будут сняты?

Къяра пожала плечами.

– Понятия не имею. Я всегда видела ушей в нескольких шагах от их мастера. Попробуй отойти от меня, посмотрим, что получится.

Номера, снятые для Джокера и Къяры, были двухъярусными – хотя не все в команде могли похвастаться подобной роскошью. Джокеру размах нужен был, потому что все члены команды любили таскаться в его жилище по самым разным причинам. Къяра же просто… Ну, Къяра просто сказала, что её номер будет двухэтажным.

Итак, Лоуренс попробовал подняться наверх, но тут же вернулся к Къяре и выглядел при этом несколько потрясённым.

– Я не могу быть далеко от тебя. Чем дольше тебя нет рядом, тем теснее становится ошейник. Должно быть, это защита от того, чтобы уши не пытались просто сбежать…

Лоуренс выругался и тяжело опустился на соседний подлокотник с Къярой.

– Мы найдём способ разорвать эти оковы, Лоуренс. Я не хочу, чтобы кто-то был моим рабом, даже ты.

Къяра явно волновалась, и это просачивалось через связь, установившуюся между ними, очевидно, благодаря ошейнику. Лоуренсу потребовалось мгновение, чтобы это осознать.

– Къяра, не сердись, – быстро сказал он. – Но я думаю, этот ошейник каким-то образом заставляет меня ощущать твои чувства. Твоё волнение накатывает на меня волнами, – Лоуренс собрался с духом, приготовившись, что импланты Къяры засияют ярко-синим и ему в голову полетит ещё какая-нибудь ваза, но тут же заставил себя успокоиться.

Прежде, чем он успел во всей красе ощутить волнение Къяры, дверь провалилась внутрь от попытки в неё постучать и на пороге оказался ещё один член их команды – вольный искатель неприятностей Эрик Тайлер.

– Къяра, пять баллов. Ты знаешь, что это была МЕТАЛЛИЧЕСКАЯ дверь? – Тайлер ухмыльнулся, вернул дверь на место и поманил обоих к себе. – Кайли и Роберт вернулись, если вдруг ты хочешь посмотреть, сможет ли кто-то из них что-нибудь сделать с этими прекрасными украшениями с Унн-Ран.

Къяра и Лоуренс без слов последовали за ним, ни у кого из них не было настроения для юмора. Они могли только надеяться, что кто-нибудь в команде сможет разобраться в проклятых изделиях с проклятого Унн-Ран.

4

Къяра и Лоуренс последовали за Эриком обратно в номер Джокера в гробовом молчании. Къяра просто хотела покончить с этим принудительным рабством для Лоуренса, а Лоуренс хотел снять проклятые оковы со своей шеи и запястий. Он был зол на себя за то, что был настолько глуп, чтобы попасться в ловушку местной шпаны, которая в итоге привязала его к психической оперативнице, ненавидящей псиоников и его в частности. Он внутренне поморщился, вспомнив смех Адрианы, когда его заковывали в ошейник и наручники, ослабившие его способности и сделавшие его покорным прихотям надсмотрщицы. Лоуренс не был уверен в том, что чувствует по поводу того факта, что его дух-спутник, спасавший его в самых печальных обстоятельствах, тоже теперь перестал к нему обращаться. Светлячок – как он называл сущность, которую подцепил во время одного из переходов через варп – обычно был довольно сварлив, особенно когда дело доходило до прав и свобод. Лоуренс вообще-то действительно с молодости любил свободу, он никак не мог прижиться в Корпусе, сбегая при каждой удобной возможности, пока в конце концов ему не удалось перебраться вообще в другую Вселенную. Но по большому счёту Лоуренс был нарцисом и эгоистом, причём это его в собственной жизни вполне устраивало. Он даже исцелял в основном из желания полюбоваться своими способностями и тем, какие благодарные взгляды они вызывают у людей. Это было важно! Потому что у большинства обитателей Вселенной Ликов псионика вызывала только страх и отторжение. Но способности к исцелению были довольно редкими, по крайней мере, было не так уж много псиоников, которые хотели изучать эту ветвь и применять её в общении с обычными людьми. И когда Лоуренс видел, как меняются их лица, как смущённо смотрят на него те, кто минуту назад был готов повесить его на первом столбе… Это стоило того, чтобы потратить на незнакомых людей немного своих сил.

Но до того злосчастного перехода, когда он пытался скрыться от Корпуса в эльфийской вселенной, ему вообще в голову не приходило пытаться что-то поменять. Он был уверен, что власть Корпуса крепка и нерушима.

Светлячок облюбовал его тело, оставив собственническую татуировку у Лоуренса на груди, но он к тому же основательно забрался ему в душу. Насколько Лоуренсу было известно, большинство «меченых» вообще не могли общаться со своими духами. Но с Лоуренсом Светлячок заговорил первым, и с тех пор практически отказывался затыкаться. В основном он любил долгие лекции по поводу борьбы за свободу одарённых, которые трудно было полностью игнорировать.

Но кроме того Светлячок давал ему способности, которых у самого Лоуренса никогда не было. Он с самого начала владел крионикой и пиромнатией, и мог бы изучить некоторые другие ветви псионики, такие как энтропия, но его действительно в первую очередь интересовали исцеление и возможность отпугнуть врага зрелищными стихийными эффектами.

Светлячок дал ему доступ к исцелению совсем другого уровня, с его помощью Лоуренс мог не просто лечить наложением рук, само его тело (а вернее скорее всего присутствие в нём Светлячка) испускало волны целительной силы, весьма помогая соратникам в рукопашной и не только. Но было и что-то другое. Светлячок давал его не совсем понятные Лоуренсу способности, проявлявшиеся, когда он впадал в ярость. И хотя Лоуренс от природы был незлобив, были явления, которые действительно вызывали эту самую ярость, в основном это происходило рядом с людьми, которые мечтали загнать всех псиоников в клетку. Такими, как Къяра.

Пожалуй, в отношении этой части Адриана даже была немного права – независимо от пола, они действительно были опасны, и он не мог этого контролировать.

Но теперь, когда на нём был ошейник, Светлячок просто… погас. Лоуренс больше не видел его на краю сознания и не слышал его навязчивых разглагольствований. И Лоуренс вдруг ощутил себя необыкновенно одиноко в собственном разуме.

Къяра вывела Лоуренса из задумчивости, слегка толкнув его под рёбра, чтобы он вышел вперёд и показал Кайли свои оковы.

– Кайли, ты можешь что-нибудь с этим сделать? – спросила Къяра у другой девушки, вопреки всему надеясь, что всё может быть просто. Кайли коснулась наручников, приковывавших руки Лоуренса к ошейнику, а затем поманила его немного наклониться, чтобы она могла рассмотреть сам ошейник – массивный, металлический, и просто ужасный даже на вид.

– Плохая штука, – пробормотала Къяра, проводя руками по цепям, и видимо, концентрируясь на чём-то невидимом глазу. Девушка слегка потянула за них и нахмурилась. Она отступила назад, посмотрела на Къяру и Лоуренса и печально покачала головой. – Не могу разрушить чары.

Кайли казалась очень смущённой этой новостью. Къяра и Лоуренс выглядели просто поражёнными.

Джокер выругался, в то время как все остальные просто переглянулись и в итоге снова посмотрели на героев дня.

– Ну вот и всё. Я думаю, ты всё-таки получишь домашнего псионика, Къяра, – сказал Лоуренс ровным тоном, побеждённым и подозрительно хриплым. Он не обернулся, чтобы посмотреть на Къяру или остальных членов команды, которые всё это время наблюдали за ними, а затем снова повернулся к Къяре и замер с непроницаемым выражением лица. Къяра сжала кулаки и зарычала.

– Должен быть способ разрушить их! Должен быть! Я не хочу, чтобы ты был ко мне привязан! Это слишком похоже на всё, что делали со мной в «Прогрессе»! Я знаю, как стыдно носить знаки чужой собственности. Я не могу смириться с тем, что делаю это с кем-то ещё, даже с тобой. На станции чего только нет. Наверняка здесь найдутся мастера по таким штуковинам или вообще специалисты по технологиям Унн-Ран!

Луренс пожал плечами, а подняв голову, увидел, что Къяра также несчастна, как и он. Это принесло ему небольшое удовлетворение, но не слишком. Он не мог применять псионику или просто делать что-то, что не прикажет ему хозяйка. Лоуренс закрыл глаза, глубоко вздохнул и посмотрел на Къяру в надежде, что она поймёт намёк на то, что ему нужно уйти, пока их друзья не увидели, насколько он сломлен. Он ненавидел быть пленником и быть связанным с Къярой было слишком для него, чтобы просто смириться, особенно после того унижения, которое устроили ему утром, когда его выставили напоказ как праздничный торт. К глазам подозрительно подступала влага, но слёз не было. К счастью, Къяра поняла намёк и направилась к двери, мягко ведя Лоуренса перед собой.

– Я думаю, мне следует отвести Лора домой, чтобы мы могли обсудить это и, надеюсь, что-нибудь придумать. Пока мы будем у меня дома. Если не так, то в клинике. Я скоро свяжусь с вами.

Къяра выскочила из номера почти бегом. Она чувствовала, что самоконтроль целителя даёт трещину, и захлопнула за ними дверь собственного номера как раз вовремя, чтобы Лоуренс сел в кресло перед визором и начал безудержно рыдать. Он ничего не мог с собой поделать, оказавшись в плену у единственного человека, который ненавидел таких как он почти так же сильно, как глава проклятого Корпуса, и всё потому, что был слишком глуп, чтобы увидеть расставленную для него ловушку.

Къяра держалась на расстоянии, не зная, что делать с плачущим соперником. Она никогда не видела, чтобы кто-то так терял самообладание, но она решила, что быть схваченным и закованным в эти железки, а потом подаренным кому-то как свинья на осенней ярмарке, на глазах у всех своих друзей, в общем-то достаточно, чтобы сломить любое самообладание.

Она расхаживала рядом, помня о том, что ошейник начнёт затягиваться и душить Лоуренса, если между ними будет слишком большое расстояние.

В конце концов Лоуренс остановил слёзы и вытер лицо. Теперь он был на удивление спокоен и чувствовал себя довольно отстранённо к своему затруднительному положению, несмотря на то, что всего несколько мгновений назад безутешно плакал. Он понимал, что узы вынуждают его повиноваться Къяре, поэтому встал, подошёл к ней и стал ждать, что девушка сделает что-нибудь, что угодно.

Къяра странно посмотрела на него, задаваясь вопросом, чего ради всех Ликов, мог ждать псионик, и тут её осенило. Он ждал указаний от неё.

Къяра почувствовала, что ей сейчас станет плохо, когда она осознала, что Лоуренс стоит и терпеливо ждёт, когда она отдаст ему приказ. Она отодвинулась от целителя и посмотрела ему в глаза, чтобы удостовериться, что он точно услышит то, что она собирается сказать.

– Лоуренс, послушай меня очень внимательно. Ты волен бродить по гостинице, пользоваться своей жуткой силой по мере необходимости и заботиться о себе. Иди и исследуй свою проблему. Делай то, что тебе нужно. Я НЕ воспользуюсь ситуацией. Не жди, пока я отдам новый приказ. Если ты хочешь вернуться на корабль, я пойду туда с тобой. Мы всё исправим, потому что я не смогу долго этого выносить. Ты не раб, а я не чья-то хозяйка.

Къяра поморщилась, произнося последнее слово. Она вздохнула и потянула Лоуренса за собой к дивану.

– Дай мне взглянуть на это, возможно, есть способ как-то снять эти… «чары»… поскольку я приняла ответственность за тебя, как говорила Адриана.

Лоуренс поднял перед собой руки ладонями вниз, чтобы Къяра могла осмотреть наручники. Она повертела их, ища любой задел, шов или какой-либо признак того, что на них есть место для ключа. Однако Къяра ничего не нашла – перед ней были гладкие металлические полосы с каким-то отметинами, которые, как предположила Къяра, могли быть защитными молитвами уннок. Но она никак не смогла бы их прочитать, поэтому позволила рукам Лоуренса опуститься, и принялась осматривать ошейник.

Здесь всё было почти также. Она нашла почти невидимый шов, но никак не смогла заставить его хоть чуть-чуть разойтись. Лоуренс оставался тихим и пугающе покорным, пока она пыталась снять обруч с его шеи. Она сходила за ножом, потом за отвёрткой, но ничего всё равно не выходило. Потом достала универсальный вскрыватель замков и долго водила им вокруг ошейника, пытаясь поймать сигналы знакомой электроники – это тоже не сработало. В конце концов она просто попыталась несколько раз дёрнуть ошейник в стороны, активировав свои импланты, но хотя при нужных обстоятельствах они позволяли ей сорвать с петель металлическую дверь, ошейник поддаваться не желал.

Наконец она разжала пальцы и просто выругалась себе под нос. Что бы унны ни использовали для создания этих штуковин, они были в этом настоящими мастерицами.

5

– Знаешь ли ты кого-нибудь, кто мог бы разбираться в подобных вещах? – спросила Къяра, выпуская из рук ошейник и поднимая на пленника взгляд. – Унны, в конце концов, довольно известны даже за пределами своего мира. Возможно не знаю… В Корпусе или… – Къяра невольно сглотнула, но продолжила. – В «Прогрессе» кто-то изучал их… раньше?

– В Корпусе точно таким не занимались. Адриана планировала это какое-то время. Вчера… Вчера, когда ты ушла, в баре начались неприятности. Так вышло, что в центре драки был я. Потом явилась служба безопасности и эта проклятая Голди объявила, что я передаюсь в рабство за жестокое нарушение законов станции – нападение на женщину. Какое-то время я был без сознания, а когда пришёл в себя, стоял на коленях голый, и меня держали двое её рабов. Адриана смеялась, пока на меня надевали ошейник, и одна из надсмотрщиц что-то сказала на своём языке. Видимо, это и был «ритуал». Она просто коснулась этих штук, и они оказались запечатаны на моей шее и запястьях. Къяра… Прости за то представление, что я устроил, мне следует лучше контролировать себя, если я хочу быть твоим ушем.

Лоуренс снова заговорил тем пугающе ровным тоном, который сегодня так нервировал Къяру. Она увидела, как Лоуренс смотрит на неё, и вынуждена была признать, что её пугало это полное поражение, написанное на его лице, и те безжизненные интонации, которые приобрёл его голос. Как… Как у того уша, которого они когда-то пытались спасти. Который предпочёл умереть, но не жить без своих хозяев.

– Ты не уш! Ты – Лоуренс! Ты заноза в моей заднице и очень распутный мужчина, но ты не… Уш! – Къяра поняла, что кричит на Лоуренса, когда увидела, как тот опускается на колени с таким видом, как будто ожидает удара.

– Я сама сверну шею этой дряни, если мы не сможем снять с тебя эти штуки! Вставай, Лоуренс, тебя не побьют, ради всех Ликов, просто встань!

Лоуренс встал и вздрогнул, ожидая, что Къяра что-нибудь с ним сделает. Гнев девушки волнами накатывал на раба, и Лоуренс не мог сделать ничего кроме того, что заставляли его делать оковы.

– Ты должна приказать мне, Къяра. Никому из нас это не нравится, но оковы созданы так, чтобы гарантировать моё послушание, не позволять мне какой-либо свободы воли. Ещё одна часть подарка Адрианы тебе.

Къяра прикрыла глаза и шумно выдохнула, прежде чем снова посмотреть на него и заговорить.

– Закажи себе ужин, прими ванну и найди меня в кабинете. Мне нужно немного побыть одной.

Луренс послушно отправился выполнять приказы, оставив Къяру в одиночестве размышлять или делать что-то там ещё, что она делала, когда была раздосадована, а посуда уже заканчивалась.

Къяра долго смотрела через комнату на искусственный камин и задавалась вопросом: что, разбери его вся межзвёздная тьма, она собирается делать с Лоуренсом, если они не смогут расколоть эти чёртовы кандалы, привязывавшие его к ней. Она чувствовала, что ей вот-вот станет дурно всякий раз, когда Лоуренс начинал вести себя подобострастно.

Наконец она тоже решила принять ванну. Потом заказала немного фруктов в номер, а затем обнаружила Лоуренса в кабинете с книгой в руках. Лоуренс выглядел рассерженным, и даже издали Къяра могла видеть, что он борется за контроль над собой со своими оковами. Над столом перед ним лежал парил ворох голограмм, и перелистывая их он абсолютно не заметил момента, когда Къяра подошла вплотную. Лоуренс вздрогнул, когда её рука коснулась его плеча.

– Лики, ты напугала меня. Я забыл, какой тихой ты можешь быть для кого-то, у кого за спиной дробовик и две винтовки.

– Прошу прошения. Я не хотела тебя нервировать. Здесь есть что-нибудь, что я могла бы просмотреть, чтобы помочь? – она кивнула на парящие перед ним голограммы. Къяра почувствовала облегчение от того, что к Лоуренсу, похоже, вернулась часть его обычной язвительности за то время, что он находился в одиночестве.

– Да. Этот ворох всего, скорее всего, пригодится, даже если оно просто ведёт к другим источникам. Вот эту часть я просмотрел, но всё это ссылается на запретные техники. Я не буду прибегать к подобному, чтобы исправить ситуацию. Я бы предпочёл, чтобы ты обезглавила меня посреди рынка рабов, чем питать свои действия чьей-то жизнью.

Къяра поспешно отвернулась и прошлась по комнате, чтобы скрыть шок от слов Лоуренса. «Запретные техники» были тем, чем богато пользовались беглецы из Корпуса, они давали псионику на порядок больше возможностей чем те, которым обучали официально. Нечего и говорить, что «Прогресс», радевший за «будущее для псиоников» использовал их в любых непонятных обстоятельствах как на своих врагах, так и на своих подопытных. У «Запретных техник» был один небольшой недостаток – они питались не мозговыми волнами псионика, который пускал их в ход, а жизненными ресурсами тех, кто стал его жертвой.

И хотя многие псионики рассуждали о том, что им не нравится подобное, когда агенты Корпуса загоняли их в угол, они почти всегда высасывали мозг своих противников этими самыми «запретными техниками», зачастую превращая кого-то в бредящий овощ до конца дней.

Къяра полностью ожидала, что Лоуренс поступит также, если это поможет ему выбраться из нынешнего затруднительного положения.

В конце концов, она сказала об этом вслух.

– Странно слышать подобное от хронического беглеца из Корпуса и ярого борца за свободу псиоников.

Лоуренс дёрнулся, как будто она его ударила.

– Я бежал от Корпуса не потому, что хотел абсолютной власти над простыми смертными, – очень терпеливо, хотя и несколько напряжённо произнёс Лоуренс. – Свобода и власть не одно и то же, Къяра. Жаль, что многим людям в нашей вселенной тяжело это понять.

Он прерывисто вздохнул и продолжил:

– В любом случае, очевидно, что ни ты ни я не будем прибегать к подобному. Я не из «Прогресса», и я просто… не могу. И вся вот эта часть, – он повёл рукой выводя на передний план ворох открытых документов, покоившихся в самом низу, – написана на унн. Я надеялся, что ты сможешь помочь мне с переводом.

– Я не могу этого сделать.

– Что значит, ты не можешь?! Ты жила на Унн-Ран, и я слышал, как ты говоришь на унн. Иногда ты даже материшься на унн! И ты говоришь мне, что не можешь?!

Къяра немного покраснела и пробормотала свой ответ так невнятно, что Лоуренс вообще его не расслышал. Потом подняла глаза и поняла, что целитель всё ещё выжидающе смотрит на неё. Къяра откашлялась и повторила свои слова.

– Я была беженкой из другого мира. Меня приняли, потому что я женщина, хорошо познавшая неспособность мужчин отвечать за себя. Я была бы хорошим примером молодым уннам, доказательством того, почему их мир живёт правильно. Но мне никогда не позволили бы узнать об Унн-Ран слишком много. У меня не было возможности научиться читать и писать на унн.

Къяра отвернулась и посмотрела на визор, висевший на стене и демонстрировавший какую-то вяло-текущую подводную жизнь. Она надеялась сохранить подобные вопросы при себе, вообще не хотела упоминать при Лоуренсе о своём прошлом. Но разговор вышел на это с абсолютно неожиданной стороны, и Къяра не хотела, чтобы Лоуренс думал, что она намеренно отказывает ему в помощи.

– Я… Прости, Къяра. Я вообще о таком не подумал. Если ты когда-нибудь захочешь поговорить об этом – я… Ну, я всегда рядом с тобой, – он горько усмехнулся. – Поскольку мы, очевидно, застряли рядом друг с другом, пока я не сниму эти штуки, я вполне могу принести хоть какую-то пользу.

Луренс криво улыбнулся и продолжил просматривать материалы. Однако не прошло и трёх минут как он зевнул.

– Проклятье, я так устал, – Лоуренс посмотрел на Къяру, понимая, что ему придётся спать где-то рядом с ней, иначе ошейник задушит его во сне. Къяра, видимо, поняла это, когда Лоуренс, покраснев, отвёл взгляд.

– Дерьмо ушанов!

– Я согласен, но это не меняет ситуации. Ошейник будет сжиматься по мере того, как я буду находиться вдали от тебя. Так что, либо я делю с тобой постель, либо сплю на полу как собака, – Лоуренс выгнул бровь, осознав, как много причин было у Къяры отправить его спать на полу.

– Ты можешь разделить со мной постель. Если так нужно.

Лоуренс кивнул и встал, чтобы присоединиться к Къяре, направлявшейся в спальню. Къяра была странно молчалива, когда отстёгивала нагрудник свей силовой брони и переодевалась в мягкую просторную мужскую рубашку, в которой собиралась спать. Она пропустила Луренса вперёд, чтобы самой лечь лицом к двери, хотя и сомневалась, что вообще сможет уснуть. Лоуренс перевернулся на живот, но чтобы он ни делал, проклятые оковы делали неудобным любое положение, в котором он обычно спал. Наконец он улёгся на спину, что было не очень удобно, но всё же настолько приемлемо, насколько это было возможно с тяжёлым обручем на шее. Къяра начала засыпать, стараясь не обращать внимания на его копошения на другой стороне кровати.

Несмотря на то, насколько напряжённо она себя чувствовала, Къяра в конце концов заснула